Здравствуйте. Продолжаю выкладывать материал, посвящённый мифам о преступлениях Сталина и сталинского режима перед человечеством. Сегодня речь пойдёт о настроениях в советском обществе в предвоенный период. Материал великоват, поэтому разделю его на две части. Как всегда без визгов и эмоций. И только с точки зрения логики и здравого смысла.

В продолжении поста:

http://pikabu.ru/story/stalinskie_repressii_v_period_velikoy...

Советские люди: любовь или ненависть

Наиболее сложным, с точки зрения доказательств (как с одной, так и с другой стороны), является выдвинутый пропагандистами тезис о том, что «у огромной массы населения Советского Союза не было желания воевать за режим, принёсший им столько страданий». Для апологетов темы о сотнях миллионов жертв сталинских репрессий он кажется самоочевидным:

«Нас объединяют общие жертвы. Как почти в каждой российской семье кто-то погиб во время Великой Отечественной, так почти в каждой российской семье кто-то пострадал от „Большого террора“», — сообщает «Новая газета» в номере от 21 февраля 2008.

«Нет в России практически ни одной семьи, не пострадавшей от сталинских репрессий. Как свидетельствуют исторические документы, миллионы человек прошли через систему ГУЛАГа, миллионы умерли в лагерях и на спецпоселениях, около миллиона было казнено», — вторит ей в июне 2008 года интеллигенция в обращении за создание общенационального мемориала памяти жертв сталинских репрессий. Среди подписавших его поэт Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, экс-президент Михаил Горбачев, писатели Даниил Гранин, Борис Стругацкий, актёр Юрий Соломин.

И вновь обратим внимание на постановку вопроса.

В первой цитате легко ставится знак равенства между сталинскими репрессиями и трагедией Великой Отечественной войны. Во второй содержится традиционное утверждение о миллионах, миллионах и миллионах — казнённых, прошедших через ГУЛАГ и т. д. Не делается никакой попытки разделить всю массу заключённых, выделить из них хотя бы осужденных по 58-й статье (хоть и это будет не совсем точным, но тем не менее). К сожалению, в последние годы этот приём употребляется настолько часто (лучше сказать — повсеместно), что его, видимо, следует считать применяемым умышленно.

Если репрессии коснулись каждой семьи, каждого человека, сомнений в ожесточении общества быть не может. Подтверждением служит многочисленная «лагерная проза», воспоминания интеллигенции, книги А. Солженицына, В. Шаламова, подоспевшие следом «Дети Арбата» А. Рыбакова и аналогичные, повествующие о сталинском периоде.

Как удавалось все годы сталинского правления скрывать это ожесточение, предъявляя миру благостную картину фильма «Волга, Волга», — отдельный вопрос. Впрочем, и он получает авторитетные ответы: в стране существовало классическое, по Оруэллу, двоемыслие (все всё знали, но не замечали). Кроме того, люди были запуганы террором.

Егор Гайдар в статье для журнала «New Times» пишет: «Угроза репрессий заставляет десятки миллионов людей, не находящихся в ГУЛАГе… смириться с тем, что у них нет права выбора места работы и жительства, что всё произведённое сверх минимума, необходимого для обеспечения жизни, может быть изъято, что они не могут и мечтать о правах и свободах и воспринимают это как неизбежную реальность».

Эти утверждения входят в противоречие уже с реакцией делегатов XX съезда КПСС на доклад Н. С. Хрущева. Она скрупулезно обозначена в стенограмме. Люди, которые якобы существовали все предыдущие годы в страхе перед террором, искренне изумляются и возмущаются «фактам», которые зачитывает Первый секретарь. А ведь речь идёт не о простых гражданах, это члены партии, делегаты центрального партийного органа. Могли ли они пребывать в страхе и одновременно не догадываться о его существовании?

Перекос в видении событий сталинского периода очень во многом обусловлен формированием его образа именно через восприятие событий интеллигенцией. Вначале через «лагерную прозу», затем, уже в позднесоветский период, под воздействием разоблачений Н. С. Хрущева. В ГУЛАГе сидели миллионы, описали свои злоключения единицы, но именно их точка зрения возобладала в общественном мнении. Трудно сказать, как выглядели бы сегодня те события, решись кто-нибудь на эксперимент по изданию воспоминаний людей, представляющих мало-мальски репрезентативную выборку «лагерного населения» 30 — 40-х годов. Очевидно, что наряду с рефлексией интеллигенции мы прочли бы немало интересных строк от авторов, стоящих на иных позициях.

Речь не обязательно идёт об уголовниках, для которых «зона» — дом родной, хотя и их сбрасывать со счетов не следует. Автору известны мнения людей, которые, будучи репрессированы в сталинский период на основании обвинений, которые сегодня точно обозначили бы как «политические», сами себя политзаключенными или репрессированными (как в случае раскулачивания, например) не считали. Объективно рассматривая прожитую жизнь, они отдавали должное Советской власти, которая дала жильё, медицину, образование и положение в обществе их детям.

Аналогично складывалась ситуация с представлением процессов, происходящих в обществе. И здесь основной тон в послесталинский период задавала «властительница дум» интеллигенция — статьями, литературой, в последующем и телепередачами. Крестьянин или рабочий с восемью классами образования, как правило, не участвовал в этом процессе, и его голос практически не сохранился.

Образ сталинского периода мы видим через призму ограниченного числа авторов и экспертов, которые вряд ли представляют собой репрезентативный срез общества того времени.

Не желая никого обидеть, всё же отмечу неприятную особенность отечественного «образованного слоя», который подвержен своеобразному интеллектуальному «стадному чувству» — куда большему, чем основная масса населения. Причём этот их потенциал направлен, как правило, в деструктивное русло: в хрущевскую «оттепель» интеллигенция творчески уничтожала культ личности, в брежневский застой на кухнях сокрушалась ужасам режима. Воспрянув с Горбачевым, принялась яростно ломать Советский Союз. Не остановилась и тогда, когда от СССР ничего не осталось, показательна родившаяся тогда фраза «Метили в коммунизм, а попали в Россию». С начала 2000-х годов эти люди снова сокрушаются. Невольно задумаешься: умеют ли они, на всякий случай, что-нибудь ещё?

Несмотря на объективные сложности, сделаем попытку проанализировать настроения советского общества в предвоенный период. В первую очередь, попытаемся понять отношение людей к господствующей идеологии. Были ли они «советскими людьми», коммунистами или оставались «дореволюционными» — внешне мимикрируя под требования властей и идеологии, но с кукишем в кармане, только и ожидая возможности уйти в капиталистический рай — пусть даже и сдавшись гитлеровским войскам в первые дни войны.

Озлобление части общества, прошедшей ГУЛАГ, нам в целом известно. Попробуем более обобщённо определить настроения интеллигенции 30 — 40-х годов. Выяснить для себя, существовало ли в этой среде понимание происходящих в стране процессов, возможна ли была оппозиция Сталину, на чём она строилась.

Известно, что физик с мировым именем, академик АН СССР, Герой Социалистического Труда Л. Ландау был репрессирован в 1938 году по обвинению в антисоветской агитации и создании антисоветской организации (по 58-й статье). Лишь вмешательство академика П. Капицы и датского физика Н. Бора, которые взяли его на поруки, позволило спасти Ландау от лагерей. Он был освобождён в 1939 году.

Гораздо менее известно (и это также общая черта сообщений о репрессиях), за что именно был арестовал Л. Ландау. Дело в том, что в его случае действительно имела место антисоветская агитация и создание антисоветской организации. Проект «Социальная история отечественной науки» приводит текст листовок, изготовленных и распространяемых Л. Ландау в 1938 году:

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Товарищи!

Великое дело Октябрьской революции подло предано. Страна затоплена потоками крови и грязи. Миллионы невинных людей брошены в тюрьмы, и никто не может знать, когда придёт его очередь. Хозяйство разваливается. Надвигается голод. Разве вы не видите, товарищи, что сталинская клика совершила фашистский переворот. Социализм остался только на страницах окончательно изолгавшихся газет. В своей бешеной ненависти к настоящему социализму Сталин сравнился с Гитлером и Муссолини. Разрушая ради сохранения своей власти страну, Сталин превращает её в легкую добычу озверелого немецкого фашизма. Единственный выход для рабочего класса и всех трудящихся нашей страны — это решительная борьба против сталинского и гитлеровского фашизма, борьба за социализм.

Товарищи, организуйтесь! Не бойтесь палачей из НКВД. Они способны избивать только беззащитных заключённых, ловить ни о чём не подозревающих невинных людей, разворовывать народное имущество и выдумывать нелепые судебные процессы о несуществующих заговорах.

Товарищи, вступайте в Антифашистскую Рабочую Партию. Налаживайте связь с её Московским Комитетом.

Организуйте на предприятиях группы АРП. Налаживайте подпольную технику. Агитацией и пропагандой подготавливайте массовое движение за социализм.

Сталинский фашизм держится только на нашей неорганизованности. Пролетариат нашей страны, сбросивший власть царя и капиталистов, сумеет сбросить фашистского диктатора и его клику.

Да здравствует 1 Мая — день борьбы за социализм!

Московский комитет Антифашистской Рабочей Партии».

Это интереснейший документ. Следует отметить ряд важных особенностей: Ландау вовсе не оспаривает коммунизм, напротив, он апеллирует к тому, что «дело Октябрьской революции подло предано». Он стремится к «истинному социализму», который, на его взгляд, извратил Сталин.

Листовка наполнена троцкистскими идеологемами. Читателю может показаться, что она мало отличается от заявлений современных демократов, но это не так. Прежде всего Ландау не говорит о тождестве Сталина, Гитлера и Муссолини. По его словам Сталин, «в своей бешеной ненависти к настоящему социализму… сравнился с Гитлером и Муссолини». И одновременно «разрушая ради сохранения своей власти страну, Сталин превращает её в легкую добычу озверелого немецкого фашизма».

Утверждения, что Сталин отошёл от настоящего социализма, дело Октябрьской революции предано, упоминания Гитлера и Муссолини явно указывают на неприятие с его стороны сталинского курса на построение социализма в отдельно взятой стране.

Важно, что в 1938 году сравнение с Гитлером и Муссолини не имело негативных коннотаций, появившихся после Великой Отечественной войны. Гитлер ещё не стал чудовищем и убийцей, оставаясь вполне респектабельным европейским политиком (Вторая мировая ещё даже не началась). Здесь Ландау всего лишь проводит аналогии между концепцией Сталина о построении социализма в отдельно взятой стране и концепцией построения национал-социализма в Германии или фашизма в Италии. И противопоставляет их идее перманентной революции Троцкого, идее мировой революции.

Вот в чём суть утверждений «Великое дело Октябрьской революции подло предано». Следуя ортодоксальному марксизму, лишь с победой революции трудящихся во всем мире может быть построено социалистическое и коммунистическое государство. Это и есть «настоящий социализм».

Что касается фразы о миллионах людей, брошенных в тюрьмы, — не думаю, что молодой Ландау обладал какими-либо объективными данными о масштабах репрессий. То же относится и к весьма интересной в антисталинской листовке фразе «выдумывать нелепые судебные процессы о несуществующих заговорах». Очевидно, свою организацию Л. Ландау полагал по-настоящему советской и не относил эти слова на свой счёт.

В любом случае, физик относился к числу интеллигенции, которая «всё знала». Тем интереснее его пример. Мы видим его явные коммунистические настроения, яркие настолько, что за «истинный социализм» он готов бороться со сталинскими искажениями идеи.

Не похож он и на запуганного репрессивной машиной человека, как не был похож и после освобождения в 1939 году. К политической деятельности Ландау больше не возвращался, он сосредоточился на науке и многие годы плодотворно работал в Советском государстве, получил признание, в 1946 году стал академиком АН СССР, лауреатом Государственной премии СССР за 1946, 1949 и 1953 годы, в 1954 году был удостоен звания Героя Соцтруда.

Важным выводом из дела Льва Ландау, которого современные исследователи преподносят как «демократа» своего времени, предшественника академика Сахарова, является глубокая коммунистичность его взглядов. Он не был тайным белогвардейцем или скрытым либералом, он был именно советским человеком. Его несогласие с текущей линией партии не означало отрицания государства рабочих и крестьян или линии Ленина. Стремление Ландау исправить ошибки на пути развития страны (как он их видел) ни в коем случае не означает его нежелания сражаться за отечество или стремление при первой возможности перейти к фашистам.

Использованный материал:

1. «The New Times», 19.11.2007

2. «Социальная история отечественной науки», http://www.ihst.ru/ projects/sohist/ со ссылкой на «Известия ЦК КПСС». 1991. № 3. С.146–147.

Продолжение следует ...

Достаточно много внутриличностных проблем и сложностей в супружеских отношениях связано с системой так называемой мегасемьи.

Это семья в самом широком понимании этого слова: родственники, объединенные вместе для совместного проживания, а точнее, выживания. Прототип мегасемьи - дикая стая. Собственно, человек, хоть и говорит, что "семейные законы - это законы человеческие, надо жить по-человечески, семьей" и тому подобное, перенял мегасемью именно у братьев наших меньших.

Стая - сложное сообщество животных одного вида. В стае (а все законы стаи будут в дальнейшем действовать и для сообщества человеческих родственников) присутствует строгая иерархия от альфы до омеги. Такая структура нужна прежде всего для более результативного добывания пищи. В стае - чёткая распределение обязанностей и если хотите, своего рода научная организация труда. В частности, далеко не все ее члены добывают пищу. И в процессе охоты тоже не все бегают кучей за добычей: существует расстановка сил, у каждого своя роль, исходя из возраста, сил и способностей. Расставляет всех по местам вожак стаи. Таким образом охота становится более результативной и менее опасной. Для этого в основном и нужна строгая стайная иерархия, чтобы каждый знал свое место и не пререкался попусту с вожаком. И как правило, в стаю объединяются хищники - то есть те, чья добыча пропитания связана с непосредственной опасностью. Ведь если щипать травку на лугу можно каждому самостоятельно, то бегать за каким-нибудь оленем, который может и копытом по зубам - чревато последствиями.

Такая стайная система отношений сохранилась и у первобытного человека. Причем исторически сложилось так, что дети, вырастая, не разбегались из стаи, оставались в ней же. И чем более было детей (точнее, охотников), тем крепче, сильнее, влиятельнее становилась стая. В ней соединялись несколько поколений, и все родственники были одной большой семьей.

Переход человечества к оседлому ручному земледелию окончательно закрепил среди людей мегасемейные принципы вместе с иерархией прежде всего по возрасту.

Далеко не всегда даже у животных иерархия определялась одной только силой. Во многих случаях иерархическое положение определялось ещё и опытом. Точнее – его связкой с обеспечением выживания "подчинённых".

Здесь часто приходится рассказывать, как ни странно, про слонов.

Слоновье стадо обычно состоит из самок с детёнышами, и основная их задача – пережить засуху, вовремя найдя источник воды. А так как карт и навигаторов у слонов нет – то крайне важно становится помнить все имеющиеся в пределах досягаемости источники, включая опыт ежегодного пользования ими: какие более устойчивы и сохранны в период той или иной погоды, где чаще или реже бывают крокодилы и т.п. И обычно самый расширенный опыт накапливается у самой старой самки, той, которая дольше всех этот опыт "собирала и систематизировала". Поэтому, когда она ведёт стадо к источнику – все идут за ней, зная, что она так или иначе приведёт к воде и все выживут.

Но опыт ее формируется из года в год только за счёт того, что общая задача не меняется. Если бы слонам нужно было в один год искать воду, в другом – траву, в третьем – ещё что-нибудь, эта система бы не срабатывала. Или если они вынуждены были искать воду сегодня в одном регионе, завтра в другом, послезавтра в третьем. А так как изначальная система условий много лет не меняется и повторяется из года в год – то выигрывает "в знаниях" как раз самая пожилая особь.

В эпоху земледелия у людей жизненный опыт формировался примерно по тому же принципу. Возделывая земли и ожидая урожай, люди были вынуждены оставаться годами на одном и том же месте, в одном и том же климате, и их задачи по добыванию еды также сводились к повторяющимся рутинным операциям. Таким образом, жизненный опыт на тему "по каким признакам определять, когда что делать, чтобы урожай был богаче" – набирался у наиболее пожилых людей, которые накапливали "умение давать советы для лучшего выживания" благодаря ежегодной повторяемости задач.

Так постепенно формировался сценарный постулат "предки - пожилые – всё знают лучше, и их безоговорочно нужно слушаться ". И тут же вырастал ещё один базовый принцип: "Если хочешь выжить – слушайся старших, они знают лучше. Будешь делать что-то поперёк их советов – помрёшь". То есть для того, чтобы спланировать любой шаг, человеку нужно было получить добро сверху, то есть фактически – для жизненной уверенности и комфорта завести себе начальника. Соответственно, для ориентирования в жизни возникла потребность чётко представлять, кто является в конкретном социуме твоим вероятным начальником, и дальше – его слушаться. Ради собственного выживания.

Постепенно у многих устойчиво формировалась бессознательная потребность в том, "кто знает, как надо" (с). Потребность в иерархии как таковой, если хотите. А с годами – потребность и самому побыть начальником, особенно в условиях, где иерархическое превосходство давало власть и связанные с нею материальные дивиденды. Примерно так закладывались первые ростки иерархического мышления.

Причём что любопытно – в описанном выше земледельческом социуме "предки" являлись носителями не столько знаний, сколько технологических приёмов. А дополнительные знания чаще были лишними как "провоцирующие сомнения".

Таким образом личность в мегасемье "по наследству", путём многократно передающегося из поколения в поколение родительского сценария получала установку типа: "Делай прежде всего то, что тебе велели сверху, тогда выживешь. Делай только то, на что получено благословение старших, тогда выживешь. Не задавай вопросов, не подвергай сомнению, и будешь цел и невредим. Иначе тебя изгонят из мегасемьи, из стаи, и ты останешься один, не выживешь и погибнешь".

Тот опыт, который приводил к власти и материальным благам, передавался "от отца к сыну" строго поэтапно и дозированно. Причём сыновья ничему не имели права учить родителей: широко известное "яйцо курицу не учит" – порождение именно той самой системы. И таким образом сформировавшийся патриархат – власть старших, власть родителей – встал на пути прогресса, главное условие которого – чтобы потомки знали больше предков..

Сейчас основной проблемой патриархальной иерархии как раз и стало то, что основное ее условие формирования и поддержания – неизменная система задач, повторяющаяся каждый год – стала пропадать. Условия начали меняться, пожилые люди перестали успевать за новыми навыками, менее ригидная молодёжь осваивала новое быстрее и интенсивнее – в результате власть старших, основная на их большем опыте, обеспечивающим выживание и благополучие, стала расшатываться. Жизненные опыт перестал вести к безопасности и благополучию по умолчанию. Одной из наиболее частых проблем, с которыми обращались к психологу родители подростков – "как запретить ребёнку сидеть за компьютером". Потому что это были новые знания, родителям неподконтрольные. И жаловались те родители, которые не могли сами этот компьютер освоить и не могли в своей системе позволить ребёнку знать больше, чем они. На бессознательном уровне это было банально страшно, так как по сценарным принципам угрожало выживанию всей семьи.

Людям вообще бывает трудно "соскакивать с наработанных рельсов", а при наличии иерархического мышления – трудно вдвойне, так как это, если говорить на языке трансактного анализа, связано со сценарной трансакцией "защищающий Родитель – испуганный Ребенок", и пойти против этой трансакции – по сценарию именно что смерти подобно. Тут встаёт дыбом все бессознательное и все инстинкты самосохранения. Старших, начальников надо слушаться, иначе – беда.

В мегасемье, основанной на жесткой иерархии, довольно часто вместо решения той или иной проблемы начинаются "поиски виноватого". На скайп-конференции, посвященной этой проблеме, был вопрос – а зачем люди этим занимаются, проблема же висит, всех напрягает, к чему тут вместо решения виноватого искать?

А чаще всего к тому, что в структуре с выраженным иерархическим мышлением каждый участник такой пирамиды – для кого-то Начальник, для кого-то Дурак. Чем ниже человек в пирамиде – тем меньше он Начальник и тем больше Дурак. Однако быть Дураком "сверх положенного" не хочется никому. Но в том и беда "решения проблем" в иерархических системах, что там очень важно вначале найти крайнего: и все занимаются этим потому, что если к этим не заниматься – велика вероятности, что крайним "Дураком" сделают тебя. Если ты за это время не найдёшь кого-то другого.

Это, кстати, и к вопросу о чувстве вины. Многим очень важно на кого-то повесить вину, потому что в социуме, где мыслят иерархически почти все, и где основной социальной структурой является мегасемья - если виноватый пока не найден, велика вероятность оказаться таковым самому.

Еще одна из проблем иерархического мышления – бинарность "прав-виноват". То есть в любой дискуссии, в любом споре иерархически мыслящий человек будет отстаивать свою правоту с пеной у рта, потому что "принятие разных точек зрения" не укладывается в его систему. У него – либо Начальник, либо Дурак. Либо прав, либо… правильно, виноват. Тот, кто окажется "неправ" – тот будет виноват. А чтобы все были правы, каждый по-своему – этого его система тоже не принимает.

С появлением научно-технического прогресса мегасемья стала устаревать и изживать себя. В частности, при внедрении научного прогресса и автоматизации производства потребовалось много людей одной специальности. Скажем, на конвейер нужна тысяча сборщиков. Поэтому одна семья, даже мега-, не могла обеспечивать такие нужды - даже в самой большой семье не найдется тысячи сыновей одного примерно возраста работоспособности. Семья стала выполнять функции не по производству питания, а по воспроизводству населения, наследованию имущества и воспитанию детей. А сегодня с развитием капитализма и массового производства мегасемья вообще стала обузой. Подтачивают мегасемейные скрепы и другие современные реалии: например, стремление к разделению малых семей и синглов (потому что теперь они вполне могут себя обеспечить, живя отдельно), примат государственных законов над семейными традициями, автоматизация производства и возможность заработать самому и купить продукты в магазине, а не выращивать на грядке. Постепенно пропадает необходимость проживать большими кланами – с одной стороны. А с другой – постепенно, но закономерно сдает ведущие позиции иерархическое мышление, подчиняясь возникновению людей новой формации.

Сегодня за принципы мегасемьи-стаи держатся в основном те, кого называют "кланом" или "братством". Собственно, отсюда пошло слово – братки. Это стая, живущая в оппозиции к закону и добывающая свой хлеб криминальным - опасным для членов стаи - методом. Поэтому им никуда не деться от законов мегасемьи: ведь для них чем больше в стае народу, тем они сильнее. И чем опаснее для жизни способ пропитания - тем сильнее крепнут мегасемейные связи. Кстати, мало кто знает, что в переводе с разговорного итальянского известное слово "мафия" значит всего-навсего "моя семья".

Но очень часто люди просто ищут возможность вернуть мегасемейные скрепы, всеми силами не дать ситуации измениться, любой ценой удержать прежний расклад. В частности, у многих в собственности есть дачные участки, где обязательно нужно развести огород и выращивать собственную картошку и помидоры. Если подсчитать затраты времени на этом участке, особенно в отрыве от работы (да и от отдыха), и на транспорт, чтобы доехать до этого участка - урожай получается просто золотой. Однако не ради него большинство москвичей держат дачные огороды. А как один из вариантов - чтобы получить возможность привязывать к себе родственников и чаще всего детей. Не давать им разлетаться от себя, привлекать к работам и создавать такую, извините за каламбур, небольшую мегасемейку, где, соответственно, быть Начальником.

Стержень, основа мегасемьи - сильный хозяин. Чаще всего отец или дед. Не стоит удивляться слову "дед": дедом в такой мегасемье чаще всего был мужчина лет 45-50 (потому что в таких мегасемьях первых детей рожали в 16-18: нужны рабочие руки, и чем больше женщина успеет произвести детей за период своей способности к воспроизводству, тем лучше.) Это тот самый "дедушка с ложкой", который строго следил за соблюдением внутрисемейной иерархии - в частности, за столом. Нельзя было есть мясо без его команды, а иначе - ложкой в лоб. Глава семьи обладал практически неограниченной властью. И эту власть он получал только тогда, когда представитель предыдущего поколения отправлялся на печку по старости и слабости здоровья. Но сыновья уже подросли и поджимают отца на посту хозяина. Поэтому стариков, потерявших возможность руководить семьей, берегли еще и затем, чтобы не потерять собственной власти.

Здесь же лежит основа другого конфликта. Почти все наши современные старики (как раз кому по 70-75) выросли в таких мегасемьях из четырех поколений. Будучи детишками, которыми каждый мог командовать и лупить их ложкой по лбу, они думали, сцепив зубы: "Ну погодите, вот я вырасту, займу место отца или деда, всеми вами покомандую!" (Вспоминается армейская дедовщина? Правильно, очень похоже. И слово то же самое: деды). Тем временем город смешался с деревней, жизнь изменилась, и перебравшиеся в город старики увидели: когда они стали принадлежать к третьему поколению (то есть к тому, которое в мегасемье и было руководящим), оказалось, что сейчас в современном городе рожают позже. То есть руководят в семьях здоровые и крепкие отцы и даже сыновья, а деды оказались теми самыми 70-летники стариками, которым по слабости здоровья пора на печку. Вожделенный этап - командование всей семьей - современные старики проскочили. Вернее, его для них как бы и не было. Из угнетенных детишек - в угнетенные пенсионеры. Вот и конфликт: дети, которым уже по 30-40, говорят маме или папе, которым 70: ну что вы все ворчите, посидели бы себе спокойно на старости лет. А в их понятиях это значит: полезай на печку, раз никуда не годен, и молча подчиняйся. Да они всю жизнь ждали момента, когда станут властвующим поколением, и что теперь? Нет уж, так просто они не сдадутся.

В мегасемье было, как правило, много детей: чем их больше (в частности, опять же сыновей) - тем крепче, сильнее, влиятельнее семья. Да и дочерьми впоследствии тоже перестали гнушаться: приданое приданым, но дочь выйдет замуж, приведет мужа, члены его семьи станут членами нашей семьи. Образуется новая сильная мегасемья. Только, разумеется, смотреть надо, кого дочка приведет, чтобы не голытьба и не гуляка. Это как раз тот самый момент, когда естественный отбор – личный выбор партнеров и супругов - сменился, скажем так. отбором неестественным: когда жен и мужей детям выбирали родители.

Отсюда опять же современное "моральное требование" жить несколькими поколениями в одном жилье, неприятие того, что одна большая семья дробится на несколько самостоятельных, Мол, мы сильны, пока мы вместе - даже если при этом сидим друг у друга на голове и спокойной жизни нет никому.

По мере развития торговых взаимоотношений мегасемьи начали отходить от принципов совместного проживания и образно выражаясь, расползлись в географическом плане. Однако все равно во всех этих случаях члены мегасемьи считались родственниками и всячески придерживались родственных связей и обязанностей. При таком разъединении все равно было необходимо встречаться - чтобы не растерять все еще необходимых прочных родственных связей. И как правило, встречались представители такой мегасемьи на достаточно значимых событиях - свадьбы, крестины и похороны. Отсюда и идет традиция звать на эти события обязательно всех-всех родственников до седьмого колена - хотя сейчас это давно неактуально.

У членов мегасемьи, которые уезжали торговать, оставались и иные родственные обязанности. К примеру, представители иных народов живут торговлей по всему миру, но обязательно отсылают часть дохода в свою мегасемью - так сказать, участвуют в ее благосостоянии если не физическим трудом, то материальным. Хотя на средства этой мегасемьи не кормятся и зарабатывают сами - все равно обязаны перед семьей, и все тут. Причем они иногда посещают сою семью, так сказать, с отчетом о проделанной работе. А вообще такие посылки денег - это своего рода дань, цена за свободу: именно на условиях материальной помощи отпускала семья работника торговать, отдавала, как ясно, собственную пару рабочих рук.

В мегасемье дети изначально считались родительской собственностью, дармовой рабочей силой, не имеющей права ни на какие личные желания, стремления и претензии. Что родители скажут - то и делай, а то ложкой по лбу. Причем никуда деться нельзя: хозяйство натуральное, и при жесткой субординации - полная материальная зависимость от старших.

Разумеется, самая сильная подножка мегасемье - развитие индустриального производства. Максимально возможная свобода выбора, иерархия не по старшинству и силе, а по социальному принципу (начальник не тот, кто старше и сильнее, а тот, то больше знает и умеет), по крайней мере в идеале. Старшие дети из родительского дома стали перебираться в города, чтобы обрести желанную свободу. Но ведь личность-то у них сформирована в традициях мегасемьи, так что же удивительного в том, что в этом городе, создавая семью и рожая детей, они стали придерживаться тех же традиций и принципов - и потерпели разочарование, потому что в городе мегасемья уже неэффективна. Сегодня социальное положение человека все чаще определяется его собственными знаниями, умениями и способностью к личному выживанию.

И главное - сейчас важно не количество, а качество детей. Если в мегасемье требовались рабочие руки - чем больше, тем лучше, и при этом родителей мало заботило, какая будет у детей голова, то сегодня нужны интеллектуальные личности, причем все чаще – нестандартно мыслящие.

Таким образом, мегасемья - это государство в государстве. И в ней непременно присутствует конфликт поколений, и суть этого конфликта - борьба за власть. Часто бывает так, что дети, выросшие в мегасемье, но не принявшие ее принципы, вообще не стремятся к созданию семьи: они просто не понимают, как можно жить по-другому. А такую семью, как была у них, они создавать не хотят.