— А он говорит, что тебя больше нет! Представляешь?!
       — Совсем? — Удивляешься ты, ставя чашку на стол.
       — Совсем, — я делаю глоток чая.
       Повисло молчанье.
       — Как думаешь, — прерываешь ты тишину, — когда наступит осень?
       — Зачем она тебе?
       На твоём лице появилась блаженная улыбка.
       — Хочу снова сидеть в обнимку с тобой, под пледом, смотреть фильм или гонять кота. Кстати, а где Шустрик?
       — Ты как всегда чересчур романтична. Гуляет.
       — А ты вот не очень, — в голосе сквозит обида.
       И снова тишина. Кухня давно наполнилась вкусным запахом шоколада. Да, это такой чай. Ты случайно на него наткнулась в магазине, помню, как радовалась тогда, ведь шоколад — твоя слабость.
       Я понимаю, что мне не следовало так отвечать, поэтому встаю из-за стола, подхожу к тебе и нежно целую в макушку. Не злись.
       — Не злюсь, — отвечаешь ты, словно читая мои мысли.
       Нас отвлекает мужской голос и мы синхронно поворачиваем головы в сторону двери. Опять он. Я говорю что-то вроде «я сейчас приду» и направляюсь на выход.
      
       Темнота, резкий удар по щеке и крик почти в ухо:
       — Парень, очнись!
       Я открываю глаза и вижу уже знакомое морщинистое лицо с серыми глазами, в которых читается просто необъятный жизненный опыт, и седыми волосам. Игорь Павлович, мой лечащий врач. Через него прошли многие, и совершенно невменяемые психопаты, и здоровые люди, которых в психушку засунули "заботливые" родственники.
       — Игорь Павлович, ну просил же не драться, — бубню я, потирая щёку.
       — Никита, я тебя тоже просил просыпаться сразу, — летит мне в ответ.
       — Зачем пришли?
       — Таблетки принёс, — мне протягивают прозрачный пластмассовый стаканчик с парой синтетических капсул внутри.
       Я подставляю руку, чтобы мне высыпали лекарство в ладонь, а в другую руку беру стакан с водой.
       — Э нет, я знаю твои уловки. Из стакана выпьешь и при мне, а потом ещё и рот покажешь.
       Ты стоишь у противоположной стены и тихо посмеиваешься.
       Я пожимаю плечами, другого выхода нет, глотаю таблетки, запиваю водой и покорно даю повозиться в моём рту, дабы удостовериться, что у меня не появился потайной кармашек, куда я прячу ненавистный порошок.
       — Молодец, Никита, а теперь расскажи мне свой день? — Игорь Павлович берёт стул и садится напротив.
       Я рассказываю, как с утра мы с тобой танцевали так, что даже соседи стучали по трубам, рассказываю про кухню, чай, и Шустрика, который где-то загулял.
       — Никита, но этого всего не было, — мягко говорит старик, смотря мне в глаза.
       Я увожу взгляд, опускаю голову и качаю ею, говоря тем самым «было».
       — Хорошо, время полдника, пойдём в столовую. — Игорь Павлович убирает стул и направляется к выходу.
       — Я сейчас, мне надо тут, — говорю я, пытаясь сделать вид, что очень хочу в туалет.
       Мужчина кивает головой и выходит, а ты садишься рядом и гладишь меня по голове.
       — Эти врачи, они такие глупые. Они говорят, что тебя нет. Как это тебя нет, когда ты вот, рядом со мной, я тебя даже обнять могу. — И в подтверждение своим словам обнимаю тебя за талию и зарываюсь лицом в волосы, они пахнут карамелью, как всегда.
       — Просто они меня не видят, вот и считают, что ты поехавший. — Ты пожимаешь плечами и целуешь меня в макушку.
       — Глупые. Пойдём в столовую? Там тётя Маша, наверное, блинчики сделала. Ты же любишь блинчики. Я даже попрошу шоколад дать для тебя.
       Ты качаешь головой.
       — Я тебя тут подожду. Иди.
       Я целую тебя в щёку и выхожу из палаты.
       Палата. Никогда не думал, что окажусь в таком месте. Мне сказали, что я немного болен и предложили провести полное обследование в больнице, сказали, надо полежать совсем немного, даже отдельную палату дали. Но я здесь уже пятый месяц. И всё это время ты приходишь ко мне. Не особо понимаю, почему они говорят, что тебя нет, но при этом сами пускают ко мне? Да, мы с тобой повздорили тогда, ты ушла. Я думал, что мы расстанемся, но потом вот эти врачи, палата и ты, узнав, что я в больнице, пришла. Мы же помирились и теперь вместе. А они говорят, что тебя нет. Правда бред?
       А на полдник блинчики с компотом. Я оказался прав.
       И прав насчёт тебя. Они утверждают, что ты галлюцинация — всего лишь плод моего воображения. Но как тогда мы сегодня танцевали? Ты же мне ноги все отдавила, а потом ещё на пол повалила. Галлюцинации так не могут. Зачем они мне врут? Неужели тот молоденький санитар положил на тебя глаз и хочет нас рассорить?
       Я тряхнул головой, прогоняя эти мысли. Посмотрел на поднос, а там пусто, уже всё съел и как-то не заметил. Что ж, тогда пора возвращаться к тебе. Тебе, наверное, там скучно.
       Когда я зашёл, ты уже спала. Пришлось тебя взять на руки и унести к нам домой. Да, представляешь, я попросил их добавить ещё комнату, а они добавили целую квартиру, нашу квартиру, там вон, за дверью. В спальне я положил тебя на кровать и укрыл одеялом, нынче холодает. И правда, идёт осень, как ты хотела. Я лёг рядом и уснул.
      
       Утро. Я проснулся в палате, Игорь Павлович уже стоит над моей бедной тушкой с таблетками, а тебя нет.
       — Доброе утро, Никита, я вот тебе утреннюю дозу принёс.
       Где ты? Осталась в квартире? Но как я здесь оказался?
       — Опять следить будете? — спросил я, пытаясь подняться.
       Врач лишь закивал головой и протянул таблетки. Опять стаканы, осмотр и приглашение на завтрак. На просьбу оставить меня на минутку Игорь Павлович лишь угрюмо покачал головой и передал санитарам, которые сопровождали меня в столовую и обратно.
       Когда закрылась дверь в палату, я кинулся в нашу квартиру, ты же скорее всего ещё спишь, но дверь не открылась. Ты её заперла? Зачем?
       — Не пытайся, — услышал я твой голос за спиной. — Дверь заклинило.
       Я подошёл к тебе и крепко обнял. Не пугай меня так.
       — Не буду. — Ты опять словно читаешь мои мысли.
      
       Так прошли дни, пролетела почти неделя, ты куда-то всё время уходила, и я нигде не мог тебя найти. Думал спросить старика, но вовремя вспомнил, что он тебя не видит. Пока тебя не было, я пытался придумать новый способ, куда и как прятать таблетки, но никаких вариантов. Ты практически не разговариваешь со мной, вечно обиженная и чем-то недовольная. Я всё чаще сижу в палате, а ты уже там, в квартире. Мои попытки загладить вину не выходят. Я ничего не понимаю.
       В одно утро ко мне пришёл санитар с таблетками, сказал, что Игорь Павлович уехал в отпуск на две недели. Санитар был молодой и ещё не опытный, поэтому высыпал таблетки мне в руку и я смог опять их прятать. Ты узнала об этом и расцвела, вернулись наши беззаботные деньки, когда мы снова вместе танцевали, опять мешали соседям и пили чай на кухне. Наше время подходило к концу, скоро возвращается Игорь Павлович, а я всё ещё не придумал, как быть с ненавистным лекарством.
       Он вернулся, теперь надо мной опять стояли и ждали, пока проглочу капсулы. Ты опять начала отдаляться, единственное различие только в том, что уже наступила осень и похолодало.
       Старик узнал, что санитар сыпал лекарство в руку и очень разозлился. Дозу увеличили в дважды, ты стала чаще уходить. Теперь проще было сказать когда ты была, чем когда тебя не было. Игорь Петрович довольно положительно относился к твоим уходам и всё также твердил, что тебя нет. А я хотел выть от неизвестности.
      
       Очередное утро. Очередные капсулы, только в этот раз ты стоишь за его спиной и улыбаешься.
       — Привет, давно не виделись, — ты перекрываешь своим нежным голосом объяснения старика.
       И правда, почти неделю не виделись. Врач замечает, что я смотрю куда-то за него и пытается отвлечь. А я не хочу на него смотреть, хочу смотреть на тебя, смотреть, как волосы спадают на плечи, смотреть, как ты улыбаешься, когда старик делает довольно забавные попытки переключить моё внимание, смотреть, как ты играешь с Шустриком в нашей квартире. Хочу чувствовать твои руки, хочу обнимать тебя, хочу забираться под плед к тебе, хочу тебя щекотать, ведь у тебя такой красивый смех. Оставайся со мной, ведь я так скучал по тебе.
       Ты улыбаешься, даже нет, практически смеёшься, обходишь врача, садишься рядом и почти плачешь. Я тебя обнимаю и чувствую тёплые слёзы, лёгкое подрагивание плеч и… счастье. Да, сейчас я невероятно счастлив, и плевать, что со стороны выглядит так, словно я сумасшедший, сижу и воздух обнимаю. Ведь они тебя не видят. Я готов провести здесь всю жизнь, только будь со мной.
       Сидим мы так недолго, всё же старику удаётся вывести меня из состояния эйфории. Я смотрю на него и вижу, он невероятно напуган.
       — Чего вам? — Недовольно интересуюсь я.
       — Таблетки. Выпей их. Сейчас же. — Грубо и с расстановкой произносит врач.
       Мне пришлось тебя отпустить, чтобы взять стакан, ты встала и отошла к стене напротив, качая головой. Что-то говоришь, но я тебя не слышу, пытаюсь прочитать по губам, но я словно разучился это делать. Ты кричишь. Я вижу, что ты кричишь, плачешь, но я тебя не слышу, словно выключили звук. А ещё ты не можешь уйти с места. Почему? Решила в мимов поиграть?
       В меня насильно запихивают таблетки, осматривают рот.
       Ты блекнешь. Во мне просыпается паника. Я вскакиваю с кровати и несусь к тебе. Ты уже бессильно сидишь на полу и лишь заходишься в истерике.
       — Не пей, не надо, — шепчешь ты, повторяя как заклинание.
       Ты начинаешь исчезать. Что это такое?
       — Она… Она растворяется! — Ору я, смотря на старика.
       Но он не отвечает, он просто смотрит. Конечно, он же тебя не видит.
       Я не знаю, что мне делать. Я прошу тебя, останься!
       Падаю рядом на колени и обнимаю тебя, чувствуя, как что-то исчезает. Твоя рука, я пытаюсь её удержать, но она проходит сквозь пальцы, как песок. И как крепко не сожми кулак, ты не удержишь!
       Вторая