В этом треде: расскажите нам о самой тупой вещи, связанной с /sci/(наукой), которую вы когда либо совершали в жизни

Вот моя

>Быть мной
>Быть бесполезным мешком говна до 18 лет
>Начинаю учиться математике
>Наконец, в первый раз в жизни, имею уверенность в себе
>Чувствую себя буквально неостановимым

>Иду в ресторан

>Когда оплачиваю счет, в голову приходит гениальная идея

>Я напишу определенный интеграл от многочлена в качестве чаевых

>В то время я думал, что только тот, кто хорош в математике должен получить чаевые

>Самодовольно улыбаюсь официантке, ожидая ее провала, либо ее комплимента

>Вместо этого она достает свой телефон, набирает, кажется, wolframalpha(сайт-база знаний, прим. переводчика) и находит решение менее чем за 20 секунд

>Как оказалось, мое ожидаемое значение 16$ оказалось неправильным, и чаевые выходили в что-то около 300$
>Слишком стыдно возражать

Автор Jeffach создал портрет Чан Ли из нескольких стоковых фото. Ссылка в каментах.

(Это все НЕ МОЁ, а с сайта газеты Вечерний Брест.

(ВАСИЛИЙ САРЫЧЕВ http://www.vb.by/projects/oldbrest/)

Вещь необыкновенная! Статьи постепенно собираются, и выходят отдельными книгами.(Очень много неизвестных и трагических историй. Захватывает.)

На рисунке Владимира Губенко мальчишка покупает у немецкого солдата сигареты для штучной перепродажи. Такой бизнес появился в Бресте буквально с первых недель оккупации: солдатам вермахта в пайке выдавались сигареты «Юно» (шесть штук в пачке), но не все курили. Мальчишки включились в коммерцию позже, а до того некурящие немцы в неказарменное время сами выходили на толкучку.

Брестчанин Константин Андреевич Тарань, в то время 13-летний парнишка, вспоминает, что «Юно» были безвкусными, как солома. Еще можно было разжиться венгерскими сигаретами с черным табаком – до того крепкими, что, прячась от отца, приходилось заедать салом. Немцы возрастом постарше зачастую курили трубку, в которую набивали «гольцтабак».

Отношения мальчишек с солдатами были делом настолько обыденным, что подростки порой забывались. Косте Тараню раз пришло в голову прикурить у офицера, да еще с панибратским: «Официр, гиб дас фоер!» («Офицер, дай огня!»). Тот дал – такого пинка, что два месяца было не сесть на копчик.

В мемуарах Хельмута Нойенбуша, попавшего на Восточный фронт в 18 лет, нашел строки, касающиеся, правда, более позднего, окопного времени, когда нормы довольствия сильно урезали. «В довесок к рациону давали несколько штук сигарет и иногда маленькую шоколадку бельгийского производства. Поскольку я не курил, то полагавшиеся сигареты с удовольствием выменивал у своих товарищей на шоколад».

«Три четверти солдат курили, – читаю в воспоминаниях другого немецкого фронтовика Вильгельма Липпиха. – Порция выдаваемого табака была ничтожно мала, и поэтому сигареты стали своего рода валютой. Их меняли на еду или играли на них в карты».

Роль натуральных денег курево выполняло и в отношениях с населением. Рядовой Алоис Цвайгер, подразделение которого стояло в селе между Киевом и Житомиром, вспоминает, как в октябре 1943 года они с сослуживцем, получив отпуск на родину, добирались до шоссе на хозяйской телеге. Преодолев 20 километров, дали крестьянину сигарет, и он повернул обратно в деревню.

Жители села были настроены к немецким солдатам вполне дружелюбно. На празднике урожая те танцевали с девушками, а крестьяне угощали водкой, печеньем и пирогами с маком. Может быть, поэтому или из солидарности к подобному себе «пушечному мясу», встретив дома колонну возвращавшихся с работ заключенных концлагеря, отпускник Цвайгер протянул им несколько сигарет. Конвоир рявкнул, что, может, и ему устроить место в этой колонне. Взбешенный Цвайгер бросил в ответ: «А ты вместо меня зашагаешь в Россию недельки на две…»

В Бресте в первый год оккупации возобновила работу папиросная фабрика на ул. Садовой – нынешней Орджоникидзе. Руководили ею директор Андрей Ильницкий и главный инженер Иван Глаголев. Жены обоих работали здесь же: Мария Ильницкая – заведующей фабричной столовой, Татьяна Глаголева – чертежницей. Начальником закруточного и укладочного цехов был Виктор Высоцкий, гильзового и набивного – Иосиф Ивановский (его жена Ядвига значилась личным секретарем «бетрибслейтера»), сортировочного – Андрей Бузницкий. Должность начальника отдела кадров занимал Николай Ержковский, начальника механической мастерской – помощника главного инженера – Иосиф Катарский. Еще были табельщик Владимир Туткевич, врач Евгения Крижановская, агент Николай Мышко, а также щипальщицы, молотобоец, кузнец, слесарь, маляр и прочие. На 22 января 1944 года значился 81 работник.

Збигнев Николаевич Журавлев вспоминает, что при немцах выпускались папиросы по 100 штук в длинной пачке – их выдавали рабочим различных предприятий. Рассказчик, направленный подсобником в мастерские военной части на Кобрыньской (ныне Кирова) – бывшую польскую «зброёвню», – получал в месяц две такие пачки наряду с зарплатой и продуктовым пайком.

Курево можно было и купить – в уличных газетно-папиросных киосках и магазинах разных товаров, например, в магазине Леона Стефаньского на Генералштрассе (Советская), 53. У Стефаньского наряду с папиросами и курительной бумагой продавались носки, чулки, пуговицы, нитки для чулок, нитки для шитья, иголки, краска для одежды, сахарин, ситро. Дневной оборот составлял 550 рублей.

14 февраля 1942 года предприниматель уведомил налоговый отдел о краже товара из магазина на 12 000 руб., на что налоговый отдел управы прислал жесткий ответ, что это не дает оснований для уменьшения или отсрочки в оплате должных налогов. Магазин Стефаньского торговал с осени 1941 по весну 1944 года.

Однако акцизный налог делал магазинные папиросы дорогим удовольствием, и большинство курильщиков шли отовариваться на толкучку.

Сигаретный бизнес настолько вошел в обиход брестских мальчишек, что кто-то и после войны не оставлял прибыльного занятия. Папирос почти не было, их по карточкам выдавали некоторым категориям, а в торговлю поступала в основном махорка. Боря О., мама которого работала в облисполкоме и получала папиросы в пайке, прихватывал в школу пачки «Красной звезды» с изображением мотоциклиста, на переменках выскакивал на рынок, что был через дорогу от школы, и продавал поштучно.

ВАСИЛИЙ САРЫЧЕВ