xmltvx

Я старомоден. Я думаю, что приличные девушки не ходят по клубам. Им там искать нечего.
Я старомоден. Я считаю, что можно забить на все, чтобы провести с любимым человеком еще хотя бы 5 минут. И отказаться от многого, чтобы эти 5 минут продлились подольше.
Я старомоден. Я думаю, что отношения строятся на доверии. И если говоришь «я тебя люблю», то эти три слова обязывают. Хотя бы к тому, чтобы бояться потерять доверие.
Я старомоден. Я считаю, что девушка должна вести себя прилично. Приличность девушки – главное достоинство ее парня.
Я старомоден. Я думаю, что девушке непозволительно ругаться матом. Ругаются бабы, а не девушки.
Я старомоден. Я считаю, что гулящая девушка – не девушка. Она просто дура.
Я старомоден. Если девушка моя, то она моя. Во всех отношениях. И только моя.

«Равенство возможно только между равными, то есть теми, кто объективно стоит на одном уровне, в равной степени является «личностью». Их свобода, их право — но также и их ответственность — не могут быть равными свободе, праву и ответственности тех, кто стоит на другой ступени, более высокой или более низкой.»

«Неравенство людей — это настолько очевидная вещь, что не хочется тратить слова на ее доказательство: для того, чтобы понять это, надо лишь раскрыть глаза.»

«Равенство исключает свободу; равенство не оставляет места для чистой свободы, при нем может существовать лишь множество отдельных свобод, прирученных, механизированных и взаимно ограничивающих друг друга.»

«Принцип «основополагающего равенства всех существ, кого можно причислить к человекоподобным», свойственен и демократии. Все это чистой воды словоблудие. Речь идет не о «благородном идеале», но об идее, которая в буквальном смысле представляет собой логическую нелепость и, будучи принята в качестве цели, ведет исключительно к упадку и вырождению.

Прежде всего, понятие «многих» – многообразия особей – логически противоречит понятию «многих равных существ». Это онтологически вытекает прежде всего из «принципа неразличимых», согласно которому «одно существо, абсолютно во всем тождественное другому, является тем же самым существом». Таким образом, в идее «многих» заложена идея основополагающего различия: если «многие» равны, равны во всем, то они не могут быть «.многими-», но лишь одним. Стремление к равенству «многих» несет в себе противоречие в понятиях, если только это не относится к множеству неодушевленных предметов серийного производства. Во-вторых, уже с точки зрения деонтологии то же самое вытекает из «принципа достаточного основания», который звучит следующим образом: «Для любой вещи должно существовать основание, благодаря которому она является именно этой вещью, а не какой-либо другой». Следовательно, существо, во всем тождественное другому, лишено «достаточного основания»: это лишь бессмысленный дубликат.

Таким образом, с обеих точек зрения вытекает логический вывод, что «многие» не только не могут быть равными, но и не должны быть таковыми, а неравенство истинно фактически лишь поскольку истинно по праву, реально лишь постольку, поскольку необходимо. С более возвышенной точки зрения, отбросив всякую гуманистическую и демократическую риторику, можно сказать: то, что идеология равенства тщится представить как «справедливость», является самой настоящей несправедливостью. Это признавали еще Цицерон и Аристотель.»

«Всякая идеология равенства служит точным показателем уровня вырождения общества или «позывными» сил, стремящихся привести мир к вырождению.»

«Вряд ли стоит говорить, что «бессмертный принцип» равенства является полной бессмыслицей.»

«Желание равенства равнозначно желанию бесформенного.»

Первый штурм Зимнего дворца, в ночь с 25 на 26 октября 1917 г., прочно вошёл в историю. А вот про то, что спустя несколько дней дворец вновь атаковали солдаты, матросы и рабочие, в СССР предпочитали не вспоминать. Максим Горький так описывал эти события: «Каждую ночь толпы людей грабят винные погреба, напиваются, бьют друг друга бутылками по башкам, режут руки осколками стекла и точно свиньи валяются в грязи, в крови».

Объектом штурма на этот раз стали винные погреба Зимнего дворца, где хранилась пятая часть всего алкоголя Петрограда. Манящий винный дух без труда перебил революционный дух «победившего пролетариата», толпы ринулись опустошать царские склады. И если при самом взятии Зимнего погибло несколько человек, то при погроме его винных погребов упилось до смерти и утонуло в разлившемся вине куда больше людей.

Сразу после падения Временного правительства Зимний дворец стал объектом всеобщего любопытства: народ хотел видеть, где жили "кровавые цари".

Стихийные экскурсии ни к чему хорошему привести не могли. Жертвами «экскурсантов» стали портреты Александра III и Николая II, исколотые штыками, разбитая посуда и мебель. Люди прихватывали дверные ручки, постельное бельё, столовое серебро, срезали обивку с мебели. Однако этот ущерб был относительно небольшим: значительная часть сокровищ Зимнего и Эрмитажа находилась в эвакуации.

Едва ли не самую большую ценность представлял винный погреб дворца. Там хранились редкие коллекционные вина, коньяки и другие спиртные напитки на многие миллионы золотых рублей — 100 тыс. бутылок! Здесь были массандровские, французские, испанские, итальянские вина, редкие коллекционные коньяки и ликёры, виски элитных марок, отборные водка и пиво. В эти-то погреба с лозунгом «Допьём романовские остатки!» и устремились разгромившие Зимний дворец революционные массы. Охранявшие вход в винную сокровищницу солдаты Преображенского и Павловского полков упились вместе с ликующим народом.

Поставленные в караул большевиками питерские рабочие-красногвардейцы смогли продержаться трезвыми только сутки. Не выполнили свою задачу и броневики, посланные к Зимнему для наведения порядка. Их экипажам передали столько бутылок, что солдаты тут же забыли обо всём и немедленно приступили к дегустации. Посылали к Зимнему и пожарных, которые должны были залить винный погреб водой, но в результате те тоже напились сами. Солдаты выбивали прикладами деревянные пробки из винных бочек, протыкали их штыками и пили, пока не падали в разлившееся по погребу винное море. Многие захлёбывались насмерть, их трупы вытаскивали и укладывали в ряд на площади.

По официальной советской версии, отряд из матросов-балтийцев и самоотверженных пожарных смог уничтожить запасы вина в Зимнем дворце. На самом деле всё, что не было выпито, выплеснулось из подвала дворца наружу. Элитный алкоголь из разбитых бутылок и бочек стекал по канавам в Неву, а уже изрядно набравшиеся солдаты, матросы, рабочие-красногвардейцы и просто обыватели лакали этот адский коктейль прямо с земли.

Помимо царских запасов Зимнего в Петрограде в 1917 г. насчитывалось 570 винных складов и погребов. Вина хранились в подвалах дворцов великих князей, аристократов и толстосумов. Охота за «винными сокровищами» стала своего рода промыслом и привлекала массу горожан, что совсем не нравилось революционным солдатам и матросам, которые желали разбираться со спиртным без участия штатских. Солдаты Финляндского полка объявили Васильевский остров на военном положении и предупредили, что будут расстреливать грабителей на месте. А Военно-революционный комитет (ВРК), бывший в то время реальной властью в Петрограде, чтобы хоть как-то пресечь бесконтрольное разграбление вина в городе, вынужден был пообещать ежедневно выдавать спиртное представителям воинских частей — по две бутылки на солдата в день.

Солдаты громили винные погреба при полном вооружении, иногда даже под прикрытием пулемётов. В места, где они наслаждались напитками, нельзя было сунуть носа. Солдаты постреливали в воздух, отпугивая штатских, а подвернувшихся солдат из других частей чуть ли не силой накачивали спиртным.

В ночь на 5 ноября команда шофёров исполкома Петросовета разгромила винный погреб во дворце великой княгини Ксении Александровны — было выпито, похищено и разбито 25 тыс. бутылок. Через несколько дней солдаты взломали вагон со спиртом на одной из железнодорожных станций и принялись пить спирт прямо из цистерны. По железнодорожным служащим, пытавшимся им помешать, открыли стрельбу.

Погромы, устраиваемые пьяным в доску красным быдлом, удалось остановить только введением в городе 6 декабря осадного положения. Но ни один погромщик сколько либо серьезного наказания в те дни не понес.