— Спасибо всем, кто откликнулся на наше приглашение, — благообразный старец с длинной седой бородой солидно откашлялся, оперся на трибуну и продолжил: — С развитием цивилизации человечество теряет веру, это очевидно. Теория относительности, фастфуд, адронные коллайдеры, операции по смене пола, интернет… Нельзя больше закрывать глаза на бесспорный факт: мы вы опасности, господа… то есть, господы.
Разношерстная аудитория в зале слушала с явным недоверием. В заднем ряду бранились яростным шепотом два азиата — красивая женщина в красном кимоно и редкостно уродливый мужчина в синем. Сидевший прямо на полу толстяк с тридцатью двумя руками и слоновьей головой задумчиво почесывал хоботом изукрашенный драгоценными камнями затылок. На его мясистую ляжку с вожделением поглядывал огромный волк, из приоткрытой пасти на пол капала слюна.
— Фенрир, ведите себя прилично! — одернул его старик и посетовал: — Не надо было звать зверобогов. Толку от них никакого, нагадят только или сожрут кого-нибудь.
— Простите, — перебил с первого ряда скелет в черном фраке и залатанном цилиндре. Он потряс свитком папируса. — Приглашение было подписано самим Яхве. Так почему от его имени выступает пророк Моисей?
— А зохен вэй! А чего вы хотите, стесняюсь спросить? — неожиданно сварливо ответил старик. — Яхве бесплотен, как он к вам явится, я извиняюсь? Нормальное состояние некоторых богов, между прочим. Вон, и Аллах вместо себя Мухаммеда отправил!
— Кто бы говорил! — поддержал, привстав, смуглый пожилой мужчина в белой чалме. — Сам-то всего лишь лоа! Наши по крайней мере с людьми работают: карают там, милуют… что еще?.. карают… А твой Бондьё и вообще на всех наплевал! Он хоть знает, что ты здесь?
— Я бы попросил!.. — Барон Самеди стушевался, замолчал, нервно пощелкивая плюснами.
Моисей налил в стакан минеральной воды, сделал несколько глотков, сказал:
— Ну а теперь, если с этим разобрались, перейдем к сути вопроса. Так вот. Жизнь богов зависит от веры людей. Когда люди перестают верить, поклоняться, когда забывают — божество умирает. Посмотрите хотя бы на Зевса! — Моисей указал в угол, где робко переминался едва заметный тощий призрак. — У него осталось всего пять адептов. А какой бог был! Гром, молнии, мускулы, понимаете ли, жена-красавица, куча детишек от разных женщин, секс с коровами… Или не с коровами? Было что-то такое…
Призрак, очевидно, вспоминая коров, печально вздохнул.
— Как ты мог, скотина?! Зачем нагадил вокруг моего дома?! — взвизгнула азиатка на заднем ряду.
— Аматэрасу, может, уже прекратите выяснять отношения с братцем? — возмутился Мухаммед.
Богиня сконфуженно умолкла.
— Спасибо, коллега, — раскланялся Моисей. — Все японские ками не влезли бы в конференц-зал, их не меньше миллиона. Вот и пригласили ее с братом Сусаноо, как представителей от синтоизма. Ошиблись с выбором. Аматэрасу никак не может простить прошлые выходки родственничка.
— Хорошо, — не успокаивался Барон Самеди. — С пророками ясно, с Японией тоже. А что здесь делает Дьявол? Он же вроде как не бог, а совсем наоборот…
— Сатанизм — официально зарегистрированная религия, — откликнулся красивый, лощеный брюнет с задорными рожками. Он выдохнул столб дыма и огня, скелет закашлялся. — Сейчас каких только религий в мире нет. Туда лучше посмотри.
Дьявол указал на второй ряд, где в кресле развалилось бесформенное склизкое нечто с крыльями, от бледной плоти которого исходил явственный аромат спагетти. Барон Самеди брезгливо передернулся, стуча костями:
— Летающий Макаронный Монстр…
По залу с шумом пробежали, размахивая копьями, несколько странных голых существ, окрашенных во все цвета радуги — грудастые, толстозадые женщины и поджарые мужчины с огромными вздыбленными фаллосами.
— Языческие боги Африки, — безнадежно махнул рукой Моисей. — Ребята в постоянном нервном стрессе. Как посмотрят на Африку, так расстраиваются. Крайне не удовлетворены своей работой, и, по-моему, толком не понимают, что создали… Итак, повторяю: человечество теряет веру. Неважно даже, в кого. Просто в мире становится все больше атеистов и агностиков. С этим нужно что-то делать! Поэтому мы с Яхве и собрали вас здесь. Какие будут мнения?
— Да тебе-то чего бояться? — спокойно заметил Мухаммед. — Иудаизм ваш одна из основных мировых религий.
— Ислам тоже. Но мы тем и отличаемся от вас, что просчитываем ситуацию на несколько ходов вперед, — парировал Моисей. — Может быть, Будда выскажется?
Пухлый бронзовокожий человек, сидевший в позе лотоса, не отозвался. Глаза его были прикрыты, на губах играла блаженная улыбка.
— Нашел, у кого спросить, — пренебрежительно хмыкнул Мухаммед. — Он в нирване, как всегда. Вроде жизнь есть страдание, но ему это безразлично.
— Тогда спросим Иисуса.
Худощавый молодой мужчина с тонким лицом, обрамленным длинными локонами, увлеченно жестикулировал, что-то бормоча себе под нос.
— Эй, ты с кем там разговариваешь? — удивился Мухаммед.
Иисус ненадолго прервался, мягким голосом ответил:
— Мы совещаемся.
— С кем?..
— Он же един в трех лицах, — догадался Моисей. — С Богом-Отцом и Святым Духом беседует. Боюсь, это надолго. Так кто хочет высказаться? — снова воззвал он. — Кали?..
— Всех убить! — рыкнула смуглая трехглазая женщина с четырьмя руками.
Моисей тоскливо вздохнул:
— Шива?..
— Танцевать! — Экстравагантное божество в тигровой шкуре, правая половина тела которого была мужской, а левая — женской, затянулось косяком марихуаны и прошлось по залу приплясывающей походкой, словно конфетти, рассыпая вокруг серый пепел с вкраплениями обгорелых костей.
— Прекратите! — Моисей отряхнулся. — Это все же человеческие останки!
— Ну и зверинец вы собрали, — ухмыльнулся Сатана и встал: — Пойду я отсюда. Мне волноваться нечего: покуда существует человечество, оно будет грешить. А воровать, убивать и трахаться гораздо интереснее, чем молиться и вести праведный образ жизни. Поэтому мне забвение не грозит.
— Дело не в грехах, — нахмурился Мухаммед. — Просто у тебя пиар правильно налажен. О тебе говорят, пишут, фильмы снимают. А еще эти… металл-группы…
— О да! Уметь надо, — довольно протянул Дьявол. — Как заведут: «Satan my master» или, к примеру, «Bridge of dеath», так самому в себя верить хочется.
— Да что с ним связываться, — обиделся Моисей. — Одно название: враг рода человеческого. Я все же хочу услышать Иисуса.
— Мы совещаемся, — невозмутимо отозвался Христос.
— Дался вам этот мученик, — красивым баритоном проговорил Барон Самеди. — Он же всем подряд грехи отпускает. Недаром говорят: «Бойтесь христиан, у них есть бог, который все прощает».
Сатана расхохотался:
— Это тоже умный рекламный ход. Уж я, генеральный директор Ада, лучше знаю, как он всех прощает! Преисподняя трещит по швам от перенаселенности, а рай пустует. Ладно, пока, неудачники. Пошел я. Дел много.
— Э, стой! — Мухаммед загородил ему дорогу. — Это неуважение!
— Вот именно, — поддержал Барон Самеди.
Дьявол скучливо скривился:
— Хорошо. Ищете выход? Вот он. Раз верующих становится меньше, надо переделить сферы влияния. Убрать лишних богов, тогда остальным вольготнее будет. Перезагрузка!
Он щелкнул когтистыми пальцами, с руки сорвалось черное облако, окутало Барона Самеди. Когда мрак рассеялся, от лоа осталась лишь горстка костной муки.
— Вуаля, — оскалился Сатана. — А про самого Бондьё без пиар-менеджера скоро никто и не вспомнит. Адептов я забираю себе. Жертвоприношения, черные петухи, кровь девственниц… что-то в этом есть родное и близкое.
— Всех убить! — радостно завопила Кали, кинулась на пробегавшего мимо африканского божка и сдавила его шею сразу четырьмя руками.
Два пророка обменялись задумчиво-недобрыми взглядами.
— Вы нас никогда не любили, — тихо сказал Мухаммед.
— А вы нас прямо обожали, можно подумать, — фыркнул Моисей.
Оба выставили ладони вперед, на них загорелись огненные письмена. Почтенные старцы принялись швыряться друг в друга пламенеющими буквами.
Зал с энтузиазмом подхватил инициативу. Аматэрасу сцепилась с братом — визжа и лягаясь, они покатились по полу. Африканские идолы, собравшись вокруг Макаронного Монстра, азартно тыкали в него копьями. Оружие застревало в переваренном рыхлом теле, не причиняя божеству никакого вреда. Но африканцы старались. Кали, Шива и Ганеша, встав спина к спине и сотворив мечи, единым многоруким фронтом оборонялись от двух суровых мужиков — Ярила с Перуном. Славянские боги не уступали — бросались молниями и солнечными лучами.
Моисей вытащил из воздуха каменную скрижаль, запустил в Мухаммеда. Тот отбил атаку. Тут же оба снова вернулись к огненным письменам. Мухаммед отправил пылающий знак, Моисей пригнулся — трибуна вспыхнула. Брошенная им в ответ буква угодила в Зевса, испуганно топтавшегося у стены. С печальным воем призрак развеялся по залу.
Аматэрасу и Сусанноо оставили попытки уничтожить друг друга и поддержали Перуна с Ярилом в атаке против индуистских божеств.
С нечленораздельным бульканьем в зал ворвался опоздавший Ктулху — создание Лавкрафта, оживленное верой фанатов. Увидел потасовку и устремился в самый эпицентр, размахивая тентаклями.
В зале шла истинная борьба за души и умы человечества — процесс перезагрузки. Спровоцировавший беспорядки Сатана не вмешивался, стоял посреди кровавого побоища и распевал во все горло, перемежая слова инфернальным хохотом:
— I used to be avenging angel
To you, to me to everyone I was Lucifer
Was the name that was given to me by God.
But than one day I was betrayed my master,
Oh yeah it’s true he set my wings aflame,
And now I am condemned to live forever in hell[Я был ангелом-мстителем.
Для тебя, для себя, для всех я был Люцифер,
Это имя было дано мне Богом.
Но меня предал мой господин.
О да, это правда, он лишил меня крыльев.
И теперь я осужден вечно жить в аду.
Timeless Miracle, «The Devil»] — в общем, занимался откровенной саморекламой.
За спиной Дьявола, вопреки заявленному, отросли огромные кожистые крылья, осеняя творившееся вокруг безобразие. Ими же он заодно отбивал огненные буквы, копья, молнии, лучи, проклятия и файрболы, летавшие вокруг Христа. Наконец обстановка в зале накалилась настолько, а количество снарядов стало так велико, что даже Люцифер перестал успевать. Когда красный луч, пущенный Аматэрасу, едва не угодил в висок Иисуса, Сатана не выдержал:
— Слушай, может, сделаешь что-нибудь? Это тебе не мальчишки из рогаток стреляют. Все ж боги дерутся!
Иисус по-прежнему бормотал под нос.
— Как мне быть, если тебя зацепит? — настаивал Сатана, отражая очередной поток пламени. — Мы ж того… две стороны одной медали. Куда я без тебя? Сотворил бы хоть бронежилет какой!
— Мы совещаемся, — упрямо проговорил Христос.
Дьявол бессильно выматерился.
Африканские идолы наконец догадались, что делать с Макаронным Монстром. Разодрав его на куски, принялись споро пожирать спагетти. Сзади на них напала Кали, замахала четырьмя мечами — вокруг полетели брызги крови и обрубки разноцветных тел. Ганеша попытался достать Будду, но тот, не выходя из нирваны, плавно поднялся в воздух и повис под потолком. Перун прицелился, швырнул в него молнию, однако Будда мягко уклонился, продолжая счастливо улыбаться. Сплюнув, Перун переключился на Шиву.
Фенрир осуществил свою мечту: впился зубами в обширный зад Ганеши, отхватил внушительный кусок. Слоночеловек затрубил в хобот, рубанул волка мечом. Раненый Фенрир отскочил, зарычал и набросился на Перуна.
Иисус перестал бормотать, поднял взгляд, сложив руки на груди, с интересом наблюдал за потасовкой. В зале стоял невероятный шум и грохот, раздавались воинственные кличи на разных языках. И никто из дерущихся не услышал вкрадчивого шороха за окнами…
Моисей с Мухаммедом устали бросаться огненными знаками. Руки пророков дрожали от напряжения, буквы то и дело летели не туда, поражая малозначительных божков. Не выдержав, Моисей выдохнул:
— Может, хватит? Ничья?
— Да действительно, чего нам делить? — с облегчением отозвался Мухаммед. — Подумаешь, у кого пейсы, у кого чалма. Главное, и ваши, и наши свинину не едят.
— И обрезание опять же… — согласился Моисей.
Старики осторожно, бочком, приблизились и торжественно пожали друг другу руки. Осмотрелись: вокруг безумствовали, проливая реки крови, обозленные боги. В перезагрузке участвовали все — только Будда довольным воздушным шариком висел под потолком, Иисус с мягкой всепрощающей улыбкой снисходительно наблюдал за сражением, да Сатана продолжал, натужно хохоча, прикрывать его крыльями.
— И как их остановить? — задумался Моисей.
— Пусть развлекаются, — пожал плечами Мухаммед. — Сильные выживут, а слабым туда и дорога. Перезагрузка…
Иудейский пророк вдруг насторожился:
— Ты ничего не слышишь?
Оба замерли. Сквозь шум сражения откуда-то снаружи пробивался отдаленный рев.
— Что это? — удивленно спросил Моисей.
— Не знаю, — Мухаммед громко выкрикнул: — А ну, все заткнитесь!
Его призыв, как ни странно, был услышан. Бойня постепенно затихала. Сначала отступились Перун с Ярилой, потом опустили мечи Шива, Ганеша и Кали. Один за другим боги останавливались, прислушивались к грохоту за стенами, который делался все более грозным и мощным. На лицах у всех отразилось непонимание, смешанное со страхом. Один Иисус безмятежно улыбался.
Грохот снаружи все усиливался. По окнам потекли дождевые потоки. Здание содрогнулось от мощного удара. Потом стало происходить непонятное. Первой исчезла Аматэрасу — горестно взвыв, просто истаяла в пространстве. За нею отправился братец Сусаноо, потом раненый Фенрир. Медленно растворялись в воздухе индуистские боги — становились все прозрачнее, пока наконец не пропали совсем. Ктулху осел бесформенной кучей, разлетелся брызгами воды и испарился.
Один за другим боги прекращали свое существование. Будда, сохраняя на устах сладчайшую улыбку, красиво рассеивался нежными искорками звездной пыли. Моисей с Мухаммедом держались дольше всех. Вцепившись друг в друга, широко раскрытыми глазами смотрели на уход богов. Но и они в конце концов полиняли, стали медленно растворяться.
— Что происходит, я меня побери?! — не выдержал Сатана, который тоже изрядно поблек.
Сильный порыв ветра выбил окно, в зал хлынули тугие струи дождя. Иисус пожал плечами:
— Перезагрузка. Всемирный потоп. Только без Ноя. Не спасется никто.
— Что ты сделал?! Зачем?! — зарыдал призрачный Моисей.
— Как ты говорил?.. Адронные коллайдеры, фастфуд и смена пола? — припомнил Иисус. — Вера без дел мертва[Иак. 2:26], но и дела без веры никуда не годятся. К чему бороться за человечество, если оно погрязло в грехе и утрачивает веру? Мы посовещались и решили: нет людей — нет богов, нет богов — нет проблем.
— И что же? — уточнил Дьявол. — Зачем вам пустая Земля?
— Можно и Землю уничтожить, — рассудительно заметил Иисус. — И весь мир. Тогда все начнется сначала.
— Как сначала? — прошептал истаивающий Мухаммед.
— И сотворит Бог небо и землю, — улыбнулся Иисус. — Земля же будет безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий будет носиться над водой…
— И скажет Бог: да будет свет? — процедил сквозь зубы прозрачный, как льдинка в коктейле, Сатана.
Христос благожелательно кивнул:
— Именно. И увидит Бог, что свет хорош, и отделит Бог свет от тьмы. И дальше все будет так, как положено: бог назовет твердь небом, сотворит светила великие, потом зверей и птиц. И человека сотворит тоже. И на седьмой день благословит свои творения[Вольное цитирование Ветхого завета].
— Но в «Откровениях» все не так! — расстроился Люцифер. — Апокалипсис должен начаться по-другому! Где мертвые, вставшие из могил, где последняя битва добра со злом, где багряный зверь с блудницей, наконец?
Иисус пожал плечами:
— Мало ли что примерещилось Иоанну с перепою. К чему эти формальности и устаревшая атрибутика? Мы живем в век быстрых решений и личной эффективности. В конце концов, Бог я или нет? Могу и передумать.
— Зачем?.. — недоумевал полуисчезнувший Дьявол.
— Почему бы нет? Перезагрузка так перезагрузка, — ровно проговорил Иисус. — Может быть, это будет лучший мир. Может, что-нибудь пойдет по-другому, а может, и не пойдет. Например, Ева не сорвет запретный плод, и люди останутся в Эдеме. Разве это не прекрасно? Их будет всего двое, а потом Бог создаст для них друзей. Целое племя невинных и безгрешных людей, настоящая мечта. Будут целыми днями жевать ананасы, нюхать цветы, любоваться на бабочек, и не станут придумывать никаких богов. Но вполне возможно, что Змей снова соблазнит Еву. Змеи, они очень хитрые. И тогда Ева познает Адама. И родит Каина с Авелем. Или не их, а каких-нибудь Кончиту с Хулио-Игнасиасом, допустим — тоже неплохо.
— А Мария снова родит тебя, что ли? — скептически осведомился Сатана, и это были его последние слова.
— Мария родит меня. Когда-нибудь, — задумчиво ответил Иисус опустевшему залу. Он превращался в пушистое облачко и поднимался к потолку, где еще кружились золотистые искры, оставшиеся от Будды. — Я приду в Иерусалим. Меня снова предадут. Предатель ведь найдется всегда… И я опять приму казнь за грехи людей. Но может быть, это будут немного другие люди? Тогда и посмотрим, кого они выберут. Перезагрузка так перезагрузка.
