spiridonooff

Продолжение. Начало http://pikabu.ru/story/rozhdestvenskaya_disleksiya_4721024

II часть: http://pikabu.ru/story/rozhdestvenskaya_disleksiya_ii_472158...

III часть: http://pikabu.ru/story/rozhdestvenskaya_disleksiya_iii_47221...

Первым делом, добравшись до Сустона, Вельзевул по договоренности с Сантой сдал оленя в местное отделение «ФАБРИКИ ИГРУШЕК САНТА-КЛАУСА». Олень пыхтел и норовил укусить наездника, но после пары морковок почти успокоился, хоть и продолжал подозрительно коситься на фалды вельзевуловского костюма. У эльфа, который выполнял послерейсовый осмотр оленя, на лацкане форменной куртки висела табличка с именем «Игнатус». Он был похож на адового почтальона как две капли воды, за исключением рожек и хвоста.

- Извините, у вас, случайно, родственников в Преисподней нет? – поинтересовался Вельзевул.

- Нет, сэр. По-крайней мере, я о них не знаю. А почему вы спросили?

- Да так, просто обознался. Удачного дежурства. – Вельзевул направился к выходу.

- И вам удачи, сэр. И светлого Рождества!

Вельзевул только нервно махнул хвостом.

Сустон погружался в праздник. Всюду горели гирлянды, из каждого угла неслись рождественские гимны, жители носились по городу в поисках последних недокупленных подарков как угорелые. Вельзевул медленно продвигался сквозь толпы суетящихся людей никем не замеченный. Необходимость успеть сделать последние приготовления к рождественской ночи не давала людям остановиться и удивиться двухметровым господином с завитыми рогами и юрким хвостом, походя обшаривающим их карманы.

Он постепенно уходил из центра города, где располагалась конторка «ФАБРИКИ», к городским окраинам. На письме Базиля обратным адресом значился «маленький дом с зелёной крышей сразу за продуктовыми складами». По мере удаления от центральных улиц атмосфера праздника угасала. Шёл снег, прохожие становились похожи на снеговиков, ищущих свои морковки. Наконец, наиболее населенная часть города закончилась, вылившись в промышленную зону.

- Так-так. Ремонтные мастерские, муниципальные гаражи… - Вельзевул двигался вдоль рядов безликих тёмных строений, - …мясная ферма Франца…ну и запах, похлеще чем в автобусе в Аду с утра! Ага, вот и склады!

Повернув за угол, Вельзевул увидел кривобокий дом в конце проезда, окруженного елями. Стены дома держались на честном слове, одно из узких окошек было освещено тусклым светом. Он подошел к освещенному окну и осторожно заглянул внутрь.

У потухшего камина сидел маленький мальчик. Его светлые волосы были спутаны, перепачканные руки что-то мастерили из пластилина. Мальчик мурлыкал себе под нос какой-то рождественский гимн. Князь Преисподней еще раз оглядел комнату, но не смог найти рождественской ели.

- А где же его мать? – Вельзевул обошел дом вокруг. У входной двери было навалено много снега - стало понятно, что она давно не открывалась. Никаких следов, кроме его собственных, тоже не удалось найти.

Ему необходимо было поговорить с матерью Базиля. Санта-Клаус натолкнул его на мысль, вспомнив об «излюбленных методах» Падшего. Но, если он решит воспользоваться ими, то праздник для мальчика будет испорчен окончательно. Согласитесь, выбитые двери, пламя из ноздрей и адский голос не очень-то способствуют атмосфере рождественской ночи. Требовался деликатный подход. Но с деликатностью в общении с людьми у Вельзевула были некоторые проблемы.

Он прильнул к замерзшему окну, ведущему в комнату рядом с той, где сидел мальчик. Там стояла кровать, а на ней лежала молодая женщина. Казалось, она спала. Но, если присмотреться, можно было заметить, как под веками беспокойно дёргались её глаза, как она нервно кусала губы во сне. До Вельзевула донесся легкий стон.

В комнату вошел мальчик. Поначалу он стоял в дверях, будто не решаясь войти, потом подошел к кровати и положил руку на худое плечо матери.

- Мама? Мама, просыпайся! Скоро Рождество, а у нас потух огонь в камине. Мама!

Но мама продолжала витать в своих наркотических видениях. Базиль тяжело вздохнул и вернулся к камину.

Вельзевул грыз коготь на левой руке, прислонившись к замшелой стене дома. До наступления праздника оставалось совсем мало времени, а желание ребенка всё ещё не было исполнено. Его мать явно не собиралась просыпаться до наступления утра. Или следующего утра. Князь Преисподней должен был что-то придумать, чтобы принести праздник и в этот кривобокий дом.

- Камин! Ну конечно, пустая моя голова! – Вельзевул хлопнул в ладоши и припустил галопом обратно в центр города.

***

Базиль ещё пару раз пытался разбудить маму, но безуспешно. Она спала тяжелым сном, глубоко вздыхая и беспокойно ворочаясь, и никак не реагировала на его тормошение. До наступления Рождества оставалось меньше часа. Мальчик налил в стакан теплого молока, поставил его на табуретку рядом с камином. Потом принёс парочку старых, засохших печенек – оставил с прошлого года специально для Санта-Клауса. Водрузив тарелку с печеньем на табуретку, Базиль сделал пару шагов назад и осмотрел композицию. Потом сбегал на кухню и принес кружевную салфетку, которую постелил под стакан молока и печенье. Теперь всё было готово к встрече Рождества и Санты. Всё, кроме мамы.

Тяжело вздохнув, мальчик собрался опять будить маму, не слишком надеясь на удачу. Но не успел он сделать и пары шагов в сторону спальни, как что-то зашумело на крыше.

- Санта! Санта-Клаус! Он пришел! – мальчишка запрыгал от радости.

Шум усилился и перетёк в дымоход камина. Оттуда посыпалась зола, послышалась возня и приглушенные ругательства. Наконец, в облаке пыли и пепла, в гостиную Базиля вывалился Санта.

Мальчик стоял, разинув рот и широко раскрыв глаза. Его мечта наконец сбылась. К нему пришел сам Санта-Клаус и теперь сделает так, чтобы мама снова могла веселиться без таблеток! Базиля немного смущало, что у Санты из-под пальто торчит кончик хвоста, но он решил не обращать на это внимания.

Тем временем Санта откашлялся, понося на чём свет стоит странные традиции лазанья по трубам и строителей дома, которые сложили такую узкую трубу, отряхнул с пальто пепел и развернулся к мальчику, незаметно натянув сбившуюся шапку на рога.

- ХО-ХО-ХО, Базиль! С наступающим Р..рррррождеством!

- Санта-Клаус! Ты получил моё письмо!

- ХО-ХО, конечно, мой дорогой! Красноносые эльфы принесли мне его прямо в руки. Ты уже писал об этом, но я должен спросить, пФ-пфпфп-тьфу ты! – искусственная борода нагло лезла в рот, - …должен спросить тебя, Базиль: ты хорошо себя вёл в этом году?

- Да, Санта! Я прилежно учился, помогал маме по дому и старался не врать никому!

- Хорошо же, Базиль! Я помню, что ты просил у меня, и теперь хотел бы поговорить с твоей мамой…- Вельзевул подтянул съежающие с его худой задницы брюки и защелкал по полу копытами в направлении спальни.

- Но, Санта! Разве ты не выпьешь молока и не съешь печенья?

Вельзевул посмотрел на табурет у камина. Печенье покрылось пеплом, зола плавала на поверхности молока.

- Оу…ну…чуть не забыл самое важное, ХО-ХО-ХО! Эмм…не мог бы ты подержать мой мешок?

Вельзевул протянул красный мешок Базилю. Мальчишка не смог ничего сказать, но принял ношу, трепеща от счастья.

Вельзевул сделал глоток молока и попробовал откусить кусочек печенья. То не собиралось сдаваться так просто. Кусок сухого теста оказался не по зубам даже Князю Тьмы. Но Базиль смотрел на него восторженными глазами, так что Вельзевул вздохнул, поправил бороду и проглотил печенье целиком.

- Тебе нравится печенье, Санта?

- О да, малыш…Такого вкусного печенья в вашем городке я еще не пробовал.

- Я специально для тебя оставил его с прошлого Рождества!

- Что!? С прошлого?...ох…да, я заметил, Базиль. Оно отлично выдержано.

Покончив с убийственным печеньем (он чувствовал, что после такого ближайшая неделя пройдёт под знаком WC), Вельзевул забрал у Базиля печенье и напустил на себя серьёзный вид.

- Итак, Базиль, приступим. Но попрошу тебя не входить в комнату, пока я не закончу рождественское колдовство.

- Хорошо, Санта. Но…Я понимаю, ты волшебник, но ты же ничего плохого моей маме не сделаешь?

- Хммм? О чем ты, малыш?

- Я хоть и маленький, но смотрю телевизор.

- А…оу…нет, что ты, ХО-ХО-ХО! Я просто сотворю заклинание рождественского волшебства и исполню твоё желание!

- Хорошо, тогда я жду здесь, Санта!

Немного смущённый, Вельзевул зашел в спальню и закрыл за собой дверь. Он слышал, как мальчик принялся распевать рождественский гимн, славящий Христа, и от которого у Вельзевула заныли зубы. Да, провести мальчишку оказалось нелегко. Потребовалось всё его актёрское мастерство, чтобы вжиться в роль Клауса и спрятать свою демоническую ауру, которая, в обычном состоянии, оставила бы от мальчика только бездушную оболочку. Желудок урчанием подтвердил, что ему тоже пришлось нелегко.

Падший стянул с себя искусственную бороду и присел на край кровати. Мать Базиля всё ещё металась по наркотическим видениям. Вельзевул вздохнул, настраиваясь, и положил трехпалую руку с огрызенными когтями на лоб женщины.

Та тут же замерла и вытянулась в струнку.

Он проник в её сон. Поначалу нечего нельзя было разобрать в метаниях света и эмоций, но постепенно он разобрался в логике сна. Он был тяжелым, мучительным и страшным. Вельзевул огляделся по сторонам. Теперь он был прямо посередине её разума. Саму владелицу сновидения нигде не было видно. Он прислушался к пролетающему сгустку эмоций и узнал её имя.

- Катерина! Где ты? Твой сын зовёт тебя!

Тишина.

- Катерина!

Откуда-то справа донесся тихий плач. Вельзевул поспешил на звук.

- Катерина!

Она сидела на снегу под большим засохшим деревом, обняв колени и постоянно раскачиваясь. Слёзы текли по её щекам, а губы бормотали что-то бессвязное. Вельзевул осторожно опустился рядом на колени.

- Катерина. Твой сын, твой Базиль, зовёт тебя! Вернись к нему, хотя бы на эту чудесную ночь.

- Я не могу. – ответила наконец Катерина. Вельзевул выдохнул. Если её сознание идёт на контакт, значит, еще не всё потеряно.

- Почему же ты не можешь? Вернись к своему сыну, тебе надо только проснуться.

- Я не могу, не могу проснуться! – слёзы потекли по её щекам с новой силой, - Я слышу, когда он зовёт меня, чувствую, как пытается разбудить. Я хочу проснуться, испечь для него праздничный пирог, как обещала, но не могу. Он не отпускает меня.

- Кто? Кто тебя не отпускает.

- Он.

Катерина подняла руку и указала на верхушку сухого дерева.

Вельзевул проследил за рукой женщины. Только теперь он заметил рогатую тварь, покрытую чёрной, как уголь, шерстью. Тварь тоже обратила на него внимание:

- Господин Вельзевул! Здрасьте! Это что, внеочередная инспекция?

- Никодим…Нет, это не инспекция. Что ты тут делаешь?

- Работаю, ваше темнейшество. Душа этой бедной женщины должна попасть к вам на стол в первый день следующего года. В качестве подарка от Управления. Они решили сделать вам сюрприз, да! Вот я и совратил её наркотиками. Но вы ведь не скажете им, милорд, что видели меня? – чёрт заискивающе улыбался.

- Подарок? Что им там в Управлении взбрело в голову?

- Новое веяние, сэр! – чёрт-душелов спрыгнул с верхушки и присел рядом с Вельзевулом, вытянув ноги. – Всем топ-менеджерам теперь полагается подарочек к началу нового рабочего года. В качестве мотивации. Всем – по душе. Не совсем чистой, может быть, но зато добровольно отдавшейся в наши руки! Даааа. Я таких не пробовал еще. Говорят, на вкус – чистый мёд.

Вельзевулу приходилось угощаться подобными заблудшими. Последний раз это случилось еще в начале XX века. Тогда в головах людей бродили странные идеи…

- Никодим, дорогой, я даю тебе отгул. Я сам заберу эту душу. Можешь идти.

- Но как же, сэр! Меня не пустят обратно без души или ордера о приёмке, подписанного вами!

- У тебя есть пустой ордер?

- Конечно! – чёрт достал из складок шерсти смятую бумажку и разгладил её на коленке. – Вот, извольте подписать тут и тут.

Вельзевул проткнул свой палец своим же когтем. Появилась капелька чёрной крови. Он подхватил её всё тем же когтем и поставил две подписи.

- Формальности улажены, Никодим?

- Да, теперь всё чин-чинарем, господин! Спасибо за отгул, сэр! – чёрт полоснул острым когтем по воздуху, разрезая пространство сна. – Отправлюсь отсыпаться, а то с этой Катериной столько мороки! Никак не хотела сдаваться. С Рождест….вом….сэр…

Столкнувшись взглядом с разъяренным Вельзевулом, Никодим поспешил нырнуть в пространственную дыру и сразу же зашил её за собой.

Часы в спальне Катерины начали отбивать последние секунды сочельника. Подходило Рождество.

- Катерина. Теперь ты свободна. Технически, твоя душа принадлежит мне, конечно. Но, раз уж я ей владею, то я хочу оставить её на месте. Возвращайся к своему сыну. Он хороший мальчик.

Катерина вытерла слёзы со щёк и начала просыпаться. Вельзевул выскользнул из её сна, не забыв перед этим стереть все воспоминания о договоре с чёртом, оставив только небольшой сигнальный звонок для себя. В случае, если на душу Катерины кто-то позарится, Вельзевул будет оповещен о нарушении границ собственности. Пока Катерина окончательно не проснулась, он нацепил бороду и вернулся в гостиную.

- ХО-ХО-ХО, Базиль! Вот и исполнилось твоё заветное желание!

Мальчик вскочил с ковра у камина.

- Я сделал так, чтобы твоя мама больше не уходила от тебя в свои сны. Только обещай мне, что будешь приглядывать за ней.

- Спасибо, Санта! Я с неё теперь глаз не спущу!

- Вот и хорошо! А теперь, если позволишь, я хотел бы выйти через дверь.

Вельзевул с мальчиком распахнули заснеженную дверь. Снаружи в дом ворвались звуки и вспышки фейерверков, звон колоколов в городской часовне, и хлопья снега.

- До следующего года, Базиль! Будь хорошим мальчиком, не подводи старика. – напоследок Вельзевул щёлкнул пальцами и зажег огонь в камине. Снаружи его дожидался заново арендованный олень Санты. Он взял его вместе с комплектом запасной санта-клаусовской униформы в местном отделении «ФАБРИКИ ИГРУШЕК САНТА-КЛАУСА».

Вельзевул забрался на спину оленя, стараясь избегать его попыток тяпнуть демонический хвост своего наездника. Поднявшись над крышей дома Базиля, он в последний раз оглянулся.

В дверях дома вместе с мамой стоял Базиль и махал ему обеими руками. Катерина еще не совсем проснулась и тёрла заспанные глаза.

- Прощай, Базиль! – прошептал Вельзевул.

- До свидания, Сатана! - закричал мальчик.

Вельзевул чуть не свалился с оленя.

***********

- Так говоришь, он понял, что ты – это не я?

Они сидели в сантовских санях, готовые к взлёту.

- Ага. Точно, мне не могло послышаться.

- Интересный паренек этот Базиль. Может, он специально написал тебе? – Санта хитро прищурился.

- Может, и специально. Ты же к нему не пришел в прошлом году…Так, подожди! Откуда ты знаешь о письме? Я же тебе не рассказывал, откуда знаю о мальчике!

- ХО-ХО-ХО, рогатый! Я всё знаю, пора бы запомнить! ХО-ХО-ХО!

Сани дёрнулись, и с места набрали сверхзвуковую скорость. Вельзевула вдавило в мягкое сидение саней. Он старался перекричать воющий вокруг ветер:

- Ах ты старый хрыч! Не гони так, я вино пролью!

- Держись, Велик! Поездка только началась! ХО-ХО-ХО!!!

***

Фуууух, вроде успел!
Всех с наступающим! Пусть в новом году даже самые злые люди станут добрее. Всегда есть место чудесам, главное - верить ;-)

Продолжение. Начало http://pikabu.ru/story/rozhdestvenskaya_disleksiya_4721024
II часть: http://pikabu.ru/story/rozhdestvenskaya_disleksiya_ii_472158...

На Северном полюсе было очень холодно и снежно. Конечно, это нормально для Северного полюса, но сегодня снега было будто бы больше – маленькие зелёные помощники Санта-Клауса готовились к Рождеству и вовсю украшали его резиденцию. Вельзевул появился у крыльца огромного серого железобетонного здания, похожего на заводской цех. Над металлической дверью помещалась гигантская вывеска «ФАБРИКА ИГРУШЕК САНТА-КЛАУСА», а чуть ниже, мелким шрифтом, было приписано: «посторонним вход воспрещен, территория охраняется боевыми оленями». Вельзевул, от холода поджав хвост, поднялся по скользким ступеням и потянул за шнурок звонка.

Ответ долго не было. Он еще несколько раз подёргал звонок, и принялся приплясывать, хлопая себя по бокам и пытаясь согреться. Местная погода совсем не подходила для обитателя Преисподней. Наконец, в металлической двери открылось оконце, на уровне колен Вельзевула.

- Вы по записи? – пропищал тонкий голосок из темноты оконца.

- Нет. Но подозреваю, что твой хозяин примет меня без очереди. – Вельзевул начинал терять хвалёное демоническое терпение.

- И что же за важная шишка посетила нас? – из оконца раздались приглушенные смешки.

Вельзевул встал на колени и заглянул внутрь.

- А ты подними свои маленькие поросячьи глазёнки и сам увидишь…

Оконце ойкнуло и захлопнулось. Тут же заскрипели засовы, и тяжелые двери начали отползать в стороны. Вельзевул протиснулся внутрь, не дожидаясь, пока двери откроются полностью, и принялся растирать замерзший хвост. Перед ним суетились шестеро эльфов-привратников, раскатывая ковровую дорожку. Судя по облакам пыли, которые она испускала при каждом движении маленьких слуг, гости здесь были редкостью.

Немного согревшись, и ожидая, пока эльфы подберут домашние тапочки под его копыта, Вельзевул огляделся. Прежде он не раз бывал в резиденции Санты, но сегодня впервые появился с парадного входа. И раньше было понятно, что Клаус не страдал низкой самооценкой, но теперь это бросалось в глаза. От металлической двери, запирающейся на добрую дюжину колдовских замков, тянулся длинный коридор с теряющимися в высоте потолками. Повсюду сновали рождественские ангелочки и назойливо лезли в лицо. Вельзевул отмахнулся от особо надоедливых, нацепил мягкие тапочки, поданные наконец эльфами, и направился по коридору вслед за семенящим проводником к головному офису Подарочной Службы Санты.

Коридор был длинным, очень длинным. Со стен свисали гобелены, изображавшие различные добрые дела Клауса – вот он дарит подарки чумазым детишкам, вот кормит красноносых оленей, а вот жмёт руку восточному кузену. Цветастые гобелены перемежались ростовыми изваяниями самого хозяина предприятия – так же неизменно в героических позах. «Старый хрыч!» - усмехнулся про себя Вельзевул.

Пока он рассматривал обстановку резиденции, проводник подвёл его к двойной резной двери. Рисунок на двери повторял сюжет некоторых гобеленов.

- Кхм-кхм. Ожидайте тут пока. Я сообщу о вашем визите! – сказал эльф и удалился с важным видом.

Вельзевул захлопнул удивлённо отвисшую от увиденного подобия барокко челюсть и раскурил сигару. Тут открылись резные двери, и всё тот же писклявый голосок, который встретил его на крыльце, прокричал:

- Его величество Первый Падший, изменник и злодей, Враг всего сущего, Истребитель народов и Пожиратель Младенцев – Вельзевул!

«Ну закрутили. Где этот мелкий прощелыга видел, чтоб я, Вельзевул, ел младенцев? Клеветники обнаглевшие. Совсем распустились». Вельзевул шагнул в огромный зал. Сразу же в глаза бросилось обилие золотого и красного цветов – у Санты на них явно был фетиш. По бокам помещения, поделенного на секции колоннами, расположились эльфы-мастеровые. Они лепили, собирали, крутили, красили и упаковывали подарки, торопясь успеть к рождественской ночи. В отдельной секции, меж двух исполинских колонн, расположилась станция техосмотра саней. Чумазые эльфы в перепачканных машинным маслом комбинезонах облепили сантовские сани, выполняя тонкую настройку перед скорым вылетом. Работа кипела, повсюду пахло жжёным сахаром и свежим печеньем.

- Хо-хо-хо, Веля! Что встал? Проходи, не стесняйся.

Вельзевул обернулся на звук голоса. У противоположной стены, на огромном кресле, установленном на подобающе огромной куче упакованных уже подарков, восседал хозяин фабрики. Санта-Клаус. Вельзевул не видел его уже больше сотни лет, и старик изменился совсем не в лучшую сторону. Огромный живот скрывал колени, красное пальто уже не сходилось на нём, в неухоженной бороде затерялись кусочки чего-то, съеденного пару недель назад, дыхание вырывалось из-за умасленных губ с нездоровым свистом. Вельзевул не поверил бы, что перед ним сидит тот самый добрый старикан, с которым они когда-то вместе пили пиво в трактире под Берлином, если бы не глаза, хитро глядящие на пришедшего из-под меха богатой шапки. Несмотря на внешние перемены, озорной огонёк в них не угас, они всё так же смеялись в лицо собеседнику и обещали радость и счастье и чудеса. Вельзевул чуть не выронил сигару, наблюдая перемены, произошедшие со стариком.

- Какими ветрами занесло в мою лачугу, рогатый? Опять халявных подарочков захотелось? Так чего ж через окно не полез, как в прошлый раз? Я для тебя там уже парочку сувениров приготовил.

Вельзевул собрался с мыслями.

- В прошлый раз, Клаус, я не для себя подарочек заграбастать хотел. Ты же знаешь, какая она была – постоянно сладкого требовала.

- Да, девка интересная была… Зря ты тогда её бросил!

- По-твоему, мне надо было её к себе в Ад тащить? На ПМЖ? Успеет и без меня. Тем более, я при деле, свободного времени почти нет. Если б и согласилась ко мне спуститься, то через неделю бы уже от скуки взвыла.

- Ну, дело твоё. Но девка всё равно огонь была. Ты не к ней ли в гости собрался опять? За гостинцем пришел, хо-хо-хо? – старик прищурил глаз.

Вельзевул смутился:

- Ей сейчас уж лет восемьдесят, наверное. Нет, старый, я по другому делу. Ну почти. Тоже за подарком, только на этот раз случай особенный. Невинной душе надо помочь.

Санта заёрзал на своём троне, из складок пальто посыпались крошки. Стоящий у кресла с подносом жаренной картошки в руках эльф еле успел отскочить, прежде чем огромная нога старика в черном сапоге встала на его место.

- Чего с душой невинной сделать? Мне послышалось?

- Нет, Санта, всё верно ты услышал. Мальчишка один есть, хочу помочь ему.

И Падший рассказал Клаусу всю историю мальчика, слегка приукрасив, но всё же умолчав, откуда он о нём узнал. Ведь если Санта Клаус узнает о письмах, которые не попали к нему, а были присвоены (пусть и не по собственной воле) Рогатым князем, то потребует их вернуть. Если вспомнить количество писем, скопившихся у Вельзевула в кладовой за многие года, то из этой истории мог выйти дипломатический скандал. Объясняй потом архангелам, что ты не воришка. Ну, как минимум в данном конкретном случае не воришка.

Санта Клаус терпеливо слушал, подперев монолитную щеку ладонью. Когда рассказ подошел к концу, он продолжал задумчиво жевать ножку цыпленка-переростка, всё так же молча. Вельзевул уже решил, что старый уснул, но тут махина в кресле зашевелилась:

- Хорошее дело ты придумал, Велик. Правильное. Но тебе, верно, неизвестно, что чем задумка лучше и правильнее, тем сложнее её осуществить, – на этот раз Клаус говорил без шуток, озорные глаза стали жесткими и смотрели на Вельзевула, не моргая. – Так что на этот раз я тебе вряд ли чем помочь смогу. Извини и прощай. Эльфы, проводите гостя до парадной!

Вельзевул шагнул к креслу Санты. Он не привык, чтобы за пределами адской бюрократии ему отказывали. Там, в Аду, отказы объяснялись просто – такая у чертей работа, что уж тут поделать. Но теперь он достаточно разозлился из-за отказа, чтобы смочить свой язык ядом, так давно им не используемым и так хорошо знакомым каждому:

- Вряд ли, говоришь? Что, ноги больше не могут удержать тебя, толстяк? Постарел, опаршивел, разжирел, сидя в своих санях. Как ты теперь в печные трубы-то просачиваешься, старый? Ни какое волшебство такую тушу сквозь игольное ушко не протащит! – Вельзевул разошелся, и не прекращал кричать и оскорблять Санту. Вокруг его рогов возникло марево, как над асфальтом в жаркий день, а из ноздрей вырывался пар. В огромной зале запахло серой. Все эльфы бросили свою работу и растерянно оглядывались друг на друга.

И только Санта-Клаус сидел, не шелохнувшись. Гнев Первого Падшего будто не трогал его. Оскорбления, спущенные с гнилого языка, отскакивали от толстого пальто. Он сидел недвижим до тех пор, пока Вельзевул не выдохнул прямо ему в лицо сигарным дымом.

- УЙМИСЬ, ДЕМОН! ЗНАЕШЬ ЖЕ, ЧТО У МЕНЯ АСТМА ИЗ-ЗА ПЕЧНОГО НАГАРА!!!

Хотя это казалось невозможным для такой массы тела, Санта-Клаус вскочил со своего кресла, разметал блюда с яствами вокруг него и оказался лицом к лицу с Вельзевулом. Тот смог почувствовать на себе его дыхание, которое, несмотря на обилие поглощаемой пищи, всё равно пахло ванилью и карамелью.

- Ты же знаешь, знаешь, что я уже почти две сотни лет ношу противогаз в каждую рождественскую ночь! Знаешь, что растолстел оттого, что ел на бегу и только то, что под руку придется! Знаешь о моём аппетите! Так нечего плеваться ядом в моём доме! Я не могу тебе помочь, потому что знаю эту женщину, мать Базиля! И знаю я еще, что не в силах я менять поведение людей, не будь у них на то желания. А одного желания мальчика, к сожалению, недостаточно. Если бы его мать сама хотела всё изменить – тогда не проблема, мы с тобой уже бы мчались во Францию. Но нет! Свобода воли, все дела. Почему так? А это ты у своего папаши спроси…

Санта-Клаус украдкой бросил взгляд в сторону потолка и поковылял обратно к креслу, тяжело пыхтя. Видно было, что вспышка гнева далась ему нелегко.

Вельзевул не знал, что сказать. Теперь ему было стыдно за то, что он обидел старого приятеля. Да, ему, Змею и Предателю, было стыдно. Он вспомнил лучшие деньки, когда вместе с Клаусом они рассекали на санях по ночному небу, заливаясь до ушей пивом и вином. Теперь тот, кто когда-то предложил ему свою дружбу взамен вечного одиночества, был оскорблен им самим.

- Санта…Ты уж прости меня, я не хотел на тебя срываться. Просто ты же добро несёшь, чудеса рож…рож-дес-твен-ские – ему было трудно произносить это слово – Ну я и подумал, что сможешь помочь, обнадёжил сам себя. А получилось вот как.

Санта смотрел на него исподлобья, хмуря пушистые белые брови. Перед ним стоял Повелитель тьмы, проклятый и ужасный, с поникшими плечами и чуть ли не шмыгал носом, признавая свою вину. От такого невероятного зрелища обиду Клауса как ветром сдуло:

- ХО-ХО-ХО, дурак рогатый! Раскис ты не меньше моего, доложу я тебе! Вон как нюни распустил!! Да не переживай, я на «жиробаса» и не обижаюсь. Всё равно за одну рождественскую ночь весь лишний вес скину, как не бывало. Уже утром можно будет заново отъедаться.

Вельзевул поднял глаза на Клауса. Их взгляды встретились и они оба рассмеялись. Эльфы, наблюдавшие эту сцену, начали возвращаться к работе, нервно хихикая и облегченно вздыхая.

- Ладно. Если уж так хочется помочь этому мальчишке, то лети сам и помогай. – Санта вытирал слёзы, от смеха катившиеся по щекам, - бери одного моего оленя, он тебя вмиг докинет. Даже быстрее, чем со своим колдовством проклятым на месте окажешься.

Со стороны станции техобслуживания раздалось недовольное оленье пыхтение.

- Ох, старик, спасибо тебе и на этом. Только вот что ты мне предлагаешь делать, если уж ты сам, крутейший чудотворец Рож-дест…Рождества, не можешь ничего изменить?

- Хмм…как я и говорил, свобода воли, конечно, дело хорошее… - Санта опять покосился на потолок, - но можно попробовать другой подход.

- Это ты о чем?

- Это я о том, что, возможно, там, во Франции, сработают твои излюбленные методы. – Клаус хитро улыбнулся и подмигнул Вельзевулу.

Меньше, чем через десять минут, один из запасных оленей Санта-Клауса нёс Вельзевула в сторону материковой Европы, обгоняя ветер и постоянно пытаясь сбросить с себя нежелательного пассажира.

***
Продолжение будет, если будете читать. Ну и мне его еще написать надо, так что не раньше завтрашнего утра)))
З.ы. До Нового года точно успею!

Продолжение. Начало http://pikabu.ru/story/rozhdestvenskaya_disleksiya_4721024

На ужин были всё-таки грешники. Он быстро, почти не жуя, проглотил две порции и направился в свою, как он называл её, «кабинет-мастерскую».

Там он щёлкнул пальцами, высекая искру для камина, открыл контрабандный виски и тяжело опустился в глубокое кресло, обитое кожей римских легионеров. Ему нравилась её неприхотливость в быту и лёгкий аромат многих стран, по которой давным-давно прошли с мечом её бывшие владельцы.

Сделав первый глоток виски, он долго смаковал его, наслаждаясь глубоким вкусом. Потом его взгляд упал на архивированные свёртки писем, лежавшие на журнальном столике резного красного дерева – еще один предмет гордости, который вырезался им собственными когтями. Каждый год, получая в канун Рождества письма из мира людей, он обещал сам себе не читать их. Лучше сразу сжечь. Глупые создания не могут даже правильно указать получателя, они не достойны внимания Падшего. Но год за годом он ломался под напором любопытства и одиночества. Статус Первого Падшего хоть и добавлял некоторых привилегий в скучную конторскую работу по учёту душ, но и в то же время мешал заводить знакомства. Даже обитатели Преисподней сторонились его. Поначалу ему это даже нравилось, он ощущал независимость и самостоятельность, чувствовал, что это ставило его на голову выше всех остальных. Но к исходу – какого же тысячелетия? Он уже не помнил точно – эта независимость стала тяготить. Не раз он обращал безответные стоны проклятия к своему создателю, которые, впрочем, очень скоро превращались в мольбы.

Под гнётом одиночества он вновь и вновь нарушал данные себе обещания и читал все попавшие к нему письма. Некоторые – перечитывал. Некоторые, особенно тронувшие его, лежали в верхнем ящике письменного стола в его конторе. Многие письма были иллюстрированы детскими корявыми рисунками, около десятка которых оказались на стене его кабинета, убранные в рамки и закрытые стеклом. К авторам этих каракуль он питал особую теплоту и знал каждого из них. К счастью, не лично – после встречи с Вельзевулом дети вряд и смогли бы не то что писать, но и говорить. Он тайком заглядывал в их личные дела, дав пару душ на лапу жирному демону-переписчику. Вот тот рисунок, слева в углу, его нарисовал в 1896 году девятилетний Томас из предместий Лондона. Рядом с ним располагалось художество шестилетнего Ержаника из Баку, а чуть ниже – Светланы, десятилетней художницы из 1998 года. Ему нравилось смотреть на них, сидя в кресле и потягивая нелегальный виски.

Вельзевул поставил стакан с ароматным напитком и взял со стола первый свёрток. Внешне он был не больше обычного почтового конверта, только сделанного из странного тёплого материала. На самом же деле, архивированный свёрток содержал в себе не меньше сотни писем, скрученных в одну плотную точку колдовством чёрта-почтальона. Вельзевул принялся срывать печати, осторожничая, чтобы не повредить содержимое и не допустить рассыпания писем. Внутри свёртка давление было намного выше того, что считалось нормальным в Аду. Поэтому, если поторопиться и открыть архивированное послание не слишком осторожно…

Воздух зашипел, вырываясь из-под оков почтового колдовства. Падший только успел отвернуться, как свёрток в его руках взорвался, выбрасывая содержимое фонтаном вверх. Сотни писем вырвались на свободу и ударили в потолок, оставив внушительную вмятину. В одно мгновение они засыпали всё вокруг, толстым слоем легли на журнальный столик, на кресло из легионерской кожи, парочка застряла между рогов хозяина кабинета. Он бросился к камину, спасая залетевшие туда письма. Опалённые, но целые конверты он собрал в аккуратную стопку. Игнаций, мелкий демон. Опять перестарался с архивацией. Вельзевул принялся собирать разлетевшиеся по комнате письма.

- Ага, вот ты куда спрятался! Иди-ка сюда, конвертишко! Ты последний, надеюсь.

Он достал последнее письмо из-под кресла и аккуратно уложил его на место. Стопки писем заняли почти всё свободное пространство кабинета. Он стоял среди башен из бумаги и выбирал, с какого же письма начать. Может быть, с этого, из Аргентины? Или сначала вот этот зелёный конверт из Будапешта? Ого, а тут целая коробка!

Сделать выбор было нелегко. Но в итоге он остановился на помятом тетрадном листке, отправленном даже без конверта. Автор послания – семилетний Базиль из французского городка Сустон – обычным карандашом старательно выводил своё имя и имя получателя: «С А Т А Н». Вельзевула тронуло прилежание, с которым мальчик написал его имя (пусть оно и получилось из-за ошибки). Он опустился в кресло, заставив кожу обивки под ним тихонько ойкнуть, бережно развернул листок и стал разбирать неуверенный детский почерк, изобилующий ошибками: «Здравствуй, дорогой Сатана! Поздравляю тебя с наступающими праздниками! В этом году я вёл себя хорошо, старался выполнять все домашние задания, которые давала мадам Галлон, и не огорчать маму. Правда, мама всё равно грустит. Теперь она бывает весёлой, как раньше, только когда ест свои таблетки. Она говорит, что они волшебные, и помогают ей забыть всё плохое. Я рад, что она веселится с ними, но после таблеток она всегда долго спит. И каждый раз ей всё тяжелее просыпаться. Поэтому, дорогой Сатана, в этом году я не буду просить новых ботинок или игрушек. Ты в прошлом году всё равно не смог найти наш дом. Лучше сделай так, чтобы мама больше не грустила и не ела таблеток. С Рождеством, Сатана!».

Вельзевул поморщился от поздравления, но задумался над письмом. Ему стало жалко мальчишку. Не часто к нему попадали такие письма. Дети часто просят игрушку, домашнего питомца, некоторые – особенно наивные – мира во всём мире. Он ведь как-то раз пытался это устроить, но всё пошло совсем не так, как он задумывал, и в результате мир разделился на два враждующих лагеря. А вот таких искренних и пронзительных писем за всё время, что он читает рождественскую почту, было меньше, чем пальцев на одной руке. Учитывая, что у него их всего три, такие письма особенно волновали Вельзевула. Он отложил мятый листок и принялся раскуривать сигару.

Ещё некоторое время он сидел, задумчиво глядя в одну точку и поскрёбывая левый рог. Сигара погасла, и пепел с неё упал на ручку кресла. Та недовольно стряхнула его, вскинув обивку волной. Вельзевул встрепенулся. Он понял, что надо делать.

***
Идём за Вельзевулом дальше?

Заканчивался очередной бесконечный рабочий день. Волоча за собой тяжелый портфель с учётными бумагами, Он медленно шел домой, гадая, что приготовить к ужину. Выбор, как обычно, был невелик. Если есть хотелось больше, чем спать, он просто заваривал души грешников, обмененные на примитивные желания. Такие души на вкус не многим лучше мокрой бумаги, но зато готовятся быстро и их всегда в достатке. Если же ему хотелось чего-нибудь особенного, то в дело шли ограниченные запасы душ праведников, попавших в его руки в результате ошибок в небесной канцелярии. Ошибки случались редко, праведных душ было немного, но каждая из них (даже в сыром виде), стоила полноценного ужина из сухих грешников. Их вкус напоминал ему о днях молодости, а кровь девственниц в качестве соуса добавляла пикантности яркому букету вкуса.

Не в силах определиться между усталостью и голодом, он наконец добрёл до усыпанной гравием подъездной дорожки своего дома. Домишко ничем не выделялся среди тысяч и тысяч других, стоящих на бесконечной улице Страданий. В Аду правил бал бюрократизм и равноправие. Даже сыну Бога, пусть и падшему, не полагалось особенных условий без предоставления им внушительной стопки справок. Однажды он уже начал было их собирать, но возникла проблема с заполнением формы ХбРС 28/123 - согласия от родителя (законного представителя). Так что пока приходилось довольствоваться небольшими, но ухоженными трёхкомнатными апартаментами с видом на океан лавы с горящими душами. Звуки их мучительных криков, долетавших до открытых окон его жилища с утренним бризом, немного сглаживали спартанские условия жизни. В доме был предусмотрен и гараж, но пока он пустовал и использовался не по прямому назначению (на всех не хватало профсоюзной квоты) - Он сделал из него личный кабинет.

Кабинет грел ему то, что осталось от души, и именно туда его тянуло после трудовых будней, к глубокому креслу, трещащему камину и стакану Glenfiddich 1937 года, выдержанного в кедровых бочках. Когда-то он сам научил рецепту этого виски старого шотландца, и тот до сих пор варил для него небольшие порции, которые поставлялись контрабандой прямиком из Рая. Он ускорил шаг, предвкушая приятные часы, и запнулся обо что-то мягкое.

- Господин Вельзевул, сэр! Вы чуть не отдавили мне хвост! - послышался снизу визгливый голосок.

Он взглянул под ноги. Между его копытами отряхивался от пыли мелкий демон, служащий в районе почтальоном.

- Привет, Игнаций. Прости, я не со зла, ты же знаешь. Запарился на работе, спешил домой...

- Конечно, сэр. Я обид долго не держу. Кстати, вам куча писем!

- Писем? Мне!? От кого бы это...

- Да ведь сегодня канун Рождества, сэр!

- Ох, и точно!

Он настолько увлекся составлением годовых отчетов, что совершенно позабыл о ежегодной напасти. Сотни детских писем слетались к нему со всей матушки-Земли, и в каждом - просьбы о подарках. Конечно, писали не ему, а Санте - всему виной детская дислексия. Людские дети часто по ошибке в графе "получатель" вместо "Санта" писали "Сатана". Но Ему нравилось тешить себя тем,что письма адресованы именно ему. И каждый год он удивлялся количеству детских желаний, не дошедших до Клауса. Людским логопедам и учителям правописания стоило бы обратить на это внимание.

- Сколько на этот раз, Игнаций?

- В этом году они особенно постарались. Я делаю уже третий рейс к вашему дому. Но на этом всё, сэр. Вот как раз перед тем, как вы на меня наступили, я архивировал последнее письмо.

- Игнаций, еще раз извини...

- Не стоит беспокойства, сэр! Удачи вам с разбором этих каракуль! И с наступающим Рожд....ой.

Вельзевул нахмурился, но не стал ничего говорить хвостатому почтальону. Тот воспринял это как повод побыстрее убрать свои копытца с лужайки Падшего. Вельзевул тяжело вздохнул, достал из почтового ящика три маленьких свёртка, сунул их под мышку и принялся искать ключи от входной двери.

***
Картинка отсюда: http://pikabu.ru/story/pismo_dushi_d_1638151
Дальше читать будете?)

Владимир Савельич застегнул ремень безопасности, глубоко воздохнул и закрыл глаза. Сегодня он с самого утра находился в очень возбужденном состоянии и только теперь немного успокоился. Ещё бы, ведь ему предстояло его первое космический путешествие.

Еще будучи мальчишкой, он уже мечтал оказаться здесь, в этом кресле. Он и сейчас, в свои восемьдесят лет, отлично помнил слезы на лице отца и застывшую с руками на груди мать, когда по телевизору прозвучало сообщение о первой высадке людей на Марс. Его родители, хотя и никогда не были близки к космической отрасли, по-настоящему болели космосом. Они были из поколения, воспитанного на книгах Бредбери и братьев Стругацких, настоящими романтиками, грезившими о покорении иных миров и встречах с внеземным разумом. Эту страсть они сумели передать и своему сыну, который теперь тёр потные ладони в ожидании обратного отсчета перед стартом.

Владимир Савельич ждал этого момента всю жизнь. Теперь, в последние минуты перед началом полета, мысли его метались и наскакивали одна на другую, будто он снова стал подростком. Он не знал, куда деть руки, словно на первом свидании. И невольно вспоминал весь путь, который прошел вместе с остальным человечеством до этой минуты.

Когда Владимиру Савельичу исполнилось шесть лет, люди высадились на Марсе. Это была уже третья экспедиция, и если бы и она провалилась, то вряд ли бы он сидел сейчас в этом корабле. Ведь именно после той исторической высадки люди подняли головы от экранов своих гаджетов и устремили взгляд на звезды. Затем, через пять лет, на Марс отправилась вторая партия поселенцев, и с того момента его население неуклонно росло. Постепенно заселилась и Луна – сначала научными станциями, а потом и разного рода авантюристами, богачами и, неожиданно, священнослужителями почти всех известных на Земле религий. К тому моменту, как на спутнике родной планеты Владимира Савельича был организован первый независимый от Земли город, у него уже родилась младшая дочь. Ему было тридцать восемь лет, он трудился в большой корпорации, собиравшей электронную начинку для космических кораблей. Работы становилось больше год от года, поэтому, когда первые туристические челноки опустились на поверхность Луны, Владимиру Савельичу некогда было думать о космических полетах. Он почти забыл свою мечту о звёздах, каждый день обеспечивая необходимыми деталями аппараты, которые могли унести его к этой мечте.

В шестьдесят лет Владимир Савельич вышел на пенсию и купил маленький домик в селе, затерянном среди степей Поволжья. Детская мечта вновь проснулась в нём, и он каждый вечер проводил за изучением звездного неба, копированием карт небосвода и чтением новостных сводок с Луны и Марса. День первого контакта совпал с его семидесятилетием, так что праздник получился двойной. Стоя с младшим внуком, прижимавшемся к дедовой ноге, перед телевизором, Владимир Савельич плакал от счастья, как и его отец много лет назад. Он наблюдал высоких бледных людей, спускавшихся с трапа самолета и жмущих руки представителям человечества, и вновь душой рвался вверх, за облака, сквозь атмосферу, навстречу бесконечно прекрасному и пугающему космосу.

Однако, он был уже слишком стар для трансорбитальных перелетов – могло не выдержать сердце. Но тут помогли белокожие гости – подарили людям технологию безперегрузочного взлёта. С приобретением БПВ люди с новой силой устремились в космос, исследуя его и удивляясь всё новым и новым чудесам Вселенной.

Конечно, не остался в стороне и туристический бизнес. Теперь уже можно было легко слетать на выходные на Марс, а Новый Год отпраздновать на юпитерской орбитальной станции. Поэтому дети и внуки Владимира Савельича не так уж долго выбирали подарок на восьмидесятилетие отца и деда. Для начал решено было отправить его на Луну, тем более, что он наизусть знал все её кратеры, моря и горы.

И вот теперь, сидя в кресле туристического челнока и напряженно прислушиваясь к мерному гулу прогревающихся двигателей, Владимир Савельич с трудом удерживал в себе бурю мыслей и чувств, захлестнувших его сразу после вручения билета на семейном торжестве. Он дрожал вместе с кораблем, словно плавно набирающем воздух перед могучим рывком. И когда гул двигателей начал стихать, Владимир Савельич даже слегка испугался: «Неужели какая-то неполадка? Неужели всё отменяется!?». Уже почти разочаровавшись, он вытянул шею, чтобы через соседа слева выглянуть в иллюминатор. И чуть не задохнулся, увидев, с какой скоростью удаляется земля. Не в силах даже пошевелиться, он заворожено глядел на уменьшающиеся горы и первые звезды, свет которых пробился через редеющую уже атмосферу.

Сосед слева, на которого Владимир Савельич, сам того не замечая, почти лёг, недовольно прокашлялся. Старик сбросил оцепенение, пробормотал какие-то извинения и глубоко уселся в своём грави-компенсаторном кресле, уставившись в одну точку. Проходившая мимо стюардесса с напитками предложила ему коктейль «Лунная соната», но Владимир Савельич никак не отреагировал. Забеспокоившись о здоровье старичка, стюардесса аккуратно потрясла его за руку и осведомилась о его состоянии. Ответом ей были сияющие глаза, полные слёз: «Девушка, я еще никогда в жизни не чувствовал себя лучше!».

Это - Сугата Митра, индийский ученый, специализирующийся в области образовательных систем. И он придумал весьма интересную штуку, о которой я хочу вам рассказать. 

В конце 90х годов работал он в университете Нью-Дели. Под одним боком у универа был фешенебельный район с элитным жильем, с другой - глухие и грязные трущобы. К Сугате (?) часто приходили люди из богатого района, желавшие определить своих чад в университет. Все они говорили: "Мой ребенок развит не по годам! Он удивительно быстро освоил компьютер, может усваивать очень много информации, и вообще лапочка". Однажды, после очередного такого посетителя, ученый задался вопросом: неужели одаренные дети рождаются только в богатых семьях? И тут же придумал, как найти ответ на свой вопрос.

Он взял компьютер и пошел в трущобы неподалеку от университета. Там, выбрав случайную халупу, пробил дырку в стене и забетонировал в неё аппарат так, что остался только монитор, мышка и клавиатура. Пока он возился с этим, вокруг собралась толпа местных детей. У многих из них не было возможности посещать школу, и с английским языком поэтому было, мягко говоря, туговато. И вот эти ребята спросили у Митры: "Это чего ты такое творишь?". Он ответил:
- Я дарю вам компьютер с выходом в интернет - А что это такое?-спросили трущобные дети- А я без понятия - ответил Митра и ушел.

Через неделю он вернулся и обнаружил, что дети, плохо владеющие английским языком (комп был, естессна, на английском) и не видевшие раньше компьютеров, уверенно серфили интернет в поисках возможных улучшений для своего агрегата. 

"Ого", сделал научное заключение Митра. Однако, эксперимент нельзя было назвать до конца чистым - кто-нибудь из его студентов мог проходить мимо и попросту показать всё местным детям. Тогда Сугата решил выйти, что называется, в поле. Он взял еще один комп и уехал за 300км от Нью-Дели, в деревушку, где не то что компьютеров не видели, но и английскую речь слышали последний раз лет сто назад. Там он снова нашел подходящую стену и запихал внеё оборудование. Но на этот раз он дал им компьютер с такой программой, которая преобразовывает речь в печатный текст. Он попросил детей рассказать о чем-то, а компьютер все записывал абракадаброй, так что они наконец возмутились: «Эй, он вообще не понимает наших слов!» Тогда он ответил: «Хорошо, я оставлю компьютер здесь на два месяца. Сделайте так, чтобы компьютер вас понимал». Они спросили: «Но как?» Митра сказал, что не знает, и уехал.

Через два месяца благодаря этой программе акцент у детей почти полностью пропал и они разговаривали на идеальном английском — этот факт задокументирован в журнале Information Technologies & International Development. Этому они научились самостоятельно. Затем Митра начал экспериментировать с другими вещами, которым они могли бы выучиться самостоятельно.

Сугата собрал 26 детей и сказал, что в компьютере содержится очень сложная информация, и не удивительно, если они ничего не поймут. Предупредил, что все на английском, и уехал. Через два месяца снова всех собрал и спросил: «Ну как, вы смотрели материалы?», они сказали: «Да, смотрели». «Вы что-нибудь поняли?» — «Нет, ничего». Тогда Митра спросил: «А как долго вы практиковались, прежде чем осознали, что совсем ничего не понимаете?» Они сказали, что каждый день. Тогда он снова спросил: «Итак, вы два месяца смотрели эти материалы и ничего не поняли?» И тогда руку подняла 12-летняя девочка и произнесла буквально следующее: «Кроме того, что неправильное воспроизведение молекулы ДНК приводит к генетическим заболеваниям, мы ничего не поняли».

Сугата Митра является автором теории, которая говорит о том, что в школах не нужны учителя в нынешнем их виде. Дети могут самостоятельно образовываться, нужно лишь их заинтересовать и не мешать. В ходе подтверждения своей теории ученый создал так называемое "бабушкино облако" - набрал около трёхсот бабушек из Англии, которым скучно было сидеть дома, и превратил их в дистанционных наблюдателей-толкателей. Бабушки выходили на связь с классом на другом конце света, и всё, что им было нужно сделать - дать толчок к началу самообучения, заинтересовать детей. 

После бабушек родился СОУП - самоорганизованное учебное пространство. Сейчас на этой платформе работают три школы - две в Англии, и одна в США. 

Раз: http://theoryandpractice.ru/posts/5563-uchenyy-i-prosvetitel...

Ну что, товарищи, как вам такая система образования?))