mig31

Чиновник Сидоров украл миллиард. Сам не понял, как это произошло. Сидел, радел за народ, подписывал накладные на покупку воды для кулера, бегал курить под табличку с зачёркнутой сигаретой. Ничто не предвещало беды. Но тут, как назло, кто–то оставил в соседней тумбочке два миллиарда. Бросил без присмотра, забыв об искусительной силе денег.

Сидоров пришёл утром на работу, открыл окно, и сквозняк распахнул дверцу злополучной тумбочки. В её глубинах сверкали и переливались пачки купюр с большим количеством нулей. Сидоров заворожённо следил за этими переливами, и перед его глазами проплывали яхты, лимузины и новая шуба для жены. Потом уже поплыли вещи помельче, вроде виллы на берегу моря, счёта в Швейцарии, длинноногой секретарши и мешка жвачки. Сидоров стряхнул с себя оцепенение и стал думать, что делать.

Сначала он решил, что возьмёт немного денег, самую малость – тысячу рублей, чтобы купить скромный подарок старушке–маме. К сожалению, самой мелкой купюрой в тумбочке оказалась пятитысячная. Сидоров достал её, посмотрел сквозь неё на свет, чтобы удостовериться, что в тумбочках госучреждений не хранят поддельных денег. Всё было отлично, бумажка была настоящая, приятно лежала в руке и даже сама просилась в карман. Ну как отказать такой бумажке? Вы бы отказали? "Вот только не надо врать про НИ ЗА ЧТО!" – сказал сам себе Сидоров и засунул купюру в карман брюк.

Денежка удобно устроилась в кармане, на душе разлилась необычайная теплота. Стало спокойно и легко. Сидоров прислушался к своим ощущениям и подумал, что если одна бумажка творит такие чудеса, то что будет от десяти?

— Я только попробую, – сказал он себе, – а потом сразу положу всё на место.

Он вытянул еще девять купюр и добавил их к первой, чтобы та не скучала. Ощущения были непередаваемы! Голова кружилась, кончики пальцев покалывало, хотелось петь. В порыве страсти Сидоров зачерпнул из тумбочки целую пригоршню и с трудом засунул её в карман. От переизбытка чувств пришлось присесть в кресло и отдышаться.

К эйфории примешивались и другие приятные моменты. Сидоров явственно ощущал, что жить стало гораздо интереснее, чем час назад. Целый мир лежал перед простым русским чиновником! Ласковое море, тропические острова, все прелести Европы. Можно даже устроить сына в другую школу, в которой никто не будет просить сдать деньги на шторы. Приятным пустячком для мамы может стать BMW M6, старушка очень любит жечь резину на треке!

Сидоров вскочил, открыл ящик стола, в котором бережно хранил пакеты из супермаркета, достал один из пакетов и стал сгребать в него деньги. Пакет располнел, растянулся и стал выглядеть похожим на концентрированное счастье. Сидоров обнял его, прижал к груди и долго рыдал от радости, вытирая нос сторублёвками из своего старого кошелька.

Когда рыдания стихли, Сидоров заглянул в тумбочку и удостоверился, что внутри ещё много чем можно поживиться, поэтому достал из стола все имеющиеся пакеты и стал набивать их купюрами, периодически подбрасывая их вверх. Деньги кружились в воздухе и вызывали ощущение Нового года. Сидоров наконец–то понял, как именно должен приходить к людям Дед Мороз.

Через час пакеты закончились, а залежи внутри тумбочки стали выглядеть немного потрёпанными. Но это было нормально, потому что, как минимум, половину денег чиновник Сидоров не тронул.

— Потому что совесть не позволяет, – сказал он вслух и ещё раз проверил, нет ли в столе какого–нибудь случайно пропущенного пакета.

Оставшуюся часть рабочего дня Сидоров посвятил перетаскиванию денег в свою потрёпанную "девятку", которая почему–то сильно смахивала на новый внедорожник, хотя по всем документам в налоговой числилась как ВАЗ–2109 2003–го года выпуска. Лёгкий тюнинг на многое способен, с этим не поспоришь.

Сидоров брал два пакета в руки и короткими перебежками перемещался из кабинета в автомобиль. Если нужно было что–то скрыть от коллег, то пузатый Сидоров был способен порхать как бабочка и жалить как пчела. Не то, чтобы он боялся чьего–то осуждения, просто не слишком хотелось делиться. Если Дед Мороз пришёл к тебе, то ведь это именно ты весь год был хорошим мальчиком, а не все эти продажные шкуры из других кабинетов!

Наконец пакеты закончились. Сидоров ещё разок сбегал к себе и набил немного денег в карманы, за пазуху и в ботинки. До машины он добирался похожим на Колобка, местами просто катился. Плюхнулся на заднее сиденье, вытряс деньги из носков и подмышек, взмахнул левой рукой и вытряс бюджет района, взмахнул правой рукой и вытряс газификацию области. Вот такая царевна–лягушка по имени Сидоров.

Ехал домой, слегка приоткрыв передние окна, и улыбался. Лёгкий ветерок кружил по салону банкноты.

Дом у Сидорова тоже был тюнингованный, так как в декларации о доходах числился двухкомнатной квартирой имени товарища Хрущёва, но лёгкие штрихи какого–то неведомого дизайнера по интерьерам превратили этот шалаш в уютный двухэтажный коттедж. Сила искусства творит и не такое!

Загнав машину во двор, Сидоров приступил к разгрузке. Он бегал с пакетами туда и обратно, бросая их в одной из спален. Напоследок он долго ковырялся в обшивке, выуживая из–за неё застрявшие купюры. Когда денег в машине не осталось, Сидоров зашёл в дом и полчаса без акваланга нырял в свои сокровища, словно Скрудж Макдак. Его заплыв прервала вернувшаяся домой жена, которая в недоумении остановилась на пороге спальни.

— Опять что ли? – спросила она наконец, – Это же второй раз в этом месяце!

— Что второй раз в месяце? – встрепенулся Сидоров, вынырнул на поверхность и сдул с носа прилипшую бумажку.

— Второй раз ты приносишь эти чёртовы деньги! Нам негде хранить их! Весь дом забит, а тебе и дела нет! Мне шубу некуда повесить, шкаф от долларов трещит!

Сидоров попытался вспомнить, но в голове не было никаких упоминаний о том, что он уже воровал в этом месяце.

— Ты ничего не путаешь? – спросил он у жены.

— Не путаю, – вздохнула она, подтянула ближайший пакет к себе, присела на него и заплакала, – ты же на следующий день уже не помнишь про деньги. Как ни напоминай, так только и слышу от тебя: "Не знаю, не брал, это бабушка в наследство оставила". Словно я прокурор, а не жена тебе!

После этих слов Сидоров начал припоминать, что действительно никогда ничего не воровал, а все деньги ему достались от покойной бабушки Зинаиды Никифоровны. Она была очень предусмотрительной старушкой, периодически обновляла своё завещание, хотя и померла лет десять назад. Тут Сидоров заметил, что жена продолжает всхлипывать, поэтому подплыл к ней на спине, расталкивая пузом пачки денег, потрепал её за колено.

— Слышь, Кать, ты не расстраивайся так, – сказал он жене, – мы с тобой новый дом купим, трёхэтажный, да ещё с подвалом. Туда всё и сложим. Не переживай, мы справимся. Давай вон пока для успокоения посчитаем, сколько тут.

Они сели и посчитали. Три раза сбивались со счёта в районе ста миллионов, но каждый раз находили в себе силы продолжить. А потом среди завалов откопали машинку для счёта купюр и дело пошло веселее. Наконец всё было посчитано, получался миллиард.

— Столько ты ещё никогда не воровал! – уважительно сказала жена, но увидев в ответ укоризненный взгляд, поправилась, – Зинаида Никифоровна, пусть земля ей будет пухом, никогда ещё не была столь щедра!

Сидоров тоже был немного шокирован масштабами своей удачи. Но теперь пришло осознание, что деньги будут искать, и, что гораздо хуже, могут найти. Хотя пока ещё ни разу не находили. Он включил телевизор, чтобы проверить, не обнаружена ли пропажа. На экране грустный ведущий новостей пристально смотрел в камеру.

— Братья и сёстры, – говорил он дрожащим голосом, – происки Запада становятся наглее и наглее! Сегодня опять было украдено три миллиарда из кармана наших пенсионеров и бюджетников, этих святых людей! Сердце моё скорбит вместе с вами!

После этих слов ведущий разрыдался, и его сменили кадры возмущающихся происками Запада бюджетников.

— Как три миллиарда? – возмутилась в этом месте жена, – Ты же только один привёз!

— Ну так я же там не один хожу мимо тумбочки, – ответил Сидоров, – второй миллиард тоже кто–то взял. А третьего там и не было, его в качестве аванса взяли, чтобы позже про него уже не вспоминать. Ну и ладно. Что там по другим каналам?

Он нажал на пульт. На экране стоял премьер–министр в окружении толпы.

— Денег нет – говорил он и загадочно улыбался.

— Коля, ты такого человека обидел! – опять разревелась жена Сидорова, тыча пальцем в экран, – Ты же посмотри, он там стоит, худенький, маленький и денег нету! Коля, верни ему всё!

— Дура, – заорал Сидоров, – это он не про себя, это он про пенсионный фонд!

Жена всхлипнула ещё пару раза и затихла. Сидоров выключил телевизор.

— Пойдём спать, – сказал он, – завтра с утра пораньше в церковь поедем, поставим свечку за Зинаиду Никифоровну.

— Коля, давай им на храм ещё пожертвуем! – попросила жена.

— Да ну их, попов этих! – махнул рукой Сидоров, – Всё рано украдут они твои деньги и храм строить не станут!

— Ну может хоть нищим что–нибудь подадим? – с надеждой спросила жена.

Сидоров достал свой старый кошелёк, открыл его, с удовлетворением увидел, что внутри осталось несколько мятых сторублёвок, в которые он плакал днём, и сказал:

— Ну это, пожалуй, можно.