mcCampbell

Здравствуйте, меня зовут Дима. Мне 24 года и недавно со мной произошла одна история оставившая след на психике. Я живу в городе Рязань и на той недели, в выходные, в ночь, со второго на третье марта, возвращался, на автомобиле, домой из Подольска. Ездил туда на день рождение двоюрного брата, ему исполнилось 14 лет, сидели семейным кругом и, так вышло, что, как планировалось ранее, остаться на ночь не получалось и нужно было ехать в Рязань. В силу обстоятельств выехать пришлось в 11 вечера, так что ехал уже ночью. Езжу я, исходя из соображений безопасности, не быстро, так что такой маршрут занимает почти 3 часа. Так вот, значит, еду я, глаза понемногу начинают закрываться, но бдительность… переключаю радиоволну, нахожу что-то бодренькое, закидываю в рот несколько кофейных конфеток. На часах без пятнадцати час, на дороге, на удивление, пусто, лишь изредка проезжают навстречу автомобили. Еду по не населенному пункту и смотрю, на обочине движется женский силуэт, немного покачиваясь, лицом по направлению движения, т.е. спиной ко мне. Немного сбавляю скорость, проезжаю мимо и хотел, было, уже уехать, так как незнакомцев в свой автомобиль не сажаю принципиально, но тут подумал, что мало ли какая ситуация, тем более девушка. Да и в дороге будет с кем поболтать, отвлечься от сна. Обгоняю я ее и останавливаюсь метрах в десяти, может меньше. Остановился, и смотрю в зеркало заднего вида. Немного показалось странным то, как она одета. Укутанная в какой-то толи платок, толи еще что, в общем, особого значения не придал, сейчас «мода» такая, что удивляться уже не приходится. Ну не в этом дело, значит, как только я остановился и уставился на нее в зеркало, увидел, что она тоже остановилась и даже, может, показалось, попятилась назад. «Ну – думаю – ничего удивительного! В такое время останавливается машина, было бы ненормально, если бы она НЕ испугалась». Решил что, наверное, надо как то показать, что никакой угрозы я не представляю и, открыв дверь автомобиля, вышел на дорогу, точнее на обочину и, сделав пару шагов, громко сказал, не помню точно, но что-то вроде: «девушка, вас подвезти? У вас все в порядке?». Немного прищурился, пытаясь разглядеть лицо. Ну, особа как стояла, так никакой реакции от нее и не последовало. Я еще подумал, что наверняка пьяная. Стоим мы, лицом друг к другу, молчим. Я хотел было подойти поближе, но в этот момент, подступило, не сильное, чувство тревоги… до этого момента я находил ситуацию исключительно увлекательной, приключенческой, но сейчас уже, начал немного оценивать ситуацию по другому, да оно мне вообще надо? Может наркоманка, какая ни будь, набросится на меня еще! В общем, я открыл дверь машины, одну ногу уже занес во внутрь и напоследок еще раз произнес: «Я поехал! Вам точно не нужна помощь?». Силуэт еле уловимо качнулся и начал движение по направлению ко мне. Казалось бы, ну,наверное, она наконец одумалась и решила составить мне компанию в дороге. Но на деле, в этот самый момент, мне стало дико стремно. Я, даже, под действием испуга, немного сжался. Девушка уже уверенными шагами подходила к моему авто, лицо ее скрывала тень платка или капюшона (я так и не понял) но тут, в свете задних фонарей, я увидел ее руки, точнее кисти рук, которые выглядывали из-под ткани ее облачения. Сначала я даже не успел испугаться, скорее информация обрабатывалась в моей голове: кожа рук была синевато-бледного цвета, с ужасными глубокими язвами, которые было отчетливо видно, а ногти имели грязно коричневый цвет и были длинные и кривые. Дикий ужас подступил так же внезапно, как и желание сесть в машину и утопить педаль газа, что я и сделал. В горле у меня стоял ком, в груди колотилось, я думал, сердце сейчас выпрыгнет. Рефлекторно, я закрыл за собой дверь и ткнул на кнопку блокировки дверей. Дикий страх не дал мне даже повернуть голову налево, в сторону окна, за которым уже стояла причина моей паники. В общем руки ноги ходили ходуном, и первая попытка уехать не увенчалась успехом… машина заглохла.
00:15:35
«Тук-тук-тук» раздался звук слева от меня. В этот момент время будто замерло. Почему то я уже не пытался судорожно провернуть ключ в замке зажигания. Я медленно повернул голову и посмотрел прямо на то, что стояло рядом с моим автомобилем. То, что я изначально принял за девушку, оказалось вовсе не ей. Скорее это был мужчина, хотя это утверждение, тоже довольно спорное. Из под, как я увидел в близи, старых лохмотьев, прямо на меня, смотрели два черных глаза, не имеющих не белка, не радужки, только чернота. Кожа на безволосой голове, как и на руках, была с синим оттенком, покрытая язвами и глубокими трещинами. Нос представлял собой две дырки. В этот момент, существо (по другому не назовешь) разомкнуло губы, обнажив тонкие, растущие в несколько рядов, зубы. Почему это случилось именно со мной? Зачем я остановился? Я медленно, правой рукой, взялся за ключ и провернул его. Машина завелась. «Тук-тук-тук» снова раздалось от бокового стекла. Каждый удар проносил волну мурашек по моему телу. Я уверенно провернул ключ, воткнул передачу и, утопив педаль газа, поехал. Через секунд десять стрелка спидометра перевалила за сотню, и я, наконец, почувствовав хоть какую то безопасность, как позже окажется не на долго, оторвал взгляд от дороги и посмотрел в зеркало заднего вида. На том месте уже никого не было. В состоянии шока я подумал, что может уже уехал слишком далеко. Рев мотора несколько отвлек меня, я заметил, что уложил стрелку тахометра, забыл переключить повышенную передачу. Немного начало отпускать. Начало…пока я краем глаза, не заметил черный холодный взгляд, смотрящий на меня с правой стороны, где была обочина. Я еще раз глянул на панель приборов, этого не может быть, я ехал со скоростью 150 км/ч и существо бежало рядом, уставившись прямо на меня. В этот момент на глазах проступили слезы. Я вслух просил свой автомобиль ехать быстрее. В голове проворачивал самые неприятные сценарии развития этой ситуации. Мне казалось, что существо сейчас одним прыжком, сквозь окно, ворвется в мою машину и разорвет меня. Я разгонялся все быстрее и быстрее, посмотреть направо и снова столкнуться взглядами с ним мне мужества не хватило. Я несся как сумасшедший, в голове стоял шум бешеных эмоций, шок, ужас. Не знаю, сколько я так ехал, боясь взглянуть в сторону преследователя, я даже не знал рядом ли оно или может уже давно отстало, но наконец доехал до каких-то построек, увидел припаркованные машины, в этот момент навстречу мне проехало несколько машин, немного ослепив фарами. Я словно пришел в себя, немного снизил скорость, посмотрел по сторонам. Не увидев рядом причину моего шокового состояния, я начал себя всячески успокаивать, пытался внушить себе, что этому всему есть логическое объяснения. Хотя такого объяснения я придумать не мог. Если честно, то хотелось просто проснуться и обнаружить, что все это сон. Несмотря на то, что я, уже чувствовал себя более менее в безопасности, на дороги стало как то по живее и уже проезжал мимо поста гаи, чувство тревоги все равно не покидало мою голову. В общем, приехав в Рязань, доехав до своего дома, припарковал машину, но прежде чем выйти, еще раз внимательно посмотрел вокруг. У моего подъезда стоял сосед. Это придало мне уверенности, я вышел из машины, быстрым шагом дошел до подъезда, поздоровался. Сосед сказал мне: «Дим, ты как будто приведение увидел». Я бегом поднялся на свой пятый этаж, закрылся в квартире. Дома бал один. Позвонил своим, сообщил, что добрался до дома. Немного посидев в интернете, попытался найти похожие ситуации, но, прочитав пару историю людей, понял, что от этого только хуже становится и надо бы ложиться спать, выключил комп и улегся под одеяло. На часах было половина третьего. Сон перебил звук брелка сигнализации. Брелок пищал, а на дисплее горел значок «удар по лобовому стеклу». Такое бывает иногда и без ведомых причин…может кошка, может самолет пролетел низко (недалеко аэропорт). Подошел к окну и взглянул на свою машину. Что было дальше догадаться не сложно. Я
выронил ключи из рук. У моего автомобиля стояло то самое существо, вытаращив свои черные глаза прямо в мое окно. Оно смотрело прямо на меня. Этого просто не может быть – думал я. Я побежал в другую комнату, схватил фотоаппарат, вернулся к окну. Оно стояло и смотрело на меня, облизывая губы своим черным языком. Я направил объектив и сделал снимок. Убедившись, что снимок получился, я снова взглянул в окно. Никого не было. Что мне делать я не знал. А такую историю никто не поверит и сочтет меня сумасшедшим. Хорошо, что я успел сфотографировать. Я пошел в ванную комнату, умыть лицо, но не успел дойти, как услышал звук медленного царапанья по входной двери. Мне уже не было так страшно, все было как в тумане. Подойдя к ней ближе, я услышал знакомое: «тук-тук-тук». Спать я ночью так и не лег. В глазок посмотреть смелости не хватило. Сегодня уже 7 марта. Из дома не выходил. Каждую ночь выглядываю в окно и вижу его. Оно все равно доберется до меня, это лишь вопрос времени. Время 4 часа ночи. Оно и сейчас стоит и смотрит.

Милдред выскочила из комнаты. Шум голосов в гостиной умолк.
Брандмейстер Битти уселся, выбрав самый удобный стул. Его красное лицо хранило самое мирное выражение. Не спеша он набил свою отделанную медью трубку и, раскурив её, выпустил в потолок большое облако дыма.
— Решил зайти, проведать больного.
— Как вы узнали, что я болен?
Битти улыбнулся своей обычной улыбкой, обнажившей конфетно-розовые дёсны и мелкие, белые как сахар зубы.
— Я видел, что к тому идёт. Знал, что скоро вы на одну ночку попроситесь в отпуск.
Монтэг приподнялся и сел на постели.
— Ну что ж, — сказал Битти, — отдохните.
Он вертел в руках неразлучную свою зажигалку, на крышке которой красовалась надпись: «Гарантирован один миллион вспышек». Битти рассеянно зажигал и гасил химическую спичку — зажигал, ронял несколько слов, глядя на крохотный огонёк, и гасил его, снова зажигал, гасил и смотрел, как тает в воздухе тоненькая струйка дыма.
— Когда думаете поправиться? — спросил он.
— Завтра. Или послезавтра. В начале той недели.
Битти попыхивал трубкой.
— Каждый пожарник рано или поздно проходит через это. И надо помочь ему разобраться. Надо, чтобы он знал историю своей профессии. Раньше новичкам всё это объясняли. А теперь нет. И очень жаль. — Пфф… — Только брандмейстеры ещё помнят историю пожарного дела. — Снова пфф!.. — Сейчас я вас просвещу.
Милдред нервно заёрзала на стуле.
Битти уселся поудобнее, минуту — не меньше — сидел молча, в раздумье.
— Как всё это началось, спросите вы, — я говорю о нашей работе, — где, когда и почему? Началось, по-моему, примерно в эпоху так называемой гражданской войны, хотя в наших уставах и сказано, что раньше. Но настоящий расцвет наступил только с введением фотографии. А потом, в начале двадцатого века, — кино, радио, телевидение. И очень скоро всё стало производиться в массовых масштабах.
Монтэг неподвижно сидел в постели.
— А раз всё стало массовым, то и упростилось, — продолжал Битти. Когда-то книгу читали лишь немногие — тут, там, в разных местах. Поэтому и книги могли быть разными. Мир был просторен. Но, когда в мире стало тесно от глаз, локтей, ртов, когда население удвоилось, утроилось, учетверилось, содержание фильмов, радиопередач, журналов, книг снизилось до известного стандарта. Этакая универсальная жвачка. Вы понимаете меня, Монтэг?
— Кажется, да, — ответил Монтэг. Битти разглядывал узоры табачного дыма, плывущие в воздухе.
— Постарайтесь представить себе человека девятнадцатого столетия — собаки, лошади, экипажи — медленный темп жизни. Затем двадцатый век. Темп ускоряется. Книги уменьшаются в объёме. Сокращённое издание. Пересказ. Экстракт. Не размазывать! Скорее к развязке!
— Скорее к развязке, — кивнула головой Милдред.
— Произведения классиков сокращаются до пятнадцатиминутной радиопередачи. Потом ещё больше: одна колонка текста, которую можно пробежать за две минуты, потом ещё: десять — двадцать строк для энциклопедического словаря. Я, конечно, преувеличиваю. Словари существовали для справок. Но немало было людей, чьё знакомство с «Гамлетом» — вы, Монтэг, конечно, хорошо знаете это название, а для вас, миссис Монтэг, это, наверно, так только, смутно знакомый звук, — так вот, немало было людей, чьё знакомство с «Гамлетом» ограничивалось одной страничкой краткого пересказа в сборнике, который хвастливо заявлял: «Наконец-то вы можете прочитать всех классиков! Не отставайте от своих соседей». Понимаете? Из детской прямо в колледж, а потом обратно в детскую. Вот вам интеллектуальный стандарт, господствовавший последние пять или более столетий.
Милдред встала и начала ходить по комнате, бесцельно переставляя вещи с места на место.
Не обращая на неё внимания, Битти продолжал:
— А теперь быстрее крутите плёнку, Монтэг! Быстрее! Клик! Пик! Флик![1] Сюда, туда, живей, быстрей, так, этак, вверх, вниз! Кто, что, где, как, почему? Эх! Ух! Бах, трах, хлоп, шлёп! Дзинь! Бом! Бум! Сокращайте, ужимайте! Пересказ пересказа! Экстракт из пересказа пересказов! Политика? Одна колонка, две фразы, заголовок! И через минуту всё уже испарилось из памяти. Крутите человеческий разум в бешеном вихре, быстрей, быстрей! — руками издателей, предпринимателей, радиовещателей, так, чтобы центробежная сила вышвырнула вон всё лишние, ненужные бесполезные мысли!..
Милдред подошла к постели и стала оправлять простыни. Сердце Монтэга дрогнуло и замерло, когда руки её коснулись подушки. Вот она тормошит его за плечо, хочет, чтобы он приподнялся, а она взобьёт как следует подушку и снова положит ему за спину. И, может быть, вскрикнет и широко раскроет глаза или просто, сунув руку под подушку, спросит: «Что это?» — и с трогательной наивностью покажет спрятанную книгу.
— Срок обучения в школах сокращается, дисциплина падает, философия, история, языки упразднены. Английскому языку и орфографии уделяется всё меньше и меньше времени, и наконец эти предметы заброшены совсем. Жизнь коротка. Что тебе нужно? Прежде всего работа, а после работы развлечения, а их кругом сколько угодно, на каждом шагу, наслаждайтесь! Так зачем же учиться чему-нибудь, кроме умения нажимать кнопки, включать рубильники, завинчивать гайки, пригонять болты?
— Дай я поправлю подушку, — сказала Милдред.
— Не надо, — тихо ответил Монтэг.
— Застёжка-молния заменила пуговицу, и вот уже нет лишней полминуты, чтобы над чем-нибудь призадуматься, одеваясь на рассвете, в этот философский и потому грустный час.
— Ну же, — повторила Милдред.
— Уйди, — ответил Монтэг.
— Жизнь превращается в сплошную карусель, Монтэг. Всё визжит, кричит, грохочет! Бац, бах, трах!
— Трах! — воскликнула Милдред, дёргая подушку.
— Да оставь же меня наконец в покое! — в отчаянии воскликнул Монтэг.
Битти удивлённо поднял брови. Рука Милдред застыла за подушкой. Пальцы её ощупывали переплёт книги, и по мере того, как она начала понимать, что это такое, лицо её стало менять выражение — сперва любопытство, потом изумление… Губы её раскрылись… Сейчас спросит…
— Долой драму, пусть в театре останется одна клоунада, а в комнатах сделайте стеклянные стены, и пусть на них взлетают цветные фейерверки, пусть переливаются краски, как рой конфетти, или как кровь, или херес, или сотерн. Вы, конечно, любите бейсбол, Монтэг?
— Бейсбол — хорошая игра.
Теперь голос Битти звучал откуда-то издалека, из-за густой завесы дыма.
— Что это? — почти с восторгом воскликнула Милдред. Монтэг тяжело навалился на её руку. — Что это?
— Сядь! — резко выкрикнул он. Милдред отскочила. Руки её были пусты. — Не видишь, что ли, что мы разговариваем?
Битти продолжал, как ни в чём не бывало:
— А кегли любите?
— Да.
— А гольф?
— Гольф — прекрасная игра.
— Баскетбол?
— Великолепная.
— Биллиард, футбол?
— Хорошие игры. Все хорошие.
— Как можно больше спорта, игр, увеселений — пусть человек всегда будет в толпе, тогда ему не надо думать. Организуйте же, организуйте всё новые и новые виды спорта, сверхорганизуйте сверхспорт! Больше книг с картинками. Больше фильмов. А пищи для ума всё меньше. В результате неудовлетворённость. Какое-то беспокойство. Дороги запружены людьми, все стремятся куда-то, всё равно куда. Бензиновые беженцы. Города превратились в туристские лагери, люди — в орды кочевников, которые стихийно влекутся то туда, то сюда, как море во время прилива и отлива, — и вот сегодня он ночует в этой комнате, а перед тем ночевали вы, а накануне — я.
Милдред вышла, хлопнув дверью. В гостиной «тётушки» захохотали над «дядюшками».
— Возьмём теперь вопрос о разных мелких группах внутри нашей цивилизации. Чем больше население, тем больше таких групп. И берегитесь обидеть которую-нибудь из них — любителей собак или кошек, врачей, адвокатов, торговцев, начальников, мормонов, баптистов, унитариев, потомков китайских, шведских, итальянских, немецких эмигрантов, техасцев, бруклинцев, ирландцев, жителей штатов Орегон или Мехико. Герои книг, пьес, телевизионных передач не должны напоминать подлинно существующих художников, картографов, механиков. Запомните, Монтэг, чем шире рынок, тем тщательнее надо избегать конфликтов. Все эти группы и группочки, созерцающие собственный пуп, — не дай бог как-нибудь их задеть! Злонамеренные писатели, закройте свои пишущие машинки! Ну что ж, они так и сделали. Журналы превратились в разновидность ванильного сиропа. Книги — в подслащённые помои. Так, по крайней мере, утверждали критики, эти заносчивые снобы. Не удивительно, говорили они, что книг никто не покупает. Но читатель прекрасно знал, что ему нужно, и, кружась в вихре веселья, он оставил себе комиксы. Ну и, разумеется, эротические журналы. Так-то вот, Монтэг. И всё это произошло без всякого вмешательства сверху, со стороны правительства. Не с каких-либо предписаний это началось, не с приказов или цензурных ограничений. Нет! Техника, массовость потребления и нажим со стороны этих самых групп — вот что, хвала господу, привело к нынешнему положению. Теперь благодаря им вы можете всегда быть счастливы: читайте себе на здоровье комиксы, разные там любовные исповеди и торгово-рекламные издания.
— Но при чём тут пожарные? — спросил Монтэг.
— А, — Битти наклонился вперёд, окружённый лёгким облаком табачного дыма. — Ну, это очень просто. Когда школы стали выпускать всё больше и больше бегунов, прыгунов, скакунов, пловцов, любителей ковыряться в моторах, лётчиков, автогонщиков вместо исследователей, критиков, учёных и людей искусства, слово «интеллектуальный» стало бранным словом, каким ему и надлежит быть. Человек не терпит того, что выходит за рамки обычного. Вспомните-ка, в школе в одном классе с вами был, наверное, какой-нибудь особо одарённый малыш? Он лучше всех читал вслух и чаще всех отвечал на уроках, а другие сидели, как истуканы, и ненавидели его от всего сердца? И кого же вы колотили и всячески истязали после уроков, как не этого мальчишку? Мы все должны быть одинаковыми. Не свободными и равными от рождения, как сказано в конституции, а просто мы все должны стать одинаковыми. Пусть люди станут похожи друг на друга как две капли воды, тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми други