Ruslan Ogorodnik
Увидел картинку и пробило на короткий мемуар.
В конце лихих девяностых, когда они были уже не такие лихие и уже почти не девяностые, я в Одессе подрабатывал на съемках стриптиз-шоу. Снимал все это безобразие и монтировал.
Один ушлый усатый персонаж раскрутил ночной клуб на эту сомнительную идею и у меня появился еще один источник дохода на обнаженном поприще.
Вся эта вакханалия потом крутилась в ночном эфире местной кабельной сети.
Завсегдатаями клуба обычно были иностранные моряки, сошедшие на солнечный берег курортного города. К наступлению темноты они уже были в той кондиции, когда душа уже с трудом принимает в себя спиртное и упорно требует порно зрелищ.
Уже с трудом вспоминаю весь яркий состав творческой группы по укрощению шеста, но одна исполнительница отчеканилась в памяти очень четко.
Творческий псевдоним у нее была Маша. Совпадал ли он с ее настоящим именем, я не знаю.
Маша была из тех женщин, которые остановят не только лошадь на скаку, но и при необходимости Землю.
К бросающимся в глаза формам эпохи Ренессанса, которым могли позавидовать не только женщины той эпохи, но и гужевой транспорт, Маша обладала голосом Зевса. Но в силу выбранной профессии голосом при выступлениях не пользовалась. Зато активно пользовалась телом, что понятно.
Чтоб вы понимали, будучи от рождения глистоподобным дрыщем, я старался во время съемок держаться от Маши как можно дальше. Из соображений техники безопасности.
Так как актрисы, перед выступлением, для куража заливались изрядным количеством спиртного, чтоб полнее раскрыть свой творческий потенциал, а заодно войти в унисон с моряками-зрителями по дозировке и степени взаимопонимания.
Поэтому часто громкую музыку выступления перебивал резкий глухой стук черепа танцовщицы о пол или звонкий об шест, напоминающий звон корабельной склянки к обеду.
И вот однажды дрыщ Руслан не успел переместиться на достаточно безопасное расстояние от Маши. Которая в порыве вдохновения увидела меня где-то там, внизу, в зоне поражения.
Жалобно скрипнув никелированным шестом, Маша съехала прямо ко мне, сидящему на корточках и снимающему "план снизу". Еще ничего не подозревающему, но начинающему смутно догадываться.
Внимание мутного взгляда Маши привлек накамерный микрофон, вызывающе торчащий по направлению к исполнительнице на языке тела.
Кто видел профессиональные камеры, знает, что на большинстве из них, сверху, прикреплен микрофон "пушка" - довольно длинный, покрытый поролоном микрофон. В моем случае с отгрызенным (пардон) концом. Его отгрызла ручная мартышка на Дерибасовской и с тех пор микрофон стал в заметной степени иудеем.
Религиозные убеждения моего накамерного микрофона не смутили сильно подвыпившую женщину и Маша решила внести в свой репертуар откровенную сцену с участием несчастного устройства.
Я не успел разгадать коварный замысел. Поэтому был "сильно потрясен, весьма удивлен и крайне обескуражен", увидев перед собой внезапный макро-план машиных женских ценностей.
Пока я пытался прийти в себя, Маша уже вовсю изображала предварительные ласки со студийным казенным имуществом, пребывавшем на техническом учете по описи номер шестнадцать с подписью ответственного и печатью.
Я предпринял безнадежную попытку выдернуть съемочную аппаратуру из цепких ног танцовщицы.
Ходили слухи, что своими бедренными мышцами Маша как-то задушила шесть матерых ирландских моряков. Сразу и одновременно.
Поэтому стоит ли говорить, что у меня ничего не вышло. Я только усугубил ситуацию, потому что Маша только плотней сжала своими знаменитыми бедрами камеру.
С таким же успехом можно было попробовать выдернуть рыбацкую лодку из-под севшего на мель авианосца.
Мои руки были плотно прижаты машиными ногами к камере и вот этими почти онемевшими руками я почувствовал скрип и треск крышки касетоприемника камеры.
Я вошел в безучастное состояние мышки в зубах у кошки и просто стал ждать, понимая бесполезность любых попыток сопротивления.
В конце концов, муза отпустила Машу, а Маша отпустила меня. И мою камеру.
Вернувшись в студию, я обнаружил, что мои подозрения подтвердились.
Профессиональная камера, рассчитанная на работу в суровых погодных условиях, на падения с высоты на твердые поверхности, не была рассчитана на Машу.
Поэтому касетоприемник была намертво заклинен и камера только натужно жужжала сервоприводом, но касету наружу выдать не могла.
А мне срочно нужно было садиться монтировать все это действо, чтоб через пару часов выдать в ночной эфир новую порцию разврата.
В итоге я рзобрал до половины камерный магнитофон и выудил кассету, которая оказалась почти не повреждена и даже успел собрать все к эфиру.
Но Машу я вспоминаю до сих пор каждый раз, когда вижу что-либо, связанное со стриптизом.
И нет, работу телеоператора я бросил совсем не из-за, и не после этого случая.
Ну, может только отчасти...
