За Зенит я начал болеть в далеком 2003 году. Проживая в Санкт-Петербурге с выбором команды определиться несложно. Легкая команда, рвущаяся в атаку, костяк которой составляли воспитанники петербургских футбольных школ. Трансляции игр сопровождались комментатором "старой школы" Г.С. Орловым: "Радимов, пас, Аршавин, Кержаков, удар, ииии, Гооол", "Как говорил классик: "Ай да Сашка, ай да сукин сын"! Стадион Петровский представлял собой кипящий котел, гнавший команду только вперед, не прощающий безволия, да его и не было, откровенно говоря.
А потом пришел Газпром. Клуб европейского уровня. Возможно, тогда и началось гниение. Дорогие иностранные игроки, игроки с российским паспортом за любые деньги, административный ресурс, скандалы, освещаемые желтой прессой. Команда постепенно перестала доставлять удовольствие своей игрой, футбол стал академичным, многие традиции болельщиков стали забываться, постепенно воспитанников вытеснили дорогие иностранцы.
После покупки Зенитом Халка и Витселя я перестал продлевать абонемент на футбол, иногда ходил на топовые матчи, отмечая, что "терраса уже не та", а команда из бойцов превращалась в симулянтов и пешеходов, отбывающих номер на поле.
У всех болельщиков Зенита тех годов была мечта - новый стадион. Пилили-пилил, построили. Надо идти.
Новый стадион мне очень понравился в сравнении с продуваемым всеми ветрами, заливаемый дождем Петровским (матч последнего тура в -20 на Петровском, я не забуду никогда).
Поход на стадион для меня стал откровенным шоком: поддержка перебезчиков Дзюбы и Кокорина, забитые маленькими детьми сектора, состав из игроков, чьи фамилии мне даже не выговорить и напоминающих метросексуалов, симуляции, катания по траве не менее минуты и строгая академичность от обороны.
Из самобытного клуба с историей и традициями, Зенит превратился в какой-то притон, набитый людьми, которые выходят играть в футбол, как на каторгу.
Замечательный кадр со вчерашнего матча (дзюба стоит на шарфе Спартака, воспитанником, которого и является), отлично характеризующий нынешний Зенит. Нет, это не вызов, это моральная слабость:
