bogatr

Ворон летит вдоль берега провоцировать Сокола. Гнездо Сокола над крутым скалистым обрывом. Сокол и в спокойном состоянии клекочет высокими и частыми звуками. Кажется, что чем-то возмущен. А когда в опасной близости Ворон...

Сокол истерично клекочет и кидается на Ворона. Ворон садится на склон и поворачивается навстречу Соколу огромным клювом. На склоне Сокол теряет свои преимущества скорости в воздушном бою. Он помельче будет. Сокол вертится около склона, садится на ветку, ждет, когда Ворон взлетит. Но выдержки меньше, чем у противника, поэтому момент взлета пропущен. Опять Сокол кричит и пытается атаковать в воздухе, и опять Ворон успевает сесть. Так шумными пересадками метров по пятьдесят — сто они проходят склон над нами и удаляются.

Сначала думал, что Ворон нацелен на птенцов Сокола, но сцена повторяется несколько лет по несколько раз в неделю и летом, и осенью. Иногда дважды в день. Либо Ворон доведет Сокола до инфаркта, либо обоим этот ритуал давно нравится. Хотя, когда изредка Сокол настигает Ворона в воздухе, перья летят от обоих и орут уже оба.

Похоже на наши экстремальные развлечения. То есть экстрим нужен не только людям? Значит, это имеет какой-то смысл? Даже для Ворона, который, минимум, лет на пятьдесят старше меня.

— Зачем они это делают?

— Развлекаясь, Ворон проживет дольше.

— Но экстрим зачем?

— Еще дольше. Если, конечно, не подорвет здоровье или не убьется.

— И люди также?

— Многие провоцируют окружающих неосознанно для того, чтобы просто получить впечатления.

— Неэтично. Лучше с экстремальными природными условиями.

— Конечно. Но не у всех есть для этого сила и смелость.

Из книги  психолога, профессора Северного международного университета в Магадане Владимира Серкина "Хохот Шамана"

Как думаете, провокации и экстрим - это нужно Вам по жизни?

БМ ругался на картинку

Продолжение про стили поведения

(Шизоидный и Молчаливый в терапевтической группе)

Самая яркая характеристика самодовольного моралиста — его потребность быть правым и доказать чужую неправоту, особенно если речь идет о какой-либо нравственной проблеме.

Если монополист по разным причинам желает контролировать других. Отвергающий помощь нытик хочет добиться помощи, а затем разгромить благодетеля. Самодовольный же моралист относительно не заинтересован в том, чтобы окружающие любили и уважали его; прежде всего, он хочет быть правым, хочет вызывать уважение своей нравственной чистотой и успешно навязывать свои ценности окружающим.

Первые впечатления от СМ:

На первом собрании СМ обычно старается произвести впечатление спокойного и уверенного в себе человека. Он часто молчит до тех пор, пока не выяснит позицию группы или какого - нибудь ее участника. После этого он становится ключевой фигурой в обсуждении из-за глубины своей убежденности и склонности неутомимо вдалбливать остальным свою точку зрения. Для него характерно нежелание идти даже на незначительные уступки, признавать ошибки, вносить какие-либо изменения в свою первоначальную формулировку. Он принимает участие в обсуждении проблемы наряду с остальными для того, чтобы повысить свой статус. Он может указывать, что он перенес более сильный стресс, вызванный внешними обстоятельствами, что он продолжает преуспевать, несмотря на многочисленные помехи, а его решения должны служить примером для других.

Хотя поначалу группа и сопереживает ему, когда он говорит о своих проблемах, это сопереживание вскоре уступает место раздражению, когда пациенты понимают, что он заинтересован преимущественно в том, чтобы утвердиться на позиции нравственного превосходства, а не в том, чтобы поделиться с другими своими переживаниями. Если кто - либо еще предпринимает попытки занять позицию превосходства в группе, самодовольный моралист считает, что ему брошен вызов, и справляется с конкурентом, доказывая его неправоту. Авторитет терапевта также ставится под вопрос, хотя зачастую только косвенно; пациент может высказывать сомнения относительно терапии, ссылаясь на мнения других экспертов в этой области или цитируя признанных авторитетов в других областях. Если он почувствует конкретную угрозу для себя, он может поставить под сомнение и раскритиковать нравственные ценности терапевта.

Какие тут могут быть причины поведения.

Пациенты с таким поведенческим паттерном мучаются сильными чувствами гнева и стыда. Розенталь с коллегами докладывают, что четверо их пациентов пережили в раннем возрасте потерю родителя противоположного пола, результатом чего стала депривация и потеря социального статуса. Вина за эти события была возложена на однополого родителя, но пациенты, боясь расплаты, не могли выражать свой гнев. Реакцией каждого из них была попытка разоблачить однополого родителя, принимая на себя и «правильно» исполняя родительскую роль. Однако вместо благодарности заинтересованных сторон пациенты сталкивались с безразличным и враждебным отношением. В процессе работы в терапевтической группе они постепенно стали воспринимать себя как оплеванных, жертвующих собой ради других. Это вечное самопожертвование объясняет, почему СМ не может достичь нужного статуса, и обусловливает особое понимание жизни. «Его позиция приобрела вид праведного негодования, у него появилось выражение лица человека, благородно переносящего страдания. Он требует признания благородства своего характера, а не своих достижений». Однако ожидаемое признание не приходит, и этот факт только укрепляет его представление о себе как о глубоко страдающем и не оцененном по достоинству человеке. Его гордость за собственное благородство, его единственную добродетель, усиливается и все ярче проявляется в его межличностных отношениях. Порочный круг замыкается.

Способ терапевтического вмешательства.

Осознание роли, которую стыд и заниженное самоуважение играют в динамиках таких пациентов, исключительно важно для разработки терапевтического плана. Если терапевт не вмешается, самодовольный моралист вызовет такое негодование, что его скоро заставят покинуть группу. Нужно не только защитить пациента, но и помочь группе справляться с его провокационным поведением. Возможно, стыд является ключевым понятием эффективной терапии. Если помочь группе осознать стыд, лежащий в основе гневной полемики самодовольного моралиста, они будут конструктивно реагировать на него.

Если осознание не придет

Однако часто случается так, что пагубный ход событий достигает необратимой стадии до того, как терапевт полностью опознает этот паттерн; группа сначала терпела самодовольного моралиста, затем он начал вызывать раздражение, деланное безразличие и, наконец, ярость. Пациент часто оправдывает себя и пытается объяснить тот факт, что он не получил желаемого уважения, занижая ценность группы и убеждая себя в том, что мнение группы не имеет для него особого значения.

История о Стюарте (клинический случай)

Стюарт, двадцатидевятилетний мужчина, который обратился за терапевтической помощью из - за сильного сексуального влечения к девочкам-подросткам, в группе сразу принял модель поведения самодовольного моралиста. Он заявил о своем нравственном превосходстве бесхитростным способом: он подчеркивал свою способность вести благочестивую жизнь по христианским заповедям, несмотря на трудности, создаваемые чужеродными по отношению к его эго сексуальными импульсами. Его поведение в группе соответствовало поведенческому паттерну, описанному выше. Особенно сильной критике члены группы и терапевты подвергались за их пренебрежительное отношение к христианской морали.

При этом он не обращал внимания на реакцию группы, в том числе и на их заявление о том, что его презрительное и пренебрежительное отношение к ним не только приводит их в бешенство, но и абсолютно не соответствует христианским нормам. Теперь он вызывал у остальных пациентов только отрицательные эмоции, и трое из них выразили глубокую, неконтролируемую ненависть. Стюарта мало заботили мнения язычников, и к двадцатому собранию, когда ситуация стала невыносимой, он покинул группу. В глазах случайного наблюдателя его опыт в группе не только не был полезным, но оказался катастрофой. Однако он сразу же начал курс терапии в группе для супружеских пар и оказался намного более восприимчивым, получив такую же обратную связь от собственной жены и остальных пар. Контрольная беседа показала, что группа дала ему очень многое, но он рефлекторно установил такие отношения с группой, которые исключали возможность экспериментирования с новыми способами поведения. Однако его поведение во время первых собраний второй группы значительно отличалось от его поведения в первой.

...терапия не прекращается с прекращением терапии в группе. Успешный пациент продолжит развиваться и интегрировать свой опыт на протяжении всей своей жизни. Неуспешный пациент, который по причине «оков роли» занял нежизнеспособную позицию в группе и поэтому не смог достичь (или признать) перемен, тем не менее, может извлечь пользу из своего опыта и использовать последующую терапию более эффективно.

из книги Ирвина Ялома "Групповая психотерапия: теория и практика"

заголовки мои

Продолжение серии статей про разные стили поведения в группе.

Начало тут: Шизоидный в терапевтической группе

Вполне возможно, что он получает пользу от терапии молча. Весьма сомнительная, возможно не соответствующая действительности история, которая ходила среди групповых психотерапевтов несколько лет, рассказывала об одном пациента, который целый год посещал собрания группы, не проронив ни единого слова. В конце пятидесятой встречи он сообщил группе, что больше не вернется; его проблемы решены, на следующий день была назначена его свадьба, и он хотел выразить свою благодарность группе за помощь, которую они ему оказали.

Некоторые скрытные пациенты могут получать пользу от косвенной вовлеченности в терапию через идентификацию с активными пациентами с такими же проблемами; 

Клинические терапевты единодушны во мнении, что молчаливый пациент не получит пользы от групповой терапии. Чем больше доля речевого участия, тем сильнее ощущение вовлеченности и тем больше ценят пациента остальные члены группы, да и в конечном счете он сам.

Причины такого поведения:

Некоторые могут испытывать страх перед самораскрытием; Для других конфликтной является область агрессии, поэтому они не могут самоутверждаться за счет речи. Третьи слишком, до перфекционизма, требовательны к себе; они не открывают рот из боязни провала, в то время как кто-то еще сохраняет дистанцию между собой и группой или пытается управлять ей, сохраняя надменное высокомерное молчание. Некоторые участники боятся какого-то конкретного члена группы и обычно говорят только в его отсутствие. Кто - то принимает участие только в меньших собраниях или чередующихся (проходящих без руководителя) собраниях. Другие боятся проявить слабость и молчат, чтобы не впасть в истерику, не начать жаловаться, не расплакаться. Еще кто-то будет периодически дуться и обиженно замолкать, наказывая группу или пытаясь привлечь к себе ее внимание.

Важно, что молчание никогда не бывает безмолвным; эта манера поведения

Выбор адекватной терапии частично зависит от динамик молчания. Необходимо найти золотую середину: нельзя оказывать чрезмерное давление на пациента и точно так же нельзя позволить ему постепенно полностью изолироваться. Терапевт при этом может позволять каждому пациенту самостоятельно определять долю своего участия в собраниях, но все же вовлекать молчаливого пациента в дискуссию, комментируя его невербальную активность, когда жестом или поведением он проявляет интерес, напряжение, грусть, скуку или заинтересованность.

Хорошим способом для усиления его вовлеченности будет спровоцированный терапевтом анализ остальными членами группы их восприятия молчаливого пациента, а затем терапевт может поинтересоваться у него, насколько верны оценки.

Даже если его нужно постоянно подгонять, льстить ему. приглашать вступить в разговор, можно избежать обращения с пациентом как с пассивным объектом воздействия, если постоянно контролировать процесс. «Ты хотел бы, чтобы мы подбодрили тебя именно на этой встрече? Как ты себя чувствовал, когда Майк разоблачал тебя? Он не слишком далеко зашел? Ты сообщишь нам, если мы поставим тебя в затруднительное положение? Какой вопрос нам лучше всего задать тебе сегодня, чтобы помочь тебе присоединиться к группе?» Так или иначе можно завербовать пациента в качестве активного союзника в кампании против его молчания.

Если пациент, несмотря на все усилия, продолжает сопротивляться и его участие в работе группы остается минимальным через три месяца терапии, то, как подсказывает мой опыт, прогноз весьма неутешителен. Группа будет обескуражена и фрустрирована не приносящим результата упрашиванием, ободрением, провоцированием закрытого, молчаливого пациента.

На фоне озадаченности и неодобрения остальных его позиция в группе становится еще более шаткой и вероятность участия все слабее. В это время могут принести пользу проведение одновременно и индивидуальных сеансов для молчаливого пациента; если же и это не помогает, терапевту следует серьезно рассмотреть возможность удаления его из группы.

Из книги Ирвин Ялом. Групповая психотерапия: теория и практика

Сверхобобщение когнитивная ошибка при которой мы делаем глобальные выводы из одного или нескольких событий.

Сверобобщение носит эволюционное значение – на основе данного стиля мышления мы формируем шаблонные модели мира, формируем представление об опасности или безопасности чего-либо. Например, для древнего человека возможность наблюдать как его сородича съедает саблезубый тигр хорошее условие для обобщения того, что данное подсемейство кошачьих опасно и с ними лучше не сталкиваться. Однако, в нашем мире сверобобщение может заставить нас чувствовать себя несчастными без особой на то необходимости.

Сверхобобщение – это естественная ошибка, которую допускает наш мозг.

Наш мозг предрасположен к обобщению. Он автоматически пытается создавать шаблонные модели без какого-либо сознательного участия или усилий с Вашей стороны. По большому счету, наша способность обобщать – прекрасный навык. Например, Игнац Земмельвейс - — венгерский врач-акушер, профессор, один из основоположников асептики задумался о частоте послеоперационных смертей и сделал клинику, где царила гигиена-мать. Где-то 1840-х годах Земмельвейс работал ассистентом у одного врача в двух клиниках. Одна общая, а вторая для акушерок. Земмельвейс заметил, что смертность в этих клиниках имеет разные масштабы. В одной клинике гибло 100 человек из 4000, а в другой 500. Чаще всего, причиной заражения тех же рожениц становился трупный яд, который попадал в них во время операции. Земмельвейс первым обратил на это внимание, ездил по конференциям, доказывал свою правоту. Теории никто не верил и Земмельвейс занялся экспериментами с кроликами, которым вводил кровь из матки заболевших рожениц. Кролики, само собой, заболели. Он смог заметить закономерности и сделать на основе этого обобщение. Его идеи привели к практике использования антисептиков и стерилизации, и снижению смертности среди женщин. Другой пример наша способность легко распознавать мимику на лице и улавливать эмоциональные состояния. До сих пор для большинства компьютеров в мире это трудная задача с высокой частотой погрешности. Для нашего мозга, в большинстве случаев, это легкая задача. Эта удивительная способность, также, иногда заставляет нас формировать представления, которые на деле далеки от истины. Мы видим человека на луне, видим лошадь в облаках.

Таким образом, тенденция к сверхобобщению является неизбежным побочным продуктом нашего большого ума.

Однако, учитывая человеческую склонность к негативным размышлениям, мы можем делать обобщения, которые приводят нас пессимизму, цинизму и пораженческому настроению.

Например, некоторые женщины, пережившие два неудачных брака, приходят к выводу, что «все мужчины лжецы». Из двух примеров они делают обобщение, которое включает три миллиарда мужчин! Это приводит к очень циничному отношению, и не желанию сближаться с другими мужчинами, естественно в отношении себя такая женщина будет формировать соответствующее поведение. Это побочный эффект двух включенных в сверхобобщение механизмов:

1) создание стереотипа на основе минимальной информации;

2) тенденции искать доказательства того, что подтверждает уже существующий вывод.

Выделяют два основных механизма, которые превращают обобщение в сверхобобщение:

1. Обобщение – факт, а не гипотеза. Любое обобщение, которое Вы допускаете – это всего лишь предположение. Вы можете иметь некоторую степень уверенности в отношении Вашего предположения, однако, если Ваша уверенность в своем обобщении превышает факты, которые это подтверждают – Вы зашли слишком далеко.

2. Обобщение построенное на очень маленьком количестве случаев. Например, человек на рисунке ниже видит одну черную овцу в стаде и мгновенно делает вывод о том, что все стадо овец черное. Однако, сверобобщение является неточным, так как остальная часть стада – белые овцы.

Попробуйсте обнаружить сверхобобщение у себя используя следующие примеры:

1) Вы чувствуете себя подавленным. Вы садитесь в свой автомобиль для того, чтобы поехать на работу, но машина не заводится. Вы думаете про себя: «Такие вещи всегда случаются со мной. Со мной еще ни разу не было так, чтобы все было хорошо». Эти размышления заставляют Вас чувствовать себя еще более подавленным.

2) Вы легко раздражаетесь. Вы стоите в очереди, и, вдруг, мужчина перед Вам рассыпает мелочь. Вы думаете «Вот идиот, все люди такие неловкие». Вы напрягаетесь и раздражаетесь.

3) Вы, как правило, можете легко почувствовать себя виноватым. Вы накричали на своего ребенка за то, что он сделал домашнюю работу, а затем, сделали вывод о том, что Вы плохой родитель.

Ситуации редко бывают настолько серьезными или экстремальными, что они заслуживают таких терминов как «всегда» или «никогда». Вместо того, чтобы допускать ошибку сверхобобщения попробуйте учитывать следующее:

-----Задайте себе следующие вопросы. Насколько верна мысль о том, что никогда и ничего не идет достаточно хорошо в Вашей жизни? Действительно ли все неудачи случаются только с Вами? Подумайте про других людей в мире – у которых в тот же самый момент сломалась машина.

-----Приостановите оценочные суждения. Когда Вы судите других людей, например, беднягу, который рассыпал мелочь Вы делаете себя более уязвимым в подобных ситуациях, поскольку сверхобобщение легко может обернуться против Вас, если подобная ситуация случится с Вами.

-----Быть конкретнее. Может ли один пример плохого воспитания отменить все хорошие вещи, которые Вы сделали для Вашего малыша? Возможно, Ваша раздражительность просто область, требующая развития.

Накричать на своего ребенка при сильном стрессе еще не делает Вас плохим родителем, также как пение колыбельной каждый вечер не делает из Вас идеального родителя.

Автор: Московченко Денис Владимирович, сотрудник центра когнитивной терапии

БМ ругнулся на картинку

Отрывок из книги психотерапевта, показывающий, насколько для нас важны отношения с другими людьми.

Людям нужны люди, чтобы выживать, и вначале, и потом. Они нужны для успешной социализации, нужны для достижения удовлетворения. Никто не может преодолеть потребности в человеческом общении — ни умирающий, ни изгнанник, ни царь.

Умирающий.

Недавно я вел группу пациентов, которые страдали запущенной формой рака. Время от времени я ловил себя на мысли о том, что перед лицом смерти наш ужас небытия, равно как и ужас перед ничто, не так велик, как тот, что сопутствует полному одиночеству. Умирающие пациенты часто более всего бывают озабочены отношениями друг с другом. Пациент страдает, если чувствует себя покинутым и даже изгнанным из мира живущих. Одна пациентка, например, планировала дать большой ужин, а утром узнала, что ее раковая опухоль — до этого она верила, что опухоль заблокирована — дала метастазы. Она никому об этом не рассказала и дала ужин. Все это время ее не покидала страшная мысль, что боль от ее заболевания будет так нестерпима, что она не сможет быть человеком в полном смысле этого слова, и в конце концов станет неприемлемой для окружающих. Я согласен с Кюблер-Россом, что вопрос не в том, говорить пациенту о его состоянии или нет, но в том, как сказать об этом открыто и честно; пациент всегда втайне догадывается о том, что он умирает, — свой приговор он видит в поведении окружающих, в том, как они шарахаются от него. Умирание часто отдаляет людей от тех, кому они наиболее близки. Они покровительственным тоном или с веселым видом подбадривают своих друзей. Они избегают разговоров на тему болезни и между ними и «живущими» образуется широкая пропасть. Доктора часто держат пациентов с запущенными формами рака на психологической дистанции, возможно, пытаясь справиться со страхом своей собственной смерти, с чувством вины, беспомощности и пониманием ограниченности своих возможностей. В конце концов, они ничего не могут поделать. А для пациента, это и то время, когда он нуждается во враче больше, чем когда-либо, и даже не в его лечении, а просто в его присутствии. У меня перед глазами стоит ужасающее одиночество умирающих. Оно очень ярко изображено в фильме Бергмана «Крики и шепот», в котором дух недавно умершей женщины обращается к живущему с просьбой остаться с ней. Все, что им нужно — это общение, возможность потрогать других, разговаривать с ними вслух, напомнить себе, что они не только «вне», но также и «в».

Изгои. Люди часто думают, что их души огрубели, и они привыкли обходиться без полноценного человеческого общения, но это не так, у них тоже есть социальные потребности. Недавние наблюдения, проведенные в тюрьме, еще раз убедили меня во всепроникающей природе социальной потребности. Неопытный специалист-психиатр попросил у меня консультации для своей группы, состоящей из двенадцати заключенных. Все члены этой группы были закоренелыми рецидивистами, спектр их преступлений складывался от насилия несовершеннолетних до убийства. Группа, на которую он жаловался, была медлительной и упорно сосредотачивалась на постороннем, не относящемся к группе материале. Я согласился посмотреть его группу и для начала предложил собрать социометрическую информацию путем опроса в частном порядке каждого члена группы о том, какое место с его точки зрения занимает каждый член группы по «общей популярности». (Я надеялся, что обсуждение этого вопроса заставит группу обратить внимание на самих себя.) И хотя мы планировали предварительно обсудить эти результаты друг с другом перед следующим занятием группы, неожиданные обстоятельства помешали нам сделать это. На следующем занятии терапевт, будучи энтузиастом, но по-прежнему оставаясь человеком неопытным и нечувствительным к социальным потребностям пациентов, решил просто зачитать результаты опроса. Группа, почувствовав опасность, сразу же начала возбуждаться и очень скоро дала понять, что не желает знать результаты опроса. Несколько членов группы стали настолько горячо выступать из-за того, что могли оказаться в конце листа популярности, что терапевту пришлось отказаться от своего намерения зачитать этот документ вслух. Я предложил другой план: каждого члена группы попросили указать, чей голос в группе для него наиболее значим, и объяснить свой выбор. Это также показалось группе небезопасным, и только треть ее членов отважились сделать выбор. Тем не менее группа вышла на интерактивный уровень и проявила ту степень внимания, вовлеченности и оживления, которая раньше была недостижима. Эти люди были отвергнуты обществом, они были заключены в тюрьму, изолированы, стали изгоями. Кому-то они могли показаться бесчувственными, безжалостными и невосприимчивыми к одобрению и неодобрению других, но даже для них социальная оценка была очень значима.

Богатство

Потребность в одобрении и общении с другими людьми так же характерна для тех людей, которые находятся на противоположном полюсе человеческой удачи, — для тех, кто занимает места в царстве власти, известности или богатства. Как-то мне пришлось работать в течение трех лет с очень богатой пациенткой. Главной темой для обсуждения было богатство, вбившее клин между ней и остальными людьми. Кто-нибудь ценил ее саму больше, чем ее деньги? Была ли она из тех, кого постоянно используют? Кому она могла пожаловаться на бремя счастья в двадцать миллионов долларов? Если она скрывалась или скрывала свое богатство от остальных, она чувствовала себя обманщицей. Как она могла дарить кому-то подарки, не вызывая чувства разочарования или благоговения? Нет нужды долго говорить об этом, одиночество знакомо каждому из нас. ...

Безразличие

Я уверен, что каждый групповой терапевт сталкивается с пациентами, демонстрирующими свою индифферентность по отношению к группе или свою обособленность от нее. Они говорят примерно так: «Мне все равно, что они думают или чувствуют в отношении меня. Они для меня ничто. Я не уважаю других участников». Мой опыт показывает, что, если удается удержать таких людей в группе достаточно долго, они неизбежно начинают проявлять совсем другое отношение. Они оказываются в высшей степени заинтересованными в группе. Они могут мечтать о группе, испытывать тревожность перед занятиями, а после них чувствовать такое возбуждение, которое не дает им поехать домой или заснуть ночью. Одну пациентку, сохранявшую позу индифферентности в течение многих месяцев, попросили задать группе свой заветный вопрос — вопрос, ответ на который она хотела бы получить больше всего. К удивлению присутствующих, она задала вопрос: «Как вы можете существовать со мной?» Люди недолго чувствуют свою индифферентность по отношению к другим членам группы. Пациентам скучать не приходится. Верьте в то, что они испытывают презрение, пренебрежение, страх, уныние, стыд, панику, ненависть, но не верьте в то, что они испытывают безразличие!

Из книги И. Ялом. "Групповая психотерапия: теория и практика"

Продолжение (или дополнение?) темы про признаки секты

Людям интересны критерии, по которым неподготовленный человек может определить опасный тренинг.

Оговорюсь, что стоит использовать данные критерии как рекомендации, при принятии решения. Не делайте вывод по одному критерию. Иногда, могут встречаться исключения – но их нужно рассматривать в каждом конкретном случае. Если будут вопросы по конкретным тренингам - обращайтесь, смогу подсказать на что смотреть - решение, разумеется, примите сами.

В Институте судебной психиатрии им. Сербского о таких тренингах заявили: «Участие в таком обучении допустимо только под наблюдением врача-психотерапевта, что бы там ни говорили сами представители компании. Опасны эти тренинги тем, что дают жесткие, безапелляционные жизненные установки, действуют грубыми методами «перепрограммирования» психики.»

Итак, о критериях(дабы не изобретать велосипед - данная статья - в о многом компиляция трудов православного миссионерского апологетического центра «Ставрос», и кандидата психологических наук А.Невеева, с моими собственными доработками):

1. Вначале смотрим на название. Он назван научными терминами или словами, которые можно объяснить? Есть ли в нем непонятные, абстрактные, но позитивные слова типа лидерства, успешности, эффективности, личностного роста? Данные критерии неизмеримы и не направлены на конкретику.

Если тренинг от организации, нужно выяснить какая организация проводит тренинг, кто является лидером организации, каков опыт её работы? Если вам заявляют, что тренинг проводит «Международная академия святого духа», «Институт света», «Академия парапсихологической наук», «Лаборатория эзотерического знания» и т. д., и т. п. – есть все основания насторожиться.

2. Кто будет вести тренинг, непременно выяснить образование этого человека: базовое, дополнительное (обязательно высшее психологическое, желательно наличие учёных степеней и сертификатов). Насколько реальны регалии тренера? Насколько его образование и опыт соответствуют целям тренинга, его названию? Каков общий культурный уровень тренера? Насколько правильна его речь? Не ведет ли себя тренер странно? И есть ли отзывы о неадекватном поведении тренера «за кадром» (Зачастую, такие данные не сложно найти в интернете). Если тренер не может предъявить релевантного высшего образования или заявляет, что образование и квалификация – это глупость, и он давно перерос этот уровень, или просто объявляет себя успешным бизнесменом, который решил поделиться секретами успеха, то, скорее всего, этот тренер ведет опасный тренинг. В то же время, наличие регалий, образования, членства в каком-нибудь обществе или академии, к сожалению, в нашей стране ничего не гарантирует: регалии могут быть фальшивыми.(Либо т.н. академия выдавшая диплом – может быть элементарно выдумана – я лично сталкивался с такой ситуацией). Не исключаем возможность и самородков, людей начитанных - здесь просто важно быть внимательным.

3. Личность тренера и ведущего. Если ведущий тренинга доктор физических наук, прошел двухмесячные психологические курсы, а в процессе тренинга использует например методы давления на эмоции, есть все основания сомневаться в экологичности тренинга. У психологов практикующих сомнительные методы, есть тенденция избегать научные конференции, форумы и вообще – «птичьего» языка науки. Отметьте заявления, типа: «они теоретики, а я практик, я приношу реальную пользу - лечу людей», «наука закоснела, она несостоятельна, пришло время новой психологии, новых людей». Если тренер считает себя разработчиком собственной теории, направления, либо концепции – спросите, насколько она обоснована, признана ли в научных кругах (если да, то кем) и на работах каких авторов зиждется. Так как основы фундаментальной психологии (социальной, личностной, возрастной и т. д.) заложены, практически невозможно создать собственное направление (школу, теорию), не опираясь на их опыт. Изолированная от научного знания теория, концепция личности и т. п., скорее всего, говорит о ее несостоятельности, намеренном дистанцировании. Если автор приводит в качестве фундаментальной базы своего психологического направления авторитетные религиозные труды (Библия, Веды и т. п.), нередко на них ссылается, стоит учесть, что немалая часть утверждений священных писаний абстрактна, не определена и не исключено их искаженное толкование.

4. В рамках какой психологической школы проводится тренинг (гештальт-психология, трансактный анализ, психосинтез, драмтерапия, психоанализ и пр.)?

Запомните, что такие науки как парапсихология, трансцендентальная психология, эзотерическая психология и т. п., научной психологией не признаны, так как научно не обоснованы, не имеют четкой парадигмы, методологии, не соответствуют критериям научности.

Насколько глобальную сферу затрагивает тренинг? Успешность вообще? Лидерство вообще? Привлекательность вообще? Адекватный тренинг будет направлен на что-то конкретное (работа со страхами, с эмоциональной сферой и т. д.) Абстрактные слова о «счастье», «мира во всем мире», «путешествии в глубины своего Я» и «самосовершенствовании» - должны вызывать подозрение.

5. Манера ведения мероприятия. Как ведет себя тренер: держит ли дистанцию? Разжигает ли эмоции и иррациональное реагирование? Разжигает ли ненависть к какому-либо объекту? Если Вы ответили «да» хотя бы на один из этих вопросов, то, скорее всего, Вы попали на опасный тренинг. Можно ли со стороны тренеров, во время тренинга можно ожидать директивных инструкций, подавления мнения участника тренинга, жёсткий контроль, манипуляции, провокации?

Если вам уверенно заявляют «нет», а процессе тренинга вы столкнулись именно с этими техниками, у вас есть право немедленно указать на обман, отказаться от тренинга, потребовать возмещения расходов. Обязательно уточните, действует ли в тренинге правило «стоп» (возможность «выключиться» из упражнения, возможность неучастия). Какую часть тренинга занимают мотивирующие речи тренера? Мотивирующие речи полны лозунгов, призывов, криков, нападок, накрученных эмоций и распаленных примитивных инстинктам – самосохранения, неприятия чужаков, секса, наживы и пр. Чем большую часть занимают мотивирующие речи, тем опаснее тренинг. Речи Гитлера были почти на 100% мотивирующими – никаких проверяемых фактов, только крики, взмахи руками и возбуждение эмоций и примитивных инстинктов!

6. В какой степени тренинг затрагивает Вашу личность? Переходит ли тренер на личности? Говорит ли о том, кем Вы являетесь и кем должны стать? Унижает ли Вас тренер? Оскорбляет ли Вас? Высмеивает ли Вас? Использует ли тренер групповое давление? Противопоставляет ли отдельных участников группе в целом? Стыдно ли Вам за то, что Вы делаете и/или говорите на тренинге? Если Вы ответили «да» хотя бы раз, значит Вы на опасном тренинге.

7. Критикуется ли организация, проводящая тренинг и её лидер? Какими персонами и организациями? В чём суть критики? Насколько она обоснована? Как организация реагирует на критику и как относиться к критикующим ее персонам, организациям?

8. Отметьте заявления, типа: «И Иисуса вначале не признавали», «Все новое пробивает себе дорогу с большим трудом», «Некоторые сумасшедшие вообще утверждают, что мы какая-то секта», «Мы много раз предлагали ему пройти наши тренинги, чтобы убедиться в их эффективности, но он отказался…», «Есть люди, стремящиеся все опошлить, облить грязью, к сожалению, и мы стали их жертвой». Непринятие критики, попытки выставить людей критикующих организацию злыми, закоснелыми и т. д., говорят сами за себя. Ни один тренинг не может быть 100% эффективным?

Если вам, уверено отвечают «да, эффективен» – у вас есть повод насторожиться. Попросите обосновать эффективность.

9. Подписывают ли участники тренинга, перед тренингом какой-либо документ, если да – то в чем его суть? Можно ли с ним ознакомиться?

Есть ли там пункт вроде: «чтобы не произошло на тренинге, ответственность за все несет сам участник тренинга, он сам виноват во всех возможных эксцессах». Подписывают ли участники тренинга после тренинга документ о неразглашении информации о содержании тренинга. Если да – то почему? Иногда документа нет, но в группе принимается обязательное правило о неразглашении информации. Обычно это правило действует в терапевтических группах, в остальных случаях его использование обосновано редко. Если выясняется, что тренинг сугубо психотерапевтический, спросите себя - требуется ли вам групповая психотерапия? Групповая психотерапия – отдельный вид психологической практики, длящийся месяцами, порой годами, но никак не обходящийся 2-3-мя днями.

10. Бывали ли эксцессы с участниками тренинга во время (после) тренинга? В чём их суть? Было ли так, что человеку после тренинга становилось хуже? Почему это происходило?

11. Часто ли во время тренинга люди плачут (рыдают), рассказывая о своих проблемах, не случалось ли массовых истерик (рыданий), психотических срывов? Если да, то по какой причине они происходили и насколько оправданы?

Сколько длится тренинг? Требуется ли на время тренинга покинуть Ваше место жительства? Ограничивают ли Ваш сон, питание, контакты с друзьями и родственниками, с внешним миром? Обычно для лучшей психологической обработки человека его стараются изолировать от привычных контактов и изъять из привычной среды. Что Вас заставляют делать? Приходится ли Вам совершать действия, смысл совершения которых Вам не понятен? Стыдно ли Вам и насколько сильный дискомфорт Вы испытываете при выполнении этих действий? Заставляют ли Вас сокращать дистанцию общения и взаимодействия с другими участниками: касаться их, обнимать, водить хороводы? Просят ли Вас снять одежду, принять вызывающую, унизительную, оскорбительную, детскую позу? Чувствуете ли Вы себя как игрушка в руках тренера? Если Вы ответили «да» хотя бы однажды, задумайтесь: скорее всего, Вы попали на опасный тренинг.

12. Чем обоснована сумма, которую надо уплатить за тренинг? Есть ли у тренинга следующие ступени, и какую часть среди них занимает тренинг, на который Вы пришли? Просят ли вас приглашать на тренинг своих друзей и знакомых, рекламировать его в Интернете? Если «да», то Вы попали на опасный тренинг, который является еще и тренинговой пирамидой.

...

Автор статьи гипнотерапевт, психолог Шуда Станислав

Баянометр ругался на картинки