Xbnfntkm

Ночь темна, в руках корзинка,

Серебристою луной,

Обозначена тропинка.

Что блудит в глуши лесной.

Мамка строго наказала,

Нужно баушке отнесть,

Пирожки, немного сала.

Чтоб она могла поесть.

И петляет та тропинка,

Темной ночью, под луной.

Но возникла вдруг заминка,

Волк седой передо мной!

Ты куда идешь, откуда?

Не стесняйся, расскажи,

А в корзинке что за блюда?

Ты открой мне, не греши!

Я иду своей дорогой,

К милой бабушке своей.

Пирожков несу немного,

Все узнал? Пусти скорей!

Ну а где же в лесной чаще,

Мне волчара говорит.

Виден клык его блестящий,

Домик бабушки стоит?

Я отвечу тихо волку,

Подойди ко мне дружок.

У меня с собой двустволка,

Нож заложен в сапожок.

Если серый мрачный пидор,

Ты с тропинки не уйдешь.

Я тебя зарежу мигом,

Ты в Валгаллу попадешь.

Испугался волк угрозы,

Убежал скорей в кусты.

А у бабули в саду розы,

И пирожки были вкусны.

Звезду Мишлена не вручили,

Когда- то мишке из лесов.

Его готовить не учили,

Тяп- ляп он лапой и готов:

Сырой лосось над водопадом,

Малины мятой пятерня.

Ценителям не это надо,

Им важен не объем, а зря.

Решивши твердо, косолапый,

Решил создать такой рецепт.

Ну самый в мире распиздатый,

Поешь- изменишься в лице.

Он подбирал ингредиенты,

Умело вкусы сочетал.

Для вдохновения "Момент" он,

Прямо из тюбика вдыхал.

Но блюдо все не получалось,

Все походило на бурду.

Его терпение кончалось,

Решил: "Я лучше в лес пойду"!

Искать подсказки у природы,

Чтоб судей естеством пронять.

Чтобы у этих у уродов,

Скорей звезду Мишлен отнять.

Идет и видит, что воркует,

На тонкой ветке голубок.

Ага, из голубя жаркую,

Я приготовить точно б смог!

Недолго думая мишутка,

Схватил лесного сизаря.

Звезда Мишлен, это не шутка,

И лучший повар- это я.

И это все увидел ворон,

Коварный плут и лиходей.

Снаружи и внутри был черен,

И ко всему- латентный гей.

Давно на голубя таращил,

Вороний вороной член.

А голубя тут мишка тащит,

В мохнатой лапе- жуткий плен.

К медведю ворон подлетает,

И начистую говорит.

Послушай, миш, а я ведь знаю,

Кто в лапе у тебя сидит.

Рецепт я знаю очень древний,

Его мне папа рассказал.

А он узнал его от деда,

А дед во Франции бывал.

Он подсмотрел в старинной книге,

У повара, что лучше всех.

Что голубей тушил красиво,

И мировой имел успех.

Ну, что ж, рассказывай, чернявый,

Как приготовить мне его.

Сначала выкопай ты яму,

Только несильно глубоко.

Свяжи потом ему ты крылья,

И пух на жопе ощипай.

Свяжи решеточкой ковылья,

И яму ими накрывай.

Потом оставь ты в этой яме,

Меня и голубя на часик.

Сам полюбуйся панорамой,

Ведь лес осенний так прекрасен.

Медведь все сделал как велели,

Вернувшись к яме через час.

Он видит: голубь, жопа в пене,

Все шепчет- "Ворон- пидорас!"

Судьба мушкетера превратна,

Когда повезет, а когда...

Бывает весьма неприятна,

Как кубок, допитый до дна.

Однажды живот Д'Артаньяна подвел,

Схвативши жестоким крученьем.

Заставил забыть об одном порученьи,

И к лекарю в домик привел.

Хе- хей, добрый доктор!

Спасите, взбесилась прямая кишка!

Скорей на нее поглядите,

Лечите ее без лишка!

Ведь мне, понимаете, док,

Подвески доставить велели.

Но крутит кишку злобный рок,

И я подведу королеву.

Ну что ж, поскорее снимайте,

Свои панталоны, жилет.

Скорей же кишку обнажайте,

Стеснению места здесь нет.

Увидевши зад Д' Артаньяна,

Наш доктор за множество лет.

Стоял удивленный, как пьяный,

А жопа сказала "Привет!"

Шершавая жопа с усами,

Скрипела не хуже седла.

А доктор седел волосами,

Как песню она завела.

- Хей хей, докторишка,

Не бойся, тут самая главная я!

Поющая жопа с усами, а вовсе и не голова!

Нащупавши клизму рукою,

Наш доктор смело всадил.

В тот зад, что себя головою,

Зачем то, б..ть, возомнил.

Клизмуя усатую жопу,

В жестокой борьбе слившись с ней.

Он щедрым водным потоком,

Глушил жопный крик "Хе хе- хей!"

И жопа сдалась, захлебнулась,

Набрякли, повисли усы.

Но тут и член шевельнулся,

"Хей, хей, добрый доктор! Не ссы!"

Влюблен я в Вас, мадам Жужу,

Какая легкость, грация.

Давно за Вами я слежу,

Цветы дарю, овации.

И наконец добился я,

Свидания, свидания.

И в ресторанчик у ручья,

Иду под ручку с Вами я.

Уже заказано вино,

Исходит соком мясо,

Идет мадам Жужу легко,

И выглядит прекрасно.

Но происшествие одно,

Все быстро погубило.

И расскажу я вам о том,

Как все происходило.

Сидели мы, пили вино,

Вели тихо беседу,

Но тут Жужу, вот западло,

И все подобно бреду.

Так вот, она взяла...

Легонько наклонилась,

И, будто бы не при делах,

На мясо покусилась.

С улыбкой легкой на губах,

-Позвольте мне отведать?

Свиданье обращала в прах,

- Я не делюсь обедом!

Положь на место антрекот,

Прожорливая баба!

Его я взял, ебись ты в рот,

Точь в точь сколько мне надо!

Скривились губы у Жужу,

Слезинки навернулись.

- Вы хам!- я вот что вам скажу,

И резко отвернулась.

Плевать! Я бережно храню,

Любовь к Жужу в сердечке.

Но ты не подходи к огню,

Пусть даже он и в печке.

И будь хоть королевой ты,

И мастером фелляции.

Не смей ты брать моей еды!

За это буду драться!

Снова пустыня, иду по барханам,

Уже без бухла, да и без кальяна.

Тычет мне в спину копья острие,

Как до такого дошел, е- мое?!

Тридцать отчаянных нордских ребят,

Лежат уж в песке, лишь концы их торчат.

Я же в плену, план готовлю побега-

Нужно дождаться лишь первого снега.

***

А снега все нет, а снег не идет,

И я как скелет, и бородка растет.

Солнце палит, ноги жарит песок,

Но я убегу, дай только срок.

Темною ночью, с потоками слез,

Я из лобка понадергал волос.

Свил из них длинный и прочный шнурок,

Того задушил, кто стерег мой замок.

Ключик я спер, спер и халат,

Вина прихватил, хлебушка, виноград.

Спиздил хромого, косого коня,

Видимо боги хранили меня.

Плен мой закончен, скачу я вперед!

Что- то меня там хорошее ждет?

P.S. Нихрена хорошего там не бывает. Игра жестока, как сама жизнь.

Палатка в пустыне, костер и кальян,

Я в нордском доспехе, весел и пьян.

Луна серебрит мягкий песок,

Эль и вино нежно давят в висок.

После войны хорошо отдохнуть,

Выпить, поесть и продолжить свой путь.

Тихо в пустыне, лишь грустный верблюд,

Своим пердежом нарушает уют.

Один и облезлый, лишь ребра торчат,

Я на верблюда направлю ребят.

Отряд! Стройся! Смирно! И вот!

Толпа на верблюда атакой идет.

Но что- то случилось- в Кальрадии нет,

Верблюдов с рождения первых монет.

Есть лошади, рыцари, есть бедняки,

Но не ступало верблюда ноги;

Проклятая живность, обличье сменив,

Вдруг обратилась в отряд сарранид.

Сто тридцать лучников на конях,

Двадцать мамлюков- серебряных блях.

А перед ними наш нордский отряд,

Тридцать отчаянных голых ребят.

Все берсерки, и каждый боец,

Есть лишь секира и голый конец.

В полном доспехе один командир,

Он закупался в городе Тир.

А то что в отряде все без штанов,

Вы извиняйте- нет динарОв.