Sgtmadcat

«Еж» сбросив ход, мягко ткнулся форштевнем в песок возле вымытых ливнем и штормами остатков причала. Бьернсон недоверчиво покосился на Слободана, но тот, кивнул, мол: «Место верное».

- Как ты сказал? Тебе тут на сто лет работы хватит? Похоже на то...

Бьернсон перевел взгляд на Гвоздева, который с удивлением рассматривал руины складов, форта и то, что осталось от домов.

- Ну нихуя се они тут без нас погуляли… Все в труху… Вот за что мне такая непруха? Я то думал, место козырное нашел, недалеко от дома, а тут нате…

- Интересно, кто их так?

- А мне больше интересно, где все жители... - приставив ладонь козырьком к глазам, Слободан огляделся, - И где Обмылок?

- Ты думаешь, это он их так? - ревниво поинтересовался Бьернсон, который сам еще не одного поселения не вырезал.

- Нет, ты что?! Но когда он к нам на борт прибежал, был сильно напуган. Помнишь, что сказал?

- Не особо… Что ему валить надо и всякое такое…

- Ага… А мне сказал, что его ограбить пытались и прочее. Только мне не очень в это верится.

- Почему? - вместо ответа Слободан обвел рукой руины, - Ты думаешь, это за ним приходили?

- Не знаю… Но то, что до того, как мы его тут высадили, Гарбарука никому нахер была не нужна двести лет, это факт.

Стоявший рядом Тролль фыркнул и что-то глухо проворчал. Слободан склонил голову набок раздумывая и согласно кивнул.

- Не: «После того, не значит в следствии того», это факт. Но согласись, совпадение странное. Надо бы высадится на берег и разведать.

- Надо, - согласно кивнул Бьернсон, - Но, сперва, надо на дне пошарить.

- Зачем?

- Когда мы заходили, тут колониальный инспектор стоял. С двумя пушками. Если его утопили, то мы пушки можем снять. За такое время им в воде нихрена не будет. А сам понимаешь — пушка, это охуенная тема.

Бухту прочесали из конца в конец, но нашли только пару затонувших лодок. Размечтавшийся насчет орудий Бьернсон был крайне разочарован.

- Бля… Непотопляемая сволочь… Ладно — высаживаемся.

- Я пойду — остатки поселения осмотрю, - Слободан сунул за пояс пистолет, - И, наверное, Браву с собой возьму. А то одному тут шарахаться как-то стремно.

- Не — Браву оставь. Какой-никакой, а механик. Случись чего — куда мы без него? Семеныча вон возьми.

- А я тебе чего? - возмутился Гвоздев, - Насрато!? Да я механик получше этого!

- Ты и боец получше Бравы. Здоровее. И город знаешь. Да и вообще! - лицо Бьернсона осенил свет мысли, - Я тут капитан! В непонятной обстановке я решаю, кто с кем, куда и кого. А обстановка тут нихера не ясная. И поторопитесь — вон Куба уже во всю мародерствует.

- А можно мародерствовать?! - Гвоздев, который, судя по лицу уже собирался послать новоявленное командование в пешее эротическое, нырнул в каюту и выскочил с пустым мешком и карабином наперевес, - Ну ты хуль с конца-то начал? Братан — за мной! А то все вкусное без нас разберут!

Куба, однако, был иного мнения на данный счет и, увидев их, замахал руками.

- Хули вы сюда претесь!? Я первый это место застолбил!

- В смысле?

- В хуисле. Это моя половина острова! Где склады и форт. Я первый её забил.

- Я тебя сейчас в землю забью! - возмутился Бьернсон, - У нас же уговор.

- Уговор у нас насчет того, что со дна достали. А на берегу — каждый за себя. Надо было раньше чесаться. Кто первый встал — того и тапки. Я первый тут был!

- Тебе въебать?

- А хуль ты сразу угрожать? Все по честному — половина острова ваша, половина — моя.

- Ну все — ты меня достал…

Бьернсон шагнул вперед, но Тролль остановил его, кивком и жестами объяснив, что позиция Кубы не лишена оснований. Бьернсон скрипнул зубами и нехотя кивнул.

- Ну и хер с тобой… Но тогда если мы что-то найдем — не примазывайся.

- Нахуй надо — нам тут барахла хватит на полжизни… - достав из золы пару железных обручей от сгоревшей бочки, Куба со звоном ударил ими друг об друга, - Оп! И сто исладоров в кармане! Вот так деньги и делаются!

- Дай я ему хотя бы в воспитательных целях въебу? - Тролль проворчал что-то нечленораздельное, - Ладно... Пусть подавится. Еще я в грязи ради ржавых железок не рылся…

…

Слободан с Гвоздевым, тем временем, осматривали брошенное поселение. Там было на удивление пусто. Дома носили следы перестрелки, но больших разрушений не было.

Однако и жителей тоже не было.

- Куда-ж все делись? - Гвоздев заглянул в одну из хибар, - Трупов нет…

- Может ушли? - предположил сунувшийся следом Слободан, - Смотри… Они забрали все запасы, все мало-мальски ценное, увели скот. То есть у них было на это время.

- Или тут просто все как следует ограбили.

- Ты сам сказал — трупов нет.

- Могли все в форт сбежаться. Там их и того…

- Могли… - Слободан задумчиво почесал голову, - А это легко проверить… Где тут церковь?

Перед церковью виднелся рядок свежих могил. Длинный рядок. Над которыми стояла виселица с порченным зверьем телом. Одежду и обувь с висельника сняли, а вот исподнее брать побрезговали. Подобравшись поближе и стараясь не смотреть в провалы глазниц, Слободан разглядел вышитую на нижнем белье монограмму.

- «Ка-Эм»… Не знаешь, кто это мог быть?

- Конрад Маулс, - кивнул Семеныч, - Шишка местная. Интересно, за что его вздернули?

- Главное, что вздернули. Причем вздернули с намеком. А остальных — похоронили. Грабители или налетчики бы так заморачиваться не стали. Что же тут произошло?

- Понятия не имею… Пошли лучше губернаторскую резиденцию осмотрим. Это единственное, что заслуживает внимания.

Резиденция губернатора лежала в руинах. Посмотрев на обгоревшие балки, Слободан хотел уже было махнуть рукой, но Семеныч, поплевав на руки, принялся откидывать в сторону обвалившиеся куски стены и кровли.

- Подвал! - пояснил он, - Там своды кирпичные — огонь не должен был туда добраться… Уф… Позови-ка этих двух мордоворотов. Я тут неделю ковыряться буду, а они сейчас все как бульдозером...

Бьернсон тяжелый ручной труд не особо жаловал, однако в подвале губернаторского особняка можно было найти что-то ценное и этим утереть нос Кубе. Так что, взяв шанцевый инструмент, они с Троллем выдвинулись к месту раскопок.

- Че там у вас? Местных нашли?

- Одного…

- Где?

- Вон там… - махнул рукой Гвоздев в сторону виселицы

- Расспросили?

- Он не разговорчивый…

- В смысле? А! Вот ты о чем… - посмотрев, наконец, в указанном направлении, Бьернсон понимающе кивнул, - Это кто?

- Походу — Конрад. Он тут охраной командовал… Наверное… Вы чего встали? Помогайте, давайте.

- Ты отойди, а то придавит…

- Отца поучи детей делать… Вот эту хуйню поднимаем и нахуй отсюда!

Бьернсон и Тролль переглянулись и, подковырнув ломами кусок стены метр на два, без особых усилий подняли и выкинули в сторону. Семеныч похлопал по торчавшему брусу. К нему было приколочено нагелями еще несколько обломков дерева, которые намекали, что хер это отсюда так просто выдернется, однако Тролль пошатал брус, поднапрягся и, покраснев как помидор от натуги, выдрал все разом словно медведь липку. Гвоздев, стоявший рядом с криком: «Ипать!» съехал в образовавшуюся яму.

- Ты там живой? - озабоченно поинтересовался Слободан.

- Да хуль мне сделается? Лопату давай…

Слободан скинул в яму лопату после чего оттуда фонтаном полетели зола, штукатурка и обломки кирпичей.

- Так… Кажись не всю память еще пропил… С входом угадал… Только дверь заебусь раскапывать…

- Отойди…

Выдернув Гвоздева из раскопа, Бьернсон спустился туда сам, богатырским пинком пробил полузасыпанную дверь в подвал, застрял в ней и, не сумев сохранить равновесие, ввалился внутрь, выдрав все вместе с дверной коробкой.

- Сила есть — ума не надо… - прокомментировал это Семеныч, - Ну что там? Есть чего полезного?

- Тут коридор. А дальше темно...

- Ясно… Нихера без Денис Семеныча не можете… За фонарем мне бежать или сами догадаетесь?

Слободан смотался до катера за фонарем. Фонарь оказался не заряжен, так что пришлось возвращаться и подключать аккумулятор к бортовой сети. Зарядка времени занимала изрядно, так что остальные тоже вернулись, чтобы передохнуть и пообедать. Куба и Муг, тем временем, грузили на «Икан» найденное в руинах складов. Добыча была не особо богатой и состояла в основном из оставшихся от сгоревших ящиков гвоздей, петель и тому подобного хлама, за который, впрочем, можно было выручить стопку исладоров.

- А вы хули с пустыми руками? У нас у же вон! Гора!

- Я ему сейчас точно ебну… - проворчал Бьернсон ковыряясь в банке, - Еще и лыбится, гандон…

- Да пущай лыбится… - отмахнулся Семеныч, - Если подвал засыпаный, значит в него никто не лазил. А если туда никто не лазил, то там, как минимум, гора хорошей жратвы. А не вот этого… Они взрывают этих коров, что ли? В банке одни жилы и хрящи.

- Ты там был?

- Разумеется. Дверь вон, которую ты разворотил, ставил.

- Херово поставил, - Бьернсон почесал пострадавшую ногу, - С одного пинка насквозь. И выпала.

- Как заплачено — так и захуячено… Я им предлагал не экономить.

- Ясно… То есть где что — представляешь?

- Конечно. Коридор в центре, а по бокам от него — восемь больших помещений. В той что вторая по правую руку — винный погреб. В следующей — закусь. В остальных не помню что.

- Нашел выпить и закусить, остальное похер?

- А что мне там еще искать?

- Деньги… Оружие…

- Ага? И куда я с этим всем добром потом? Лодки-то у меня нет. А тут попил, пожрал нахаляву и уже как-то легче. Хомстед-то жадный. Цену не дает.

- Ну так послал бы его.

- Тогда можно с Гарбаруки валить — он жизни не даст. А не хочется. Тут, считай, кроме меня мастеров с руками нет, так что любой заказ сложнее табуретки мой. Я три сезона отработал и все равно заказы перли. И до дома недалеко. Было...

- Фонарь зарядился! - бодро отрапортовал Брава, - И вы можете, в этот раз, не все уходить?

- В смысле? - не понял Бьернсон, - Ты боишься один оставаться?

- Да.

- Я думал, мужики с Лоски они жесткие.

- Извините, что я не соответствую вашим стереотипам. Мне этот пустой город действует на нервы. И то, что сюда в любой момент может явится кто-то недружелюбный, тоже.

- Ладно… Тролль — останься. Остальные — за мной.

Бьернсон смял банку и кивнул в сторону покинутого поселения. И уже там, стоя перед очередной запертой дверью обнаружили, что весь инструмент унесли на катер. Гвоздев хотел сбегать за фомкой, но его остановили.

- Зачем? Смотри… - Бьернсон пробил сделанную из дюймовых досок дверь кулаком и, зацепившись за дыру, выдрал с корнем, - Вот и все. Что тут у нас?

- Барахло всякое, - посветил фонарем Семеныч, - Мебеля старые и прочая рухлядь.

- Ладно — потом посмотрим. Может чего и сгодится. Где вино, говоришь?

- Напротив...

- О! Джекпот! - Бьернсон выломал вторую дверь и осмотрелся, - Сегодня гуляем! А что на закуску?

Хомстед то ли боялся похудеть, то ли ждал голода, но запас еды хранил огромный. Кое-что успело пропасть, но вот сыры и консервы были в порядке. Так же, к восторгу Семеныча, в кладовой обнаружилось несколько мешков с картошкой.

- Родимая… Как же я по тебе скучал! Вот теперь то мы ухи правильной наварим… Прям как надо… - он покосился на Слободана, который со странный выражением лица смотрел куда-то на полки, - Ты чего?

- Зеленый… Горошек… Еботе…

- Ну да? И че?

- Он из-за него свой корабль проебал…

Не особо деликатно пояснил Бьернсон, который принюхивался к сыровяленному окороку, пытаясь понять, должен он так пахнуть или нет. Гвоздев сделал удивленную гримасу и снял с полки банку консервированного горошка.

- Серьезно? Это как такой хреновиной можно целый корапь утопить?

- Как выяснилось — легко… Слушай — вот не пойму: сдохло оно, или мне кажется?

- Дай нюхну…

Семеныч обнюхал окорок со всех сторон, потом достал нож и, отрезав кусочек, осторожно попробовал.

- На вкус нормально… Заветрилось, может?

- Тухлятиной воняет… Чуешь?

- Чую… - кивнул Гвоздев потянув носом, - Может крыса где сдохла? Хотя Гарбарука для крыс маловата…

- В смысле «маловата»? - не понял Слободан, - Что тут, в Островах, за крысы?

- Обычные. С кораблей. Но, почему-то живут только в крупных поселениях. А в мелких городках или на природе не встречаются. И если люди уходят, то они тоже исчезают.

- Почему?

- Да я то откуда знаю? - Гвоздев пожал плечами,- Я тебе что? Крысолог?

- А откуда знаешь, что они в маленьких поселениях не живут?

- Сам видел. Как-то в Котеану одну приволок. В бочке с сухарями. Хотел прибить, но оказалось, что местные их никогда не видели. Я ей клетку соорудил и два или три дня показывал за деньги. А однажды ночью просыпаюсь от грохота — крыса в клетке бесоебит так, что на пол её скинула. Мечется, на прутья кидается. Потом завертелась волчком и сдохла.

- Отчего?

- Да хер её знает. Испугалась чего-то. Да где-ж воняет-то?

- А может вообще не здесь? - Бьернсон вышел и выбил дверь напротив - Тут хлам какой-то… Посвети.

- Это не хлам, а ценные вещи… И, сука, вот куда мой молоток делся!

Гвоздев пошарил в кладовке заставленной ящиками и бочками, выволок какой-то ящик и извлек из него легкий молоток с гвоздодером.

- Вот суки… А я на подсобника грешил… И остальное тоже пригодится… Тут краска, рогожа, прочий инструмент. И тут точно не пахнет. Пошли дальше.

Бьернсон высадил две оставшиеся двери, причем по модному, встав посредине и пробив их ударами в обе стороны после чего сморщился…

- Мокрые порты Ньерда… Кажись отсюда…

- Да я чую… - Семеныч натянул рубаху на нос, - Вот нахера ты, дурилка, двери настежь вынес?

- Да откуда-ж я знал?

- А мы что, по твоему искали? Фиалковый луг? Что воняет и искали… «Откуда он знал»? Ебать-копать… - Семеныч посветил в одну комнату, потом в другую, - Аж глаза режет… Что-ж тут сдохло? Пусто почти… Вот тут стул какой-то… Слободан, глянь, будь другом…

- А че сразу я?

- У тебя лицо умное.

Слободан, скорчив рожу, взял фонарь и прижимая к лицу носовой платок вошел в комнату шаря лучом по сторонам. В ней и правда было почти пусто, только у разбитого окна стоял стул.

- Окошко изнутри разбили…

- И что?

- Просто обратил внимание… - взобравшись на стул, Слободан осветил раму, - Это классическая загадка из детективов. Окно разбито, но осколков в помещении мало. Значит били отсюда-туда. О! А тут еще веревка валяется…

Слободан подергал торчавший из под завала кусок веревки. Потом слез со стула, и посветил на пол.

- Пыльно… Все следы запорошило… - он прошелся по кругу светя на пол, - А это что? Похоже на воск… Кто-то стоял тут со свечой… Довольно долго. Дальше не ходил… Интересно.

- Что там такого интересного? - отодвинув Семеныча, Бьернсон сунулся в комнату и покрутил башкой, - Тут вообще нихрена нет, кроме этого стула.

- Вот именно это и интересно… Ты детективы читать любишь?

- Нет. Я только наставления всякие читал, да и то потому, что Вад заставил.

- А я, раньше, любил. Ты про Серго Вуковича слышал?

- Нет. Это писатель?

- Детектив.

- Книга так называется, что ли?

- Да нет! Детектив, это человек, который расследует разные преступления.

- А как ты его читал?

- И жанр, который описывает такие расследования, тоже называется «детектив».

- Че-то херня какая-то..? - не понял Бьернсон, - И то «детектив» и это.

- Ну ты даешь, - изумился Семеныч, - Даже я знаю! Вот смотри: этот брусок он какой?

- Деревянный…

- И ты тоже «деревянный», хоть и не брусок. Понял?

- Я тебе сча в ухо дам за такие сравнения, - Бьернсон отобрал у Гвоздева обломок косяка, которым тот постучал ему по лбу и разломал в труху, - Хотя знаешь… Кажется понял… Так этот Серго Вукович детектив в прямом смысле, а ты читал про него в «детективах» которые книжки? То есть в переносном смысле?

- Ты знаешь, что такое «в переносном смысле», но не знаешь про такой жанр как «детектив»?

Слободан озадаченно уставился на него. Бьернсон пожал плечами давая понять, что ему мало интересно, какие знания и каким путем залетели к нему в голову.

- Ладно… Для простоты будем считать, что так и есть. Только про детектива Вуковича не в книжках писали, а в газете. Когда отец с другими мужиками каждую субботу собирался по вечерам выпить пива, они брали газету и перечитывали заметки о его похождениях. А я слушал. Там очень интересно все было. Как он маньяков ловил, убийц, грабителей.

- То есть этот Вукович у вас очень известный мужик?

- Конечно. Он в битве при Елсинках участвовал, а потом уехал в Гюйон и стал там детективом полиции. Очень известным, раз про него в газетах пишут. А у нас в Белгране знаменитостей не богато, тем более таких, чтобы их в других странах знали.

- Ну допустим… - Бьернсон кивнул шарахнувшись башкой о кирпичный свод, но даже не заметил этого, - И при чем тут эта комната?

- Вукович и другие детективы всегда делали выводы о том, что произошло, по всяким деталям. Вот как тут. Стул, веревка, капли воска, окно разбито с этой стороны… И из их наличия можно сделать выводы, что тут произошло.

- Это как?

- Еще деревяха есть? - заозирался Гвоздев, - На тебя удары твердым по тупому благотворно влияют, походу. Думать начинаешь.

- Вы тут все дохуя умные что-ли?

- Да кому и баран — академик. Даже я уже понял. Стул, веревки — значит кого-то тут к стулу привязали. Потом он отвязался, окно выставил и съебался. Я только не понял, при чем тут свеча…

- Возможно его перед этим допрашивали? - предположил Слободан, - Электрического освещения тут нет, так что ему пришлось взять свечу. Он стоял с ней вот тут… А значит стул с пленником находился тоже где-то тут.

- А потом он вырвался, прибил того, кто его допрашивал, - радостно закончил Бьернсон, - И спалил тут все нахуй!

- Это ты с чего взял?

- Ну ты же выводы делаешь? Я тоже сделал.

- Я имею ввиду — на основании чего?

- Тухлятиной воняет — значит где-то труп. И окно разбито. Если окно не вставили и труп не нашли, значит не до того было. А если было не до того, значит пожар случился сразу после побега. А кто имеет серьезный повод тут все нахуй спалить как не тот, кого к стулу примотали? Я бы вот, именно это и сделал.

- Ты нахера палку сломал!? - завопил Семеныч падая на колени и сгребая щепу, - Она, походу, волшебная была! Один раз тебя по лбу тюкнул и как мозги заработали!

- Дело, скорее, не в палке, а в ударе… - предположил Слободан, - Но догадка хорошая.

- А еще я сделал вывод, - довольный похвалой Бьернсон расплылся в улыбке, - Что воняет не отсюда. Запах пошел, когда я эти две двери выдернул. Тут пахнет терпимо, значит он в соседней комнате.

Слободан, который теперь нес фонарь, сунулся в оставшуюся комнату и тут же выбежал, едва сдерживая рвотные порывы.

- О! А вот и очередное подтверждение моей правоты!

- Да… Похоже на то… Только там тоже почти пусто… И тело я не увидел.

- Может плохо смотрел? Дай как я гляну… Я покрепче…

Отобрав у Слободана источник света, Бьернсон смело шагнул в вонючую неизвестность. Запах там стоял такой, что было желание немедленно ретироваться, но гордость не позволила выскочить сразу, так что он, содрогаясь от спазмов, принялся шарить лучом по сторонам.

Из мебели внутри был только старый стол и три таких же стула как и тот, что стоял в соседнем помещении. Спрятать в них кого-то очевидно не было никакой возможности. Тут организм решил, что с него хватит.

- Вот это и называется: «Блюет дальше чем видит», - прокомментировал Семеныч, глядя на Бьернсона который вывалился в коридор и согнулся, держась за стену, - Ну что — нашел?

- Нет… Там только мебе-е-ель…

- Но запах точно оттуда… Может он, падлюка, под люком?

- Под каким люком? - не понял Слободан.

- Да Хомстед мне люк заказывал… Странный. Размером пять пядей на пять с кутыркой. Из котельного железа — десятки. И по краю усиленный. Со скрытыми петлями… Чтоб он на кронштейнах, при открывании, вот так вот отходил. Наебался я помню с ним на сто дурных. Тут же ни резака, ни сварки толковой… А как сделал, он меня еще замком озадачил. Чтобы ригели на четыре стороны и оттакенные. А потом все чертежи забрал и сжег… Я их, как дурак, рисовал, а он их в камин.

- Ему нужен был люк для потайного убежища?

- Ясен хер… «Старый Ублюдок» как боевая единица так себе, а грабить на острове не то что бы ассортимент. Форт, склады и губернаторский особняк. Не промахнешься. И старой доброй традиции подвесить губернатора над углями чтобы тайники все выдал, тоже никто не отменял.

- Думаешь, он залез туда и сдох?

- При пожаре в таком месте прятаться идея так себе. Не сгоришь так задохнешься, но Хомстед жадный был. Так что если у него внутри барахло или деньги, мог за ними сунуться, да там и остаться.

- Так… - Бьернсон отдышался, - Сейчас мы выйдем, проветримся, перетащим на «Ежа» еду и пойло, потом подумаем насчет этого люка. Сука… Я теперь понимаю, почему, когда воняет, люди спрашивают: «Кто тут сдох?».

Назад все трое возвращались как пираты ограбившие монастырь. Впереди гордо шагал Бьернсон с бочкой хереса и окороком в руке. За ним Слободан волок головку сыра и ящик с бутылками. Замыкал процессию Гвоздев, волокущий на спине мешок картошки. Увидевший их Куба, от жадности и ревности чуть не навернулся за борт.

- Это вы чего? - поинтересовался он глотая слюну, - Нашли чтоли?

- Да. Причем тут только малая часть… - откусить кусок от окорока было задачей сложной, но Бьернсон сумел демонстративно отгрызть шмат мяса, - Тролль — пошли. Сейчас притащим остальное.

- А мы пока со Слободаном ухой займемся, - Семеныч потер руки, - Давай — ты рыбы налови, а я пока картошку почищу.

- Давай лучше наоборот… Из меня рыбак не очень.

- А мне что делать? - вылез из машинного забытый за этим всем Брава.

- Отмой самый большой котел и разведи костер на берегу. Я сейчас настоящей ухи наварю. Правильной… Вот как надо…

Тролль с Бьернсоном на пару обладали просто чудовищной грузоподъемностью, так что содержимое обоих кладовых было перебазировано на борт всего за три ходки.

- Так… - стоя посреди этого великолепия Бьернсон огляделся, - Консервы не трогаем — они про запас. Дорогое пойло тоже.

- Почему? - не понял Гвоздев.

- Потому, что мы в нем нихера не понимаем. Да и на вкус — дрянь.

- С чего ты взял?

- Да я, когда на «Интернационале» ходил, попросил у их старпома попробовать какое-то вино. Три, ебать его ногой, голдмарки за бутылку. А на вкус — кислятина. Я бы выплюнул, если бы не цена. А он его цедит и нахваливает. Так что лучше мы его продадим тем кто понимает. А пить будем вот это вот... - выбив пальцем пробку, Бьернсон отхлебнул прям из бочки, - Сладкое, крепкое — то что надо!

Вытерев бороду, он покосился на Кубу, который уже подбирался с кружкой наперевес.

- А ты чего сюда пришел? Сам же остров поделил и сказал, что каждый сам за себя.

- Да хули ты начинаешь? Яж не знал, что вы вино найдете?

Тролль сделал несколько жестов и скорчил рожу. Бьернсону хотелось повредничать, но обильная добыча привела его в хорошее расположение духа.

- Ладно… Он прав: ты нас угощал, так что подставляй посуду…

- Вот именно, бля… - Куба проследил, как кружка наполняется до краев, - Надо делится.

- А ты с нами прибытками со своей добычи поделишься?

- Да нахуй оно тебе? У тебя вон сколько всего дохуя.

- Вот ты говно, как человек…

- Говно не тонет… - Куба одним махом ополовинил кружку, - Как будете жрать — крикните.

- Совсем охуевший, что ли?

Бьернсон попытался дать ему под зад, но Куба быстро ретировался, умудрившись, при этом, не пролить ни капли. Семеныч, тем временем, уже успел натаскать несколько рыбин и теперь колдовал над котлом, с слезами умиления глядя, как там плавает не какой-то батат, а настоящая, правильная картошка.

К вечеру каюта основательно проветрилась, но Михай, опасавшийся, что в жаре его от выпитого развезет, приволок с собой не только сало и спиртное, но и вентилятор, сделанный из небольшого электромоторчика и вырезанных из жести лопастей.

Капитан отнесся к такому дополнению интерьера благосклонно. Журнального столика у него в каюте не было, а рабочий стол откручивать от стенки не хотелось, поэтому вместо стола использовали деревянный ящик накрытый, для приличия чистой простыней изображавшей скатерть. Михай нарезал сало, наполнил рюмки и застыл в ожидании, когда старший предложит тост.

- Ну за БЧ-5, что ли? Сердце и мышцы корабля!

- Будьмо…

Опрокинув рюмку, Михай занюхал салом, откусил кусочек и ссутулившись замолчал, размышляя, с чего начать. Потом, внезапно, выпрямился.

- Так то я, товариш капитан, не "Лихо" ни якой. Це призвисько мое. А насправди я, по отцовской линии, з роду князив Корецьких.

- Мощно начал… - Капитан одобрительно кивнул, - Только вот сдается мне, что если ты, кшездский княжич по папе, тут с нами болтаешься, а не во дворцах паркет протираешь, у тебя с мамкиной линией че-то не то?

- Вгадали, пане, як е вгадали. Байстрюк я. Мати моя горничною у князя служила. А там... Ну сами знаете, як це бувае? Понесла вид князя, и той её з очей геть... Назад в село, звидки взяв.

Михай разлил еще по рюмке и, употребив, вздохнул.

- Мене дид з бабою воспитували. Мати-то поняньчила мене, заскучала, та й сбигла з якимось офицером. Я её толком, навить, запамьятати-то не успел. И боле её не бачив. А дид - суворий мужик. Але правильний! У ремисниче училище мене вииддав, щоб я уму-розуму навчився. Тильки я все одно дурень був, и з Василем та його хлопцями связався. Бандити дрибни. На ринках крали, перехожих грабували…

Выпив еще по одной, Михай достал папиросу и некоторое время задумчиво дымил. Капитан набил трубку и попыхивая ей ждал когда он снова заговорит.

- Е у нас така приказка: де два припольця, там три гетьмани. Один за кшездцив, инши за залисцив, а трети, як хер миж ног - против усих. Перед вийною Кшездци почали вийська мобилизовувати. А наши не дуже хотили за них помирати, так що килька полкив перед видправкою збунтувалися. Коли вийська збунтувалися, старих воевод та администрацию турнули. И, поки в Ожекшиче думали та рядилися, залиська партия, тишком, з Залсием договир пидмахнула. Про дружбу, спивпрацю, а головне - вийськову допомогу и захист.

И е у мене таке видчуття, що Залисци до цього були готови. Я спати лягав - над ратушею кшездський прапор висив. А просыпаюся — Залеський! И по всих перехрестях - десять чоловик солдатив з гвинтивками.

- Ну наши долго не рассусоливают, когда земля сама в руки падает.

- Так я заметив. Ви як ведмидь. Лапи коротки, жопа товста, а як захоче зжерти - на кони хрен ускачешь, - Михай раздраженно отмахнулся, - Я ж казав, що я молодий - дурной був? Загалом виришив Василь з хлопцями, пид шумок, кинути кшездские будинки обнести. Мене, на стреми поставили и давай шурувати.

А тут, звидки не визьмись, грузовик з солдатами! Я хотив крикнути, а мене як скрутило! Вси мышци в тили звело, ниби судорогою, не крикнути, ни пискнути. Як стояв, так кулем на землю и повалився. Це я потим дизнався, що ваши ГБшники хитрому прийому навчени, який людини парализуе. А тоди злякався до смерти!

Ваши до мене дружинника приставили, а сами до дому. Окружили його, и Василя з усиею бандою повязали. Вивели на двор и давай в карманях шукати. Витягують годинник, гроши, одяг: "Ясно - мародер". Видводять за кут и бах! Видводять за кут и бах! Я вже з життям прощаюся, тут дружинник мене пинае: "Ти дида Тараса, внук, чи що?". Я кажу: "Так". Вин каже: "Ну тоди дуй до дому. Тарас тебе, за таки справи, сам прибье". И, коли я через палисадник перелиз, у небо стриляе...

- Знакомый, что ли?

- Так. Односельчанин дидив. Не обманув, до речи... Дид мени за це таких пиздюлей всипав, що я тиждень на дупи сидити не мог.

- Было за что... У нас с мародерами не цацкаются. А как ты, с нашей стороны, обратно в Кшездь попал?

- Та я, писля цього, з дому не висовувався. Думав шукати будуть. А тут Гаврило Стець. Це я вид нього дознався, що я - Корецький по батькови. Як вже вин прознав - не ведаю. Прознав, и почав мени в вуха спивати, що мол тут я - голитьба, а там - уроджений княжич! Пидбив мене кордон перейти, поки остаточно не закрили.

- А ему что с того, что ты княжич?

- Не знаю. Може думав що я зможу на якийсь наслидство претендувати, або що батько вид мене видкупиться и грошей дасть, и йому з цього щось обломиться. Гаврило вин такий. Був… Працювати не працював, а гроши водилися.

- Был?

- Так, але до цього справа ще дийде. Наливайте ще пан. Ви так и не сказали, як вам сало?

- Прям как мамка моя делает. Только тоньше. У нас, в Долгоморске, сало на рынке такое, что прям с мою ладонь. Состаришься, пока просолится. Зато уж если просолилось, так не оторваться.

- У нас теж... А тут немае у людей ни якой культури на цей счет. Ни на счет сала, ни на счет горилки. Пьють цей свий ром, и рибою закушують. Рибою пиво треба закушувати! Одне слово - дикуни. А в Порто сеньйори сушеной свинячой ляжкою давляться. Як пидметка - в товщину паперу ризати треба, щоб прожувати. «Хамоном» наивають. И горилку свою, «агуардиенте», теплою пьють. Про яку культуру тут говорити можна?

Капитан сочувственно покивал, и предложил тост за культуру питья. Михай, которого от воспоминаний о теплой горилке передернуло, с радостью его поддержал.

- Ну и, я так понял, перешли вы границу, - Капитан с выдохом стукнул рюмкой по импровизированному столу, - И что?

- И попалися. Два тижни в кутузци сидили и плакалися, що ми ни яки ни шпивони, а биженци вид безбожной Залеськой влади. Я ще, по дурости, сказав що я князя Корецького позашлюбний син, а вони мени кажуть, що запитували - сказали там не знають таких.

- Но все таки поверили, что вы не шпионы?

- Так. Тильки легше вид цього не стало. Тому як раз ми не шпигуни, то вийськовозобовьязани и потрапляемо пид мобилизацию... Я тоди Стеця чуть не придушив... Залисся з кресей тильки добровольцив набирало. А у кшездцев справи йшли херово - вони всих гребли. Добре мени розуму вистачило про ремисниче училище сказати - мене в артилерию направили. А ось Стець в пихоту угодив…

- Понятно, откуда ты с пушкой обращаться умеешь

- Ни! Так то я пиднощиком снарядив був. Потим зрозумив, що не по мени робота, и к водиям в учни напросився. Не скажу що дуже легко було, але все ж краще, ниж на своёму горбу тягати… - Михай закурил еще одну папиросу и задумчиво уставился в никуда, - А ще, я там першу людину вбив. Ну як вбив..? Хорунжий у нас був. Бартош... Ридкосна скотина. Здоровий чорт и дуже припольцив не любив. Кожен раз як чув, що ми миж собою на своему розмовляемо, в вухо бив. Ми тоди в одному сели на постий встали. Мене часовим призначили - машини охороняти. А Бартош до мене пидходить и каже: "Он там моя хата. Я до шинка и щоб, коли повернуся, вона натоплена була". Я йому намагався сказати, що пост залишати не можу, а вин мени в морду дав и пишов. Що робити? Я його тоди дюже боявся. Думаю - зроблю вигляд, що обхид робити пишов, добижу до хати, дров в печь пидкину и добре буде.

- Ну такое хорошим закончится не могло, - понимающе кивнул Капитан, - Но ты продолжай.

- Я дров пидкинул, Бартош пьяний прийшов, спати влигся... Вранци до нього сунулися, а вин уже весь синий лежить. Угроев... Я, коли дрова пидкидав, про заслинку забув, з переляку, хоча дид завжди талдичил, щоб коли пич топиш, её перевиряв. Потим шибко боявся що допитуватися почнуть, хто печь топив, але всим плювати було. Угорев по пьяни и угорев. Отпевавши, закопавши и забывши.

- Ну, на войне люди мрут часто — там обычно расследованием никто не заморачивается.

- Так ми ще до вийни-то не доихали. А як доихали... - Михай грустно покачал головой, - Чесно зизнаюся - повоювати, вважай, и не повоював. Наша батарея ще до мисця толком не дисталася, як ми пид обстрил потрапили. Я з кабини схопився и в канаву. Бухнуло поруч, землею засипало, вси бигають, кричать, дим скризь... А найголовнише - в мою машину снаряд влучив. Рознесло всю. Я тоди, вдруге до смерти злякався. Нам часто говорили, що зроблять, якщо ми машину зламаемо, або втратимо. Ну, думаю, валити звидси треба, а то точно прибьють. Не ти так ци. А як валити, якщо в тилу комендатури стоять и дезертирив ловлять? Дай, думаю, до госпиталя пиду та хворим скажуся. Вилазжу з канави, а биля ней офицер лежить поранений. Я його взяв и потягнув. Ну тому, як сам то я неповреждений. Прийду до госпиталя - руки-ноги на мисци, дирок в тили немае. Ну мене и завернуть. А так - пораненого притягнув. Все при дили.

- Ладно… Не осуждаю. На войне, да в твоем возрасте... Тебе тогда сколько было?

- Семнадцать, здаеться. Тильки це не виправдання - он дивка та соромна, що ми в Порто пидибрали... Ий того менше, а зла як куниця.

- У Чумы с башкой беда.

- Бида - не бида, а смиливише мене. Я, коли офицера тягнув, думав що госпиталь вин... Ну госпиталь. Палати, доктора... А там намети та землянки, а, навколо, люди лежать все в крови. Циле поле. Хто живий ще, хто вже мертвий. А ще я на яму натрапив, де не люди, а тильки руки-ноги видризани та видирвани. Дивлюся на це... Навколо крики, стони. Мене запитують, хто я, а я, зи страху, тильки:"Бе-е". Мене запитують, що сталося, а я тильки: "Ме-е". И мало того що весь в грязи в тий канави перемазався, так ще й кровью з ниг до голови облився, поки офицера тягнув. Мене санитар убик видтягнув, каже: "Сиди тут". Ну я и сидив. Холодно, сиро, страшно. Хотив вже назад йти, поки за видлучку не глянули, так забув куди… Исти не хотилося - пару раз поспав та води знайшов.

Тут инший санитар пидходить, и каже: "Иди за мною". Заводить мене в намет, а там, на чистому, той офицер лежить. Пан Гжегош. Майор цилий. И доктор поруч. И пляшка сливовици миж ними. Пан Гжегош дивиться на мене и каже: "Що з ним?". Доктор навить чипати мене не став - просто подивився, покивав. "Контужений вин", каже, "Мабыть, ще й оглухлий. Як вас, пане, до нас доставив, так два дни в кутку просидив, в одну точку лупая. Зараз я досвид проведу." И починае пальцями клацати, та шепотити чогось. А я обмир зи страху, ну и намагаюся виду не подавати.

Доктору набридло клацати, вин мене запитуе: "Ти хто е? Призвище, звання, батальйон?" Ну я, спершу, хотив продовжувати глухим прикидатися. Потим виришив тупим позначитися. Слух-то параметр медичний, а ось голова - предмет темний. Там пиди розберися. "Михай я", кажу, "Водий. Тильки з якого батальйону - не памьятаю. На машини було написано, а её розирвало." Доктор кивае, и пану Гжегошу на мене рукою махае: "Точно контужений. Шок, дезориентация, часткова втрата слуха и ясности мысли. Такого тепер тильки в обоз."

Пан Гжегош сливовици намахнув, - Михай налил еще, - И каже: "Не треба його в обоз. У мене на заводи знайомй е. Я йому рекомендацийний лист напишу. Раз водием був, значить технично грамотний. А на заводи таки потрибни." Отримав я рекомендацийний лист, довидку и поихав в Пловждецьк. И там, спершу, водием, потим стрильцем-спытатилим влаштувався... Ось тоди я з усього настрилявся и интерес до цией справи у мене прокинувся. Конструктором хотив стати, та вийна закинчилася.

- А как это связано?

- Вона для нас не те щоб добре закинчилася. Знову земель втратили. И вси почали винуватих шукати. А так само не бувае, щоб винни були те, хто у влади. Ось и призначили винуватыми припольцив та жидив. Пловждецький завод - вийськовий, так що ни про яке припольце -конструктора мови йти не могло. Я свои розробки начальству подавав, а у мене их один вкрав и за свои видав. Премию отримав. Я його запитую: "Та як так?"А вин мени в обличчя смиеться. Ну я осерчав, думаю: "Буде тоби, собака, премия...". Сказав йому, нибито в серцях, що у мене ще краще розробка е. Тильки, писля такого, я её йому не покажу. А потим два тижни наверх, пид кран лазив, ниби там у мене схованка. Вин це помитив и полиз шукати. Там-то його напругою и ебнуло.

- «Напругой»? Ты ток, что-ли, врубил?

- Що на крани проводи худи давно вси знали и начальству талдычили. Ось як один з них пидсмажився - тилько тоди миняти стали. А мене на роботи взагали не було. Тому на мене пидозра навить не впала. Але все одно рик по тому вигнали, як неблагонадийного. Блукаю по мисту, думу думаю, тут глядь - Стець! Живий! Я питаю: "Гаврило то ти, чи що?!" Вин мени: "Я!". Я його питаю: "Ти як тут очутився?". А вин мени: "А ти як? Тебе ж мертвим визнали?" Я кажу: "Як мертвим?". Вин мени такий: "Машину рознесло, думали що и тебе разом з нею. Я довидки про тебе наводив писля вийни, а мени: "Загинув вин"."

Ну здорово, думаю, мало того, що безробитний, так ще й мертвий. Тепер точно никуди не визьмуть. И кажу Стецу: "Робота е?". А вин мени: "Розпитаю". Потим ми з ним в шинку випили, я у нього грошей зайняв и дали пишов. Виришив до батька дийти - думав може вин як то допоможе. А мене навить на пориг не пустили. Прямо у воротах загорнули. Видийшов дви вулици, тут на мене два жлоби налитають и починають так бити, що я розумию: «Вбивають!»

Потим раз - втекли кудись. Пиднимаюся, дивлюся - Стець з хлопцями. Каже: "Пощастило тоби, що ми повз проходили. Ти чого такого накоив, що тебе так пиздят?" А я знати не знаю. Кажу: "Та начебто ничого... Ось - до князя Корецького ходив. Думав, мож допоможе якось?". Стець усмихаеться: "Ну ти и дурень." Я йому: "Чому дурень? Ти ж сам пропонував до нього йти?". А Стець мени: "То я ранише пропонував, бо не знав усього. А тепер знаю. Князь у Сейми засидае. Йому байстрюк такий зараз не те що не потрибен - небезпечний. Розмови пидуть - його з Сейму попросять. Ось вин и пидислав своих холуив щоб тебе вбити." Ну думаю: "Взагали здорово. И що тепер робити?" А Стець мени: "Пишли з нами - я тебе з Сучко познайомлю. Може на що згодишся."

- Сучко? Интересная фамилия…

- Дуже. Приводять вони мене в будинок, виходить це самий Сучко, инши навколо сидають и запитують: "Хто такий? Звидки родом? Навищо прийшов?". Ну я, як е, все видповидаю, що кликати Михаем. Призвище по батькови «Корецький», по матери «Доля», бо батька мене не визнавши. Сам з Тернивцив, Стець пидтвердить, вин же мене сюди и зманив, а потим така пляска почалася, що краще б я з дидом коней кував. А конкретно до них я прийшов тому, що роботи немае и не передбачаеться, бо дивляться на мене як на собаку останню. Сучко кивае, и каже: "Ось це вирно. Ось тут ти сам горя сьорбнув и тепер розумиеш, що треба нам незалежнисть. Щоб не чужи, а ми сами соби господа були."

Загалом, гладко стелив. Я перейнявся, тим бильше що им якраз людина, в зброи та машинах розумие, був потрибний. Став я в их организации техником. Зброю лагодив, обризи робив, автомобили ремонтував. Гроши у них водилися, так що мени сарайчик зняли, де у мене, для увази, майстерня була слюсарна. Добре я тоди в ний заробатывал...

Михай со вздохом закатил глаза вспоминая те счастливые времена. Судя по всему, такая жизнь ему была по душе куда больше, чем выпавшие на его долю приключения.

- А один раз працюю - чую як Стець обговорюе як когось вбити. Ну и поумничать виришив. Язик то у мене за зубами не тримаеться - сами знаете. Кажу: "Треба зробити так, щоб схоже було на випадковисть. Тоди, може, навить розслидувати особливо не стануть - ну не пощастило людини? Кого тут звинуватиш? Бога? А вони вси таки досвидчени, бували, смиються, мовляв: "Багато ти в цьому розумиеш?" Я обидевся, ну и ляпнув з дуру: "Багато - не багато, а двох в могилку звив, и нихто, навить, не зрозумив." Вони в особи зминилися и до мене, мовляв: "Це як так?" Ну я им и про Бартоша, и про начальника того розповив. Правда, трохи прикрасивши.

Ну ту мене вже всерйоз почали питати, як би я цю справу зробив. Я злякався - хвалитися одне, а в справи себе показати, щось инше. Сказав, що подивитися треба. Постеживши. Хто такий, куди ходить, що робить? А Стець мене бере, и каже: "Пишли - покажу. Людина та дуже погана - кшездцям про наши справи доносить. Так що, якщо його просто вбити, то полиция сильно шукати буде. А якщо зможеш все як нещасний випадок уявити - то простише буде."

Звякнуло переговорное устройство. Капитан принял вызов, послушал и кивнул.

- Я сча поднимусь в радиорубку — меня там хочет кто-то. Давай может, заодно, еще что на закуску, кроме сала, захвачу?

- Це як вам буде завгодно. Я тут посиджу, якщо ви не проти?

- Ага. Я мигом.

Капитан сжевал еще кусочек сала и вышел. Михай, как только за ним закрылась дверь, метнулся сперва к ней чтобы послушать, потом к сейфу. Достав из протеза инструмент, он вскрыл замок, быстро просмотрел тетради и папки, после чего нашел пакет с документами, которые передал Коваль и перебрал конверты с информацией на членов команды. Не найдя ничего про себя, Михай вернул все как было, запер и сейф и с облегчением бухнулся обратно на диван. Капитан вернулся неся копченую рыбину и тарелку с овощами.

- Вот так оно красивше будет. А то сало — оно конечно хорошо, но больно уж по поджелудочной бьет. Доктор ругаться будет.

- Добре. Мени теж вже про здоровья думати треба. На чому я зупинився?

- Прибить вам кого-то надо было.

- Точно. Ну там розповидати особливо нема про що. Та людина двирником працював. Я походив навколо, подумав... Ворота в будинку були здорови, важки. Ми з Стецом и ще парою хлопцив ти ворота ломом пидняли, и пару гайок пид петли пидклали. Вин ворота видкривати почав, вони зирвалися, и його прибили. Нещасний випадок.

- Это как? Я че то не понимаю, как они от пары гаек сорваться могли?

- Ось и полиция не зрозумила. Валяються якись гайки и валяються. А там все просто: гайки то вони шестигранни! Якщо покласти их на ребро миж вухом, яким ворота на штир надягають и кильцем на штири, на яке це вухо лягае, то коли ворота почнеш видкривати, гайка почне котиться. И встане на ребро. А в ребрах вона ширше, ниж по площинах. Якщо правильний розмир пидибрати, то вона в цей момент вухо зи штиря скине.

- Хитро! Серьезно — я бы не додумался.

- Нихто не додумався. Стець розповив, як ми його... У всих очи повилазили. Я разом найкрутишим спецом у цих справах зробився. Ну и понеслося... Всього переказувати не буду - багато, та й гордиться особливо ничим. Але мени тоди подобалося. Вси мене поважали, говорили, який я розумний, хитрий та винахидливий. А я, дурень, слухав… "Лихом" якраз тоди мене прозвали.

Заткнув себе рот пучком лука, Михай некоторое время меланхолично жевал, заново переживая прошлое.

- А потим викликае мене до себе Сучко и каже: "Хлопець ти хороший, справжний, багато для нас всього зробив, але все одно е сумненья. Кажуть, що раз ти наполовину кшездец, то и вири тоби немае." Я вид такого аж пидстрибнув. Кажу: "Ось ти раз! Ти мене гонють, бо я наполовину приполець, ви - бо я наполовину кшездець. Це що взагали таке робиться?" Сучко рукою махнув: "Е така справа, яка видразу всим покаже, на який ти сторони." Я, само-собою: "Яке?" А вин мени: "Батьку твого треба вбити - Князя Корецького." Я аж охнув: "Це-ж, хороший чи поганий, а всеж батько!" А Сучко мени: "Так. Ось тому, писля цього, питань ни у кого не залишиться. Виришуй - за кого ти?"

- Отказался?

- Треба було... - схватив бутылку, Михай налил только себе и быстро выпил, не предлагая Капитану и не закусывая, - Тильки вони мени щильно на вуха сили. И Сучко и Стець. Нагадували, як князеви люди мене вбити намагалися, скильки всього хорошого вони для мене зробили. Уломали, вобщем.

- Нда… Я теперь понимаю, что ты про те дела так рассказывать не любишь… Ладно — раз такое пошло, то можешь на этом остановится.

- Не - ви повинни все знати. Тим бильше, що це мене, можна сказати и врятувало. План у мене був простий - зробили мени пиддельнии документи, рекомендацийни листи, а потим водиеви князя ребра намяли, так щоб працювати не змиг. И я до князя новий водием найнявся.

- Погоди — ты же к нему приходил? Он тебя что — не узнал?

- Та мене до нього жодного разу и не пустили. А ти, з ким я розмовляв, мене тильки по одягу запамьятали. Там таких прохачив, як виявилося, на дню чоловик сто. Переодягнувся, вуса по модному завив, и ось уже не Михай Доля, а пан Михайло Трандишевич! А план вбивства у мене був ще простиший, - Михай грустно усмехнулся, - Дочекався дожжу и з дороги на швидкости в дерево зьихав. Князь убився, а на мене, знову, нихто и не подумав. Я ж теж в машини був, теж постраждав. Правда, на час розслидування, пид охорону взяли, поки я в ликарни був, але потим все вщухло и мене вигнали просто на вси чотири сторони.

- Погоди — а как так вышло, что князь убился, а ты нет? Я понимаю, что все решили, что просто повезло. Но ты то же точно не только на везение рассчитывал?

- Розумна людина николи на везиння не розраховуе. У мене ремени були.

- Ремни?

- Так. Як у летчикив. Я соби зробив портупею и нею до сидиння пристебнувся. Так що князь, вид удару, назовни вилетив, а я соби тильки обличчя об руля розбив, та ребра поламав трохи.

- Серьезно? Просто ремни?

- Так. Я, по правди кажучи, сам здивувався, як вони добре спрацювали, тому як швидкисть була вище той, що я планував. Тому в ликарни повалятися з мисяць довелося… И поки я лежав, багато всього думав. Наприклад, правда, що мене батька вбити намагався? Навищо мене бити було, якщо можна було просто ножем ткнути? И як Стець з хлопцями так вдало там опинився? И що до тих, кого я за наказом Сучко вбив? Вин говорив, що вони вси донощики, та урядови агенти, тильки от, чомусь, вони все ще, або проти його авторитету шли, або гроши з ними дилити доводилося. Або ще, як-то, його интереси зачипали... А панив, проти яких ми воювали, вважай никого, крим князя, и не чипали.

Багато питань я йому хотив задати... Але не успил. Стець прибиг, блидий весь. Каже: "Бигти нам треба!" Я запитую: "Що сталося?" А вин мени: "Сучко вбили! И усих хто с ним быв — теж." Я спершу не зрозумив, чому и чого, а Гаврило мени все пояснив.

Сучко мени князя не просто так заказав. У них збори мали бути, де голову всього Руху за Незалежнисть вибирати будуть. И йому козир був потрибний. Будуть питати: "А що ти зробив?", А вин им: "Поки ваши хлопци сопли на тин мотали, ми ажн цилого князя Корецького, члена Сейму поришили!" А це серйозна заслуга. Могли-б и вибрати. Хтось из конкурентив про це прознав и здав його. И цим питанням вже не полиция зайнялася, а "Кабинет". Це як ваше ГБ, тильки зи своими играшками.

- «Кабинет по вопросам государственной важности»?- уточнил Капитан вскинув бровь.

- Вин самий. Пидгадали, поки Сучко и инши зберуться, и поришили всих. Адже у них теж на служби твари таки е, що не дай бог перетинатися. Тильки Стець вижив, бо в печку сховався. И я... Я, на допити, сказав, що з дороги вилетив, бо мени в лоб грузовик ихав. Старий прийом - чим то важким машину з дороги скинути и добити тих, хто вижив. Ось я вид себе пидозри видвив, а Сучко, з иншими, мабить и згубив.

- Да брось ты во всем себя-то винить!

- А кого ще? Я, писля цього всього, в принцип взаемности увирував. Ти видняв - у тебе виднимуть. Ти падлу зробив - тоби так видгукнеться, що не дай боже. Я чужих вбивав - моих всих перебили. Ни, товариш капитан - ви якщо людина безбожна, то може вам це и не страшно, а я дуже цього боюся.

- Ладно — как знаешь. Ну так и чем все закончилось?

- Почали ми зи Стецем думати, куди бигти. Ну тому що треба бегти — це и ежаку зрозумило. Виришили в Порто. Мисто велике, вильне, там нас точно шукати не будуть. Тильки грошей немае. Тут вин мени и каже:"А ти сейф зламати зможеш?" Я йому:"Та я, зараз, що хошь зламаю, аби подали звидси звалити.". А вин мени такий:"Знаю я мисце, де у Сучка схрон був на такий випадок. Сейф закопаний. Там гроши е, и документи ризни, и пистолети. Тильки коду вид сейфа не знаю." Ну я йому:"Показуй! Я його зубами готовий прогризти!"

Приводить вин мене в лис, а там и справди, в яру, сейф захований. Я инструмент достав, замок розкрив, кажу Гаврили: "Готово!" А вин мени такий: "Ну и молодець!" И дубиною по голови як трисне…

Замолчав, Михай поднял бутылку, задумчиво посмотрев на остатки жидкости в ней.

- Оклемався… Пиднимаюся-озираюся... Стець поруч лежить... Стонеть... У сейфи самострил насторожений стояв. Вин внутрь полиз, йому картеччю в черево и бахнуло.

Я його запитую: "Ах ти скотина... Ми-ж, вважай, братами були? А ти мене хотив в такий момент кинути!" А Стець мени: "Николи ми не будемо братами! Не можна бути припольцем наполовину. Якщо ти наполовину жид - ти весь жид. Якщо ти наполовину кшездец - ти весь кшездец. Коли тоби запропонували твого батька вбити, ти надовго задумався. А чому? А тому, що вин для тебе теж свий. А раз вин свий, значить ми - чужи." И так мени вид цього обидно стало... Питаю його: "А що ж ти видразу мени про це не сказав? Що-ж ти зи мною з одного посуды ив, з одного кухля пив?" А вмн мени: "Нужний ти був, ось и пив. Сучко приказав. Сказав: "Таким вертити легше. Такий, щоб доказати нам, що вин свий, що хочеш зробить, навить ридного батька вбье." И ти вбив..."

Раскрутив остатки горилки, Михай влил их в себя под сочувственным взглядом Капитана.

- Стець кричав, що б я його добив, всякими образливими словами на мене лаявся, але я його не чипав... Залишив мучаться. Взяв гроши, документи, приихав в Порто, а дальше ви знаете. И, тепер, знаете, яким я був дурнем наивним, и який херни накоив. А я, з вашого дозволу, пиду, поки зи сорому не згорив и, по пьяни, херни який-небудь не наговорив. Надобранич...

Капитан кивнул, проводил пошатывающегося от выпитого Михая взглядом и, когда дверь за ним закрылась, пошел к столу. Достав из нижнего ящика бутылку коньяка, кряхтя опустился перед сейфом и провел пальцем по периметру дверцы.

- Ладно — прощаю… Есть у тебя повод быть недоверчивым…

Вырвав из бороды волосок, Капитан послюнявил палец и, прилепив его на дверцу, налил себе полный стакан коньяка.

- Ну хоть честно все рассказал… Что нужным считал. Ладно — остальное не так важно.

Капитан умывался, когда в дверь каюты требовательно постучали. Ворча под нос матом, он открыл и обнаружил Доктора, который немедленно уставился на его бровь.

- Был в лабораторий — слышал как вы падайт. В лазарет, битте…

- Брось, Ганс — пустяки… Царапина…

- Я готов спорийть на большой сумма денег, что после паденйи вы есть вставайт, опираясь на грязный палуба по которой матрос ходийть в ботинки после местный улиц, гадйить этот белый шумный птица и выбрасывайт волнами всякий дрянь. А потом этот же рука трогайт рана. Список возбудйитель, который вы есть имейт возможность заносийт, занимайт два том мелкий шрифт. При местный климат и влажнойсть это есть опасно. В лазарет, битте…

- Ладно…

Вздохнув, Капитан накинул рубашку и проследовал за Доктором. Сев на табурет и ожидая пока тот приготовит инструменты, он попытался вытянуть ноги и чуть не пнул Ведьму, которая сидела под столом поглощенная чтением.

- Ох епт! Ты там что делаешь?

- Понимание требует внимания, внимание требует уединения…

- А что в каюту не идешь?

- Добрый Доктор разрешает забирать эти буквы только в голове…

- Не понял?

- Это есть выдержки из исследований Петерфельд, - пояснил Доктор приступая к обработке рассеченной брови, - Знаний племен ведьм, собранный им для свой цели. Я есть пытайтся соблюдайт секретнойсть. Запрешайт вынос документы. Фрау Алиса есть гроссе неаккурайтен с ними.

- Интересное чтиво, значит?

- Гроссе интерейсен. Не жмурьтесь, битте...

- Я думал ты скептически к этому всему настроен?

- Йа, разумейтся… И я долгий время не мог поняйть, что Петерфельд в этом находийть? Но, пристальный изучений выявляйт интересен факт! На первый взгляд этот примитивен подход, будучи очищен от наслоений суеверий и традций, есть ни что иной как методик взаймодействий с непознанный и непознаваемый!

- Серьезно?

- Йа! Мы привыкайт рассуждайт о подобный вещи с точка зрений наука! Но наука есть опирайтся на гроссе фундамент накопленый знаний. А что если у нас нихт подобный платформа? Что если все, что мы видим есть непознанный, и на данный ступень развитий непознаваемый объекты? Но мы быть вынужден взаимодействовать с ними потому, что то, что они могут давайт, есть необходимый для выживаний сила и её наличий перевешивайт риски?

- То есть это тоже, своего рода, наука?

- Нихт наука. Способ! Эффективный способ взаимодействий с непознанный, минимизаций риски и получений результайт! Когда я есть смотрейть на это под такой угол зрений, все есть играйт новый краски. Пример — ритуал! Мы смотрейть на это снисходийтельно, но ритуал есть не что иное, как инструкций! Выполняй определенный действий в определенный последовайтельность и получайт результат! Даже если ты нихт понимайт смысл!

- Меня тут один местный трогал — думал что таким образом привлечет к себе удачу. Это тоже как-то объясняется?

- Йа! Охотники есть использовайт фекалий и шкура животный, чтобы перенимайт их запах и подбирайтся ближе. Таким образом он пытайтся перенимайт некий ваш запах, признак или иной особеннойсть, надеясь, что удача подпускайт его к себе так же близко, как вас.

- Но это же так не работает?

- Что не отменяйт того, что это логичный, для их уровень знаний, умозаключений, да еще и подтверждаемый практичесйки.

- Это как?

- Если человек решайт, что за счет этого он есть более везучий, он начинайт смелей и активней действовайт. И добивайтся успех, который относит на счет выполнений данный ритуал. Да — это есть логический ошибка, но в данный случай во глава угол вставайт эффективнойсть. Если это выглядейть глупо, но работайт, значит это нихт глупо. Чистый прагматизм!

- Интересно… А может ты, тогда знаешь, почему Алиска так странно разговаривает?

- Когда ты имеешь дело с тем что на той стороне, не стоит показывать им свое лицо, - подала из под стола голос Ведьма.

- Да — вот я об этом, вот...

- В этом тоже есть свой логик. Дело в том, что любой контакт есть оставляйт след. Даже если его нихт наблюдайт. Мы нихт видейть запах, но хищник может его чувствовайт. Тут тот же логик. И, если ты имейт дело с непознанный и нихт знайт его намерений и мотивы, то вполне разумный решений есть минимизировайт оставленный след, по который тебя можно индетифицировайт.

- То есть она не говорит о себе в первом лице потому, что это след?

- Нихт говорит о себе в первый лицо, нихт называйт свой имя.

- Знание истинного имени дает власть… - пояснила Ведьма.

- Это я есть склонен считайт ошибка — как вы есть говорийт: «Ставить карета вперед лошайдь.»

- Телегу.

- Нихт важно. Важно, что нихт знаний имя давайт власть. Власть давайт знаний! А любой познаний начинайтся с определений. Мы давайт отдельный имя тому, что есть отличайтся от остальной. А значит мы знайт его достаточно, чтобы видейть различий. Имя — манифестаций того, что мы обладайт определенный уровень познаний об этот предмет. И чем более личный этот имя, тем ближе мы знайт данный предмет.

- Вот тут не понял… - Капитан снова потянулся к брови, чтобы почесать, но Доктор ударил его по рукам, - Так что такое «истинное имя»?

- Кляйне пример. Вы нихт знайт, что такое «собака». Поэтому называйт её просто «животный». Вы знайт, что собаки хищный, стайный животный с хороший обонянние и этот знаний не только позволяйт выделяйть её из остальной множество животный, но и давайт представлений о её возможнойсти, польза и опаснойсть. По мере углублений знаний, вы определяйт, что среди собаки есть разный породы с разный специализаций. Охотничьи хорошо искайт добыча, сторожевой — охраняйт, а комнатный — бесполезный украшений. И этот знаний позволяйт вам понимайт, как их можно использовайт. И в процессе познаний вы доходить до личный имя. Это уже нихт животный, а овчарка который звайт «Курфюрст», к пример. И вы знайт не только её возможнойсть и специализаций, но и характер, её отношениё к вам, место обитаний и прочий. Это и есть то, что понимайт под «истинный имя». Максимальный уровень знаний о предмет.

- Ага… А знание — сила!

- Йа! Поэтому фрау Алиса нихт имейт желаний давайт им такой сила. Нихт желайт показывайт свое лицо и оставляйт им столько информаций, чтобы они могли посмотрейть на неё и сказайт: «Ты нихт просто человек. Ты человек по имени Алиса.»

- Добрый Доктор говорит очень сложно… - хмыкнула Ведьма, - Это хорошо — его лицо им тоже будет сложно рассмотреть.

- Туповаты они там, на той стороне, да?

- Те кто смотрят без глаз и слышат без ушей понимают мир по другому.

- Ага… - глубокомысленно протянул Капитан, - Я че-то мысль потерял… Это к чему вообще все было?

- Мы есть отвлекайт вас разговор, что бы вы сидейть тихо и нихт дергайтся, пока я зашивайт вам бровь, - услужливо пояснил Доктор, - И это есть срабатывайть! Я делайт аккуратен ровный швы. Скоро все заживайт.

- А! Вот оно что!? А я то гадаю, что вы со мной как с умным разговариваете… Ладно спасибо… Не трогать, не чесать не ковырять — это я знаю.

- Йа! Когда пора снимайт швы — я вас звайт. Можете возвращайтся к работа.

Еще раз угукнув, Капитан поднялся и вышел. В столовой он наткнулся на Михая, прижимавшего к подбитому глазу пакет со льдом.

- Тебя что? Тоже уже успели приложить?

- Так. Та схема, яку з вами провернули, в цилому робоча... Тильки я не настильки деревяний як Тайга. Боцман, курва, видмахнувся... Чувствую-лечу. Повернувся подивитися, куди… И в планшир мордою… Треба доработати, а то розмин один в один иде.

- Надо Уру сказать, чтобы менее травматичные упражнения использовал.

- Не треба. Вин поки за своими методичками шпарить, ще терпимо. Як починае импровизувати - все. Туши свит, зливай воду... Вин же, вбивця, а не педагог. Та й, чесно признаюся, так доходить хочи больнише, зате и вправди швидко…

- Серьезно?

- Ми вам не розповидали, але до нас тут доколупалися в мисти.

- Это когда?

- Та нам трохи деталей для ремонту кулеметив не вистачило, ось ми и виришили йх того... Спиздити. Благо де, знаемо. А там мисцеви стерегли. Видать таких розумних дохуя... Хотили нас отмудохать, та ми, з паном Багиром, им сами таких пиздюлей понакладали… Мабуть методика пана Ура таки працюе. Видчуваеться качественне получшення бойцових навиков. А раз працюе - краще не чипати... До речи - сало готове. Можу на обид шматок поризати. На пробу.

- Ну давай… Попробуем, что там у тебя вышло…

Михай кивнул и удалился. Капитан покрутил головой, хотел почесать бровь, но, вспомнив наказ Доктора убрал руку и снова огляделся. С камбуза выглянула Барабашка. Истолковав эти озирания на свой счет, она помахала рукой.

- Еще кофе?

- Да… И когда у нас там едьба готова будет?

- Уже поставила. Через полчаса, где-то.

- Хорошо… А то жрать че-то хочется…

Барабашка принесла чашку. Капитан, благодарно кивнув, покосился на её костюм, состоящий, на девяносто процентов из фартука, потом поймал лицом волну жара из открытой двери камбуза и молча кивнул на стул напротив.

- Сядь, посиди… Остынь немного… А то в такой жарище работать тяжко, наверное.

- Да я привыкла уже…

- А как Ксюха там? Все так же людей шугается?

- Да.

- А с тобой говорит?

- Немного. Она молчаливая.

- О семье рассказывала? За отца мы, положим, знаем. А с матерью что?

- Расстреляли.

- За что?

- Отец ей говорил, что за то, что жить хотели по человечески.

- Ясно… У нас, когда кто-то говорит, что хочет жить «по человечески», значит воровать собирается не по людски. Проходили такое. Подробности сообщала?

- Нет. Говорит, что ей папа запрещает другим много о себе рассказывать.

- Ну… Учитывая, кто он, мабыть и правильно.

- А кто он?

- Бандит, судя по речи. Причем идейный. У нас такое напоказ, обычно, не выставляют.

- А! Я слышала, что у вас за это сразу расстреливают.

- Не сразу. Шанс каждому дается. Даже не один, как правило. Раз ошибиться каждый может. Ну два. Но если ты твердо решил против всех пойти… Ну, тады не обессудь. Поставят к стенке и шлепнут как собаку бешеную. Зато порядок…

Замолчав, Капитан принялся пить кофе. Барабашка, за это время, несколько раз сбегала на камбуз посмотреть как там готовка, но каждый раз возвращалась обратно и, наконец, решилась задать вопрос.

- А Антон не сказал точно, когда вернется?

- Нет. Все что знал, я тебе слово в слово передал. Дела у него там какие-то. Скучаешь?

- Ага… - Барабашка расстроенно дернула нижней губой, - Я просто… С ним все легко.

- Это как?

- Он тут. Я с ним. Все понятно. А сейчас мысли всякие. Доктор сказал, что это нормально. Что сейчас, после того, что было, я буду думать много. А мне не нравится. Они пугают меня.

- Ну-ну… Спокойно. Это нормально. Мысли они и должны быть разные. Добрые, злые. Главное, чтобы злые мысли в дела не превращались.

- Правда?

- Ну да. Я вот, к примеру, периодически думаю: «А может ну его все нахер?». Обвинения с меня сняли… Вернуться домой, зажить спокойно. Но нельзя.

- Почему?

- Вы, корабль… Да и дела остались недоделанные.

- Вы из-за нас домой не можете вернуться?

- Так, отставить об этом думать! Я просто неправильно выразился. Есть такая штука — «ответственность». Раз взял на себя ответственность — будь добр нести.

- Ответственность, это как «заботится»?

- Да. Отчасти.

- То есть вы о нас всех заботитесь?

- На то я и капитан.

- И обо мне тоже?

- Конечно! Ты же часть команды.

- Ясно… А я то думала, зачем вы со мной о всяком разговариваете? Объясняете все.

- Да ну не так уж часто, честно говоря и болтаем.

- Я просто стесняюсь вас отвлекать. Вы занятый все время. Остальные тоже занятые…

Барабашка смущенно потеребила край фартука.

- Я понимаю, что я глупая и им со мной скучно…

- Да брось…

- Правда… Я Лиссу слушала — она очень умная. Столько всего рассказывала.

- Так рядом с ней и я дурак.

- Кара тоже умная. Она когда начинает про машины говорить — я почти ничего не понимаю. Чума стрелять учится. Все время про какие-то траектории говорит… Поправки.

- Каждый умеет что-то свое. Кто-то чинить, кто-то стрелять. Ты, к примеру, готовить умеешь.

- Да… Только мне поговорить об этом не с кем… У нас никто готовить не любит.

- Так-то я люблю...

- Правда!?

- Ну да. Я ж тебе даже показывал разные блюда?

- А я думала, что это потому, что вы всегда все лучше знаете. И как готовить тоже…

На «вы всегда все лучше знаете», Капитан озадаченно хмыкнул, так как не сразу понял, что Барабашка, по простоте душевной, искренне выдала то, то обычно является плохо замаскированной претензией. Потом расплылся в довольной улыбке.

- Не. Готовить я люблю… Просто времени, обычно, нет. Да ты на меня посмотри. Ясно же, что поесть хорошо уважаю… А на флоте, если любишь вкусно жрать, обычно приходится уметь готовить, потому как коки вроде тебя — редкость. Благо мы — вольное судно, а то бы тебя давно на флагман забрали бы. У нас, было дело, драки из-за хорошего кока устраивали, не то что это все… И адмирал, светлая ему память, тогда он еще каперангом ходил, нас даже наказывать не стал…

…

Во время обеда Михай притащил собственноручно приготовленное сало, напластал его ломтиками и предложил всем желающим попробовать. По лицу было видно, что он в тайне надеялся, что команда будет в шоке от этого кушанья. Когда твою национальную кухню хвалят, это, безусловно, приятно, но есть свой особенный шик в том, что окружающие в ужасе морщатся от непривычного деликатеса, громко вопрошая: «Как вы это вообще жрете?»

Однако, выяснилось, что сало едят все и с удовольствием. Марио назвал его «лардо» и долго рассказывал, как у него на родине его готовят в деревянных чанах из дуба с можжевельником, шалфеем и лавровым листом. Доктор, увидев, чем угощают, кивнул: «О! Шпик! Данке!» и утащил несколько кусков себе на тарелку. Федор, само собой, трескал сало только так. Тайга долго и с подозрением обнюхивала и осматривала ломтик, так как в Порто сало действительно не употребляли, но Келпи решительно запихала его ей прям в рот, жестами показав, что если угощают, то надо жрать и не выебываться.

Так что единственными, кто спасовал перед этим блюдом, стали китты, для которых оно было через-чур соленым и пряным. Но те по этому поводу горевали не сильно, так как из оставшихся после разделки туш потрохов и кишок накрутили себе своей национальной колбасы «Уми». Воняла, в процессе «созревания», она не так бесчеловечно как запомнившаяся всем рыба, так что испробовать её решилось куда больше народу. В оригинальном виде никто больше куска не осилил, так как китты потребляли соли куда меньше. Но вот подсоленая и с хлебом, уми очень хорошо зашла Боцману, а Капитану киттская колбаса в таком виде напомнила «ливерную» с его далекой родины.

...

Примерно через час поле обеда конвой вышел к Сумарскому проходу — одной из главных судоходных артерий в этой части Островов. Поскольку от его бесперебойной работы и безопасности зависела экономика сразу сотен крупных колоний и прибыли десятка колониальных компаний, всех налетчиков, пытавшихся обжить его берега, выносили вперед ногами сообща, забив на имеющиеся разногласия. Кроме того, проход активно патрулировался колониальными инспекторами, которые, кроме борьбы с пиратством, занимались проверкой проходящих судов в пользу своего кармана. Так что Капитан не особо удивился, когда попавшийся им навстречу инспектор потребовал обозначить свою принадлежность.

- Свою, значит, не обозначает… - недовольно буркнул Капитан, который еще переваривал сытный обед и был крайне недоволен, что его потревожили, - А мы, значит, обозначать должны… У нас, сейчас, «Ляйстунг» на носу написано? Форбуржский флаг есть?

- У синьора Бардьи, только если? - пожал плечами стоявший за штурвалом Марио.

- Вызови как Ганса сюда по внутренней… У меня с языком так себе. А я ща поинтересуюсь насчет флага.

Флаг нашелся и Капитан, приказав его поднять, кивнул Доктору, стоявшему у рации, выходить в эфир. Доктор сперва вел диалог спокойно, потом, внезапно, покраснел от гнева и выдал на родном такую тираду, услышав которую быстро сокращавший расстояние инспектор немедленно сбросил ход и отвалил с курса. Потом спокойно добавил еще что-то и отключился.

- Быстро учесал. Ты что ему такое сказал?

- Сперва я вежливо сообщайт, что мы есть форбурский корабль и выполняйт задача по сопровождений грузовой суда.

- А они чего?

- Они есть приказывайт лечь в дрейф и готовийтся к досмотр.

- А ты чего?

- Я, не менее вежливо спрашивайт, на какой оснований они есть имейт право нас досматривайт.

- А они чего?

- Они гроссе грубо отвечайт, чтоб я нихт умничайт!

- И ты вспылил?

- Йа! Какие-то аршлоссен использовайт ум в такой значений! Идиоттен безмозглый! Кретинен! Ум есть то, что отличайт человек от животный! Я есть требовайт уважений к этот феномен!

- И че ты им сказал?

- Что если эти шайскерлен не прекратят сближений и не ферпиздих с нашей дорога, мы нихт делайт предупредителен выйстрел, а сразу открывайт огонь на поражений! А сэкономленный снаряды использовайт для добиваний тех мистштюкен, что еще будут болтайтся на поверхнойсть вода!

- Сурово. А че в конце было?

- Я есть брайт себя в руки, успокаивайтся и желайт им хорошего дня, как подобайт цивилизованный человек.

- Ну… Неплохо получилось. Благодарствую… - Капитан посмотрел вслед инспектору, - Он сейчас из виду скроется, заберем остаток платы за проводку и все — дальше пусть сами разбираются. Марио — просигналь, чтобы деньги готовили...

…

«Интернационал», попрощавшись с конвоем гудком, дал полный ход. По палубам и отсекам зашелестел свежий ветерок, размешивая липкий горячий воздух. Капитан с наслаждением обмахнулся тетрадью, куда он записывал прибытки и пошел проверить несение службы.

Тайга, под чутким руководством Калибра во очередной раз перебирала и смазывала снаряды, хранившиеся в кранцах первых выстрелов. Кранцы хоть и были герметичными, но боеприпасы, хранившиеся в них, требовали больше внимания, чем лежавшие в масле в погребах. Келпи и Чуму Боцман озадачил поиском и уничтожением очагов коррозии в местах, куда сам он добраться не мог из-за габаритов. Несмотря на то, что в укрытии корабль перекрашивался целиком, влажность и соленая вода делали свое дело, поэтому борьба с ржавчиной была делом перманентным. И две мелкий тощие девки для этого годились превосходно, так как пролезали в такие закоулки, где застревал даже Ур.

Сам Ур восседал на крыше рубки и что-то пытался втолковывать Сычу, который слушать не хотел, а хотел свалить и поспать. Но у Ура был цыпленок, являвшийся для него таким же деликатесом как и для киттов, поэтому птицу раздирали противоречивые чувства.

Все рулевые собрались на мостике и слушали Марио. Марио, судя по бросаемым взглядам, старался, в основном, для Принцессы, но и Федор тоже был крайне заинтересован.

Решив, что они опять травят байки, Капитан подкрался, чтобы застукать нарушителей с поличным и с удивлением выяснил, что Марио рассказывает о тактике «Охота за всплесками».

- Видите ли, синьоры и синьориты, когда вражеские комендоры промахиваются, они вносят поправки в наводку орудия. И если вы, в этот момент, стремитесь к тому месту, куда упал их предыдущий залп, то получается, что внося эти поправки, они сами себе сбивают прицел.

- А если не внесут?

- Ну тогда попадут. Только вот поправки вносятся не моментально и корабль перемещается к месту падения снарядов не моментально, так что если они не разгадают ваш маневр сразу, то успеют сбить прицел и промахнутся.

- А назад вернуть?

- Мамма миа! Даже если он помнит, в горячке боя, предыдущие значения, в море нет никаких ориентиров. Откуда он знает, в том же месте вы, где упали его снаряды или нет? Всплески-то давно опали! Тем более его корабль тоже движется, так что, даже если он вернет старые значения, то все равно промажет!

- Мудрено все как… - Федор почесал в затылке, - Это хорошо, что я не артиллерист. Мне вон Чума рассказывала как она из снайперской винтовки целится. Сколько там всего надо учесть. А из пушки, наверняка, еще больше. И считать надо.

- Но скузи, синьор, в навигации тоже считать надо!

- В навигации можно сесть спокойно, кофию себе налить и все посчитать. Потом еще раз, чтобы точно сошлось. А тут надо быстро считать, да еще и когда в тебя стреляют. Да я все цифры напутаю, в такой обстановке нервной.

- Зачем вы, синор, все сводите к таким приземленным вещам! Я сейчас говорю о теории морского боя...

Капитан, послушав это, кивнул и начав сдавать назад, чтобы незаметно уйти, наткнулся на Михая.

- А що таке видбуваеться, товариш капитан? - поинтересовался тот шепотом.

- Да ниче — Марио там про тактику чешет. Не хочу отвлекать.

- А! А я тут це... Ми ж домовлялися, як сало дозрие, посидити, випити, поговорити…

- Точно… Давай, тогда, после ужина, на корме накроем?

- Давайте в каюти. Щоб приватнише було. А то я не готовий потаемним дилиться, коли будь пидслухати може.

- Да что там у тебя за секреты такие? - Капитан притворился, что еще не в курсе.

- Какие не е, а вси мои. А я людина така... Не люблю бути нараспашку.

- Ладно… Тогда после ужина у меня.

- Зрозумивши…

Кивнув, Михай зыркнул по сторонам и нырнул в надстройку. Капитан хмыкнул, покачал головой и пошел смотреть как Амяз с Карой проверяют баки на заиливание и берут пробы гарты.

Котеану команда «Ежа» собиралась покинуть на рассвете. Вечером приперся пьяный в дрыбаган Семеныч, который поругался с женой и заявил, что он с ними до первой крупной колонии, так как семейной жизни ему на ближайшее время хватило. Потом, заявился не менее пьяный Гюнтер и позвал Бьернсона и Тролля отметить окончание штормов. Те, несмотря на то, что полчаса назад решили с пьянкой завязать и серьезно готовится к выходу в море, немедленно согласились.

Утром, Бьернсона терзали похмелье и раскаяние в том, что он не проявил необходимую стойкость и целеустремленность и, таки, нажрался. Поэтому, он твердо решил встать на путь исправления и наведения порядка. Начать решено было с себя. Точнее с внешности, так как за несколько месяцев штормов он оброс настолько, что можно было заплетать косы, причем хоть спереди, хоть сзади.

Стричь вызвался Брава, который относился с оптимизмом ко всем своим навыкам. Тем более, волос было много, так что, казалось, право на ошибку есть. Но процесс вышел из под контроля и, пытаясь сделать ровно с обоих сторон, он обнаружил, что на голове осталась только полоска посередине и шириной с ладонь. Причем его ладонь, а не Бьерна.

- Ну что там? - Бьернсон принял его замешательство за окончание процесса, - Ровно?

- Э-э… Ну вроде как… Я, правда, слегка увлекся…

- В смысле…

- Ну так оно неплохо смотрится… И не жарко, опять таки, будет…

Бьернсон ощупал голову. Потом встал и поискал зеркало. Потом посмотрел на Браву. Потом снова в зеркало.

- Тролль..?

Выглянувший с носа Тролль посмотрел и скривился. Он, судя по длине волос, вообще ни разу в жизни не стригся и, видимо, считал это таким же излишеством как и членораздельная речь.

- Слободан?

- Еботе… Прям это… Как в книжке…

Слободан вовремя сообразил, что сейчас не время говорить, что он на самом деле думает о парикмахерских потугах Бравы.

- В какой..?

- Про этих… Амейцев… Сильвио — ты не помнишь, как она называлась?

- А! Ну да! - Брава, поняв куда тот клонит, радостно закивал, - Я именно это и имел ввиду. Там такие дикари были, воинственные. То-ли «ерокизы», то-ли «уроны»… Вот они как раз с такой прической ходили. Сам, когда мальчишкой был, о такой мечтал.

Бьернсон недоверчиво покосился на них, потом решил узнать мнение нейтрального критика в лице Гвоздева. Тот, прощенный после вчерашнего, собирал дома вещи и инструмент для отбытия на сезонные заработки.

- ЭЙ СЕМЁНЫЧ! НУ КАК ТЕБЕ ПРИЧЕСОН!!?

- НА ПЕТУХА ПОХОЖ… БЕЗ ОБИД... - ответил Гвоздев, придирчиво осмотрев эту картину сверху.

Бьернсон не понял, почему «без обид», так как для него петух был задиристой боевой птицей и, успокоенный тем, что его внешний вид не вызывает никаких неприятных ассоциаций, начал готовить судно к выходу в море.

- Эй, залу… Хуе… Хозяева!!! Разрешите подняться?! - раздался снизу голос Кубы, в которого таки сумели вбить немного вежливости, - Ох ебать ты страшный!!!

- В хорошем смысле страшный?

- Да я хуй знает, - Куба опасливо покосился на Бьернсона, - Но ночью такое я в рот ебал увидеть. Хотя ты и до этого был той еще образиной… В хорошем смысле!

- Ладно — живи… Чего хотел?

- Да это — вы ебаторию водолазную доковыряли же?

- Есть такое… - подтвердил высунувшийся из машинного Брава, - Назад не продам…

- Да нахуй она мне впилась! Сам вот в ней под воду и полезешь… Собственно че я и припиздехал — дело есть! Выгодное! Как раз для тех, у кого есть водолазное оборудование. Прибыль делим пятьдесят на пятьдесят.

- Сперва скажи, что за дело.

- Я знаю, где лежат несколько затонувших судов с закрытыми сейфами. Муг их не смог вскрыть — у него дыхалки не хватило, а вот с водолазным оборудованием можно попробовать расковырять.

- Думаешь там много ценного?

- Как минимум — судовые кассы.

- Гроши...

- Дохуя богатый что-ли? Гроши-не гроши, но в нашем положении не выбирают. Кроме того — документы. А там может всякое быть. Слышал одни парни нашли такой сейф, а в нем контрабандой изумруды везли!

- Контрабанда в судовом сейфе? Маловероятно…

- Да я пиздеть что-ли буду?

- А то нет… - сурово навис над ним Бьернсон, - В общем так — если недалеко и неглубоко, то слазаем.

- Делим поровну!

- А ты не охуел?

- Ладно — сорок на шестьдесят.

- Десять процентов за наводку, и то если что-то толковое найдем.

- Тридцать на семьдесят!

- Десять процентов и я не ломаю тебе ногу.

- Десять так десять. Десять мне и десять Мугу.

- Десять вам обоим, или я тебе её сломаю прямо тут.

- А ты умеешь торговаться! Ладно — по рукам… Вы когда выходите?

- Завтра.

- Ну тогда до завтра, партнеры…

Бьернсон мрачно кивнул и посмотрел на остальную команду. Тем, с экипажем «Икана», партнерствовать не улыбалось, но, с другой стороны, может в запертом сейфе затонувшего корабля действительно найдется что-то ценное?

...

Спинной плавник громадной акулы, казалось, был выше чем рубка «Ежа». Все, кто был на борту, застыли, глядя как исполинское чудовище, способное утопить их одним движением, проплывает мимо.

- То есть вы мне предлагаете лезть в воду когда вокруг плавает вот такое? - с истеричными нотками в голосе поинтересовался Брава, - Вы серьезно?

- Зато всех остальных хищников она точно разогнала…

- Да ну-ка его нахуй… Пусть вот черножопый лезет. Я ему свою долю завещаю.

- Успокойся — эта тварь, на самом деле, для тебя безопаснее, чем для нас. Потому как, думается, при таких размерах ты ей не интересен…

- Успокоится? А ты в курсе, что если она оборвет шланги и не сработает обратный клапан, а глубина будет большая, то меня давлением в шлем запихает?!

- Целиком? - все с удивлением посмотрели на водолазный шлем, - Ты же не поместишься?

- Поместится! - с дебильным энтузиазмом подтвердил Муг, - Я такое видел! Хотя сначала никто не верил — мужик-то был здоровый!

- Муг! Еп твою фамилию! - прошипел Слободан, - Заткнись нахуй...

Но Брава уже побледнел и начал пятится в сторону машинного.

- Сильвио — хорош как девочка тут уже… Кто кроме тебя?

- Ты!

- Я? - Слободан аж опешил от неожиданности.

- Да! Я тут внезапно понял, что вы-то за помпой не уследите, да и, если что не так пойдет, что я там, снизу, сделаю-то? Даже не подскажу. Так что давай ты полезешь, а я тут за техникой послежу…

- Так, погоди… У меня же опыта никакого…

- Так там его и не надо! - снова радостно вклинился Муг, - Это с помпой обращаться опыт нужен! Давление регулировать и всякое. А в костюме бродить каждый дурак сумеет!

- Даже ты? - злобно поинтересовался Слободан.

- А то! Даже я! Или ты че имел ввиду, чувак..?

- Вот хули ты лезешь, когда не просят..?

Слободан оглянулся на Бьернсона и Тролля, но тем было глубоко фиолетово кого спускать под воду и, что самое грустное, костюм для них был категорически мал.

- Да чтоб вас…

- Больше некому, Слободан… - виновато улыбнулся Брава.

- Еби се! Дайте хоть потренируюсь… Там где по мельче…

Грязно ругаясь, Слободан принялся облачаться. Перед тем, как надеть шлем, он обвел всех ненавидящим взглядом и пообещал, что если ему суждено отдать концы в этой душегубке, то он станет призраком и будет являться им по ночам. Бьернсон, со злорадным хохотком, нахлобучил на него тяжелый медный шлем, старательно его закрутил, и, проверив воздушный шланг и сигнальный конец, отправил Слободана за борт.

Первый раз закончился очень быстро: новоиспеченный покоритель глубин забыл свинцовые боты-грузила, поэтому вместо погружения, принялся дрейфовать вокруг корабля как поплавок, перевернувшись тяжелым шлемом вниз и распугивая воплями рыбу. Его выловили, успокоили, налили, для храбрости и снова упаковали в костюм.

Перед второй попыткой снаряжение проверили гораздо тщательней, так что Слободан благополучно погулял по дну, до смерти перепугал черепаху, подрался с осьминогом и приволок на память здоровенную ракушку. В ракушке, видимо, кто-то еще жил, потому что к вечеру она начала зверски вонять и Брава, по тихому, выкинул сувенир за борт.

Сам Слободан, от переизбытка чувств, напился и лег спать. А ночью проснулся и начал будить всех с требованием срочно провести тренировку, мотивируя это тем, что на глубине темно, а в нутре затонувшего судна — тем более. Теперь матерились уже остальные, но Слободан был непреклонен.

- Вот гандоны! - сонный Куба, чей катер был ошвартован рядом, посмотрел на свет фонаря мечущегося по дну, - Меня-то хули надо было поднимать, уебаны сра..! Ай бля..!

- Мы партнеры… - напомнил докинувший до него бутылкой Бьернсон, - А значит страдаем вместе. БРАВА!!!

- А! ЧО! - взметнулся клевавший носом Сильвио.

- Не спать! За помпой следи… А то сейчас обратно все перетасуем.

- Кофе надо… Узкоглазый же предлагал...

- Кофе — дорого.

- Мы-ж в островах. Он тут копеечный.

- По меркам Континента — да. Но все равно дорого. А у нас, пока, денег только на пиво.

- Так заработаем! В сейфах по любому должно что-то быть.

- Угу. Журнал, медяк и крабий хуй на сдачу… - Бьернсон ткнул в начавшего подремывать Кубу, - Этот ушлепок, по твоему, похож на того кто знает где заработать можно? НЕ СПАТЬ, ХУЙ ВЯЛЫЙ!!! И подружку свою пни…

- Э, чувак! - встрепенулся задетый этим Муг, - Мы с ним не того…

- А ты откуда знаешь? Ты же либо бухой все время, либо вставленный чем-то. Обстановку не контролируешь, что вчера было — не помнишь. А Куба, по пьяни, та еще скотина. Так что может и «того». Причем неоднократно…

Брава и Тролль, не ожидавшие от Бьернсона такого лукавого злословия, уважительно покосились на него, потом на Муга, который, в свою очередь, косилися на Кубу, на всякий случай отодвигаясь…

- Ты че? Поверил этому уе…жаемому человеку, - заметив в руке у Бьернсона очередную бутылку, поправил себя Куба, - Никогда такого не было! Тем более, ты плоский как доска и на ебало страшный…

- Как овца? Ты, как-то, сказал, что у меня ебало овечье…

- Было, хуле, тем более, что ты сам знаешь, что не красавелло.

- А еще, ты по пьяни говорил, что у тебя так давно бабы не было, что ты бы даже овцу выебал…

- Ну да... Погодь? Ты че? Реально этому пиздаболу пове… Ай блядь, зачем по тому же месту то?!

- Чтобы за словами следил… - Бьернсон, у которого закончились пустые бутылки, достал полную и начал опустошать, - Я же сказал: будешь на меня пиздеть — будет больно.

- Какой ты… Э-э-э... «Прынцыпыальный»!

Куба нырнул за фальшборт и некоторое время там сидел. Потом осторожно всунулся.

- Че? Это в натуре не ругательство?

- «Принципиальный»? Неа...

- Бля… Чеж тогда у Семеныча такая рожа была, когда он это произносил? Кстати — а где Семеныч? СЕ-Е-МЕ-НЫ-Ы-Ы-Ч!!!

- Нахуй пошел, говнопидор злоебучий! - донеслось в ответ, - Еще раз меня разбудишь, я тебе ебало расхуярю на лонгский герб и через сраку наизнанку выверну, уебан охреневший! Поспать нормально не дадут блядины разъебаные, чтобы вас всех дрищем кровавым пополам порвало…

Все присутствующие замолчали и даже помпа, по ощущениям, начала работать тише.

- Во! Учись как ругаться надо... - Бьернсон дернул головой в сторону кубрика, а Тролль назидательно поднял палец, - Аж краска облезает. А ты просто слова плохие перебираешь.

- Вы че - Семеныча не подняли? - удивился Куба, - Ты-ж сказал, что вы не спите — никто не спит?

- Ты сам сказал что мы — партнеры. А Семеныч — просто пассажир. Ему на наши общие дела насрать.

- А че не предупредили?

- Ты его боишься что ли?

- Семеныча?! Да хули его бояться?

- Это че за хуй горбатый там настолько осмелел? - снова донеслось из кубрика, - Ты че, хуйло пидарастическое, настолько охуел от собственной невзъебенности? Или список проебал кого бояться? Я сейчас подымусь, я тебе новый список по всему ебалу накатаю, чтобы точно не проеб!

- Он пил? - шепотом поинтересовался Куба.

- А че ему еще тут делать?

- Ох еб… УВАЖАЮ!!! Я ТЕБЯ НЕ БОЮСЬ, А ОЧЕНЬ СИЛЬНО УВАЖАЮ!!! БЛЯ БУДУ!!!

«То-то же...» - донеслось из кубрика, а потом послышался богатырский храп. Куба с облегчением выдохнул и утер выступивший пот. Тролль с Бьернсоном, глядя на его испуг заржали. Брава тоже хотел посмеяться, но заметил, что сигнальный трос дергается и, судя по всему, уже давно. Поднятый Слободан, который устал вышеупомянутый трос дергать, узнав причину заминки, обложил всех присутсвующих не хуже Семеныча, отобрал у Бьернсона две бутылки пива и пошел спать. Остальные хотели отваливать следом, однако Брава заставил сперва помочь ему разложить детали костюма для просушки, обслужить помпу и свернуть шланги. Куба попытался заявить, что нехер этим заниматься, если завтра снова лезть в воду, но Бьернсон выразительно взвесил в руке медный шлем и Кубе пришлось покорится.

…

Первым решено было обследовать судно, лежащее на сравнительно небольшой глубине. Слободан откровенно дрейфил, понимая, что водолазная подготовка у него нулевая, однако, все прошло гладко. Куба сказал, что сейф прикручен внутри рубки, но волнами надстройку разбило, так что, немного прогулявшись по следу из обломков, Слободан нашел его полузарытым в песок, прицепил к проушине трос и дал сигнал поднимать добычу.

Куба, поняв что сейф, после штормов, тупо валялся в стороне и они с Мугом могли его поднять без привлечения водолазов, попытался использовать это как аргумент по пересмотру доли в добыче и получил в репу. Муг, после ночного разговора, вспоминавший все разы, когда у него без причины болела жопа, Кубу тоже не поддержал, от чего тот обиделся окончательно.

- Да ну и идите все нахер! Наверняка там хлам один! Хули еще на банановозе найдешь?

- А вот сча и поглялим…

- Да хули глядеть — я тебе говорю...

Бьернсон, который еще на Интернационале показал себя профи в работе с зубилом, принялся срубать петли. Куба, шарахался рядом и бухтел под руку. Наконец дверцу вскрыли. Внутри плескался кисель. Большинство островитян относилось к судовым документам как к не особо обязательной формальности, а те, что ими таки обзаводились, вели судовые журналы и прочие записи на обычной, не влагостойкой бумаге. Так что в негерметичном сейфе, который еще и покатало штормовыми волнами, все это превратилось в жижу.

Брава приволок корзинку из мелкой сетки в которой отмывал детали и через неё процедил содержимое сейфа, после чего начал разбирать, что осталось. Исладоры, с изготовлением которых тоже никто не заморачивался, пришли в совершенную негодность и годились только в мусор. Зато пачка квинфлоринов чувствовала себя неплохо — купюры до сих пор были скреплены банковской ленточкой, надорванной, но не побежденной и всем своим видом демонстрировали превосходство Лонгской педантичности над островным разгильдяйством. Куба с трепетом взял её в руки…

- Этож… Охуеть!!! А вы, уебки, мне не верили!!! Мы богаты!!!

- Ты дебил?

- Ты дебил! Это-ж, пять голдмарок, если золотом!

- Нет - ты дебил. Ты квинфлорины с кингфлоринами перепутал.

- Че? - Куба внимательнее присмотрелся к номиналам, - Да ну ебаные пидары… Тут просто свет падал под дурацким углом…

- Башка у тебя под дурацким углом.

Бьернсон отобрал у него пачку и положил к остальной добыче — нескольким купюрам разного достоинства и кучке монет. Брава еще раз перетряхнул сетку, убедившись, что выгреб все и они приступили к дележу. Куба, увидев наглядно, как выглядят десять процентов относительно девяноста, долго ругался и угрожал разорвать договор.

- Это все полная хуйня! Я так вообще не играю! Это наебка какая-то!

- Во первых — ты нам сам это дело предложил. Во вторых — хули ты недоволен?

- Тем что мало! Вот хули я не доволен!

- Мало за что?

- Ну за… Э-э-э… - Куба оглянулся напряженно размышляя над масштабами его вклада.

- Вот и не пизди. Нихуя не сделал, просто в карту ткнул. За один тычок пальцем даже лишка. Будешь пиздеть — срежу вдвое.

- Да я че! Я ниче… Давайте уже дальше попиздуем, а то время идет.

За следующие дни им удалось обследовать два десятка мест. Куба, от жадности, указывал как потенциально интересные, вообще все места кораблекрушений, надеясь, что Слободан в снаряжении хоть что-то полезное да найдет. Остальные эту хитрость быстро просекли и Бьернсон даже хотел ему за это врезать, но передумал. Причины было две: Куба, несмотря на кажущуюся дурость, знал все места крушений в округе наизусть. Вторая — дотошный Слободан в водолазном костюме и правда обследовал затонувшие суда куда тщательнее. Поэтому там, где Муг поднимал несколько гнилых железяк и кусок каната, у него находились залитые маслом, и через это сохранные, запчасти, инструмент, керамическая посуда, стеклянные емкости которые, в совокупности, были ценнее, чем содержимое судовых сейфов.

Правда «Ёж» быстро оказался набит под завязку, так что пришлось складировать часть доли на «Икане», тем более, что Слободан, набравшись опыта, начал отделять и готовить к подъему все боле крупные вещи вроде бочек с маслом найденных в трюме баржи и электродвигателей, которые Брава разбирал, сушил, проверял и приводил в товарный вид.

- Так — надо бы уже всё это куда-то отвезти да продать… - Бьернсон, который чуть не навернулся об очередную груду «сокровищ», деловито осмотрелся, - Где это проще всего сбыть?

- А хули думать, епт! - Куба, впечатленный кучами барахла, втрое превышавшими количеством его добычу за сезон, слегка оттаял и снова был готов сотрудничать, - На Два Рога, идем и там все сдаем.

- Там возьмут?

- Там какое только барахло не берут! Даже у меня!

- Почему «даже»?

- Ну так енто! Знают меня!

Бьернсон, которому это ничего не объяснило, покосился на выползшего покурить Семеныча. Тот согласно кивнул.

- На Двух Рогах мастерские. Латают разные корыта тем, чем найдут. Возьмут все, даже у такого мудака как Куба. Меня к себе звали, но в деньгах не сошлись. Там, в основном, саргаши заправляют, а они с деньгами того. Не дружат... Вы меня, лучше, на Гарбаруку закиньте. Откуда забирали. Мне, с тамошними рукожопами, работы на сто лет вперед найдется.

...

После закупки продовольствия и пополнения запасов, Капитан снова раз пересчитал судовую кассу и подрядился сопровождать еще один караван. Это их замедляло, но крупный корабль деньги на свое содержание поглощал ведрами, так что перебирать не приходилось. Правда информаторы налетчиков успели известить свою клиентуру, что легкой добычи в этот раз не предвидится, так что бороться экипажу приходилось в основном с жарой. Когда «Интернационал» мог развить хотя-бы половину от полного хода, ситуация была еще терпимой, но сейчас они тащились со скоростью тихоходного транспорта, груженного рудой по ноздри, вентиляторы не справлялись, так что в помещениях стояла влажная вязкая духота. Что бы было, не придумай Боцман завесить корабль брезентовыми тентами и экранами, оставалось только догадываться.

Палубный душ, который во время ремонта разобрали, собрали обратно, разместив прямо за кормовой надстройкой под настилом зенитного автомата и, к большому разочарованию Багира, уже предвкушавшего зрелище в виде толпы девок в мокрых майках или даже без, огородили брезентовыми шторами. Правда тот убивался несильно и недолго, ибо с повышением температуры стремительно падал градус морали. Капитан уже давно забил на то, что мужская часть экипажа щеголяет с голым торсом, хотя пытался подавать личный пример и никогда не поднимался на мостик не надев хотя бы рубашки. Но когда Доктора увидели за завтраком без обязательного пиджака и жилетки, да еще и с расстегнутой верхней пуговицей, это послужило сигналом, что теперь дозволено все.

Законодателем мод, внезапно, стала Чума, которой намекнули, что она отожралась настолько, что подтяжки уже не скрывают грудь, да и смотрятся они с шортами предельно странно. На Сараманке она разжилась рулоном марлевки, из которого, в меру своих скромных талантов, изготовила подобие халата с капюшоном. Это все просвечивало в самых неожиданных местах, так что Капитан, впервые узрев её в данном наряде, аж поперхнулся. Но, формально, Чума была одета даже больше, чем требуют приличия, поэтому санкций не последовало. На следующем построении так стояла вся женская часть команды за исключением Кары и Барабашки, но последняя и так, большую часть времени, шеголяла в одном фартуке. Делили марлевку на всех желающих поровну, однако, если Келпи этого хватало чтобы замотаться с головой, то Тайга оказалась прикрыта гораздо скромнее, причем акцент был сделан на постоянно обгоравших голове и плечах, так что на низ осталось только что-то вроде дикарской набедренной повязки.

- Это как же вашу мать, понимать?

- Мы одеты… - с довольной улыбкой сообщила Принцесса, - По погоде…

- Вот поэтому, всякую херню в коллективе надо пресекать на самых ранних стадиях… А я упустил… Упустил я...

- Но ведь действительно очень жарко.

- Да я, вообще-то, про баб на борту. Ладно. Че там у нас по плану?

- До обеда — тренировки, после обеда Бардья работы запланировал, - доложил Ур.

- Тренировку ты проводить будешь?

- Так точно! Но мне нужна ваша помощь. По плану у нас — рукопашный бой. А с Тайгой никто кроме вас в пару встать не может.

- А Бардья? Он чего? Он же, помнится, со мной боксировал?

- Так точно, - кивнул Боцман, - До сих пор, после того хука, при плохой погоде, челюсть на сторону ведет. А вы её еще все Шторма боксировать учили, так что там та же школа, только моложе и быстрее. Нахер-нахер.

- Ну ладно… Раз такое дело — пособим.

Капитан еще раз внимательно осмотрел Тайгу. Если остальные за время сидения в укрытии отожрались, то она наоборот стала еще более мускулистой, так как все свободное время проводила за тяганием тяжестей и избиением боксерской груши.

- Покажешь, как усвоила.

- Слушаюсь, на... Покажу, на...

Кивнув, Капитан перешел к Механикам.

- Амяз… Ну ты со своими всегда знаешь, чем заниматься...

- Так тошно! Ошен много всякий-расный работы надо сделат! Расход воды болшой — ошен шасто опреснители шистить надо. Подшипники-салники по регламенту смазат надо. Много работы.

- Добро — трудитесь, - Капитан покосился на Кару, - А ты чего в робе? Ткани не досталось?

- Нелся в машинном бес робы...

- Как же вы там выдерживаете? Там же как в бане?

- Вахтысокрашаем! Ледвхолодилникеделаем!

- Держитесь, в общем? Ладно — молодцы. Продолжайте.

Еще раз покосившись на почему-то покрасневшую Кару, Капитан распустил команду по местам. Кара немедленно нырнула в машинное. Следом спустились остальные механики.

- «Ты чего испугалась?» - поинтересовался у неё Амяз на саргашском, - «Ты же ничего не нарушаешь?»

- «Нет… Ну может только иногда… В ночную вахту...»

- «Нарушаешь?»

- «Да… Очень жарко, поэтому я ботинки снимаю и робу. Только в майке сижу… Мне кажется, что Капитан об этом догадался...»

Амяз попытался сохранить серьезное лицо, но не смог. Оглянувшись и убедившись что Михай с Багиром заняты поцеловал Кару.

- «Если что, скажешь я разрешил...»

...

Занятия Ур решил начать с небольшой разминки, после которой и для начала, продемонстрировал всем, что размеры — не главное, крепко приложив о настил Тайгу. Экипаж это впечатлило. Ур ей ушами едва до ремня доставал, но, спровоцировав на пинок, врезал под колено опорной ноги и, обхватив колонноподобную голень двумя руками, крутанул, отправляя матерящуюся Тайгу в короткий, но эффектный полет.

- Ай, на! Больно, на!

- Я и делаю, чтоб было больно! Так запоминается лучше… - Ур осмотрел подчиненных, - Как вы, надеюсь, догадались, тема сегодняшнего занятия — бой с превосходящим размерами противником. И пусть кто-то вякнет: «Да он бы сам попробовал»!

- Меня че, на? - поинтересовалась, поднимаясь, Тайга, - Всё занятие пиздить будут, на?

- Не. У нас еще Бардья есть.

- Не понял? - нахмурился Боцман.

- Я в смысле, что ты тоже примат здоровенный.

- Да я понял. Я не понял, с какого перепугу ты меня как учебное пособие решил использовать?

- Ты предлагаешь капитана в этом качестве применять? Ему не по чину. Хотя я его попросил помочь.

- Бьернсон, собака… - Боцман беспомощно огляделся, - Вот не думал, что буду жалеть, что он свалил…

- Да че вы перепугались оба-два? Больно будет занятия через два — три. Когда освоятся. А пока так — посмеяться-поваляться… Тем более, я же сдачи давать не запрещал?

- А! Это меняет дело… - Боцман переглянулся с плотоядно ухмыльнувшейся Тайгой, - Ну тогда начнем, что ли?

Ур, согласно кивнув, снова скомандовал Тайге выйти из строя, потом, покрутив головой, поманил к себе Марио.

- Видишь ту самку? Тебе надо её уложить. С чего начнешь?

- С цветов, синьор…

Ответ Ура потонул в громком хохоте.

...

Капитан посмотрел, чего там все ржут, пожал плечами и вернулся на мостик. Поскольку от самочувствия рулевого напрямую зависело самочувствие остальных, именно ходовую рубку оборудовали вентиляторами в первую очередь. На одном из них висел Сыч и, грозно вопя, пытался добраться через решетку до лопастей. Лазая по закоулкам он, пару раз, крепко огреб от здоровенных вентиляторов машинного отделения и, видимо, решил, что эти штуки надо убивать, пока они еще маленькие. Стоявший у штурвала Федор лениво покуривал, периодически высовываясь, чтобы оценить дистанцию и интервал до охраняемых судов.

Он, как и остальные южане, переносил этот климат немного легче, хотя, в отличии от Марио, который предпочитал страдать, но сохранять свои шикарные кудри, остригся под машинку.

- Товарищ капитан — мы же их до выхода на Сумарский проход сопровождаем?

- Да. Там уже крупный маршрут — там относительно безопасно.

- То есть, к вечеру, уже сможем дать полный ход?

- Не терпится?

- Да мне то что? Мне наоборот — чем медленней, тем проще. Скучно только.

- Хватит — повеселились уже. Или ты думал, каждую проводку такая веселуха будет?

- Я думал, что хоть трофеев каких-то возьмем. Хотел домой еще что-то послать…

- Ты из каждого порта, чтоли посылки шлешь?

- Ну да. Семья же, все-таки. Жаль у нас адреса нет, куда они мне писать могут…

- Вот кстати… Надо бы озаботится данным вопросом. Берегового представителя завести, что ли?

- А это кто?

- Специальный человек, который сидит в порту и занимается нашими делами. Почту принимает, заказы ищет и всякое такое…

На мостик поднялась Барабашка. Капитан приказал ей носить рулевым воду со льдом каждый час и она прилежно выполняла это поручение. Сыч, увидев её, отстал от вентилятора и, спланировав вниз, демонстративно опрокинул большую железную миску стоявшую на правом крыле, требуя сменить воду. Покладисто кивнув, Барабашка забрала её, отмыла и налила свежей воды. Сыч сперва напился, потом, забравшись в посуду с ногами, принялся купаться, поднимая тучи брызг. Капитан отошел на пару шагов, посмотрел на мокрые брюки и недовольно хмыкнув пошел переодеваться для занятий. Выйдя на корму в старом тельнике и рабочих штанах он с хрустом потянулся и размял кулаки.

- Ну что — давай посмотрим, что вы тут наизучали… - Капитан махнул Тайге, - Подь сюды. Я тебе, кажется, в прошлый раз велел поработать над защитой? А то ты, когда в раж входишь, раскрываться начинаешь сильно. Давай посмотрим, как усвоила…

Тайга, послушно кивнув, встала напротив, подняв руки чтобы прикрыть челюсть — она уже успела попробовать фирменный капитанский хук справа и повторять этот опыт не собиралась. Остальная команда, на всякий случай отошла подальше — что Капитану, что Тайге на любого было достаточно просто упасть. Ур запрыгнул повыше и дал отмашку.

- Неплохо… - будучи немного выше и намного подвижнее, Тайга принялась кружить, избегая близкого контакта и обрабатывая ударами издалека, - Правильно… Не лезь под раздачу… Изматывай…

- Я стараюсь, на… Место мало, на…

- Лучше старайся! Давай, уходи… Подныривай… А! Забей...

Капитан таки сумел прижать Тайгу к надстройке и та немедленно наполучала увесистых плюх.

- Ну, кстати, прогресс есть… - тяжело дыша кивнул Капитан, - Загоняла ты меня основательно… Сейчас дух переведу - еще раз попробуем…

- Ага, на… - буркнула Тайга трогая пострадавшее лицо, - Мне же мало, на…

- Не ной… Уф… Тебя еще пиздить и пиздить… Потом спасибо скажешь…

Подойдя к бачку с питьевой водой, Капитан отставил кружку в сторону и опорожнил его прямо через верх.

- Ладно… Давай теперь вот как попробуем… Ур же вам показывал приемчики? Бери Келпи и вдвоем против меня…

- Зачем Келпи, на?

- Затем… Ты же её будешь должна защищать, если что. А она — тебе помогать. Не боись — я силу рассчитываю. Не зашибу. Ваша задача — меня уложить. Неважно как…

Тайга и Келпи переглянулись, обмениваясь какими-то жестами и, покивав, приготовились к бою. Капитан покрутил запястьем, усмехнулся, глядя на то как они договариваются, и махнул, что можно начинать. Тайга, шагнув вперед, обменялась с ним парой ударов, подставилась, но когда Капитан замахнулся, Келпи, бесстрашно нырнув вперед, вцепилась ему в ноги и он, с криком: «Полундра, блядь!!!», попытался ухватиться за Тайгу, после чего все трое навернулись о настил так, что остальные подпрыгнули.

- Дробь учеба… - с трудом сев, Капитан потрогал рассеченную бровь, - Научил на свою голову…

- Готово, на… Уложили, на…

- Мелкая цела? - Келпи, выбравшись из под придавившей её словно бревно капитанской ноги, кивнула, - Добро… Недооценил… Это вас Ур такому научил?

- Это меня, на, в детстве так пиздили, на… Знакомая херня, на… Рабочая, на...

- Неплохо… Действенно… Ладно — занимайтесь, а я пойду… Ты, кстати, тоже сходи… Льда приложи… А то я об твой нос себе бровь раскроил… Не нос, блядь, а форштевень…

Когда они удалились, Ур спустился и, оглядев остальную команду, вопросительно дернул ушами.

- Итак? Какой вывод мы можем сделать из увиденного?

- Гуртом и батьку легше бити… - буркнул посмеиваясь, Михай.

- Именно. Поэтому, самым действенным средством против крупного противника, является численное превосходство... Сейчас мы это отработаем, а ты, только что, вызвался добровольцем…

- Тож я ни крупний?

- Крупный у нас Бардья… А тебе будет помогать Чума. И помните — Бардья может давать сдачи…

- Курва...

…

Старпом, слушавший это с отрешенной полуулыбкой, удовлетворенно кивнул.

- Неплохо… Вы смогли засечь посмертный распад личности. А звонок «из дома», я так понял, был условным сигналом, разрешающим вам слить мне эту информацию?

Взяв со стола бутылку, Старпом сам разлил и протянул стакан молчавшему с виноватым видом Домоседову.

- Одаренные этого сделать не могут, значит у вас уже есть технические средства. Учитывая вашу элементную базу — что-то вроде «Эхо-метода» с последующей фиксацией самописцем либо на чувствительную пластину. И пока я посмеивался над тем полковником, который пытался давить на мое честолюбие, он перебирал раздражители, чтобы вы могли меня изучить? Неплохо. За это стоит выпить… - опрокинув стакан, Старпом махнул рукой, - Да не стойте вы с таким видом… Я понимаю, что вы честный человек и сейчас вам не по себе от того, что вы думаете, будто я считаю всю нашу беседу сплошным враньем, ради того чтобы вытянуть из меня нужные сведения.

- Извините…

- За что? Вы полностью правы. Я действительно просто тень себя настоящего, созданный из сплошной лжи. Я не помню ни родителей, ни друзей, ни родину. Все что мне осталось — это играть. Играть со своими жизнями, с чужими жизнями. Играть в любовь, в ненависть, в дружбу… И поэтому я, как никто, люблю хорошую игру. А хорошая игра немыслима без хороших игроков. Как я уже упоминал — я питаю слабость к умным людям. Неважно, за меня они или против. Иметь дело с жадными идиотами скучно. Даже убивать их всякими веселыми способами уже не помогает. Знаете как я сошелся с Вадом?

- Его настоящее имя «Вадим».

- Вадим Вареников скрывался под именем «Вад Вареник»? Я даже не знаю — глупо это или гениально. Как бы то ни было, после того, как я прирезал курьера Мако, меня искала и полиция и мафия. Но только он догадался поискать там, где всё уже осмотрели. Понимаете? Он, возможно, не самый образованный человек, но головой пользоваться умеет. Не всегда правда, но для многих и это — недостижимая планка. Я даже начал испытывать к нему что-то вроде привычки. Поверьте — для меня это прям очень сильная привязанность. И я не хочу возвращаться к нему, а я не хочу, как раз потому, что он мне очень нравится. Я — херов магнит для неприятностей. И в моей компании он долго не протянет. Удивительно, что вообще столько протянул.

- Вы ему нужны.

- Зачем? Если все в порядке, он оправдан и может вернуться домой, то зачем я ему нужен?

Снова зазвонил телефон…

…

Предвозвестник Якобус посмотрел на расположенное в часовне изображение святой Акилины, скривился, и кинул взгляд на часы. Он был один, без свиты. И это заставляло его нервничать поэтому, услышав за спиной перезвон, похожий на звук осыпающихся хрустальных осколков, он быстро обернулся и отшатнулся. Лезвие кривого, похожего на фалькату клинка, застыло в миллиметре от его кадыка.

- Хотел меня видеть? - холодно осведомилась Миледи, - Судя по всему, у тебя было намерение со мной серьезно поговорить? Топнуть ножкой? Потребовать ответов? Ну давай… Я слушаю…

- Госпожа… - Якобус попытался отстранится, - Я просто хотел понять, что происходит…

- Что происходит? Давай я тебе объясню, что происходит… Ты — прятал от меня голову Дуллахана, хотя знал, что я её ищу по всему миру. Прятал в том самом хранилище, что я для вас построила. Тебе казалось это ироничным, да? Возможно, даже, символичным? Ты знал, чья это голова? Знал, зачем я её ищу?

- Н-нет…

- Тогда зачем прятал? Думал, что это что-то очень ценное и пытался понять, почему? Не мог придумать, что бы у меня выторговать за неё?

- Нет, госпожа! Конечно же нет!

- Не лги мне, червь… Ты — сраный торгаш. Твое место — стоять на рынке с весами. Это я вознесла тебя так высоко. И вот так ты мне решил отплатить за это, да?

- Смилуйтесь, Госпожа… Я не хотел… Это все Пудис… Он решил, что Дуллахан может дать ему Вечность… Он хотел её исследовать… Использовать в своих ритуалах. Я недавно занял его место… Я не знал, что она там.

- Врешь…

- Совсем недавно узнал. Не успел сказать вам… Пожалуйста…

- Как же ты мерзок… - Миледи медленно опустила оружие, которое растаяло словно сделанное из дыма, - Ты жив только потому, что другие не лучше. Но если еще раз в твою голову взбредет хотя бы тень мысли предать, утаить, умолчать, то помни — за тобой целая очередь желающих примерить одеяния Предвозвестника…

- Спасибо Госпожа… Спасибо… У меня даже мысли не было… - Якобус, кряхтя, поднялся, низко кланяясь, и некоторое время стоял не решаясь заговорить, - Но Госпожа… А как же реликвии? Как же «Эвокат»?

- Спроси об этом у своего нового друга. При встрече. Которая может случиться раньше, чем ты думаешь.

- Это он их забрал? Но почему ваши люди его не остановили?!

- А ПОЧЕМУ ЕГО НЕ ОСТАНОВИЛИ ТВОИ ЛЮДИ!!? - глаза Миледи вспыхнули желтым и Якобус снова рухнул ничком, закрывая голову руками, - КАКОЕ ПРАВО ТЫ ИМЕЕШЬ СПРАШИВАТЬ МЕНЯ, ЕСЛИ ЭТО ВЫ ОБОСРАЛИСЬ!!? «ОСКОЛОК» ПРИШЕЛ В ТЕЛЕ ВИДЯЩЕЙ, ЗАХВАТИЛ ЦИТАДЕЛЬ ОРДЕНА, КОТОРЫЙ ПРИЗВАН БОРОТЬСЯ С ПОДОБНЫМИ УГРОЗАМИ, А ТЫ СПРАШИВАЕШЬ, ПОЧЕМУ Я НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛА, ЧТОБЫ СПАСТИ ВАШЕ ДОБРО!!?

- Виноват, Госпожа… Я больше не позволю себе подобного! - Якобус тяжело дыша отполз стенке, - Но молю… Скажите, хотя бы, куда он их дел?

- Ты тупой? Или глухой?

- Я не хочу вам докучать, Госпожа, но Великий Магистр требует от меня ответов…

- Пусть, тогда, придет ко мне лично. Я все сказала…

Развернувшись, Миледи вышла из часовни. Дождавшись, пока снаружи раздаться хрустальный перезвон, Якобус, пошатываясь, поднялся, отряхнулся и огляделся с таким видом, как будто впервые видел это место. Кассий с несколькими Ликторами ждал его внизу у тропы.

- Вам нехорошо, Предвозвестник..?

- Удали лишних… - повинуясь жесту, Ликторы отошли на почтительное расстояние, - Да, мне очень нехорошо…

- Что случилось? Она ответила на вопросы?

- Частично… Она не отрицает, что это были её люди… Но и не подтверждает… И она в гневе…

- На вас? За что?

- Пудис утаил от неё то, что она искала...

- Но при чем тут вы?

- Не важно. Не твое дело.

- Она пояснила откуда у её людей такое оружие? Мы нашли много следов применения киттского и вольского вооружения. Она изменила Церкви и спуталась с нелюдями?

- Храни нас Всемогущий, если это так…

- А корабль? Артефакты? Пленники?

- Их забрал Альва… Так она сказала.

- Вы ей верите, Предвозвестник?

- Нет… Но и требовать ответов не могу.

- Почему? Это же всего лишь ведьма, которую терпят потому, что она оказывает услуги Церкви? Ведь это так?

- Я не собираюсь вам ничего объяснять, Магистр… - подчеркнуто холодно ответил Якобус, - В отчете наверх напишите, что это было вторжение твари из Бездны захватившей Видящую Марту, потому, что Орден Одаренных забыл о мерах предосторожности. Мы справились с кризисом, а об остальном распространяться не обязательно.

Кассий, замолчав, отошел, глядя как Предвозвестник нетвердым шагом идет к машине. В наступившей тишине было слышно, как он скрипнул зубами.

...

Домоседов, охая, поворочался на громадном старом диване, потом приподнял голову, огляделся и вяло махнул Бесфамильному, который стоял над ним с покоящейся в авоське трехлитровой банкой пива, которые сильно диссонировали с его безупречным костюмом и легким пальто.

- Как вы, Олег Вячеславович?

- Бывало и лучше… - Домоседов с трудом сел, - Позволите?

- Для вас и нес…

Благодарно кивнув, Домоседов содрал с банки крышку и принялся опустошать её жадными глотками.

- Ох, как же вы вовремя… Простите… Будете?

- Нет, спасибо, я за рулем.

- Ну я тогда допью… Вы уж извините, что вас так встречаю… Сейчас немного в себя приду и самоварчик поставлю…

- Да я сам зашел извинится, что втравил вас с это все. Вы человек прямой, честный… Не по вам все эти игры.

- Я — офицер Гос Безопасности… А значит делаю то, что надо…

- И неплохо делаете, должен сказать. Вам удалось расположить его к себе и получить массу занятной информации.

- Да. Только в конце расклеился…

- Не ваша вина. Вы следовали нами установленному плану. Кстати… Видели бы вы какой скачок был на записях! Когда он понял, что мы его зацепили. Я даже начал переживать за вашу безопасность.

- А мне показалось, что слишком спокойно отреагировал. Будто знал…

- У него завидное самообладание.

- Ну еще бы…

Домоседов, тяжело ступая, побрел по коридору до уборной из которой раздавался плеск воды и фырканье, а потом — шарканье зубной щетки. Через пятнадцать минут Домоседов вышел полностью преобразившимся, взял самовар, налил в него воды и, поставив на подоконник, принялся совать внутрь щепки, руками кроша березовые полешки, сложенные возле отделанной плиткой печи.

- Сейчас все будет, Валерий Радиславович… Негоже приличному человеку утро с пива начинать.

- Считайте, что отпраздновали удачную операцию.

- То есть все хорошо сложилось, в итоге?

- По большому счету — да. Мы получили новую информацию, подтвердили кое-что из старой. Все складывается как нельзя лучше.

- Вот и чудесно… А то я уж переживал… Когда он так быстро обо всем догадался...

- Не первый день на свете живет… И не первый век.

- Мне вот интересно… - Домоседов раздул щепу и, надев трубу, развернул её в окно, - Он старше вас, как думаете?

- Старше… Матренин получил новые данные и теперь звонит мне каждый час, сообщая что-то интересное об этом гражданине.

- А как вы думаете — он раскусил вас? Ну что вы такой же как он?

- Я не «такой же», в том-то и дело… Я просто не умираю. Но, если умру, то умру навсегда. А он способен возвращаться. Он как идея. Идею нельзя убить. Можно только уничтожить питательную среду для неё. Но, учитывая кого он выбирает в качестве доноров, нам до этого еще далеко.

- Судя по голосу, вы ему завидуете…

- Завидую. Но не поэтому… - Бесфамильный достал из кармана ручку и, сняв колпачок, посмотрел на кончик, - Перья… Раньше они были гусиные. Я потратил кучу времени, чтобы научится их правильно затачивать. А когда все таки научился, появились металлические. Я к ним еще толком не привык, и уже еще что-то там изобрели… Чем дольше ты живешь, тем сложнее привыкать к новому. Для него же это не проблема. Он быстро учится, принимает мир, со всеми его изменениями, таким, какой он есть… Вот это действительно вызывает у меня зависть.

- Кстати об этом вот обо всем… У меня появилась новая догадка. Только что осенило. Вы «Бесфамильный» потому, что в те времена фамилий в принципе не существовало.

- Как и отчеств…

- Я не угадал?

- Нет… Но эта версия мне нравится больше чем то, что я «Бес Фамильный». То есть нечистый дух служащий некому роду.

- Да елки-палки… - расстроено отмахнулся Домоседов прислушиваясь к бульканью в чреве самовара, - А хорошая идея была.

- Хорошая.

- Может все таки скажете? А то я всю голову уже изломал…

- Ладно, - усмехнулся Бесфамильный усаживаясь на диван, - Вы нам помогли, так что с моей стороны будет форменным свинством не удовлетворить ваше любопытство. Все очень банально. Когда я поступил на государственную службу, то меня внесли в разрядные книг как «Валерий Радислава сын бесфамильный». То есть к дворянской фамилии не принадлежащий.

- Серьезно?

- Да. Вы как историк, должны знать, что в те времена, у людей не принадлежавшим к знатным родам, было имя и отчество указывающее на родителя, а вместо фамилии использовалось название места откуда он родом, профессия или какая-то отличительная примета, как вот у вашего предка, например, любившего сидеть дома.

- А вы место рождения и род занятий не афишировали?

- Ну, во первых, о том месте где я родился, в то время никто не слышал, так что начинать службу с того, что тебя сочтут самозванцем — так себе идея. А род занятий… Я много чем занимался…

- Я в том смысле, что вы были прообразом сказочного злодея.

- Был. Не самый лестный моему самолюбию след в истории, но какой есть.

- А почему вы решили на службу устраиваться? С вашим-то опытом и знаниями?

- Поумнел…

Бесфамильный встал чтобы помочь Домоседову переставить вскипевший самовар на стол и, в ожидании пока заварится и настоится чай, окинул взглядом кабинет.

- Сейчас мы сидим на окраине столицы, которая кажется всем древней как история. Но я помню время, когда на её месте были густые леса. Потом — поля. Потом — несколько деревень окруженных частоколом. Да — у меня много знаний и опыта. Я могу походя вычислить любой заговор и определить будущего изменника по тому, как он пачкает пеленки. В этом моя сила. И моя же слабость.

- Какая же это слабость?

- Старость. Я стар внутри. Я слишком много видел. В ответ на каждую идею, я могу назвать сто причин, почему это не сработает и тысячу вариантов, как все может пойти не так. Поэтому старики не могут двигать мир вперед. Это делают те, кто еще не знает, что это невозможно.

- Но вы можете уберечь их от ошибок.

- Могу. И девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять раз окажусь прав. Но мир делает шаг вперед благодаря тому одному разу из миллиона, когда ошибаюсь я и невозможное оказывается возможным. И если дать мне право решать, он застынет на месте. Вы говорили вчера о лигнар. Именно это их погубило. Это был мир бессмертных. Мир молодых стариков. Он застыл и сгнил изнутри и не важно, что в итоге на него обрушилось и раздавило. И так же было со всем, что строил я. Поэтому лучшее, что я могу сделать — это дать остальным пробовать и ошибаться, следя лишь за тем, чтобы эти ошибки были болезненными, но не фатальными.

- Благородно…

- Одно из преимуществ возраста. Избавляешься от иллюзий. На свой счет в том числе.

- Вот вам бы, а не мне с ним поговорить начистоту.

- Не, спасибо… Мы уже, как-то, общались.

- И?

- Он меня убил. Почти. Хорошо, что тогда у него опыта было меньше чем сейчас. Шесть тысяч лет прошло, как-никак

- Думаете, до сих пор на вас злится?

- Нет. Но вдруг он, как и я, перфекционист и не любит оставлять неоконченные дела? Я ведь тогда соврал. Я ужасный трус и боюсь смерти. Спасибо…

Приняв от Домоседова свежезаваренный чай, Бесфамильный вернулся на диван и, ностальгический усмехнувшись, принялся дуть на чашку.

...

«Розалинда» стояла у причала, принимая пассажиров и груз. Пока взмокшие, несмотря на нежаркий день скупой на тепло залесской весны, биндюжники, под пристальным взором таможенного офицера, таскали в трюм тюки, у трапа стюард встречал пассажиров, проверяя билеты объясняя, куда им идти и распоряжаясь насчет багажа. Следуя указаниям, высокий, джентльмен с бледным лицом и такими синяками под глазами, как будто он только что крепко получил в лицо, поднялся по трапу и подергал дверь каюты. Она оказалась заперта. Недоумевая, он подергал еще раз. Щелкнул замок, дверь распахнулась и на него, с вопросительным видом, уставился худощавый темноволосый субъект в халате и с бокалом виски в руке.

- Простите, сэр, видимо произошло недоразумение, но это, моя каюта.

- Серьезно? О! Скузи, синьоре… Но я следовал указаниям персонала.

- Я тоже.

- Разрешите взглянуть на ваш билет.

Не дожидаясь ответа, субъект выдернул билет, который джентльмен еще держал в руке, зачем-то взмахнул им, изучил и, вернув, принялся искать свой. Поиски заняли изрядное количество времени и сопровождались непереводимым фессалийским жаргоном, заставлявшим все еще торчавшего на пороге джентльмена морщится, а, в конечном итоге, пропажа обнаружилась в кармане халата.

- Странно, синьоре… Но у меня указана именно эта каюта.

- Может вы перепутали палубы?

- Возможно… Я знаете ли, не особо разбираюсь во всех этих морских делах. Посмотрите сами.

Взяв в руки билет, джентльмен удивленно вскинул бровь, посмотрел на номер каюты, огляделся, потом снова внимательно изучил свой билет и вскинул бровь еще выше.

- Я решительно ничего не понимаю. У меня должен был быть билет первого класса!

- А какой у вас?

- Третьего… Это всё какая-то ошибка!

- Возможно, сеньоре. Вы лично покупали билет?

- Н-нет… Мне его заказал секретарь…

- Здесь?

- По телеграфу… Из главного офиса...

- О, синьоре! После штормов связь все еще никуда не годится. Лонгские «Фёст» и «Фёд» весьма похожи по звучанию. Их очень легко спутать! Вот поэтому, если у меня нет возможности приобретать билет лично, я всегда беру второй класс. Комфорт не тот, но «Сэконд» не путали никогда.

- Я благодарю вас за столь увлекательную историю, сэр… - судя по тону, джентльмен едва удержался от того чтобы послать собеседника в известное место, - Но что мне теперь делать! Я не могу ехать третьим классом!

- Мамма-миа! Это легко! Первый класс никогда не бывает битком! После посадки подойдите к экипажу и, за пару хрустящих купюр, они решат ваш вопрос!

- Давать взятку?

- Вы говорите таким тоном, как будто это что-то плохое.

- О, простите… Я уже обратил внимание, откуда вы.

- И наверняка не угадали! Вы же думаете, что я фессалиец, верно?

- Многое говорит в пользу этой версии.

- Потому, что я хочу, чтобы люди так думали. На самом деле я с Доминиса.

- Вы, надеюсь, шутите?

- Нисколько, господин… - джентльмен аж вздрогнул от того, как внезапно изменился голос и акцент собеседника, превратившись из фессалийского щебетания в гортанное шипение, - У моей родины неважная репутация, поэтому я люблю прикидываться фессалийцем. Помогает располагать к себе людей, что важно в моей работе.

- А чем вы занимаетесь, если не секрет?

- Размещаю заказы на постройку кораблей. А здесь меня интересовала сталь. Залесские стали, по соотношению "цена-качество", равных себе не знают.

- О! Выходит мы коллеги. Джон Диверс — Фирсмоустерские верфи. Я тоже интересовался закупками стали.

- Вас мне послали сами небеса! Антонио Румата. По документам… Теперь, когда мы представились, законы гостеприимства требуют пригласит вас к себе. Посадка будет идти еще долго. Не будете же вы все это время сидеть на чемоданах в коридоре? Предпочитаете виски или что-то полегче?

- Бренди… Я думал, что привык к промозглой погоде, но местное межсезонье — это какой-то ужас…

- О! Зеленая зима тут еще ничего, но вот белая… Скажите, а ваша верфь имеет опыт постройки быстроходных судов? Мой клиент ищет, кому бы заказать быстроходную яхту.

- Ваш клиент хочет яхту, или «яхту»..?

- О! Я думаю мы с вами договоримся, господин.

Домоседов личностью являлся примечательной и, несмотря на фамилию, умудрился объехать не только большую часть известного мира, но и посетить такие места, чьи названия ничего не говорили даже специалистам. Правда, после войны, с путешествиями ему пришлось завязать — сказывались полученные ранения, и он занялся преподавательской деятельностью. Когда ему предложили возглавить спецотдел, занимающийся археологией и мифологией, он сразу сказал, что ему нужно отдельное здание, так как, во первых, соседство с ним мало кто выдержит, во вторых, в силу специфики, таскать к нему будут такое, чему в основном здании Госбезопасности явно не место, это не говоря уж о том, что затащить туда какой нибудь каменный саркофаг вообще малореально. А в третьих, к нему постоянно ходят друзья, знакомые, студенты, с которыми, в здании с таким уровнем секретности, тоже возникнут проблемы.

Отвечавший за охрану особо важных объектов Соболев, услышав это, говорят, всплакнул, назвал Домоседова «святым человеком» и выбил для «тринашки» старинный особняк на окраине Стоярска, который местные остряки называли «Очко», так как при виде сверху здание было похоже на букву «О». Его построили по заказу эксцентричного барона Остенриттера, и странная форма особняка была призвана символизировать именно первую букву его фамилии. Сам барон, правда, в особняке не жил ни дня, так как по пути в Стоярск успел познакомится с Залесским климатом и в ужасе развернул оглобли, но там, долгое время, располагались его управляющие, занимавшиеся делами принадлежавшей барону экспортной компании.

Из-за войны торговля остановилась, компания обанкротилась, а здание было конфисковано за долги и перешло в собственность государства. Некоторое время его делили между собой архив и редакция газеты, потом архив перевезли в специально построенное хранилище, журналисты, которых сильно утомляли поездки на край города, с радостью угнездились на одном из этажей находившегося почти в самом центре Дома Писателей. А здание прибрала к рукам Госбезопасность, обожавшая строения с полностью закрытыми от посторонних глаз внутренними дворами, и передала полностью удовлетворенному и размерами и местоположением Домоседову.

Сам Домоседов оказался огромным северянином, почти на голову выше Капитана, с русой растрепанной бородой и голосом способным переорать паровозный гудок. Полученные ранения привели к проблемам со спиной, и, поскольку никакие трости такого гиганта не держали, то при ходьбе он опирался на толстенный дубовый посох, делавший его похожим на былинного волхва.

- О! А вот и вы! Добро пожаловать! - поприветствовал он заглянувшего во двор Старпома, на ислас - Наслышан, наслышан!

- Здравствуйте… - протянув руку для приветствия, Старпом, - Я, честно говоря, удивлен, вашим приглашением.

- Светлана отрекомендовала вас как знатока древних культур. Как я мог такое пропустить?

- Светлана, как я понимаю, ваша дочь?

- Да… Светочка моя… Спортсменка, умница и красавица! - Домоседов расплылся в улыбке, - Пошла по моим стопам! Она говорила, что вы предпочитаете фессалийский, так что если вам неудобно на ислас...

- Мне не принципиально. Я разговариваю одинаково хорошо на всех языках Континента, доминском, куманском, старо и новоимперском. Вот сейчас учу залесский.

- И как ощущения?

- Нормально, - Старпом надменно усмехнулся, - Я знаю, что вы считаете свой язык сложным для новичков и гордитесь этим. Но я не новичок.

- Понимаю… Я вот, тоже полиглот — семь языков в совершенстве, еще двенадцать — на разговорном уровне. Сам себя не похвалишь, как говорится...

- Но предпочитаете ислас?

- Конечно! Восхитительный язык! Наречие людей моря! Куча людей, с разных концов света, встретились и сами, без всяких лингвистов и ученых, выработали универсальный язык общения, который худо-бедно, но понимают все от Кумана, до Островов! Простые правила, интуитивная грамматика…

- Крайне бедная научная терминология…

- Зато какие ругательства! А что касается научной терминологии, то один леший все на староимперском.

- Тоже еще один сложившийся исторически универсальный язык, только уже учёных.

- А я о чем! Так что вопрос общения не стоит. Да что вы в воротах-то стоите! Пройдемте уже! Не стесняйтесь.

- Я не то чтобы стесняюсь. Просто как-то внезапно — целый отдел всемогущественной ГБ нуждается в моих услугах…

- Спецотдел... До отдела я еще не дорос! - этот каламбур показался Домоседову, чей рост превышал два метра, забавным, и он хохотнул.

- А разница?

- Отделы занимаются вещами, важными, глобальными! Внешняя разведка там, внутренняя безопасность. А мы у них на подхвате. Экспертизы всякие, прочие узкие вопросы. Вот к примеру...

Домоседов указал в сторону поросшего водорослями и частично ободранного от ракушек камня, который стоял в углу двора на брусках.

- Пограничники обнаружили при досмотре. Владелец судна говорит, что купил его у каких-то рыбаков. Что скажете?

- Ну, я в истории Арша не силен… Однако, меня смущают вот эти отверстия. Очень похоже на результат деятельности корабельного червя.

- Но это - камень?

- Ракушечник. Есть разновидность корабельного червя, который способен его грызть. Или была, но изменения климата, прикончили его. Посоветуйтесь с биологами. А еще не торопитесь ставить этих рыбачков к стенке. Возможно там, где они это выловили, на дне древний город.

- Да что мы — звери что-ли какие?! Получат по пять лет, за попытку сбагрить культурное достояние на сторону, если по первому разу и всех делов. Но версия интересная. Вы, видать, и вправду знающий гражданин. Пожалуйте…

Домоседов гостеприимно махнул в сторону дверей. Внутри было просторно. Остенриттер, по всей видимости, тоже был северянином, так и архитектура, и внутреннее убранство было рассчитано на человека внушительных габаритов. Сама отделка, само собой, пострадала от времени, но все еще несла в себе тот сурово-помпезный дух который был так по душе Форбургскому дворянству. Однако, залесцы привнесли в это все свой национальный колорит, поэтому гостя, вместо портретов рода Остенриттеров, встречал, хитрым прищуром, знакомый Старпому по газетным фотографиям человек, изображенный за письменным столом, причем, судя по освещению, глубокой ночью.

- Я довольно часто натыкаюсь на его портреты. Это, насколько я в курсе, Владимир Ульский? Идеолог вашей нынешней государственной политики?

- Да. Голова! Я с ним лично был знаком. Вы читали его работы?

- Разумеется. К сожалению, не в подлиннике, но мысли интересные. Особенно относительно классового характера общества. Ведь взять, к примеру, команду «Интернационала». Думаю мое досье вы читали, и не надо вам объяснять, кто это…

- Читал, конечно! Я вам больше скажу — еще и дописывал! Так что там с вашей командой?

- Дело в том, что команда… - Старпом на секунду замолк, - Моя команда состоит из множества совершенно разных людей, саргашей, киттов. Которые работают вместе не потому, что у них одна страна, национальность или раса, а потому, что они объединены общими интересами. Это самая простая иллюстрация того, как эти самые классы работают.

- В целом — верно. Люди происходящие из одного класса, в не зависимости от страны и национальности, имеют общие проблемы и общие заботы. У рабочего суп жидкий, у дворянина — бриллианты мелкие. А вот между самими классами, зачастую, пропасть. Поэтому два рабочих, несмотря на разницу в языке и культуре, поймут друг друга, а вот рабочему с дворянином, даже на одном языке, говорить особо не о чем.

- Касательно дворянства, мне у него другая мысль понравилась...

- Что не обязательно рождаться в знатной семье, чтобы иметь таланты и лидерские качества для управления государством?

- Да… Вот за это его действительно невзлюбили.

Старпом усмехнулся и начал осматриваться дальше. Домоседов, за годы путешествий, собрал внушительную коллекцию, которую с гордостью развешал по стенам особняка. Тут было все, начиная от тугуйских острог и парок и заканчивая ритуальными масками. Одна из них привлекла внимание Старпома. Осторожно приблизившись, он осмотрел её с разных сторон.

- Обезврежена, - успокоил Домоседов, - Я не любопытный пастушок — знаю, что в имперских гробницах, что попало руками лучше не хватать.

- Просто на всякий случай решил убедится… А то знаете как бывает?

- Знаю. Но то ладно — вы лучше сюда гляньте.

В большой стеклянной витрине были разложены тщательно отполированные каменные топорики разных размеров. Там были еще осколки керамики и выдолбленные из цельного булыжника чаши, но основное количество экспонатов составляли именно топорики. С плохо скрываемой гордостью, Домоседов подвел Старпома к этой коллекции.

- Вот! Дело, без преувеличения, всей моей жизни… Когда-то, народ сделавший их, жил по всей залесской земле, от Приволья до Ревущего Океана. Эти топорики имели для них сакральное значение или, возможно, использовались как деньги, потому, что мы нашли их очень много в виде кладов, зарытых в самых неожиданных местах. К сожалению, мы очень мало знаем об этом народе. Он не имел письменности, от него не осталось легенд и преданий. Но мы почти уверены, что это они передали чигизам способность давать плодовитое потомство почти с любыми человеческими расами.

- Почему вы так решили?

- Когда-то, на месте Великостепья, шумели леса. Учитывая, что мы не нашли ни следов городов, ни следов активного земледелия, они были охотниками и собирателями. А такой образ жизни не может прокормить большие племена. Маленькие группы людей затерянные посреди бескрайних лесов… Чтобы не выродится, им приходилось как-то «разбавлять кровь». А учитывая, что чужаков не из их племени они встречали крайне редко, то им пришлось выработать такой вот интересный механизм. Кстати, подобный же механизм есть и у некоторых рас островитян. Возможно это результат конвергентной эволюции. Или мы многого не знаем о миграции народов…

- Очень многого...

Покосившись на ухмыльнувшегося Старпома, Домоседов ухмыльнулся еще коварнее, давая понять, что ученому даже такой ответ скажет достаточно, и кивнул в сторону тяжелых дубовых дверей.

- Ладно — чего я лекцию читаю? Пожалуйте — я там самоварчик поставил, баранок свежих купил. Сейчас под чаек поговорим о делах которые дела. Остальное подождет.

Кабинет Домоседова был под стать хозяину. Вдоль стен стояли потрепанные временем шкафы набитые книгами. Посередине возвышался монументальный стол с не менее монументальным креслом, грубым словно трон варварского вождя, но способным выдержать падение на него всего дома. По середине стола стоял, источая аромат дыма и свежезаваренного чая, медный самовар способный вместить пару ведер, увенчанный пузатым заварочником. На ручку самовара, словно в натюрморте, была накинута связка баранок. Домоседов подсунул Старпому легкий стул из гнутого дерева, а сам, с похожим на рык вздохом облегчения опустился в кресло, позвенел чашкой делая себе чай, отломил от связки баранку и протянул Старпому половину. Тот, с усмешкой, принял её.

- Вот, мы преломили хлеб… Насколько я знаю, в вашей культуре это многое значит.

- Да. Это считается преодолением барьера, разделяющего до того посторонних людей. А вашей?

- Сложно сказать… Я космополитичен и не могу назвать «своей» какую либо из культур.

- Но вы же не всегда были таким? В смысле, у вас должна была быть семья, дом… Родина…

- Родина… - снисходительная улыбка медленно сползла с лица Старпома, - Да - была. Но её уже нет. Так что какой смысл вспоминать о её традициях?

- Ну вы же есть? И пока жив хоть один человек, который считает её таковой, ваша родина никуда не денется. Потому что родина — это неотделимая часть нас.

- Интересная мысль, но я, пока, не готов это обсуждать. Хотя должен отметить, что у вас тут все - настоящие мастера задушевных разговоров. Я, пока знакомился с городом, встречал много разных людей. Знаете, на Континенте есть такое понятие как «смал талк». Ни к чему не обязывающий светский треп. У вас, насколько понял, такого нет. Каждый встречный считает своим долгом вникнуть в мою жизнь и дела так, что я, сперва, немного растерялся.

- Вы, просто, иностранец. Люди хотят показать себя вам с лучшей стороны.

- Так в том и суть — за пределами вашей страны это считается очень невежливым. Возможно поэтому, на Лионисе ходят легенды о том, что ваше ведомство наводнило города своей агентурой. Не каждый полицейский на допросе рискнет касаться настолько личных тем, которыми абсолютно спокойно интересуются ваши сограждане. К примеру, одна пожилая дама долго интересовалась, женат ли я, есть ли у меня девушка, какого она роста, какие у нее глаза, как её здоровье. И ладно бы я сел рядом с ней. Так она сама ко мне подсела!

- Это да… - Домоседов гулко хохотнул, передавая ему чашку, - Это бывает… Ладно вернемся к делу.

Посохом, чтобы не вставать, он пододвинул к Старпому поддон из нержавейки накрытый куском ткани.

- Вот, собственно, то, из-за чего я вас позвал…

- С вашего позволения…

На подносе лежала деталь сложной формы с несколькими отверстиями и выполненной заодно с ней пряжкой. Взяв её в руки, Старпом внимательно изучил вещь со всех сторон.

- Где вы это взяли?

- Его нашла группа, которая шла вас выручать. Я предположил, что это либо наплечник, либо часть шлема. Какой-то неизвестный нам сплав. Но больше всего меня заинтересовала технология, по которой он изготовлен. Это же не литье и даже не механическая обработка. Он словно выращен слой за слоем, причем сразу с отверстиями и креплениями. Продукт явно весьма развитых технологий.

- Вы не ошиблись. Он выполнен по аддитивной технологии. Похоже на работу лигнар.

- Аддитивные технологии?

- Да, послойное добавление материала на основу. В данном случае использовались специально выведенные микроорганизмы. Вы не находили такое раньше?

- Нет. Никогда. Поэтому я и позвал вас. Возможно вы скажете больше.

- Что конкретно вас интересует? Тонкости технологии или те, кто ей владеет?

- И то и другое.

- Ясно… - откинувшись на спинку стула, Старпом взял чашку с блюдцем на лонгский манер и кивнул, - Это, вообще, весьма интересная тема…

…

Бесфамильный оторвался от работы и вопросительно взглянул на дежурного, вошедшего с докладом.

- Что там? Как все прошло?

- Они, пока, разговаривают.

- До сих пор? Шесть часов прошло. О чем можно столько говорить?

- Вот стенограмма.

- Давайте… - взяв у дежурного бумаги, Бесфамильный бегло изучил их, - Как интересно… Объект любит поговорить на тему истории... Перешли от технологии данного образца к технологиям вообще, потом к влиянию технологий на общество… Работы Ульского обсуждали. Ох, знали бы раньше, сразу бы Домоседова на него натравили. Ладно — что там у вас еще?

- Передали от Матренина. Он решил, что вам будет интересно…

- Давайте посмотрим…

Положив бумаги рядом, Бесфамильный принялся сопоставлять стенограмму разговора и зафиксированные реакции.

- Хм… А вот это интересно… У нашего знакомого пунктик насчет родины… Так, а это что? «Звуки открываемой бутылки»... Они там что? На спиртное уже перешли?

…

Самовар с пустым заварочником был сдвинут в сторону и его место заняла бутылка водки и тарелки с закусками, которых у хлебосольного Домоседова оказались изрядные запасы. Четыре пустых бутылки уже стояли под столом. Большую часть влил в себя Домоседов — Старпом старался соблюдать умеренность, но блеск в глазах намекал, что он настроен на философский лад. Курить ему разрешили прям тут, так что в воздухе слоями висел дым от крепких сигарет.

- Вот скажите - вы религиозный человек?

- Нет.

- Уверены? Многие, отрицавшие богов начинали им молится, когда жизнь брала их за горло.

- Меня жизнь за что только не брала… - Домоседов со вздохом наполнил опустевшие стаканы, - Но не мое это… Я слишком хорошо знаю, что там откуда возникло, появилось и как развивалось, чтобы принять эти басни всерьез. Это просто страх смерти прикрытый мишурой из традиций, суеверий и корысти.

- Вы не боитесь смерти?

- Боюсь. Но стремление к жизни вечной все равно не понимаю. Что мне делать в вечности? Зачем мне бессмертие? Чтобы вечно помнить свои ошибки? Зачем мне предки, взирающие на меня с небес? Они достаточно нянчились со мной при жизни, чтобы еще после смерти за мной присматривать.

Вытянув руку, Домоседов развернул в сторону Старпома стоявшие на столе фотографии.

- У меня есть дочь и есть сыновья, которые понесут дальше, в вечность, мою кровь. У меня есть ученики, которым я передам то, что считаю нужным и важным. А остальное… Мои ошибки, сомнения, недостатки — их я заберу с собой в могилу. Они не нужны там, в светлом и чистом будущем.

- Думаете будущее будет лучше чем настоящее?

- Вы не хуже меня знаете историю. Девяносто девять процентов рас, народов, культур, которые существовали на этой земле исчезли. Уничтожены, погибли, вымерли. И вина в этом лежит, в том числе, и на совести моих предков. Многое из того, что они делали, чтобы выжить и выстоять, с высоты сегодняшнего дня, кажется жестоким и неправильным. Но это значит лишь то, что мир, в котором я живу, добрее и светлее чем их. Именно за это они и сражались. И именно за это сражаюсь я. Чтобы мои потомки, глядя на меня сегодняшнего, не могли поверить, что люди могли жить так плохо и знать так мало...

- Золотые слова…

Старпом протянув руку, звякнул с Домоседовым стаканами и, опрокинув водку в себя, закусил. Домоседов одобрительно кивнул и проделал тоже самое.

- Ух… Хорошо сидим… Неплохо держитесь, кстати. У меня-то вес и габариты…

- А у меня хорошая школа. Вад не меньше вас… Ну не сильно меньше. И тоже выпить любит. «Принять на грудь», как он говорит. Забавный фразеологизм… Кстати… Раз уж я о нем вспомнил… Что он такого натворил? Почему вынужден был покинуть родину, хотя, насколько я понял, сильно к ней привязан?

- Ох… Поймите меня правильно…

- «Закрытая информация?» Меня ваши ребята еще в комплексе этим утомили. Предлагаю равноценный обмен. Вы мне рассказываете что-то интересное мне — я то, что будет интересно вам. Идет?

- А да леший с ним… - Домоседов протянул свою лапищу, - Идет!

- Скрепим наш уговор рукопожатием?

- «Ударим по рукам». Если уж учите наш язык, то вот вам фразеологизм для красоты речи. Во первых, настоящая фамилия у вашего капитана «Вареников». А что касается того, что он натворил… Ничего не натворил. Приказ выполнял. Он входил в группу, которая занималась поиском и уничтожением баз противника в Островах, нарушение судоходства и прочее. Ближе к концу войны их отправили эвакуировать ценного агента, который внедрился в исследовательскую группу, разрабатывающую какое-то новое биологическое оружие. Агент сумел уничтожить лабораторию, но заразился и умер, успев, перед смертью, сообщить, что произведенные образцы везут в Амен на борту гражданского судна. Вареников получил приказ его уничтожить, сымитировал дезертирство, чтобы снять с командующего ответственность, и торпедировал цель. Куча народу погибло… Иваркин не смог с этим жить… Застрелился.

- Но вы то знали о том что на самом деле произошло. Зачем Вад столько лет от вас бегал?

- Мы не знали. В штабе Иваркина была вражеская агентура. Адмирал догадывался об этом, поэтому приказал Вареникову ни с кем не контактировать и никому не доверять. Документы переданные Варениковым и все записи Иваркина, касательно той операции исчезли. Официально он — дезертир и военный преступник. Вот и бегал… - вздохнув, Домоседов снова взялся за бутылку, - Агента арестовали и думали, что бумаги украл он или кто-то из его людей... А оказалось, что их забрал совершенно не связанный с ним человек, действовавший из корыстных побуждений. Когда Вареников объявился в Фессалии, мы снова подняли это дело и сумели документы найти.

- Значит он оправдан?

- Да. Учитывая обстоятельства, вопросов к нему больше нет. С ним уже связались. Сообщили об этом. В звании восстановили. Вы, в это время, отсутствовали как раз.

- О как? Я многое пропустил, значит… - Старпом снова звякнул стаканом и выпил, - Хорошо, теперь ваша очередь спрашивать. О чем хотите узнать?

- Да вот, раз уж мы о тех делах заговорили… Петерфельд… Вы с ним знакомы?

- Это моя беда — меня всегда принимают за кого-то другого, - хмыкнул Старпом, - И ваше ведомство — не исключение. Но должен признать, то что я не Петрфельд, вы поняли и признали куда быстрее, чем Церковь то, что я не Ересиарх.

- А наши вас за него приняли? Я просто не в курсе.

- И это было довольно обидно. Принять оригинал за столь дешевую подделку! Ваше здоровье… - поморщившись, Старпом поставил стакан и небрежным жестом отодвинул прочь, демонстрируя раздражения, - Да. Мне приходилось иметь с ним дело во всех трех его ипостасях.

- В каком смысле?

- Тот, кого вы считаете Юджином Петерфельдом, на самом деле Роберт Петерфельд.

- Его дед? - Домоседов подался вперед так, что стол, несмотря на всю монументальность чуть не улетел в сторону, - Погодите… Он что? Переносил сознание в своих детей?

- Именно…

Тяжело встав, Домоседов с треском распахнул окно и в духоту кабинета, разгоняя перегар и сигаретный дым ворвался свежий, еще морозный, но уже пропитанный ароматом стремительно наступающей весны воздух. Старпом грустно кивнул.

- Судя по тому, что вы мне рассказали о своих взглядах, для вас это немыслимая дикость, но да — Петерфельд жертвовал своими потомками, чтобы жить самому. Этот способ сохранения личности освоить проще всего.

- Но ведь имперцы освоили иные!

- Не сразу. Вам, как ученому будет интересно проследить, как с этим связана традиция передавать все старшему сыну. Дело в том, что чем ближе родственник, тем больше шансов на успешный перенос. В случае с братом — близнецом он будет близок к девяноста процентам. В случае с сыном — в районе семидесяти процентов для отца и пятидесяти — для матери. А для дочери — наоборот.

- А как имперские кощеи, или как вам, наверное, более привычно, «личи» переносили свои сознания в рабов? Там какой шанс?

- Низкий. Причем, чем дальше этот народ ушел от имперцев, тем меньше. Но у них имелась технология создания резервной копии. Так называемой «филактерии». Так что они могли позволить себе несколько попыток… - Старпом о чем-то задумался, потом рассмеялся и пояснил недоуменно взирающему на него Домоседову, - Да я все вспоминаю Уемануса. Другие делали филактерии из драгоценных предметов, оружия, доспехов, масок, надеясь, что даже если неблагодарные потомки не захотят предоставить им тело, они смогут захватить незадачливого грабителя, польстившегося на их сокровища. А он сделал свои из книг. Многие над ним смеялись. Только вот кто будет смеяться последним — это еще вопрос? Но вернемся к Петерфельду…

- Как вы с ним познакомились?

- Я его спас.

- Спасли?

- Да. Он наговорил много лишнего, его вызвали на дуэль… Ну знаете, как это бывает… А, по молодости, паренек он был толковый. Я же всегда имел слабость к умным людям. И к эффектным появлениям. И вот я выхожу из вечернего тумана одной рукой отбрасывая плащ, а другой доставая клинок из ножен… Проклятье… - Старпом закурил новую сигарету, - Почему плащи вышли из моды? Они все делают эпичным...

- Как и посохи… Только у меня есть ощущение, что вы к Петерфельду не очень относитесь…

- Да. Сперва он мне нравился. Умный, упорный, умеющий задавать нужные вопросы… И я ему сказал много лишнего.

- Вы открылись Петефельду? Сказали, что живете уже очень долго?

Старпом молча пододвинул откупоривающему новую бутылку Домоседову стакан. Тот, с понимающей усмешкой кивнул.

- Вы поэтому не любите об этом распространяться? Понимаю, что уж… Идеи бессмертия веками людям умы будоражили.

- Бессмертие — это соблазн который способен сломать даже лучших. Даже вы, чтобы вы там не говорили, если вам предложат жить вечно…

- А с чего вы взяли, что мне не предлагали?

- Серьезно? Кто?

- Ваша старая знакомая. Она очень активно ищет способы запустить к нам свои щупальца. И меня вниманием тоже не обошла. Именно обдумывая её предложение, я и пришел к тем выводам.

- А вы куда интереснее чем я ожидал. Моей, как вы выразились «старой знакомой» редко отказывают и уж совсем редко могут об этом похвастаться лично.

- Спасибо за комплимент.

- «Pozhalujsta»… - Старпом, осушил стакан и прикурил новую сигарету от окурка, - А вот Роберт, к моему разочарованию, оказался не столь стоек к соблазнам. И не поверил мне, когда я сказал, что не знаю, как ему стать бессмертным.

- Он начал искать способ?

- Это полбеды. Вторая половина — в тех кто ему в этом помогал.

- Семью Вольфганов имеете ввиду?

- Простите — я все время забываю, что вы не просто ученый. Так понимаю, эти ребята попадали в поле зрения вашей конторы?

- Было-б странно, если бы не попали. Насколько я в курсе, до встречи с Петерфельдом, они были фабрикантами?

- Да. И владели целой кучей работных домов, откуда набирали для Петерфельда подопытных.

- А потом присвоили его разработки?

- Пытались отбить затраты. К счастью, Роберт был циничной и самовлюбленной сволочью похлеще меня. А меня в этом, поверьте, сложно переплюнуть. И он не собирался делиться таким секретом с этими недоумками поэтому, как только понял, что близок к разгадке, сделал им ручкой и свалил в туман. Да, кое-что Вольфганы присвоили и даже сумели на этом еще больше разбогатеть, но поверьте — того, к чему стремились они не получили.

- Он не хотел наплодить бессмертных?

- Не хотел. Бессмертие, точнее даваемые им возможности, сильное оружие. Но только до тех пор, пока оно в руках у тебя или небольшой кучки избранных. Вольфганы же — торгаши. Они бы стали продавать это оптом и в розницу что, сами понимаете, «не то пальто».

- То есть Петерфельд изначально не хотел ни с кем этим делиться?

- Разумеется. Использовать как приманку для дураков, дабы получить от них денег на свои исследования — да. Но на самом деле дарить Вечность кому-то, кроме себя-любимого — нет.

- Так он не из-за конфликта с Церковью Континент покинул?

- И из-за этого в том числе. Или вы думаете, что высший клир не желает жить вечно? Его все местные элиты спонсировали. Вместе или по очереди. А когда его рожа примелькалась, он сменил тело и, под видом сына, продолжающего изыскания отца, обобрал всех по второму разу и свалил на Амен, где перекинулся в внука и занялся уже ими. Правда там ему слегка не повезло. Аменцы, после того, как он наобещал им с три короба и пары неприятных инцидентов, зафигачили его в Острова, на закрытую базу. Откуда свалить было сложно…

- Он у вас прям аферист какой-то получается. Столько времени водить всех за нос… Кстати — как ваша «старая знакомая» на него внимания не обратила? Учитывая, что вы говорите про бессмертие, она должна была его сразу заприметить, как потенциальный источник утечки важного для неё секрета.

- Кто вам сказал, что не обратила? Сразу, как только он сменил тело, продемонстрировав, что не просто молол языком, она взяла его на короткий поводок.

- Тогда почему, с её то связищами в Церкви, она не смогла уладить его проблемы с клиром?

- Смогла. Именно поэтому Петерфельд уехал в Амен, а не в «уютную» келью на минус бородатом этаже Цитадели Ордена Чистых. Но я обещал не обсуждать её дела. С вами в том числе. Так что давайте сменим тему, тем более, что я и так уже много сказал. Ваша очередь… И мне интересно, кем вы меня считаете? Вы же наверняка читали мое досье?

- Читал? Писал! Пока вы с Варениковым не спутались, ваше досье наполовину из моей писанины и состояло. Я же не только по археологии ГБ консультирую, но и по мифологии. А в ней вы наследили изрядно… Есть архетип такой. «Трикстер» называется. Аморальный с точки зрения современной ему культуры нарушитель устоев, хаотичный, непредсказуемый мистификатор, лжец, гедонист. От мошенника трикстер отличается тем, что собственное обогащение его не интересует. Он обманывает не чтобы что-то получить, а, главным образом потому, что может.

- Пока похоже.

- Весьма…

Зазвонил телефон Домоседов снял трубку и обменявшись несколькими короткими репликами, развел руками.

- Дома потеряли… Я сказал, что задержусь, но кто-ж знал что так надолго? Час ночи уже что ли?

- Вам пора?

- Не. Я мальчик взрослый — могу дома и не ночевать. Значит похоже на вас говорите? Только вот это не вы.

- Внезапно…

- Это ваша маска. Которую вы надели потому, что себя настоящего не помните. Не помните дом, лицо матери, руки отца. Избегаете говорить о родине, потому, что от неё только смутные тени остались. Поэтому вы постоянно изобретаете себе маски и перебираете их в надежде, что какая-то вызовет у вас какие-то чувства. Пытаетесь вспомнить кто вы есть, перебирая личности и образы...

Склеп находился высоко на Шпиле. Отсюда открывался умопомрачительный вид. Куда не кинь взгляд: наверх, вниз в стороны — везде было небо такой чистой, пронзительной голубизны, какую нельзя описать. А когда спустилась ночь, то где-то так далеко, что сложно даже представить такие расстояния, зажглись точки, которые были громадными городами, но отсюда выглядели словно крохотные искры освоенных людьми территорий посреди темной шири диких, нехоженых мест. Кто построил столь высоко, что жизни не хватит подняться, целый храм было загадкой. Пройдя следом за Миледи по цилиндрическому коридору украшенному спиральной резьбой, Раш остановился на шаг позади неё, разглядывая каменный алтарь на котором лежал скелет в остатках погребального облачения.

Поставив контейнер, который она не доверила никому, Миледи достала оттуда нечто, похожее на голову глиняной статуи и начала обдирать с неё слои бинтов, глины и примитивных украшений, пока в руках не остался только череп. Видимо тот, которого и недоставало скелету. Приставив его к останкам, Миледи, с внезапной нежностью, погладила пожелтевшую от времени кость.

- Все, мой аш… Я исполнила ваше желание. Вы упокоились там, где желали. Спустя столько лет вы, все таки, добрались до столба, который держит небо.

- Это был дорогой вам человек, Госпожа? - после некоторого колебания поинтересовался Раш.

- Да.

- Понимаю… Вы дали ему обещание?

- Нет. Он отдал мне приказ… - Миледи усмехнулась, глядя на реакцию, - Удивлен, что кто-то, когда-то мог мне приказывать?

- Да, Госпожа.

- Он — мог. Он был моим ашем. Ты, сейчас, даже не понимаешь, что это значит. А я не смогу объяснить.

- Я могу попытаться понять.

- Даже попытаться не можешь. В твоем языке нет слов, чтобы объяснить это, не скатываясь в банальности вроде «учитель», «хозяин», «бог» и тому подобные, а ты сам не испытывал никогда этого единения воина и его клинка, в котором ты — орудие, полностью зависимое, но, одновременно, бесконечно важное и бесконечно ценное в тот момент, когда все висит на волоске, и победа в поединке зависит и от мастерства фехтовальщика и от твоей прочности и остроты.

- Как маганские мамлюки?

- Жалкое подобие, созданное в попытке повторить попытку имперцев возродить то, что они знали только по легендам, которое низвелось до привычной вам системы «хозяин-раб». Поэтому я и не хотела даже пытаться объяснять. Ты вырос в ином мире с другим набором ценностей и обречен рассматривать все с этой точки зрения. Как, впрочем, и я…

- Как его звали, Госпожа?

- Для меня — никак. Он — мой аш. Я — его дханхей. Других слов между нами не было.

- Как он умер, Госпожа?

- Как подобает. Ставший ашем не умирает своей смертью. Огромная сила дает могучих врагов. Они не будут ждать, пока ты решишь, что прожил жизнь до конца...

Миледи сделала требовательный жест и Раш вложил ей в руку длинный мундштук с уже тлеющей сигаретой. Некоторое время она молча курила. Потом, снова оглянулась на лежащий костяк...

- Эти тупые самодовольные церковные интриганы… Им удалось меня взбесить… Прятать то, что я ищу по всему миру, да еще и у меня под носом…

- Если желаете, я могу ими заняться, Госпожа.

- Не стоит… Они еще могут пригодится. Тем более, что это значит, что они не знали, что это такое. И что оно для меня значит. А вот тот «tovarisch» определенно знал. Мне это перестает нравится. Они действительно очень близко подобрались. Возможно, даже, уже опередили меня в некоторых вопросах.

- Есть сведения, что они сотрудничают с киттами, Госпожа.

- Да. И это мне тоже не нравится. Мелкие паскудные любопытные параноидальные комки шерсти оказались чересчур сообразительными.

- Вы полагаете, что объединившись, они станут проблемой, Госпожа?

- Слишком много силы и слишком много знаний. Они уже забрались очень далеко туда, куда забираться не стоит. И это привлечет ненужное внимание. Знание — свет, но не стоит зажигать факел в лесу полном чудовищ…

Снова повисло молчание. Раш почтительно стоял и наблюдал, как Миледи курит. Она тоже молчала, потом не поворачивая головы повелительно махнула мундштуком.

- У тебя есть еще вопросы. Спрашивай.

- Я не хочу утомлять вас, Госпожа.

- Ты спрашиваешь то, что считаешь нужным знать. Я говорю то, что считаю нужным тебе сказать.

- Тот человек. С которым вы встречались у Бен Машрика…

- Не трогай его. Даже не приближайся.

- Почему, Госпожа?

- Он тебя убьет.

- Он настолько хорош?

- Он — бич бессмертных. Обычный человек может от него спрятаться, может его запереть так надолго, что старость придет раньше. А вот мы с тобой — другое дело. За нами он будет приходить раз за разом, пока не добьется своего. Вопрос только — с какой попытки. А они у него бесконечные. Поэтому не зли его, не перечь ему, не переходи дорогу. Иначе он тебя убьет.

- Как убил вашего аша?

- Да! - ответ прозвучал резко, как выстрел.

- Но он не смог убить вас, Госпожа?

- Тому есть причины. Не убивать тебя у него причин нет.

- Потому, что вы с ним близки?

- И поэтому тоже. А мужчины его не интересуют. Даже такие симпатичные как ты.

- Я не хотел сказать ничего такого, Госпожа.

- Только не говори, что ты имел в виду духовную близость… - Миледи задумчиво сделала затяжку, - Хотя, если вдуматься, никого ближе чем он у меня не осталось. Какая ирония...

…

«Как вы? Семен Николаевич?» - участливо поинтересовался Бесфамильный, глядя как Харченко пытается оклематься после проверки на входе. Семен Николаевич вяло отмахнулся.

- Жить буду… Уже, даже, полегче чем в прошлые разы. Зачастил к Матренину. Привыкать начал. А вы как?

- Я уже привычный. После, примерно, второй сотни «сеансов», почти не замечаешь.

- Ну да… Я то не так часто сюда наведываюсь. Кстати, почему вы так настаиваете на моем присутствии?

- Я еще и Гущина сюда выдернул. Потому, что, похоже, заваривается очень интересная каша.

Бесфамильный жестом пригласил Харченко в комнату для совещаний, где уже сидели Гущин и Матренин. Тот поздоровался с присутствующими и сел на предложенное место, пододвинув к себе протянутые документы.

- Итак, товарищи… Вы ознакомились с тем докладом, что я вам присылал? Касательно операции по проникновению в Комплекс?

- Да. Крайне занимательно…

- Тогда вы в курсе, что группа Ладова вступила в контакт с неким Манве Оре, ранее известным нам под кодовым именем «Наблюдатель».

- Они предложили ему эвакуироваться, насколько я помню?

- Правильно помните. И Наблюдатель наше предложение принял. Группа Крашенинникова встретилась с ним и сопроводила на объект "Рембаза", где его поместили в стерильную камеру.

- Мы предположили, что контакт с местными патогенами может быть для него смертелен, - пояснил Матренин, - Да и сам он может быть носителем неизвестных нам заболеваний. К счастью, этот гражданин достаточно разумен, чтобы понимать необходимость подобных мер предосторожности и активно сотрудничает с медиками и исследователями. Если нам удастся адаптировать его иммунную систему к нашим условиям, это будет крупнейший прорыв в области медицины со времен изобретения антибиотиков... Простите Валерий Радиславович.

Поймав на себе взгляд Бесфамильного, увлекшийся Матренин замолчал.

- Спасибо Александр Александрович. С вашего позволения, я продолжу. Так вот, товарищи, одним Наблюдателем дело не ограничилось. Он передал нам большое количество записей, как касательно «Тени», так и касательно своего народа и цивилизации. А так же достаточно смысловых ключей, чтобы «толмачи» смогли их перевести. Ознакомьтесь — они в красной папке перед вами.

Харченко и Гущин переглянулись и, взяв со стола документы, принялись читать. Бесфамильный терпеливо ждал. Когда они закончили, он вопросительно дернул подбородком.

- Как вам? А вот информация от Территории Киттов… И вот историческая справка, подготовленная Домоседовым. Чуете, как все интересно?

- Так, погодите… Давайте по порядку. Если я все правильно понял, то этот Манве Оре, является представителем ранее неизвестной нам расы, родственной саргашам?

- Не совсем. У них общий предок. И ранее он нам был известен. Домоседов предполагает, что это та самая мифическая «чудь белоглазая» или «альвы» как их называли в бьернхельмских сагах.

- Серьезно?

- Серьезнее не бывает. Они, еще в глубокой древности, ушли в самоизоляцию, каким-то образом отделив свои земли от остального мира и развивались самостоятельно, породив довольно интересную цивилизацию. Наблюдатель описывает первые несколько веков изоляции как «время мира и радости». Его сородичи не знали войн и их общество стремительно прогрессировало. Настолько стремительно, что всем остальным их достижения казались чудесами.

- Живя в изолированном мире, они были вынуждены очень внимательно следить за балансом в природе и, со временем, достигли в этом огромных успехов! - снова вклинился не выдержавший Матренин, - Они, фактически, вручную контролировали биосферу, сделав её максимально благоприятной для себя. Ни паразитов, ни возбудителей болезней, ни опасных хищников. Обратной стороной монеты стало то, что вернуться в наш мир, наполненный всем этим до краев, они уже не могли!

- Поэтому они назвали его «Мир Смерти»?

- Ну, для них он таким и стал… Дело в том. Что их иммунитет...

- Я думаю, что не стоит лишать Семена Николаевича и Павла Павловича удовольствия самостоятельно ознакомится с тем подробным докладом, что вы написали, - прервал его Бесфамильный, - Но спасибо, что обратили внимание на главное. Эта раса обладает или, судя по всему, обладала, впечатляющими познаниями в сфере биотехнологий.

- Погодите-ка… - вскинулся Харченко, - Я, кажется, понимаю, к чему вы клоните… Работы Петерфельда! Если верить документам, которые добыли люди Иваркина, его исследования сдвинулись с мертвой точки когда он вышел на контакт с неким «Философом». Дальше чудеса, вроде создания специализированного возбудителя и прочих чудес, посыпались как из рога изобилия. Вы считаете, что ему помогал Наблюдатель или кто-то из его сородичей?

- А почему нет? Но чтобы знать наверняка, нужны образцы, которые Пересмешник вынес из лаборатории Петерфельда. Думаю, они позволят сказать больше, если не наверняка. Как там капитан Вареников?

- Перештормовал и снова вышел в море. Направляется в сторону Малатана.

- Можете его поторопить? Я думаю, что этот «Философ» - самая уязвимая часть проекта. И нам очень нужно до него добраться.

- Боюсь, что это не так просто. Майор Коваль сообщил, что вокруг «Сто Тринадцатого» происходит какая-то непонятная возня. Я бы наоборот попридержал Вареникова до того момента, как мы сможем оказать ему поддержку на месте. Если он попадется при попытке извлечь образцы, то это будет еще хуже. Кроме того, там обосновалась стая килрати. С одной стороны, это нам на руку — они серьезно осложнят работу нашим конкурентам. С другой — надо будет придумать, что нам с ними делать.

- Как там сам Коваль? Он принял решение остаться в Островах, насколько я помню?

- Работает. Кстати, Валерий Радиславович, во время вылазки к «Сто Тринадцатому» он добыл одного интересного господина из «Вольфсангеля». Зондеркоманда «Ха». Ваши старые знакомые.

- Серьезно? Как зовут?

- Оберст-лейтенант Вильгельм Бербухе.

- Малыш Вилли дослужился до оберста?

- Знаете его?

- О да. Попадал в поле зрения моих ребят. Зачем их туда послали?

- «Вольфсангель» потерял там две группы. Их послали расследовать это.

- Что они выяснили?

- Мы точно не поняли — каждый раз, когда речь заходит об этом, у Бербухе начинается истерика. И «Сто Тринадцатый» имеет к этому какое-то отношение, потому, что капитан Алехин и его подчиненные в своих рапортах докладывали, что он точно так же, паниковал при виде их корабля. Он однотипный со «Сто Тринадцатым». Бербухе считает, что в корабль Вареников вселилось какое-то зло.

- Какое? - Бесфамильный заинтересованно подался вперед, - Он видел что-то? Корабль двигался? Разговаривал с ним? Склонял к сотрудничеству?

- Не хотите с ним поработать? - предложил Харченко, - Вы их кухню лучше нас знаете — может сможете вытащить из него больше?

- Я постараюсь выкроить на это время… - Бесфамильный хищно улыбнулся, - Коллеги, как-никак. А старпом Вареникова где?

- Пока в пределах столицы. Мы контролируем его перемещения.

- Что-то подозрительное делает?

- Пытается. Пошил себе костюм на заказ, посетил несколько ресторанов, одну столовую… Активно общается с людьми - у нас уже два десятка рапортов о "подозрительном иностранце". Неплохо, кстати, успел выучить язык. Наружка докладывает, что изъясняется на нашем уже вполне сносно. Одаренный паренек, что сказать.

- Китты настаивают, чтобы мы его не задерживали и не ограничивали.

- Почему, не сказали?

- Нет. Но Александр Александрович, кажется, имеет на этот счет убедительную версию. Я сам еще не знаю всех подробностей.

- Серьезно?

- Все верно, батенька… - Матренин, поняв, что ему дали слово, встал и поправил пенсне, - Вы все, надеюсь, помните неприятную ситуацию с Никифором Александровичем… После неё, нам было выдано указание в сжатые сроки разработать комплекс мер по противодействию подобным трюкам. В рамках данной работы, нашими специалистами был разработан метод непрямого исследования личности.

- А нам докладывали, что он для спецкадров непробиваем?

- Непробиваем, батенька. Для обычных методов. Но мы разработали новый. И он позволяет его зацепить опосредованно. Только для этого нам требуется сильная реакция. В этом основная сложность. Надо хорошо знать объект изучения, его характер, ценности, привязанности. Валерий Радиславович, используя информацию из досье, попытался спровоцировать подобную реакцию.

- Так вот зачем вы, тогда, с ним беседовали? - понимающе кивнули Гущин и Харченко.

- Да. Однако, попытка оказалась неудачной… Матренин повесил на стоявшую рядом доску снимок, - Как видите, даже не близко.

- Серьезно? - Бесфамильный, удивленно вскинул брови, - Хм… А ведь все так один к одному сходилось. Хорошо, что не поспорил с вами…

- Хотите поспорить сейчас? - Матренин спрятал за спину второй снимок, который держал в руках.

- Погодите — вам, все таки, удалось это сделать?

- Да. После разговора с вами, он пошел в парк, где имел разговор с гражданкой Ливией, в ходе которого выдал требуемую реакцию. К счастью, аппаратура была еще в работе и нам удалось её зафиксировать.

- А на что была реакция? Я же, вроде, всё перебрал? Команду, эгоизм, страсть к опасным играм… На чувство собственной важности давил… Даже гражданку Миледи помянул и его дела на Эрине...

- Я видел у вас банку с Маганским куваком. Спорим на неё?

- Так вы установили, на что была реакция?

- Нет, но у меня есть хронометраж… - Матренин повернулся к Гущину, - Вы принесли мне стенограмму, которую я просил?

- Протокол наружного наблюдения? Да. Вот он…

- У вас же там метки времени проставляются?

- Само собой.

- Ну вот сейчас мы сопоставим и выявим раздражитель. Ну что, батенька? Какие ваши предположения?

- Сигареты… - побарабанил пальцами по столу Бесфамильный, - Заядлый курильщик — хуже меня. Хотя… Нет! Мелко…

- Женщины… - подсказал Гущин, знакомый со стенограммой, - Он гражданку Ливию откровенно «клеил»…

- Вариант… А еще Ливия — бывшая сестра Ордена Одаренных. А он с Церковью очень давно в жестких контрах. Возможно именно поэтому он так хотел её соблазнить? Ладно, Александр Александрович, не томите.

- Бита ваша ставка, батенька… - Матренин торжествующе потряс бумагами, - Если время в стенограмме верное, то корневая личность — идеалист, готовый ограничивать себя ради высоких идей и люто ненавидящий людское скотство.

- Внезапно… - начальники отделов переглянулись, - Вы уверены?

- Да… - кивнул Матренин дочитывая стенограмму, - Чуть дальше, он в прямо признается ей, что живет не первую жизнь. Что-то заставило его открыться. Я предполагаю, что Ливия затронула какие-то очень важные темы, вызвав столь нехарактерную для него откровенность.

- Абсолютно нехарактерную, - отрицательно покачал головой Бесфамильный, - Равно как и идеализм и самоограничение. Вы читали досье?

- Читал… Но смотрите, батенька, в чем дело… - Матренин закрепил снимок, - Видите её структуру?

- Посмертный распад?

- Да. Причем сильнейший. Я готов утверждать, что прежде чем стать тем, кого мы сейчас знаем, эта личность умерла и была мертва несколько сотен лет. Сколько точно — гадать не возьмусь, но порядки чисел именно такие.

- Но разве она не должна была за такой срок полностью распасться?

- Должна была. Так что, по всей видимости, были некие факторы, замедлявшие распад.

- Его помнили…

- Именно. Возможно, он был какой-то исторической личностью, героем, правителем вошедшим в историю, и это замедлило распад.

- Погодите, - Харченко, словно школьник на уроке поднял руку, - То есть личность, которую помнят, распадается медленнее?

- На этом феномене основаны все культы предков. Совсем от распада это не спасает, так как детали стираются, но в целом, ядро может сохраняться очень долго время. Мы не случайно, реконструируя личность Полозкова, обследовали его родственников друзей и знакомых. Ведь по сути, что такое личность? Это набор информации. А где она хранится — это уже детали.

- Спасибо за пояснение — продолжайте.

- На чем я остановился?

- Его личность пережила посмертный распад.

- Верно. Так вот. Ввиду этого, он вынужден был заполнять получившиеся пробелы. И то, что вы считаете для него характерным — не его личность. Это второй слой, тесно сплетенный с корневой личностью. Причем крайне примечательный.

- Слишком резкие доминанты, - Бесфамильный даже привстал, чтобы лучше разглядеть снимок, - У живого человека так не бывает. Это «Форма»?

- Нет! В том-то вся и прелесть, батенька! - Матренин от возбуждения зарыскал вдоль доски размахивая указкой, - Это — вымышленная личность!

- Вымышленная?

- Да! Столкнувшись с последствиями распада, он заполнил пробелы как мог, видимо, взяв за основу некого фольклорного или литературного персонажа. Ведь, как я уже сказал, личность — это просто набор информации. Правда вымышленная личность, воплотившись в нашем мире, будет иметь те-же проблемы что и «Форма». Она не знает, каково быть живой и что для этого требуется. Но, по всей видимости, такая конфигурация позволяет это обойти.

- Хм… Если большая часть его личности, по сути, выдумка, то она должна обладать потрясающей гибкостью… Возможно, именно благодаря этому, он так любит и умеет врать?

- У меня была такая гипотеза, - Матренин подкатил доску поближе, чтобы всем было лучше видно, - А теперь, товарищи, главный вопрос: «Чего тут нет»? А нету тут связи с Структурой, или, как её называют в континентальной традиции, «Упорядоченным»!

Гущин и Харченко, не сильно понимавшие в данной теме, покосились на Бесфамильного, чтобы понять, насколько это из ряда вон выходящий факт. Судя по тому, что начальник «Нулевки» молча откинулся на спинку, сверля снимки взглядом, и сидел так, почти без движения, минут пять, это было действительно нечто странное.

- Валерий Радиславович? Вас это так поразило?

- Поразило? О нет! Я в полнейшем восторге! Каков шельмец а, товарищи? Все привыкли думать, что экстраординарные способности проистекают из сильной связи с Структурой, а у него она отсутствует! По факту, он еще более обычный человек чем мы, так как исследования свидетельствуют, что, в той или иной мере, зачатки способностей есть у каждого, пусть и крайне слабые. У всех, кроме него. И все, что он творит, он творит чисто на опыте и знаниях!

- Но позвольте… - удивленно поинтересовался Харченко, - Если у него нет связи с Структурой, это объясняет его непробиваемость для спецкадров, но как быть с гражданкой Ливией? Она же его увидела тогда… Когда решила, что он Ересиарх?

- Я тоже задался этим вопросом, - согласно покивал Матренин, - Долго голову ломал, пока наконец не разобрался. Представьте себе — он использовал чужую связь!

- Чужую? А так можно?

- Оказывается — да! У гражданки Ливии была связь с неким Чойсом. Ею он и воспользовался. И не просто воспользовался, а передал ей инициирующую информацию, спровоцировавшую видение.

- Инициирующую информацию?

- Стихи. И при помощи стихов же Ливия, в комплексе, вызвала его на беседу.

- Как это работает?

- Пока не знаю, но обязательно выясню. Это очень многообещающая тема. Кстати, насчет гражданки Ливии, - Матренин недовольно покосился на Гущина, - Ваш Лапушкин, батенька, меня уже достал, грубо выражаясь… Она ему так нужна?

- Ну разумеется — молодой, физический выносливый специалист, способный быстро просчитывать вероятности на ближнюю перспективу. Считай готовый оперативник, да еще и с опытом работы, каким-никаким. А что достал, так тут уж ничего не поделаешь — ему по должности положено вцепиться и держать.

- Хорошо — посмотрю, что с этим можно сделать. Потом, а то Валерий Радиславович уже недобро на меня косится.

- Я просто предпочитаю быть сосредоточен на теме.

- Понимаю. Так вот. У меня есть версия, что отсутствие связи с Структурой объясняет, почему китты были заинтересованы его освободить и так настаивают, чтобы мы его не задерживали. Вы слышали о «Детерминистской машине»? Я думаю, что он - её «слепое пятно»!

- Вы имеете в виду ту машину, которая предсказывает будущее? - уточнил Гущин.

- Не предсказывает, а рассчитывает. Китты сумели наложить лапу на артефактный вычислительный комплекс огромной мощности, который способен, анализируя вероятности, давать высокоточные прогнозы относительно будущего.

- Правда, не сильно утешительные, насколько я помню?

- Да. «Машина» уже несколько раз предсказывала киттам упадок и вымирание, но они, каждый раз, умудрялись, в прямом смысле «обманывать судьбу». А обмануть «Машину» можно одним способом — внести в её расчеты элемент хаоса, который она учесть не сможет.

- Все верно, - кивнул Матренин, - Все исследователи, работающие по этой проблеме, сходятся в одном — существует один или несколько не учитываемых ею факторов, вносящих погрешность в расчеты. «Слепые Пятна». То, что «Машина» не видит и не может проанализировать. А, поскольку, судя по всему, данные для анализа «Машина» берет из Структуры, он для неё просто не существует, и о его действиях она узнает постфактум. Вот почему китты заинтересованы в том, чтобы он не сидел в клетке, а бегал по миру — чем больше хаоса он создаст, тем больше у них будет окно возможностей, чтобы отменить очередное «негативное» предсказание.

- Кстати об этом, - задумчиво хмыкнул Харченко, - Раз уж мы с киттами теперь дружим, может запросить у них информацию? Я так понимаю, что, благодаря этому «элементу хаоса», прогнозы «Машины» не точные, но нам бы, хотя бы в общих чертах, понять, что ждать?

- Тут есть такая тонкость — у них о «Машине» знает только узкий круг лиц. Это один из самых охраняемых секретов Территории Китов. Если они поймут, что мы в курсе, может выйти неудобно...

- Серьезно? Ай да мы… Я, что-то, даже, за делами, не вспомню, откуда информация пришла. Ваши? Наши?

- Мои… - скромно помахал Матренин, - Дело в том, что работа подобной машины вызывает заметные отклонения от нормального распределения вероятностей. Мы собрали статистику, построили математические модели, проанализировали данные…

- Научная работа, ясно… - вежливо прервал его Гущин.

- Да. Как она выглядит и на каких принципах работает уже не столь важно. Её назначение и возможности, в общем, нам ясны, а это главное.

- Понимаю. Вы, кстати, нам подобное построить сможете?

- Пока, увы, батенька, никак. Вычислительные мощности не позволяют.

- Тогда надо придумать, как киттам это аккуратно подать… Кстати — Петефельд в их поле зрения не попадал?

- Нет. Но судя по найденным в комплексе документам, Петерфельд сотрудничал с Миледи. Как минимум, касательно перестройки «Эвоката».

- Не только… - хмыкнул Пастухов, - Судовой врач Вареникова, Ганс Кригер, сообщил, что Петерфельд интересовался практиками горных ведьм, для чего занял у Миледи некую силу. Правда достоверность этого под вопросом, так как сообщившая эти сведения гражданка, мягко говоря не от мира сего, но все таки.

- Ганс Кригер, если мне помнится, беглый ученый, который устроился к Вареникову судовым врачом? - уточнил Матренин.

- Все верно.

- И который сумел записать сигнатуры «Эвоката»?

- Он самый… Вы его знаете?

- Да. Он был фигурантом крупного скандала. Поставил опыт на своих коллегах. Не все это пережили.

- Мы в курсе. Вареников, по всей видимости, тоже.

- Хорошо. Просто счел нужным проинформировать. Кстати, об опытах… Валерий Радиславович, если вам не сложно, выделите мне несколько групп. Та необычная «И-форма», которую Земцов обозначил в докладе как «Альфа»…

- Хотите, чтобы мы попробовали взять её живьем и потыкать в неё приборами? Это будет сложно…

- Надо попробовать. Наблюдатель утверждает, они более информированы чем рядовые особи.

- Хорошо. Но, в таком случае, и от вас нужна ответная любезность.

- Я весь в внимании?

- Скажем так… - Бесфамильный поиграл пальцами подбирая слова, - Вы сможете покрыть спецслоем танк?

- Танк?

- Да. Башня, гусеницы, броня… Танк. А то драться при помощи легкого вооружения с двадцатиметровой дурой удовольствие, я вам доложу, такое себе… Ладов в красках описывал. А вот с танком — другое дело.

- У вас есть танк? И как вы, простите, собираетесь спускать его в шахту? Как достанете из карантинной камеры?

- Это уже мои проблемы. Так сможете, или нет?

- Сможем, но какой смысл?

- Я же уже упоминал - «Бета-форма» с металлом работала без ограничений. С кораблем Вареникова ситуация, опять таки. Если какая-то тварь его захватит — мало не покажется. Лучше перестраховаться.

- Там же все равно куча движущихся частей, гусеницы трутся о грунт… - Матренин снова начал полировать пенсне, - Нет! Тут нужен кардинально иной подход! Нужны исследования, эксперименты!

- Так поэтому к вам и обращаюсь.

- Хорошо — давайте поработаем с этим…

- Вот и ладушки… Павел Павлович — у вас есть какие-то мысли?

- Есть одна… - задумчиво постучал карандашом Гущин - Мы тут подбивали даты — Петерфельдом старпом Вареникова быть не может. Хотя версия была интересная. Но у меня есть ощущение, что он его знал.

- Почему вы так решили?

- Смотрите… - пододвинув к себе листок бумаги, Гущин начал чертить схему, - Старпом Вареникова. Потенциально, как я понял, бессмертен, знаком с гражданкой Миледи, очень сильно не дружит с Церковью и разбирается в артефактных технологиях. И есть гражданин Петерфельд, который одержим идеей бессмертия, знаком с гражданкой Миледи, тоже, насколько мне известно, не в ладах с Церковью и разбирается в артефактных технологиях. Внимание — вопрос? Какова вероятность того, что эти два гражданина ничего друг о друге не знали?

Все присутствующие замолчали, обдумывая сказанное. Потом кивнули.

- А ведь Пал-Палыч правы вы… - Харченко сделал себе пометку, - Ему ведь не обязательно во все лично ввязываться… У него есть куча друзей и подельников. Петерфельд мог быть одним из них. Тогда его участие в этой истории и близость к Вареникову становится хорошим вопросом, который надо прояснить. Но как?

- Что если попробовать через Домоседова к нему зайти? Потому что, насколько я помню, он Светланой на «Энмылыне» познакомился и даже чем то ей там, по археологической части, помог. Будет выглядеть вполне естественным, если её отец, узнав про это, захочет с таким ценным специалистом по древним культурам пообщаться.

- Кстати да… Хорошая идея. Олег Вячеславович о нем много знает. Может что и вытянет. Сан Саныч — а нет ли у вас каких сувениров от этого Наблюдателя? Чтоб не очень секретных, но которые помогут разговор в нужное русло направить?