Pyleff

От чего можно проснутся в день собственной свадьбы. От волнения, от надобности многое приготовить, от чувства утраты чего-то важного. Дракон проснулся от переливчатого колокольного звона. Пастор бил в колокол так, что его звон мог пробудить все рати небесные. Как натура увлекающаяся, удержу он не знал, поэтому наяривать начал с раннего утра. Подскочив на кровати, дракон столкнул шерстистого носорога на пол и пока кот спросонок ошалело водил по сторонам головой, бросился закрывать окно. Уронил горшок с геранью, ударился мизинцем ноги об угол кровати и кажется познал сущность бытия.

На шум из своей комнаты выскочила Анника. В руке невеста сжимала скалку. В её глазах дракон прочёл «Кто виноват?!». По-видимому, что делать она знала и так. Нужно будет познакомить её с парой философов, решил дракон, любуясь избранницей. Та заметив восхищенный взгляд ударилась в краску. Но не успели молодожёны открыть рта, как в дверь забарабанили. Шипя под нос нелицеприятные пожелания в адрес визитёра, дракон пошёл открывать. На пороге стоял кузнец с молотом и ржавой старой пилой:

- Я, эта, пилу вам приготовил. Вы не смотрите, что она новая, пилить замаетесь, - ни с того, ни с сего объявил он. Дракон, только ставший узнавать людские обычаи, насторожился. Вспомнилась, против воли, попытка сельчан его лечить. Желудок свело, как в тот день. Кузнец тем временем продолжил: - А так я за тобой пришёл. Пока невеста приготовится, жениху в доме делать нечего. Не по-людски это.

Крыть было нечем. Повздыхав для вида, дракон отправился в кузню. Где и провёл полдня. Когда же он вышел на улицу, деревню было не узнать. Подсолнухи преобразились. Повсюду была видна женская рука. Последние несчастные «добровольцы» мели улочки, вздыхая и вяло поругиваясь. Поперёк улицы болтались гирлянды и факела. Начиная от Анникиного дома были расставлены столы, на которые запасливые жители выставляли еду, шнапс и квас.

И тут дракона пробил холодный пот: «Кольцо!». Обручальное кольцо, которое следовало торжественно одеть на палец при большом стечении людей, колокольный звон и пристальный взгляд пастора. Кляня всё на свете, он обернулся крылатым ящером и взмыл в небеса. Пещера встретила его прелой листвой, скалящимися рыцарскими черепами и сыростью. И никакой кровянки. В ответ на это желудок бессовестно квакнул, требуя подачки. Дав ему мысленного пинка, дракон приступил к разбору завалов.

Никогда еще его собственная пещера с сокровищами не казалась ему бездонной. Поиски затягивались, нервы истончались, желудок в припадке бился о ребра настаивая на своём. Капитулировав в итоге, дракон вспомнил о кольце бабушки, нежно любимой и почитаемой. Кольцо лежало в отдельной нише, словно ожидая своего выхода. Подхватив искомое, дракон кинулся вон, по дороге ударившись коленкой. Искры из глаз помогли рассмотреть выход. Черепа всё так же скалились, от души потешаясь.

- Закопаю! – В сердцах рявкнул дракон, совершая вертикальный взлёт. Звери слыша это попрятались.

Деревня встречала его гулом человеческих голосов и вялыми ударами в колокол. Пастор видимо всё-таки притомился. Спикировал дракон к своей суженой под бравурные звуки оркестра, старательно выводившего: «Ты - одна, ты такая - я тебя знаю,

Больше в мире таких, таких не бывает…»

Пастор к тому времени затих окончательно. Поэтому дослушав песню, молодожёны двинулись к церкви. Анника была одета в красивое белое платье, держа в руках букетик цветов лично надранных драконом в саду принцессы. Потоптавшись словно слон на грядках, дракон хотел оставить памятный след, но передумал, внезапно устыдившись. Поэтому сорвал всё до чего дотянулся.

Тем временем молодые перешагнули порог церкви. Пастор сиял, почти что ангельским светом. Особенно когда затянул первый строки Литургии Слова. У дракона в этот момент страшно зачесалось за ухом. Но так как руки были заняты, пытка продолжалась:

- Возлюбленные мои, вы слушали слово Божие, напомнившее вам о значении человеческой любви и супружества. Теперь от имени святой Церкви я желаю испытать ваши намерения, - вещал тем временем пастор. Чесотка усиливалась.

- Имеете ли вы добровольное и искреннее желание соединиться друг с другом узами супружества?

- Да! – не задумываясь ответили молодожёны. Рука дракона замерла на полпути.

- Имеете ли вы намерение хранить верность друг другу в здравии и болезни, в счастии и в несчастии, до конца своей жизни?

- Да.

- Имеете ли вы намерение с любовью принимать детей, которых пошлёт вам Бог, и воспитывать их в христианской вере?

- Да! – Вопль радости полетел к небу, дракон почесал таки за ухом.

- Отлично! – воскликнул пастор, - Ты, сын мой, встал на путь исправления! Теперь же протяните мне свои правые руки, - когда стола соединила их, дракон занервничал. Он слышал, что так бывает со всеми. Но, это почему-то не успокоило.

Тем временем, пастор объявил черед надевания колец. И дракон с умилением увидел, что Анника тоже приготовила ему сюрприз. Её колечко в виде золотого свернувшегося дракончика, выбило таки слезу из его глаз. Никто еще не дарил ему колец. Добровольно.

В зале плакали, умилялись, строили планы, завидовали. Но молча. На выходе из церкви из ниоткуда на голову Анники и дракона обрушился водопад зерна. Рыча и отплёвываясь, дракон искал взглядом кого бы сжечь, но невеста объяснила, что это традиция.

- Люди, вы больные, - прошептал в ответ дракон, но это были только цветочки. Путь молодожёнам преградили козлы, на которых лежало огромное бревно. Тут же рядом обретался и кузнец со своей пилой.

- Пилите, Шу…О нет, чего это я. Просто пилите, - пробасил кузнец. – Тем самым докажите, что вместе способны преодолеть любые препятствия.

Фраза сказанная утром, наконец-то приобрела смысл. Дракон покосился на Аннику:

- Тоже традиция?

- Угу, - обречённо пробормотала она, впечатлённая размером бревна.

- Отлично, - буркнул дракон и спалил бревно вместе с козлами и бровями кузнеца. – Вот так мы справимся с трудностями.

- Ну…Дык…Эта, - расстроился кузнец, полночи тупивший пилу. – Можно конечно и так. А что?!

Молодые продолжили путь к столам уставленным яствами. Гости, а это были все без исключения подсолнушцы, уже занимали места. Музыканты перебирали струны, настраиваясь на долгую ночь. Их угостили шнапсом первыми, чтоб веселей играли и понеслось: «Amadeus, Amadeus ... oh, oh-oh Amadeus

oh come on, rock me Amadeus….»

Молодёжь пищала, но старики хмурились и требовали классику. Дракон ничего не смыслил в человеческой музыке, но вскоре и он не устоял. Оторваться от Анники и двадцати блюд было невозможно. Они счастливо смеялись, хотя дракон подозревал, что традиции кончились не все. И как в воду глядел.

Только музыканты согласились уважить стариков и над Подсолнухами полились первые аккорды: «Moskau, Moskau

Wirf die Gläser an die Wand

Russland ist ein schönes Land

Moskau, Moskau

Deine Seele ist so groß…»

Кто-то ностальгически вздыхал, кто-то украдкой подливал шнапс соседу. Дракон снова удивился. Он слышал про Московию всякое, но главное, что там жутко холодно и медведи ходят по улицам. Медведей он недолюбливал, о чём и хотел сказать Аннике. Но вместо неё, рядом с ним в белом платье сидел здоровый бородатый мужик похожий на медведя. И подмигивал ему, улыбаясь щербатым ртом. С перепугу дракон дал мужику в глаз, а когда тот обиделся дал еще раз. Крик «наших бьют» он не расслышал, но начало драки не пропустил. Между столами образовалась куча-мала. Староста смахивал скупые слёзы, приговаривая: - Какая ж это свадьба без драки!

Уложив последнего драчуна, который оказался одним из специально приглашённых кузнецом гостей, он отправился на поиски Анники. По традиции (при этом слове глаз дракона начинал дёргаться) он должен был обойти все дома, угощая всех внутри квасом, пивом и шнапсом. Пока не найдёт невесту. Оценив размеры Подсолнухов и умножив в уме на количество выпивки дракон приуныл. Но тут, на выручку другу пришёл кот, который бессовестно воровал сосиски со стола, на глазах у изумлённой публики. Раскачиваясь и теряя сцепление с почвой на поворотах, шерстяной мастодонт мчал по улице, призывно мяукая. Хозяйка обнаружилась в доме горшечника, развлекающая его детей. Которых, как говорили в деревне, он не иначе как лепил из глины. Столько их у него набралось. Поторговались, разлили, чокнулись.

- Я хочу маленького, - прошептала Анника. Дракон в этот момент пьющий шнапс поперхнулся и едва не задохнулся. Горшечник хлопнул мозолистой рукой его по спине и Дракон со слезами на глазах благодарно кивнул.

- Ч – чего?!

- Не чего, а кого, - насупилась невеста. – Маленькую лялю.

У дракона маленькие ляли ассоциировались почему-то с капризной принцессой. И вот, представив себе полный дом принцесс, он зажмурился, хватаясь за сердце. В бок ему стукнул кулак Анники:

- Не бойся. Пошутила я. – Однако, что-то подсказывало дракону, что этот разговор просто отложен.

Вернувшись к столу, молодожёны увидели огромный торт, рядом с которым уже крутился староста и пастор, в руках у обоих было по разделочному ножу.

- Режем! Режем! – во всю горланили дети. Анника шепнула, что резать придётся взявшись вместе за рукоять ножа. Дракон кивнул и несколькими быстрыми движениями, располовинил весь торт. Анника, так же держащая нож, вся перемазалась тортом так, что детворе пришлось объедать с неё розочки из крема.

«Oops... I did it again…» Тихонько наигрывали музыканты, задавая тон танцам. Пары кружились, сменялись партнёры. А у дракона стали слипаться глаза. Горевшие факела, обильная еда и тепло, делали своё дело. Он посмотрел по сторонам. Люди веселились от души. За несколько мест от стола молодожёнов, сидел пастор. Главная цель его жизни сбылась и он усиленно налегал на торт. Но торт, кажется выигрывал.

Наконец, Анника объявила, что молодые отправляются спать, а гости могут продолжить веселье. Со всех сторон полетели здравицы, шутки и пожелания. Большинства дракон не понял, об остальном смутно догадывался. До дома их провожала маленькая армия молодых женщин. Дракон не понимал, почему все они тащатся за ними. Пока Анника не глядя бросила через плечо свой букет. Позади случилась куча-мала. Счастливица выбралась из-под груды тел в порванном платье, растрепанная и расцарапанная. Но довольная. Подумаешь, что букет к тому времени напоминал сено.

Наконец, все треволнения остались позади. Точнее за закрытыми дверьми. Подхватив Аннику на руки, дракон вошёл в спальню. И…обомлел. На супружеском ложе расположилась довольная жизнью свинья. Хавронья довольно похрюкивала, не понимая, что сейчас в её жизни может случиться неприятный поворот. Из ноздрей дракона повалил дым. И быть бы хрюшке хорошенько пропечённой, если бы не Анника. Она прижалась к своему мужу и произнесла: «Традиции». Дракон закатил глаза и вышвырнул свинью в окно. Визг, ругань и смех закончили этот день.

А вот о том, что случиться утром будет совсем другая история…

© Денис Пылев

Небо рыдало. Рыдало отчаянно, самозабвенно. Как ребенок, плачущий так, что кажется — вот оно, настоящее горе. Горе горькое. И этот плач длился уже не один час. Тяжелые струи-косы спеленали небо, хлеща по земле. Казалось, они тянутся навстречу друг другу. А может это из-за туч, которые, словно объевшиеся водорослями бегемоты плыли так низко, что вот- вот должны были зацепиться за шпили на башнях.

На крыше старинного замка Хиташпы, к ночным звукам, добавлялся стук капель по каменным выступам, стенам, черепице. Дождь создавал здесь свою симфонию, вплетая в нее все новые и новые звуки. Когда, казалось бы, в мире не осталось сухого места, я почувствовала, что могу шевелиться. За это я люблю летние дожди, когда моего, прогретого солнцем за день тела, касались первые капли, предвещающие скорое избавление от зноя. Так будет и в этот раз.

Когда солнце ушло за горизонт, уступив власть двум сестрам – Тайе и Лоун, Белой и Синей Лунам, пришло время всех ночных обитателей — от светлячка, до вурдалака. Это и мое время. Безобразной, ощерившей пасть каменной горгульи — результату магии и злобной воли моего “творца”. Колдуна, чье сердце черней самой ночи. Говорят, что все созданные колдунами монстры, хотят убить своих создателей. Не знаю, как другие, а для меня это стало целью всей моей нежизни. И нет в мире той силы, что сдержала бы меня. Но, наведенные колдуном чары, всякий раз предупреждают его об опасности. Он вдосталь насмеялся надо мной, когда новообращенная каменная статуя раз за разом бросалась на него и отлетала, выбивая искры из камней на крыше. Негодяй!

Прошло сорок семь лет. И все это время, я терпеливо ждала момента, когда смогу вырвать у него из груди его черное сердце. Но должно было произойти настоящее чудо, чтобы я смогла осуществить свою мечту.

Я выпрямилась, потянувшись с каменным хрустом. Остальные обитатели крыши замка, могли сегодня и не проснуться: дождь действовал на всех усыпляющее. И могло статься так, что я сегодня одна буду обозревать окрестности. Сила, наложенных колдуном чар, не давала нам возможности покинуть крышу, пока жив наш хозяин. А он уже жив почти два столетия. И не задумывается о своей смерти.

Скинув груз магии, я осторожно шагала по мокрому карнизу. Там внизу, где обычно суетились люди из обслуги замка, сейчас мелькнула лишь пара теней с факелами. Странно. Обычно даже в сильные морозы, во дворе носиться много народу. Рабы, воины и шуфф знает кто еще.

Несколько раз, даже сквозь шум непогоды, до меня долетали чьи-то крики. Кривая усмешка посетила мою морду. Обычное дело — колдун развлекается с новыми пленниками. А через некоторое время слуги выбросят в замковый ров, кишащий разными тварями, окровавленные части тел, мало чем напоминающие человеческие.

Обдумать это как следует я не успела, на крыше раздалось шлепанье босых ног, а еще через миг, завернув за каменную трубу, в виде башенки, я увидела мальчишку. Окровавленный с ног до головы, он с трудом бежал, прижимая что-то к груди. Даже проливной дождь не успевал смывать с него кровь, сочившуюся из множества порезов. Одет он был в совершенно не возможные лохмотья, которые лишь подчеркивали его наготу.

Когда наши взгляды пересеклись, мальчишка вскрикнул, словно в сердце ему воткнули нож. Шлепнувшись на пятую точку, он не удержал свою ношу, и на крышу с глухим стуком упала … его рука! На ней уже росли кривые когти.

Мальчишка заколдован!

Камень уже доходил ему до запястья. Я шагнула вперед, когти звонко клацнули по крыше. Малец попытался закрыться руками, но сил пошевелить рукой у него не хватало.

— Я не причиню тебе зла, — проскрежетала я, в душе смеясь над собственными словами. Даже смерть сейчас была бы для него подарком! – Кто ты, как твое имя?

Безрезультатно! Он лишь открывал рот, как рыба выброшенная на берег. Стоило мне сделать еще один шаг, и его стала бить крупная дрожь, а стук зубов посоперничал бы с кастаньетами ширсийских танцовщиц. Дела! Не думаю, что о нем забыли! Так что вскоре сюда придут люди Крейцера.

Я оказалась права дважды. Первый раз, когда подумала, что сегодняшний дождь особенный и принесет мне удачу, а второй, когда решила, что сюда пожалуют люди Крейцера. Спустя каких-то пять минут, на крыше раздался топот подкованных сапог, и сквозь пелену дождя я увидела Кснутса, помощника Крейцера во всех темных делишках. Таких как это. С ним была парочка головорезов из замковой стражи. Словно по наитию, за миг до того я отступила в тень, скрывшись от их взглядов.

— Да вот же он, чертов недомерок, — заорал Кснутс. – Хватай его ребята! Да осторожней, не то хозяин с вас живьем шкуру снимет.

— Не ори,- вяло огрызнулся один из двоих, обходя мальчишку слева. — В следующий раз, сам полезешь на такую верхотуру. Да еще в дождь…

— Да что ты говоришь!

— А то! Думаешь я не знаю, кто мальчишку упустил?! Так что давай без криков, Кснутс.

Белоголовый верзила, которого все за глаза называли Плесенью, шипя, словно болотная змея потянулся к ножнам, в которых висел изрядных размеров кинжал. Третий участник этой сцены отступил от поедающих друг друга глазами мужчин, нервно сглатывая. Первым, к моему удивлению, отступил Кснутс. Неслыханно!

— Ладно, чего там, погорячился я, Кори, забудь!

— Ну, ну, — удивленно произнес воин, расслабленно убирая руку от оружия. Но стоило ему отвести взгляд от соперника, и кинжал Кснутса вошел в его грудь, с противным скрежетом разрывая кольчугу.

За шумом дождя не расслышать было, что шептал убийца поверженному. Третий участник этого фарса сбежал, громко топая. Выдернув свой нож, Кснутс повернул залитое дождем лицо к маленькому беглецу:

— Вот мы и остались одни, ловкий маленький паршивец, — прошипел мужчина, от которого исходило желание убить. Вытерев кинжал об одежду убитого Кори, он снова посмотрел на мальчишку:

— Готов спускаться обратно к хозяину, или предпочитаешь проделать весь путь по воздуху,- он шумно высморкался и вытер мокрое от дождя лицо, с которого не сходила жестокая улыбка. Мальчишка скулил и пытался отползти от своего мучителя. Его кровь, смешиваясь с кровью убитого, стекала в водосток, оживляя серые пасмурные краски вечера.

— Понятно, — гнусно ухмыльнулся Кснутс, протягивая к мальчишке руку – значит, полетим…

— Есть еще один вариант, — неожиданно для самой себя произнесла я. – Полетишь ты.

Чтобы ни говорили про этого выродка, а реакция у него была отменная! Не утих еще звук моих слов, а он уже стоял в боевой стойке, угрожая мне кинжалом. Когда он понял, кто с ним разговаривает, то побледнел, как полотно.

— Ты…ты … не может быть…

— Еще как может, Кснутс. Узнал?! Мирабэль Джангло.

— Ты умерла, — его голос сорвался на визг.

— Да что ты?! А по мне, так я живее всех живых, — я сделала два шага вперед, когда нервы у него не выдержали и он попытался сбежать. Я догнала его в два прыжка, перекусив шею клыками, которыми меня так щедро наградил его хозяин. Он умер почти сразу, не дав мне насладиться его агонией!

Подняв быстро остывающее под дождем тело, я сбросила его с крыши. Минутой позже в полет отправилось и тело Кори, которого я для вида несколько раз полоснула когтями. Завороженно наблюдая за падением тела, я услышала какой-то шорох. Мальчишка брел ко мне, с трудом неся свою ношу. Камень доходил ему уже до плеча.

— По…помо…ги, — скорее догадалась, чем услышала я.

— Не бойся, малыш,- пророкотала горгулья. Мы что-нибудь придумаем.

Я осторожно подняла плачущего мальчишку, ощущая, как смертный холод поднимался от его новой плоти все выше и выше, к сердцу. Дело дрянь, скоро на крыше на одну горгулью станет больше. Если мои предположения окажутся верны, то Крейцер поднимется сюда лично. На худой конец пришлет своих головорезов, снабдив их для уверенности каким-нибудь амулетом.

И вновь сегодня мне улыбнулись все двенадцать Богов. Через некоторое время я услышала звук его шагов. Смрадное дуновение его ауры. Мальчишка остался на видном месте, а я скрылась в полумраке. Скорчившись в нише одной из башенок, я перестала, кажется, даже дышать. После стольких лет, он наконец поднялся на крышу своего же замка. Такого случая может больше не представиться. Я не могу допустить ошибку.

— А-а, вот ты где, мой маленький дружочек! Как жаль, что ты убил Кснутса и Кори. Видимо, колдовство на тебя действует быстрее. Или может тебе кто-то помог?

И в этот момент я бросилась на него. Позицию я выбрала удачно. Будь это обычный человек, он в тот же миг распрощался бы с жизнью. Но не Крейцер! Уже в прыжке я поняла, что ошиблась. Он почуял меня, невзирая на дождь. Мгновенно развернувшись, он поймал меня за горло своими, будто железными, пальцами.

— А-а, все никак не угомонишься, Мирабэль. Все мечтаешь о моей смерти, — он гнусно улыбнулся, демонстрируя гнилые зубы? — Открою тебе маленький секрет, — ты думаешь слишком громко. Но как это ни прискорбно, мокнуть под дождем тут всю ночь я не собираюсь. Поэтому ты умрешь, а твое место займет мальчишка.

Пальцы колдуна сильнее сжали мое горло, окончательно перекрыв доступ воздуху. Я хрипела беспомощная, словно младенец. Проклятый колдун все — таки оказался мне не по зубам. А жаль!

В ушах гудело, во рту появился неприятный привкус. Словно сквозь толстый слой ваты я слышала голос Крейцера, пока наконец сознание благосклонно не покинуло меня и наступила ночь…

Пришла я в себя неожиданно, будто вынырнув из глубокого колодца, прямо под взгляд солнца. Кто — то бил меня по щекам. И избавиться от этого никак не удастся, придется открыть глаза. Я неблагозвучно промычала и попыталась приподняться на когтях. Веки казалось, весили не один десяток килограмм, потому как наотрез отказывались подниматься. Наконец, с величайшим трудом я приоткрыла глаза, и они сразу же начали нести какую — то чушь.

Я увидела свое тело таким, каким оно было сорок с лишним лет назад. Кожа ощущала холод камня, на котором я лежала. И легкое дуновение ветра. В блестевших лужах отражалось алеющее небо. Приближался восход. Слышалось веселое и беззаботное чириканье птиц. Скосив глаза на сидящего рядом мальчишку, который старательно отводил взгляд от моего обнаженного тела. Но, думаю, времени меня рассмотреть у него было предостаточно.

— Привет. Как твоя рука?

Он продемонстрировал мне свою левую, свободную от заклятия руку:

— В порядке, госпожа…

— А где Крейцер?! — эта мысль не давала мне покоя.

В ответ мальчишка мотнул головой вправо, куда- то мне за спину. С трудом повернув жутко болящую шею, я увидела колдуна. Мертвого колдуна. Под ним растекалась огромная тёмная лужа. Бр — р. Ничего не понимаю!

— Что произошло, малыш?

— Он тебя душил, и ты почти не дышала,- зачастил он. — а я вдруг понял, что могу ею шевелить. Ну, рукой, — уточнил зачем- то он, — тогда я ударил его. Он упал и умер.

— И все?

— Ага.

Не трудно поверить. Я вспомнила, какие когти росли еще на не полностью окаменевшей руке:

— Ну и отлично, — я, шатаясь, утвердилась на ногах, но меня еще шатало из стороны в сторону. – Как тебя зовут?

— Сигурд Сигнарссон, госпожа.

— Ну что, Сигурд Сигнарссон, раз мы живы, то нам стоит подыскать себе достойную одежду и еду. Особенно после таких дел.

Мы так и спустились в жилые помещения. Два обнаженных создания. К моему удивлению, замок оказался покинутым. Всюду царил хаос и беспорядок. Слуги и наемники решили сбежать, когда поняли, что их хозяин приказал долго жить. Тех, кому они досаждали до его смерти, наберется великое множество. А платить по счетам никому не хотелось.

Одевшись в лучшие из найденных одежд и перекусив в наспех брошенной кухне, мы вышли на балкон. Внизу на плитах лежало два тела. И кучи разного хлама.

— Начнем с уборки, Сигурд, бодро заметила я.

— Угу, — кивнул мальчишка, все раны которого исчезли самым загадочным образом. Взглянув ему в глаза, по-детски невинные и бесконечно мудрые. Глаза безумца. Глаза Бога.

Засмеявшись неожиданно хрипловатым мужским смехом, он шагнул со ступеней лестницы прямо в воздух и, зависнув на миг, растворился, словно утренняя дымка. Но его смех все еще стоял в моих ушах.

— Кто ты, — прошептала я

В ответ раздался детский смех:

— Тот, кого ты просила о помощи, Мирабэль Джангло.

© Денис Пылев, 2008 год

Марти Фридман любил черепа. Любовь к ним он испытывал с самого детства, после того, как во время каникул у тети Норы, жившей на ранчо в Канзасе, он нашел череп голубя. Находка заворожила его. Отбеленный песком и ветром небольшой артефакт был тут же подобран и спрятан в кармане шорт. А затем подобно героям шпионских фильмов, Марти пронес его в спальню и там спрятал в коробке из-под обуви. Он подолгу разглядывал свою находку, придумывал ей разные истории и даже разговаривал, дав черепу имя – Сквапи.

Лето пролетело в тот год быстрее обычного, и Марти уже с нетерпением ждал приезда родителей, чтобы вернуться в Чаттанугу. Там он хотел поделиться секретом со своим единственным другом Патриком Корби, непоседливым, рыжим ирландцем, жившим по соседству. Вместе они бы открыли еще больше секретов Сквапи.

- Ух, ты! – сказал Патрик. – А можно мне его погладить?!

Раздувшийся от важности Марти только кивнул, держа на ладони свое сокровище. Когда первая буря эмоций схлынула, мальчишки, сидя в домике среди ветвей платана росшего у Фридманов, стали придумывать, какие же все-таки секреты может хранить череп голубя. Со слов Патрика, которому весной исполнилось восемь, с черепами разговаривали колдуны в «Подземельях&Драконах».

- Но у него же нет языка?! – возмутился Марти, вертя в руках Сквапи.

- Значит и секретов у него нет никаких, – отрезал Патрик с самым авторитетным видом.

- Как это нет! – возмутился Марти. - А чего я его тогда нашел?!

Крыть такой убийственный аргумент было нечем, поэтому, подумав чуток, Патрик решил на всякий случай подраться и двинул другу в нос. Марти ответил тем же. Когда же на крики и писк сбежались старшие Фридманы и Корби, среди ветвей уже кипела настоящая битва. С трудом сняв драчунов с дерева и выдав по подзатыльнику в целях воспитания, отцы семейств с усмешками вспомнили пару случаев из своего детства и вернулись к своим делам. На первое сентября, оба исследователя мужественно демонстрировали синяки под глазами, по негласному уговору рассказывая о битве с силами Империи в далекой-далекой галактике. Это был их последний год в начальной школе.

Со временем Сквапи занял почетное место на полочке в комнате Марти и вскоре к нему добавились другие трофеи. Череп мышки-полевки, найденный там же на ранчо тети Норы. И собачий череп найденный им в походе устроенном учителем биологии. Родителям увлечение сына не пришлось по вкусу, но придраться особо было не к чему, Марти был круглым отличником и, поворчав для виду, они дали молчаливое согласие. Тем более что учитель по биологии не мог нахвалиться Марти, пророча ему карьеру ученого. Он же научил его обрабатывать черепа и покрывать их бесцветным лаком.

Прошло несколько лет, Марти окончил школу и по рекомендации своего преподавателя поступил на факультет естествознания в Лексингтонский Университет. Переезд в студенческое общежитие стал новой главой в жизни юноши. И конечно же коллекция возглавляемая Сквапи отправилась вместе с ним. К этому времени она сильно разрослась и насчитывала почти два десятка экспонатов. Сосед по комнате сперва потешался над странным новичком, но Марти быстро дал понять, что его лучше оставить в покое.

В конце первого курса в комнату Марти впервые вошла девушка. К тому времени слухи о его коллекции ходили по кампусу, приобретая то гротескные, то совсем уж уродливые формы. Поэтому Вики, так звали незнакомку, пришла сама во всем убедиться. Несмотря на теплую погоду, одета она была в черный свитер и черные же джинсы. Густые, рыжие волосы непослушной копной лежали на ее плечах. Озорные, карие глаза насмешливо поблескивали из-под непослушной чёлки.

- Ты не похож на маньяка. - Первое что произнесла она, окончив осмотр коллекции. - надеюсь ты не даешь им имена?!

- Нет. - Смутился Марти, – кроме этого,- он указал на Сквапи. - Это моя первая находка.

- Это радует,- фыркнула Вики. - Как ты его зовешь?

- Сквапи.

- Сквапи?!

- Мне было семь лет, что ты хочешь! Я думал, он хранит какую-то тайну,- неожиданно для самого себя он принялся рассказывать ей про себя, про ранчо тети Норы и про всю свою жизнь до поступления в Лексингтон. Вики слушала не перебивая. Потом он пошел ее провожать и как-то незаметно друг для друга они стали встречаться. К третьему курсу они съехали из своих общежитий, сняли небольшой домик неподалеку от кампуса и стали жить вместе. Коллекция возглавляемая Сквапи отправилась следом за Марти. Но выставлять на всеобщее обозрение зловещую шеренгу голов Вики отказалась наотрез. И после недолгого спора, слез и прыгающих губ коллекция разместилась на чердаке, где Марти сколотил для нее специальный стеллаж.

Однажды ночью Марти проснулся от неясного чувства тревоги и долгое время лежал пытаясь унять бешено скачущее сердце. «Наверное, кошмар приснился,- успокаивал он себя». Прикроватные часы показывали час двадцать ночи. На следующую ночь все повторилось, но в этот раз проснулась и Вики. Испуганно переговариваясь, они просидели так до утра, и пошли на занятия не выспавшиеся и уставшие. Вечером они легли пораньше, но в час двадцать ночи оба как по команде проснулись:

- Это не нормально, Марти,- жалобно прошептала Вики. - Люди не просыпаются в одно и то же время несколько ночей подряд по неизвестной причине. Здесь что-то не то, точно тебе говорю.

- Не бойся, малышка, я думаю все можно объяснить логически,- попытался успокоить он подругу, но девушка была очень сильно напугана.

- Если я и сегодня не посплю, то завтра буду спать на лекциях. А ты знаешь профессора Квидла, за сон на его лекции можно смело распрощаться с возможностью сдать экзамен по математике.

- Может поговорить с преподавателем по археологии,- наморщил лоб Марти. - Он читал нам интересный курс по всякой древней ерунде и загадках истории.

- Прямо «Секретные материалы», Марти. Он примет тебя за сумасшедшего.

- Лучше будет если я, вообще ничего не сделаю?

- Я этого не говорила.

- Тогда давай попробуем заснуть. Утро вечера мудренее.

На следующий день Марти все-таки поборов смущение выбрал момент и обратился к профессору Гордееффу со своим вопросом. Уже готовясь к резкой отповеди, Марти даже зажмурился, но профессор удивил его, отнесшись к его проблеме совершенно серьезно. Говорил он с легким русским акцентом:

- Мистер Фридман, у вас дома есть что-либо, что могло бы чисто гипотетически влиять на ваш сон?

- Думаю, нет, но я ведь могу и ошибаться.

- Совершенно правильно думаете мистер Фридман. Последняя ваша контрольная прямо вопит об этом!

Марти покраснел. В ночь перед контрольной они с Вики праздновали годовщину своих отношений, и спать легли с первыми петухами. Поэтому на занятиях он не мог вспомнить и своего имени, а не то, что классификацию травоядных пермского периода.

Еще немного пожурив одного из своих лучших студентов, профессор неожиданно предложил зайти к Марти домой, чтобы осмотреться на месте самому. Договорившись о времени и продиктовав адрес, он помчался домой наводить порядок. Попутно предупредив об этом и Вики. Они немного поспорили и, в конце концов вместе сбежали с занятий. Так что к трем часам их небольшая квартирка сияла, а молодые люди при полном параде ждали гостя.

Профессор опаздывал.

- Он не придет, говорю я тебе,- в десятый раз заявила Вики, когда в дверь позвонили.

- Я открою,- Марти ринулся к дверям, едва не сбив по пути маленький журнальный столик, особую гордость Вики, который она купила на распродаже у какой-то древней старухи. На пороге стоял профессор Гордеефф. В руках он держал коробку печенья:

- Прошу прощения за опоздание, молодые люди, Но я решил, что если напросился в гости, то нужно принести с собой и угощение.

- Заходите профессор, заходите…

- Надеюсь, чтобы навести порядок, вы молодые люди не сбежали с лекций?!

Оба густо покраснели и покаянно кивнули головами:

- Ну что же,- профессор передал печенье Вики,- тогда дама пускай займется чаем, а мы с тобой займемся делом. Показывай, что здесь у вас и как.

Пока Вики хлопотала на кухне профессор с Марти прошлись по дому. Гордеефф выглядел удивленным:

- Странно, я не замечаю ничего такого, что могло бы быть истолковано как провоцирующее нарушение сна. По крайней мере, не в этом месте. Говоришь, у вас есть чердак?

- Да,- Марти повел профессора наверх. Но едва Гордеефф заметил коллекцию юноши, как у него вырвался вздох облегчения:

- А вот это многое объясняет, молодой человек! Я думаю, если бы вы посещали мой курс лекций по древним религиям, то ни в коем случае не тащили бы в дом всю эту гадость.

- Но профессор, я собираю черепа с самого детства, и никогда раньше ничего подобного не происходило. Может дело все-таки не в этом?!

- Может и не в этом. Какой из них вы приобрели последним?

- Вот этот,- Марти указал на человеческий череп, который стал венцом его коллекции чуть больше недели назад. Он купил его у знакомого лаборанта, работавшего в городском морге. Тут уж пришлось рассказывать всю историю, начиная со Сквапи. Они сидели прямо на чердаке друг напротив друга и история жизни лилась из Марти непрерывным потоком. Он, буквально захлебываясь, спешил выложить ее профессору, словно боялся опоздать. Гордеефф не перебивал, внимательно слушая студента, лишь изредка вставляя короткие вопросы по существу. Наконец, когда снизу раздался обеспокоенный голос Вики, Марти словно очнулся от наваждения и испуганно уставился на профессора:

- Простите, не знаю, что вдруг на меня нашло.

- Все хорошо,- Гордеефф улыбнулся теплой отеческой улыбкой. - Я узнал отличную историю и думаю, полностью оправдал свой подарок.

- ??

-Печенье. Но череп я у тебя все-таки заберу. Не место вещам, притягивающим души мертвых в доме живых, молодой человек. Запомните это. А теперь пойдемте, выпьем чаю, который приготовила ваша прелестная подруга.

За чаем и беседой они засиделись допоздна, и когда профессор засобирался домой, дружно вызвались его проводить. Вернувшись, Марти ничего не сказал о подробностях их беседы с Гордееффым. Но, когда перед сном поднялся на чердак, черепа на месте не оказалось. Он хорошо помнил, что последним спускался с чердака, и профессор, уходя не держал в руках никаких пакетов.

- Странно. - Сказал сам себе Марти и спустился вниз, ничего не сказав подруге. В эту и все следующие ночи они спали как убитые. А вскоре и вовсе забыли об этой истории. Только в коллекции Марти больше никогда не появлялись человеческие черепа.

© Денис Пылев, 2009 год

Дракон летал! Казалось бы, ну что здесь такого?! Ну, летает себе ящерица, и пусть. Лишь бы скот не таскала, да не поджигала всё подряд. Но так бы не сказали жители Нижних Подсолнухов. Их дракон летал не вопреки законам аэродинамики и Господа Бога, а ex magno amoris . И здесь, как и раньше, мнения деревенских разделились. Одни говорили, что это от кровянки. Вернее от неумеренности в употреблении оной. Другие, что весна ударила ящера по голове сильней, чем всех тварей божьих. Третьи подозревали Аннику. И не беспочвенно! Цветы и сладости - сильнодействующее средство для каждой женщины.

«Дело идёт к свадьбе», - ворчали местные, обсуждая глупые улыбки Анники и лёгкую паволоку её очей. А так же неуёмную энергию дракона, не знавшего, что же на радости поджечь. Самым счастливым в деревне казался пастор. Вот уж кто собирался привести агнца и дракона к алтарю любой ценой. А чтобы дракон по неопытности не натворил дел, взялся его просвещать. Дракон смутился, деревенские жители осклабились. Но отступать было некуда.

- Перво-наперво, - вещал пастор, - юноша, познавший любовь, должен подложить колечко в бокал своей избраннице. Дабы она прониклась серьёзностью его намерений. Далее…

- Помедленнее, падре, я записываю, - от усердия дракон, как школяр, высунул кончик языка, водя гусиным пером по клочку бумаги. – А колечко каким должно быть?

- Да какая разница! – вспылил пастор, не любивший, когда его сбивали с мысли. – Вот же шельма летучая, забыл, что сказать хотел. Ну да ладно, сын мой, торопиться не будем. Действуй, - перекрестив дракона, вместилище мудрости удалился.

А дракона заклинило! Какое кольцо подложить в бокал Аннике?! Простое - обидится. Слишком вычурное – не поймет. На ум всплыла песня, что он слышал, пролетая над городом: « Мы девчонки из простых, без серёжек золотых…!» И здесь ведь та же история. Плюнув огнём, он полетел в свою пещеру, проводить ревизию. Там тоже не задалось. Колец было много. Очень много. Годы собирательства, разбоя и вымогательства прошли недаром. А сказочка о проклятии Нибелунгов, вообще действовала безотказно. В конце концов, дракон сделал выбор в пользу золотого перстня с рубинами и крупным сапфиром. Кольцо приятно ложилось в кулак. «То, что надо, - ухмыльнулся он и стрелой полетел обратно».

Вечер клонился к закату. Ужин был съеден, а на столе стоял кувшин рейнского вина и два бокала. Кот пить вежливо отказался. Галантно налив даме вина, дракон незаметно утопил в нём кольцо. Улыбнулись. Чокнулись. Пригубили. Дракон ухмыльнулся, хозяйка выпучила глаза. Затем стала хватать ртом воздух и едва не рухнула на пол. Она хваталась то за горло, то за грудь, показывая, что очень довольна. И померла бы, если не кот. Мяукающее чудище всем своим немалым весом спикировал на хозяйкину спину и, о чудо! Причина внезапного удушья вылетела, стукнув дракона в глаз.

- Что это было? - хрипло вопросила Анника, едва придя в себя от пережитого. Дракон, чувствуя приближение грозы, виновато показал кольцо.

- Я…тут... это значит.

- Понятно, - процедила сквозь зубы хозяйка. Но кольцо взяла, взвесила на руке. Уважительно крякнула и посмотрела на дракона. – Кто?!

- Пастор. – Сдал подельника дракон, ибо даже у инквизиторов глаза были добрее. Анника закатала рукава, - Ну, птичка божия, держись! Мало не покажется!

Как только на свет появилась скалка, дракон забеспокоился.

- А может…

- Не может!

- Но…

- Всё равно!

- А кольцо…

- Симпатичненькое! - Другими словами, расправу над пастором отложили до утра.

С первыми лучами солнца, у дома пастора собралась целая толпа. Анника вещала, пастор блеял, толпа рычала от смеха. Когда на пороге объявилась будущая невеста, улица опустела. Крутой нрав Анники знали все. Но главное деревенские услышали - скоро грянет свадьба! Факт был подтвержден на заутренней службе самим пастором. И началось!

Первым делом назначили Polterabend . Горшечник едва не стёр себе руки, но жители были довольны. В назначенный день у дома Анники собралась вся деревня, накрыли столы, музыканты сдули пыль с инструментов и ударили по струнам. Молодёжь бросилась танцевать, старшие приготовили домашние заготовки. И когда над Подсолнухами понеслось: «Du

du hast

du hast mich…»

Вся глиняная посуда ударила оземь. Дракон, не ожидавший такого поворота, едва не обернулся ящером, но вовремя сдержался. Анника пищала от счастья.

- А теперь, по традиции, - возвестил староста, - вы должны все осколки собрать!

- Все?! – уточнил дракон, нервно оглядываясь на Аннику. Та покачала головой. – Сколько сможем.

Пока будущие молодожёны ковырялись в осколках, местные произнесли несколько тостов, и вновь грянула музыка. На этот раз, даже в лесу с криками сорвались с веток птицы. В наступивших сумерках староста поднёс дракону какой-то куст. Дракон, наевшийся местными обычаями, боязливо покосился:

- Это еще что за фитюлька такая?! Есть не буду, предупреждаю по-хорошему.

- Да что вы, господин дракон, - деланно обиделся староста, - когда ж мы вам зла то желали. Этот цветок у дома посадить надобно, традиция такая.

- Ну, раз традиция, - промямлил дракон, протягивая руку.

Получив в ладонь с полсотни иголок, он взвыл нечеловеческим голосом так, что даже перекрыл оркестр. Пока местные разобрались, что к чему, дракон дважды обежал вокруг дома, тряся рукой. На третьем круге его перехватила Анника, сообразившая, что за куст подсунул староста. Пока вытащили все иголки, наступила ночь.

- Ну фто, фафать будете, ифи как, - осведомился младший Гогеншофт, которому на радостях выбили передний зуб.

- Будем, будем! Чёрт бы побрал вашего старосту, - прорычал дракон.

Одним взмахом он вырвал шмат земли и с радостью опустил в него куст, держа перед глазами физиономию старого Пантуса.

Под свет факелов, население Нижних Подсолнухов разбрелось по домам в предвкушении главного действа. Музыканты обещали обновить репертуар, кузнец пригласить заезжих мордоворотов. Пастор начистить орган. С дракона взяли слово устроить пирошоу. И на этой мажорной ноте на деревню опустилась ночь.

© Денис Пылев

Весна! Сколько всего вмещает одно только слово. Дракон удивлялся этому факту, местные не очень. Жизнь после зимы приходила в норму. Скоро начнётся сев, да и других дел у жителей Нижних Подсолнухов было не в проворот. Дракон о многих вещах даже не догадывался. Вообще, жизнь за городом, да не в пещере, а среди людей, его затянула.

В груди появилось некое томление. Даже домашний бегемот, которого по ошибке все считали котом, мурчал, требуя ласки. А по ночам, слышалось его басовитое мяуканье вкупе с остальными котами в деревне. Глаза Анники казались бездонными и странно блестели. Дракон хотел уже поинтересоваться подобной переменой, но постеснялся. Пару таких взглядов он поймал у колодца, куда ходил за водой от скуки. Взгляды понравились, хозяйки не очень. О чём он, по простоте душевной, и рассказал Аннике. Та, по краткому описанию глазастых, быстро вычислила адреса. Молнии из её глаз сожгли половичок. Схватив скалку, она выскочила из дому со словами: «Я вам сейчас глаза-то повыцарапываю!» Далее следовала непередаваемая игра слов, в которой дракон еще путался. Ясно было только одно – не за горами крупный скандал!

И точно! Скоро по деревне пронеслась буря. Опытные прятались, неопытные старались поглазеть. Одним было весело, другим не до смеху. Дракон невольно опять оказался в гуще событий. Но по незнанию снова пропустил всё веселье. Анника вернулась взлохмаченная, поцарапанная, но с трофеями. Далее следовала фраза, которой дракон опять не понял:

- Будут знать #######, как на чужое зариться!!!!!!!!!!!!!! – После чего, строевым шагом прошла мимо дракона в свою комнату.

Дракон переглянулся с котом. Кот флегматично дернул хвостом, зевнул, будто говоря: «Женщины!». После чего снова удрал к соседским кошкам. Дракон задумался. Не помогло. Решил выйти подышать свежим воздухом. Стоя на крылечке, он зажмурился от яркого, весеннего солнца, как вдруг:

- Фьють, тум!

Дракон открыл глаза. Прямо возле его носа, из стены дома торчала стрела. Всё весеннее настроение испарилось в одну секунду. Перед его взором предстала парочка, о которой слышали все сказочные и не очень существа. Гензель и Гретель. Брат с сестрой. Сумасшедшие охотники за головами. Затянутые в чёрную кожу, обвешанные с ног до головы орудиями нелёгкого промысла, они доводили всех подобных ему либо до ночных кошмаров, либо до костра. Гензель славился тем, что получив деньги, не бросал начатое. А Гретель в их весёлой компашке отвечала за поджоги.

Первое, что пришло на ум было: «Ма…!», но его сменила решимость и анниковы выражения. Он ввалился в дом и начал баррикадировать дверь. На справедливый вопрос хозяйки: «Какого дьявола тут происходит?!», он ответил лаконично:

- За мной пришли…

Кто пришел, стало ясно с одного взгляда. Анника задумалась и начала готовится к осаде. В глазах хозяйки зажглись нехорошие огоньки. Вся весенняя суета была на время позабыта. На столе разложили оружие – скалку, спицы, топор, полено:

- Отобьёмся, - бодро заметила она.

- А может забудем всё и сбежим?! – подал голос дракон.

- НИ-ЗА-ЧТО! – по слогам отчеканила боевая хозяйка, подбрасывая и ловя полено. – Не от таких отбивались!

От каких же они тут отбивались, дракон спросить постеснялся. Но уверенности поприбавилось. Тем временем с улицы раздались призывы выходить с поднятыми руками. Анника ответила непонятными словами. Затем затянула песню:

- Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает….

Дракон восхитился. Гензель и Гретель походу тоже, так как костёр разводить они стали быстрее. Тем временем за дармовым зрелищем стали стекаться местные. На тот же вопрос, что тут происходит, жителям, во главе со старостой, было показано письмо за подписью принцессы Скорбург – Пассуанской Эрмелинды.

- Вот ведь деятельная натура! – ухмыльнулся староста. – Никак не забудет Нижние Подсолнухи.

Деревенские порадовались этому факту, так как курс молодого бойца, что по принуждению пыталась пройти принцесса, был ею провален. Тем временем в драконе, как бы проснулся дракон. «Доколе?! – возопил он и бросился на улицу, на ходу обращаясь в крылатого ящера. Каким его тут знали и уже почти любили. Однако Гензель и Гретель были тёртыми калачами. И одним, пускай и огнедышащим драконом, их было не напугать. Они моментом отложили холодное, колюще-режущее оружие и принялись снаряжать арбалеты.

Дракон заложил вираж и плюнул пламенем.

- Промах! – В голос комментировали мальчишки, сидящие на заборе. – Чуток правее!

Приняв к сведению поправку, дракон снова саданул огнем. Но, охотники за головами уяснили, что играют в меньшинстве и сменили тактику. Теперь они всё время перебегали, стреляя из арбалетов. Дракон сердился, но поделать ничего не мог. Стреляй он по площадям, рано или поздно накрыл бы негодяев. Но, от Подсолнухов бы тогда остались одни головешки. Расстраивать местных не хотелось.

Спланировав, он приземлился перед домом Анники, прямо в разведённый костёр. Местные начали скандировать обидные речёвки. Гензель и Гретель огрызались в ответ. Дело не ладилось. Чувствуя приближение фиаско, неутомимые охотники за головами пошли ва-банк. На свет появились сети, которые при помощи стрел накинули на дракона. Не ожидавшие такого поворота, местные сбились с такта. Дракон увяз. Гретель плотоядно улыбаясь подбросила дров в костёр. Гензель извлёк изрядный нож. Все зрители невольно задержали дыхание, НО….

Положение спас пастор. Маршируя во главе колонны верующих, он басовито выводил: «Избави нас, Господи от неистовства норманнов…». Родственники опешили, чем и воспользовалась Анника. С боевым кличем, она опустила скалку на голову Гретель. Гензелем занялся кот, пустив в ход рыболовные крючки, которыми люди называли его когти. Пока Гензель отбивался от кота, скалка пошла в дело второй раз. Трибуны ликовали!!! Вся семейка была повержена. Поле битвы осталось за местными.

Чуть позже, на сельском сходе подняли вопрос, что делать с лежащими смирно охотниками за головами. Едва до драки не дошло. Всех успокоил дракон, заявив, что решение найдено. Обернувшись летающим ящером, он подхватил пленников и унёс в неизвестном направлении. Вернулся он тем же вечером, с пустой лапой, так как во второй была сжата корзинка с цветами и сладостями. Анника зарделась. Дракон тоже. Миновав молчаливых односельчан, они скрылись в доме, из которого допоздна доносилось:

«When you love a woman

You tell her that she's really wanted

When you love a woman

You tell her that she's the one» . (1)

(1) Песня к фильму «Дон Жуан де Марко» в исполнении Брайана Адамса.

Художник Рэндал Спанглер

© Денис Пылев --- Дневники.Онлайн

«Драконы не любят зиму.» Эти слова произносил дракон, когда открывал дверь на требовательный стук. Окончание фразы потонуло в смачном плюхе, ругани на драконьем, постепенно переходящей к обещаниям членовредительства в особо крупных размерах. Влетевший снежок был поистине эпических размеров, и видно, что делался с душой. Забыв о хозяйке, тепле и уюте, дракон рванул на улицу мстить. Однако, мелкий паршивец, что так прицельно приложил ему снежком, уже растворился в толпе одинаково одетых детей. К тому же каждый из них держал в руке заряженный снежок.

- По врагу человечества, пли, - тоненько взвизгнул еще не окрепший голосок, и на растерянно хлопавшего ресницами дракона сошла снежная лавина. Выбрался из которой он далеко не сразу. Зато далеко были сорванцы, заманившие его в столь примитивную западню. Стуча зубами, ресницами и даже, кажется, пальцами на ногах, несчастный добрался до дома. Явление было достойно картины живописцев Северного Возрождения. Дракон знавал парочку. Анника не знала, но зато знала несколько десятков ругательств, в исполнении которых достигла, по её собственным словам, новых вершин. Пророчествовать она не хотела, но у неё получилось. Сперва дракон расчихался, спалив пару рушников и скатерть. А к вечеру его зазнобило, потекли сопли, поднялся жар.

- Ящер, ящером, - отметил зашедший пастор, - а сопли-то человечьи.

Осенив крестным знамением исходящего жаром и жидкостью бедолагу, он отбыл с чувством выполненного долга. Анника проводив пастора, всхлипнула, утёрла украдкой слезу. Ночь не задалась. Кот, от каждого чиха подскакивавший до потолка, притомился и уснул. Анника, с трудом дождавшись утра, отправилась по соседям, найти красного вина, чтобы приготовить глинтвейн. Вино было. Не было чудо-травы – галангала. За ним придется бежать в соседнюю деревню, где у травницы Агаты был годовой запас всяких трав. Всплакнув, Анника оделась и пошла, оставив дракона на попечении кота. Кот обещал присмотреть. Несчастный дракон к тому времени совсем изнемог. Кошачий бегемот участливо мурчал и трогал лапой горячий лоб сотоварища.

Тем временем по деревне пронёсся слух, что зверюга при смерти. Деревенские опечалились и решили лечить его самостоятельно. Когда та Анника приготовит глинтвейн. В ход пошли бабушкины рецепты. Первой прибежала соседка Одилия, неся огромный бутыль мутной жидкости с чёрной взвесью.

- Шнапс с перцем, - гордо провозгласила она, старательно отмеряя шнапс в чашку. Дракон недоверчиво принюхался, но «мокрый» нос не дал ему насладиться ароматом целительного напитка.

- Залпом пить нужно, - добавила сердобольная соседка. Дракон скривился, но выпил. Дальнейшие метаморфозы происшедшие с ним, деревенские передавали из уст в уста еще долгое время. Лицо страдальца побагровело, глаза налились огнём, который и вырвался на волю с диким кличем:

- Уа-а-а-а!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Струя пламени вылетела на добрый метр, спалив высокую шапку гостьи и оставив на её лице слой копоти. Несчастная, не ожидавшая подобной реакции, упала с табурета и на карачках проследовала к выходу. Ползком преодолев последние метры, Одилия перевалилась через порог и, под хохот детворы, покинула зону боевых действий.

Следующего делегата встретила презрительная мина кота и несчастная физиономия дракона, глядевшего на мир глазами испуганного ребенка. Им оказался кузнец Йохан, принесший маленькую склянку с пробкой.

- Настой травяной, - прогудел он. – Матушка моя делала. Так мы враз от всех хворей излечивались.

Дракон боязливо натянул одеяло на голову:

- Не буду, - прогундосил он из укрытия.

- А ну как лапы свои чешуйчатые двинешь, - расстроился кузнец, одной рукой стягивая одеяло, а другой придвигая опасную жидкость к драконьему рту. – Кто мне меха в кузне раздувать будет?

- А…

- Всё будет хорошо, - умильным тоном заявил кузнец, вливая в рот тягучую, как смола настойку.

Вы когда-нибудь кусали лимон? А он вас? Представьте, что в вас вцепилась стая лимонов. То же самое испытал дракон. Рот дракона свело наподобие куриного жемка, из глаз брызнули не какие-нибудь, а самые настоящие крокодильи слёзы. Дракон истошно завопил и стал вырываться. Однако, кузнец держал крепко. И выпить бы бедолаге весь пузырёк до дна, но тут вмешался кот. Видя, что друга-товарища сейчас отправят в другие, куда более милосердные края, мохнатый левиафан, набрав скорость протаранил кузнецкие ноги. Сила удара сотрясла дом. Йохан выронил злосчастный пузырек, который тут же был загнан котом под кровать. На все увещевания кот отвечал предупредительным мявом, обозначающем в переводе: «Не доводите до греха!»

Пока кузнец воевал с котом, дракон выпил ведро воды и в изнеможении опустился на кровать. Обильно потея, он отстранённо наблюдал за кошачьей обороной. Побеждённый и расстроенный, кузнец ушёл. А в приоткрытую дверь ввалилась следующая делегация во главе со старостой.

- Мы тут эта, посовещались и решили, что помочь тебе должно, эта… того… кровопускание.

- К-какое, к-кровопускание, - от волнения дракон стал заикаться.

- Как какое?! – искренне удивился староста. – Лезвием тебе по руке черканём, да кровушку дурную и выпустим. А как только влага сея злокозненная из тебя выйдет, то и за выздоровлением дело не станет.

Дракон высморкался в огромный платок, вырезанный Анникой из цельной простыни и встал во весь рост.

- Резать себя не дам.

- Так то ж для дела, - расстроился Пантус. – Мы уже и косу приготовили.

- Ч-что вы там приготовили? - опешил дракон, к которому вернулось заикание.

- Косу, - простодушно ответил староста, не замечая зарождавшегося драконьего гнева. Зато его заметил кот, и первым полез под лавку. Преображение было внезапным и зрелищным:

- Я вам человечьим языком сказал – резать себя не дам! А-а-а! – драконий вопль услышала Анника спешащая назад с пучком заветной травы. Поняв, что дела приняли крутой оборот, несчастная вдова припустила со всех ног. Но всё равно успела застать, как двери её дома распахнулись, и из них вылетела толпа местного люда. Некоторые, прямо с низкого старта задали стрекача, другие ползком преодолели последние метры, а остальные, вроде старосты остались торчать головой в сугробе.

- Мы ж как лучше хотели, - расстроенно всхлипывали они, пробегая мимо вдовы.

Так что в дом Анника входила с противоречивыми чувствами. На полу были лужи воды, на одной стене виднелся след гари, вещи разбросаны, кровать сдвинута. Дракон нашелся за занавеской в её комнате.

- Они ушли? - прошмыгал он. – Анника они меня лечили. Всяким!

- Ну-ну, - успокоила его хозяйка, - Разве кто из них знает, как простуда лечится-то?! А я вот сейчас мигом тебе глинтвейна сварю. Мёда липового с молочком горячим приготовлю. И будешь завтра как новенький!

- А кровь пускать не надо?! – Дракон едва не всхлипывал.

- Не надо.

- Тогда ладно, лечи. – Успокоенный тихим голосом, дракон лёг обратно в кровать. Кот подвинулся, освобождая другу место на подушке, где лежал свернувшись клубочком. – А косу я им потом отдам, весной.

© Денис Пылев --- Дневники.Онлайн

Заброшенный дом. Заколочены двери,

И ставни на окнах – закрытые веки.

Куда отпустил этот дом человека?

Того, кто любил тут, смеялся и верил?

В бревенчатых стенах таится так много…

Немые свидетели, как в одночасье

Узнал человек горечь, боль и несчастье,

И как он, шатаясь, дошёл до порога.

Дом молча стерпел гвозди, вбитые в тело.

Дом всё понимал, и он не был обижен,

А только своей покосившейся крышей

От вьюги укрыть человека хотел он.

Ключ, скрипнув в замке заржавевшем натужно,

Был выброшен, словно без права возврата

Ушёл человек, живший в доме когда-то.

И дом покосился – пустой и ненужный.

Забор поломался под тяжестью снега,

Ступени прогнили за долгие годы.

Терпя перемены капризной погоды

И лет быстрый бег, дом всё ждал человека.

Скрипел, оседал, становился всё ниже,

Но, верность храня, не теряя надежды,

Он мебель хранил, и ковры, и одежды,

И целые полки потрёпанных книжек.

Он тихо вздыхал в ожиданьи полвека,

ВорОн разгонял с повалившейся крыши.

Он верил – однажды он чётко услышит

Шаги так любимого им человека.

И это случилось… Однажды, под вечер,

Вернулся его постаревший хозяин

И, встав на колени, шепнул со слезами:

«Мой дом, моя крепость… Я ждал этой встречи!»

И дом встрепенулся, впустил человека,

Он хлопал дверями, как будто смеялся!

Он ждал. Очень ждал. Долго ждал. Он дождался!

Им стало спокойно. Обоим спокойно.

И оба уснули той ночью навеки…

2010

© Copyright: Анна Санина-Царькова, 2016