Oskvernytel

– Ааа! Как больно! – продолжает орать качок. – Саня! Ты где? Сними меня отсюда быстрее! Я ногу не чувствую, ааааа!..

Но я не был бы несокрушимым Саньком, если б, как идиот, ринулся в явную ловушку. Антоха болтается, словно гребаный гимнаст под куполом цирка, раскачиваясь от ветра и нелепых конвульсий. Пиджак съехал ему на голову, добавляя дерганья и руками.

– Саняяяя… – сквозь вой пурги подвывает бычара. – Санееек!..

А я сижу, не двигаясь, в яме под елкой. Мои глаза, как два лазерных сканера, исследуют лесную чащу. Минута, другая... пора бы уже выйти да помочь несчастному дебилу, но паранойя словно держит за шкварник своей железной рукой. И только хочу подняться, как она яростно осаживает обратно.

Чуйка не подвела. За елками среди ветвей я засек движение, в пурге и сумерках едва заметное. Но мой взгляд и внимание, отточенные в бесчисленных вылазках, дали результат. Кто-то приближается. Бесшумно. Даже не видно сколько их. Руки покрепче сжали древко недавно выструганного копья.

Качок тем временем вопить перестал. К моему удивлению, он даже сумел, сгруппировавшись, ухватиться за веревку и начал подтягиваться. Но освободиться не успел. На полянке стали появляться люди. В бесформенных маскировачных балахонах. Какие-то тряпочки серого, зеленого и белых цветов, позволяющие им идеально сливаться с местностью.

В руках одного появилось мачете. Хрясь! Он ударил куда-то в заросли.

– Бляяяяя! – С протяжным воплем Тоха приземлился в снег.

Кажись, живой. Качок начал отряхиваться, недоуменно озираясь. Он только сейчас заметил загадочных воинов.

– Ха-ха! Спасибо, пацаны! Реально выручили, нахуй! – воскликнул бык.

Но вместо приветствия незваные гости принялись его буцкать. Жестко. Ветер донес глухие звуки ударов, вперемешку с матами и болевыми вскриками. Блин! Вот это принималово. Меня стало разрывать от желания помочь и не менее острого позыва чесать куда подальше.

У них ведь и стволы имеются. Правда, не видно какие. Но в то же время у некоторых я заметил копья и луки. Неужели веганы? Наверно, мы сами того не зная, вторглись во владения сектантов Белого Брахмы. Так значит надо сдаваться? Расскажу, что я давний кореш их босса, и они отведут нас в свои райские сады. Думаю, Димон обрадуется старому другу. Встретит как положено – шишки, бухло и сисястые красотки. Несмотря на стужу, мне стало тепло от одной этой мысли.

Хотел уже выходить, но… Послышалось фырканье. На поляну верхом на оленях важно въехали несколько всадников. Рогатые – красавцы. Обвешаны тактическими подсумками, чехлами с оружием и маскировочными накидками. Предводитель ездоков поднял руку и что-то скомандовал. Сектанты закончили отрабатывать удары, расступились.

Качка схватили, один из сектантов поднес нож к бычьей шее. Что-то спросил. Бычара промычал в ответ. Все, как по команде, повернулись в мою сторону. Конечно, меня они видеть не могут, но они по-любому заметили воткнутое в снег копье, чемоданчик рядом и цепочку следов, полузаметенных, но все еще явно читаемых.

Натянулись луки, защелкали затворы. Четверка боевых вегетарианцев устремилась по следу. Когда они достигли чемоданчика, я медленно, стараясь не делать резких движений, встал в полный рост. Свое копье откинул в сторону, аккуратно поднял руки. Надеюсь, их поселение не очень далеко и к вечеру будем пировать с Димоном!

– Все нормально парни, я свой. Мы с знакомы с Брах… – радостно сказал я. Удар прикладом в лицо резко поубавил во мне оптимизма. Гребаные веганы!

Заломав руки, чертовы ублюдки обшмонали меня. Забрали револьвер, вытряхнули рюкзак. И потащили к своим. Мое и Тохино копья они выбросили. Но чемодан один из веганов проворно подобрал. Хреново, теперь я совсем безоружен. Однако унывать еще рано. Ведь главное оружие выживальщика что? Правильно – прокачанный, изворотливый, как сколопендра, мозг.

Еще удар промеж лопаток – и вот я стою на коленях рядом с качком.

– Ты зачем сдал меня, олух? – прошипел я.

– А че такого-то… – ответил качок. – Они спросили, я ответил.

– Короче, пасть больше не раскрывай, если жить хочешь. Я с ними договорюсь.

Один из всадников спрыгнул с оленя и подошел к нам. Лица не видно под капюшоном, но зеленые вставки в снаряжении не оставили сомнений, что перед нами один из офицеров веганского войска.

– Только эти двое? Больше никого? – спросил командир.

За моей спиной раздался голос:

– Да, судя по следам, никого больше нет.

– Это лазутчики из города! – сказал еще кто-то. – В расход их.

Мысли в моей голове заработали, как коленвал Ф-1 на максимальных оборотах. Картинка ситуации понемногу стала складываться.

– Уважаемые веганы, – начал я, откашлявшись, – наконец-то мы нашли вас…

Болезненный удар оборвал мою речь:

– Заткнись, мясоед! – Ну точно веганы. Узнаю их повадки.

Командир в капюшоне произнес:

– Тихо. Не похожи они на лазутчиков. Пусть продолжает. Кто такие? Куда идете?

Я начал вдохновенно заливать, впрочем, не сильно отклоняясь от правды:

– Мы идем с важным донесением к вашему руководителю. К Белому Брахме. Извините, что в таком виде, по дороге на нас напал медведь-шатун.

Сектанты удивленно запереглядывались.

– Мы сбежали из пендосского плена, нас хотели казнить на Арене Жести… – Краем глаза увидел, что качок посмотрел на меня удивленно. Только бы этот бивень не ляпнул чего лишнего!

– Что за важное донесение? – оборвал командир сектантов.

– Уайт с Юриком готовят наступление на ваш поселок, хотят захватить оранжереи с фруктами, сжечь подсолнухи! – ответил я.

Тут они забеспокоились, зашептались, прервались самоуверенные смешки.

– Этот трупоед врет! – снова раздался за спиной голос. – Амеры не суются дальше двадцати километров от Кандалакши!

– Еще раз откроешь рот, Клементий, отправишься на свинофермы! Соблюдай субординацию! – пригрозил капюшон. – Продолжай, голодранец.

Я вздохнул и продолжил:

– Нам с другом не нравятся порядки в городе. Мы не хотим работать на проклятых оккупантов! Возьмите нас в свой отряд. Мы готовы стать веганами. Но сначала отведите к Брахме, он будет рад меня видеть.

Воины резко и гнусно захохотали.

– А этот трупоед шутник!

Командир присел на корточки, откинул капюшон. Худое угловатое лицо, бритый череп, татуировка в виде глаза на лбу.

– Ты что, не узнаешь меня, Иннокентий? – спросил я, усмехнувшись.

– Какая встреча, Санек! – Оскалился командир веганов. – Как же не узнать, узнаю.

Да, и я узнал этого засранца. Это один из приспешников Спауна. Один из четверки каратистов, выживший после нашего боя в резиденции Брахмы.

– Знаешь, мой хитрожопый друг, я долго мечтал об этой встрече. Наш повелитель поверил тебе, дал двух оленей, отпустил с миром. Но ты не выполнил то, что обещал. Много наших братьев полегло в городе после неудачной вылазки. Брахма очень зол на тебя! – Он почесал подбородок. – И я бы с огромным удовольствием допросил тебя и этого накачанного трупоеда…

На мое суровое плечо легло мачете.

– Жаль, но на это нет времени, – искренне вздохнул он. – И жаль, что придется убить вас тут. Столько топлива для биореактора пропадет зазря. Так что радуйся, Санек, легкой смерти. Вы ведь не хотите в биореактор?

– Хотим! Хотим в биореактор! – воскликнул я.

– Да! Да! – подыграл качок, ощутив сталь возле горла. – Мы хотим в биореактор!

Командир отступил на пару шагов и коротко кивнул. Как крупинки в песочных часах, понеслись последние мгновения жизни…

– Иннокентий, подожди! Я сказал правду! Спаун ждет меня! У меня донесение!

Но крепкие руки стиснули меня и качка. Сейчас последует смертельный удар…

– Может, все-таки пусть Брахма допросит? – неуверенно спросили голос сзади.

– У нас задание, Клементий. Кончай их.

Продолжение следует...

Выспаться не получилось. Если б вместо мрачного бандита-качка была годная девка, я б всю ночь использовал ее по назначению, а именно – в качестве грелки. Конечно, сейчас это не вариант. Мешает сомкнуть глаза холод, нужно постоянно подкидывать дрова. Мешает моя паранойя. Хотя, скорей всего, это чувство взаимно. Тоха тоже не спал в ту ночь, выстругал из крепких дрынов два копья и по моему совету обжег их на костре.

Но больше всего мешает палево. Мы подпрыгиваем от каждого шороха, хватая горящие поленья и с опаской всматриваясь во тьму. Где-то там до сих пор бродит гребаный медведь, адски злой и голодный.

Естественно, я не забыл проверить мобильную связь. Телефон, слава богу, не замерз, ибо лежал во внутреннем кармане, но заряда батареи осталось процентов сорок. И нет сети. Что ж, мои безумные догадки, похоже, не такие уж безумные. Впрочем, нет. Отсутствие сети ни о чем не говорит. От любого города отъехать на сто километров, и твой мобильник превращается в бесполезный кусок пластмассы и микросхем. Ну еще как фонарик можно использовать.

Жаль, жаль… навигатор сейчас бы очень пригодился. Часам к девяти утра стало светать. Решив не маяться ненужными догадками, я принялся готовить завтрак. Натопил снега в кружке, дождался пока закипит и раскрошил туда последний бичик. Еще один мы съели вечером. Ложек не было, поэтому ели палочками, передавая друг другу кружку. Небольшой кусман колбасы, грамм на двести, было решено оставить как НЗ.

Да, Тоха оказался нормальный мужик, вернул мне нож. Чемодан теперь у него, и на задание Сергеича, в виду форс-мажорных обстоятельств, теперь насрать. Где он сейчас, как мы сюда попали, почему – все это должно волновать сейчас в последнюю очередь.

Тупо выживание – вот что важно. Как не замерзнуть, что жрать и куда идти? Я не особо переживаю, для меня это родная стихия. Лишь гложет червь досады. Как я – выживальщик – оказался неподготовленным к такой жопе? Даю себе мысленный зарок. Впредь всегда иметь при себе запас патронов, компас, комплект зимних вещей, котелок и продуктов минимум на неделю. Ну и конечно, хотя бы пол-литровую фляжку спирта.

– Ну че, Санек, больше нече погрызть у тебя? – спросил качок, когда мы доели «Роллтон».

Я с сожалением покачал головой и зачерпнул снега в ту же кружку, чтобы заварить кофе.

– Сейчас бы грудок куриных, – продолжил он, вороша палкой в костре, – да яичек с десяток вареных, да с огурцами, помидорами и зеленью. Хуево без калорий и витаминов…

– На тебе витаминов, – сказал я, сорвав еловую ветку, – пожуй, дружище.

– Че, прикалываешься, нахуй?

– Да ты не быкуй! В еловых иголках дохрена витаминов!

В подтверждение своих слов я принялся жевать горькую колючую ветку.

Тоха с минуту, хмурясь, глядел на это дело, но все же последовал моему примеру.

Попили кофе.

– Пора выдвигаться, – сказал я, собирая в рюкзак немногочисленные пожитки.

– Как идти-то, нахуй? – проворчал бык.

«Ты можешь и нахуй», - мысленно ответил я.

Он снял с колышков свои «Гуччи» и с мрачным видом принялся вертеть их в своих лапах. Когда-то модные ботинки от холода, сырости и неравномерной просушки превратились в заскорузлые рогалики, почти не гнущиеся. Действительно, как он в них пойдет?

Впрочем, у меня ситуация немногим лучше. Мои боты не предназначены для зимы. Но их можно хотя бы высоко и плотно зашнуровать, штаны заправить. Только надолго ли хватит этих ухищрений?

– И нахуй вообще куда-то идти? – спросил Тоха.

– В смысле? Надо выйти к людям, – ответил я.

Все-таки правду говорят, что все качки тупые донельзя.

– Я поссать отходил на пять метров, так чуть дуба не дал. Надо оставаться у костра. Здесь тепло.

– И что дальше? Ты не забыл, что где-то неподалеку бродит голодная косолапая хрень, которую ты разбудил, кстати.

– Э, ты че на меня гонишь? – огрызнулся бычара.

– Ниче, ниче, успокойся.

– Ты меня не успокаивай, поэл, бля?

– Ты можешь не орать, блин? – прошипел я. – Медведь…

– Да мне похуй! Пускай сюда тащится, бля! – раздухарился качок. – Я этой пикой ему пасть проткну! Мясо будет хоть пожрать, а из шкуры пальто сделаю, штаны и сапоги, нахуй!

Долбоеб заткнулся на секунду, но только для того, чтобы набрать полную грудь воздуха:

– Эй, мудак косматый!!! Ты где, бля?! Иди сюда, нахуй!!! Или зассал?!

Я подскочил, схватив нож, и настороженно уставился в ту сторону, откуда вчера пришли. Лес ответил спокойным безмолвием.

– Ладно, ты как хочешь, а я пойду, – твердо сказал я.

– Дурак ты, Саня! – Качок уселся на бревно и положил копье на колени. – Надо на месте оставаться.

– Нафига?

– Нас найдут. Уже ищут, по-любому.

– Кто?

Бычара задумался:

– Ну это… раз на связь мы не вышли в срок, начальство должно искать. Вертолеты, спасатели, вся хуйня. Ты че, блять, телек не смотрел, всегда так делают, когда какой-нибудь мудень в лесу потеряется.

– Уверяю тебя, – вздохнул я, – нас искать никто не будет.

– С чего это?

– Подумай головой. Мы были где?

– Ну это… в Питере, нахуй.

– Какое время года было?

– Ну лето, хуле.

– А сейчас что?

Качок как-то весь переменился в лице, плечи поникли.

– Короче, Тоха. Надо признать тот факт, что мы точно не под Питером, а хрен знает где… – Я хотел добавить: «И хрен знает когда», но не стал, чтобы не грузить его операционку. – И надеяться на помощь – не самое разумное решение.

Он молча слушал.

– Нам надо мобилизоваться, действовать сообща, отставить в сторону панику! – продолжил я.

– Прям, как замполит в армейке базаришь, – горько усмехнулся Тоха, покачав головой. – Тебе, блять, легко говорить. У тебя хоть куртка есть и обувь нормальная! Может поделишься?

– Не твой размерчик. – Я сделал шаг назад. На всякий случай. Хрен знает, что на уме у этого мудака.

– Да как я в этом пойду?! – Он потряс одним из своих «Гуччи», едва не зашвырнув его в костер.

Я задумался. Буквально сразу мой выживальщицкий разум выдал решение.

Открыв рюкзак, вытащил пару полиэтиленовых пакетов, в которых был завернут НАЗ.

– Надевай поверх носков. Это защитит от сырости.

– Ы… точняк, в натуре! – просиял бычара, натягивая пакеты.

Но я тоже рискую сыростью и обморожениями… Что же делать? Пакетов больше нет. Тут в мозгу словно щелкнула гитарная струна. Да! В экстремальных условиях мышление работает как надо! Мы сделаем снегоступы!

Схемы плетения этих нехитрых девайсов еще со времен первой подготовки к БП намертво отпечатались в моей памяти. С помощью ножа, гибких веток и затяжек от рюкзака мы сплели по паре полуметровых снегоступов. Антоха малость потупил, конечно, но я подсказал что и как.

Закрепив на ногах, я тут же их испытал. Ништяк. Держат отлично. Эх, сейчас бы лыжи, но и так сойдет. И мы попиздовали сквозь мрачные дебри тайги.

***

Не сговариваясь, сразу взяли хороший темп. На Тоху жалко смотреть. Он то натянет на посиневшие уши пиджак, то опустит его обратно, когда замерзала спина. Греет руки под мышками. Мы бежим легкой трусцой, пытаясь согреть наши замерзающие организмы. Если, конечно, прыжки в этих неуклюжих конструкциях можно назвать трусцой.

Ни медведя, ни его следов, слава Ктулху, не повстречали. Да и движемся мы в другом направлении. Зато частенько попадаются следы зайцев и песцов. Если сделать ловушки можно добыть немного мяса. Сказал об этом качку, отчего тот заметно приободрился.

Во время каждого перекура Тоха, усевшись на чемодан, начинал рассказывать. О своей службе в армейке десять лет назад. Кстати, служил он в какой-то показушной роте в центре Москвы. Бывало стоял в карауле на Красной площади. Живет он с мамой, хочет жениться, но пока не встретил ту единственную. Еще поведал, что работает в команде одного известного деятеля. Из криминального мира или из силовых структур, я так и не понял. Скорей всего, и то и другое.

Но все эти рассказы постоянно съезжают на тему жрачки. И такая тоска звучит в его голосе, что становится ясно – утренний «Роллтон» нифига не насытил эту махину. Я, конечно, подбадриваю тупого качка. Хотя где-то в глубине души и так все понятно, что он – не жилец. Мороз и голод прикончат Антоху, если не в эту ночь, так в следующую. «Следи за ним, следи за этим быком, Санек… – шепчет паранойя. – Он вполне может разделаться с тобой, когда проголодается ПО-НАСТОЯЩЕМУ».

Пообедали куском промерзшей колбасы. Попили кофе, запалив небольшой костер из веток. Остался еще один пакетик «три в одном». И это все. Если завтра не выйдем в населенку, придется всерьез озаботится поиском пропитания. Ловить этих зайцев, потрошить…

Но даже после столь скудного хавчика силы прибавилось, и мы пошли заметно бодрее. У меня появился план. Нужно забраться на какую-нибудь возвышенность и с высоты определить, где находимся и куда идти. Почему то я не сомневаюсь, каким-то образом нас занесло в пост-БПшную Карелию. Осталось лишь определить в какой стороне мой Схрон. Неужели я снова смогу ощутить тепло своего убежища, прижать к себе Ленусика? Ради этого я готов терпеть любые страдания!

Но куда девать Антоху. Никто не должен видеть мой Схрон. Ладно, поживем-увидим. На худой конец, как во всех фильмах поступают с тупыми качками – в расход.

– Блять! Сука! – Тохин вопль прервал мои мысли.

– Что такое? – спросил я, остановившись.

– Сломалась эта хуйня! – Он показал треснувший снегоступ.

– Ладно, привал. Давай, делай новый.

Бык воткнул в снег свое копье, бросил чемоданчик и сказал:

– Дай нож, срежу пару веток.

– Держи… – я с неохотой протянул холодное оружие.

Тоха, проваливаясь одной ногой в снег и выкрикивая матюки, направился к тонким березкам, растущим в прогале между сосен. Я же присел под большой елкой, скрываясь от пронизывающего ветра. Сквозь метель вижу, что вот бычара добрался до рощицы, вот начал сгибать кривой ствол… и вдруг исчез!

Я подскочил. В следующую секунду раздался громогласный вопль:

– Ааааа! Сукаааа! – звук идет откуда-то сверху.

Подняв голову, я увидел качка, вздернутого за ногу и болтающегося вниз башкой на высоте десяти метров.

Продолжение следует...

Может кого-нибудь и напугал бы вид злобного хмыря в драном пиджаке, с разбитой и порезанной физиономией, к тому же, размахивающего острозаточенным десантным ножом. Но не меня. Во-первых, прыгнув за мной в эту яму, качок ушел в снег чуть ли не по грудь и теперь не может достать. Лезвие бессильно летает в каких-то сантиметрах от меня. А во-вторых, я отчетливо ощутил шевеление под ногами. Разбудить шатуна посреди зимы – это смерти подобно.

В этот момент я совсем позабыл, что все вокруг – хренова галлюцинация. Так обычно бывает во сне, ты не сомневаешься в реальности происходящего с тобой, даже если это самый несуразный, мать его, бред. И сейчас этот бред превращается в пиздецовый кошмар.

– Чемодан… отдай… мне! – прорычал бык, барахтаясь в снегу.

– Дебил, ты можешь, блять, заткнуться? – сказал я.

Одной рукой ухватившись за корневище, принялся потихоньку вытаскивать себя из ловушки.

– Попался, гад! Тебе хана! – продолжает бесноваться качок.

Я закинул чемоданчик наверх и схватился уже двумя руками, дергаясь, как карась на крючке. Дело пошло быстрее. Внезапно снежный покров под нами начал вздуваться. Мои ступни задели что-то живое и огромное, рвущееся наружу. Волосы во всех местах встали дыбом.

Бандюган тоже заметил неладное. Его рожа приобрела испуганное выражение. В другой ситуации меня бы порадовал этот факт, но сейчас все мое существо объял первобытный страх. Тряхнуло. Качок жалобно взвыл и начал тоже цепляться за обледеневшие корни. Снизу раздался низкий глухой рев. Кажется, я тоже начал орать. Быстрее, быстрее! Выбраться!

Пласты снега пришли в движение. В опасной близости от моего зада мелькнула черная когтистая лапа. Блять! Какая здоровая, сука! Из продуха, откуда еще недавно мирно поднимался парок, вырвалась оскаленная башка, покрытая клочьями слежавшейся шерсти. Но вместе с тем ноги мои наконец-то освободились.

На волне адреналина я пулей оказался наверху. Зачем-то посмотрел вниз, хотя инстинкт самосохранения просто захлебывается в крике: «Беги, кретин!!!» Бычара тоже оказался на свободе и теперь со всей прытью карабкается по корням. Надо отдать должное, хоть он и долбоеб, но клинок не бросил, так и лезет, зажав его в зубах. А под ним, рыча и раскидывая снег, ворочается косматое чудовище.

Тут мой всегда холодный и расчетливый разум выживальщика утратил контроль над телом. Я побежал так, как, наверно, не бегал никогда в жизни. Не иначе, как чудо, что в этот миг мои тактические портки не наполнились коричневой субстанцией!

Ветер запел в ушах. Я мчусь, не разбирая дороги. Ветки, буераки – все похуй! Треск и хрип за спиной только придают прыти. Зверюга настигает! Но, оглянувшись на миг, увидел позади бегущего, как спринтер, бычару. А за ним – бурый мохнатый силуэт.

Через пару секунд качок обогнал меня. Блин! На ум очень некстати пришла старая охотничья шутка: если за вами погнался медведь, самое главное не быть последним. Приближающийся рев адской зверюги придал мне больше сил, чем настойка Егорыча и семки Спауна вместе взятые! Я снова впереди. Ктулху, пожалуйста, пусть этот взбесившийся шатун сожрет качка!

– РРРРРРРРРРРРРРРРРРРРААААРРРРГХ!!! РРРРРРРРР!!! АГРРХ!

Впереди завал. Что делать?! Залезть на дерево? Но мишка будет только рад, он гораздо лучше лазает. Омагад, омагад! Отчаявшееся сознание засекло нишу среди поваленных стволов. Туда! Но гребанный качок в последний момент отпихнул меня и сам бросился в выемку под упавшим деревом. Сука! Тут же вскочил на ноги и увидел косолапого, огромными прыжками скачущего прямо на меня.

Я рыбкой нырнул под дерево. Пополз на четвереньках, как таракан. Только вот что-то мешает… бляха, чемодан!

– УАРРРГГХХ!!! – рявкнул лесной монстр.

Прямо за жопой клацнули зубы, я ощутил горячее дыхание. Кажется, мои труселя теперь не очень чистые…

Вокруг стало свободнее. Ура! Я на той стороне завала. Бычара метрах в пяти обернулся на секунду. Его кругло лицо стало белее снега, глаза выпучены от ужаса. И только я встал с четверенек и приготовился продолжить забег, как лямки рюкзака резко впились в плечи. Могучая сила дернула назад.

Чемодан упал. Пальцы отчаянно вцепились в сухие сучья. Зачем-то повернул голову, заметив боковым зрением медвежью лапу. Когти впились в рюкзак и теперь тянут, тянут к алчно распахнутой пасти. Мне бы скинуть рюкзак, но если отпущусь, топтыгин затащит меня под дерево! Мускулы затрещали от натуги… вот и отбегался Санек… Хоть бы это оказалось сном!

Неожиданно рядом со мной появился качок. Подхватив чемоданчик, замахнулся ножом. Я зажмурился. Лучше умереть от десантного ножа, чем быть разорванным на куски. Хуяк!

Хватка ослабла, но не полностью. Что? Я еще жив? Открыв глаза, увидел, как мой недавний противник раз за разом втыкает клинок куда-то позади. Лезвие покрылось кровавым грубым волосом. Я дернулся посильнее и оказался на свободе.

Безумный рев раненного зверя раздался из-под завала. Да такой, что снег посыпался с окрестных деревьев. Поваленные стволы затряслись, заходили ходуном. Качок попятился.

– Я ему лапу порезал, бля! – выдохнул он.

– Чего стоишь? Ты его только разозлил, погнали! – крикнул я.

– Надо добить!

– Идиот! Он порвет нас!

Я приготовился дать деру, пусть этим придурком полакомится косолапый. Он, блин, вот-вот выберется! Но… качок хоть и даун конченый, однако же спас меня. И где гарантия, что медведь, порвав качка, не пустится за мной в погоню?

А бык тем временем снова ударил ножом между стволов. Тут же отпрыгнул, уворачиваясь от чудовищных когтей.

– Помоги, бля! Хуле стоишь? – крикнул он.

Отбросив на снег чемодан, бандит принялся раскачивать толстенную сушину. Я понял его задумку. Он хочет уронить этот ствол, чтобы перекрыть зверю выход из-под завала. Подбежав, я тоже навалился. Дерево захрустело. В этот момент мишка, расшвыряв бревна, начал выбираться из под завала.

– Жми, нахуй! – проорал качок.

Есть! Дерево затрещало и принялось валиться прямиком на зверя. Прогнивший ствол переломился пополам, обрушившись на башку. Медведь взрычал, размахивая лапами. Щепки, ветки, сучья полетели в стороны.

– Давай еще! – бандит подскочил к еще одному сухостою, гораздо более массивному.

Но медведя, по ходу, задрала эта игра в тетрис. Он поднялся на задние лапы. Бля, да в нем росту метра три! И попер на нас. Качок застыл, выставив перед собой нож. Надо было бежать, когда была такая возможность! Руки мои начали панически рыскать по карманам. Может, завалялся хоть один патрон?! Вдруг пальцы нащупали продолговатый цилиндр. Дымовуха!

Медведь сделал выпад, загребая обеими лапами. Но я в последний момент отпихнул качка. Глубокие борозды остались на дереве, где он только что стоял.

ФШШШШ!!! Шашка в моей руке принялась изрыгать клубы кислотно-желтого дыма. Я замахал ею. Косматый монстр скрылся в тумане, испугано похрюкивая. Ага, не ожидал такого?

Я начал бегать между деревьев, заполняя пространство густым дымом. Где-то в центре облака ревет медведь, трещат ветки.

Крепкая рука схватила меня за грудки.

– Заебись придумал, а теперь валим, нахуй! – сказал качок.

– Согласен. – Я швырнул дымовуху на звук и побежал за быком.

«А чемоданчик-то он прихватил, блин…» – отметил мой зоркий глаз.

***

Мы бежали долго. Очень долго. Рев шатуна давно затих в дремучей чаще. Но никто из нас и не думал останавливаться. Иногда отдыхали. Не больше минуты, чисто перевести дыхание. Лютый холод и животный страх гнали вперед, подтверждая древнюю, как биосфера на этой планете, истину: движение – жизнь.

Когда колючие звезды замелькали в разрывах облаков, силы покинули нас. Качок упал в сугроб, дыша, как загнанный кабанчик. Из моих раскаленных легких тоже со свистом вырывается воздух, но я не стал садиться или лежать, теряя драгоценное тепло. Это верная смерть.

Слегка пнул качка в ногу, сказал:

– Не спи, замерзнешь.

– Ох… бля… мне похуй…

– Надо развести костер.

– Щас, погоди…

Я принялся ломать сучья и складывать в кучу. Через пару минут и он присоединился ко мне. Когда куча выросла до внушительных размеров, указал ему на пару сушин. Этого хватит, чтобы поддерживать огонь до утра.

Хорошо, что не посеял зажигалку в этом пиздеце. Вскоре благословенный жар разогнал ледяную тьму. Мы уселись на бревна возле костра, протягивая озябшие конечности. Качок чуть ли не целиком залез в огонь, так его трясло. Немного отогревшись, сняли нашу не приспособленную для зимы, насквозь сырую обувь и стали сушить.

Я решил провести инвентаризацию. Дурацкий трип никак не желает заканчиваться. Значит, будем выживать. Мои навыки пригодятся здесь как нельзя кстати.

Сняв рюкзак, внимательно осмотрел. Да, косолапый прилично его разодрал, но клапан не задел. Это хорошо, потому что там НАЗ. Истинный выживальщик даже в городе не расстается с аварийным запасом. Достал его, развернул сверток. Здесь у меня немного соли, спички в гермоупаковке, нитки с иголкой, железная кружка, набор первой помощи, а также немного еды – кусок сырокопченой колбасы, пару пачек «Роллтона» и несколько пакетиков кофе «три в одном». Все это я собрал во время первой прогулки по Питеру.

Качок с любопытством уставился на мои припасы. Я протянул ему бинт. Его рука все еще кровоточит.

– Не знаю, как тебя зовут, но спасибо, что выручил, – сказал я.

– Тоха меня звать, – сказал он. – Это тебе спасибо, бля. А тебя как?

– Санек.

Во мраке раздался громкий щелчок. Тоха встрепенулся, хватая нож. Я тоже похолодел, но тут же успокоился:

– Дерево трещит.

– Бля, куда мы попали, нахуй? – спросил качок, бинтуя рану.

– Не знаю, Тоха. Есть догадки, но я не буду их озвучивать, потому что это полный бред.

Из внутреннего кармана я достал сигареты.

– Будешь?

– Я так-то на спорте, нахуй, – ответил он, – хотя похуй теперь, давай.

Несколько минут мы задумчиво дымили.

– Предлагаю забыть на время наши с тобой разногласия, – сказал я, пульнув окурок в огонь. Давай держаться вместе, пока не выберемся отсюда.

– Базару ноль, Санек. Давай на пару выбираться, братан.

Я кивнул и аккуратно пожал перевязанную ладонь.

Продолжение следует...

Я помчался с прытью раненого оленя, преследуемого нежравшим много дней волчарой. Глубокий снег, цепляющиеся ветки, бурелом. Жажда жизни заставила не обращать внимания на эти мелочи. Когда же меня отпустит? Ведь стопудово, бегу сейчас где-то по питерским улочкам. Интересно, какая у меня рожа при этом? Как бы не угодить в лапы ментозавров или в дурку. Кстати, почему, когда только выпил чертово пойло, картинка в глазах начала искажаться? Цвета, формы… но сейчас все четко, даже чересчур…

Рев за спиной прогнал эти мысли. Качок не отстает. Я слышу его яростное пыхтенье, треск ломаемых сучьев. Какого хрена он делает в моем трипе? Хотя, мы же оба выпили ту дрянь. Вот нахрена я это сделал? Надо было просто выбить склянку из рук мерзавца.

Как же оторваться от него? Судя по звукам, он, сука, догоняет меня. Ну конечно, ведь я прорубаюсь по целине, а этот гад бежит по моим следам! Блять, и чего мне стоило распихать по карманам дополнительные патроны? Где была моя предусмотрительность выживальщика?! Машинально, не сбавляя хода, проверил карманы. Отыскалась лишь одна дымовуха. А я думал, что использовал все. Хотя, толку с нее…

– Стоять, падла!

Вот черт! Он уже метрах в десяти!

– Убью, нахуй! Тебе пиздец!

Спасибо… А то я сам этого не знаю. Пусть бежит, бычара, теряет силы. Легкий и проворный Санек может долго держать этот темп. Думаю, удастся даже отмудохать его, в конце концов. Блин, вот я дурень! У меня же есть нож! Точняк. И не простой кухарь, а настоящий боевой клинок. Вован сегодня утром разбирал свое барахло и подогнал мне его. Не тот баллистический, конечно, а обычный, но не менее годный десантный нож. Да, сейчас жертва превратится в охотника.

Рванув молнию куртки, я нащупал на поясе рукоять. Резко прыгнул в сторону под прикрытие дерева. Через секунду взмыленная рожа показалась из-за шершавого ствола. Хуяк! Лезвие вспороло щеку этого ненормального.

– Аааа, сука! – бык завопил на весь лес.

Мощный кулак полетел в мое суровое лицо. Прикрылся чемоданчиком. Сделал коварный выпад. На снег брызнула кровь. Качок с ревом отдернул хапалку. На его перекошенной харе появилось какое-то подобие испуга. Мы замерли друг напротив друга, тяжело дыша.

– Ну, давай, иди сюда, бычок, – с усмешкой произнес я и крутанул клинком.

Громила попятился, озираясь.

– Где мы, нахуй? Че за блядский лес, э?

– О, ты, значит, тоже это видишь! Из-за твоей настойки мы здесь!

– Нам сказали, что это просто стимулятор… – Бык продолжает мотать гривой. – Из лабораторий Минобороны…

– А что, не сказали разве, что он глюки вызывает?

– Неа… стремная хуйня…

– Согласен, – кивнул я. – Лучше бы на тропический остров закинуло.

Бычара зачерпнул горсть снега и приложил к ранам.

– Слышь, ты кто вообще такой? – спросил он. – Тебя кто послал?

– Это неважно. Я выживальщик.

– Ты просто не представляешь, как ты встрял, выживальщик хуев. – Качок оскалился. – Отдавай чемодан и разбежимся, бля, в натуре.

– Нет, не отдам.

– Ты заебал, чувачок, холодно же! – Бык закутался в обрывки пиджака.

Уши его посинели, ресницы и брови покрылись изморозью.

– Если тебе так надо, попробуй, возьми. – Я снова помахал ножиком.

Поскорей бы закончить этот диалог. Пока бежал было жарко, а сейчас пальцы начали коченеть от мороза, куртка хрустит, будто полиэтиленовая.

– Че-то не похоже это, блять, на галюны, – сказал бычара. – У меня кегли замерзают, нахуй. Говорила мама, Тоха, в Питер едешь, там погода хуевая, возьми теплые штиблеты. А я, как баклан, в этих «Гуччи» ебаных поперся…

Он вытащил ногу из сугроба и помотал лакированным ботинком. Я непроизвольно взглянул на него. В этот момент громила бросился. Заломал. Мы повалились в снег. Рука с ножом оказалась прижата его массой. Пнул. Удачно. Под коленную чашечку. Качок взвыл, попытался заехать мне в лицо, но не хватило замаха. Все равно от удара зазвенело в ухе. Мы принялись кататься, рыча, осыпая друг друга тычками и затрещинами. Чемоданчик отлетел куда-то в сторону.

Блять, мне бы освободить руку! Я задергался, пытаясь сбросить захват. Но этот уебок весит раза в полтора больше! И он понял мою задумку. Стал выворачивать кисть. Мои сухожилия сейчас лопнут. Блять, ну и боль! Терпи, Санек, ты ж выживальщик! Хрясь! Хрясь! Свободным локтем я начал методично лупасить в рожу. Но бык, не обращая внимания, продолжает свое дело. Тогда я, извернувшись немыслимой коброй, ударил лбом в его челюсть. Что-то хрустнуло. Но вроде не моя рука. Бык заорал. Из пасти хлынула кровь с осколками зубов. Сука, он испачкал мне всю куртку! Но главное хватка ослабла. Мне удалось откатиться в сторону.

Черт! А где же нож? Рука, освобожденная из адских тисков теперь пуста! Качок довольно захрюкал, поднимаясь из снега, в руке его тускло сверкнула сталь.

Я сграбастал чемоданчик и побежал. С ревом атакующего кабана громила бросился следом. Да блин, теперь преимущество не на моей стороне. Что делать, что делать? Надеюсь, эта хуйня истечет кровью, я ведь его пырнул пару раз.

Пробежав метров сто, вылетел на открытую поляну. Колючий ветер тут же пронзил мою тонкую одежу мириадами игл. Я только натянул капюшон поплотнее и поддал гари. Оглянулся на бегу. Чертов качок несется за мной с неотвратимостью гребаного терминатора из жидкого металла. Даже погрозил мне ножом, гнусно оскалившись. Но, слава Ктулху, дистанция больше не сокращается.

Я пересек поляну и снова углубился в лес. А здесь потеплее. Ну ничего, километров на пять меня еще хватит. Не зря занимался пробежками на даче Валеры. Думаю, за это время либо меня отпустит, и я вернусь в Питер, либо эта махина отдаст концы. Качки ведь не очень выносливы, хули он, блять, не отстает?!

Снова обернулся и… моя нога ощутила пустоту. Через секунду я очутился по пояс в сугробе, свалившись в яму под вывороченным корнем. Принялся руками, чемоданом разгребать снег, чтобы вылезти, пока бык не догнал меня. И в этот момент замер. Пиздец. В метре от меня находится обледеневшая дыра в снегу, из которой выбивается теплый парок. Медвежья берлога! Если косолапый проснется…

Сверху послышалось шумное дыхание, скрип снега.

– Спрятаться решил… сука… нахуй… – выдохнул громила откуда-то сверху.

– Стой! Здесь медведь! – с ужасом прошипел я. – Погоди, идиот, я вылезу, и мы продолжим!

– А вот хуй! – рассмеялся долбоеб.

И прыгнул.

Продолжение следует...

Выйдя на улицу, я натянул капюшон и быстрым шагом направился к месту назначения. Навигатор в телефоне обозначил кратчайший маршрут. И в самом деле, недалеко. Какая-то стоянка во дворах. В ближайшем магазине купил бутылку с минералкой, а в хозяйственном отделе очки газосварщика. Налички осталось с гулькин хер, но эти траты, можно сказать, инвестиция, так что не жалко.

Телефон в руке завибрировал вызовом. Валера звонит через Вайбер. Блять, самое время, конечно.

На экране возникла очкастая физиономия:

– Привет, Саня, – сказал он.

– Привет, близорукий. Какие новости?

– Ты знаешь, я много думал о нашем прошлом разговоре…

– Про биткоины?

– Да.

– И что? Ты съехать решил что ли?

– Нет… но… понимаешь, меня терзают сомнения…

– Какие, блин, сомнения? – опешил я. – Ты что несешь, дружище? Мы же обо всем договорились!

– Саня! Ты что, идешь где-то? Удобно говорить?

– Да, блять! – Я глянул по сторонам и перебежал улицу на красный свет. – Вываливай давай свои предательские сомнения!

– Саня, я всю ночь считал, анализировал графики, новости, мировую обстановку… Скажи, ты точно уверен, что биткоин вырастет?

– Да! – крикнул я в экран.

– Какая будет примерная цена? Ну, перед БП?

– Думаешь, я помню? Вырастет! В десятки раз! – Четырехглазый демон уже начал заебывать. Из-за его звонка не видно карту, блин. До конца улицы, вроде, а дальше куда?

– Это все очень сомнительно, Саня.

– Ты что, не будешь вкладываться в мегаприбыльное дело? – Я даже остановился, переводя дыхание. – Ты мне не веришь что ли, камрад?

– Ну… не знаю… – промямлил Валера.

– Запомни, блять! Параноить – это мое дело! А твое – корчить умный ебальник, строить гребаные теории, а также, блять, конструировать сложные компьютерные устройства!

– Не ори, Саня, не ори… – Валера даже испугался. – Я, блин, этим и занимаюсь вообще-то. Ночью я написал программу и, если подставить в нее… так-с… рост цены на порядок… то… получается… что нет смысла вкладываться в оборудование.

– Как так? Говори яснее!

– Ну, смотри, можно просто закупать биток, и все равно мы останемся в плюсе!

– Без всякой электрической требухи, без майнинг-ферм?

– Ну конечно!

– Хм… да, камрад, это интересная мысль. Давай вечером поговорим, у меня сейчас нет времени.

– Хорошо, Саня.

– Пока.

Я сбросил вызов и, сверившись с картой, поспешил дальше. Нужно сосредоточиться на задании Сергеича, но чертов очкарик внес, как всегда, очередную смуту. Значит, можно просто закупать крипту и ничего не майнить? Согласен, это сразу снимает кучу гемора… но зачем тогда буду нужен я? Валера сам закупится, а Санек, типа, не при делах? Опять какое-то кидалово нарисовывается, блять.

Ну ничего, скоро я сам буду при бабках. И без лупоглазого иуды затарюсь биткоинами. А Валера-то, поди, все равно будет майнить, сука… да-да… по-любому, знаю я этого лживого подкаблучника.

Ладно, к черту пустые думки. Времени, отпущенного на операцию, все меньше. Я перешел на спортивную трусцу. На бегу подтянул ремень кобуры. Но, думаю, револьвер мне не понадобится. Да и палево это, стрелять среди белого дня в центре города.

Точка рандеву все ближе. Адреналиновым впрыском включилось боевое настроение. Не то что бы я доверился словам Сергеича о его героической борьбе с прогнившей системой. Нет. Я знаю его истинное обличие, этот упырюга срать хотел на благородство. Им движет лишь корысть и звериная алчность. Но Санек использует их в своих интересах.

Сергеич сказал, что надо принести чемодан с деньгами. А с чего он решил, будто я его отдам? Что он мне сделает, в суд подаст? Грохнет? Ну, это мы еще посмотрим, кто кого! Главное, Вована как-то вывести из-под удара. Чего-нибудь придумаю. Когда деньги будут у меня, позвоню десантуре. Только что бы наплести, чтобы выдернуть его от Сергеича? Он же доверяет ему.

Я зашел через длинную арку, исписанную граффити. За ней – нужный двор со стоянкой. Ну все, пора выполнить этот квест. Остановившись, натянул на лицо платок, на глаза очки сварщика, сверху капюшон. Затем достал минералку и обильно полил на рожу, стараясь пропитать ткань. Несколько резких двоечек и вертушек, чтобы разогнать кровь. Расстегнул куртку, а также кобуру револьвера. Проверил, как достаются из карманов дымовые шашки. Ништяк. Уф… погнали!

Вытащив сигарету, но не прикурив, я бодрым тактическим шагом выскочил на свет. Серебристая будка «Ниссана» возникла сразу в прицеле моих окуляров. Двери тачки нараспашку, возле нее трое хлопцев. Но, может, кто-то есть и внутри. Деловые, сука. В костюмчиках. Ну точно кого-то ждут. Голову вниз, направился к ним. Сигарета ловко крутится промеж пальцев.

Пятнадцать метров… десять… пять…

– Мужики, есть прикурить? – спросил я.

Разговоры прервались. Три метра…

– Мужики в поле пашут, – грубый с московским акцентом голос, – иди, воруй, нахуй!

Остальные заржали. Я поднял голову. Смех прервался на секунду и грянул с новой силой.

– Что вам, огоньку что ли жалко? – произнес я. – Вон, сами-то курите…

– Ты откуда выполз, клоун? – утирая слезу, прохрюкал верзила в темных очках.

– Гы-гы-гы… да тут в Питере полно фриков, Тоха… – поддержал второй шутник не менее накачанного телосложения. Кажется, его мышцы сейчас разорвут туго натянутый костюм.

– До Хэллоуина еще далеко, – нагло затянувшись дорогим табаком, сказал третий столичный ублюдок, ничем в принципе не отличающийся от первых двух.

– Эй, бля, что за кипеш, пацаны? – Из машины высунулось еще одно рыло.

Я вновь задал свой вопрос:

– Так дадите прикурить или нет?

Ближайший бычок глубоко затянулся.

– Пошел. – Выдохнул дым в лицо. – Нахуй.

Повязка, пропитанная минералкой, защитила от дыма. Очки-консервы скрыли лучи ярости, рвущиеся из моих глаз.

Моя сига, так и не познавшая огня, щелчком отправилась в рожу качка. Веселье. Недоумение. Осознание. Гнев. Именно такие эмоции сменились на круглом, словно у колобка, ебальнике. Рука потянулась под пиджак, но я уже выхватил дымовухи. ПШШШШ!!! ФШШШШ!!! Одна с желтым дымом полетела в салон, другая – розовая – под ноги козлам.

В разноцветном тумане замелькали увесистые кулаки, кто-то заголосил, кто-то грязно выматерился. Я ушел от нечетких выпадов, оказался слева от качка и пробил двоечку в ухо. Моя защита прекрасно справляется с едким дымом. Перекат, кувырок. Из дыма возникли широко расставленные ноги. Двоечка по яйцам. Громила скрючился, а я распрямился сокрушительным апперкотом.

– Ты где, мразь! Убью суку, бля! – слепо верещит бандос.

Удар с локтя в кадык прервал вопль. Я заскочил на капот. Как вовремя из тачки, кашляя и хрипя, начало вываливаться тело.

– Вот он, бля! – заорал водила, увидав меня.

Мой тактический ботинок описал резкую дугу. Хрясь! Окровавленное рыло исчезло под капотом.

Неожиданно вражеская рука ухватила мою ногу и коварно дернула. Блять! Я оказался на асфальте.

– Тоха, я поймал его! Держу! – заорали над ухом.

Выхватил еще одну шашку и, рванув чеку, вогнал качку прямо в глотку. Из пасти крепыша повалил ядовито-салатовый дым. Хватка ослабла. Я ловко вскочил на ноги. Среди клубов разноцветного дыма возникла грозная фигура. Растирая рукавом слезящиеся глаза, бык прет на меня. Ствол хищно рыщет в поисках цели. А это уже серьезно.

Бах! Вжиу! Над ухом просвистели две пули. Я прыгнул в распахнутую дверь тачки. Чувак с волыной за мной.

– Стой, падла! – Еще один качок устремился следом.

Но я, уже вынырнув с другой стороны, с размаху ебнул дверью по выбритой башке. Бычара застонал. Обрушил сверху анестезирующий удар ботинка.

Бах! Бах! Вжиу! Я упал возле колеса и выхватил револьвер. БДЫЩ! Нога с той стороны авто отлетела в сторону.

Из-за тачки выскочил еще один. БДЫЩ! Тело отбросило на пару метров. Блин, сразу надо было так сделать, а не ебать мозги с этими дымовухами. Так, нужно забрать чемодан. Я выдернул из машины недавно ушатанного чувака. Слабый стон. БДЫЩ! Затих.

В салоне ни хрена не видать. Я ощупал задние сидения. Пусто. С той стороны тачки воет качок с отстреленной ногой. Чтобы он не шумел, послал добрую пулю в череп. Где же, блять, этот чемодан. Стал ощупывать передние. Есть! На пассажирской сидушке нащупал заветную цель. Ну все, валим!

Выпрыгнул из машины. Все по-прежнему в красочной мгле, но понемногу стало раздувать. Один, два, три… а где четвертый трупак?

– Зря ты это сделал, сссученыш… – раздался хриплый голос.

Из мглы, шатаясь, вышел бандюган. Подбородок и рубашка его заляпаны коричнево-зеленой рвотой. Ага, это тот кач, которому я запихнул шашку в пасть. В руке у него я заметил склянку с какой-то жидкостью. Чпок! В следующую секунду он приложился к ней и принялся жадно пить. Для храбрости, что ли? Не поможет она против моего револьвера.

Не допив, качок, заткнул пробку и с ревом попер на меня. Артиллерийской канонадой прогремела серия выстрелов. Но… блять! Как такое возможно?! Чувак совершенно немыслимым образом сумел увернуться. Только одна пуля, кажись, зацепила плечо.

– Ты просто не представляешь, что тебя ждет, мразь!

Я не стал дожидаться, чтобы это узнать. Ударил по съебкам. Пушку на ходу сунул в кобуру. Нырнул в арку. За спиной громкий топот, яростное пыхтенье. Добавил газу. Но чертов чемодан замедляет мой спринтерский бег. Только хрен я его брошу. Сколько же там бабла?

Свернул в соседний двор. Слава богу, сквозной. Гребаный качок не отстает! Блять, что делать, что делать? Выскочил на улицу. Лениво ползет в пробке поток машин. Я побежал между ними. Взбешеный зверюга за мной, прыгая по капотам. Бибиканье, мат водил. Посередине улицы трамвайные пути. Я собрался бежать прямо по ним. И в этот миг меня схватили.

Мы повалились. Главное не отпускать чемодан. Чел насел сзади, посыпались увесистые, как метеориты, удары по затылку, по шее. Рельсы подо мной загудели. Блин, как вырваться? Вибрация усилилась. Я ударил локтем назад и тут же поплатился. Руку скрутило, словно в адских тисках. Вторая лапа качка ухватилась за лицо, содрала очки, нащупывая мои драгоценные глазницы.

– Эй, придурки! Угомонитесь! – Ура! Кто-то решил вмешаться.

– Вон тот псих прыгал по моему «солярису»!

– И мою ласточку помял!

Тяжесть, прижимающая меня, исчезла. Я тут же подпрыгнул, прижимая к себе чемодан. Дзинь-дзинь-дзинь! Приближается трамвай. А к громиле со всех сторон разъяренные водилы.

– Мочите суку!

Кто с битами, кто с голыми руками бросились на качка. Завязалась потасовка. Внезапно словно что-то взорвалось в куче дерущихся. Водилы с воплями разлетелись, как игрушечные. Бык повернул ко мне налитые кровью глаза. Истошно зазвенел трамвай. Я отпрыгнул на соседние пути, надеясь, что сейчас снесет этого психопата. Но он перепрыгнул тоже. В этот момент еще большая толпа мужиков навалилась на него. Надо было бежать, но я смотрю, как завороженный. Под чем этот адский черт?

Из кучи тел высунулась оскаленная харя, затем рука. Сквозь разорванный рукав бугрятся чудовищные мышцы. Но что это у него? Опять эта склянка! Сбив большим пальцем пробку, качок с ревом потянулся к ней. И в этот момент я подскочил и забрал ее.

Так вот в чем твой секрет, засранец? Какая-то правительственная гадость? Ну, теперь потягаемся на равных. Я усмехнулся, глядя в безумные шары урода, и осушил склянку. Ледяная волна пронзила все мышцы. Зрение на секунду померкло, затем картинка появилась вновь, но с режущими глаза кислотными цветами. Ого, сразу действует. Бесконечная легкость и энергия наполнили тело.

Бандюган завыл, забился, увидев это. Раздались крики боли. Разлетелись кто куда держащие его граждане. Блять! Я снова побежал. Трамвай не успел далеко уехать. Мне удалось запрыгнуть на торчащую железную хуйню, куда прицепляют дополнительные вагоны. Едь быстрее, быстрее! Сумасшедший качок все ближе. Прыгнул. Но моя реакция, усиленная во много раз неизвестным веществом, позволила прописать точный удар ногой в широкое хлебало. Кач, запнувшись, покатился по рельсам. Вагон вроде бы набрал ход, но, свернув за угол, начал тормозить. Бляха, остановка!

Я спрыгнул и ринулся дальше. Ветер туго засвистел в ушах. Перед глазами замелькали машины, лица прохожих, магазины, дома. Все сливается в какую-то чехарду. Но оглянувшись, увидел зверскую рожу своего преследователя. Рожа эта стала иссиня-серой. То ли от многочисленных тумаков, то ли от действия этой хрени. Да когда же он отвяжется?!

А между тем, действие все усиливается. Если в начале это был штормовой прибой, то сейчас накрывает исполинское, с двадцатиэтажный дом, цунами. Я почти ослеп, перед глазами какие-то полосы и приближающиеся пыхтение за спиной. Помоги мне, Ктулху!

Когда жопой почувствовал, как сейчас схватит за загривок чудовищная лапа, я запнулся и… покатился. Кубарем. Что-то холодное брызнуло в глаза, в уши. Я что, провалился в открытый люк? Но… это снег! Какого хрена? Попытался остановить падение. Колючие ветки хлещут суровыми иглами. Торчащие корни и пеньки раздирают мою новенькую куртку. Главное – не выпустить чемодан! Вот он, здесь, родной…

Я мягко остановился, наполовину зарывшись в сугроб. Поднялся, фыркая и отплевываясь. Гребаный снег везде, даже в трусах, кажись. Где я? Только что был летний день, а сейчас сумерки, зима, лес и жуткий холод… все это адски напоминает Карелию. Постъядерную родную Карелию.

Блять, а что если меня вырубило с того пойла? А если меня схватил тот урод? Может, все это – предсмертная галлюцинация?! Но почему меня забросило в дремучий лес? Мой теплый уютный Схрон и упругие сиськи Леночки гораздо лучше бы скрасили последние минуты жизни… Да, надо сосредоточиться на этом, перевести внимание…

Я зажмурился и, превозмогая холод, стал представлять Схрон, жаркий РИТЭГ, нашу с Леной постель, мой комп и новый унитаз. Нихрена… тогда стал бить себя по щекам, щипать за бицепсы. Блять, надо проснуться, прийти в себя во что бы то ни стало! Мои попытки прервал треск сучьев и жуткий вой. Я присел, схватившись за револьвер. Ну, блин, а толку-то с него… Звук идет сверху, с вершины склона, откуда я скатился минуту назад.

– Ну че, сссученышь?! Думал спрятаться от меня?! Ыыррргггхх!!!

Продолжение следует...