MrsMastersan

Прямо сейчас десятки миллионов людей находятся в рабстве, в том числе в России. Рабов видел каждый из нас — на стройках, в метро и переходах. Есть только одна организация, которая занимается их освобождением, — движение «Альтернатива». «Афиша Daily» поговорила с ее основателем Олегом Мельниковым.

Как появилось движение «Альтернатива» и что оно из себя представляет

Я из небольшого городка Кимры, который находится в Тверской области. Занимался бизнесом, но в какой-то момент мне стало скучно в родном городе. Сначала я несколько месяцев жил в Осетии, потом переехал в Москву. Здесь одно время работал в политической партии, но это был не лучший период в жизни: неинтересно, бюрократично, делать совершенно ничего не хотелось. Тогда же я какое-то время пытался помогать с Химкинским лесом (Олег был организатором форума «Антиселигер», который проводили в защиту Химкинского леса. — Прим. ред.). А в 2011 году один знакомый сказал мне, что его родственник находится в рабстве в Дагестане. Я в это не особо поверил, но решил съездить с ним и в случае чего помочь.

В Дагестане в рабстве находилось пять человек — две девушки и три мужчины, и один из этих людей как раз был родственником знакомого. Мы со знакомым освободили их всех. Девушки были из провинциального городка возле Нижнего Новгорода, они учились в ПТУ, и вдруг их позвали работать в одну из сетей фастфуда в Москву. Они приехали, а им ответили, что здесь мест нет, но есть вакансии в Сочи. Так они попали в Дагестан, где стали заниматься проституцией, чтобы «отработать» деньги, которые якобы были потрачены на их переезд. А мужчины работали на кирпичном заводе, но история о том, как они попали в рабство, очень похожая. С одной стороны, Дагестан — проблемный регион, но с другой, там очень отзывчивые люди, и это меня удивило. Вокруг нас собрались группы незнакомых людей, которые стали нам активно помогать. Тогда же посодействовали сотрудники полиции — с точки зрения чести и совести они поступали правильно, но где-то нарушали закон. Кстати, в Москве полицейских, которые вели бы себя так же, почти нет.

Когда мы вернулись в Москву, мы разослали в медиа штук пятьдесят пресс-релизов о том, что произошло, — но никого это не заинтересовало. И тогда возникло движение «Альтернатива» — в него вошли мои единомышленники по Химкинскому лесу и другой волонтерской деятельности. У нас было несколько поездок в Дагестан, но узнали о нас благодаря «гольяновскому делу». После этого рабство превратилось для нас в постоянную проблему, которую мы пытаемся решить до сих пор, хотя я не собирался заниматься этим долго — я хотел просто победить и на этом закончить. А получилось так, что это растянулось уже на семь лет — за непреднамеренное убийство меньше дают, чем я этим занимаюсь.

Сейчас вместе с волонтерами мы создаем более-менее понятную организацию с разделением труда, когда каждый занят своим делом, а не всем подряд. Теперь у нас есть офис, а количество освобождений увеличилось, стало практически потоковым, хотя мы так официально и не зарегистрировались. Всего именно из рабства мы спасли примерно 600 человек, был еще обмен военнопленных на Донбассе и возвращения людей домой из других государств, это еще человек 300. Недавно мы начали открывать филиалы «Альтернативы» в других странах.

Я не собирался заниматься этим долго — я хотел просто победить и на этом закончить. А получилось так, что это растянулось на семь лет

Мы тратим много денег — около миллиона рублей ежемесячно. В основном это мои личные средства (Олег занимается предпринимательством. — Прим. ред.) и деньги волонтеров, процентов пять — пожертвования обычных людей. Всего у нас работают 25 человек, и где-то 20 процентов сотрудников получают зарплату — например, штатный юрист, а также люди, которые постоянно ездят кого-то освобождать, поэтому работать больше нигде не могут. Но этого, конечно не хватает. К примеру, недавно только на спасение россиянки из Иордании мы потратили около семи тысяч долларов.

Мы не получаем никакой поддержки со стороны. Однажды я ходил на телеканал «Совершенно секретно», и в конце интервью мне сказали: «Мы пообщались с другой стороной, следственными органами, и они заявили, что все от этого выигрывают, а Мельников получает гранты и живет на них неплохо». Я возмутился: «Какие гранты? Мы даже не зарегистрированы! Покажите тех, кто нам оплачивает гранты, они задолжали за семь лет». Я подумал, какие же дураки те, кто это говорит, — это же легко проверить.

Как выглядит современное рабство

Наиболее распространено именно трудовое рабство. Это простая схема: активные мужики из деревни едут в Москву в поисках работы, но они не понимают, как искать эту работу, и первое время живут на вокзале. Через два-три дня на них обращают внимание вербовщики, подходят и говорят: «Есть хорошая работа». Чаще всего они не сообщают, где именно, либо говорят «на юге», что можно расценить и как юг Москвы. За успешное трудоустройство вербовщики предлагают выпить, а потом люди просыпаются в Дагестане, Краснодарском крае, Ростовской области, Калмыкии, Ставропольском крае или в любом другом месте, где есть большие стройки. Работягам объявляют, что за них заплатили деньги, а документы им вернут, когда они отработают эти деньги. Обычно называют небольшие суммы, 15–20 тысяч, но их невозможно отработать, потому что рабовладельцы говорят: «За сегодня ты заработал 500 рублей, на твое питание потратили 300, а за жилье отдали 600». Так «долг» постоянно растет.

Обычно в трудовом рабстве людей удерживают простые коммерсанты, владельцы заводов, которые привыкли таким образом зарабатывать. На некоторые работы не удается привлечь людей из-за мизерных зарплат, это сельское хозяйство, строительство, кустарное производство. А за раба надо заплатить один раз 15–25 тысяч рублей. В этой схеме два человека получают деньги — вербовщик и водитель автобуса, в котором везут рабов. Кстати, знаете, как на сленге называют эти автобусы? Покеболами. А людей в них — покемонами.

Второй вид рабства — это попрошайки, профессионалы. Во всяком случае, нигде в России я не встречал непрофессионального попрошайку, это всегда рабы или мошенники. Просто так стоять и просить деньги невозможно — к тебе подойдут и будут выяснять, от кого ты стоишь. Однажды в качестве эксперимента я встал на инвалидной коляске около церкви на Таганке — и ко мне сразу начали подходить, узнавать, чей я, угрожать. Мы пытались выйти на тех, кто их крышует, но нас спалили журналисты, которые встали рядом в своей «незаметной» белой машине с надписью «Общественное телевидение России».

Знаете, как на сленге называют автобусы с рабами? Покеболами. А людей в них — покемонами

Рабовладельцы чаще всего молдавские или астраханские цыгане. Молдавские привозят откуда-то стариков или людей с инвалидностью и заставляют их попрошайничать, а астраханские попрошайничают сами с детьми. Откуда берутся дети — большой вопрос. Грудничков активно продают мигранты, неблагополучные семьи, студентки из других городов. Темненький младенец стоит примерно 60 тысяч рублей, светленький — около 100. Продажу детей очень сложно отследить, потому что, когда ребенок рождается в роддоме, родителям дают справку, но пока эту справку не отнесут в загс, ребенка как бы не существует. Были случаи, когда по одному свидетельству о рождении проходили пять разных детей. А ДНК-экспертизу для установления родительства можно делать только после возбуждения уголовного дела. Проблема в том, что есть статья 151, «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий», но груднички под нее не попадают, так как сами не просят — они просто реквизит. Как правило, такие дети живут от полутора до трех месяцев — на руках у этих «мадонн». Каждый, кто дает деньги попрошайке, должен понимать, что фактически оплачивает мучения и смерть этих детей.

С секс-работой чаще всего связано заграничное рабство. Важно, что гражданок России обычно вывозят за пределы страны, а иностранок везут сюда — у нас много украинок, вьетнамок. В чужой стране людей психологически проще удержать: они без документов, не знают, к кому обратиться, им говорят, что все везде куплено. Рабовладельцами тут могут быть кто угодно. И как ни странно, очень часто к нам обращаются клиенты и сообщают, что девушек удерживают насильно.

За границей люди оказываются и по другим причинам, не связанным с рабством. Однажды к нам обратилась мама девушки Жени, которая несколько месяцев провела в иорданской тюрьме без какой-либо юридической помощи. Женя путешествовала по Иордании, поменяла там деньги и оплатила ими проживание в престижном отеле. В тот же день ее арестовали за то, что одна из банкнот была фальшивой. Ее посадили в тюрьму, МИД никак не вмешался, а пока она сидела, у нее копился штраф за просроченную визу. На суде ей предложили признать вину и засчитать в качестве наказания срок, который она уже отсидела. Мы приехали в Иорданию, помогли решить ей административные вопросы и отправили домой. Там же мы наткнулись на множество девушек с постсоветского пространства, которые вышли замуж за местных, — им обещали восточную сказку, но все оказалось иначе. Одной русской женщине муж отрезал палец, а потом еще и посадил в тюрьму за то, что она якобы плохо отзывалась о короле. Таким девушкам мы тоже помогаем, но проблема в том, что не всегда получается их вывезти. В декабре мы открыли представительство в Иордании.

Был случай с солдатом, который служил в Армении. Когда он уволился из армии и пошел с военной колонной, его не пропустили через границу из-за ошибки в документах. Он пошел в консульство, а там его попросили предоставить личное дело из военкомата, которое лежало в Омске. Он не мог вернуться в Россию 23 года — скитался, бомжевал. Его мать писала заявления куда только можно — и в МИД, и в полицию, нашу и армянскую. Этой женщине около 90 лет, и она не сдавалась до последнего. Российское консульство работает ужасно, поэтому такое случается с каждым нашим гражданином в похожей ситуации.

История Валерия Галактионова, которого вернули на родину после 23 лет скитаний по Армении

Об операциях по спасению людей из рабства

На нас выходят по-разному, но чаще всего это какие-то личные контакты. Иногда обращаются прямо из отделений полиции, в которых нас знают, а иногда нас находят родственники потерпевших. Например, в Белоруссии в разных ОВД висят наши прямые телефоны, и если пропадает человек, нам звонят. В России, правда, наши контакты нигде не висят. Бывает, что звонят сами люди, которые находятся в рабстве, или неравнодушные люди, которые что-то заметили.

Если мы узнаем, что где-то в рабстве находится человек, мы приезжаем и просто выкрадываем его, а потом возвращаем домой. Заходим внаглую, показываем любые удостоверения — они все равно туда не смотрят, а один волонтер вообще достает студенческий, — нас принимают за сотрудников полиции, и мы забираем людей. Нам приходится действовать нелегально, опасно. С другой стороны, что мы можем сделать? Бросить их? Когда мы входим в квартиру рабовладельцев, чтобы вытащить оттуда людей, мы поступаем незаконно. Если бы владельцы были с мозгами, они могли бы написать на нас заявление.

Для возвращения человека из другой страны обычно собирается группа (не могу сказать, сколько в ней людей, это секретная информация), которая выезжает на место. Мы заранее просчитываем пути отступления, стараемся минимизировать риски. Обычно за границей в рабстве находятся девушки. Их мы очень быстро выкрадываем, перевозим в другую страну (ищем, где прозрачные границы и можно пройти без документов), а в другой стране мы уже пытаемся вернуть людей через российское консульство или какое-нибудь другое. Часто сотрудники полиции не рекомендуют посещение таких непризнанных Россией республик, как, например, Северный Кипр. Получается, что мы не только нарушаем кучу законов, а еще и практически контрабандой вывозим девушек. Российское консульство всегда работает отвратительно, но, например, у нас хорошие отношения с Белоруссией — многим странам стоит поучиться у нее хорошему отношению к своим гражданам. Их консул может позвонить в любое время дня и ночи, чтобы узнать, что происходит с человеком, который попал в беду.

Нам приходится действовать нелегально, опасно. С другой стороны, что мы можем сделать? Бросить их?

После освобождения мы отправляем людей домой. Если им нужно восстанавливать документы, мы предоставляем им убежище. Правда, с этим не все так просто. Однажды для этих целей мы сняли помещение в Красногорске, и туда пришли сотрудники ФМС, сначала просто выписали штраф, а через несколько дней привели полицию — и все, возбудили уголовное дело по подозрению в организации незаконной миграции. Мы объясняем ситуацию, спрашиваем, куда деть этих людей, а сотрудники органов отвечают, что закон не предусматривает такое жилье. В итоге дело ничем не закончилось, сейчас лежит в архиве.

С тех пор мы действуем осторожнее. Прямо сейчас возникла проблема с одним из освобожденных: его били, поэтому из нашего секретного места, где живут бывшие рабы, его повезли в больницу. Непонятно, что делать, ведь нельзя говорить, где он находится. С одной стороны, мы нарушаем закон, а с другой, у нас живет еще пять человек, которые вот-вот должны получить документы и уехать на родину. После того как освобожденные попадают домой, мы их не сопровождаем, потому что такой возможности нет. Зато на Новый год приходят поздравления — по полсотни от неизвестных отправителей.

Источник https://daily.afisha.ru/relationship/8247-istoriya-olega-mel...

P.S. К сожалению администраторы сайта решили заблокировать аккаунт @AlternativaRu по не совсем понятным мне причинам. Поэтому освещать деятельность движения буду с личного аккаунта. Что бы меня не обвиняли в том, что я пытаюсь заработать себе рейтинг, оставлю комментарии для минусов.

Сюжет достойный экранизации где-нибудь на индийской киностудии.
17 кв.м. и 5 детей! Как? И где? Ну да ладно. Решила я значит написать под новостью свое "важное" мнение. В итоге, теперь я фашистка)

Морали нет. Просто ни как не привыкну за 33 года к человеческой тупости