Политическое дело восьмиклассницы Насти: за пост в соцсети завуч написала заявление в полицию на школьницу
В истории разбирался спецкор "КП" Владимир Ворсобин
Завуч Махонина.
- К его величеству Учителю надо относиться уважительно, - говорила мне директор пензенской школы № 66 Ирина Авдонина, хотя сил на уважение уже не хватало...
Хотелось встать и громыхнуть:
- Ну как же не стыдно?!
Но что-то меня останавливало. То ли учительское прошлое (когда-то и я служил в мордовском селе учителем). То ли взгляд Владимира Путина с гигантского портрета над головой.
И мы сидели в улыбчивых педагогических масках и продолжали...
- А может, все-таки нельзя так с ребенком, Ирина Эдиксоновна, - говорю вкрадчиво. - Я такое сделать бы не смог.
- Господи, вы опять о ребенке! - сердилась Авдонина. - Не в нем дело...
- Не в ребенке дело?! - любопытствую. - А в ком? Это же, простите, донос...
- Но как нам выполнять 120-й закон («Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних»)? Там написано: школа обязана информировать органы, - взмолилась директор. - Что нам делать? А тут все стали кричать - донос-донос!
И мы снова молча посмотрели на бумагу, которая лежала перед нами.
Этот маленький прямоугольник, в четыре строки, разжег всероссийский педагогический скандал, окружив школу № 66 журналистской осадой. И устроил автору бумаги, завучу Махониной, кромешный ад.
Теперь ей шлет свои проклятия весь русский интернет.
В бумаге написано:
«Просим вас проверить на причастность к экстремистским высказываниям в отношении правящей власти переписку в социальных сетях обучающейся 8 «В» класса Анастасии Л.»
И подпись - В. И. Махонина.
- Плохая бумага, - вздыхаю. - Как учитель литературы XIX века, именем Достоевского, Герцена и вашего земляка Белинского заявляю: хрестоматийный донос. Теперь понятно, почему полицейские за ребенка так взялись... «Экстремизм», «правящая власть» - они такие слова любят...
- Неправда. Мы просто сообщили! - тихо сказала Авдонина. - Чтобы органы дали оценку - экстремизм или нет. К тому же девочка оперировала такими словами, как «путинский режим». Представляете?! Что нам оставалось...
Директор печально смотрела на меня, а я - на гигантский портрет президента...
- Защитите нас, пожалуйста, - вдруг попросила меня директор. - Поймите нас. Вы же сами педагог...
«Помогите, - тоже потом попросит завуч Махонина, которой (по ее словам) неизвестные пообещали сжечь машину и пригрозили даже «добраться до моей дочери и внуков».
- У вас глаза добрые, - скажет мне Махонина. Скажет так беззащитно, что сожмется мое учительское (бывших учителей не бывает) сердце.
И только та самая Настя, из 8-го «В», смотрела прямо и твердо.
- У меня к ним (учителям) только один вопрос, - холодно улыбнулась она. - За что? Что я такого сделала?!
Какой урок мы, взрослые, преподали восьмикласснице?
Активная девочка
История началась в декабре прошлого года, когда школьница Настя, бойкая курносая девчушка с брекетами и веснушками, вошла в странный дом на Кирова, 24 б.
Неподготовленный человек крайне изумится, когда этот дом по-булгаковски выскочит из-за поворота и ткнет его в нос вывеской «Сталинский центр».
Ты невольно думаешь: та-а-ак, круто. А что там внутри? Пензенские большевики во френчах и мундирах НКВД? Берия с блестящими стеклышками?
В общем, маленькую Настю тут и приняли в комсомол...
Сейчас здесь пустынно.
Часть руководства арестовано - кто на 10 суток, кто на 20.
Часть ждет подзабытую за сотню лет большевистскую участь - обыски, жандармы, наручники...
21-летний зам. руководителя пензенского комсомола Алексей Ермаков только вышел на свободу. Рассказывает, что посчастливилось посидеть в одной камере с местным Робеспьером, главным пензенским комсомольцем Рогожкиным. Но политических решили не баловать, развели по разным «хатам» и подселили бомжей.
- Активная девочка, - вспоминает о Насте Ермаков. - Ее к нам ее друг привел. На уличные акции мы ее не брали - по закону нельзя, и она лишь расклеивала листовки... Жестоко с ней поступили (хмурится). Тут, конечно, всех прессуют - мне, например, на втором курсе колледжа пищевой промышленности сказали: придешь на церемонию 100-летия комсомола - отчислим! Но Настю-то за что?!
Силовики заинтересовались комсомольцами, когда те позволили себе неслыханную наглость. Накануне тихую Пензу встряхнула акция сторонников Навального - в центре собралось несколько тысяч человек.
Что удивило не только власть, но и коммунистов. Тем более что борьба с дворцами у тех в генах, да и отдавать протест либералам обидно. И решили большевики показать себя - несмотря на все запреты, устроить свой краснознаменный митинг. В святой для всех советских мужиков день - 23 февраля.
- Так как всем регионам запретили демонстрации, мы решили не подавать заявку, - объясняет главный пензенский коммунист Георгий Камнев. - Не было смысла - гарантированный отказ. Мы решили устроить возложение цветов к памятнику со встречей с депутатом, что формально не будет нарушением. Силовики перепугались, явились с вопросами. Я - им: чего возбудились-то? У нас ежегодная акция - возложение цветов воинам. Кстати, прошло все как всегда - мирно. Около сотни человек, мороз минус 30, выступили я и еще один депутат. Поговорили. Замерзли. Разошлись.
И после этого-то началось..
Кто предал Настю - учитель или комсомол?
После тишайшего митинга начались аресты. Вызвали в полицию и главу обкома КПРФ Георгия Камнева.
- Завели в кабинет, - вспоминает Камнев. - Там женщина с девочкой. Полицейский говорит: что скажете? Вы, мол, акцию планировали, теперь у девочки проблемы. Потом я понял этот иезуитский ход. Рассчитывали, что у Насти нервы не выдержат, расплачется и скажет «дядя дал мне указание». Но Настя держится молодцом... «Вы что шоу устраиваете? - возмущаюсь. - Я с ней лично не знаком, она лишь месяц в комсомоле. За что вообще вы потащили ребенка в полицию?!
И тогда мне показали заявление на Настю завуча Махониной: «Просим вас проверить на причастность к экстремистским высказываниям в отношении правящей власти...»
Оказалось, Настя на своей страничке ВКонтакте перепостила объявление об акции КПРФ 23 февраля,
И была застигнута Махониной. Она написала школьнице:
«Что у тебя на странице ВК полит. информация. Убираем немедленно».
«Но она же не за Навального, - пишет в ответ Настя, - а за полностью разрешенную партию».
«Такие посты лучше избегать. Может партия и разрешенная, но такие акции у нас не приветствуются».
Но подросток стоял на своем. Настя неожиданно для всех проявила упорство. Даже когда ее с мамой повели в полицию, поставили на учет в ПДН (подразделение по делам несовершеннолетних), Настя не удаляла злосчастный пост. Даже когда пришлось перейти в другую школу, она лишь повторяла: «Теперь я убежденная комсомолка».
Я встретил ее почти случайно, у новой школы - самый обыкновенный ребенок бежит на урок.
- Пропустила много. Приболела чуть, - запыхавшись, искрила она брекетами.
- Знаю, Настя, знаю, - строго говорю (учителя уже шепнули, «девочка непростая, себе на уме»). - Тебе бы за уроки взяться. Подтянуть тройки. А ты в политику... Как настроение? Не переживаешь?
- А из-за чего? Из-за бумаги? Да ладно вам! Поставили на учет, и что? Прикольно даже. Теперь к нам с мамой приходит участковый, ведет беседы: «Ну как ты, Настенька, относишься к действующей власти» (в глазах школьницы забегали чертята). Мама, жаль, расстраивается. Ничего, хитрее буду (подмигивает). Вот только странно - завуча, кто донос написала, я и не знаю.
- То есть?
- Она преподавала в главном корпусе, а я училась на Медицинской улице (в километрах пяти). Она обо мне ничего не знает. Что ей вообще надо?
- Но митинг действительно был несанкционирован, - замечаю. - Учителя испугались за тебя (или за себя, сказал я про себя).
- Но почему одним партиям разрешают любые митинги, а нам нет? Почему, если дети выходят за Путина, - это нормально. А против - незаконно? (И вспоминает: мол, читала, как во Владивостоке губернатор собрал детей на митинг и принял в пионерию «Единой России» - что правда. - В. В.) Разве это справедливо?
М-да, и правда, непростой ребенок.
Отдувайся теперь за чертову взрослую жизнь...
- Политика - сложная штука, Насть, - говорю. - Мы, взрослые, так хитро и законы пишем, и правила устанавливаем... Рано тебе к нам все-таки. Ты бы училась лучше...
- Не вопрос. Я просто не поняла - за что? А так - пофиг! - рассмеялась Настя и побежала в школу.
Политика не для детей
Сначала я думал, что идея испортить Насте биографию, поставив ее на учет вместе с малолетними хулиганами и выпивохами, принадлежит комиссии ПДН Железнодорожного района Пензы.
Делопроизводитель комиссии Лариса Каширова утверждает, что комиссия тут ни при чем. Поставила на учет полиция.
- Значит, вы в этом не замешаны, - киваю. - Слава богу.
- Слава богу?! Чтоб вы понимали - я бы тоже ее поставила на учет.
- За что? - удивленно спрашиваю. - Ее даже на митинге не было.
- Чтобы мама и девочка в следующий раз умнее были, - прочеканила она. - Дети до совершеннолетия вообще не имеют права высказывать свои политические воззрения.
- Они не имеют права иметь мнение? - спросил проснувшийся во мне юный пионер.
- Высказывать! - сурово прекратила разговор дама.
Иду к министру образования Пензенской области Александру Воронкову.
- Педагог обязан защищать ребенка от противоправной деятельности, - с порога заявил министр просвещения. - Возложение цветочков придумали, да?.. Есть силы, которые под благим предлогом запустят шарики, пропагандируя гомосексуализм... Нам этого не надо!
- Подростки могут участвовать в политике? - пытаюсь я понять государственную логику.
- Если она позитивна - да.
- Кто это определит?
- Эксперты, которые работают в правоохранительных органах и органах защиты страны, - строго объяснил министр. - Они и определят: вовлечен ребенок в позитивную деятельность или деструктивную. У нас закон об иноагентах на это есть. Агентам платят большие деньги из-за рубежа, чтоб под благими действиями вовлекать нашу молодежь. Чтоб ей можно было манипулировать. А если это делается из-за рубежа - это разве в интересах России? В интересах ребенка?
Урок для школьницы и завуча
Ставшая всероссийской знаменитостью завуч 66-й школы Пензы Вера Махонина держится молодцом. В школьном коридоре Вера Ивановна весела - к ней подбегают школьники, спрашивают что-то по химии...
Но заметил - при разговоре о Насте часто замолкает и смотрит мимо меня... Или сквозь.
Но охотно говорит об угрозах.и проклятиях.
- Начались звонки от неизвестных людей. Голосовые сообщения, которые я не успевала стирать... Не знаю, от чего это. Против ребенка я никаких действий не предпринимала.
Вера Ивановна готова была поговорить и о фонде Сороса, чью премию она получила в середине 90-х.
- Тогда Сорос был объявлен другом России и награждались лучшие педагоги, - гордо говорит учитель.
Но пришла пора сволочного вопроса.
- Вы подписали письмо? - спросил я.
- Да, подписала, - просто сказала учитель. И замолчала.
В этот момент мне стало нестерпимо ее жаль...
- Ваши критики считают, что педагог не имеет права доносить на ребенка, - заставляю себя продолжить.
- Против девочки я ничего не имею, - сказала тихо Махонина. - Мне было важно, чтобы ее не втянули в политику, не стали бы ею манипулировать и навязывать то, в чем она сама не разбирается. Сохранить мы хотели ребенка. Мы не имеем права изъять телефоны, отследить переписку. Поэтому попросили органы...
- Вы знаете, что Настю поставили на учет?
- Я всегда об этом сожалею. Переживаю. Но в 15 лет нужно анализировать свои поступки... И вообще (вдруг воскликнула Махонина). Каким образом ребенок может говорить о коррупции, если он не понимает этого слова?! И заявлять в сети, что ты борешься против коррупции, я считаю, нельзя.
- Но Настя не понимает, за что ее наказывают.
- Некоторые вещи нельзя размещать в интернете, потому что ты живешь в государстве, которое тебя учит и кормит. И если она размещает посты против существующей власти, то тем самым показывает - я, учитель, соглашаюсь с этим. А я не соглашусь.
- Может, надо было с Настей просто поговорить?
- Беседовал социальный педагог, заместитель директора того корпуса...
- Подождите, Вера Ивановна, - ужаснулся я. - Вы не разговаривали с Настей ?
- Я первый заместитель по организационным вопросам, мониторингу, поэтому не всегда бывает возможность с каждым ребенком поговорить.
- Если бы все вернуть назад, вы бы поступили так же?
Задумалась.
- Этот вопрос не выходит у меня из головы. Вероятно, сделала бы то же самое.
- Написали бы такую же бумагу?
- Может быть, не с таким содержанием...(чуть не плачет). Может быть, я фамилию ребенка не написала бы в этот раз...
- Вера Ивановна, - пытаюсь ее утешить, - надо было просто лично поговорить с ребенком. И поверьте, у вас бы рука не поднялась...
- Лично?! - смотрит мученически. - Если бы у меня было время.
P.S.После нашего разговора с министром просвещения Пензенской области Александром Воронковым его ведомство пообещало официально ходатайствовать о снятии Анастасии Л. с учета в полиции.
В то же время школьница закрыла «на замок» свою протестную страницу в соцсети. И в дом со Сталиным уже не ходит.
Добро пожаловать, Настя, в наш взрослый мир...
