DiamantAntiment

Когда зашли в рабочий кабинет директора в шахтоуправлении, то прибор так запищал, что проверяющие опрометью выскочили из кабинета, - прибор показал высокий уровень радиации. Начали искать источник излучения. Он оказался под креслом директора. Источником излучения оказалась капсула с радиоактивным веществом, которая была приклеена медицинским пластырем к нижней части сидения.

Эта капсула использовалась в приборах-анализаторах наличия загазованности метаном в штреках шахты. Она служила источником питания в приборах, которые работали долго, не требуя замены.

Следователи проверили приборы в штреках – все капсулы в приборах были на месте. Проверили наличие капсул на складе. На складе одной капсулы с радиоактивным изотопом не досчитались.

Доступ к капсулам имели всего 2 человека: заведующий складом и главный инженер шахты. Постепенно следователи восстановили неприглядную картину производственных отношений на шахте. Директор шахты, коммунист, член обкома КПСС, женатый человек, пользуясь служебным положением принуждал жену главного инженера к сожительству. И не только её. У него при служебном кабинете была оборудована специальная комната отдыха с диваном, холодильником со спиртными напитками и деликатесами. Из комнаты отдыха был выход в ванну с душем. Кроме жены главного инженера, в «гареме» директора побывали и другие молодые женщины из заводоуправления. Директор-коммунист в рабочее время развлекался на широкую ногу.

Инженер признался, что подложил радиоактивную капсулу под кресло директору, чтобы радиация повлияла на его половую функцию и, чтобы он не смог больше вступать с женой инженера в интимную связь.

Дело было скандальное: коммунист, член обкома КПСС завёл гарем и совершал множественные уголовные преступления – принуждения сотрудниц к сожительству.

И дело замяли. Инженера перевели на другое место работы в другую область. Вместе с женой.

Директор шахты от лучевой болезни скончался. На его похоронах выступили его товарищи по партии: «От нас ушёл верный сын своего народа и коммунистической партии Советского Союза, который положил всю свою жизнь на алтарь служения своей стране, трудился на общее благо, не покладая рук и не жалея сил. Будем помнить этого выдающегося человека, которого нам теперь так будет не хватать». Прощальные речи были продолжительными. Некоторые плакали.

Это был один из немногих случаев в советское время, когда уголовное дело было прекращено по политическим мотивам, и преступник наказан не был. Железная карающая машина советского правосудия на этот раз на долю секунды приостановилась.

Я сам человек бедный, пенсионер, пенсия небольшая, поэтому сюжеты, где сажают в тюрьму взяточников и воров, укравших у страны и у её граждан миллиарды, мне немного успокаивают нервы. Хоть бы их всех пересажали. Хуже бы не было. Зато пенсии и детские пособия было бы на что увеличить.

В феврале 2024 г. увидел я сюжет в Интернете из передач по ТВ 1-го канала ОРТ. Там бывший охотник А. Стёпочкин сообщил в телепередаче 1-го канала "На самом деле" от 04 февраля 2019 г., а свидетель А. Команёв подтвердил 21 Февраля 2019 г.  в прямом эфире, что по наущению шаманов 1 февраля 1959 г. местные охотники напали на 9 туристов из группы Дятлова и забили их дубинами. Особо тяжкое преступление группой лиц по предварительному сговору. Я ахнул. Если я узнал об этом особо тяжком преступлении и не сообщу в СКР, то меня самого посадят за несообщение о преступлении! Надо скорее сообщать!

Я письменным заявлением от 08.02.2024 г. по почте сообщил Председателю Следственного Комитета России Бастрыкину А. И. в соответствии со ст. 140, ч. 1, 3) УПК РФ, ст. 141, ч. 2 и ч. 5 УПК РФ о факте убийства группой лиц с особой жесткостью 01.02.1959 г. у подножия г. Холат-Чахль Ивдельского района Свердловской области группы из 9 туристов под руководством И. Дятлова. Оказывается, не «непреодолимая сила природы» убила 9 туристов, а местные охотники. Это заявление я опубликовал на Пикабу. Ответа ни в феврале, ни в марте я из СКР не получил и тогда повторно по почте заказным письмом с уведомлением 04.04.2024г. сообщил в СКР Бастрыкину А. И.  о преступлении - убийстве группой лиц с особой жесткостью 01.02.1959 г. 9 туристов у подножия г. Холат-Чахль.

Почтовое уведомление не вернулось, ответа я опять не получил. Хотя на почте мне дали трек-лист, из которого следовало, что СКР моё повторное сообщение о преступлении получил ещё 09.04.2024г.

Вдруг мне приходит письмо от и. о. прокурора г. Ивделя Свердловской области (см. приложение – фото письма). В нём мне сообщают, что прокуратура не вправе возбуждать и расследовать уголовные дела. А я это знал, и в прокуратуру с сообщением о преступлении не обращался. Она же не при чём. Есть Следственный Комитет России. Туда я и обратился.

Оказывается, СКР спихнул моё сообщение о преступлении в Генеральную прокуратуру России, та спихнула моё сообщение о преступлении в Свердловскую областную прокуратуру, а та в свою очередь спихнула в прокуратуру г. Ивдель.  Зачем? Зачем СКР, который обязан расследовать уголовные дела по особо тяжким преступлениям, спихивает сообщение о преступлении в прокуратуру, которая не вправе ни возбуждать, ни расследовать уголовные дела?

В этом и есть «фокус». Моё сообщение прокуратура положит в папочку входящих, и там оно будет пылиться до полного уничтожения. Почему генеральная прокуратура России не вернула моё сообщение о преступлении в СКР, который обязан возбуждать и расследовать? Так это и есть составная часть совместного «фокуса» СКР и прокуратуры – контора, которая обязана возбуждать и расследовать, спихивает сообщение о преступлении в контору, которая не имеет права возбуждать и расследовать, и в этой конторе сообщение о преступлении будет успешно гнить.

Почему прокуратура г. Ивделя  моё сообщение о преступлении не передаёт по подследственности в СО СУ СК России по г. Ивделю Свердловской области (в следственный отдел следственного комитета г. Ивделя)? А потому что в этом случае в следственном отделе СК по г. Ивделю должна проводиться регистрация сообщения в КУСП, проверка сообщения, должно быть принято постановление о возбуждении либо об отказе в возбуждении уголовного дела, которое заявитель вправе обжаловать в суд. А в суде заявитель может обжаловать и доказать незаконность постановления об отказе! А им это надо?! Нет! Им проще положить сообщение о преступлении под сукно в прокуратуре и написать пустопорожнюю отписку от имени прокуратуры, не подпадающую под нормы УПК РФ, которую в порядке ст. 125 УПК РФ обжаловать нельзя. Фокус.

Но это ещё не всё! Генеральная прокуратура умудрилась моё сообщение о преступлении в Ивдельском районе Свердловской области, поданное в СКР, спихнуть в прокуратуру Коминтерновского района г. Воронежа, которая мне сообщила, что она не имеет к Ивдельскому району Свердловской области никакого отношения (см. приложение – ответ Коминтерновской прокуратуры). Фокус. Прямо по басне И. А. Крылова: «А вы, друзья, как не садитесь, всё в музыканты не годитесь!» 

Такими «фокусами» наши «правоохранительные органы» ежегодно «кидают» миллионы граждан России, потерпевших по уголовным делам. И конца этому не видать.

Сообщение о преступлении, посланное в СКР 08.02.2024 г. можно прочитать на Пикабу под названием "Дело заключается в том, чтобы его изменить". А письмецо прокуратуры из г. Ивделя и письмецо из Коминтерновской районной прокуратуры г. Воронежа можно прочитать в приложенных к посту фото.

«Ой, дурют нашего брата! Ой, дурют!» (А. И. Райкин)

Не успела маршрутка проехать до следующей остановки, как Лидия Яковлевна издала булькающий звук и извергла портвейн, перемешанный с пиццей, на пол салона перед собой.

Я сразу отскочил вперёд подальше от Лидии Яковлевны, чтобы не подумали, что я с ней знаком. Перед Лидией Яковлевной образовалось пустое пространство с продуктом её производства. Какая-то женщина, сидящая на ряд впереди, обернулась, покачала головой и сказала укоризненно Лидии Яковлевне: «Женщина, как нехорошо». Лидия Яковлевна в ответ с лучезарной улыбкой подняла вверх два больших пальца обеих рук и возразила: «Отлично!»

На следующий день я увидел Лидию Яковлевну на пляже и спросил её: «Что же ты в салоне-то так неприлично напачкала вчера?» Она ответила: «А мне плохо стало». Я удивился: «А что, разве нельзя было выйти на остановке и там желудок свой опорожнять?» Яковлевна отмахнулась: «Вот ещё, буду я выходить, когда уже села». Я изумился: «Так ты же за проезд не платила». Тут уже возмутилась Лидия Яковлевна: «Платить за проезд в такой тесноте и духоте? Ещё чего!»

Мысль о том, что её никто не заставляет ездить в тесноте, в голову ей не приходила. Как и мысль о том, что за услуги надо платить. Хорошая идея: если качество услуги не устраивает, то услугой можно пользоваться, но за услугу платить не нужно.

Лев Павлович Поздняков вёл у нас лёгкую атлетику. В спортивном прошлом он был в лёгкой атлетике десятиборцем. Десять видов закрывать в лёгкой атлетике – не шутка, бег гладкий, бег с барьерами, прыжки в длину и высоту, прыжки с шестом, метание копья и диска, толкание ядра и кое-что ещё.

Институты ежегодно соревновались в студенческой городской спартакиаде, и конкурентом нашего пединститута в общем командном зачёте был университет, в котором студентов училось в десять раз больше, и среди них было немало отличных спортсменов высокого уровня. А у нас, как назло, на четырёх курсах не было ни одной прыгуньи в высоту. Некому было прыгать в высоту за институт.

Лев Павлович решил найти девушек высокого роста на других факультетах и научить их прыгать в высоту. Зная, что наши парни спортсмены общаются с девушками с других факультетов, Лев Павлович перед тренировкой в раздевалке говорил нам: «Мне нужны две длинных-предлинных девки. Пусть они будут страшными, пусть они будут корявыми, лишь бы они были выносливыми». Шурик Прокудин невинно поинтересовался: «Лев Павлович, в каком смысле выносливыми?» Лев Павлович критически посмотрел на Шурика Прокудина и ответил: «В прямом». Намёк он понял, но вида не подал.

Пётр Афанасьевич Хомяк сам закончил факультет физического воспитания и остался после окончания института преподавать на нём лёгкую атлетику и тренировать ребят. Когда мы собирались перед тренировкой в раздевалке, добродушный Пётр Афанасьевич, сам вчерашний студент, нам рассказывал про заседания педагогического совета факультета, где наши преподаватели совещались, как из нас воспитать достойных граждан общества.

Речь держала Ольга Ивановна: «Была я с рейдом в общежитии. Захожу в комнату к хоккеистам, а у них весь пол пустыми бутылками устлан. Да вы бы посмотрели, что они пьют! Красный вермут! Порядочный человек таким ноги мыть не будет!» Реплика Льва Павловича со своего места: «Дёшево, и балдеешь». Ольга Ивановна: «И вообще, что-то наши ребята спортсмены слишком девушек любят?!» Реплика Льва Павловича: «А кто их не любит?»

Для выпускного вечера мы арендовали большое кафе. Но, к сожалению, не все преподаватели смогли на вечере присутствовать, так как они были в это время со студентами 1-го и 2-го курсов на учебных сборах в Рамони. Тогда инициативная группа из десяти выпускников загрузилась шампанским, вином и водкой, прихватила туристические палатки и поехала в Рамонь, чтобы на природе преподаватели могли бы поучаствовать немного в выпускном вечере, проститься с нами и понять, что они, наконец, от нас отмучились.

Филиал выпускного вечера на берегу реки прошёл успешно. Вчерашние студенты и их бывшие преподаватели сидели у костра и поднимали тосты. Всех и студентов и преподавателей поразил Прокопыч. Когда Лев Павлович в очередной раз начал разливать водку по стаканчикам и наливал Прокопычу, тот вдруг схватился за правый бок и застонал: «Ох! Печень! Печень!» Лев Павлович приостановил процесс наливания и заботливо спросил: «Прокопыч, может ты больше не будешь?» Прокопыч быстро схватил бутылку с водкой за горлышко, направил её в свой стакан и простонал: «Наливай! Всё равно пропащий!».

С нас на факультете все четыре года спускали семь потов. Кроме спортивных дисциплин, анатомии и физиологии, нас напрягали и педагогика, и психология, и исторический и диалектический материализм. Не говоря уже о немецком языке. Мы тогда не понимали, что они гоняют нас, заставляют учиться и воспитывают для нашего же блага. Мы тогда были молодыми, бестолковыми, недисциплинированными. Пятьдесят лет спустя вспоминаем наших преподавателей с теплом и благодарностью.

Вовка так и не появился ни вечером, ни на другой день. После завершения отдыха на природе мы вернулись в город, встретили Вовку, и он рассказал, почему не вернулся. Вовка шёл по дороге и пел песни под гитару, но идти было далековато, и он решил затормозить какую-нибудь из легковых машин, которые в выходной день часто проезжали мимо него.

Вовка голосовал несколько раз, но машины не останавливались. Тогда он обиделся, подобрал у дороги кусок щебня и запустил в проехавшую и не остановившуюся машину, попал в борт. Машина остановилась, из неё выскочили люди и бросились к Вовке. Вовка выхватил из ножен мой мачете и начал им размахивать с криком: «Не подходите!» Внезапно он упал от удара по голове сзади. Сзади ехала ещё одна машина, она остановилась, из неё выскочили люди и ударили Вовку по голове, мачете отобрали.

Когда Вовка услышал, что его собираются отвезти в милицию, он встал на колени, заплакал, и сказал: «Я бедный студент. Меня из института выгонят и посадят. А мне всего один год осталось учиться на последнем курсе». Владельцы автомобиля посочувствовали Вовке и показали царапину на правой двери от куска щебня. Договорились, что Вовку в милицию отправлять не будут, а Вовка отдаст владельцам машины деньги за ремонт, за покраску царапины. А чтобы Вовка их не обманул, у Вовки в залог забрали мою гитару и мой мачете.

Я удивился: «Как же ты успел подобрать кусок щебня и попасть в быстро мчавшуюся машину? Ведь пока ты щебень подбирал, машина уже уехала».

Вовка скептически посмотрел на меня и возразил» «Я же находчивый. Я этот щебень заранее подобрал».

Мужик выучил легенду – свою фамилию имя и отчество и Вовкины имя и отчество, зашёл к декану и сыграл роль отца Вовки. Но, немного переборщил. Он вошёл в артистический кураж и стал наезжать на декана: «Вы пошто тут Вовку моего обижаете?!»

Декан, видя, что от отца Вовки попахивает спиртным вежливо с ним попрощался.

Но, декан взял, да и отправил письмо на работу Вовкиной матери, в котором просил её прийти на собеседование. На факультете были записаны не только адреса, но и места работы родителей. Когда мать Вовки пришла на собеседование к декану, декан сочувственно спросил: «Что же отец Владимира, ваш муж, выпивает? И часто?» Мать удивилась: «Да он вообще не пьёт!» «А как же он приходил совсем-совсем пьяный?»

Ту всё выяснилось. Дома Вовка получил нагоняй от отца и материи. А однокурсники несколько дней смеялись над Вовкиной находчивостью. Вовка к концу учёбы остепенился, закончил факультет и уехал работать в Сибирь инспекторам по делам несовершеннолетних. Весёлый был человек.

На другой день она мне по телефону рассказывает: «Пришёл Максим на час позже «после работы». Ищет банку розы поставить. Я ему: «Ой, откуда розы?» Он: «Это для тебя, любимая!» А я: «А что это ты мне впервые за полгода совместной жизни розы подарил?» Он глазами захлопал. Нет ответа.

Я Марине предлагал ещё одну стрелку с совсем другого аккаунта забить от другой бабы. Ещё раз на него со стороны посмотреть. Но она не выдержала и всё ему высказала про стрелку с тремя красными розами. Он потом месяца полтора ни с кем не переписывался после взбучки.