ArmanDeGreek

Гриша:

– Там.

Постучавшие:

– Кто "там"?

Гриша:

– Откройте, я – представитель старого мирового порядка.

Постучавшие:

– Щеколда с вашей стороны двери, товарищ, вот вы и откройте.

Гриша:

– Я щеколду покупал, чтобы запирать дверь. Вам нужно, вы и открывайте.

Постучавшие:

– Согласно уставу нового мирового порядка, вы обязаны открыть нам.

Гриша:

– Просуньте устав под дверь, я ознакомлюсь.

Постучавшие:

– Не пролезет, больно толстый.

Гриша(разочарованно):

– Так вы не свидетели Иеговы?

Постучавшие:

– Гражданин, последнее предупреждение, открывайте.

Гриша:

– Ну хоть на мыло устав скиньте что ли?

Постучавшие:

– Незнание устава нового мирового порядка не избавляет от ответственности за его несоблюдение.

Гриша:

– Какие-то малохольные.

Постучавшие:

– Почему?

Гриша:

– Я с вами уже пять минут пререкаюсь, а вы все терпите: не иеговисты, и не мошенники.

Постучавшие:

– Почему не мошенники?

Гриша:

– Инициативу в разговоре потеряли сразу.

Постучавшие:

– Гражданин, согласно уставу нового мирового порядка мы не имеем права взломать вашу дверь, но мы можем выписать вам штрафные санкции.

Гриша:

– А вам как лучше, штраф выписать, или чтобы я вам открыл?

Постучавшие:

– Чтобы открыли.

Гриша:

– Огласите размер штрафа, пожалуйста.

Постучавшие:

– Пять тысяч рублей.

Гриша:

– Всего-то! Давайте так: я вас обнадежу, что, может быть, отворю, и мы продолжим разговор через закрытую дверь. Если ваше терпение кончится раньше, чем я, быть может, отворю дверь, то вы выпишите мне штраф?

Постучавшие:

– Так не пойдет, гражданин.

Гриша:

– Это в уставе нового мирового порядка написано?

Постучавшие:

– Нет.

Гриша:

– Тогда продолжаем разговор.

Продолжительное молчание

Гриша:

– Желаете кофе?

Постучавшие:

– Да.

Гриша:

– А не выйдет, дверь то заперта!

Вновь продолжительное молчание.

Гриша:

– А можно к вам?

Постучавшие:

– Куда?

Гриша:

– В оппозицию к новому мировому порядку.

Постучавшие:

– Почему сразу в оппозицию, если вы даже с нашим уставом не ознакомлены?

Гриша:

– Ну почему, ознакомился уже: штрафы маленькие; двери взламывать не уполномочены; терпеливые; не иеговисты...к таким легко и приятно в оппозицию вставать, только есть одно труднопреодолимое обстоятельство...

Постучавшие:

– Какое?

Гриша:

– Зашибу ведь, в роли оппозиционера, а я – гумманист.

Постучавшие(с мольбою в голосе):

– Открооойте, гражданин гумманист, пожалуйста.

Гриша(передразнивая их тон):

– Зашибуу ведь.

Снова молчание.

Гриша:

– А хотите я главным стану у вас?

Постучавшие:

– Зачем?

Гриша:

– У меня могущества много больше, чем у вас, к примеру, я могу открыть изнутри одну дверь, которую вы очень хотите отворить, но не можете. Согласитесь, что лидер нового мирового порядка должен уметь больше, чем его подчиненные?

Постучавшие:

– Согласны. Откройте дверь, и мы оформим все необходимые документы.

Гриша:

– Просуньте бланк для будущего лидера нового мирового порядка под дверью, заполните его за меня, на правах моих будущих подчиненных, а я подпишу.

Постучавшие:

– И откроете?

Гриша:

– Я думаю – каждое решение великого лидера должно быть хорошо взвешенным.

Просунули заполненный бланк под дверью.

Постучавшие:

– Подписали?

Гриша:

– Да.

Постучавшие:

– Может быть, теперь откроете нам?

Гриша:

– Как лидер нового мирового порядка, объявляю сегодняшний день выходным. Расходитесь по домам, приласкайте жен, раздайте подзатыльники детям, попрощайтесь с тещами, а завтра, чтобы как штык на работе были в шесть утра, расслабились вы у меня совсем, завтра буду из вас людей дрессировать. Марш по домам!

Шульц:

– Огибаем мыс "Доброй Надежды". Надежда всегда умирает последней, и если мы ее увидели, следовательно Надежда еще жива, а мы тем паче.

Валленштайн:

– А были сомнения?

Шульц:

– Они и сейчас имеются.

Валленштайн:

– Почему?

Шульц:

– Сказал же – шторм прошел успешно, компас сошел с ума, мы живы, но если компас сошел с ума, то по какую стррону смертной черты мы живы?

Валленштайн:

– Как это узнать?

Шульц:

– На горизонте мыс Надежды, но Доброй ли?

Валленштайн:

– Сам же сказал, в начале, что "Доброй".

Шульц:

– Обнадежил.

Валленштайн(забивая косяк):

– Если травка кончится до прибытия в Батавию, я тебя зарежу.

Шульц:

– Скажу вам по секрету, Ваша Светлость – травка не только в Батавии растет.

Валленштайн:

– А зачем нам не в Батавию?

Шульц:

– По той же самой причине, зачем нам в Батавию.

Подошел капитан Корнелиус:

– Компас сошел с ума, господа.

Валленштайн(затягиваясь):

– Расслабься, шкипер, правильным курсом идем...

К Шульцу с Валленштайном подошел шкипер Эразм Корнелиус.

Корнелиус:

– Об чем в матросском кубрике судачат, граждане-пассажиры, не готовится ли бунт?

Валленштайн:

– На пиратской то посудине? Всегда готовится, но не переживай, кэп: сейчас назначим нового Иону, тожественно выбросим его за борт, братва и успокоится...

Корнелиус:

– А шторм?

Шульц:

– Выйдем на связь, и узнаем.

Корнелиус:

– Свистать всех наверх, убрать фок, грот, бизань, на кливерах галсами шторм попытаемся обойти!(пассажирам) Странно, обычно, огни Святого Ульма появляются при уже собранных парусах.

Шульц:

– Обычно? Обычно они вообще не появляются.

Валленштайн:

– Кэп, пока тихо, нужно Иону назначить.

Корнелиус:

– Иону Создатель назначает, или посредник в общении с ним: (переходя на крик)позвать каппелана!

Пришел каппелан.

Каппелан:

– Кэп, прикажи всем построится, Иону искать будем. Тебе какого?

Корнелиус:

– Крепкого, горластого, "смотрящего по кубрику", подстрекателя к бунту.

Каппелан(удивленно):

– Авторитетного матроса за борт? Братва не поймет.

Шульц(внимательно считывая потрескивание огней Святого Ульма, как азбуку Морзе):

– Просят "в Иону" Теодора Гифсона.

Каппелан:

– Во, а я что сказал...братва не поймет.

Корнелиус(поворачиваясь к Валленштайну):

– Слыхал, старик, растет твой авторитет в кубрике, осилишь назначение Ионы?

Валленштайн:

– Двойная порция рома до конца плавания, гамаки в офицерском кубрике на юте для меня и Шульца.

Корнелиус:

– А кто тогда будет новых Ион выбирать, ежели с матросского кубрика уберетесь?

Шульц:

– Сдюжим.

Корнелиус:

– По рукам.

Команда убрала паруса, оставив кливера, и построилась на палубе.

Корнелиус:

– Теодор Гифсон, шаг вперед из строя!

Жилистый кривой матрос вышел из строя.

Валленштайн:

– Ты – Иона.

Гифсон:

– И чо? Все штоле? Ты, начальник, хоть обоснуй по понятиям морским.

Валленштайн:

– На ножах.

Гифсон ухмыльнулся, достал из-за пояса нож, и принял боевую стойку.

Валленштайн вытащил из ножен Корнелиуса шпагу, и с криком: "Мой длинее!", заколок Гифсона одним метким ударом в грудь.

Валленштайн(поворачиваясь к Корнелиусу и отдавая ему шпагу):

– Вязаться пора, шторм грядет.

Корнелиус(шепотом):

– Братва негодует!

Шульц:

– Пущай негодует привязанная, а как шторм минует, и коли выживем, то поймут, что Иона правильный был.

Каппелан:

– А коли не выживем?

Шульц(оглянувшись на огни Святого Ульма):

– Значит, не с теми на связь вышел...

– Чтобы дань охранять в стенах каменных от варваров-идолопоклонников.

– Ну а чего дань не привез? – разозлился Соломон.

– Далеко Толедум от морских берегов, пока ишаки с данью до пристани доберуться, ограбят их варвары. Нет у ишаков стен крепких да каменных, чтобы дань твою сберечь, о царь всех царей.

– И ты прибыл ко мне, чтобы это сказать?

– Не только, – улыбнулся юноша,– долго думали старейшины Толедума, как дань тебе переправить, и придумали: решили прадеда того пророка, который спасет столицу врагов Израеля тебе на попечение прислать – самое дорогое тебе послали – плод молитв праведных, любви к Богу, взращенный на дань, тебе обещанную.

– Там, где ишаки, груженые золотом и елеем не прошли, прошел вьюноша, тем елеем вскормленный.– догадался мудрый Соломон, и пригорюнился.

– Чего загрустил, царь царей, – спросил его юноша, – али что не так?

– Все так! Мудреет мой народ...и поступает так, как сам бы я поступил, но, "от многой мудрости - много печали", зачем мне прадед того пророка, который будет призван врагов моих спасти?

– Ну, это уже тебе решать, царь царей: кабы не прислали меня – так то гемморой, достойный царственных особ, но без их попечения на чужбине прозябающий; а вот прислали – гемморой весь в твоей власти. Никакое золото и елей не сравнится с таким подношением!

Соломон вскочил на ноги, подбежал к юноше, обхватил его лицо ладонями, притянул у себе, и поцеловал в лоб:

– Моя Прелесть! Расскажи мне, вьюноша, какой смерти придать тебя, дабы отпрыск твой нерожденный не спас врагов народа Израеля?

– От чресел моих должно произойти пророку Ионе, коего кит проглотит в назначенный Создателем час. Отдай меня на съедение кашалоту, тупая рыбина почует кровь Ионы, но не почует подлога, так не спасешь ты врагов народа Израэля, Иосифа и Авраама.

Послушался Соломон вьюношу, отдал на съедение кашалоту. Рыба та, кровь Ионину на дух не переносила, вот и выплюнула вьюношу, пока Соломон не видел. Так продлился род Ионы, и залечился гемморой Соломона, ибо сказано:"Блаженны неведающие!""

Валленштайн продрал заспанные глаза волосатыми кулаками, и внимательно вгляделся в еврейского мальчика-юнгу, байку которого он услыхал сквозь проходящий сон:

– Теперь понятно, почему в трудный час моряки Иону на борту ищут, чтобы в море на съедение кашалоту выбросить...

Юноша:

– Почему?

Валленштайн:

– Потому как ведают моряки, что кашалоты род Ионы на дух не переносят, и все выплевывают и выплевывают. Так, этот род до наших дней дотянул, о чем Библия умалчивает...

Матросы в кубрике на юте галеона "Батавия" смекнули, что проснулся более интересный затравщик морских баек, нежели юнга, обступили кругом Валленштайна, и один из них его спросил:

– А об чем еще Библия молчит?

Валленштайн:

– О судьбах таких людей-призраков, как мы. Нет галеона "Батавия" для Ост-Индской компании; нет нашего брата-пирата для родного дома на суше; нет курса для призраков в Библии, ибо там все про живых по церковным книгам числящихся...

Стефан Шульц молча слушал, как умело Валленштайн вешает лапшу на уши матросам, и наблюдал, как при свете лучины, на дальней стене юта, поднимался из пепла призрак величия генералиссимуса имперских войск...

– Это так же правдоподобно, как австрийский опальный генералиссимус, решивший якшаться с протестантами, находится в Испании, не так ли?

Прошагав по указке местных морячков к ближайшей к "Земным вратам" пристани, Шульц и Валленштайн обнаружили пришвартованный к ней галеон "Батавия".

Валленштайн(осматривая судно):

– "Батавия", насколько я знаю, затонула в шторм в Индийском океане пять лет тому назад.

Шульц:

– Герцога Валленштайна, насколько я помню, убили в Богемии три месяца тому назад.

Валленштайн(закусив губу):

– Умеешь ты объяснять кратко, и по делу. А что с казной, которую перевозил галеон для восточных генерал-губернаторств?

Шульц:

– То же, что и с имперской казной, которой вы, Ваша Светлость, овладели девятнадцать лет тому назад, когда подавили мятеж в Моравии.

Валленштайн:

– Корабль-призрак, казна-призрак, и мы – пассажиры-призраки...

Шульц:

– Вот видите, мы приехали в правильное место.

Валленштайн:

– Куда отправимся на "Батавии"?

Шульц(пожав плечами):

– В Батавию...

Валленштайн:

– Такую же, как эта пиратская посудина, прекратившая свое существование по всем документам – судно Ост-Индской компании?

Шульц:

– В такую же Батавию, как назойливый дед в крестьянской робе, вывалившийся из ящика для свиней – генералиссимус имперских войск.

Валленштайн(качая головой):

– Нужно срочно покурить.

Шульц(невозмутимо):

– Фламандцы, сперва капиталисты, а лишь затем протестанты, и если подлог окажется неудачным, вас меньше всего будут искать именно там.

Валленштайн:

– Разумно...наверное...бороду сбрить надо...

Шульц:

– Безусловно.

Валленштайн:

– И что будем делать в Амстердаме?

Шульц:

– Травку курить.. как всегда.

Валленштайн:

– До моих семидесяти лет?

Шульц:

– Ну зачем же? Поплывем туда, откуда эту травку привозят.

Валленштайн:

– Кораблями Ост-Индской компании?

Шульц:

–Ими родимыми.

Валленштайн:

– В роли пассажиров? Разоблачат же!

Шульц:

– В роли пайщика-акционера Ост-индской Голландской компании. Вы же богаты, купите несколько акций и новое имя.

Валленштайн:

– Я в опале у императора, меня ненавидят все протестанты, официально меня убмли вообще. Как ты думаешь, как я сумею достать хотябы пару тысяч моих же гульденов?

Шульц:

– Что? Никак? У вас нет "золотого парашюта"?

Валленштайн:

– Странный ты, Шульц, что еще за "парашют"?

Шульц(спохватившись):

– Ах да, терминология не про эту эпоху. Ну, зарыт ведь у вас где-то сундук с золотом на черный день?

Валленштайн:

– Что ж я, пират какой-то по твоему? Я – генералиссимус имперских войск!

Шульц:

– Бывший, и в опале, то есть нищеброд.

Валленштайн:

– Срубить бы тебе башку за такую дерзость, да меч в Хебе оставил...

Шульц:

– Придумал!

Валленштайн:

– Что?

Шульц:

– Прибудем в Амстердам, покурим травки, сядем на корабль, отбывающий в Батавию за новой травкой, вы представитесь своим настоящим именем...

Валленштайн:

– Зачем?

Шульц:

– Ну, чтобы не разоблачили.

Валленштайн:

– Убьют же меня, если не откупимся, а мы не откупимся.

Шульц:

– Наемной армии Ост-индской компании нужен лучший полководец своего времени, и чтобы морячки это поняли раньше, чем убьют вас, травку нужно курить вместе с ними...

– Какими судьбами?

Шульц:

– Вашими, Ваша Светлость.

Валленштайн:

– Ну а ты тут причем?

Шульц:

– При гороскопе Кепплера.

Валленштайн:

– Что с ним не так?

Шульц:

– Все...и ничего.

Валленштайн:

– Точнее...

Шульц:

– Точнее скажу через пять минут.

Валленштайн:

– А что будет через пять минут?

Шульц:

– Вас прийдут убивать.

Валленштайн:

– Тебя послали предупредить меня?

Шульц:

– Нее, Ваша Светлость, я пришел обстоятельства под гороскоп подгонять. Знаете, мой учитель считал гороскопы бредом, но весьма доходным, и очень переживал перед смертью по поводу того, что астрологический бред может нанести непоправимый урон его репутации, как астронома и математика. Кепплера нет, но его кафедра и ученики остались, а им крайне важна репутация школы...

Валленштайн:

– Хм, ожидал, что меня могут как убить, так и спасти по политическим мотивам, или из жадности..на худой конец ревнивец какой укокошит, но твои мотивы меня удивили весьма! Ладно, что делать, чтобы меня сейчас не убили?

Шульц(доставая из торбы крестьянскую одежду):

– Переодевайтесь, Ваша Светлость, в вашу одежду и доспехи сейчас облачится подобранный моими соратниками двойник.

Валленштайн(расстегивая сорочку):

– Что же вы пообещали двойнику за разящий смертью подлог?

Шульц:

– Сущие пустяки, Ваша Светлость: четырехкомнатную квартиру в центре Урюпинска...

Валленштайн(продолжая разоблачаться):

– Ничего не понял, тем не менее: зачем все это тому, кто через несколько минут будет мертвецом?

Шульц(тревожно поглядывая в окно):

– Помните ваш гороскоп, Ваша Светлость? Он вам проблемы к семидесятилетию пророчил?

Валленштайн:

– Помню.

Шульц:

– Ну вот, к вашему юбилею расскажу...чтобы все точно по предсказанному случилось....

(Продолжение следует)

Коли так, остается два пути, к которым стремятся жаждующие "оставить след":

1) Создают собственный мир в посмертии, попутно нарабатывая при жизни потенциальных переселенцев в него из числа фанатов.

2) Ощущают, что их место в загробном мире зависит от прижизненных заслуг.

Оба варианта отбрасываются желающими "оставить след", если они отпетые атеисты, а какова их мотивация во всем этом движе? Сцуко, подсознательная экстраполяция инстинкта самосохранения за пределы смертной черты! Инстинкт не знает, что жизнь конечна. Хм, не знал бы, не противился бы смерти, значит, падла, знает, и так же знает больше всех нас, что там за "чертой", иначе бы не расходовал столь расточительно энергию на "оставление следа".

Мне больше нравится первый вариант: напишу шестьдесят книг, никто их не прочтет, уйду в собственный мир Робинзоном Крузо.

А чего ж так славы хочется? Человек – существо социальное...не хочет провести вечность в роли Робинзона.

Хотяя, наверное, оба варианта имеют место быть: не создает же хороший учитель собственное посмертие, но желает остаться влиятельной на что-то частичкой какой-то соборной души.

Рэпер Тупак вспомнился: качал славу и власть заради животного примативного доминирования при жизни, но оставил нехилый такой "след", сидит теперь где-то в коллективном посмертии, золотыми цепями увешанный, наркотой торгует. Не, Робинзоном не так уж и плохо – Тупака по мафону никто не врубит ...