Вы никогда не обращали внимание на современных родителей, выходящих с родительского собрания?
Вспомните, как было в совдепии. Выходят, лица серые, уголки рта вниз, желваки играют, кулаки сжаты и в голове: "Ну щас я ему, ну он у меня получит, ох, я ему задам!!!".
А сейчас: "Наконец-то, наконец-то, покурить, покурить...".
В ответ своим снам, я как в бурю, встаю,
Словами, как стрелами, в души метаю.
В тени чуждых мыслей я быть устаю,
Но света луч есть, на него уповаю.
Сквозь шепот и тайны, сквозь страх и обман,
Я вижу твой свет, как тепло он сияет.
И гонит он в прошлое снов караван,
И чуждые мысли меня отпускают.
Мне к новым вершинам, почти до небес
Даешь ты мне путь, я иду без сомнений.
Ты - феникс, любимая, кладезь чудес,
Создатель коротких моих вдохновений.
Вот и началась карусель. Жили-были, пили. Был я конем царским, барским, жарким, как жар-птица. Синица у избушки стрельца-подлеца говорила, что сто кулей бело ярой пшеницы нету. Спиздили, суки, волки, жрать хотели, имеют право.
У Жириновского спросите. А он отправляет к Меркель за все моря. Не хватает у стрельца денег на перелет. Конь не летает, сволочь, а вот Airline может отвезти. И тут Меркель сама к стрельцу сбегла. Вот ублажает его, а сама, дрянь такая, отравила всех. Стрелец, пока засыпал, коня позвал. Конь всех запихал на себя и пошел, матерясь, в царство. Приходит к царю, сваливает тела и говорит: пиздец. Говорить мало он умел, ответ у Стрельца искать надобно. Стрелец не стремился коня умным делать. Эта тварь проснулась и сказала о готовности своей. Была свадьба, все пили и переженились. Ура. Блядство.
Как глубоко и искренне звучат стихи,
Там боль, свобода, тени заблуждений,
Рисуется картина взмахами руки,
На грани между взлетом и падением.
Запои - кости, вереница лиц,
И сути поиск до изнеможенья.
И каждый штрих, как крик безумных птиц,
И каждый слог, как шаг в пути забвенья.
Но в этом хаосе есть светлая мечта:
Хоть изредка, на миг, но встать с колен.
И пусть мир не в порядке, пустота,
Только она заводит в пьяный плен.
Не упустить с тобой связующую нить,
Запой мне никогда не даст ответ,
На вечный мой вопрос: как дальше жить?
Как протянуть еще немного лет?
Мечты, мечты, вы тоже склонны лгать,
Когда уже закончились грехи.
Очередных не стоит просто ждать,
Я ставлю точку взмахами руки.
Бухнем дальше, бухнем. Стопки ввысь и все передряги прошлого иссякли. Мы теперь не они.
Свет и тьма никогда не растают,
Мысли-птицы несут свою роль,
Биться в стекла они продолжая,
Мне приносят искусную боль.
Мой плен меня не отпускает,
И в каждом вздохе — жизнь и боль,
На деле музыка играет,
Но давит мрачной тишиной.
Пусть ветер в сердце разгоняет
Те тени, что давно со мной,
И в мире перемен, как в рае,
Найдется путь к себе домой.
В ослепленности запихуем буду в карман. Буду там сидеть ссутулившись и остановившись в собственном чревоугодии. Пешком ходить - это ломать все стереотипы вместе с ногами, руками и супостаты станут довольны. Я же не книжка сказок, не хожу через лес, бабу ягу не хочу. Вот Леший вернулся бы, и тогда мир бы обратно стал бумажным, стол накрылся, а вместе с ним и я. Хочется уже, уже пора, наверное, вылизать себя под хвостом, вздернуть нос, опрокинуть ухо и идти дальше.
Я вождями топлю себе печку,
Хорошо гегемоны горят.
Они думали: канули в вечность,
Нет уж, пусть и теперь не спят.
Вот сейчас, в той печи догорая,
Наконец-то хоть пользу несут
И пускай они байки слагают,
Сколь угодно пускай себе лгут.
Я с улыбкой послушаю речи,
Вспоминая былые мечты.
Обзавелся хорошей я печью,
Меня толстые греют скоты.
