Учитель вернулся в квартиру, лег в кровать и начал ждать возвращения сына. Ожидание было томным и мучительным. В голове проносились фотографии пропавших детей, вспышками вырисовывались ужасающие картинки того, как Степан уводил с собой девочек. Денис Михайлович переворачивался с боку на бок, в попытках прогнать мучительные мысли. Проскрежетал ключ входной двери, учитель почувствовал как его сковал ужас. Ему представилось, как Степа зашел в квартиру и он не смог больше выносить эту тянущуюся муку. Учитель тихо поднялся с кровати и стараясь не шуметь выглянул из комнаты. Его сын держал в руках сверток.
- А ты чего здесь? - прошептал отец.
- Пап, ты чего не спишь? - в голосе Степана улавливался испуг.
- Проснулся от шума. Что это у тебя в руках?
- Да так ничего. В гараж ходил, взял кое что.
- Покажи, - Денис Михайлович решительно подошел к сыну.
-Да, а ты что думал? Наркотики, - со смехом произнес Степа.
-Нет, ничего, - учитель вернул дрель сыну.
Вернувшись в кровать учитель почувствовал как его колотит. Страх только начал его отпускать. Денис Михайлович ощутил сильную усталость и желание провалиться в сон.
Утро выдалось чрезвычайно морозным, учитель не мог себя заставить вылезти из-под одеяла, но навязчивый будильник напоминал, что нужно идти на работу. Денис Михайлович чувствовал себя обессиленным. Но тут он услышал шаги в прихожей и резко вскочил. Его посетила мысль, что пока сын будет на учебе, сходить в гараж и убедиться в том, что все его страхи- лишь фантазии. Он подошел к двери комнаты и прислушался. В ванную кто-то зашел. Вот он - шанс. Денис Михайлович прокрался к рюкзаку сына и начал в нем искать ключ от гаража. Он помнил что должна быть целая связка с желтым брелком в виде цыпленка. Его рука нащупала что-то похожее. Учитель выудил ключи и заулыбался. "Они", - быстрым движением запихнул находку в карман халата и убежал к себе в комнату.
Отец дождался, когда сын покинул квартиру и позвонил в школу сообщить о том, что приболел и не сможет вести уроки. Одеваясь, только одна мысль не давала ему покоя. Что Степка заметит пропажу.
Денис Михайлович бежал в сторону гаражей, периодически подскальзываясь на дороге, встречные прохожие смотрели на него в недоумении. Это и понятно, так как в двадцатиградусный мороз человек бежит с распахнутой курткой, без шапки и ошалелым взглядом.
Замок не поддавался, замерзшие пальцы обжигались об ледяной металлический замок, но вот ключ провернулся. Учитель замер, выдохнул и распахнул дверь гаража. Глаза не сразу привыкли к темноте, но по памяти учитель смог найти выключатель. Помещение залило ярким светом. У Дениса Михайловича появились круги перед глазами. Он не сразу проморгался, что вызывало у него злость. Когда же он смог осмотреться то ничего не увидел. Коробки со знакомыми до боли вещами, вещами его жены. Банки с заготовками, инструменты, коляска, накрытая брезентом. Он прошелся по гаражу, но ничего необычного не попадалось. Странное ощущение посетило его. Это было разочарование. Учитель сильно удивился сам себе, и в следующий момент увидел люк. Он и забыл, что в гараже был этот люк. Когда-то давно они в подполе хранили овощи. Но много времени уже не закупались таким количеством запасов, которые бы требовали складирования. Денис Михайлович подошел к кольцу на крышке люка и потянул его. Крышка легко поддалась и с грохотом упала на пол. Учитель посмотрел вниз. Ничего было не разобрать, тогда он принял решение спуститься по лестнице.
В подполе было невообразимо холодно и темно. Денис Михайлович включил фонарик на телефоне и осветил узкое пространство. И онемел от ужаса. Одна из стен была увешана листовками с пропавшими девочками. Их было более пяти, он насчитал одиннадцать. Он просмотрел все листки и уселся на пол. На него взирали лица маленьких светловолосых девочек. "Степа, что же ты наделал?" - Денис Михайлович разрыдался в голос. Неизвестно сколько времени он провел в этом подполе, но когда он попытался подняться с пола, почувствовал как у него затекли ноги. Преодолев себя, он встал на них и еще раз посмотрел на фотографии. Учитель направился к лестнице как услышал шорох. Он обернулся и направил свет фонарика на источник шума, шорох повторился. В углу находился деревянный ящик, запертый на амбарный замок. Денис Михайлович подошел к нему и прислушался. Что-то ударило из ящика по крышке с такой силой, что та приподнялась и опять с грохотом захлопнулась. "Что это?" - прошептал учитель. То что находилось внутри ящика начало метаться изнутри и издавать скулящие звуки. "О господи, он собаку запер. Сейчас - сейчас, милая, потерпи", - учитель начал подбирать ключи из связки и один подошел. Он снял амбарный замок и поднял крышку ящика. Сначала ему не удавалось разглядеть собаку, тогда он посветил фонариком. На него уставились два глаза, вначале ему показалось, что морда у собаки вытянута, но приглядевшись он понял, что она больше напоминает акулью морду черного цвета. Денис Михайлович попятился от ящика, но продолжил светить фонариком. Широченная оскаленная морда с сотней зубов выглянула из ящика. Потом появилась лапа, блеснули когти, потом вторая. Существо выпрямилось в человеческий рост. Оно было покрыто черно-синей переливающейся чешуей, нижние конечности представляли из себя две мускулистые ноги, а верхние огромные когтистые лапы. Акулья морда уставилась на Дениса Михайловича, рыкнула и исчезла. Учитель закричал от ужаса, начал ползать по полу и оглядываться и светить фонариком.
- Пап, это ты там? - откуда-то сверху раздался голос Степы.
- Сынок! Сын! - Денис Михайлович начал карабкаться по лестнице.
- Ты чего здесь делал? - Степан обеспокоено заглянул в подпол.
- Я видел! Видел это!
- Ты ящик открыл?!
- Да, я решил, что ты там запер собаку.
- Зачем вообще ты сюда поперся?! - Степа бегал по гаражу хватая себя за волосы.
- Я решил, что ты похищаешь девочек.
- Что? Ты с ума совсем сошел?!
- Степа, ты странно себя вел. Я проследил за тобой ночью и видел, что ты в гараж пришел, - оправдывался отец.
- Ты все испортил! Ты даже не представляешь, что ты наделал! - кричал сын.
- Прости меня. Прости, сынок, - учитель закрыл лицо руками и заплакал.
- Оно пропало? Исчезло?
- Да, - всхлипывая ответил Денис Михайлович.
- Прекрасно, блин.
- А что это такое? И откуда это в нашем гараже?
- Так, ладно. Если уж ты всё равно видел, то поехали, - Степа захлопнул крышку люка.
- Куда?
- Куда-куда. По дороге расскажу, - сын потащил отца за ворот куртки из гаража.
Они выбежали на улицу, Степа судорожно начал кому-то звонить. Денис Михайлович внимательно смотрел на сына, не понимая что происходит.
- Тох, привет. У нас проблема. Акула сбежала. Как-как, каком к верху! Буду у тебя через двадцать минут, - Степа сбросил вызов, посмотрел на отца и открыл приложение вызова такси.
Мужчина шел не быстро, но достаточно уверенно, едва ли не чеканя каждый шаг. Как человек, который знает твердо куда и зачем ему нужно, но очень не хочет там оказаться. Звук его каблуков перескакивал от стены к стене и взмывал невидимой свечкой под темные высокие своды каменного коридора. Одет он был строго и в то же время немного странно. Черный костюм тройка, бордовый галстук, черные лакированные ботинки, которые и являлись причиной нервного эха, гулявшего между серых стен. На плечах у него была ослепительно-белая меховая накидка, скрепленная на груди золотым медальоном. На руках - кольчужные серебряные перчатки.
Он дошел до массивной железной двери, холодно посмотрел на стоявших по бокам стражников. Те вытянулись струной так, что их костюмы протестующе затрещали. У них не было накидок, а ладони лежали на рукоятях широких двуручных мечей, уткнувшихся остриями в пол.
- Как он? - спросил мужчина, встав напротив двери.
- Сегодня хорошо, тихо.
Сказал один.
- Танцует.
Добавил второй.
- Хорошо, - глухо повторил мужчина, взялся за потертую бронзовую ручку в виде головы дракона, потянул дверь на себя.
Его бледное скуластое лицо озарилось легким золотистым светом, идущим из-за двери. Он немного помедлил и сделал шаг внутрь.
Комната имела форму широкого вертикального цилиндра. В ней не было мебели, не было хоть каких-нибудь предметов интерьера. Потемневшие от времени голые стены уносились в чернеющую высь, где невообразимо далеко мерцал слабый голубоватый огонек. Посреди комнаты в метре от земли парила простая инвалидная коляска. В ней сидел сухой изможденный старик в белой льняной рубахе до колен. Его голова была запрокинута вверх, беззубый рот распахнут так широко, что, казалось, еще немного и тонкая пергаментная кожа на лице лопнет. Или, скорее, треснет.
И осыпется на пол беспомощной мертвой перхотью, обнажив пожелтевшие от времени кости черепа.
Старик не отрываясь смотрел на далекий огонек в вышине. Затуманенный взор блуждал где-то там. Раскинув в стороны руки, он делал ими легкие танцевальные па. Тонкие пальцы с выпирающими угловатыми костяшками нервно подрагивали, когда он перебирал невидимые струны, под одному ему слышимую музыку. И он весь светился. Тем самым светом, что озарил вошедшего.
Мужчина замер в дверном проеме, молча наблюдая за парящим в воздухе стариком. Вдруг судорожно вздохнул, лицо его исказила гримаса невыносимой боли. Он тряхнул головой, сжал тонкие бескровные губы и пошел вперед. Дойдя до коляски осторожно взял ее за поручни, опустил вниз. По серебряным перчаткам пробежали короткие извилистые молнии. Сидевший в коляске не обратил на это никакого внимания, все также продолжая перебирать пальцами. Мужчина повернул коляску к двери и повез ее к выходу.
Теплый летний вечер обнял их, как старых знакомых. Едва заметный ветер ласково, почти нежно, шевелил редкие седые пряди человека в коляске. Теперь голова его покоилась на груди. Мужчина неторопливо вез его через парк, по тропинке, посыпанной битым красным кирпичом. Туда, где в озере отражался тёмно-бордовый шар заходящего солнца. Нахальный маленький воробей звонко чирикнул и спланировал с ветки дерева на руку старика, покоящуюся на поручне коляски. Тот вздрогнул, открыл глаза. Увидел наглеца и улыбнулся. Мужчина в накидке хотел было согнать птицу, но его остановил тихий голос.
- Не надо. Пусть прокатится.
- Тебе сегодня лучше, - сказал мужчина, снова берясь за поручни.
- Да, я увидел музыку. Она меня заворожила.
Какое-то время они молчали. Через несколько минут мужчина снова заговорил.
- Это может быть ремиссией? Ты снова будешь прежним?
- Нет, мой старый друг, ты сам это знаешь. За чудеса надо платить.
- Но не такой ценой! - неожиданно воскликнул мужчина, спугнув криком воробья.
- А какой?, - в голосе старика послышалась усмешка, - Во сколько ты бы оценил свою, столь долгую жизнь?
- Если бы я знал, что мне придется наблюдать, как ты,.. - голос мужчины дрогнул, - становишься таким...
- Это твоя плата. Так устроен мир.
- Этот мир почти сожрал тебя! Я говорил, что ты слишком добр. Иногда нужно уметь отказывать.
- А ты бы смог отказаться дышать?
- Мое дыхание меня не убивает! Это не плата, а наказание за то, что ты посмел сойти с креста и не принял муки!
- Пусть так. Оставим пустой спор, - миролюбиво ответил старик, - Ты сам знаешь, мое время давно прошло, но боишься себе в этом признаться.
Они спустились по тропинке к озеру и мужчина вывез коляску на небольшой деревянный причал. Из домика вышел смотритель, однако увидев, кто его гости, поспешно скрылся обратно.
- А помнишь, как мы познакомились? - оживился старик, - Ты сидел, рыбачил и невероятно злился, потому что не мог поймать ни одной рыбешки. Крыл несчастный пруд на чем свет стоит.
- А ты спрыгнул на воду и начал доставать жирных окуней, - рассмеялся мужчина. - Вся деревня потом ходила за тобой по пятам, особенно мальчишки.
- А когда прокуратор издал указ о моей поимке, ты оказался единственным, кому хватило смелости укрывать меня от солдат. За что поплатился своей семьей.
- Да брось, - отмахнулся мужчина, - Ты всё равно их воскресил, когда сошел с креста.
С озера подул прохладный ветер. Мужчина снял меховую накидку и накрыл ей человека в коляске. Сам, скрестив ноги, сел рядом.
- Я сделал то, что считал правильным, - продолжил он, - И не ошибся, как показало время.
- Верен, что твой Иуда? - старик посмотрел на друга, - Кажется так с тех пор говорят.
- Так. И не только. Но...
- Тогда ты знаешь, что должен сделать на этот раз.
- Нет! - мужчина вскочил, - ты не можешь просить меня...
В этот момент старик вдруг засипел, худое тело выгнулось дугой. Меховая накидка полетела на землю. Тонкие пальцы сжались в кулаки и домик смотрителя с хрустом смяла невидимая чудовищная сила. Вода в озере закипела. В отчаянной попытке спастись, десятки рыб начали выпрыгивать на берег, и даже на высокий причал.
Иуда подхватил почти невесомое тело из коляски на руки, прижал к себе. Несколько деревьев в парке вспыхнули яркими факелами.
- Сейчас всё пройдет, сейчас, потерпи, - шептал он бьющемуся в конвульсиях Иешуа.
Все прекратилось также резко, как и началось. Только из-под обломков дома слышался стон и над парком протянулось сизое марево гари и дыма. Мужчина хотел посадить старика обратно, но замер, услышав его слова.
- Сделай то, что нужно. Или все мои чудеса станут напрасны, когда я уничтожу мир.
- Я что-нибудь придумаю, я смогу...
- Да, ты сможешь. Я верю, ты справишься. Отпусти меня.
Старик замолчал, прикрыв глаза. Иуда стоял и беззвучно плакал, прижимая к себе изможденного старика в белой льняной рубахе. Он сделал шаг к краю причала, вытянул тело на руках. Его друг благодарно улыбнулся и глубоко вздохнул.
Мгновение спустя, Иуда бросил тело Иешуа в воду.
Мелководье у причала неожиданно окрасилось в глубокий синий цвет, словно это была самая середина какого-нибудь океана. А Иуда смотрел на исчезающую кромку багрового солнца за горизонтом. И ему казалось, что оно никогда больше не взойдет.
Жажду поделиться красотищей, которую создал по мотивам "Мафусаиловых Хлябей" художник Николай Геллер. Глаз не оторвать! Ощущение от работы волшебное. Кажется, что на полянку упал последний луч солнца перед грядущей кромешной и вечной тьмой...
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Дорогие мои! Я все никак не могу остановиться) Выкладываю на ваш суд очередной эпилог, на этот раз написанный в соавторстве с замечательным художником Николаем Геллером. Любители аудиокниг знакомы с ним по атмосферному оформлению работ на канале «Некрофос».
Это был мой первый опыт совместного творчества, и мне безумно понравилось! Идеи Николая, наконец, закрыли мой гештальт, а рука художника, которая проявилась в особом, образном стиле письма расцветила смрадное кладбище еще большим смрадом, а безнадежный, болотистый распадок еще большей безнадегой!
Этот финал, в каком-то смысле, является отдельным небольшим рассказом, но я, наконец, не кривя душой, могу констатировать: он мне нравится!
Итак….
Некротур. Эпилог.
Обалденная обложка от Николая Геллера!
Сигарета обожгла палец, по горлу ударило горьким. Сознание Михаила Степановича резко вынырнуло из омута дремотной задумчивости. Откинув окурок, он осмотрелся. Небо застилала серая пелена, тучи то и дело меняли форму, наливаясь свинцом. Верхушки деревьев царапали небосвод, будто лезвием водили по чему-то живому, норовя ткнуть и пустить кровь.
- Михал Степаныч, пора может? Вон, зверье-то побежало - из-за спины послышался голос охранника, который тоже смотрел на лес.
- Сейчас, как только дождь пойдет, будем выдвигаться, - Михаил Степанович запустил руки в карман камуфляжного костюма, вынул коричневую пачку сигарет, вытолкнул одну щелчком по упаковке, чиркнул несколько раз зажигалкой и закурил, снова погружаясь в свои мысли и буровя взглядом лес.
И небо, будто вторя его словам, оросило землю сначала мелкими брызгами, будто забавляясь, а потом вода хлынула стеной.
Охранник Саша не хотел выходить из теплого салона внедорожника, печка приятно согревала, убаюкивала, и он то и дело клевал носом. Михаил Степанович выскакивал на улицу, курил, всматривался в лес, смотрел на небо, плевал со злостью на землю и возвращался в машину.
В этот раз все шло будто не по плану, воды и еды почти не осталось, буханка хлеба и ноль пять минералки доверия не внушали…
Каждый год одно и то же. Сотрудники корпорации уже привыкли к июльскому отпуску шефа и ждали его, как манны небесной. С наступлением лета обычно сдержанный и доброжелательный начальник начинал проявлять все признаки тревоги и беспокойства. Становился раздражительным и гневливым, от чего сотрудники старались как можно реже попадаться ему на глаза. Каждый видел, что за агрессией скрываются неуверенность и страх, но к чему они относятся – было не понятно, ибо фирма вот уже долгие годы процветала и разрасталась филиалами, как метастазами, по всей стране.
Разве что старший охранник с позывным Шах, которого шеф брал с собой в отпуск, что-то знал. Приезжали они в совершенно разном настроении. Шеф сиял, как медный таз, и щедро одаривал всех сотрудников крупными премиями. В глазах его светились сдержанное торжество, гордость и какое-то почти болезненное облегчение.
Через несколько дней он созывал Совет директоров и отдавал ряд распоряжений, которые почти всегда были нелогичны, крайне авантюрны, а порой граничили с финансовым самоубийством. Но ни разу Михаил Степаныч не ошибся, словно обладал каким-то тайным знанием.
Чего только Саша не наслушался в кулуарах, где не одну неделю велись тайные пересуды. И про машину времени, и про личного оракула, и про прямую линию с самим Господом Богом…
Шах же, наоборот… Обычно полнокровный и круглолицый, по возвращении он словно терял десяток лет жизни. Похудевший, сгорбленный. Тусклые глаза затравленно глядели из-под усыпанных перхотью бровей, а в руках появлялась пикантная дрожь. Казалось, он прошел войну, а не съездил с шефом в отпуск…
А в этом году Шах не выдержал и за месяц до очередного «отпуска» уволился. Время он, конечно, выбрал неудачное, если учесть, что Степаныч уже давно пребывал в своем обычном «летнем» состоянии – злющий, растерянный и… напуганный. Секретаршу потом отпаивали коньяком, и она, стуча зубами о край рюмки, сообщила, что уверена была, что без кровопролития не обойдется. Но обошлось.
А Шах предложил себе замену – Сашку, и парень никак не мог определиться – радоваться нежданному повышению и открывающимся новым возможностям или от греха последовать примеру Шаха…
Хер знает, почему он тебя выбрал, но, видимо, потенциал разглядел, - Михаил Степанович расхаживал по кабинету, держа в руках бумагу и ручку, и с оскорбительным сомнением зыркал на Сашку, - Мне главное, чтобы ты язык за зубами держал и тягости и невзгоды без нытья переносил. Вот тебе спецдоговор на такие поездки. Считай, это тур такой по просторам Урала. Задача у тебя одна – сопровождать меня и следить, чтобы недруги наши меня не щелкнули.
Он сунул ручку и договор Саше.
«Разглашение любых сведений, полученных во время Турпохода, строго запрещено. В случае разглашения Исполнитель будет подвергнут карательным мерам в зависимости от тяжести понесенного Заказчиком ущерба. Меры остаются на усмотрение Заказчика»
Сашка поколебался и поставил в конце Договора свою размашистую роспись. Карательные меры – звучало грозно, но разглашать он ничего не планировал. Дурак он что ли? Распустить язык и лишиться тепленького местечка рядом с шефом. Кроме того, сумма гонорара за неделю работы превышала его обычный годовой заработок. Припомнился пышный шаховский особняк, битком набитый крутой техникой, новенький Додж Рэм, бассейн размером с футбольное поле. Все это стоило того, чтобы раз в год потерпеть «трудности и невзгоды», какими бы они не были…
…
Он приоткрыл глаза. Печка жарила так, что на лбу появились капельки пота. Парень покрутил печное колесико и немного опустил окно, но в салон тут же ворвалась влага, капли дождя ударили по лицу. Саша поежился и вдруг увидел лицо начальника за стеклом.
Тот стоял под проливным дождем. Бледный, с крепко стиснутыми челюстями, с потемневшим, застывшим в сумраке лицом. Степаныч мотнул головой, указывая, что пора идти.
Саша торопливо и даже радостно засуетился. Вынужденное безделье его порядком утомило. Он заглушил двигатель, схватил с соседнего сидения рюкзак, натянул капюшон дождевика, хлопнул напоследок по кобуре на поясе и нырнул во влажную мглу.
Ночь поглотила небосвод незаметно, дождь в лесу был не такой сильный, благо, кроны деревьев брали удар на себя. Ботинки то и дело вязли в глине и цеплялись за корни растений. Михаил Степанович вел за собой, словно следуя каким-то особым ориентирам. Порой безо всякой логики он вдруг сходил с тропы и продирался в метре от нее через чашу. Порой застревал на одном месте, долго водя хороводы вокруг мокрых берез, и так же внезапно продолжал путь. Сашка, чуть ли не падая, хватался за ветки и уже рассек себе ладонь, от чего та противно отзывалась болью на холод и влагу. Моментами казалось, что из-за деревьев кто-то наблюдает, так и сверлит взглядом, будто еще мгновение и из сумрака возникнет фигура, от вида которой Сашка потеряет сознание, провалится в грязь, под землю, где его непременно опутают корни, и черви будут грызть его изнутри.
Дальше аккуратнее иди - река разлилась, оступишься - в болото провалишься, - еле слышно проговорил начальник, - А наебнешься - вытаскивать не буду. Палку вон отломи.
Они спустились с холма, и под ногами тут же сильнее захлюпало. Саша, словно щупом, тыкнул палкой в грязевую мяшу, и чуть не повалился вперед. Грунта не было, была только похожая на жидкую манную кашу, жижа, которую разбавила вода, и дальше, туда, к просвету меж деревьев воды становилось всё больше.
Михал Степаныч! - окрикнул идущего впереди Сашка, - А как же мы назад то, затопит же все!
Не ори, дубина, - зло прошипел начальник - сейчас все сделаем, по утру выйдем другой тропой. Топай быстрее.
Примерно через час пути дождь прекратился, уступая место лесному безмолвию. Когда тучи окончательно расступились, а небо рассыпалось огоньками звезд, из густой мглы, отливая серебром, выплыла луна. Шеф забирался все больше в низину, и Сашка, с трудом выдирая ноги из жидкой глины, насторожился, вдруг почувствовав жуткий смрад. Словно где-то рядом в ночном лесу располагался скотомогильник.
«Пиздец, поход» - подумалось ему. Вот он, весь вымокший, с изрезанными руками и лицом, голодный и погибающий от жажды, тащится в смрадной глуши не понятно куда и зачем. Парень конечно знал, что у богатых свои причуды, но не настолько же! Честно говоря, изначально он предполагал, что шеф посещает какой-нибудь закрытый и тайный частный клуб для толстосумов. Едва оперившиеся девчонки, мальчишки с усыпанными блестками ягодицами… Но, похоже, у Михаила Степановича были куда более извращенные… фантазии.
Дышать становилось всё труднее, и Саша периодически задерживал дыхание, от вони кружилась голова. Видимо, у начальника проблема такая отсутствовала - от курения обоняние было не таким чутким.
- Михал Степаныч, вы бы тише что ли шли, а то я рюкзак тащу, скользко, передохнем может? - Сашка остановился, оперся на палку и стянув кепку с головы задышал в нее, пытаясь отгородиться от удушающей вони. Увидев эту картину, Михаил остановился, измерил охранника презрительным взглядом и, развернувшись, двинулся дальше.
- Тише! – прошипел он вдруг и присел, махнув Сашке рукой. Тот тут же послушно пригнулся. Впереди, среди мелколесья, мелькали огоньки, слышались приглушенные голоса, - Эти сходили уже, а мы еще тащимся… Ну, тем и лучше.
Начальник снова закурил, держа сигарету так, чтобы дыма было меньше. Курил нервно и быстро, а когда огни отдалились и потухли, бычок полетел в вонючую воду.
- Идем, еще пара метров и…
Саша, услужливо зашагал быстрее, но вдруг правый ботинок предательски заскользил, ноги разъехались, и парень полетел в овраг, сшибая кусты. Руки пытались зацепится за ветки и корни, но те выскальзывали, больно обжигая руки. Через мгновение Саша врезался головой во что-то твердое, в глазах почернело, и он отключился.
Сознание вернулось так же быстро, как и пропало - от ударов ладонью по лицу. Открыв глаза, парень понял, что лежит в воде, от чего тут же задергался в попытках подняться.
Пиздец, придурок – над ним стоял Михаил Степанович - Ты нахуя упал? Ты сдохнешь теперь! Воды хлебнул? Хлебнул? Конечно, ты же в ней валяешься! Крест башкой своей снес.
Саша встал, голова гудела, в глазах чудились белые мошки, в ушах звенело. Какой еще крест? Когда глаза привыкли к мраку, он увидел и сдавленно замычал…
Мы куда… куда идем то? – губы у него тряслись, - Пришли куда вернее? Что за хуета?
- Не ори только. Кладбище это мое. Личное, - Михаил глухо кашлянул в кулак, - Эти своих чуть дальше, в лесу закапывают. А я тут – в сторонке. Все равно никакой разницы, где хоронить. Воды всюду полно. А тут и овраг хороший, совсем небольшой ямки хватает. Говнецом сверху присыпать, чтобы какая беспокойная душа не наткнулась – и порядок. Ну, крест еще… для ориентира.
Шеф без особых усилий выдернул из топкой почвы грубо сколоченный крест, о который Сашка и приложился недавно, и рассеянно отбросил.
- Что стоишь?
- А чего… делать то? – Сашка изо всех сил старался говорить ровно, но губы плясали, а голос дрожал и ломался, как у школьника.
- Копай.
- Могилу?
- Ага.
На язык просились какие-то веские, мудрые слова, способные немедленно отрезвить бесноватого шефа и не допустить ограбления трупов, но он несколько секунд только беспомощно открывал и закрывал рот, а потом из него донеслось робкое:
- Лопату бы…
- Не нужна тебе лопата. Говорю же, тут ямка символическая, ветками приваленная. Руками справишься. Быстрей, светать скоро начнет, - Михаил забрался немного вверх по откосу, выбрал место посуше, присел и вдруг вспомнил, - Проверь комп! Если вдруг замочил, я тебя самого…
Сашка трясущимися руками достал кейс, а из него – планшет в прорезиненном чехле. Ткнул грязным пальцем в кнопку, и экран послушно отозвался бледным светом. Михаил удовлетворенно кивнул и закурил, щурясь на своего охранника.
Пытаясь справиться с паникой и примириться с неизбежным, Сашка прикрыл глаза и облизнул пересохшие губы. Вспомнил Шаховский особняк и красавицу-любовницу, и сейф, битком набитый зелеными купюрами… Мысленно вымарал оттуда бывшего коллегу и пристроил себя самого. Ради такого…
Он опустился на колени в стоячую, тухлую воду и принялся лихорадочно раскидывать ветки, а потом запустил трясущиеся пальцы вглубь и стал выгребать смрадную жижу. Вскоре его пальцы нащупали что-то твердое и одновременно мягкое и он едва не завизжал.
- Добрался? – спросил сверху Михаил, - Вытаскивай её на склон.
Пытаясь думать только об особняке, Сашка зажмурился, ухватил труп за скользкую штанину и поволок его из ямы. Жидкая глина громко чмокнула, нехотя отпуская свое имущество, и через несколько секунд Сашка, дрожа и всхлипывая, лежал рядом с трупом на крутом откосе.
- Молодец, Сашок! – слышался возбужденный голос рядом, - Шах в тебе не ошибся. Но про договор помни. Если хоть звук кто от тебя услышит, лично тебе кишки выпущу. Понял?
Саша хотел кивнуть, но сил не было даже на это.
- Хорош отдыхать, - Михаил Степанович закряхтел рядом, явно ворочая труп, - Бери планшет и записывай. Все записывай до последнего слова, понял?
О чем это он? Что записывать? Сашка нехотя открыл глаза и тут же завыл, пытаясь отползти. Рядом сидел шеф, пристроив на коленях чудовищно разложившийся труп. Торчащие ребра, остатки груди висели куском жира, волосы колтунами свисали на плечи, руки - сгнившие и мокрые, будто замаринованные - оканчивались птичьими когтями. Виднеющийся за сползающими ошметками кожи череп показывал посмертную улыбку, оголяя зубы, глазных яблок и носа не было вовсе, а из глазниц исторгались струи чёрной воды. Было даже не понятно, мужчина это или женщина. Но не вид трупа поверг Сашку в состояние первобытного, слезливого ужаса, а то, что тот явно пытался что-то сказать. Нижняя челюсть ходила ходуном, сухожилия на скулах сжимались и расправлялись, изо рта вдруг выполз похожий на чудовищного черного слизняка язык.
- …Сухое бы…. - послышался шепот. Еддва слышный, похожий на шелест сухой травы на осеннем лугу, но Саше и такого хватило, чтобы растерять остатки разума. Нет! Не может такого быть! В этом овраге возможны только два голоса – его и шефа. Третьего не дано!
Принес, принес тебе сено сухое. Целый стог, там, наверху! Ты только на вопросы ответь и уложу тебя в него! - лебезил мягким голосом Михаил Степанович, а затем повернулся к Саше и гаркнул, - Записывай, дурень!
Ощущая в голове невероятные пустоту и покой, Сашка сел и включил планшет.
Вопросов было много, и Михаил Степанович потоком сыпал их на запрокинутое к нему сгнившее лицо.
Как будут держаться валюты, акции, будут ли мировые катастрофы, как можно свалить конкурентов, и кто из конкурентов попробует свалить его самого… Саша стучал по экрану планшета, записывая цифры и буквы, слышал знакомые фамилии банкиров, министров, других власть-имущих.
Вдруг кишки сжало, желудок скрутило спазмом и он, едва успев зажать рот рукой, проблевался. Через несколько секунд он посмотрел на руку, та была в маслянистой черной жиже и… крови.
Это увидел и Михаил Степанович, и выражение его лица быстро и неуловимо сменилось от беспокойства до вины, а потом от вины – до безразличия. Он посмотрел на наручные часы, затем на небо, а потом резанул взглядом по Саше. Небрежно оттолкнув от себя мертвеца, он встал и подошел к парню. А тот, почувствовав в животе очередной спазм, отключился.
…
Придя в себя Саша попробовал пошевелить руками, но те оказались плотно зафиксированы, по всей видимости, веревкой. Спина затекла, перед глазами стояли ботинки Михаила Степановича, заляпанные грязью и черной жижей.
Вот невезуха Сашок, а? - он присел рядом на корточки и вздохнул, - Да ладно, невезуха… Я ж знал, что этим все закончится, потому и не стал больше никого с собой брать. Про это место мне Шах ведь и рассказал. Он тут когда-то целый год прожил среди местных, все выбраться не мог. Местные своих мертвяков каждый год закапывают, а те им потом на вопросы отвечают. На любые! И только правду. Шаху пришлось тоже кой-кого прикопать прямо в этом овраге, чтобы ответы получить. А потом мне рассказал. Доброе дело хотел сделать. Я ведь тогда на грани банкротства был…
С тех пор и мотались с ним сюда. Шах бичей и шлюх всяких искал, мы их сюда везли, закапывали, а через год возвращались за ответами. Вот только последние годы у него крыша начала ехать. Все говорил, что снятся они ему, ответов на собственные вопросы требуют. Я уж понимал, что он скоро сольётся, но не думал, что вместо себя он подсунет мне такого доходягу, как ты.. Что ж, хоть на что-то сгодишься.
Михаил поднялся, и Сашка снова мог видеть только грязные ботинки.
- Увидимся, в общем. Ты хороший парень, и ничего личного, но… Чисто подстраховка. Я ведь понятия не имею, что у вас с Шахом были …, - он хихикнул, - За шахер-махеры. Может, он честно в тебя поверил, а, может, и решил оставить после себя шныря… В следующий раз сам и расскажешь. Интересно все-таки…
Ботинки пропали из поля видимости, а потом Сашка почувствовал тычок в ребра и скатился в овраг, точнехонько в ту самую неглубокую яму. Он даже не пытался сопротивляться, находясь в бреду и пуская ртом черную пену.
- Понял, почему я тебя с собой взял? Только так обратную тропу будет видно. В последнюю ночь нужно оставить в земле живое тело, тогда эта земля тебя отпустит.
Сознание то возвращалось, то снова уходило на глубину, будто рыба. Саша открыл глаза. Смрад становился уже чем-то привычным, словно заменив собой кислород. Темнота поглотила все вокруг. Голова гудела, боль скручивала тело судорогами, кишки распирало и выворачивало, но все это уже ощущалось нормой, словно так и должно быть.
У уха что-то хрустнуло, парень с трудом повернул голову и увидел, что лежит рядом с трупом, с которым говорил Михаил Степанович. По щеке что-то ударило, сначала влажной ветошью, а затем будто камни посыпались на лицо. Из последних сил Саша посмотрел наверх. В предрассветных сумерках появилась фигура Михаила Степановича с большой охапкой гнилого валежника. Он подмигнул Сашке и аккуратно уложил ветки ему на лицо.
***
Тропа петляла, то спускаясь к оврагу, то вновь поднимаясь. Ночь, будто знала, что скоро ее время пройдет, вереском окутывала землю, деревья, воду.
Ботинки увязали в грязи, тело ныло, холод рассекал кожу. В этом году Михаил сильно задержался. Выйти бы сейчас. Каждую секунду он боялся, что одному ему ведомые ориентиры вдруг пропадут, вытесненные из распадка подступающим рассветом. И что тогда? Толкаться здесь целый год? Ну, уж нет! Он прибавил шагу, с неудовольствием отметив, что в этом году «тропа» проходит по сельскому кладбищу. Отвратительное место. Но делать нечего – коли сойдешь с тропы, то обратно уже не вернешься…
Он устало опустил голову, отмечая где-то на периферии зрения редкие гнилые кресты, и вдруг остановился. Показалось? Галлюцинации начались от вони и бессонной ночи? Да нет же, вон там, за деревьями, кто-то копошится. Неужто кто-то из местных так припозднился?
Он усмехнулся про себя и двинулся дальше. Ветка под ногой хрустнула и над краем могилы тут же возникло напуганное до смерти и совершенно безумное лицо, заросшее густой бородой.
Михаил мгновенно выхватил пистолет и поймал бородача в прицел. Глаза того широко раскрылись, наливаясь неверием и… счастьем?
- Ты не местный! Не местный! – он с трудом выполз из обваливающейся могилы и, оскальзываясь, побежал к Михаилу.
- Стой, дурак! – крикнул Михаил, - И лопату брось!
Лопата тут же послушно выпала из рук. Да и не лопата вовсе, а кое-как заточенный огрызок металла, напоминающий кусок автомобильного крыла.
- Вы… я выйти пытаюсь! Боже! – несся из кудлатой бороды захлебывающий, срывающийся на писк голос, - Ты знаешь, как?!
- Кто ты? – уже более спокойно спросил Михаил, когда мужчина, облаченный в какие-то отрепья, приблизился. Широко раскрытые глаза, туго обтягивающая череп кожа, борода росла клочками, сальные патлы падали на плечи, а под носом на грязных усах запеклась кровь.
Глина под ним поползла, и он едва не обрушился в одну из пустующих могил, но Михаил успел удержать его за запястье.
- Целый год! Год! – заорал мужик и горько разрыдался.
- А тут чем занят? – спросил Михаил, цепко оглядывая парня. Тот вдруг сник, глаза забегали.
- Ла-адно! – протянул Михаил Степанович и похлопал парня по плечу, - Не говори ничего. Тебя как звать то?
- Ма…ма…ксим…, - заикаясь, прохрипел тот.
Значит, слушай, Максимка. Я тебе рюкзак оставляю свой, там термос есть, вещи теплые. Планируешь тут дальше кичиться - твое дело. Я отсюда ухожу. Если совсем еще не одичал - можешь идти за мной, но только быстро. До трассы докину, дальше сам вертись, усек? - Михаил Степанович в очередной раз глянул на небо. Тучи были такие же густые, но мрак ночи отступал. Он скинул рюкзак в грязь, расстегнул его и достал планшет и зиплок с ключами от машины. Затем подтолкнул его ногой к оборванцу и зашагал дальше.
- Мне… достать ее надо… Тут… девушка моя лежит. Умерла весной…, - послышалось сзади.
- Не успеешь уже. Солнце встанет - хер выйдешь отсюда, будешь гнить еще год, - не оглядываясь, ответил он.
Тропинка с горбатого холма плавно перешла в лесную чащу, поплутала среди деревьев, обернулась вокруг пня. Михаил явно ходил кругами. В лесу не было видно не зги из-за плотных крон деревьев, смыкающихся где-то наверху. Тропа снова сделала петлю, и снова тот же пень, снова то дерево с кривым стволом и бурыми листьями. Неужели прозевал рассвет?! Неужели не успел?!
Паника плеснула в горло желчью, и Михаил, позабыв про тропу, бросился вперед, не разбирая дороги.
Ветки деревьев хлестали по лицу, вот одна ударила в глаз и через мгновение появилось размытое пятно, а затем пространство вовсе залилось алым. Кустарники царапали ноги через штаны, Михаил запнулся, ботинок слетел, и в пятку тут же что-то воткнулось, засаднило, обдало жаром. Он бросил ботинок, ринулся вперед, уже почти не видя ничего впереди и ни на что не надеясь.
Внезапно он вывалился на залитую рассветным солнцем полянку, где его дожидался внедорожник. Солнце еще не успело нагреть кузов и капли дождя стекали по черному корпусу. Капли дождя, который несет свежесть и прохладу, а не гниль и смрад.
Михаил Степанович дохромал до автомобиля, клацнул по брелоку, открывая двери, и забрался внутрь. Несколько минут он потратил на то, чтобы унять сотрясающую его дрожь, а потом нервно хохотнул. Вырвался! А ведь на минуту ему показалось… Он достал из бардачка сухую пачку и закурил, опуская стекло. Дым вскружил голову, но это головокружение принесло облегчение.
Он завел двигатель, включил передачу и вдруг застыл, увидев за деревьями суматошно петляющего давешнего оборванца.
Етить твою, Максимка, - выругался Михаил, открыл дверь и проорал - Сюда давай, поехали!
***
Машина мчала по трассе, иногда наезжая на лужи и задорно окатывая придорожную траву дождевой водой. В салоне грела печь, мягко пищало радио, вещая последние известия в мире. Вот впереди показался синий указатель с надписью, указывающий близлежащий населенный пункт. Около него Михаил затормозил и повернулся к пассажиру, который с видом счастливого идиота, разглядывал окрестности.
- Ну, как и обещал – довез. Дальше сам. Вон, иди в деревню, там полиция, скорая. В дурку определят, наверное. А меня забудь. И все что было с тобой - лучше тоже забудь, - с этими словами водитель перевалился через соседнее сиденье, щелкнул ручку и открыл дверцу.
Спасибо, - пробормотал парень и, выйдя, остановился на обочине. На нем был один из старых походных костюмов Михаила, плечи зябко кутались в одеяло.
Дверь захлопнулась, двигатель взревел, и внедорожник унесся вперёд. В зеркало было видно, как одинокая, растерянная фигурка отдаляется, исчезает за горизонтом, растворяется в лучах рассвета. Водитель перевел взгляд на дорогу и тихо произнёс:
После того, как Ян, ведьмак с десятилетним стажем, изгнал Лешего из деревни Стоячий Луг, он вернулся в свою скромную хижину на окраине города. Спокойствие нарушилось лишь редкими вызовами, которые обычно приходили по электронной почте. Однако, в один день, когда Ян катался на своем мотоцикле по запущенным дорогам окраины, новое послание привлекло его внимание.
От кого: Герцогиня Изабель Тема: Помощь в борьбе со злом
Текст:
Уважаемый Ян! Обращаюсь к вам с настоятельной просьбой. В нашем замке начали происходить странные и пугающие события: исчезновения слуг, загадочные звуки в ночи и мрачные видения. Мы уверены, что это дело рук темных сил. Прошу вас помочь нам разгадать эту тайну и изгнать зло из наших земель. Обещаю вам достойное вознаграждение за вашу помощь. С уважением, Герцогиня Изабель
Ян прочитал письмо и решил принять вызов. Спокойная жизнь на окраине города не могла удержать его от новых приключений и борьбы со злом. Собрав свои вещи и вооружившись до зубов, ведьмак отправился в путь к замку Изабель, зная, что его миссия только начинается.
Замок Изабель высился перед Яном, словно страж древних тайн, окруженный мрачными лесами и загадочными туманами. Когда ведьмак подъезжал к нему на мотоцикле, он ощущал, как атмосфера наполняется магией и опасностью. Прибыв в замок, Ян был встречен Герцогиней Изабель, которая описала ему странные события, происходящие в замке.
"Будьте осторожны," — предупредила Герцогиня. "Темные силы, что окутали наш замок, могут быть опасны."
Проникая глубже в замок, Ян обнаружил древний свиток, забытый в углу библиотеки. Старинный пергамент содержал заклинания и ритуалы, которые могли помочь разгадать тайну проклятия. Сила его магии и интуиции вела его к ядру тьмы, что проникло в сердце замка. Он раскрыл, что проклятие было связано с духом прежнего графа, погребенного в замке века назад.
Наконец, во время своих поисков, Ян столкнулся с духом графа. Темная фигура, полная гнева и жажды мести, явилась перед ним, готовая дать бой.
"Ты не имеешь права вмешиваться в наши дела!" — зарычал дух, направляя свои темные силы на Яна.
"Я пришел освободить тебя," — ответил Ян, поднимая свой меч.
В мраке старого замка, Где света не видать, Ведьмак шагает тихо, Со своим мечом в бой.
Он знает силу зла, Что прячется во тьме, Но сердце его смело, И дух его сильней.
Он вступает в схватку, С темным врагом своим, И меч его горит, Светом справедливым.
После жестокой схватки, Ян смог прогнать зло и освободить душу графа. Замок Изабель, теперь свободный от проклятия, снова вспыхнул ярким светом благополучия.
Герцогиня Изабель выразила глубокую благодарность Яну и предложила ему остаться в замке как награду. Однако, ведьмак знал, что его миссия — быть на страже мира, и он не мог остаться на месте, пока где-то там, в мире, нуждалось в его помощи. Собрав свои вещи, он поднялся.
После жестокой схватки, Ян смог прогнать зло и освободить душу графа. Замок Изабель, теперь свободный от проклятия, снова вспыхнул ярким светом благополучия.
Герцогиня Изабель выразила глубокую благодарность Яну и предложила ему остаться в замке как награду. Однако, ведьмак знал, что его миссия — быть на страже мира, и он не мог остаться на месте, пока где-то там, в мире, нуждались в его помощи. Собрав свои вещи, он поднялся на свой мотоцикл, готовый к новым приключениям.
Но прежде чем уехать, Герцогиня Изабель подошла к нему, её глаза сияли благодарностью и теплотой.
"Ян," — начала она, слегка покраснев. "Вы сделали так много для нас... и для меня. Возможно, вы останетесь хотя бы на несколько дней? Нам будет спокойно, зная, что вы здесь, и... мне бы хотелось узнать вас лучше."
Ян посмотрел на неё и почувствовал теплое, мягкое чувство в груди. "Хорошо, я останусь на несколько дней," — ответил он, улыбнувшись.
Ян остался в замке Изабель, помогая наладить порядок после изгнания темных сил. Дни проходили в трудах и беседах с Герцогиней, а вечера были заполнены ужинами при свечах и прогулками по старинным коридорам.
Однажды ночью, когда они сидели в библиотеке, изучая древние книги, Изабель осмелилась спросить Яна о его прошлом. "Как ты стал ведьмаком, Ян?" — спросила она, глядя на него с интересом.
Ян задумался на мгновение, прежде чем ответить. "Это долгая история, полная опасностей и потерь. Я выбрал этот путь, чтобы защищать людей от зла, которое часто скрывается в темных уголках мира. Моя жизнь не была легкой, но я не жалею ни о чем."
По мере того как дни превращались в недели, отношения Яна и Изабель становились все ближе. Они делились своими страхами и мечтами, поддерживали друг друга в трудные моменты. Ян чувствовал, как в его сердце разгорается новое чувство — любовь.
Однажды вечером, под звуки трескающего камина, они снова оказались вместе. Изабель нежно коснулась руки Яна. "Ян, я... благодарна тебе за все, что ты сделал. Но теперь я понимаю, что ты стал для меня больше, чем просто защитником замка."
Ян посмотрел на нее, чувствуя то же самое. "Изабель, ты тоже много значишь для меня. Я не думал, что найду кого-то, кто сможет понять меня и разделить со мной эту жизнь."
Их поцелуй был мягким и нежным, наполненным любовью и надеждой на будущее. Они провели ночь вместе, наслаждаясь моментом близости и тепла, которые так долго искали.
Утро наступило, и с ним пришли новые вызовы. Ян знал, что не может оставаться в замке навечно. Его призвание требовало от него продолжения борьбы со злом по всему миру. Он собрал свои вещи и приготовился к отъезду.
"Я должен идти," — сказал он Изабель, обнимая ее. "Но я вернусь, если ты будешь ждать меня."
Изабель кивнула, слезы блестели в ее глазах. "Я буду ждать тебя, Ян. Ты всегда будешь желанным гостем в моем замке и в моем сердце."
ЕПИЛОГ
Ян покинул замок на своем мотоцикле, оставив позади новую любовь, но зная, что его путь продолжается. Он отправился на новые приключения, готовый бороться со злом, где бы оно ни появилось. В его сердце горело новое чувство, которое давало ему силы и надежду.
Его путешествие только начиналось, и мир ждал его помощи. Ян был ведьмаком, защитником слабых и борцом с тьмой. И его история продолжалась, как и его миссия — защищать мир от зла, какой бы формы оно ни принимало.
Пролог Ветер пропитанный запахом сосновой смолы и сырой земли, проникал в щели заброшенного чердака, заставляя скрипеть старые доски. Джефф пытаясь не задохнуться от пыли которая висела в воздухе тяжелым покрывалом, подошел к заваленному хламом углу. Он приехал в Фаренгейт в надежде найти вдохновение, убежать от бесплодности своей писательской карьеры. Но вместо творческих муз он обнаружил лишь глубокую пустоту в своем новом доме, и пустоту в собственной душе. Он поднял книгу обложка которой была пожелтевшей от времени и покрытой пылью. На ней еле различимыми буквами было написано "Легенды Фаренгейта". Джефф провел пальцем по шершавой поверхности, чувствуя легкое покалывание. Холодный воздух от чердачного окна пробирал его до костей, а в носу щекотал запах затхлости и гнили. Он открыл книгу и из нее вырвался порыв холодного ветра, заставляя страницы шелестеть словно шепот забытых историй. На первой странице был нарисован странный символ, похожий на сплетенные корни дерева, а под ним неразборчивым почерком было написано: "Тот кто откроет тайну Фаренгейта, обретет вдохновение или потеряет все." В этот момент Джефф услышал тихий шорох, словно тонкий шепот у самого его уха. Он оглянулся, но не увидел никого. Лишь небольшая тень мельком промелькнула в темноте прежде чем исчезнуть. Джефф почувствовал пронизывающий холод и необъяснимое чувство тревоги. Он закрыл книгу, но не смог отвести от нее взгляд. В Фаренгейте скрывалось нечто более страшное, чем пустота его собственной жизни. И Джефф уже чувствовал что он не сможет убежать от этого. Он оставил книгу на пыльном чердаке и быстро спустился вниз. Но чувство необъяснимой тревоги не отпускало его. Он подошел к окну и посмотрел на улицу. На главной площади города все было тихо и спокойно. Но Джефф знал, что под поверхностью этой тишины скрывается что-то темное и загадочное. Он уже не мог убежать от тайны Фаренгейта. Она уже захватила его. Глава 1: Призрак Библиотекаря Джефф проснулся от странного шума, который походил на шепот проникающий сквозь стены. Холодный воздух пробрал его до костей, и он приподнялся на локте, вглядываясь в темноту, ощущая липкую сырость в воздухе. Комната была залита лунным светом падающим через небольшое окно, и отбрасывающим длинные странные тени на стены. Он попытался вспомнить, что ему снилось. Ему виделся загадочный символ, похожий на сплетенные корни дерева, и шепот неизвестных слов. Джефф почувствовал неприятное покалывание в спине, и его глаза невольно потянулись к чердаку, где он нашел книгу "Легенды Фаренгейта". "Это всего лишь сон", - подумал он, стараясь успокоить себя, но шепот не утих. Он становился все громче и разборчивее. "Джефф, Джефф, Джефф..." - шептал голос с неопределенной интонацией, как будто проходящий сквозь туман. Джефф осторожно вылез из кровати, натянул пижамную куртку и подошел к двери. Он прислушался. Тиканье настенных часов в конце коридора звучало чрезвычайно громко в этой глухой тишине. —Это всего лишь моя фантазия, - сказал он вслух, пытаясь убедить себя в этом. Но он не мог избавиться от чувства что за ним кто-то наблюдает. Он вернулся в комнату, закрыл дверь и включил свет. Он стоял несколько минут в свете лампы, пытаясь прийти в себя. В этот момент он услышал стук в окно. Он подошел к нему и осторожно отворил его. В окне стоял мужчина в старом черном костюме, с широкой улыбкой и глазами, полными странного блеска. Он был худой, с бледным лицом и волосами, словно серебряной пылью покрытыми. —Привет, Джефф. Приятно тебя видеть. Я - Эдвард. Эдвард Брукс. Твой новый сосед, - сказал он, и его голос звучал как шелест старых страниц. —Эдвард?- спросил Джефф, не понимая, как этот человек мог попасть в его комнату. Как ты сюда попал? —Я не попал сюда. Я всегда здесь был, - ответил Эдвард, и в его глазах заблестел странный свет. Джефф заметил, что Эдвард ни на миг не отрывал от него взора. —Ты ведь призрак, да?- спросил Джефф, чувствуя, как в жилах у него застыла кровь. Эдвард засмеялся низким голосом, который походил на скрип двери. —Да, Джефф. Я - призрак. Призрак библиотекаря. И у меня есть кое-что важное тебе сказать. Джефф инстинктивно отступил назад, но Эдвард уже проскользнул в комнату. —Не бойся, Джефф. Я не хочу тебе навредить. Я хочу помочь тебе найти вдохновение. Ты ведь писатель, не так ли? - спросил Эдвард, и в его глазах загорелся странный блеск. Джефф почувствовал как у него мурашки бегают по спине. Он был уверен что этого призрака не существует, но инстинкт говорил ему о противоположном. —Ты знаешь, что я пишу? - спросил Джефф, стараясь собрать свои мысли. —Конечно знаю. Я читаю все что ты когда-либо написал. И знаю, что у тебя есть потенциал. Но тебе не хватает искры. Не хватает вдохновения. И я могу тебе помочь его найти, - сказал Эдвард, и его голос звучал уже не так скрипуче, а более уверенно, как будто он был на своей территории. Джефф почувствовал странную смесь страха и интереса. Он не мог верить тому что происходит, но он также не мог отказать себе в любопытстве. —Как ты можешь помочь мне найти вдохновение? - спросил Джефф, с осторожностью вглядываясь в глаза призрака. Эдвард улыбнулся. —Я расскажу тебе тайну Фаренгейта. Тайну, которая может изменить твою жизнь. Но ты должен быть готов услышать правду. Джефф замер. Он не знал, что ответить. Но он понимал, что он больше не сможет сбежать от тайны, которая затаилась в глубине фаренгейтских стен. —Правда? - спросил он, и голос у него свернулся в шепот. Он почувствовал, как из глубины его души поднимается ледяной страх.
Парень, с которым я пошла на свидание, оказался проклятым.
Я решила, что это не самый худший вариант. Хотя, когда мы заблудились в парке, оказалось немного нервно. Дорожки путались, а деревья будто обступали нас.
Но вскоре получилось выбраться к ближайшей кофейне.
За капуччино со льдом он извинился и рассказал почти невероятную историю:
— Моя бабушка однажды поссорилась с лешим.
— Что, правда?
— Ага. Она была лесной ведьмой, постоянно собирала травы, варила из них разные снадобья. В общем, она украла у лешего какой-то редкий цветок, а он проклял её потомков до седьмого колена.
— И что теперь?
Он оглянулся. Деревья шелестели ветвями.
Слышалось в этом что-то угрожающее.
— Да ничего, на самом деле. Лешие могут насылать кошмары... Но вставать на работу в шесть утра — ещё хуже.
— Оу...
Он улыбнулся.
— Ещё лешие снимают колёса с телег... Каждый раз, когда вызываю такси, он это проворачивает. Поэтому я стараюсь ездить на трамваях или метро.
В кофе таял лёд, а я продолжала слушать.
— У них есть власть над лесами. Думаю, если я однажды окажусь в лесу, знаешь, настоящем, леший обязательно заморочит мне голову. Буду бродить там вечно, пока от меня не останется скелет.
Звучало жутковато. А он лишь махнул рукой.
— Но с парками это толком не работает. Слишком мало деревьев. Хотя один раз я чуть в сквере у дома не заблудился.
Назад мы шли по проспекту — так я чувствовала себя спокойнее. Тревога исчезла, растворилась среди асфальта и шума машин.
Поэтому, когда он предложил встретиться снова, я ответила:
— Можно, но лучше пойдём в кино. Или в океанариум. Куда угодно, но подальше от леса!
122/366
Одна из историй, которые я пишу каждый день - для творческой практики и создания контента.
Из метро Марк вывел Велеса в раннее, но ещё тёмное утро. Рассветёт часа через два, а то и позже. Сейчас самые длинные ночи. Улицы уже начали заполняться людьми. Дворники скребли тротуары. Марк довёл его до новостройки возле небольшого парка. У подъезда Велес набрал продиктованный код домофона, поднялся на пятнадцатый этаж. Там Марк ненадолго снова стал призрачным и прошёл сквозь дверь. Через пару минут он открыл её изнутри.
— Как я и думал, никто сюда не добрался… Так что проходи-располагайся. Можешь не разуваться.
— Это твоя квартира? — спросил Огнецвет, перешагивая порог.
— Ага… Была.
— А если кто-то придёт? Ну, что-то взять…
Велес не договорил, но Марк его понял.
— Если ты про похороны, то полиция ещё собирает пазлы из моих частей, — едко усмехнулся он. — Да и у родителей пока другие заботы, чем проверка внепланового наследства.
Огнецвет прошёл следом за ним на кухню. Там Марк включил подсветку под навесным шкафом. Густая темнота превратилась в мягкий полумрак. Велес сел на стул. Молча смотрел, как Марк зачем-то выплеснул воду из электрического чайника, налил свежей, щёлкнул кнопкой. Чайник засветился синим и тихонько зашумел. Марк снова создавал иллюзию жизни, а говорить ему о бессмысленности его действий язык не повернулся.
Так они и просидели до рассвета. Марк рассказал, что отомстил своим убийцам. Всем, кроме одного, который сам в чём-то оказался жертвой. А Огнецвет поделился историей про доброго ведуна, ставшего из-за ошибки людей неупокоенным духом.
Когда за окном совсем посветлело, Велес сквозь посмертие шагнул в пустую и замёрзшую деревню. Через пару секунд рядом появился Марк. А в далёкой квартире о незваных гостях напоминал только нетронутый, остывающий чайник на кухне.
Велес смотрел на запорошённые снегом останки домов. За минувшее время они обвалилась ещё больше, а лес подступил вплотную, словно хотел навсегда скрыть от людских глаз отравленное злобой место. Утопая в снегу, Огнецвет обошёл дом и побрёл туда, где он в прошлую свою командировку разбил деревянный столб-жертвенник. Оттуда много лет назад начался его короткий путь к смерти. Чутьё подсказывало, что там и надо начинать поиск погибших.
— Тебе там как, холодком не повеяло? — с ухмылкой поинтересовался Велес.
— Нет, — отозвался Марк.
— Ну отлично, значит, пойдём гулять по лесу — искать подснежники, души и чёрта лысого.
Огнецвет повернулся к деревьям, но Марк схватил его за рукав.
— Подожди… Есть что-то другое. Как будто… не знаю… давит. Подчиняет. Если это души, может, я смогу их почувствовать лучше, если буду такой же, как они.
— А это не опасно для тебя? — с сомнением спросил Велес.
— Проверим. Ну или тебе опять придётся меня спасать.
Огнецвет хмыкнул. В памяти, как нарочно, всплыло спасение подростка-медиума от лесной ведьмы, и что из этого получилось. Марку, может, и сложнее навредить, чем живым людям, но кто знает, на что ещё способны такие души. Пока он молчал, Марк вернулся в призрачное состояние.
— Это ощущение стало сильнее. Похоже… Знаешь, как будто надо куда-то бежать или идти, но не понимаешь, куда.
— Тогда я предлагаю подождать, пока…
Велес не договорил, заметив, что Марк снова схватил его за рукав куртки, но рука прошла насквозь.
— Они здесь… — еле слышно прошептал он. — Я их чувствую.
Спустя несколько мгновений Огнецвет понял, о чём тот говорил. Между деревьев заклубился туман Он пробивался сквозь белое полотно тёмными клочьями. Нетронутый снег покрылся чёрными разводами, как весной, когда грязь и земля проступают наружу. А из мглы медленно собирались фигуры — души, которые Огнецвет однажды уже видел. В истлевших рубахах с вышивкой, с нечеловеческими лицами. Они воплощались без единого звука и так же молча надвигались на них с безумными глазами и разинутыми в безмолвном крике ртами. Они не шли в обычном, человеческом понимании — скользили по снегу, вытянув перед собой бесплотные руки.
От такого зрелища по спине пробежал холодок.
— Их всех здесь убили? — потрясённо спросил Марк.
— Да, — мрачно ответил Огнецвет, не отводя взгляда от выстроившегося вокруг него хоровода призраков.
В сознании стукнулась мысль о болезненном сходстве с прошлым. Он снова оказался рядом с жертвенником, а возле него кругом столпились не то сами жертвы, не то тени безумных убийц. Велесу даже почудилось, что взгляд у душ такой же недобрый как у Чернолесовских.
— Велес… — вдруг позвал Марк и быстро добавил, — что-то не так…
— Ты о чём?
— Пока не понимаю… Как будто чей-то голос в голове… Ты не слышишь?
— Нет.
Под хмурым взглядом Огнецвета круг разомкнулся. Вперёд выступила мужская фигура. Этот призрак отличался от остальных. У него не было ни ритуальной одежды, ни искажённого лица, но, увидев его, Велес содрогнулся. Он узнал дядю Славу, бесплатно подбросившего на тот свет. Недолгое замешательство сменилось чёрной злостью.
— Неужели тебя, мразь, свои же здесь прикопали? — процедил сквозь зубы Огнецвет.
Дядя Слава не ответил. На призрачном лице промелькнуло выражение недоброй радости и торжества, словно он знал, что его жертва вернётся. Он двинулся вперёд — спокойно, уверенно. Как обычный человек. Души за его спиной колыхнулись, словно по воде прошла рябь.
— Я тебя упокою, тварь, — снова заговорил Велес. — А их освобожу.
Лицо дяди Славы перечеркнула злая ухмылка. Он поднял вверх правую руку, и души закружились в хороводе. Как много лет назад раздались голоса.
— Темновит, Темновит, Темновит…
Огнецвет на мгновение опешил. Он же помнил, что деревенские были безумными убийцами, а души — всего лишь их жертвами. Неужели силы воли этого Чернолесовского урода осталось достаточно, чтобы подчинить их? Призраки кружили как люди в последние часы жизни Велеса. Приближались и отдалялись словно морской прибой, повторяя одно-единственное слово “Темновит”. Рядом замер притихший Марк.
Он быстро шагнул к дяде Славе и схватил его за грудки.
— Думаешь, у тебя по-прежнему есть какая-то власть? Да нет у тебя нихера!
Из-под снега пробились лозы. Плеснуло алым — как кровью на белый снег. Пространство вокруг Велеса задрожало и пошло рябью, границы миров снова смешались. На пороге окончательного забвения дядя Слава принял свой настоящий посмертный облик. Огнецвет крепко держал обугленного до черноты человека, а тот смотрел на него пустыми глазницами и тянул скрюченные пальцы. Велес с силой швырнул его в мир мёртвых. Когда дядя Слава рассыпался пылью, он ничего не почувствовал. Ни удовлетворения от запоздалой мести, ни отголоска злой радости. Да и разве это месть? Он всего лишь мусор из лесу вынес.
Огнецвет обвёл медленным взглядом замершие души.
— Уходите, — скомандовал он. — Если что ещё осталось человеческого, уходите!
Среди призраков пронёсся протяжный многоголосый вздох, будто они впервые обрели голос. Они текуче ринулись в алое безмолвие, а Велес отстранённо заметил, что за ними тянутся тёмные полосы — словно стекала грязь, который их успел заразить дядя Слава. Рядом замелькали лица. Теперь уже спокойные. Их мучительная агония наконец закончилась, наступил долгожданный покой. Огнецвет смотрел, как души потоком несутся к забвению, пока не услышал голос Марка. Из посмертия.
— Велес!
В алом тумане рядом с ним распадались призраки. Как только они переходили на ту сторону, таяли словно свечной воск. Такая же участь грозила и Марку. Он смотрел на Велеса испуганным взглядом, но не мог и пошевелиться. Огнецвет резко шагнул в посмертие и рывком вытащил его обратно в сгоревшую деревню, закрывая брешь в мирах.
— А ты как там оказался?
— Души… затянули… — с усилием выдохнул Марк. — Спасибо… Отвратительное ощущение… Оно так и будет? Ну… потом.
— Нет, — покачал головой Велес. — Вспомни бабку из метро. Её так не крючило, потому что она сама зашла. С принятием. А ты не хотел прямо сейчас уходить. Тебе туда только со мной можно, тогда не заденет.
— Сказала бы она тебе за “бабку”... — беззлобно усмехнулся Марк.
— Лучше пусть кто-нибудь скажет, куда дальше идти, — хмуро ответил Огнецвет. — А то чувствую себя слепым.
Он помолчал и, не глядя на напарника, добавил.
— Прямо перед смертью случай был… Пришла задача ударить по опорнику чехов. Отработали, летим обратно в серой зоне. Заметил движение внизу… Кто-то шкерился между деревьев, а наших там не должно быть. Запросил в штабе — нихрена. Ну, я развернулся. Раз своих нет, значит чужие. Заходим для удара, и в последний момент увидел, как из зелёнки выскочил солдат. Бежал нам навстречу и махал над головой рубахой. Я едва успел сказать штурману, чтобы не стрелял. Если бы не тот паренёк, мы бы там всех положили.
Велес повернулся к Марку.
— Были уже такие случаи. Связи нет, из вертушки нихера не видно. Только я не думал, что сам чуть не вляпаюсь в такую штуку, — он дёрнул уголком рта и покачал головой. — Мне эти игры с “угадай цель по очередной ерунде” просто поперёк горла. Я не понимаю, кто в них свой, а кто нет. Когда попал сюда в первый раз, эти души были всего лишь жертвами. Я же видел их перед тем, как сам отъехал. А сейчас если бы они напали… Что мне надо было делать? Затащить всех в посмертие? Или оставить здесь, но уже без этого уёбка?
— Видимо, как с теми солдатами… Решение за тобой.
— Да в гробу я видел такие решения!
Марк дотронулся до его плеча.
— Может, тебе надо слегка выдохнуть? Никуда не бежать и не искать прямо сейчас следующую цель. Возвращаться на место своей смерти — такое себе. Это я тебе со знанием дела говорю, — он слабо улыбнулся. — Моя квартира по-прежнему пустая. Можно перевести дух, а там, кто знает, вдруг тебе наводку подкинут.
Предложение Марка подкупало. Внутри против воли бушевала злая досада. Сколько бы Велес ни уверял себя, что смирился и идёт всем наперекор, не было у него времени по-нормальному осознать свою смерть. Его вытаскивали из гроба, бросали на задачу, а потом укладывали обратно, прикрывая тяжеленной крышкой в виде пролетевших лет. Как оружие в кобуру или инструмент в чехол. Он корил Марка, что тот отказывался поверить в завершение пути, а сам ничем от него не отличался.
— А водка у тебя есть? — поворачиваясь к нему, неожиданно сам для себя спросил Огнецвет. — Я бы выпил стопку. За нас обоих — не чокаясь.
— “Бехеревка” есть. Та же водка, но на травах.
— Ну тогда погнали.
Воздух вокруг послушно задрожал. Велес косо глянул на напарника — думал, что тот останется в деревне, чтобы потом появиться рядом, но Марк шагнул в посмертие вместе с ним. На секунду перед глазами повис привычный алый туман. А когда он развеялся, вместо уже знакомой кухни они оказались возле старой церкви с выбитыми окнами и сломанным крестом на куполе.
— Это не я нас сюда перенёс… — медленно произнёс Огнецвет, оглядываясь по сторонам. — И здесь явно что-то не так… Даже я чувствую.
— В других обстоятельствах я бы предложил валить отсюда как можно быстрее… — тут же отозвался Марк.
— Ты, главное, не лезь, — предупредил Велес. — Я-то могу звёздочку на каждую свою смерть рисовать, а вот с тобой сложнее. Поэтому… Давай-ка ты меня вообще здесь подождёшь.
На лице напарника он сразу увидел все его мысли по этому поводу.
— А что мне терять? — колко заметил Марк. — Ну убьют и чего?
— Тебе ничего, а мне потом в одну морду шататься и тупить на каждом шагу. Ты же у меня как штурман, а экипаж надо беречь. Поэтому стой здесь, а я схожу проверю. Если что, позову.
Марк наградил его красноречивым взглядом, но спорить не стал. А Огнецвет зашагал к заброшенной церкви. К ней почти вплотную подбиралось заметённое снегом кладбище. Тоже давно покинутое. Только метрах в стах темнело что-то похожее на открытую могилу. Чем ближе Велес подходил к зданию, тем тяжелее становилось. Наверное, что-то такое чувствовал Марк в Чернолесове. Здесь не просто давило — пролезало прямиком в сознание. Огнецвет словно оказался в закрытой могиле, из которой не выбраться.
Утопая в снегу, он обошёл церковь, подсознательно ожидая, что вот-вот начнётся очередная хрень. Из провала без дверей вылетит злобный призрак, со всех сторон полезут мертецы или просто крыша рухнет и погребёт его под обломками. Но ничего не происходило, несмотря на усиливающееся на душе тяжёлое чувство. Велес осмотрелся. Он не увидел ни одной иконы. Потолок купола закоптили или закрасили чёрным. Возле входа в алтарную часть на прямоугольном панихидном столе горели свечи. Велес редко бывал в церкви, но помнил, что заупокойный подсвечник должен стоять в другом месте. Приглядевшись, он заметил, что и свечи горят неестественно. Огоньки трепетали и чадили, но воск не плавился. Пока Огнецвет рассматривал убранство церкви, одна из незажжённых свечей разгорелась сама по себе. И в тот же момент он почувствовал острую боль — такую сильную, что даже дышать стало сложно. И это ощущение пришло от Марка.
Велес выругался и ринулся обратно. Возле первых могил он увидел лежащего на снегу Марка, а рядом с ним — похожее на разлагающийся труп существо. Оно склонилось над Марком и пожирало его, зачерпывая из него истлевшим руками что-то алое и пульсирующее, но не кровь. Словно саму душу. А бессознательный Марк становился все бледнее, будто растворялся.
— А ну отошёл от него! — на бегу заорал Огнецвет.
Подскочил к живому трупу и рывком отшвырнул его прочь. Хотел сразу забросить в посмертие, но вопреки ожиданием безмолвие не откликнулось. Существо издало звук, похожий на смешок.
— Не хватает с-силёнок, — по-змеиному просвистело оно. — Оба ос-станетес-сь моими.
— Да хер тебе по всей роже, — огрызнулся Велес.
Бегло глянул на Марка. Тот по-прежнему недвижимо лежал на снегу и никак не ощущался. Огнецвет скрипнул зубами и впился тяжёлым взглядом в труп. Ладно, раз не получилось выкинуть как дядю Славу, значит, будет разбираться по старинке.
— Ты вс-сего лишь один, — откликнулось на его мысли существо. — С-станешь час-стью меня. Как и вс-се до тебя.
— А я не все, — процедил сквозь зубы Огнецвет.
Труп кинулся на него с нечеловеческой скоростью. Дохнуло смрадом разложения. Обожгло болью. Существо всего лишь дотронулось, а заломило так, что в другой жизни Велес уже полез бы за шприцом с промедолом.
— Сука, — на выдохе прошипел Огнецвет. — Ну щас я тебя упокою…
Одной рукой он схватил труп за шею и чуть не заорал от боли. Тут же оттолкнул от себя мертвеца, пытаясь продышаться. Перед глазами плавали чёрно-алые пятна.
— Нравитс-ся?
Велес со свистом втянул холодный воздух. Вот же подстава… Этой мразоте даже ничего делать не нужно. Стоит только к ней прикоснуться, ощущения шарашили, как автоматной очередью прошило. Тяжело дыша, он смотрел на мертвеца. Ну ладно, раз такие дела, всё равно придётся выполнять поставленную задачу. Главное, не вырубиться от болевого шока, а с остальным он уж как-нибудь справится.
— Зря радуешься, — коротко обронил Огнецвет. — Всё равно сдохнешь.
Он первым набросился на труп. Стиснув зубы от пронизывающей боли, пробил в шею, схватил за груди и швырнул на землю. Со всей силы ударил в грудь. Бил снова и снова, пока не почувствовал как треснули истлевшие рёбра, хрупкие как сухое дерево. Велес почти наощупь дотянулся до сердца и раздавил его ладонью. Существо издало душераздирающий крик. Огнецвета ошпарило такой сильной болью, что он чудом остался в сознании, но обессиленно упал рядом. Ускользающим взглядом увидел, как во все стороны плеснуло красным. Не кровью — всё той же энергией или материей, которую оно выжирало из Марка.
Огнецвет нечеловеческим усилием заставил себя подняться на ноги. Боль прошла, но его всё ещё слегка потряхивало от пережитого. А где-то на задворках сознания скреблась поганая мысль — как-то всё слишком просто закончилось. Даже несмотря на то, что он чуть не отъехал от болевого шока. Велес с трудом сфокусировал взгляд на трупе и увидел только иссхохший скелет. Он зло сплюнул под ноги и поспешил к Марку. Тот уже очнулся и сидел на снегу, обхватив руками голову.
— Порядок? — спросил Велес, протягивая ему руку.
— Более-менее, — отозвался Марк и, ухватившись за чужую ладонь, встал на ноги. — Он как-то внезапно появился и сразу начал меня жрать.
— Ну больше он никого не сожрёт… А я надеюсь, что теперь нам разрешат устроить перекур. Сейчас только одну вещь проверю…
Огнецвет посмотрел в сторону темнеющей неподалёку открытой могилы. Будь она на обычном кладбище, в ней было бы мало удивительного. Но выкопанная на покинутом погосте, она словно ждала их и не предвещала ничего хорошего. Велес добрался до ямы и замер на месте. Рядом с открытой могилой лежала книга — Марк Вейнер,“Сквозь меня прорастут деревья”. Велес непонимающе посмотрел на Марка.
— Это же… твоя? — зачем-то всё равно уточнил он.
Тот молча кивнул и как-то ободряюще улыбнулся одним уголком рта. Огнецвет нахмурился. Бессмыслица какая-то. Его искреннее недоумение смешалось с исходящим от напарника ощущением обречённости и принятия, словно тот оказался прозорливее. Велес это истолковал по-своему.
— Я не понимаю. Ты что ли мне должен сказать, кого дальше искать?
— А чего тут понимать? — мягко отозвался Марк. — Я и есть следующий.
Огнецвет с раздражением на него посмотрел и тряхнул головой.
— Да ну нет, херню несёшь… Ты-то здесь причём?
— Сам подумай. Фотка привела к тоннелю, рисунок — к жертвеннику. А книга… ко мне.
Велес тупо подошёл поближе к книге, словно та могла дать ему подтверждение или опровержение сказанной ерунды. Ничего не произошло. А внутри нарастало неприятное осознание, что Марк ведь прав. Он тоже был душой, которой давным давно нужно было уйти. Ещё до того, как они снова встретились в мире живых. Каждый понимал, что их недолгая дорога на двоих — всего лишь отсрочка, и в конце пути Марк отправится в окончательное забвение. Но Огнецвет совсем иначе представлял этот момент. Осознанным выбором самого Марка, а не приказом выбросить на тот свет человека, который всё это время был рядом. Велес обернулся.
— Ну тогда я подожду подтверждения цели. А то у меня, знаешь ли, какой-то херовый наводчик.
— Зачем? — со усталым вздохом спросил Марк. — Всё же и так очевидно.
— А мне вот нихера не очевидно! — зло огрызнулся Огнецвет. — То есть ты мне всё это время помогал. С Чернолесовскими я бы вообще без тебя не справился. А сейчас мне с какого-то перепуга тебя надо забросить в посмертие? Интересно девки пляшут.
— Да какая уже разница, как уходить? Самому или нет? Проводишь как ту старушку в метро и всё.
Марк попытался улыбнуться. Велес ответил мрачным взглядом.
— Я провожу, не вопрос. Если ты, как та самая старушка, сам решишь, что засиделся, а не потому что кто-то извне так сказал.
Налетел шквалистый ветер, поднял с земли снежную крошку. Повеяло холодом — другим, не из этого мира. Из вьюги проступила человеческая фигура. В ней Велес узнал погибшую берегиню, но это был всего лишь облик, за которым скрывалось совсем другое существо. Взгляд выдавал — холодный как лёд, бесстрастный. Пока она шла к ним, снежный вихрь успокоился. Остался лишь неприятный и пронизывающий холод.
— Исполни волю своего покровителя, изгони последнюю душу, — гулко произнесла берегиня.
От её слов сердце окатило несправедливостью — хорошо знакомой из прошлой жизни. В смерти в принципе мало справедливости, а вот в предательстве её нет совсем.
— Значит, наводчик у меня всё-таки говно, — усмехнулся Велес. — А чего он сам не пришёл?
— Исполни его волю, — повторила берегиня, — и снова будешь жить.
— Погоди… — подал голос Марк. — Тебе жизнь обещали? Если ты все души соберёшь…
Теперь уже Марк смотрел на него как на полоумного.
— И ты ещё думаешь? Я же всё равно…
— А ну тихо! — рявкнул Велес и зло в никуда добавил. — Да что же мне так не везёт-то, дважды на одни и те же грабли.
Он повернулся к берегине.
— То есть, чтобы помочь мне утихомирить Чернолесовские души, он был нужен, а теперь можно и в расход? Передай своему покровителю, что ничем он не лучше той твари из леса. Мне, значит, чтобы спасти свою шкуру, надо снова кого-то предать? Да пошли вы оба нахер!
— Велес…
— А ты не лезь!
Огнецвет сверлил злым взглядом берегиню. Не так он ещё вчера представлял себе это счастливый момент. Да и нехера он не счастливый. Снова пытаются в говне утопить.
— Почему? — всё-таки спросил Велес. — В чём, блядь, великий смысл, что я должен спровадить его на тот свет прямо сейчас?
— Иначе он станет таким же навьим, как тот, кого ты изгнал последним.
— Ну охренеть у вас аргументы, — зло рассмеялся Огнецвет. — Это в хрустальном шаре посмотрели или кости раскинули? А я вот не верю, что он превратится в навьего. И что, кто из нас прав?
— У мёртвой души нет иного пути. Покровитель видит и прошлое, и грядущее.
Велес злился. В первую очередь на себя — надо было с самого начала слиться с этой дурацкой службы. Искал бы этот хренов покровитель другого дурака по вызову. Успокаивало только то, что за недолгие вылазки он сделал что-то полезное. Как солдат он понимал, что приказы не обсуждаются… Но, сука, не такие же! Огнецвет мрачно смотрел на берегиню. В её непроницаемых глазах он видел незаслуженный приговор. Это от самого Велеса-то! Бога справедливости… А может и не он его с того света дёрнул. Ему же никто не докладывал. Огнецвет мысленно прокрутил слова берегини. Марк — злобный навий дух? Не мог он в это поверить. Вообще никак. Из-за причуд посмертия он знал Марка как давнего друга или даже брата. Да, время меняло людей. Существование в виде призрака тоже могло вдарить по мозгам, но прямо сейчас поверить в такое не получалось.
Огнецвет глубоко вдохнул.
— Я в это не верю, но допустим. То есть, расклад, получается, такой: одного надо выкинуть, чтобы он не озлобился, а второго воскресить.
Берегиня промолчала. Велес пошарил по карманам. Пачка сигарет нашлась в правом. Он последние несколько лет стрессак только и глушил сигаретами. По его ощущению времени он совсем недавно сидел на взлётно-посадочной и курил после того как чудом спас вертолёт. Вроде шёл на низком эшелоне, а эти черти жахнули “стингером”. Чуть двухсотым в отпуск не уехал. Кто же мог представить, что он по дороге домой встретит добрячка из Чернолесова. А потом всё вообще хрен знает куда пошло.
Огнецвет смял пачку и сунул обратно в карман. Не успеет уже выкурить свою последнюю.
— Ну раз такое дело… Значит, я уйду, — он хмыкнул и кивком головы показал на Марка. — А его воскрешайте. Тогда и не озлобится.
— Ты совсем рехнулся! — тут же встрял Марк. — Ты зачем…
— Затем, — перебил его Велес. — Тебе есть, к кому возвращаться. А мне куда? Для меня пару дней назад был девяносто шестой. Некуда мне идти да и, главное… зачем? Я, может, и хотел выжить всем назло, но раз уж там всё повернулось, надо принимать правильные решения.
Он посмотрел на берегиню.
— Такова твоя воля? — спросила она, прежде чем Велес успел к ней обратиться.
— Нет! — вместо него упрямо ответил Марк.
Схватил его за плечи и как следует встряхнул.
— Ты совсем дурак?! Ты что творишь? Тебе жизнь предлагают, а ты раскидываешься. Ты её больше всех заслужил!
— Да всё нормально, Марик. Мне первый раз что ли со смертью хороводы водить? Я и так на двадцать пять лет опоздал. Самая что ни на есть застрявшая душа.
Огнецвет криво улыбнулся и мягко отстранил от себя Марка. Перевёл взгляд на берегиню.
— Да, такова моя воля. Его к живым, а меня на покой.
Он хотел сам привычно уйти в посмертие. Шагнул назад, но вместо алого безмолвия оказался на краю могилы. Земля под ногами посыпалась. Огнецвет, неловко взмахнув руками, съехал вниз. Несильно приложился спиной о мёрзлую стенку ямы. А потом всё вокруг наполнилось непроглядной темнотой. В голове слегка зазвенело, словно от перегрузки. Сквозь звон как издалека долетел крик Марка. Вот же он неугомонный, всё спорил с существом, для кого все они всего лишь бьющиеся в стекло мухи…
Накатила не то слабость, не то лёгкость — не пугающая, а приятная, умиротворяющая. Его потащило в вечный сон. Не вышло у него посмотреть на новый мир и выжить всем назло, но решение ощущалось правильным. Кому, как не ему вызвать огонь на себя и бросить последний вызов?
Огнецвет слабо улыбнулся, закрыл глаза. Как и двадцать пять лет назад на рассвете у лесного озера.