Тут может показаться, что в Эфиопии ввиду Пушкина всё прекрасно.

Неееет:) Я расскажу вам про эпическую битву, которая у меня там состоялась с местным православием.

Дело в том, что да, эфиопы считаются православными.

Ещё в 330 году ихний император Эзану объявил христианство государственной религией. Правда, там намешано в вере очень много из Ветхого Завета, на нём всё базируется. Полно местных церковных фишек. Всем мальчикам делают обрезание, не едят свинину (в ходу баранина и козлятина), и в церковь нельзя заходить в обуви, как в мечеть.

Прокуратор Понтий Пилат и его жена официально причислены к лику святых за попытку (хотя и тщетную) спасения Христа. И самое главное - они ж негры. И тем не менее, православные.

"Я учился в Москве, решил как-то в церковь зайти, - рассказывает мне один эфиопский мужик, до степени доктора у нас доучившийся. - Захожу, там старушки чот всполошились, забегали. Уходи, говорят, отсюда. Что тебе надо, негр дикий и ужасный? Я им показываю крест, говорю на русском, как умею - рюсский бабюшка, я есть православный брат, желаю Господь молица. Бабюшка просто в осадок выпали. Как так? Ты же негр! Какое православие! Ты либо из ЦРУ, либо пришёл у там тут свою мумбу-юмбу в там-тамы стучать". Пришлось бедному эфиопу идти в другой храм, где не столь мощные старушки.

Ну в общем, захотел я по примеру этого эфиопа как белый православный посетить в Аддис-Абебе собор Святой Троицы. Сам я не особенно добрый христианин, ибо развращён по жизни бухлом, heavy metal и блядками. Но так заглянул туда, снял обувь на входе, сделал благостное лицо, и захотел пройти внутрь, и даже честно свечку купить поставить, дабы поддержать братский народ. Но не тут-то было. Святые эфиопские отцы, грозно отсвечивая тёмными лицами, встали у меня на пути. И говорят - ты куда идёшь-то, басурманин, со своей богопротивной белой харей?

"Дык ить я ж православный, - объясняю я, как давеча бедный негр в Москве. - Ребят, я как вы. Честное слово. Точно такой же, но слегка так посветлее на личность". Они на меня смотрят, как на придурка. Слыханное ли дело вообще - белый, и ПРАВОСЛАВНЫЙ!? Не может такое быть. Там всякие туристы приезжают - итальянцы, британцы, французы, американцы: и среди них католики с протестантами и бледные англикане. А православных нет. Явно ж врёт эта белая сволочь, желая в церковь святую пройти, дабы творить там своё западное непотребство.

"Тут только православным, - припечатывают меня. - А ты, толстый белый иноверец в очках, вали вон в ту будку, и покупай там входной билет за 20 баксов".

Мне сразу православным стать в два раза больше захотелось. Хера себе - со своего брата-христианина такое бабло лупить! Я на них себе три жареных курицы возьму в немецком ресторане у гостиницы, и ещё на пиво останется. Я уже готов рубаху на себе разорвать, но на мне футболка Manowar, и её жалко.

Я говорю - православные негритянские братья. Не будьте блядьми. Я ваш брат из далекой северной России, где всё в снегу, холодном, аки ваши сердца. Мы там все православные. Пустите меня в церковь, я хочу саркофаг Хайле Селассие посмотреть, вашего императора. Хрен знает, зачем мне всё это надо, но ужасно хочу и прям извёлся весь без него натурально.

Однако, святые отцы стоят, аки скала. Они много на своём веку видели. Но такого не наблюдали, чтобы некто со стрёмным белым (и весьма упитанным) еблом выдавал себя за православного человека, поскольку известно с библейских времён - православные, они негры и иногда египтяне-копты с севера.

А тут рожа - не негр и не египтянин явно. Стопроцентный, сука, замаскировавшийся католик. И ещё оплаты двадцати долларов в бюджет церкви подло избежать собирается, ввергая в убытки и разорения.

Я уж совсем отчаялся, и думаю - хуй с ними, пускай задавятся моими двадцатью баксами, хоть и несправедливо это. Написано - православным бесплатно, а им похер, ибо белые православными не бывают.

И тут я вспоминаю, что брал интервью у ихнего митрополита, настоятеля этого храма. Он уже совсем старенький - учился, кстати, в Москве в одной семинарии с нынешним нашим патриархом Кириллом, немного говорит по-русски (он на фото на фоне "Тайной вечери"), и с нежностью вспоминает, как они в в северном нашем государстве для сугрева водочку кушали.

И вот я нахожу его фото у себя на камере, где мы стоим в обнимку, и показываю сию картинку святым отцам.

Отцы в ахуе.

Они переглядываются. Соображают, надо сказать, очень быстро - за пару секунд. Один мне говорит - да мы тебя сразу признали, наш православный брат. Небось и ночью видать, что не американец подлый со всяким там свидетельством Иеговы. Но мы плохо по-английски говорим, и ты нас неправильно понял. Какие деньги с православных! Мы тебе хотели сказать, что ты с плохой стороны зашёл - иди со входа, где император въезжал в своё время. Оттуда, дружище, съёмка лучше.

Занавес.

(с) Zотов

- Слушай, а ты вообще знаешь, кто такой Пушкин?

Уличный продавец фруктов погрузился в размышления. Ранее он сказал мне, что слышал эту фамилию: «Кажется, учил в школе». Спустя минуту его лицо осветилось улыбкой.

- Вспомнил! Пушкин - русский парень! Родился у нас, в Аддис-Абебе!

Вот уж действительно - согласно опросам 95% (!) граждан Эфиопии считают: место рождения великого русского поэта - именно в Африке. Хотя на самом деле Эфиопия - родина лишь прадеда Пушкина, Абрама Петровича Ганнибала, известного как «арап Петра Великого».

Абрам появился на свет в 1697 году на севере страны - у местечка Лагон, в семье князя. В шестилетнем возрасте ребёнок был похищен во время набега турок. После его купил на невольничьем рынке русский посол в Турции Савва Рагузинский и забрал в Москву - для подарка царю. Пётр Первый крестил мальчика: тот сделался его любимцем, впоследствии дослужившись до звания генерал-аншефа Российской империи. А вот уже внучка «арапа», Надежда Осиповна Ганнибал, стала матерью Пушкина.

«В томленьях грусти безнадежной,

В тревогах шумной суеты

Звучал мне долго голос нежный

И снились милые черты…»

Эфиопский кинорежиссёр Берхану Шиберу, учившийся в Москве, знает наизусть десятки стихотворений Пушкина. Он не устаёт декламировать их - чуть прикрыв глаза, с улыбкой на лице. Ранее Берхану переводил книги поэта на главный язык Эфиопии - амхарский, хотя признаётся: по-русски стихи звучат лучше.

«Так или иначе, даже на амхарском ощущается: Александр Сергеевич - великий поэт, - смеётся Шиберу. - Прочтёшь нашей женщине «Я помню чудное мгновенье» - и она тут же млеет». В Аддис-Абебе имеется и площадь Пушкина… Однако, приехав туда, я не нашёл памятника с бакенбардами.

Бронзовый бюст поэта перенесли - теперь он стоит возле Национального музея Эфиопии, а здесь через год планируют воздвигнуть скульптурную композицию: Пушкин в полный рост смотрит в лицо своему прадеду Ганнибалу. На площади просят милостыню нищие. Спрашиваю их про Пушкина. «А, он наша гордость. Русский генерал, служивший в Эфиопии. Кажется, был лётчиком. Только не знаем - православный или мусульманин».

«Вот уже длительное время Пушкин является объектом политического скандала, - рассказывает сотрудник музея Гиоргис Дебре. - Ведь местность Лагон и река Мареб, на чьих берегах родился Ганнибал, - ныне граница Эфиопии с новым государством Эритрея. Тамошние культурные деятели объявили: Александр Сергеевич - их соотечественник. Вышла книга с названием «Эритрей­ские корни Пушкина», местные литературоведы привели доводы, что поэт - эритреец, а не эфиоп.

Отношения накалились, когда наш министр культуры сделал заявление: «Мы не позволим менять Пушкину паспорт!» В итоге, когда в 1998 году (совсем по другому поводу) началась война между Эфиопией и Эритреей, остряки назвали конфликт «пушкинской битвой».

Шутки шутками, но недавно в эритрейской столице Асмэре поставили свой памятник Пушкину. И это привело эфиопов в ярость: у нас отбирают право называться родиной великого поэта!».

Во время строитель­ст­ва социализма в Эфиопии (1977-1991 гг.) из СССР приезжали профессиональные пушкинисты - читали лекции в столичных вузах, проводили литературные конференции. Эфиопские дети изучали Пушкина в школах, Советский Союз не жалел денег на оплату переводов «Капитанской дочки», «Руслана и Людмилы» и «Медного всадника» с русского на амхарский. После падения прокоммунистического режима из школьной программы Эфиопии Пушкина убрали - теперь преподают разве что в университетах в рамках «зарубежной литературы». Думается, если бы не спор с Эритреей, чей Пушкин круче и у кого памятник лучше, о наследии поэта могли бы и совсем забыть.

«Новому поколению эфиопов имя Пушкина уже мало что говорит, - считает Вячеслав Конник, директор Российского центра науки и культуры в Аддис-Абебе. - И мы пытаемся исправить ситуацию. При нашем центре есть курсы русского языка, где занимаются эфиопские дети. И пусть учеников пока немного, на уроках литературы они с удовольствием читают поэмы и сказки Пушкина. Александр Сергеевич связывает наши народы, и важно не потерять эту нить. Увы, наше влияние здесь весьма уменьшилось - если в 1990 году в Африке дейст­вовало около 20 культурных цент­ров, то сейчас их осталось четыре, да и финансирование оставляет желать лучшего. Каждый раз, когда я слышу, как эфиопский школьник декламирует Пушкина, понимаю: мы работаем не зря».

«Да что там простые эфиопы - даже образованные люди и те говорят мне: Пушкин родился в Аддис-Абебе, а потом эмигрировал в Москву! - разводит руками доктор наук Амбареу, переводивший Пушкина ещё при императоре Хайле Селассие. - Недостаточно спорить с Эритреей, назвать площадь в честь поэта и ставить где-то там бюст - надо «продвигать» его стихи среди студентов. Увы, не только в Эфиопии, но и в России всё меньше молодых людей сражаются за сердца девушек прекрасной строкой Пушкина».

«И буду долго тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я Свободу

И милость к падшим призывал».

19-летний студент из Аддис-Абебы Йоханныс Диту прекрасно выговаривает слова - он учил «великий и могучий» два года подряд.

«Люди в Эфиопии воспринимают Пушкина не только как поэта, - объясняет он, возлагая букет роз к памятнику во дворе Национального музея. - Моя прабабушка со стороны отца вообще считает, что это русский святой. Неважно. В любом случае - эритрейцам мы Сашу не отдадим».

Бронзовый же Александр Сергеевич на постаменте взирает на страсти вокруг своего имени в Африке с изрядной долей флегматизма. Хотя ему наверняка было бы приятно, что в далёкой Африке до сих пор читают его стихи - на русском языке…

* На фото - бюст Пушкина в Аддис-Абебе (в окружении русскоязычных пушкинистов) и памятник Пушкину же в столице Эритреи - Асмэре.

(с) Zотов

Это я уже рассказывал, но в связи с пакистанцами грех не повторить:). Пакистан - оно ладно, но тут-то авиакомпания ЕС:). В общем, фильм ужасов, как я летел испанским национальным перевозчиком "Иберия".

Полёт был в Сантьяго, то есть в Чили, в командировку в 2005-м году. Цену они дали божескую, взял сдуру стыковочку. В Мадрид прилетели отлично, и даже на другой самолет я пересел без проблем. Расслабился. И тут, едва начал самолет разгоняться, дабы лететь на родину Альенде и Корвалана с Пиночетом, да вдруг тормозит. Оказалось, у него шасси загорелись. Человек более нервный счел бы сию трагедию зловещим знаком небес, но я не имею право быть нервным, я в служебную командировку лечу. Выгрузили народ из самолета, стоим горестно в зальчике.

Как обычно, представители авиакомпании тут же испарились в воздухе — это они умеют, хучь с Копперфилдом выступай. Так и тут. Нет и нет, стоим и стоим. Нервный испанский народ звонит по телефону, и машет руками, как вертолеты. Колдует, видимо. Помогло. Появляется два испанских мужика, толстый и тонкий. Их испанский народ встречает словами, типа — ну хрена ль вы ходите, испанские мужики, давайте что-то делать, устали мы в зальчике стоять! Оба мужика звонят начальству с умным видом. Все ждут. Проходит 2 часа, обстановка накаляется. Испанские мужики понимают — сейчас их будут бить, возможно даже ногами. Хорошо, говорят они, пошли на ужин. Приводят в кафе, и там выдают всем по сэндвичу с хамоном. Народ на стенку лезет, и орет по-испански — и это, блядь, у вас называется ужин!? Ну хорошо, говорят испанские мужики, берите по два сэндвича, чтоб вам лопнуть, ненасытные твари. Народ — тогда уж мы и колу возьмем. Да давитесь — страдают мужики, вам же плевать на наше горе. Ну, пока ели, выяснилось — будет отель, рейс только утром. Вот тут мне повезло, что у мя шенгенская виза. Хотя пустили бы и без визы, а как — я вам щас расскажу.

На контроле, на мой паспорт никто не взглянул (это Испания, там есть много такого, чего нет нигде в мире и даже во Вселенной — например, меня с гаитянским ромом на борт пустили, хотя вот НЕЛЬЗЯ): пограничник даже печать не поставил, сонно рукой махнул — мож, подумал, что я ему приснился. Ну, приехали в отель — ничего такой, очень даже. Завел будильник, завалился спать. Утром спускаюсь — народ ждет автобус. Народ испанский как бросится на него — чуть на бок не перевернули. Орут и рычат аж. Я стою и думаю — да что ж это с тобой, народ испанский?! Автобус, что ль, последний в этом мире? Набились туда люди, как пельмени в пачке. Куча, включая меня, не влезла. Уехал автобус. И тут выяснилось — испанский народ умный, а я-то дурак. Потому что второй автобус так и не пришел. Говорят — он сломался. Добирайтесь сами, люди добрые, и славьте авиакомпанию "Иберия". А между тем, скоро регистрация. Разбиваемся по 4 человека, ловим такси вскладчину. Приезжаем (там и недорого получилось, аэропорт рядом — но ведь с какого хрена!!!) — и выясняется, ПОТРЯСНОЕ: "иберийцы", видать, думали, что мы и застрянем в этом отеле, а потому зарегили на наши места других людей.

Хай поднимается невообразимый. Я в этом поначалу не участвую, и кайфую в уголке — испанцы народ экспансивный, у них и гражданская война была в тридцатые, они и без меня щас "Иберию" разделают, как бог черепаху. Аэропорт сотрясается от криков, идут горячие волны воздуха во все стороны от яростного махания руками. Сотрудники "Иберии", к счастью, в курсе про гражданскую войну, и соображают, что им сейчас придет пиздец, ибо соотечественники — это им не в России где-нибудь, врежут цельным куском хамона по голове, и поминай, как звали. В самом разгаре битвы и я поддержал мятежных испанцев, показав менеджеру "Иберии" свою ксиву, и обещав подробную статью в газете о прелестях этой душевной авиакомпании. Перерегистрировали всех обратно (что они говорили тем, кого на наши места зарегили, я не знаю), и мы пошли мы на рейс. И тут мя на паспортном контроле тормозят — а где ваша печать о въезде в Испанию? Я говорю — а нету, там спал пограничник, мы так прошли. В Германии это вызвало бы разборки, мою депортацию, и увольнение всего персонала аэропорта (последнее было бы кстати), но испанцы сказали — аааа, ну так понятно, ночь же, устали люди. Шлепнули мне печать и пожелали счастливого пути.

После серии таких славных приключений на "Иберии" я больше не летал. Нет, я понимаю — другие летают, и ничего, и все нормально. Но меня почему-то вот больше не тянет:)). Я даже сам удивляюсь — почему?:)

(с) Zотов

Как-то раз надо мне было полететь в Малайзию.

А на дворе, как и сейчас, январь, время отпускное. Ищу билеты, цены на рейсы в Куала-Лумпур наполняют сердце ужасом — от $4 000. И тут попадается авиакомпания Pakistan International Airlines. Оказывается, она летает из Москвы в Куала-Лумпур со стыковкой в Карачи. Билетик всего 20 тысяч рэ, но мы-то с вами знаем, что там где-то есть засада. Так оно и есть — транзит аж 23 часа.

Я закис — что, столько в аэропорту пастись? Звоню в представительство PIA. И тут выясняется, что за те же 20 штук меня поселят на сутки в гостинице (!) в Карачи, и будут кормить на халяву (!!). Сей факт порадовал безмерно. В Пакистане я был в командировках 8 раз, и думал, что меня они не удивят.

Я ошибался.

Полет прошел неплохо. Порадовало перед приземлением фраза из кабины пилота "Если того пожелает Аллах, то мы скоро приземлимся в аэропорту Карачи".

У нормального человека началась бы паника и конвульсии, что мы летим на ведре с гайками, которое приземляется (да и взлетает) исключительно с Божьей помощью. Но я уже был в Пакистане, и там это нормально, очень многое держится на милости Аллаха, иначе бы все государство уже давно рухнуло к чертовой матери.

Самолет был новый "Боинг", сервис отличный, пилот не выражал желания обрушить авиалайнер на американское посольство — так нервно шутила пара ребят впереди.

Утонченные ребята летели отдыхать на Бали, упивались друг другом и московским гламуром. И вот, приземляемся мы в аэропорту Карачи. Ребята интеллигентно спрашивают — "А где тут в дьюти-фри купить бухло?". "Да нигде, — говорю. — Это ж не Дубай, исламская республика. Даже духи — и те в дьюти-фри не продают — видать, из опасения, что там спирт". Они помрачнели, и говорят — а что есть?

Я объясняю — еще есть закон, карающий гламурные отношения между мужчинами смертной казнью. Но вас не тронут, вы же белые. Они от таких перспектив еще белее стали — побледнели прям, болезные. Идем на паспортный контроль, и тут выясняется одна вещь. Да, транзит безвизовый, но при этом забирают паспорт. Это мне как-то сразу не понравилось. "А если, — говорю я офицеру. — "Аль-Каида" кредит на мой паспорт возьмет, я ж замучаюсь с ЦРУ потом в Гуантанамо объясняться! Давай бумагу, что паспорт взял". Тот на меня глянул так, будто я у него жену увел. Ну, составил бумагу с номером паспорта — я чуток успокоился, что "аль-Каиду" в банке с кредитом завернут.

Выходим, нас ждет микроавтобус халявный от Pakistan International Airlines, который повезет в халявную же гостиницу. Носильщики погрузили вещи, едем. Гламурная парочка спрашивает — а ты сколько чаевых дал? Доллар на двоих, отвечаю, тут это даже много. Они разом поскучнели. "Мы их спросили — 5 евро хватит? И их старший говорит — какой пять, надо десять! Ну мы и дали". Меня на смех пробило — "Да вы чего. Они на такое бабло тут месяц живут".

Народ в расстройствах стал разбирать рюкзак — оказалось, что у них айпод (плеер, то есть) вытащили умные носильщики. Я сказал им, традиция такая, полагается в Карачи на чай каждый раз давать айпод и 10 евро. Морду они мне бить не стали, так как с полета были сильно уставшие. Но до гостиницы не произнесли ни слова.

Приезжаем. Три звезды, чего я ждал на халяву. Номер маленький, но вполне. Дал носильщику 30 рупий (тогда — полдоллара), что вещи занес (хотя вещей там чисто рюкзак, основная-то сумка в багаже в аэропорту). Он говорит — сэр, а вам еще подушку? Да нет, спасибо. А второе одеяло? Да и так тепло. А свет показать где включается? Я говорю — "ЧЕГО ТЕБЕ НАДО, ТВОЮ ПАКИСТАНСКУЮ МАТЬ? "Еще полдоллара хочу, сэр, а вы от услуг отказываетесь". Дал снова рупий. Парень восхвалил меня и Аллаха, ушел. Думаю — а что делать-то щас, сутки на транзите? Гляну-ка город. Был до этого в Исламабаде, в Лахоре, в Кашмире даже — а вот в Карачи не был.

Выхожу из отеля. Таксисты бросаются на мя, аки львы на христиан. Я говорю — сколько там часа четыре поездить по городу? Мне заряжают 100 баксов, и крутят перед рожей руками. После любезного отсыла нахуй добрых хозяев города, а также порции жалоб на бедность (не с моей стороны) сговорились за двадцатку. Поехали сначала смотреть стоянку автобусов. Они в Пакистане ЧУМА — круче я только на Гаити видел, чтобы были разрисованы во все цвета радуги. И еще там прикреплены бубенцы всякие. Идешь по улице, слышишь дикий звон и грохот — это автобус едет. Ну вот, приезжаем на станцию, фотографирую. Тут вокруг народ собирается, который начинает на меня смотреть неласково. В Карачи уже достаточно было инцидентов с американцами и европейцами, и я думаю, что как-то погорячился с прогулкой. Причем, в Исламабаде меня никто не трогал, а тут на иностранца ну прям нездоровая реакция. Народ смотрит звонит по телефонам, и что-то говорит.

Я язык урду не понимаю, и представляю себе разговор — "Ахмед, как дела? Как твоя карьера в "аль-Каиде", ты все еще младший шахид из отдела взрыв-менеджеров? Восславь Аллаха, теперь я могу тебе не отдавать сто баксов долга, а ты сделаешь карьеру века. Тут на стоянке какой-то толстый белый чувак в очках фотографирует автобусы, это явно агент ЦРУ. Бери его в заложники срочно, акция ограничена. Надеюсь, я как участник конкурса "Сдай неверного" выиграю стильную чалму от "аль-Каиды" и рюкзачок с автографом бен Ладена"?

Говорю своему таксисту — "Валим отсюда". Иду к машине, мне пытаются преградить путь (вот славно-то), и говорят на ломаном английском что-то там про сионизм и Америку. Я сообщаю, что из Москвы, но понимаю, что пригласить всех проехать в аэропорт за паспортом не получится. Народ резко теряет ко мне интерес. Какие легковерные, американец бы на моем месте тоже выпутался. В нежных выражениях объясняю таксисту, что меня вполне устроят более малолюдные и спокойные места. Он кивает. Едем, снимаем британские колониальные кварталы. Душевно так.

И тут он говорит — не хошь ли сувениров купить, дорогой белый сэр из Европы? "Даром не надо, сувениры у вас как в Индии — слоны из дерева и фигня какая-то". Водила скучнеет. Возвращаемся в отель на ужин. И тут я вижу гламурных ребят, нагруженных теми самыми слонами из дерева а-ля Индия. Я уже понимаю, что они их купили баксов по двести плюс еще чаевых раздали на десять евро с айподами.

Я говорю — нафиг вам слоны? Они грустят. "Нас привезли в сувенирный магазин. Мы ничего не хотели покупать, но у нас встали на пути, и не давали выйти. Мы испугались, и решили что-то купить". Я понимаю, им сильно повезло, что их не повезли на автобусную станцию — но не говорю, чтобы не огорчать. Ужинаем. Стол ломится, еды — как на свадебном банкете, вот тут "Пакистанские авиалинии" не подкачали. Как православный русский человек, я ввиду халявы ем в два раза больше, чем мне надо. Зачем я это делаю? Я не могу объяснить. Инстинкт голодных лет коллективизации и гибели посевов во время засухи в царское время сидит глубоко в наших сердцах — другого вывода нет. И тут нам говорят, что пришел представитель авиакомпании. Зачем? А вот нас повидать. Я говорю — ок, поем и увидимся.

Приходим в холл. Сидит пакистанец с белозубой улыбкой и проспектами Pakistan International Airlines. И говорит — ну как же круто, что вы с нами полетели! Мы соглашаемся. Нам рассказывают про другие маршруты в непонятно какие города. Мы понимаем — надо это терпеть, потому что нас кормили бесплатно. Я даже поддерживаю разговор про Кашмир, ибо там был. И тут чувак просто расчувствовался. И говорит мне — сэр, а вы не хотите у нас задержаться на месяц. Все на халяву, полетаете от имени авиакомпании. А визу мы вам щас нарисуем, я в аэропорт только позвоню. В другой момент я бы наверняка согласился, но тут-то я в Малайзию еду!!! На фиг мне Пакистан, если я уже вижу себя на пляже? Я деликатно — нет, спасибо. Он говорит — сэр, я настаиваю. Я говорю — знаете, у меня встречи в Малайзии. Мне в ответ — сэр, их стоит отменить…мы даже полетим в зону племен, куда обычно не пускают иностранцев, и…Я вздыхаю и говорю — СЛУШАЙ, ДА ПОШЕЛ ТЫ НА ХУЙ!!!

Остаток вечера и ночь я наслаждался в номере одиночеством. Меня никто не трогал. Гламурные попутчики тоже спали — утром они жестоко запаковали всю электронику под замок, и не дали никому чаевых. Они были мрачны, небриты и подозрительны — гламур в Пакистане улетучивается весьма быстро.

Вылетели по расписанию:))

Как жаль, что Pakistan International Airlines больше не летает из Москвы. Я бы снова рискнул:)

(с) Zотов

1. Обменивать деньги вы ходите с пластиковым пакетом или рюкзаком, загрузив затем туда пачки, словно в банкомат.

И это ещё хорошо, поскольку раньше для подобной экспедиции понадобился бы багажник автомобиля. Самая крупная купюра в Узбекистане — 50 000 сум, то есть примерно 360 российских рублей. Причём, на обмен вам дадут «десятки», либо и вовсе «пятерки». Ещё пять лет самой большой купюрой была одна (!) тысяча сум: унести сразу все узбекские деньги, полученные за 10 000 российских рублей, было практически непосильной задачей. Кошельки в стране отсутствуют как класс: ни в один бумажник (даже если он резиновый) столько денег никак не запихнёшь. Говорят, квартиры или машины можно купить исключительно за доллары США, иначе для расплаты в национальной валюте придётся подгонять к продавцу груженный сумами КАМАЗ.

2. Вы периодически совершаете государственное преступление, меняя деньги на «чёрном рынке».

Прежде в Узбекистане существовало 2 курса валюты — в банках и у уличных менял: последние охотно приобретали рубли в два раза дороже. Банки могли купить валюту у туриста, а вот продать — нет, поэтому желающих избежать криминального обмена было немного. С сентября 2017 года курс уравняли с «чёрным рынком», но «валютчики» не стали совершать харакири. Если доллар продают/покупают везде одинаково, то российский рубль (официальный курс — 136 сум за нашу «денежку») банки оценивают по-разному — где-то 110, где-то вообще 100. «Валютчики» по-прежнему платят за рубль больше всех, и готовы из рук его рвать. Правда, как уверяют местные, это скоро закончится — «рыцарей рубля и доллара» принялись ловить и штрафовать узбекские милиционеры.

3. Вы понимаете, что просто физически не сможете потратить те деньги, которые привезли с собой.

Огромная порция баранины на четырёх шампурах (уесться до полусмерти) — 200 рублей, салаты — по 30 рублей, такси на небольшие расстояния по 3-4 километра — 25-35 рублей, сувенирный магнит на холодильник — 37 рублей, дыня на базаре — 20 рублей, поездка из аэропорта в Ташкенте — 230 рублей, если вам лень торговаться. С достопримечательностями тоже есть свой «лайфхак» — служитель старинного медресе или музея иногда шёпотом предложит вам заплатить за вход ему лично: с 50-процентной скидкой. Принимать её, или покупать билет за полную цену, тут посоветовать не могу — это уже ваше дело.

4. Каждый встреченный местный житель рассказывает вам: либо он сам работал в разное время в России, либо там сейчас находятся его родственники.

Средняя зарплата в Узбекистане — 5 800 российских рублей (и такое жалованье ещё надо как следует поискать), поэтому в среднем 5 миллионов узбеков каждый год находятся на сезонной работе в России (на стройках, водителями маршруток и официантами), многие также едут гастарбайтерами в Казахстан и Турцию. Самые страшные слухи, каковые периодически циркулируют в чайханах страны: дескать, Россия буквально завтра или послезавтра введёт въездные визы, поэтому работать станет негде.

5. Вы начинаете различать сорта кураги — сушёных абрикосов.

В России курага — она и есть курага, без вариантов. А в Узбекистане разбираются — есть абрикосы, засушенные при помощи «химии» или натурально, в тени или на солнце, и в каждой области республики — свой, особый метод заготовки сухофруктов. То же самое и по поводу самсы — запечённого в глиняной печи (тандыре) пирожка с бараниной. В Бухаре вам скажут, что самая лучшая самса — их, в Ташкенте снисходительно усмехнутся, а в Самарканде прямо-таки оскорбят бухарскую и ташкентскую самсу (и им за это ничего не будет). То же самое — и плов. В Самарканде плов мастерят так — отдельно рис, отдельно мясо, отдельно морковь. Когда вы попросите всё это смешать, на вас посмотрят, как на идиота — «зачем превращать плов в кашу?». Привычный нам плов готовят в Ташкенте и Фергане.

6. Вы целенаправленно везде пьёте чай.

Он подаётся в красивых расписных чайниках. Если закажете с лимоном, кусочек, как у нас, не принесут — в чайник щедро режут целый (!) лимон. Чай тут употребляют и в жару, и в холод. Узбекам совершенно непонятно, зачем пить кофе. Поэтому его лучше и не просить. Иначе вам стопроцентно подадут загадочную бурду, каковая не напоминает кофе даже внешне. В традиции чаепития есть даже свои намёки. Если вам в гостях налили полную пиалу, значит, вам не рады — следует выпить и вежливо откланяться. Если же пиала залита лишь наполовину, то сидите у хозяев и дальше, они вас обожают. Стоит поинтересоваться в Узбекистане — «как же вы пьёте чай в сорокаградусную жару?!», как вам со всей прямотой ответят — «ну вы же едите зимой мороженое!».

7. Во многих местах реклама и уличные вывески на кириллице.

Приличное количество магазинов и отелей называются по-русски. 70 процентов литературы печатается на кириллице. Даже объявления в мечети для прихожан, приклеенные к двери — на кириллице. Двадцать четыре года назад Узбекистан решил перейти на латиницу, и это получилось не совсем удачно. Большинство людей не захотели её принять: особенно в кишлаках и маленьких городах, где и на кириллице-то раньше читали с трудом. В итоге, латинице до сих пор не удалось вытеснить «русский» алфавит. По примеру Узбекистана, грядущий официальный переход на прекрасную западную латиницу соседнего Казахстана выглядит полным цирком. Узбеки не могут её читать, и плохо понимают. То же самое наверняка грозит и казахам.

8. Люди в беседах не критикуют правительство.

Это у нас принято сначала во время застолья поговорить о жизни, о женщинах, и потом о политике, разругав в родимую матерь всех и вся. В Узбекистане народ осторожный и медлительный, а также умеющий крайне цветисто отвечать на неудобные вопросы. Президент Ислам Каримов управлял государством железной рукой, и желающие его критиковать долго на свободе не задерживались. Отношение к нынешнему лидеру Шавкату Мирзиёеву не очень понятно, в лучшем случае вам расскажут: «он, замечательно работает, хотя у нас подорожало всё. А так отлично вообще».

9. Вы привыкли торговаться на каждом шагу.

Потому что на базаре, и в такси, видя в вас богатого приезжего из заваленной деньгами (по узбекским представлениям) России, вам называют цену в два раза (если совсем обнаглели), либо на 30 процентов (если обнаглели несколько меньше) выше. Обижаться не надо, такое в стиле восточного поведения, и торговцу скучно продавать товар, если не поторговаться за него от души — это не сказка, а узбекская жизнь. Спокойно снижайте цену, и вы, как говорил первый и единственный президент СССР, придёте в итоге к консенсусу. Красноармеец Сухов прав, Восток — дело тонкое.

10. Все вокруг говорят по-русски — с разным уровнем владения, но говорят.

В Узбекистане нет такого, как в Прибалтике, чтобы народ в возрасте 18-20 лет не знал ни одного русского слова. «Великий и могучий» преподают в школах: и в Бухаре, и в Ташкенте, и в Самарканде вы увидите играющих на улице детей шести-семи лет, вставляющих в речь русские фразы. Даже когда сами узбеки общаются на родном языке, вы слышите слова «справка», «холодильник», «самолёт», «сосиски». В провинции говорят на русском похуже, чем в крупных городах, но это было и во время СССР. В целом же, спустя 26 лет после распада Союза, Узбекистан остаётся одной из самых русскоязычных республик постсоветского пространства.

(c) Zотов

- Э, уважаемый. К нам тут один раз приехала в город семейный пара. Москвич и из Ленинграда девушка, такая гузель ханум. И говорят - мы приехали оттянуться, пилять. Я говорю - уй-бай, мы не тот мегаполис, чтобы оттянуть...ся...э. У нас в десять вечера всё закрывается. Это Бухара, для нас Ташкент как Нью-Йорк, слушай, здесь все дома в пять этажей, небоскрёбов и баров нету. Они так огорчились, да. Говорят - ночной клуб хоть есть? Я говорю - нету, клянусь Аллахом. Они говорят - пилять. И спать идут. Шашлык не кушают, идут так вообще - грустно.

На следующий день ходим Бухара смотреть. Они час ходят, жалуются, жарко, устали, давай Омара Хайяма почитай нам. Сели в кафе. Читаю им стихи. Они заказали, выпили шесть бутылок пива и вина. И говорят - пилять, как красиво тут. Но мы что-то спать хотим. И я их гостиница проводил, Двенадцать ночи - они мне звонят. Говорят - мы проснулись. Я говорю - слава Аллаху. Они говорят - пойдём гулять. Ну мы идём ночью гулять по Бухаре. Они там фотографируют, говорят - как красиво. Я радуюсь - ай как хорошо. Они говорят - сувениры надо. Я - ночью у нас никто не продаёт. Не Париж у нас, да, слушай. Они говорят - пилять. Бар нету ночью, сувенир нету. Беда отпуск.

Утром в девять они встали. Говорят - пошли сувенир покупать. Идём. Он такой халат купил шитый золотом за триста долларов. Я говорю - зачем? Ты же такой дома не наденешь. Он говорит - я не знаю, надо что-то купить. И картины купил. Зачем, спрашиваю? Э, друзьям подарю. Покупки, говорит, обмыть надо, двинули в чайхона. Пошли мы коньяк пить. Я говорю - так жарко, зачем коньяк? Он - я в отпуске, пилять, или что? И девушка говорит - тоже хочу коньяк. Сидят и пьют коньяк счастиливые. А у нас коньяк дешево. Им нравится. Говорят - пилять, какой хороший отпуск, а. Порция коньяка писят рублей. Уй-бай.

Вечером мы шашлык идём кушать. Девушка берёт там баклажан. На неё вся чайхона с ужасом смотрит. Она говорит - я вегетарианка. Я говорю - если ты свой секта веришь, зачем тогда Узбекистан ехал? У нас что вегетарианка, что лесбиянка - один шайтан. Ну она баклажан кушает, а муж кушает говядину. Баранину не люблю, говорит, пилять. Мне страшно стало. У вас все такой люди? Нет? Слава Аллаху, я давно в Россию не ездил, с Советский Союз не был, брат мой там щас.

А утром они уехали. Так Бухару не посмотрели. Зато пиво пил, вино пил, коньяк пил, кушал баклажан. А у нас русских любят, брат. Знаешь, некоторые немного странные, но мы всё равно всем рады. Даже лесби...вегетарианкам. Ты это всем расскажи, пожалуйста. Наши люди гостеприимный.

(с) Zотов

В Китае, как общеизвестно все почти полтора миллиарда китайцев едят палочками. Соответственно, для меня это всегда была мука мученическая. Я понимаю, что вы прошаренные, умные и умеете кушать суши с ловкостью акробата в цирке. Но я суши никогда не любил, посему палочки держать не умел. Я думал, мне в жизни никогда не пригодится.

Ага, ну-ну. Первое слово на китайском в 1997 году, что я заучил, было "чацзы" (вилка). В крупных заведения вилку обычно находили. В маленьких (особенно в провинции) отвечали "чацзы мэйоу" - то бишь, вилок нет. Иногда провинциальный официант удалялся на кухню, долго чем-то там гремел (слышались даже крики), и торжественно выносил вилку - на подносе. После чего весь ресторан выстраивался неподалёку (это не преувеличение), и смотрел, как тупой варвар, вместо того, чтобы воспользоваться прекрасными и изящными столовыми приборами, протыкает превосходную еду этим железным зубцом демонов. Я бы с удовольствием брал с них денег за такое шоу, но они ведь не заплатят.

Потом я понял, что выбора нет. Надо учиться, блядь. Ибо чацзы в провинции всё чаще было мэйоу, и ешь как хочешь. Я с завистью смотрел на китайцев. Они с дивной ловкостью хавали всё палочками, включая лапшу из супа, и так быстро, что только воздух свистел. У меня же палочные страдания сводились в том, что после десятой попытки схватить кусочек свинины в кисло-сладком соусе она вываливалась из тарелки. Я загонял ее обратно фарфоровой ложечкой, которую подают к супу. Или просто брал рукой и ел - мне было уже похуй, что обо мне подумывают. В целом, попытки гонок с палочками напоминали преследование еды на блюде. Я щелкал ими. Я вхолостую пытался схватить. Концы палочек соскальзывали. Еда не цеплялась. Жареная свинина презрительно смотрела на меня, как на последнего слабака. "Блядь, как они это делают?". Иногда сжалившиеся китайцы пытались меня учить, но это было бесполезно. Я в принципе туп и трудно обучаем, и в школе я был троечником (я не шучу). Аттракцион заёбывал. Попытка поесть казалась физической зарядкой одновременно.

"Вот хули вы с этими палочками, а?" - злился я. - "Весь мир ест ножом и вилкой". "Нашей культуре еды палочками 3 000 лет, - гордо отвечали китайцы. - А ты нечто сомнительное, со странным еблом и по виду враг китайского народа. Ешь палочками, как все нормальные люди, и не выебывайся". Я тонул в страданиях. Лапша еще кое-как подхватывалась, но с мясом была беда: ужин превращался в бесконечное и зловещее щелканье палочками в преследованиях убегающего кусочка. Один раз я потратил так минут пять, после чего сказал - "Да ну нахуй", взял этот кусочек рукой и съел под взглядами китайцев, каковые перекрестились бы, будь они христианами. "Вози с собой свою вилку" - говорили мне умные люди. Но они меня не знают. Я не ищу в жизни легких путей. Один раз я действительно привез с собой вилку, и забыл её в первом же ресторане. Я работаю в газете работаю вообще непонятно, почему. Моё место в цирке, я просто выйду на арену, и люди упадут со смеху.

Самое забавное, что у меня в конце концов стало что-то получаться. За это время, что я обучался, пользоваться палочками можно было научить обезьяну. Стаю обезьян. Я даже усвоил правила - протыкать палочками еду нельзя (а вначале я это и делал, как с пельменями), нельзя указывать ими на что-то (и вообще жестикулировать с палочками в руке), нельзя стучать ими по столу. В Китае это культ (как и еда, собственно). В год китайцы изводят на палочки 25 миллионов деревьев, вот где пиздец-то. Считается, что как обеденные приборы палочки появились в эпоху Шан (действительно 3 000 лет назад), когда, по легенде, один чувак, чтобы не обжечься, достал двумя веточками с дерева еду из котла. Вот с тех пор они так и вкушают.

А сейчас я прям любуюсь собой, какой я крутой, ем палочками чо угодно, прям красавчик. Правда, в процессе самолюбования у меня, случается, падает кусок свинины из палочек прямо на рубашку (к счастью, уже изредка) - а так ерунда, конечно.

(с) Zотов