В 1348 году от рождества Христова в нашей славной Франции, да хранит её господь, жила была девочка Амиция. Она была обычным по современным меркам подростком, но не совсем обычным по меркам тех лет. Она родилась в аристократической семье, преданного королю Филиппу, шевалье Де Руна и, вместо того чтобы заниматься вышивкой и готовиться на выданье, как делают это приличные девицы её возраста, Амиция вела мальчишеский образ жизни, носила кюлоты, ездила с отцом на охоту, стреляла из самодельной пращи по зайцам и кабанам.
Впрочем Амиция была не самым необычным ребенком в семье Де Рунов. Её малолетний и единственный брат Гюго появился на этот свет с врожденным недугом, из-за чего никогда не покидал своей спальни на верхнем этаже поместья. Можно сказать, он вообще не видел мира. Матушка всё время проводила подле мальчика, и Амиция была лишена её внимания и заботы, наверное именно поэтому она и выросла такой не стандартной.
Так семейство Де Рунов и жило, практически не тужило, пока однажды беда не явилась на их порог. В результате трагических обстоятельств, случившихся в ноябре сорок восьмого, Амиция и Гюго оказались одни в целом мире. Мире стонущем от болезни и бьющемся в предсмертной агонии от рваных ран войны.
Что мы тогда знали о чуме? Не больше чем о Драконе жившем в Броселиандском лесу, или о Жеводанском звере. Менестрели слонявшиеся по городам рассказывали об ужасах, что творятся далеко на востоке. Якобы огненный вихрь сметает целые города, затмевая солнце и звезды, предвестники его ядовитые дожди из змей и жаб. Мы слушали менестрелей и верили в эту вселенскую заразу не больше, чем в Броселиандского дракона или Жеводанского зверя. Мы качали головами и говорили “Эка невидаль”
Ученые мужи Парижского университета знали о заразе чуть больше. Из римских архивов они смогли извлечь информацию о Юстиниановой чуме разыгравшейся семью веками ранее и буйствовавшей на протяжении двух столетий. Однако и они не поддались панике. Свитки римских учёных? Что это такое в сравнении с Библией. В первой книге царств описано, как Филистимляне победив Израильтян захватили ковчег завета и принесли его в город Азот на алтарь своему языческому богу Дагону
“И отяготела рука Господня над Азотянами, и Он поражал их и наказал их мучительными наростами, в Азоте и в окрестностях его, [а внутри страны размножились мыши, и было в городе великое отчаяние]”
Господь карает только великих грешников, - говорили нам на исповедях и воскресных службах, - Язычники из Азии давно прогневали всевышнего и поделом им. Нас же рабов божьих, истинных последователей католической церкви десница божия не покарает. Надо только молиться пуще, да не скупиться в подношениях, тогда служители церкви любую беду отведут от праведников.
И мы молились и несли подношения в церкви, порою столь щедрые, что казалось откупились пожизненно не только от Черной смерти, но и от любых других невзгод.
А потом в Марсельский порт прибыли двадцать генуэзских кораблей, а на борту их таился невидимый пассажир, который высадился на священную Французскую землю и отравил её в один миг. Имя этому пассажиру - чумные миазмы.
Наша бедная Франция оказалась тёплым гнёздышком для болезни. Резкое падение температуры в начале столетия стало первопричиной этой беды. Сначала засуха, потом не прекращающиеся дожди. Всё это привело к неурожаю, заставило людей бросать деревни и сбиваться в города. За людьми в города пошли и грызуны, которым стало нечем питаться на полях. Голод и буйство таких заболеваний, как пеллагра и оспа подкосили иммунитет жителя Европы. Помимо всего прочего, ненавистный Эдуард Третий английский из рода Плантагенетов заявил свои права на Французскую корону и погрузил страну в пучину войны. Антисанитария царившая в городах и селах, и особенно в городах, стала еще одним способствовавшим распространению миазмов фактором.
«Триумф смерти» – картина Питера Брейгеля Старшего, написанная около 1562 года.
И начался великий мор. Первыми заболели крестьяне и нищие, следом торговцы и ремесленники, а потом Macula поразила и аристократию с духовенством. В считанные месяцы мор охватил всю Францию и изменил её до неузнаваемости. Короли умирали в замках, припарки из алмазов и изумрудов не спасали их. Мужчины душили своих жен и детей, чтобы лишить их мучений, после чего вешались сами. Города наполнились трупами, которых даже не хоронили, а просто стаскивали на улицы и складывали вдоль дорог, в ожидании повозки смерти. Эти тела пораженные чумными миазмами с почерневшей кожей и вывалившимися языками, исторгали невероятное зловоние, не сравнимое с обычным запахом разложения. На улице они становились кормом для полчищ крыс, которые обожравшись пропитанной болезнью плотью разносили заразу дальше в те дома, куда она не могла проникнуть самостоятельно. Вечером, если повезет, по улицам проезжала телега нанятая сеньором, на неё складывали мертвецов и отвозили на окраину, где сваливали в большую яму и сжигали. Эти погребальные костры не гасли ни днем ни ночью. Сизый тяжелый дым поднимавшийся от них застилал небо, не давая солнечным лучам пробиваться к земле и выжигать чумные испарения.
Я вспоминаю истории менестрелей об огненных вихрях и кислотных дождях, и думаю уж лучше бы они оказались правдой чем это.
Амиция и Гюго были буквально вырваны из привычного мира. Мира где теплый камин освещает главную залу, где мать может укутать в одеяло и спеть колыбельную, где сильный отец защитит от любой угрозы, где слуги и кухарки, где горячий ужин и мягкая перина на кровати.
Из своего уютного мирка дети попали в ад пораженный Maculoй. Впервые они столкнулись с воинством смерти в мрачном подвале монастыря. Крысы - мелкие черные твари с блестящими глазками, казалось бы наступи на такую и нет её. Но когда их много, когда их тысячи, крысы превращаются в безудержную стихию, способную за несколько мгновений обглодать человека до костей.
Амиция была хоть и совсем юна, но не по годам смышлёна. Быстро она смекнула, что с крысами, как и с любой другой стихией невозможно бороться, но ими, как и любой другой стихией, можно управлять. Она обратила внимание на то, что эти твари бояться света. Они просто не переносят его. А значит факел, фонарь, простая лучина на худой конец - это те рычаги, которые помогут направить крысиную стихию в нужное для выживания русло. Помимо интеллекта девочка отличалась еще и мастеровитостью. Пуская в ход любой подручный хлам, она смогла увеличить убойность своей пращи, расширить вместительность поясной сумки, соорудить мягкие подошвы на башмаки, чтобы передвигаться бесшумно.
Наши холеные воспитанные в монастырях ученые и доктора оказались глупее одной пятнадцатилетней девочки. Когда пришла Macula, они продолжали прятаться за верой. Они говорили, что миазмы источает сама земля, что они поражают только грешников. Существовал один единственный универсальный рецепт от любой хвори - молитва.
Были и другие, те что действительно пытались разобраться в природе болезни, они практиковали хирургию и аутопсию, пытались найти лекарство. Надо ли говорить, что эти люди были не в почете у церкви, потому как в глазах священников выглядели некромантами и колдунами. Если кто-то из них ухаживал за больными, проводил дезинфекцию, вскрывал бубоны и прижигал язвы, рискуя собственным здоровьем, то всё равно, в редких случаях выздоровления, благодарили господа и молитвословов. Но не дай бог пациенту такого врача умереть, тогда во всём обвиняли доктора практикующего еретические методы лечения. А учитывая что из ста зараженных умирали девяносто девять, то второе случалось куда как чаще.
Однако именно эти люди избавленные от предрассудков смогли уже тогда выявить как происходит процесс заражения. В своих манифестах они писали, что Macula распространяется не через земные испарения миазмы, а по средствам Контагий - невидимых глазу микроорганизмов. Контагии попадают в кровь человека через укус блохи, которая в свою очередь заражается от главных переносчиков белок, сусликов и крыс. Попав в организм человека Контагии гнездятся и размножаются в лимфатических узлах в паховых и подмышечных областях, где созревают в первичные бубоны. У больного в это время наблюдаются лихорадка, сильная головная боль, горячка. Через несколько дней контагии отравляют кровь. Кожа начинает чернеть, появляются гнилостные смердящие язвы, темные круги под глазами. Когда возбудитель добирается до лёгких, начинается последняя самая тяжелая стадия, выраженная кровавым кашлем и исторжением контагий из организма в воздух, отравляя его и делая непригодным для здорового человека.
Впрочем крысы и чума лишены мышления, а потому наиболее опасными врагами на пути Амиции и Гюго стали не они, а обычные люди. Безумные фанатики, Английские интервенты, рыцари святой инквизиции. Амиция обычный ребенок, быстрый, ловкий, но всё же просто ребенок, да еще и с пятилетним братом на руках. Поэтому чаще всего, сталкиваясь с человеческой угрозой детишкам, приходилось любыми способами избегать прямой конфронтации.
Но прятаться и убегать получалось не всегда. Когда иного выхода не оставалось в ход шли все возможные для выживания средства.
В первую очередь это верная праща, которой за годы тренировок девочка овладела в совершенстве, именно с её помощью она пролила первую кровь. Во-вторых хитрость, смекалка и немного алхимии. Бросить сосуд с кислотой в голову врага, чтобы заставить его снять шлем, после чего зарядить в затылок булыжником из пращи - это лишь цветочки. Сбросить труп повешенного дабы приманить к нему крыс и стражника с фонарем, после чего метким выстрелом разбить фонарь и таким образом обеспечить крыс тепленьким ужином, уже лучше но тоже не предел. Порой Амиции для выживания приходилось делать вещи куда более ужасные, на которые не каждый взрослый решился бы. Благо Гюго в силу юного возраста не поддавался тому отчаянию, что обуяло его сестру. Но только благодаря этому отчаянию они и выживали.
Питер Брейгель мл. «Одержимые пляской»
Болезнь меж тем без разбору уносила жизни и праведников и грешников, тогда люди поняли, что не бог обрушил на их головы сие проклятие, и ситуация усугубилась еще сильнее. Больше не было смысла сидеть по домам и молится глухим иконам и народ вышел на улицы и стал искать виноватых. Первыми пострадали прокаженные, им и раньше вменяли вину во всех бедах, теперь же жертвы проказы стали главными подозреваемыми в распространении Mаculы. Их головы и тела украсили крепостные стены. Подвергались погромам лепрозории, казалось если убить всех больных и зараженных, то и болезнь отступит, но она не отступила. Тогда вину вменили евреям, кому же еще?! Гонения и погромы разгорелись с новой силой. Когда и это не помогло массовая истерия завладела умами людей. Порой случалось наблюдать такое зрелище, как танцующая в неистовстве толпа людей. Под надрывные трели лютен и флейт толпа эта шествовала от одного города к другому. Пляшущие плакали и смеялись, но остановиться не могли, покуда силы не покидали их.
Укоренилась так же в сознании людей и мысль о том, что кто-то нарочно разносит заразу посредствам алхимического порошка или мази. Чужестранцы, мусульмане, пьяницы, юродивые, да кто угодно привлекший к себе излишнее внимание мог стать объектом народной ненависти, а если у него при обыске находилось то, что толпе могло показаться чумной мазью или порошком, тогда уж участь несчастного была предрешена.
Церковная и феодальная система теряли свой авторитет. На этом фоне появилось множество сект и религиозных течений. Самые безобидные из них просто одевались в белое и совершали крестные ходы, другие были не столь миролюбивы. Поклонение сатане и бафомету, подъем катарицизма и флагеллантсва и многое другое, порочащее благочестивый язык одним своим упоминанием.
Для борьбы с ересью папа Климент наделил инквизицию доселе невиданной властью. своей буллой он разрешил инквизиторам самостоятельно ловить нечестивцев, на том же месте судить и приводить в исполнение вынесенный приговор. Надо ли говорить, что такая власть привела к еще большему беззаконию. Инквизиторы зачастую превышали полномочия. Обвинить в ереси и казнить какого-нибудь зажиточного мещанина или мелкого аристократа, чтобы завладеть его имуществом стало обычной практикой, а уж чума сама скроет любые следы преступления.
И всё же, при всей своей мрачности, эта сказка не обошлась и без добра, есть в ней место любви, радости и милосердию. Лучиком света в царстве тьмы стал младший братик, который своей невинной добротой и детской наивностью, не позволял Амиции терять контроль над собой и впадать в беспросветную скорбь.
На пути детям встречались и добрые люди. Некоторые из них были готовы помочь, предоставив стол, кров и чистую одежду. Некоторые нуждались в помощи не меньше чем сами дети. Для выживания нередко приходилось объединять усилия с другими жертвами Maculы. При ближайшем знакомстве оказывалось, что спутники зачастую обладали полезными умениями; будь то недюжинная сила подмастерья кузнеца, или навык взлома замков девочки воровки. Если бы не эти случайные спутники, кто знает как бы закончилась наша сказка.
Совместное преодоление тягот и невзгод сблизило таких разных и непохожих детей, которые при обычных обстоятельствах и в одной комнате бы никогда не оказались. В конце концов они сплотились в неразлучную команду, взаимоотношения в которой основаны на доверии и взаимовыручке. Жаль только что до конца дойти суждено было не всем.
Maculа ушла через пять лет в пятьдесят третьем. Очаги заражений вспыхивали то тут то там еще на протяжении долгих лет, но чума более не приобретала столь беспрецедентных масштабов. Как только ситуация в королевстве нормализовалась Англичане снова пошли в атаку, откусывая от нашей многострадальной Франции кусок за куском. Нас ждала война, которой суждено длиться сотню лет. Последствия Maculы были неизмеримы, целые поселения вымерли, и сама кровь в жилах людей как будто изменилась.
Но как выяснилось были во всём этом и положительные стороны.
Во-первых невероятный демографический всплеск в постчумные годы. Солнце засветило на ясном небе как будто-бы ярче, пшеница в полях заколосилась как будто-бы интенсивней, дети рождались как будто-бы крепче и здоровее.
Во-вторых черный мор показал сколь несовершенна феодальная и церковная система власти и сколь несостоятельна теологическая медицина и наука в целом. Пандемия стала первым импульсом церковных и политических реформ. Именно во время буйства черной смерти получили развитие анатомия и хирургия. Появились чумные доктора, столь известные своими знаменитыми клювастыми масками. Люди стали больше селиться в городах, вместо того чтобы распыляться по хуторам и селам. Это дало толчок росту полисов и развитию ремесленничества, а в последствии привело к эпохе Возрождения.
В заключении я с грустью вынужден признать, сколь бы увлекательным и захватывающим не было путешествие Амиции и Гюго, путь их с самого начала и до конца был прямым и понятным, лишенным сюрпризов и неожиданных поворотов, а выбор за детей практически всегда делала судьба, оставляя лишь небольшой простор для фантазии и свободы.
И всё же в первую очередь это хорошая поучительная сказка о сложных отношениях между братом и сестрой. Сказка о том, как дети выросшие в одной семье, но практически чужие в начале, сближаются в условиях полной безнадеги, узнают светлые и тёмные стороны друг друга, чтобы вместе прийти к финалу и узнать всю правду о причинах Maculы. Это сказка с безжалостной моралью реального мира после титров. Это сказка которую хочется порекомендовать тем кто устал от современных трендов, лишь потому, что в наши дни таких душевных и глубоких историй, не отягощенных избыточным сервисом, практически не осталось.
