"Приветствую всех, пикабушники. Сижу я уже здесь давно, но зарегистрироваться решил только сейчас. Прошу оценить - начал писать три ночи назад, просто, как идёт. Знакомые говорят продолжить, а что скажете вы?"
1.
«Место для ночлега. Желательно повыше…или достаточно глубоко», - Кочевник отхлебнул из фляги, не переставая оглядываться по сторонам и держа руку у кобуры с револьвером. Пару лет назад он приучился открывать флягу указательным и большим пальцами, специально ослабив хват крышки, дабы освободить одну руку для контроля неожиданностей. А неожиданности бывают очень даже часто, другими словами, ожидаемы они здесь. Вроде бы мелочь – как открывать флягу, одной рукой или двумя, - а это уже дало несколько раз повод отказаться от бесплатных билетиков на экскурсию по ту сторону Небесных Врат. В этот раз всё оказалось спокойно.
Долго брел он, стараясь не издавать лишних звуков, мягко ступая по останкам некогда великого города, имя которого не помнит даже сам Кочевник. «Все теперь они на одно лицо. Мертвое лицо», - подтянув падающую сумку обратно на плечо, он подошел к одной из высоток, напоминавшую теперь угли от давно потухшего костра. Остановившись и положив сумку на землю, он стал прямо, будто рядовой на построении, и, закрыв глаза, вдохнул медленно и глубоко воздух. Да, это было критически неразумно с его стороны, даже Серые бы с него посмеялись, несмотря на должное уважение к его персоне, но, черт возьми, когда все произошло тогда, лет 20 назад или около того, не спасли их хваленые методики, тактики, стратегии…никто не ушел от этого. Даже те, кто живы, вряд ли радуются своей участи лицезреть на тлеющие кости от некогда могучей и процветающей расы людей, по крайней мере, так до катастрофы старались убедить в этом различные плакаты, телепередачи и другие средства промывания мозгов.
Это был ЕГО метод изучения местности, ЕГО подход к взаимодействию с окружающей средой. Так он мог ощутить, есть ли здесь кто, а если уже нет, то как давно. Жизнь это лотерея, и если когда-то выпадут кости умереть именно из-за этой привычки – что ж, видимо, пришел черед. Пока «трюк» срабатывал.
Серых Кочевник недолюбливал. И даже несмотря на то, что они его не трогали и разговоры ведут адекватно, по сравнению с Красными или Желтыми. Те вечно впадают в крайности, как и впадали, весьма вероятно, до Суда. Просто Серые ни рыба ни мясо. Бывшие солдаты, госслужащие, бойцы спецподразделений, внутренних органов и других представителей вида людей, являвшихся лишь тенью человеческой натуры…Привыкших не думать самостоятельно, а подчиняться указам, вопреки своему сердцу и разуму, Судья и наградил их за это серым цветом кожи. Конечно, и среди воинов были настоящие люди Чести, но и цвет у них другой стал. Не водятся они больше со своими бывшими товарищами. То ли дело Красные: эмоциональные, бесбашенные, сильные в гневе, они, словно берсеркеры, приносили ужас и разрушение туда, где, казалось, уже нечего разломать или сжечь. Толкуют, будто Судья разделил изначально некоторых людей на Красных и Синих, злых агрессоров и безобидных добряков, но, видать, на безграничном добре далеко не уедешь. Не видел Кочевник Синих, ни разу.
«Здание пустое, но следы живого существа чувствуются. Пробраться на верхние этажи, насколько возможно, осмотреться, поставить несколько растяжек, и закрыться в каких-нибудь апартаментах, где есть, чем», - думая уже на ходу, подняв сумку и карабкаясь на обвалившийся пролет ступенек, Кочевник заприметил, что ступеньки эти тоже обвалятся в ближайшем времени, и спуск в будущем, вероятно, будет не таким легким, ибо местечко придется искать другое. «Не ровен час, эта хренотень обвалится с таким звуковым сопровождением, что на мой призыв не придет разве что глухой и сытый…да и вряд ли уже такие водятся». Поднявшись на несколько этажей, он заметил в одном из пролетов прикрытую гнилую дверь, еле висевшую на одной проржавевшей петле. «Странно, хозяева в наше время настолько гостеприимны, что не утруждают себя затворять ворота, а тут…», - снова опустив руку к револьверу и в этот раз достав его, Кочевник нагнулся и слегка расширил щель между дверью и стеной. «Хм, с одной стороны – умно, с другой стороны – пустая трата ресурсов», - срезая кусачками проволоку, путник хмыкнул и спокойно прошел в пространство, которое когда-то можно было назвать «уютная квартирка». Бывшие постояльцы решили, что будет весело сделать кому-то сюрприз и оставить подарок-напоминание о том, что нечего соваться в подозрительные места. Вопрос в другом – кто посчитал себя настолько богатым, что решил раскошелиться на растяжечку в таком богом забытом месте, однако, не имеющий средств или желания для времяпрепровождения на той же базе Серых, находящейся неподалеку? «Неужто…хотя, черт его знает. Я не видел больше нормального человека уже лет пять, если не больше».
Под «нормальными» Кочевник имел в виду Чужих: так называли тех, у кого после Суда остался нормальный цвет кожи, свой, но не входивший в нормы современного общества. Они были редкими, единичными. Никто не знал, почему некоторые из людей остались нетронутыми Судьей, а всего неизвестного человечеству свойственно бояться. За ними даже охотились, кто для коллекции, а кто по своим, никому не известным причинам, особенно Желтые, проклятые безумные фанатики своих религий. Обезумев еще в цивилизованное время на своем узком мировоззрении, эти аморальные ублюдки под громкие речи о человеколюбии и очистке Земли от Скверны проводили карательные рейды в различные поселения, на которые у них хватало сил, истребляя подчистую все, что там дышало. Еще как истребляло…сжигание живьем - это была самая лучшая участь, для тех, кто яро клялся в своей вере к какому-либо божеству. «Убивайте всех, господь узнает своих», - видимо, это являлось лозунгом Паладинов, бойцов-карателей, которые под руководством высших инстанций спокойно вырезали как стариков, так и младенцев. Судья не зря наделил их гниловатым желтым цветом, цветом лицемерия. «Интересно, хоть один из них живет или жил по своей вере, по заповедям?», - подготовившись ко сну и забаррикадировав дверь, Кочевник устало прилег на застеленный своим видавшим виды плащом кусок бетона, лежащего на полу. «И все-таки, интересней стало жить. Правильнее, что ли. Нет больше удушающей веревки на шее под названием «Цивилизация». Все пришло к тому, что веками предсказывалось во всех этих религиозных книгах, да и не только религиозных. Суд. Кто Судья? А кто его знает… приговор выносил по-особому – «как работал, так и заработал», словно с плаката советских времен. Большинство казнил, малую горстку помиловал, но с бесперспективными условиями. Назовешь ли это спасением: прятаться от диких зверей и не менее диких людей потому, что ты другого цвета кожи…хотя, с кожей вышло все-таки забавно. Был серой мышкой – стань Серым. Ходил злой, глаза залитые кровью – получи и распишись, стань «помидоркой». Карма, что тут сказать». Кочевник любил поразмышлять перед сном.
2.
Кочевник любил поразмышлять перед сном, да и не только в это время. Просто пораскинуть мозгами в переносном смысле удавалось лишь перед погружением в царство Морфея, иначе, задумавшись где-нибудь в пути, можно такое провернуть буквально.
Раньше, когда мужчина достигал его нынешних лет, говорили: «Только жизнь начинается», и это, вопреки такому позитивному заявлению, означало остепениться и стать «травоядным»: завести семью, состоящую из жены и детей, которые видят в тебе лишь денежный мешок, купить машину, дом и все остальное, чем так гордился бывший хозяин мира, в кредит и влачить свое совсем уж не счастливое существование, выплачивая свой долг не только банкнотами, но нервами и здоровьем в целом. Не нравился такой подход Кочевнику тогда, не нравится и сейчас. «Можно хоть сейчас найти поселение тех же Серых, завести там самочку, и жить себе…Кому я вру. Я не видел ни одного Чужого, живущего в поселении больше, чем требует его состояние. Только путь, только дорога, только скитания»
Еще тогда, будучи юношей с малым жизненным опытом, но огромным желанием дышать своими легкими и думать своей головой, Кочевник начал сопротивляться, ушел с протоптанной социальной мелюзгой дороги и решил сыграть с Жизнью по-крупному. Зарабатывал, когда нужно было на жизнь, смеялся, когда хотел смеяться, а не когда того требовал негласный этикет, и презирал, если человек был достоин хотя бы презрения. И, конечно, не Кочевником звали тогда этого человека. Мальчик не стремился стать героем различных баллад. Просто он вдруг вспомнил, что мир задолжал ему кое-что. То, что человек при рождении имеет, но под различными причинами теряет или отдает добровольно. Свободу.
Почему Чужие вечно были в пути? Неизвестно. Это была их натура, и пожелание Судьи. Ходили от поселения к поселению, не обращая внимания на размер пройденной дороги и размер предстоящей. Движение это жизнь – так можно их охарактеризовать. И до последней стопки в местном баре, до восхода солнца в какой-нибудь ночлежке, Чужой не знал, куда судьба укажет ему путь. И знаете что? Именно это им и нравилось.
Когда Чужой осознает, что скоро его путь станет тяжелее обычного, ноги уже будут не такими выносливыми и глаза не смогут вглядываться вдаль с тем же пристальным вниманием, странник начинает идти осознанно – нужно найти женщину, продолжить род. Сложность заключается в том, что Чужие выбирают только «своих», и поиски могут затянуться на месяцы, а часто даже на года.
Кочевник не обременял себя пока поиском «спутницы по жизни». Да, он был уже зрел и небольшая бородка была местами с сединой, как и волосы, но сила духа, выработанная годами испытаний после произошедшего Суда, заряжала его организм ничуть не слабее еды или кофе, а иногда даже сильнее, если «начинало пахнуть жареным». Он любил тогда, в Живом Мире, и его желание отдаться полностью в нежные и заботливые руки принадлежало только одной женщине, которую он с момента Суда больше не видел. Поиски не увенчались успехом, все были в панике, вокруг были массовые смерти при помощи своих и чужих рук: не каждый был