Здравствуйте, уважаемые господа пикабушники. Вышло так, что сегодня я хотел Вам рассказать историю одного крайне необычного персонажа из белоэмигрантской среды. Однако, в результате поиска информации я обнаружил, что о нём уже написана необычайно подробная, вдумчивая, с ссылками на множество источников. Я ставлю тег "Моё", потому, что я подбирал фотографии к этому посту, помимо тех, что приложили авторы статьи. Я искренне выражаю свое уважение паблику Fiamma Nera, за их невероятную работу.

Копирайтер осуждает нацизм, фашизм, японский милитаризм. Статья размещена в ознакомительных целях и критикует Родзаевского.

Суд

Если белые генералы и японцы покаянных писем не сочиняли, а главное прямо называли причины, толкнувшие их на многолетнюю борьбу с коммунистами, то Родзаевский считал себя обманутым романтиком. Причем у всех русских фашистов были такие «отношения» со следователями.

Князь Ухтомский писал письма и записки автобиографического содержания. А уж генеральный секретарь Родзаевский, тот, вероятно, надеялся, что превратится из обвиняемого в свидетеля. Помогал из всех сил. Так, на допросе 13 июля 1946 года он дал подробную характеристику и описание 480-ти членам Харбинского отделения Русского Фашистского Союза. Видимо, за хорошее поведение его и не допрашивали ночью. Это Акикусе ночами слепили глаза светом настольной лампы. Родзаевский же ворочался в темноте на жесткой койке и думал над творческими вопросами: дошли ли покаянные письма до Сталина? [6, 271]

Нельзя даже и думать о том, что кто-то мог отправить этот текст в Кремль. Если бы такое письмо было написано давним и известным противником советской власти атаманом Семеновым, то еще может быть. Но эмигрант, чьей причиной послужила «неясное стремление к справедливости» не вызывал ни интереса, ни уважения.

Вечером 26 августа 1946 г. генерал-полковник юстиции Василий Васильевич Ульрих открыл заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. И, в конце концов, прокурор подытоживает свою обвинительную речь предсказуемым требованием: «Во имя справедливости, во имя блага нашей Родины, я требую приговорить Семенова, Бакшеева, Власьевского, Родзаевского, Шепунова, Охотина и Ухтомского к смертной казни!».

Суд предоставил обреченным право последнего слова… И так, как Родзаевский перед Ульрихом никто не унижался из соседей по скамье подсудимых.

По оценке А.А. Смирнова, самобичевание, с которым «фашист» оценивает свои прошлые деяния, превосходит все границы, за которыми кончается человеческая личность и начинается осклизлое пресмыкающееся.

«Начиная с 1934 года возглавляемый мною Российский фашистский союз (РФС) под руководством японской разведки систематически забрасывал свою агентуру в Советский Союз. В ноябре 1937 года по предложению чиновника японской разведки Судзуки при РФС была создана секретная «школа организаторов», готовившая руководителей подрывной работы на территории СССР. Начальником школы был я, а моим помощником Охотин, который лично готовил и забрасывал японскую агентуру в СССР.

<…>

Граждане судьи! То, что я xoтeл бы сказать о себе, обо мне сказал прокурор, и мне остается лишь присоединиться к тем словам сурового обличения, которые были сказаны здесь... За то, что я делал в течение двадцати лет, за то, что я писал, ибо я своими писаниями приносил вред, ибо оно было ядом, которым отравлял сознание белой эмиграции, меня следует расстрелять не один, а десять раз!... Путь, которым я шел, был черный путь, но он был предопределен... Действительно, оправдаюсь марксистское учение — «бытие определяет сознание».

...Может, многое я хотел сказать, может, я хотел обрисовать более подробно все это раздвоение, которое... раздираю мою душу... может быть, мне следует отмежеваться от Сеченова и Шипунов а, врагом которых я себя считал...»

[6, 283]

Чтобы суд и зрители не подумали, что подсудимые преувеличивают свои преступления, государственный обвинитель Вавилов допросил в качестве свидетелей семерых видных офицеров Квантунской армии, в том числе Акикусу Сюна, который подтвердил, что Родзаевский был «очень активным японским агентом» [1, 418].

Все слова Родзаевского, в которых он обличает свою шпионскую и бандитскую деятельность, подтверждаются информацией, которая уже была раскрыта в нашем исследовании. Следовательно, нельзя списать это на «беспочвенные показания из под пыток», даже учитывая отсутствие этого самого давления в случае с Константином Владимировичем.

30 августа 1946 г. шпион, убийца и бандит, «предводитель русских фашистов» Константин Владимирович Родзаевский был казнен.

Заключение

Целью данной статьи было описание как личности и жизненного пути Константина Родзаевского, так и основанного им движения «русских фашистов» на основе находящихся в свободном доступе историографии и источников.

Разумеется, историография порой допускает ошибки, а источники могут отличаться неточностью — однако, даже если отбросить эти абстрактные замечания, которыми, вероятнее всего, покроют нашу статью недоброжелатели, вырисовывается вполне чёткая картина, композиция которой состоит из двух основных сюжетов:

1.Константин Родзаевский, не отличавшийся честностью, порядочностью и иными высокими нравами, не подходил ни под образ «благочестивого рыцаря», ни под образ «бравого сквадриста» или «отважного борца за Россию», коими он пытался себя показать и коими его по непонятным причинам считают современные неофашисты. Самопровозглашённый «лидер русских фашистов» не смог стать ни полноценным вождём-основателем массового движения, ни хорошим семьянином, ни порядочным гражданином, ни фашистом — кризис, в котором Родзаевский пребывал, пожалуй, всю жизнь, в конечном итоге привёл его к резком смене взглядов и последующей смерти.

2. Движение Кости из Благовещенска, гордо прозвавшее себя «Всероссийской Фашистской Партией», ни капли не соответствовало тем идеям, что символически поставило перед собой. Деятельность была ограничена службой японской разведке, участием в унизительных для любого русского человека мероприятиях, организацией преступлений и бессмысленных демонстраций. Зародившись как непопулярное объединение, «партия русских фашистов» в конечном итоге стала пешкой в руках японцев, после чего прекратило своё существование по лёгкому манию руки последних. Движение Родзаевского не добилось необходимого авторитета в кругах эмиграции и уж тем более признания в мире — ни Германия, ни Италия, ни «родная» Япония не рассматривали харбинскую банду как серьёзное формирование, в которое стоит основательно вкладываться и у которого есть великое будущее.

Однако, при всём при этом, у последователей секты Константина Владимировича хватало наглости писать оскорбительные письма в адрес виднейших деятелей эмиграции, иностранных послов и прочих неугодных, коих, как правило, «фашисты» уличали в еврействе или пособничестве «еврейским активистам».

КОНЕЦ!

[1] Стефан. Дж. Русские фашисты : Трагедия и фарс в эмиграции 1925—1945. М.: Слово. 1992.

[2] Мельников Ю. Русские фашисты Маньчжурии (К. В. Родзаевский: трагедия личности)//Проблемы Дальнего Востока. 1991. № 2.

[3] Шамбаров В.Е. Фашистская Европа. М.: Алгоритм, 2016.

[4] Забияко А.А. Проза харбинского писателя Бориса Юльского в контексте художественной этнографии дальневосточного зарубежья//Гумманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2015. № 2.

[5] Балмасов С.С. Белоэмигранты на военной службе в Китае. М.: Центрполиграф, 2007.

[6] Смирнов А.А. Казачьи атаманы. М.: «Нева», 2002.

[7] Балакшин П.П. Финал в Китае…. Сан-Франц.-Париж-Нью-Йорк, 1958.

[8] Солоневич И.Л. Русский путь//Наша Газета. № 48, 1939.

[9] Солоневич И.Л. На ту же тему//Наша Газета, 1939.

[10] Гинс Г.К. Стороннее сообщение. Мой ответ «Нации»//Заря, 1940.

[11] Щербаков А. Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского. М.: Просвещение. 2012.

[12] Amleto Vespa, Secret agent of Japan, 1938.

[13] Лешко О. Русские в Маньчжуго. Шанхай, 1937.

Здравствуйте, уважаемые господа пикабушники. Вышло так, что сегодня я хотел Вам рассказать историю одного крайне необычного персонажа из белоэмигрантской среды. Однако, в результате поиска информации я обнаружил, что о нём уже написана необычайно подробная, вдумчивая, с ссылками на множество источников. Я ставлю тег "Моё", потому, что я подбирал фотографии к этому посту, помимо тех, что приложили авторы статьи. Я искренне выражаю свое уважение паблику Fiamma Nera, за их невероятную работу.

Копирайтер осуждает нацизм, фашизм, японский милитаризм. Статья размещена в ознакомительных целях и критикует Родзаевского.

Падение харбинского вождя российских фашистов.

После заключения пакта Молотова-Риббентропа Константин Родзаевский и вовсе потерял всякую надежду. Он был подавлен и стоял среди обломков своей пропаганды. Он осудил пакт, назвав его «роковой ошибкой».

Для Японской империи на первое место в исследуемое время стал вопрос Юго-Восточной Азии, а до «национальной революции» уже не было никакого дела. Красная армия проявила мобильность и военное превосходство в приграничном конфликте с Квантунскими солдатами. Это делало практически невыгодным любой конфликт с Советским Союзом. В качестве доктрины теперь выступали слова «хокусу нансин» («защищай север, продвигайся на юг»).

Встревоженный признаками советско-японского сближения (была создана пограничная комиссия, началось освобождение задержанных судов, возобновление торговли), Родзаевский нанес в октябре короткий визит в Токио, чтобы выяснить намерения Японии и попытаться убедить японское руководство в полезности РФС. Араки и Койсо, его главные покровители в армии, не устояли во время последней политической перетасовки. Родзаевский нанес визит Койсо, но отставному генералу было почти нечего сказать, кроме того, что «Япония должна отобрать у Советского Союза Тихоокеанское побережье». Снова Константин Владимирович возвращался из Токио с пустыми руками [1, 243].

Если после визита в Токио у Родзаевского и оставались еще заблуждения относительно намерений японцев, то они рассеялись очень скоро. 5 января 1940 г. монгольско-маньчжурская пограничная комиссия перенесла свои заседания из Читы в Харбин. Харбинская военная миссия предписала руководителям всех русских эмигрантских организаций на время работы комиссии покинуть город [1, 243].

Чтобы умаслить обиженных русских коллаборационистов, начальник «Токуму кикан» генерал-майор Янагита Гэндзо 26 января пригласил руководителей БРЭМ на банкет. В числе других пришли Родзаевский, Матковский и еще ряд «соратников». Почетным гостем и главным оратором стал начальник штаба Квантунской армии генерал Имамура Хитоси. Имамура сказал, что Квантунская армия никогда не пойдет на сделку с Советами, и отмел все подозрения в намерении распустить «лояльные» русские организации. В конце прозвучал совет, завуалированный комплиментами:

«Наблюдая деятельность ваших организаций, я с огромным удовлетворением вижу, что вы, вожди русских эмигрантов, правильно понимаете идеи, исходящие от японской армии. Принципы, заложенные в основу руководства русской эмиграцией, остаются неизменными. В нынешней политической ситуации я полностью полагаюсь на вас и прошу не обращать внимания на слухи. Доверяйте японской армии».

[1, 243]

В марте 1940 г. 24 «соратника» из РФС были арестованы силами «Кемпей» в Муданьцзяне — городе на железной дороге, соединяющей Харбин и Владивосток. Муданьцзян был вотчиной мелкого царька Бориса Николаевича Шепунова, который пользовался доверием местной «Кемпей». Шепунова раздражала деятельность РФС на его «территории», и он решил покончить с ней одним ударом. Он убедил «Кемпеи», что все местные русские фашисты являются советскими агентами и заражают скот чумой, а людей — тифом. «Кемпей» не только арестовала местных «соратников», но и привезла на допрос из Харбина члена ЦИК РФС Константина Арсеньева.

В штаб-квартире «Кемпей» в Муданьцзяне Арсеньева подвергли жестоким пыткам. Узнав от охваченной отчаянием жены Арсеньева о его исчезновении, Родзаевский попросил генерала Янагиту объяснить, в чем дело. Тот ответил, что не знает, где находится Арсеньев, но пообещал выяснить.

После двух дней пыток Арсеньев подписал «признание» в том, что он сам и двадцать четыре «соратника» занимались шпионажем и вели бактериологическую войну по заданию НКВД. Затем их всех отправили в синьцзинекую тюрьму ждать суда, который вскоре оправдал задержанных.

Но через два дня Родзаевский получил телеграмму из Муданьцзяна о том, что по приезде 24 фашиста были расстреляны сотрудниками «Кемпй».

Придя в бешенство, «вождь» ринулся к генералу Янагите и потребовал объяснений. Янагита якобы сказал: «Их действительно расстреляли. Это была ошибка. Те, кто это сделал, запятнали мундир японской императорской армии. Я приношу искренние извинения» [1, 244].

Для сотен фашистов, а может и быть и для Константина Владимировича Родзаевского, тогда приходило осознание того, кому они служили, ради блага кого устраивали убийства и забрасывали молодых людей на территорию СССР.

Последняя надежда: война!

22 июня 1941 года Родзаевский принял с полной радостью: была совершена молитва и готовилось экстренное заседание. Его помощники тем временем лихорадочно готовили экстренный выпуск газеты «Наш путь», который был тут же запрещен японской цензурой на том основании, что он мог вызвать нежелательное волнение и спровоцировать антисоветские инциденты. Вскоре после 22 июня редакция «Нашего пути» переместилась из Харбина в Шанхай, предположительно — по требованию «Токуму кикан».

С первого дня Родзаевский начал вести себя так, как-будто война уже выиграна: телеграфировал в Берлин с признанием «первого Национального правительства», рекомендовал себя и своих товарищах в качестве кандидатов, положил начало созданию «Освободительных отрядов». Но только немногие из директив Родзаевского, отправленных в конце июня и начале июля 1941 г., дошли до адресатов. Перехваченные либо английской, либо канадской почтовой цензурой, они заканчивали свой путь в британском министерстве иностранных дел или военной разведки [1, 310-311].

Но советско-германская война не укрепила, а ослабила единство партии. «Соратники», которые едва оправились от потрясения, вызванного нацистско-советским пактом 1939 г., вновь оказались во власти противоречивых чувств по отношению к Гитлеру, когда до них стали доходить вести о жестоком обращении с пленными красноармейцами, отправке тысяч гражданских лиц на принудительные работы в Германию, зверствах на оккупированных территориях и нацистских заявлениях о «колонизации Востока». Как ни велика была их ненависть к Сталину, они не могли не видеть, что случилась страшная беда. Даже самые закаленные из «соратников» начали спрашивать себя:

«Можно ли защитить Россию, не помогая Сталину? Можно ли бороться со Сталиным, не разрушая России?» Родзаевскому все было ясно. Снова и снова повторял он: «Хоть с чертом, лишь бы против большевиков!» [1, 359].

Доводы Родзаевского убедили немногих. Матковский и его сторонники, которые с 1939 г. были против сотрудничества РФС с Германией, притихли и выжидали, поддерживая хорошие отношения с японскими военными властями и работая в БРЭМ. Некоторые «соратники» после 22 июня 1941 г. вышли из партии. Среди них был композитор-песенник и бывший глава политического отдела РФС Николай Петлин, который понял, что не может сотрудничать с Гитлером, когда тот уничтожает Россию. Петлин спорил с Родзаевским обо всем этом до июля, а затем вышел из игры. Его примеру последовала первая жена «вождя» Лидия Малкова [1, 360].

Хотя Родзаевский открыто выражал желание сотрудничать с нацистами, ему не удалось вызвать у немцев заметного интереса к РФС. Когда в начале 1942 г. сотрудники немецкого консульства принялись обхаживать русских эмигрантов в Маньчжоу-Го, субсидии от них пошли атаману Семенова, который и снарядил людей для отправки на войну.

Вопрос о месте Родзаевского в делах Германии и отделах в европейских государствах.

Стоит обмолвиться о том, какое влияние было у ВФП в европейских стран. Пропаганда русских фашистов делало все, чтобы заинтересовать зарубежные страны: одобряло приход ко власти Гитлера, территориальные приобретения Италии и т.д. Партией Родзаевского в 1935 году заинтересовалось СС.

18 октября 1935 г. специалист по русским делам Отто Бройтигам представил Генриху Гиммлеру доклад об эмигрантских политических организациях во всем мире. В суждениях Бройтигама о ВФП проницательные выводы причудливо переплелись с заблуждениями. Говорилось, что «открыто» партию возглавляет Родзаевский, а «тайно» — атаман Семенов. Однако Бройтигам был совершенно прав, характеризуя ее как «орудие в руках японского генерального штаба» [1, 221].

Заняться же партийной работой по созданию организационных ячеек фашистской партии по всей Европе было поручено Борису Петровичу Тедли, который попытался привлечь разрозненные мелкие группы под лоно Харбина. В Италии и Германии удалось создать ячейки, которые однако не имели никакого влияния, и служили в качестве символического украшения ВФП. В Берлине Б.П. Тедли началась заниматься тем, что сдавал Гестапо компромат на своего бывшего товарища фашиста Вонсяцкого и строил козни лидеру РОНД Бермондт-Авалову [1, 222].

Хотя Борис Тедли говорил о нацистско-советском пакте как о блестящем ходе Рейха, призванном нейтрализовать западные плутократии, в ноябре его выслали в Швейцарию.

Оттуда он в 1941 году осаждал немецкое посольство в Берне, умоляя разрешить РФС влиться в ряды воюющих и «принять участие в преобразовании России». Тедли клялся, что РФС считает Гитлера своим «духовным вождем и учителем», и великодушно признавал право Германии на «ведущую роль в Новой Европе»[1, 310].

Летом 1941 г. он помчался в Берн, где забросал немецкого посла фон Ностица просьбами разрешить ему вернуться в Германию. Получив визу в сентябре, Тедли ринулся в Берлин, где безуспешно пытался обратить на себя внимание Альфреда Розенберга, занимавшего тогда пост министра по оккупированным восточным территориям, и его советника по делам русских эмигрантов доктора Отто Бройтигама. Когда в июне 1942 г. Бройтигам созвал в Берлине конференцию пронацистски настроенных эмигрантов, где они должны были продемонстрировать поддержку военных усилий рейха, ни Тедли, ни кто-либо другой из РФС приглашения не получил. Утешение Борис Петрович нашел в антисемитских фантазиях, которым он предавался в институте исследований по еврейскому вопросу во Франкфурте-на-Майне [[1, 360-361].

Немцы отнюдь не брезговали приглашать эмигрантов к себе на службу для борьбы с Красной армии. С такой целью в Маньчжурию прибыл посланец личного адъютанта Гитлера — офицер абвера Видеман. Немец встретился с Родзаевским, но быстро смог понять кем является и какое влияние имеет «вождь русских фашистов» . В итоге, те деньги, которые привез нацист с собой, пошли на нужды атамана Семёнова, который и снабдил немцев военными кадрами [6, 244]. Германия нуждалась в людях, а не в антисоветских статейках «Нашего Пути». Окончательно стало понятно о месте Родзаевского в большой политике в конце 1942 г., когда было получено известие о том, что в Германии арестовали Бориса Тедли и других членов РФС в Рейхе.

РАЗГРОМ

Русские эмигранты, работавшие на японскую военную разведку или на «Кемпеи» (военную жандармерию) , подвергались огромному профессиональному риску, о котором они всю жизнь потом не могли забыть. В 1942 г. большинство «соратников» уже понимали, что их тесные связи с «Токуму кикан» и «Кемпеи» являются сомнительным преимуществом. Конечно, японское покровительство давало им привилегированное положение и власть над другими эмигрантами, но за все приходилось платить.

Родзаевский был таким верным и услужливым коллаборационистом, что уж его-то японцы не должны были ни в чем заподозрить. Но семена сомнения могут давать ростки не только в реальной, но и в вымышленной почве. Сомнения по поводу Родзаевского были явно навеяны событиями в Германии.

В мае 1943 г. Родзаевский был арестован «Кемпеи» и подвергнут усиленным допросам. Показания также давали Матковский, Кибардин, Николай Кипкаев (бывший представитель РФС в Токио) и Геннадий Тараданов (глава шанхайского отделения РФ С ). Видимо, Родзаевскому удалось оправдаться, ибо в июне его освободили, и он возобновил работу в качестве начальника второго отдела БРЭМ. Матковский и остальные также вышли на свободу [1, 369].

Желая любой ценой избежать трений с Москвой, Квантунская армия летом 1943 года приняла решительные меры против антисоветских организаций. Первой жертвой новой политики стал РФС. Конец РФС наступил с эффектной внезапностью и без всяких официальных объяснений. 1 июля харбинская военная миссия объявила о ликвидации его отделений в Маньчжоу-Го, Японии и Китае. В тот же день были закрыты «Наш путь» и «Нация». На собрания, униформу, песни и эмблему РФС наложили строгий запрет. Лишенный партии, Родзаевский волей-неволей должен был помалкивать и продолжать работать в БРЭМ. Таким образом, к лету 1943 года движение русских фашистов перестало существовать [1, 370].

Япония больше не нуждалась ни в К.В. Родзаевском, ни в русских фашистах.

От антикоммунизма к признанию Сталина

Сталинизм — это как раз то самое, что мы ошибочно называли «российским фашизмом», это — наш российский фашизм, очищенный от крайностей, иллюзий и заблуждений.

— К.В. Родзаевский в 1945 году из письма к Сталину

1943 и 1944 гг. принесли с собой прилив симпатии к Советскому Союзу среди русских эмигрантов Маньчжурии и Китая. Один японский дипломат в Шанхае в 1944 г. мрачно докладывал, что 90% русских эмигрантов в Восточной Азии настроены просоветски. Помимо побед Красной армии, эмигрантов привлекли события, происшедшие после 1941 года.

9 августа 1945 года харбинцы узнали, что СССР и Япония находятся в состоянии войны и Красная армия уже перешла Амур, Уссури и границу Внешней Монголии. В тот же день БРЭМ осадили толпы возбужденных эмигрантов, пытавшихся выяснить, что происходит и надо ли им уезжать из Харбина. Родзаевский убеждал их, что следует выждать, пока положение на фронте не прояснится.

Как только Власьевский рассказал начальникам отделов БРЭМ о совещании с Акикусой, разгорелись споры о том, следует ли воспользоваться японским предложением об эвакуации. Родзаевский в них не вмешивался, проявляя несвойственную ему сдержанность. У него были свои планы.

Побег из Харбина

Родзаевский собирался при первых признаках появления советских войск отправиться в Тяньцзинь. 10 августа он раскрыл свои намерения трем молодым «соратникам» — Мигунову, Гольцеву и Сеньжину — и своей любовнице Вере Яньшиной. Они тут же согласились ехать с ним. Он велел им собрать все ценное и самую необходимую одежду и быть готовыми отправиться в любую минуту. Военная миссия, пообещал он, снабдит их фальшивыми паспортами, оружием, продуктами и лошадьми. На вопрос о том, как он поступит со своей семьей, Константин Владимирович ответил, что его отец, жена Неонила и двое детей, Ольга и Владимир, останутся в Харбине. Родзаевский со своими товарищи прибыл к отбытию заблаговременно и успел на поезд [1, 379].

В пути было получено сообщения, что война кончилась. Кошмар остался позади, впереди ждала новая жизнь. Общее ликование не коснулось Константина Родзаевского. Началось его перерождение.

Перерождение

Видные коллаборационисты, они были запятнаны связью с японцами, а от этого все теперь старались держаться подальше. Родзаевский, однако, так и остался явным отщепенцем, поскольку вся русская коммуна Тяньцзиня отвернулась от него. Бюро эмигрантов не помогло ему найти жилье, и он вместе с любовницей Верой Яньшиной и тремя молодыми последователями делил помещение с семью красноармейцами-дезертирами, бежавшими в Китай через Маньчжоу-Го в разное время в течение 30-х годов [1, 395].

Родзаевский страдал, видя, что его все предали. И самое главное, его ошеломили рассказы о ликовании, с которым в Маньчжурии была встречена Красная армия. Казаки, еще недавно самые надежные антикоммунисты, приветствовали ее с распростертыми объятиями. 19 августа площадь у собора в Новом городе заполнили тысячи русских эмигрантов, кричавших «ура» советским солдатам и размахивавших красными флагами. Бригада Асано разбежалась без единого выстрела. Ее командир полковник Гурген Наголян оказался советским агентом. Даже бывшие «соратники» без стеснения поддавались стадному чувству. Начальник тяньцзиньского отделения РФС Ушаков гордо разгуливал с советским паспортом в кармане, как и его шанхайский коллега Геннадий Тараданов, который десятью годами раньше поносил Сталина в «Азбуке фашизма». Один из создателей РФО Борис Румянцев стал вице-председателем Ассоциации советских граждан [1, 397].

Потрясением стала служба Матковского в советской администрации. Мир Родзаевского рушился. Ни в чем более нельзя было быть уверенным. Его окружало сплошное предательство. Он чувствовал себя одиноким и беспомощным. В начале сентября, когда Константин Владимирович достиг нижней точки уныния, с ним начала происходить необычайная психологическая метаморфоза.

Ему было 38 лет, не старый здоровый (в плане инвалидности) мужчина. Бродя по улицам Тяньцзина, он вдруг понял, что Константин Владимирович Родзаевский — никто! Чем прославился? Только тем, что руководил «мушкетерами» Харбина. Создал партию абстрактными русских фашистов, утопившее русское белое движение в Азии. Занимался культурно-просветительской деятельностью БРЭМа, участвуя в шпионаже против своих же соотечественников. Больше и ничем. Не умел и учится не хотел. Он работал юристом по специальности? Нет. Он считал себя идеологом, но не написал ни одного стоящего серьезного труда по истории, философии и экономике. Родзаевский был раздавлен: ни друзей, ни семье, абсолютно ничего. Даже чекистам глава фашистов был особо и не нужен.

Его молодые последователи Гольцев и Мигунов завязали знакомство с двумя эмигрантами — Коробковым и Демьяновским. Последние рассказывали о прелестях харбинской жизни после вступления в город Красной армии. Между новыми властями и эмиграцией царит полное взаимопонимание. Былые распри смыты волной братской солидарности. Теперь важно только одно: быть настоящим русским человеком. А что это значит? Это значит любить Родину и доказать любовь делом, взяв советское гражданство и вернувшись в Советский Союз. Дни одиночества и отверженности позади. Пришла пора молодому поколению советских людей и эмигрантов, взявшись за руки, восстановить Россию из руин, вернуть ее прежнее величие. Для достижения этой сияющей цели эмигрантам, особенно молодым, следует проявить искренность и после добровольной репатриации принять участие в решении новых грандиозных задач. Демьяновский убеждал их, что Родзаевский как раз один из таких замечательных молодых людей, которые именно сегодня могут оказать Сталину неоценимую помощь. За него может поручиться Матковский, который теперь вполне благополучно работает на ответственной должности в Харбине [1, 398].

Гольцев и Мигунов взволнованно пересказывали услышанное Родзаевскому. Он страстно желал слиться с народом, своим народом, и заверения в том, что Советский Союз примет его, и примет с радостью, действовали на его воображение. Когда он слышал, что может «принять участие в решении новых грандиозных задач», тщеславной его натуре трудно было сопротивляться. Родзаевский уверовал в советизм. Он велел Гольцеву и Мигунову продолжать встречаться с Коробковым и Демьяновским и побольше расспросить их о харбинских делах. В последующие дни молодые «соратники» приходили со все более заманчивыми сообщениями: Демьяновский рассказал, например, о том, что бывший почетный член РФС архиепископ Нестор отслужил на соборной площади в Харбине благодарственный молебен, на котором, сняв головные уборы, стояли и красноармейцы. Демьяновский предложил лично доставить письмо от Родзаевского Матковскому, которое могло бы способствовать возобновлению связи бывшего «вождя» с семьей. Коробков сокрушался, что отсутствие Родзаевского в Харбине очень чувствуется. Оба они предупреждали Родзаевского, что долго раздумывать не стоит [1, 399].

Родзаевский мучительно размышлял над этими предложениями. С одной стороны, последние испытания подорвали его веру в людей. С другой стороны, в тридцать восемь лет он отчаянно хотел все-таки «кем-то стать». После десяти лет работы в качестве «вождя» политического движения он томился по действию, по коллективу, по участию «в решении новых грандиозных задач». Окончательно же все его думы развеял генерал Власьевский, который рассказывал эмигрантам о чудном товарище Патрикееве и Малиновском, который лично принимал эмигранта.

«Мы хотим все силы отдать нашему народу и святому делу мира, всего мира через победу светлых сталинских идей»

После нескольких дней глубоких раздумий Родзаевский принялся лихорадочно писать. Отрекаясь от прежних взгляд, он приступил к изложению своих новых взглядов на сущность советского строя. Первым появилось на свет апологетическое сочинение, озаглавленное «Неделя, перековавшая душу».

Затем он написал два письма: одно — командующему Забайкальским фронтом маршалу Родиону Малиновскому, другое — Сталину. В «Неделе, перековавшей душу» Родзаевский описал происшедший с ним «душевный перелом», в результате которого он осознал преемственность, лежащую в основе российской истории. Он признал единое начало, связывающее царский и советский периоды: традиция великих завоеваний. Взяв верх над Германией и Японией, СССР продолжил славные дела предков и показал Родзаевскому, каким путем ему следовало идти. Сталин — вот настоящий русский фашист, «собиратель московских земель».

Письмо Родзаевского маршалу Малиновскому не сохранилось, но представление о его содержании дает другое интересное послание — Сталину. Семья Родзаевского со всей горячностью отрицает подлинность письма, но имеется ряд надежных свидетельств, подтверждающих ее

Письма Сталину и Малиновскому вместе с «Неделей, перековавшей душу» Родзаевский через Гольцева передал Демьяновскому. Тот отвез их в Пекин и вручил сотруднику советского посольства Ивану Тимофеевичу Патрикееву.

Патрикеев явно произвел на Родзаевского хорошее впечатление, и в начале октября последний известил о своей готовности приступить к первому этапу репатриации, а именно перебраться в Бэйпин, в советское посольство. В пять часов утра Родзаевскому, Гольцеву и Мигунову следовало находиться в условленном месте на Виктория-роуд в Тяньцзине, откуда Левитин должен был на автомобиле отвезти их в Бэйпин.

Следующие три недели Родзаевский, Гольцев и Мигунов жили в здании советского посольства в Бэйпине — большом, но весьма запущенном каменном доме с решетками на окнах. Гольцеву и Мигунову разрешалось в случае необходимости выходить в город, но Родзаевскому Патрикеев посоветовал этого не делать ради его собственной безопасности. В утешение бывший «вождь» получил просторную светлую комнату, где кроме кровати стояли письменный и обеденный столы. Родзаевский, у которого была масса свободного времени, вовсю трудился за письменным столом, разворачивая письмо Сталину в еще более подробную исповедь. Патрикеев был этим доволен и просил особенно детально описать сотрудничество с Квантунской армией. Но вечером 24 октября к Родзаевскому пришли Гольцев, Мигунов и Мартынов. Около девяти часов вошел Патрикеев в сопровождении органов НКВД.

Майор сказал, что пока репатриация проводится на доверии русских людей, попавших за границу. Затем он обратился к Родзаевскому и начал задавать ему вопросы о Маньчжоу-Го, о положении русских эмигрантов при японском правлении, о Квантунской армии и о бригаде Асано. Родзаевский выдавливал из себя ответы еле слышным голосом, пока не вмешался Гольцев и не начал говорить от имени «вождя». Послушав его, майор снова повернулся к Родзаевскому. Он поинтересовался, чем тот занимался в Харбине. Родзаевский оживился и, постепенно обретая уверенность, стал описывать свою организационную и пропагандистскую работу, рассказал, как издавал газету «Наш путь».

— Господин Родзаевский, вы готовы лететь завтра? — спокойно спросил старший из них. «Гость» посольства вскочил со стула и нервно засуетился. Ошарашенные такой прямотой встали и его гости.

— А что это все значит? — наконец нашелся он.

— Да ничего особенного, — пожал плечами майор. — Просто завтра утром в Союз летит самолет. И если вы приняли решение стать гражданином СССР, то это самый подходящий случай. Эго, кстати, и вас касается... Хм, господа, — последнее относилось к гостям Родзаевского.

— А что случилось в СССР с атаманом Семеновым? — спросил, почти выкрикнул, Родзаевский.

— Да ничего с ним в СССР не могло случиться, — ответил майор госбезопасности и чуть улыбнулся своим офицерам. Те переглянулись с тем же скрытым смешком. — Вот прилетите во Владивосток, сами в этом убедитесь. Я сам на самолете отвозил его в Читу, где его приняли с почестями. В России вас давно ждут для большой работы, Константин Владимирович. Видите ли, среди русских, возвращающихся из Китая, много разных людей. Неразбериха. Вы, уверен, понимаете, как нам важен ваш совет о каждом из них. Ведь вы знаете очень многих. Так что пора лететь. Пора.

Спокойный, почти дружеский тон чекиста успокоил Родзаевского. Он уже радостно и возбужденно стал рассказывать о своих творческих планах, о письме Сталину, которое только вот так и не успел дописать. Такое длинное получилось...

— Ничего, Константин! — утешил его Патрикеев, вставая и собирая исписанные листочки со стола. — Потом допишете... Дома. А завтра утром, прошу, будьте готовы. Спокойной ночи!

[6, 266]

Когда Патрикеев с особистами вышли из комнаты, Родзаевский принялся клясть себя на чем свет стоит. Он говорил то, чего не следовало. Он произвел неблагоприятное впечатление. Гольцев и Мигунов ушли спать, размышляя каждый о своем. Оставшись наедине с Родзаевским, Мартынов попытался убедить его не ехать. Еще есть время изменить решение. Ночью можно уйти из посольства. Константин Владимирович посмотрел на друга скорбными глазами. — Нет, дверь захлопнулась, возврата нет. За мой опыт забежать вперед и опять назад может заплатить семья моя, а я этого никак не могу допустить.

Семья — причина сменовеховства?

Это было разумеется истерикой. Ни о какой семье глава русских фашистов и не думал. О том, какой он семьянин в нашей статье уже была информация. Начиная с бегства от своих родных, которые умоляли его вернуться и испытали на себе из-за эгоизма Кости репрессии, заканчивая рассматриваемым уездом из Харбина со своей любовницей и товарищами. Разумеется, что Неонила, вторая жена Родзаевского, не была предупреждена и уже долгое время не жила с «вождем». К тому же и его маленький сын был болен (напомним, что дети от первого брака умерли во младенчестве), что являлось никак не нравилось Константину Владимировичу.

Что характерно — ехавшие в одном поезде с Родзаевским из Харбина русские эмигранты в массе своей были с семьями, в отличие от вождя, бросившего родных на произвол судьбы.

Разумеется, что у советских органов были куда более важные дела нежели гоняться за родными фашиста-неудачника. Обратимся к биографиям:

Его младший брат Владимир в 1945 году вернулся в СССР, был ненадолго арестован, но освобожден и устроился на работу на косметической фабрике, дожив до пенсии.

Сестра Родзаевского после 1945 года спокойно проживала под Москвой.

Вторая жена Родзаевского, с двумя их детьми, и пережила как советскую оккупацию, так и китайскую Гражданскую войну, перебравшись в 1952 году в Бразилию, а оттуда в США [1, 429].

Поэтому аргумент в стиле «Он сдался, потому что хотел спасти свою семью» лишь подчеркивает необразованность утверждающего и не имеет ничего общего с реальностью Родзаевского, не считавшегося со своими родными. В отличие от таких демагогов, научный взгляд ставит на передний план целый комплекс психологических проблем, главная из которых заключается, на наш взгляд, в деконструкции прежнего восприятия мира и фундаментальном разочаровании.

Здравствуйте, уважаемые господа пикабушники. Вышло так, что сегодня я хотел Вам рассказать историю одного крайне необычного персонажа из белоэмигрантской среды. Однако, в результате поиска информации я обнаружил, что о нём уже написана необычайно подробная, вдумчивая, с ссылками на множество источников. Я ставлю тег "Моё", потому, что я подбирал фотографии к этому посту, помимо тех, что приложили авторы статьи. Я искренне выражаю свое уважение паблику Fiamma Nera, за их невероятную работу.

Копирайтер осуждает нацизм, фашизм, японский милитаризм. Статья размещена в ознакомительных целях и критикует Родзаевского.

Обратимся теперь к сухим фактам. Газета фашистов «Наш путь» начала травлю одного из богатейших евреев Харбина Иосифа Каспе, обвиняя его в «неправедном обогащении за счёт обобранных русских страдальцев» и называя агентом Коминтерна. Эта акция проводилась по требованию «Кемпей», которые хотели получить свою долю с доходов харбинского богача.

На этот раз в руках бандитов оказался 24-летний сын Каспе Семён - пианист, хорошо известный и чрезвычайно популярный в Европе, приехавший в гости к отцу из Парижа. Его освобождение оценивалось в $300 000, однако участие в похищении РФП не гарантировало ему жизни даже в случае уплаты выкупа. В отличие от сотрудников «Кемпей» фашисты жаждали не денег Каспе, а его крови. Сначала несговорчивому отцу прислали конверт, в котором находились уши сына. А 3 декабря 1933 года представитель «Кемпеи» заявил, что найдено и тело. И опять молва называла палачом Константина Родзаевского.

Участники преступления Мартынов, Кириченко, Шандарь и Зайцев были приговорены к смертной казни, Комисаренко и Зайцев — к пожизненным каторжным работам, а Безручко — к 15 годам лишения свободы. Орган фашистской партии «Наш путь» на следующий день после приговора поместил резкую статью, в которой касался не столько похищения и приговора подсудимых, сколько того, что это был «подвиг, за который группа жертвенных людей получила веревку» [1, 112]. Вскоре убийцы были отпущены.

Тысячи харбинцев всех национальностей, в том числе и японцы, пришли на похороны Семёна Каспе, превратив их в грандиозную демонстрацию.

Мировая пресса осудила убийство. Всё это заставляло итальянского фашиста Веспу так прокомментировать эти события:

Русские фашисты - пятно на добром имени итальянского фашизма и оскорбление всего, что он демонстрирует миру под руководством Дуче.

Воронин- мужик в галстуке, второй слева от свастики в заднем ряду.

Вся фашистская партия была пронизана натуральными бандитами.

Мы уже говорили здесь о Болотове, главе чернорубашечников, промышлявшим убийствами и наркотиками. Приведем другую «личность» — Воронин, Константин, он же Мельников.

Сбежавший от убийства, будучи комсомольцем, он в 1934 году бежал в Харбин и нашел покровительство у Матковского в фашистской партии и БРЭМ. По приглашению Матковского Воронин читал в Фашистском Союзе доклад о положении в Советской России. При содействии того же Матковского и некоего Ивана Степанова, сотрудника японской жандармерии в Харбине, Воронин поступил на службу к майору Хара, начальнику Особого Отдела при японской жандармерии.

Вскоре в Харбине начались аресты железнодорожников. Арестованным вменялась в вину подрывная работа против японских властей в Маньчжурии, но если они вносили основательный выкуп Воронину, их отпускали на свободу. Полученные деньги делились среди избранных служащих жандармерии, включая майора Хара. В короткое время Воронин стал его правой рукой во всех делах, касавшихся русских эмигрантов и советских граждан. Под видом поиска лиц, якобы оставленных в Маньчжурии на положении сотрудников советской агентуры, начались массовые аресты и вымогательства. Для арестованных создавались особо тяжелые условия. В одиночные камеры сажали по четыре-пять человек, а в камеры, рассчитанные на десять человек, сажали по 30 и больше. По японскому обычаю арестованных заставляли часами сидеть на корточках, питание было самое скудное и заключенным почти не давали воды. Человек, проведший в таких условиях несколько дней, на первом же допросе соглашался платить требуемый от него выкуп, и по выходе на свободу немедленно записывался в советском консульстве для отправки в СССР.

Рассказы пострадавших вызвали панику среди тех, кто подал заявление о переходе на положение эмигрантов. Начался поток в СССР. Эшелоны, отходившие вначале пустыми, теперь были набиты до отказа. Каждый, получивший хотя бы частичный расчет, торопился поскорее уехать, чтобы не попасться в руки японской жандармерии и ее наемных русских агентов.

О моральном облике русских фашистов гласит следующая характеристика, данная одним из пострадавших

Воронин, Серебров и Смоляр избивали меня чем попало, потом применили вливание смеси воды с керосином и перцем через нос из чайника. Воронин при одном допросе ударил меня браунингом по носу, надломил хрящ, рвал волосы на голове, а сбив с ног, пытался пинками ног попасть в область паха. Все пытки Воронин производил с надменной усмешкой и видимым удовольствием, как явный садист.

[7, 197-199]

Шпионаж

Почему же здесь, в Маньчжурии, мы видим японцев в такой страшной роли палачей? Вскружилась ли голова у завоевателей, или же отбросы русской эмиграции, оказавшиеся на службе у японцев, сводя личные счеты, испросили разрешение на истязания и вызвали в японцах этим страшным видом избиваемых зверские инстинкты, и расовую ненависть к белому?

О. Лешко «Русские в Маньчжуго»

Первые контакты с японской военной разведкой

В 1931 году Константин Родзаевский попал в поле зрения «Токуму кикан», и стал расцениваться как ценный сотрудник. Он выполнил свое первое задание по доставке японского журналиста на базу Владимира Косьмина, председателя Русской фашистской партии и такого же агента японской разведки, выполнявшего ее поручения [1, 91].

Мы уже выше говорили о том, как себя проявил Родзаевский в борьбе против китайцев. Это не осталось незамеченным японцами. После взятия Харбина Квантунской армией с Родзаевским установили контакт майор Акикуса Сюн из «Токуму кикан», японской военной разведки, и Константин Иванович Накамура «Кемпей», японской военной полиции. Именно им и предстояло играть первую роль в жизни русской политической эмиграции и, в частности, РФП. Лидер русских фашистов редко принимал политическое решение, не посоветовавшись с майором Акикусой или Костей Накамурой. Обратимся к личностям.

Акикуса Сюн считался специалистом по России и успел принять участие в японской интервенции в Сибирь. Знал хорошо русский язык и считался специалистом по СССР. В 1932 году был назначен помощником начальника харбинского «Токуму кикан» генерал-майора Комацубары Мититаро, он уже хорошо знал МаньчжоуГо. Он быстро освоился с русскими эмигрантскими организациями города и вскоре стал консультантом РФП и связным офицером между ней и японской военной миссией. Ему было поручено, давая советы и используя субсидии, вести РФП по «правильному пути» {1, 91-92].

Константин Иванович Накамура был «мансю горо» (маньчжурский бандит) высшей марки [1, 92]. Имея для виду парикмахерскую в Нахаловке, он был связан с торговлей наркотиками и содержал публичный дом, что стало основой для постановки его на учет в муниципальной полиции Харбина в 1931 году. В 1924 г. жена заявила, что он изнасиловал ее двенадцатилетнюю дочь (не от Накамуры), а в 1928 г. китайские власти завели на него дело в связи с использованием несовершеннолетних проституток. Но Накамуре все сходило с рук. Китайцы могли только жаловаться на него в японское консульство, которое либо вовсе не принимало мер, либо ограничивалось их видимостью.

19 сентября 1931 года после мукденского инцидента он пригласил к себе ряд друзей из числа русских эмигрантов и сделал заявление якобы о том, что Япония «намерена «освободить народ Маньчжурии от коммунистического Гоминьдана [т.е. националистов под руководством Чан Кайши]». Как и майор Акикуса, Накамура сделался советником и благодетелем РФП [1, 93].

Начиная с февраля 1932 г. Родзаевский регулярно посещал Акикусу и Накамуру в военной миссии и штабквартире «Кемпей». Он получал от них небольшие субсидии, которые позволили переехать РФП в солидное здание [1, 93]. Сотрудничество Родзаевского с «Токуму кикан» и «Кемпей» вызвало в рядах РФП раскол и кадровые перестановки, причем она лишилась всех троих основателей РФО — предшествовавшей РФП студенческой организации. Евгений Кораблев умер от туберкулеза в 1932 г. Борис Румянцев, использовав свое знание китайского и японского языков, устроился в министерство иностранных дел Маньчжоу-Го. Александр Покровский вышел из партии в знак протеста против прояпонской линии Родзаевского и основал Фашистско-синдикалистский союз, вскоре разогнанный японскими властями. Покровский был ненадолго арестован «Кемпей», после чего переехал в Шанхай.

Вскоре Владимир Косьмин решил заработать деньги на «боевые рейды» в СССР и прибегнул к любимому занятию русских фашистов — вымогательству. Жертвой послужил русский хозяин молочной фермы по фамилии Диницын. Операция прошла успешна, выкуп был получен, но Косьмин решил деньги присвоить. Борис Шепунов, который был местным мерзавцем, обиделся на неимение процентов и пожаловался Родзаевскому. Итог закономерен: ЦИК РФП добился исключения Косьмина из партии [1, 94].

Таким образом, Константин Родзаевский стал главой РФП де-факто и де-юре. Хотя еще приходилось считаться с другим гигантом РФП — Михаилом Матковским. Но перед Родзаевским стояли другие планы: нужно было доказать японцам, что им выгодно сотрудничать с ним.

Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии.

В начале 30-х годов ВФП с помощью японцев обладала внушительным аппаратом давления на эмигрантское многотысячное сообщество в Маньчжоу-Го. Чаще всего, это были сугубо силовые методы, которые были ненавистны мирным людям. Это вынудило Родзаевского искать новые способы устроить «законную» власть над 80 тысячами русских жителей. И в апреле 1934 года Квантунская армия сделала «вождю» заманчивое предложение.

С 1932 года японская военная миссия, в состав которой входил орган особого назначения «Токуму кикан», искала возможность установить контроль над русскими в Маньчжурии. С 1932 по 1934 г. начальник «Токуму кикан» генералмайор Комацубара Мититаро и его штаб управляли русскими эмигрантами, более половины которых проживало в Харбине, через японских советников, приставленных ко всем эмигрантским организациям. Советником Русской фашистской партии был майор Акикуса Сюн [1, 209].

В конце 1934 г. «Токуму кикан» разработал план создания единого органа, во главе которого стояли бы русские и который обладал бы широкими полномочиями в делах русской колонии Маньчжоу-Го. Руководить всеми действиями органа, конечно, должен был японский «советник». Майор Акикуса поделился этой идеей с Родзаевским и Матковским и легко добился их поддержки.

На собрании 28 декабря 1934 года майор Акикуса объявил о создании БРЭМ, который должен будет объединить все существующие политические, общественные и религиозные организации. Там же он представил первого начальника организации генерал-лейтенанта Вениамина Вениаминовича Рычкова. Рычков был главой Военного отдела ВФП и играл чисто декаративную роль в организации Бюро. За ним стояли японские власти. Уже после его смерти в 1937 года началась чехарда сговорчивых генералов: Башкеева (37-38), Кислицына (38-44), Власьевского (44-45).

Несмотря на то, что Акикуса говорил о широком фронте в БРЭМ, большую часть важных постов занимали фашисты и их союзники. Все сотрудники БРЭМ подчинялись майору Акикусе, который регулярно с ними встречался [1, 211].

К середине 1935 г. Бюро распространило свою деятельность на все русские эмигрантские коммуны Маньчжоу-Го. Местные отделения возникли в Мукдене, Синьцзине, Маньчжоули, Хайларе, Айгуне и на станции Пограничная. Когда в 1937— 38 гг. японцы оккупировали север и морское побережье Китая, военные власти Тяньцзиня и Шанхая создали и там организации, подобные БРЭМ. Нет нужды говорить, что во всех этих структурах были широко представлены «соратники» из ВФП.

Действуя через БРЭМ, ВФП без шума установила свою власть над русскими эмигрантами в Маньчжоу-Го и в меньшей степени — в Китае. А какую же должность получил «основатель русского фашизма»?

Нет, не начальника юридического отдела. И не переселенческого. Культурно-просветительского! Любит Константин Владимирович арию князя Игоря исполнять, так пусть и организовывает клубы платных танцев и пьесы для драмтеатра, попутно продавая марки «Фонда противокоммунистической борьбы». От третьего отдела, где главенствовал Матковский, зависела судьба каждого эмигранта. Матковский использовал свое положение для сбора подробной информации обо всех русских в Маньчжоу-Го и принадлежавших им предприятиях. Все эмигранты, начиная с восемнадцати лет, обязаны были регистрироваться в его отделе. Для того чтобы переехать с места на место, поменять работу или отправиться за границу, нужно было получить там разрешение. Когда КВЖД отошла к Японии и стала называться Северо-Маньчжурская железная дорога (СМЖД ), Матковский, работая по совместительству в ее управлении, взял в свои руки кадровую политику. Тысячи людей, отчаянно пытавшихся выбраться из Маньчжурии, шли за паспортами не к кому-нибудь, а к Матковскому. Для русских без гражданства Маньчжурия стала настоящей западней. Этим дважды беженцам (сначала от большевиков, потом от фашистов), чтобы получить право на выезд, приходилось унижаться перед сотрудниками БРЭМ и отчаянно доказывать свою верность «царскому пути», заключающегося в служении Японии [1, 212].

Соратник Матковского Гордеев, начальник четвертого (финансового) отдела, установил для всех эмигрантов, желающих заниматься коммерцией, систему лицензий, которая охватывала все — от банка до киоска. Инспекторы БРЭМ, вынюхивая нарушения, не давали деловым людям спокойно спать.

К 1936 г. Бюро легло в основу настоящего симбиоза между военной миссией и ВФП. Японцам это содружество давало боевиков для операций против «бандитов» и уверенность в том, что русские в Маньчжоу-Го под своим собственным руководством неуклонно идут по «царскому пути». ВФП с благословения японцев распространила свою власть практически на всех русских эмигрантов [1, 212-213].

Бюро также создавало хорошие возможности для сговора между ВФП и японскими коммерсантами, рвавшимися на харбинский рынок. Например, в 1936 г. Бюро предписало всем русским магазинам, торговавшим тканями и галантереей, пользоваться услугами исключительно концерна Хиросимая. В ноябре того же года с помощью БРЭМ японцы завладели старейшей и самой влиятельной торговой фирмой Маньчжоу-Го — «И. Я. Чурин и Компания». В операции непосредственно участвовал Родзаевский, который публиковал в газете «Наш путь» статьи, изобличавшие директора фирмы Н.А. Касьянова как агента Коминтерна [1, 213].

Милитаро

Кёвакай

Помимо БРЭМ, ВФП была связана с созданным японцами монстром, именуемым «Кёвакай» (Общество согласия). Задачами Общества, основанного в июле 1932 г. чинами Квантунской армии и идеалистами из числа гражданских лиц, считались воспитание в людях верности Маньчжоу-Го и борьба с национальной разобщенностью под лозунгом «гармония пяти народов» (маньчжур, китайцев, японцев, корейцев и монголов). В результате Общество согласия вобрало в себя все политические, общественные, экономические и культурные организации Маньчжурии, причем к каждой был приставлен японский советник (часто — офицер Квантунской армии).

Обманув надежды основателей, Общество cтало инструментом пропаганды и разведки в руках армейских чиновников. Но Родзаевского это не остановило. Он внедрился в русский отдел Общества

Номинальным главой русского отдела Аюнума Муцуми. Практическую работу по координации эмигрантских групп, включая ВФП, вел его заместитель Като Рэнити. Родзаевский, по-видимому, завоевал доверие Като, ибо «соратник» Виктор Абрамов получил в Обществе согласия ответственную должность. Во время пропагандистских поездок по Маньчжоу-Го «вождь» неоднократно подчеркивал «братскую дружбу» между ВФП и «Кёвакай», увеличивая тем самым значимость своей партии за счет других эмигрантских организаций. На самом деле в Обществе согласия были представлены и монархисты, и казаки, но Константин Владимирович не упускал случая поживиться на их счет.

[1, 213-214]

Бригада Асано.

К концу 1936 г. полковник Кавабэ Торасиро из штаба Квантунской армии разработал план слияния разрозненных эмигрантских отрядов в единую русскую воинскую часть. Получив одобрение начальства, Кавабэ познакомил со своей идеей начальника харбинского «Токуму кикан» генерал-майора Андо Риндзо, который согласился оказать помощь. Он выделил для этого специалиста по русским делам, который в течение года претворял план Кавабэ в жизнь. К началу 1938 г. новая воинская часть была образована. Она получила название «бригада Асано» по фамилии ее японского советника полковника Асано Такаси. Не желая делать бригаду Асано вотчиной какой-либо русской организации, Квантунская армия поставила во главе ее армянина Гургена Наголяна.

Константин Родзаевский не имел ни малейшего желания видеть своих «соратников» под началом у армянина, но японцы знали, как заставить его проявить такое желание. В марте 1938 г. начальник «Токуму кикан» генерал-майор Хигути Киитиро пригласил «вождя» в свою личную резиденцию для «откровенного разговора» (по словам Родзаевского) о том, что ему следует уладить мелкие разногласия с другими эмигрантскими группами ради великой цели — уничтожения коммунистического государства [1, 233].

В 1939 г. этот ход повторили преемник Хигути генерал-майор Хата Хикосабуро, а также посланцы от генерала Араки, в то время — министра образования, и генерала Итагаки Сэйсиро, одного из соавторов мукденского инцидента 1931 г., назначенного военным министром 3 июня 1938 года. Родзаевский долго не ломался. Приходилось прислушиваться к советам людей, от которых он зависел. Поэтому он публично приветствовал создание бригады Асано и приехал на Сунгари-два, чтобы отдать дань уважения ее командиру.

Ответственным за набор в бригаду Асано молодых членов партии Родзаевский назначил фашиста Льва Охотина. Родзаевскому понравились его усердие и хватка, и он назначил Охотина своим личным секретарем. Он также сделал жену Охотина Нину Григорьевну первой леди Всероссийского женского фашистского движения вместо Шейны Румянцевой.

Майор японской армии Сузуки поручил подготовить Родзаевского группы для диверсионных групп в советский тыл. С этой задачей «вождь» не мог справиться в силу элементарного отсутствия соответствующих способностей. Итогом стала гибель десятков молодых людей, которые не получили должного обучения и были уничтожены пограничниками. Только один удачный эпизод, когда группа Родзаевского разбросала антисоветские листовки в Чите, можно считать удачным.[6, 224]

Тораширо Кавабе.

Покровительство из Японии.

Константин Родзаевский мыслил, что к 1938 году в СССР произойдет национальная революция, которая приведет их, фашистов, в Кремль. Этого не случилось. В партии назрел кризис.

Расхождения между Родзаевским и Матковским выявились на четвертом (и последнем съезде российских фашистов, состоявшемся в Харбине 21— 23 января 1939 г. На съезд явилось мало народу. Назвав Гитлера врагом России и всех славян, Матковский и его сторонники заявили, что РФС сможет поднять свой упавший престиж только в том случае, если разорвет все связи с нацистами и уберет свастику из партийной эмблемы. Была раскритикована также финансовая деятельность партии и предложена позиция за «обновление руководство». Эти предложения были встречено холодно большинством делегатов. Но Родзаевского и не удалось убедить съезд принять откровенно про-германскую платформу [1, 238].

Удрученный оттоком людей из партии и внутренним разбродом, Родзаевский решил поехать в Токио и получить там новое подтверждение своего права на лидерство. Воспользовавшись положением начальника второго отдела БРЭМ, он организовал для русских эмигрантов поездку по Японии. С 17 апреля по 2 мая 1939 г., пока его подопечные осматривали достопримечательности Токио, Родзаевский наносил визиты влиятельным лицам, поддерживавшим или способным поддержать его дело [1, 238].

Он разыскал Акикусу Сюна. Работая с 1932 по 1935 г. в харбинском «Токуму кикан» и считаясь знатоком России, майор Акикуса был советником при РФП (впоследствии— ВФП). К 1939 г. его уже перевели в Токио, повысили до полковника и сделали директором Школы офицеров разведки — позднее выяснилось, что под этим названием скрывалась «Школа Накано», готовившая шпионов и диверсантов. Полковник Акикуса согласился представить руководителя Российского фашистского союза ряду крупных японских деятелей. В последующие десять дней с ним встретились: военный министр генерал Итагаки Сэйсиро, лидер так называемой «маньчжурской фракции» в японской императорской армии; генерал Хаяси Сэндзюро, бывший военный министр и премьер-министр, к тому времени ушедший в отставку; получивший американское образование импульсивный президент Южно-Маньчжурской железнодорожной компании Мацуока Ёсукэ; бывший шеф столичной полиции и знаменитый борец с коммунистами внутри страны Мията Мицуо; два министра из кабинета Хиранумы — министр колонизации генерал Койсо Куниаки и министр образования генерал Араки Садао. Родзаевский никогда раньше не встречался с Койсо, но генерал знал о русских фашистах еще в 1932-34 гг., когда служил начальником штаба Квантунской армии. С 1913 г. проповедовавший японскую экспансию в Маньчжурию и Монголию, Койсо высоко отозвался о деятельности Родзаевского и пообещал оказывать РФС всяческую помощь. Что касается Араки, он уже был почти что другом Родзаевского [1, 238-239].

И, наконец, Родзаевский удостоился личной встречи с Тоямой Мицуру — достопочтенным главой Общества черного дракона. Выразив РФС сочувствие и поддержку, Тояма сфотографировался вместе с «вождем» и подарил ему самурайский меч. По факту же Родзаевский возвращался ни с чем.

В, одинаковой мере честолюбивый и тщеславный, Родзаевский старался казаться настоящим вождем. Он был недурным оратором и публицистом, но его выступления и статьи граничили с демагогией. Для того, чтобы казаться более мужественным и волевым и скрыть мелкие, невыразительные черты лица, он носил бороду.

Как глава ВФП, он верой и правдой служил японским властям и бессловесно исполнял все их поручения. Партия целиком находилась под контролем японской военной миссии. Она не имела своего голоса, и даже не решилась протестовать, когда японские власти закрыли ее, а деятельность ее членов направили исключительно по пути интересов Японии.

— П.П. Балакшин [7, 195]

Вонсяцкий на перроне Харбинского вокзала произносит речь. Справа от него с чемоданом секретарь партии ВФО Донат Иосифович Кунле.

Копирайтер осуждает нацизм, фашизм, японский милитаризм. Статья размещена в ознакомительных целях и критикует Родзаевского. Часть 1.

Портрет.

Константин Владимирович Родзаевский родился 11 августа 1907 года в городе Благовещенск. Был членом комсомола, прилежным коммунистом. Обстоятельства побега его из Советского Союза в 1925 году неизвестны до сих пор: Сталину он писал, что был обижен на невозможность попадания в высшее учебное заведение, хотя имелся и комсомольский стаж и рекомендация школьного совета. Разузнав где скрывается блудный сын, его мать, Надежда Михайловна, умоляла вернуться молодого эмигранта, но получила радикальный отказ. Это разрушило семью Родзаевских: отец с младшим сыном бежали в Харбин, а мать и дочь были обречены на гонение в сталинском СССР (мать умерла в 1930 году) [1, 69-70].

В Харбине Константин Родзаевский поступил в юридический институт. Там он попал во влияние видных профессоров антикоммунистических воззрений — Георгия Константиновича Гинса, Николая Васильевича Устрялова, Николая Ивановича Никифорова, Валентина Александровича Рязановского. Учитывая такой именитый преподавательский состав, из Константина Владимировича мог бы выйти прекрасный юрист, философ, но молодой человек в силу своих больных амбиций решил пойти по другому пути.

Он вступает в «Союз национальных синдикатов русских рабочих» и заместо учебы начинает заниматься акционизмом — устраивает антисоветскую демонстрацию 1 мая и срывает со здания института советский флаг, проводит акции против студентов, заподозренных им в симпатиях к коммунистам. С самого начала Родзаевский позиционирует себя не много и не мало — вождем, новым Дуче, русским Фюрером [6, 192].

Как же выглядел Муссолини русского пошива?

Современников пугала явная ненормальность фашистского вождя. При росте 180 см он весил всего 63 кг, что было свидетельством плохого питания. Лицо Родзаевского было больным: бледное и худое, глаза — голубые, немигающие. Копна темно-рыжих вьющихся волос виднелась над высоким лбом. Борода почти не росла, а то, что было, стыдливо прятало скошенный подборок. Детские руки с женскими пальцами довершали физическую картину Кости из Благовещенска. Постоянная энергия была его визитной карточки, никто не мог его застать спокойным. В митинговом стиле аля Муссолини он не останавливался излагать свои мысли в любой обстановке. Демагогия Родзаевского простиралась на все стороны его жизни: от пения опер до физиогномики [1, 71-72; 6, 193].

Каков портрет человека, потом писавшего оскорбительные статьи как в адрес виднейших русских эмигрантов, так и в сторону «неполноценных» евреев! Была ли это попытка скрыть свою явную дефективность? Предположим, что и так.

Личная жизнь у Константина Владимировича не складывалась. Женщины его вовсе не интересовали. Позже он, конечно, женился на дочери видного эсера, в браке с которой у него было двое детей (оба умерли в младенчестве), но совместная жизнь оказалась недолгой. Затем второй брак и снова не было счастья — один сын умер младенцем, а двое других были очень слабыми и болезненными. Явно, что здесь уже проблемы генетические выходят наружу.

Этот тип больного и ненормального человека ярко контрастировал с портретами, например, атамана Г.М. Семенова, фашиста А.А. Вонсяцкого или же однопартийца М.А. Матковского [6, 193].
Яркой характеристикой Константина Владимировича является случай, произошедший после акции фашистов 1 мая. Институтский совет вызывает Родзаевского, чтобы получить разъяснение по поводу случившегося. Далее происходит следующий диалог:

Учитывая нарциссизм «вождя российских фашистов» и его надменное отношение ко всем окружающим, то сомневаться в возможности такого диалога не приходится вовсе.
Результатом явилось исключение Родзаевского из института. Впрочем, диплом и не нужен был студенту, который видел себя не в качестве ученого, а в роли политика. Однако, Родзаевскому повезло и молодой правитель Маньчжурии Чжан Сюэлян, подталкиваемый к агрессии против Советского Союза Чан Кайши, развязывает конфликт на КВЖД против Красной армии. Падение советского влияние помогает Константину восстановиться в институте. Благодаря китайцам он получил диплом юриста.

ЯПОНСКАЯ ОККУПАЦИЯ МАНЬЧЖУРИИ И ПЕРВЫЙ КОНТАКТ


Русские эмигранты нередко сотрудничали с японцами. Исключительно в целях Японской империи в качестве шпионов и осведомителей. Основной целью была оккупации Маньчжурии, ради которой милитаристы были готовы идти на прямое вранье. Война против Китая обосновывалась как борьба русских эмигрантов против красных на КВЖД. К примеру, генерал-лейтенант Бордзиловский, председатель Русского офицерского союза в Китае, свидетельствовал, что ему предлагали начать борьбу на КВЖД «против большевиков». Он должен был продержаться полторы-две недели до прихода японцев, которые бы после занятия области помогли бы русским эмигрантам в борьбе против СССР. Бордзиловский был умен и на такую авантюру не решился. [5, 405].

Были и люди вроде подпоручика Ясворского, регулярно организовавшего вымогательства у своих же соотечественников, которые были более-менее богаты [5, 406]. Шантаж и бандитизм широко распространялся отдельными лицами, но вскоре эти же цели для японцев будет выполнять Российская Фашистская Партия К.В. Родзаевского.

В 1931 году Япония начинает интервенцию против Китая в Маньчжурии. Русские группы и эмигрантские организации вступили в бой с оккупантами. Команды из России боролись на стороне Китая до конца Второй Мировой войны. Непосредственно в рассматриваемый период, боролись против захватчиков группы генерал-майора И.С. Мрачковского, известного в новостных сводках как «полковник Х», Русский отряд Чжан Цзучана, огромное количество русских людей возглавляло китайские партизанские отряды. Фашист Веспа приводит многие примеры активного участия русских в китайских партизанских отрядах.
Немного осталось тех, кто может рассказать о героическом патриотизме этих рассеянных по всей Маньчжурии отрядов бывших офицеров и солдат, которых японцы именовали бандитами, но которых следует называть партизанами.

Немногие теперь уже помнят, как в мае 1935 г. отряд из 323 человек был окружен 2 тысячами японцев в деревеньке Мэйтэкатэ в 100 милях от Цицикара и в течение трех суток отбивал неприятельские атаки, хотя людям практически нечего было есть. Японская авиация сбросила на деревню более сотни тяжелых бомб, не считая выпущенных по ней мин и снарядов. Деревня была стерта с лица земли вместе с жителями. Когда был израсходован последний патрон, 60 оставшихся в живых человек, почти все — раненые, ощетинившись штыками, с саблями и ручными гранатами глухой ночью проникают в расположение японцев. Те, будучи совершенно уверены в том, что они уничтожили всех, кто был в деревне, спокойно спят, даже не выставив сторожевого охранения. Пользуясь фактором внезапности, меньшие по числу русские и китайцы навалились на многократно превосходивших их спящих японцев. Закипела ожесточенная рукопашная схватка, во время которой партизаны смешались с японцами. У самураев началась паника, и они стали рубить направо и налево, стрелять по мечущимся теням, нередко калеча и убивая в суматохе друг друга. Заканчивается это только после того, как все нападавшие уничтожены. Но на земле остались и 157 японцев, и более 200 были ранены. У самураев вбито в голову, что «не может быть героев, кроме японцев, не бывает и иной смелости, кроме японской». Видно, поэтому японский полковник, командовавший частями, атаки которых партизаны отражали трое суток, осыпал оскорблениями тело погибшего командира противника и напоследок пнул его в лицо сапогом.
[5, 402-403]

По свидетельству Веспы, многие русские офицеры, среди которых выделялись чины РОВСа, запрещенного в Маньчжурии захватчиками, «поклявшиеся не оставлять в живых ни одного японца», собрали китайско-русские повстанческие отряды и выступили с ними на борьбу с завоевателями. По данным обеих сторон, дрались такие отряды героически. К середине 1930-х гг. они контролировали большую часть Маньчжурии. В руках японцев находилась меньшая по площади территория, и власть их распространялась на узкие полоски вдоль линии железной дороги. [5, 402]

Дискредитация китайских властей и оккупация японцами


Японцы платили хорошие деньги русским эмигрантам, чтобы те занимались дискредитацией китайских властей. Еще накануне вторжение японофильские круги начали раздувать шовинистическую кампанию

Как пример, русские борзописцы за деньги раздули банальный конфликт в китайском магазине, когда русский мальчик стащил с прилавка конфету и это заметили китайцы. Весь «конфликт» замял другой русский посетитель, заплативший за конфету.

Однако «Харбинское время» начало в отношении китайцев клеветническую кампанию. Эта газета не постеснялась напечатать откровенную ложь. По ее версии, китайцы не удовлетворились уплатой за конфету и проломили русскому заступнику череп гирей!

«Насколько надо было потерять совесть, чтобы так нагло врать!» — возмущался полковник Ильин. [5, 408]

Во многом на службу японцам шли убийцы, наркоманы и подонки, которые шли за защитой. В частности, у того же Ильина дана характеристика некоторым таким «добровольцам». К примеру:

«Каждый чиновник имеет у себя несколько осведомителей, которые за 10—15 иен в месяц дают сведения. Этот расход покрывается специальными суммами, которые распределяются между японцами-чиновниками «на особые расходы». В Хуаньхедзах на таком жалованье — несколько русских полицейских. Вообще, у японцев шпионаж всюду и везде, и где только можно они имеют осведомителей. Они совершенно не стесняются в средствах и следят за всеми, никому не верят, следят даже друг за другом! И что страннее всего, лучше всего у них уживаются люди абсолютно аморальные и подлые, и чем хуже человек, тем он пользуется большим фавором у японцев! Так, Панков, который еще в мирное время был урядником, во время революции стал левить, а потом попал к Семенову и Унгерну, где был палачом на бронепоезде полковника Сипайлова. Недавно он убил китайца, которому должен был за опий. Японцы его не выдали, а завербовали на службу в качестве осведомителя. Панков, чтобы оправдать свое существование, разумеется, старается вовсю».[5, 406]

Того же мнения и исследователь эмиграции П. Балакшин:

На особую службу в японских военных миссиях, жандармерии и полиции шел обычно низкопробный элемент, не гнушавшийся грязной и преступной работой. Клевета, донос, ложное обвинение, вымогательство, пытки были узаконенными приемами. Деятельность этого элемента обычно прикрывалась борьбой с коммунизмом, искоренением крамолы и измены. «Четкий антикоммунист», «бескомйромиссный борец», «национально-мыслящий» и т. п., служили словесными щитами, за которыми скрывалась подлинная сущность этих особей.
[7, 196]

Нанятые японцами русские бросали бомбы в японские учреждения, выставляя это как действия китайцев, начались погромы и беспорядки. В итоге русским удалось разоружить китайскую полицию. Главную роль при этом сыграли русские фашисты во главе с К.В. Родзаевским и Н.А. Ухтомским, к которым примкнули Вс. Иванов и И.А. Михайлов [5, 408]. Вскоре японцы взяли Маньчжурию и 5 февраля 1931 года часть эмигрантов радостно приветствовало японцев в Харбине. Многие русские кричали «Банзай» и били китайцев, девушки забрасывали японских солдат цветами и целовали их. Но скоро за это русские поплатились


Вскоре в городе начались «прижимания» эмигрантов, издевательства, изнасилования русских женщин и даже убийства.

Ко всем организациям эмигрантов были приставлены «свои» люди, пресса цензурировалась, в городе расцвела преступность, как никогда в Харбине не было. Скоро в обыденность вошли следующие случаи:

4 японских солдата раздевают на улице донага молодую русскую женщину. Дни идут, и это становится рутиной.

По всей Маньчжурии каждый японец, занимающий какой-то более-менее хотя бы заметный пост, обладает одной или двумя русскими наложницами. Некоторых русских девушек отправляют в Японию в качестве подарка». В случае изнасилований эмигранткам в японскую полицию обращаться не рекомендовалось, так как там бывали повторные изнасилования пострадавших. [5, 409] Русским предписывалось быть в полной благодарности японцам, «освободившим» их.

Вышеизложенное помогает понять КОМУ служил Родзаевский с самого начала своей деятельности, помогая контролировать японцам жизнь русских эмигрантов и выполняя грязные поручения оккупационной администрации.

Современники о Константине Родзаевском и его партии.

Родзаевский за гроши продаст кого и что угодно
Эта жизнь их отбрасывает, стирает, неумолимо сводит на нет. От них даже грязного пятна не останется. Их все больше презирают, на них не обращают внимания. Они уже — отработанный пар, сейчас превратились в шутов, в рыжих, над которыми можно только потешаться. Родзаевский — особая тема для разговора. Первая жена от него сбежала, теперь он женится на какой-то 18-летней фашистской «ударнице». На первой странице фашистского листка идет описание ее «подвигов», и затем статья кончается так: «Всероссийская Фашистская Партия отнеслась с большим одобрением к женитьбе генерального секретаря на такой-то, которая…» Ну разве не клоунада? Разве не «рыжие»?
Белогвардеец и русский полковник Ильин [5, 441]

В Манчжуго под покровительством Японских властей ведет работу против России и русских патриотов, государственный преступник, польской национальности, переменивший несколько подданств, «вождь» обманутого им русского «быдла», предатель русского дела — КОНСТАНТИН РОДЗАЕВСКИЙ.
Константин Родзаевский виновен в том, что ведет работу совместно с инородческими самостийниками — сепаратистами, и иностранными, агрессорами интервентами, чтобы расчленить Великую Россию на части и создать из русских пограничных областей независимые буферные государства, которые помысли врагов русской национальной государственности, будут могилками Великодержавной России.
Константин Родзаевский виновен в том, что по заданиям интервентов борется с центростремительными силами Русской эмиграции Дальнего Востока, верными Богу и России.
Русская поэтэсса и антикоммунистка Марианна Колосова. Эту статью и другие, где речь идет о партии Родзаевского, мы опубликуем в качестве дополнения к данному исследованию в нашей группе, поскольку представляют важный фактический источник.
А уж после тридцать второго года — то, что они есть, что они существуют и опасны,— узнали все жители Харбина. Впрочем, до какой степени опасны — стало известно позже... Но и тогда при виде шагающих по тротуару молодцов — черные, ремнем подпоясанные рубашки, галифе, сапоги, нарукавные повязки со свастикой — хотелось немедленно перейти на другую сторону улицы
Русская писательница Наталия Ильина [1, 10]

Умалчивая о монархии, К. В. Родзаевский чрезвычайно сильно подчеркивает православный характер своего движения: "российские фашисты не мыслят России иначе, как на фундаменте родного православия". Но тот "Национальный Вождь, Вождь Российского Фашизма" (пять больших букв), который обязательно "выявится в грозе и буре освободительных событий на Российской Земле", - не имеет никаких шансов быть православным вождем [8]
— Родзаевский критическое выступление Солоневича по поводу политической программы Фашистского союза воспринял в штыки и ответил традиционным набором обвинений-оскорблений: первое — Солоневич действует по директивам ОГПУ, второе — он психически ненормален.


И именно поэтому всякая попытка противопоставить идею (в данном случае идею народной монархии) всяческой безыдейности (в данном случае - воплю о Сидорчуке (так называли главного руководителя, который поведет на борьбу за Россию — прим.), каковым Сидорчуком в данном случае является, конечно, сам Родзаевский) - неизменно вызывает вой о директивах ОГПУ, о психической ненормальности и прочую критику того же уровня: для идейной критики Родзаевский безоружен абсолютно. Аки младенец. Его программа - это просто убогое и малограмотное либретто к комбинации из трех чужих опер [9].
Русский публицист и монархист Иван Солоневич.

В 1917 г., накануне большевистского переворота, я наблюдал, как ошалевшие от безнаказанности, распущенная чернь провожала дикими возгласами профессора, шедшего с собрания, и грозила выкупать его в грязной луже. Не напоминает ли это травлю в «Нации»? Можно ли бороться при подобных приемах с большевизмом или этим можно только помогать большевизму, наиболее ядовитой отравой которого является моральная беспринципность и неразборчивость в средствах? В заключение я напомню г. Родзаевскому, в качестве редактора «Нации», что ему следовало бы не только описывать культуру Востока, но и учиться у нее. Он мог бы знать, как ученики относятся на Востоке к учителям и как хранят здесь авторитет тех, кто носит высокое звание профессора. В эмиграции профессоров осталось немного. В СССР их истребляют и без помощи «Нации» [10].
Честно говоря, я не любил его с тех пор, как он был нашим студентом. Может быть, я был не совсем объективен. Мне не нравилась его самоуверенность. Отвечая на мои вопросы, он обычно начинал говорить: «согласно моему мнению…». И я часто просил его начать с мнений «других мыслителей».
Наконец я потерял терпение и опубликовал в газете «Заря» свой ответ Родзаевскому. Моя статья явно подорвала его престиж. Когда я в тот же день переправился через реку Сунгари в нанятой лодке, лодочник узнал меня и стал выражать свою благодарность за мою критику этого злодея Родзаевского. Многие люди выражали мне свое одобрение и удовлетворение.
Стоит отметить, что примерно в это же время и во всяком случае в связи с моей полемикой с Родзаевским в газете было опубликовано письмо атамана Семёнова, адресованное редактору. Атаман выразил в своем письме возмущение статьями, критикующими профессора Гинса.
Основоположник русского солидаризма и учитель Родзаевского Георгий Гинс
Между нами говоря, все эти монархисты и фашисты — сволочь неестественная!

Русский оперный певец Федор Шаляпин после того как к нему пришли фашистские вымогатели [11, 290]

Характерный эпизод русофобии «русских фашистов»

Также Ильин описывает другой случай, как японцы объявили торжества по поводу очередной годовщины Мукденской победы в Русско-японской войне и как русские фашисты осуществляли подготовку среди русских эмигрантов, пользуясь своим правом давить на них.

Все, состоящие в ПВО и военной самоохране, должны были это праздновать, в т.ч. и русские! Один русский студент, из-за того, что у него были экзамены, решил отпроситься. Русский надзиратель принялся на него орать: «Как вы смеете! Вы с ума сошли! Я вас в тюрьму закатаю! Марш домой и назад! Да без разговоров!» Так обращаются русские полицейские со своими же. На параде кроме чинов ПВО и военной самоохраны были и господа фашисты. Они проходили строем и кричали «ура!» в день Мукденского боя, в день, когда японцы поколотили их отцов! Какая сволочь! Какие негодяи! Какие подлецы! Что можно ждать от таких мерзавцев!

[5, 441]

Фашисты и члены семеновской организации и далее продолжали торжественно отмечать годовщины позора русского народа. Само собой, что пропустить торжества по случаю разгрома Китая, страны, которая приняла их, они не могли в силу своей лакейской угодливости перед японцами.

Бандитизм

Преступления Родзаевского и русских фашистов в освещении итальянского фашиста Амлето Веспы.

Весьма примечательными в нашем повествовании окажутся воспоминания «Secret agent of Japan» Амлето Веспы - итальянского эмигранта, горячего поклонника Бенито Муссолини и фашизма [12]. Поскольку при создании марионеточного государства Маньчжоу-Го японская армия задержала семью Веспы, глава семейства согласился работать на японскую службу безопасности «Кемпейтай». Последние были крайне заинтересованы в сотрудничестве, поскольку Веспа отлично разбирался во внутренней жизни Харбина и имел множество источников информации.

Дело Кофмана.

«В Харбине проживал владелец крупной аптеки, некий Кофман. 11 марта 1932 года, в 10 часов вечера, его похитили белогвардейцы, служившие в японской жандармерии. Кофмана упрятали в подвал жандармерии в Новом городе. На следующий день в белогвардейских газетах появилось сообщение о том, что Кофмана похитили бандиты и что редакция газеты «Рупор» получила от них извещение, в котором они требуют от семьи похищенного 30 тысяч долларов выкупа. В ночь на 13 марта белогвардейские подручные жандармерии перевели Кофмана из подвала в китайский домик в пригороде Модягоу. Возник спор о том, сможет ли Кофман выплатить 30 тысяч долларов. Начальник спросил мое мнение. Я откровенно признался, что не верю в то, чтобы семья Кофмана могла выплатить такую сумму.

— Если мы ошиблись и Кофман не богат, то за него может внести выкуп еврейская община, - решил начальник.

На следующий день, 13 марта, жандармерия согласилась уменьшить сумму выкупа до 15 тысяч долларов; но в тот момент, когда уже собирались послать соответствующее сообщение в редакцию «Рупора», один из участников похищения, Родзаевский, пришел к нам. Этот молодой негодяй бежал из Советской России в 1927 году. В Маньчжурии он примкнул к шайке подозрительных субъектов. Родзаевского дважды арестовывали за карманные кражи. Действуя угрозами, он сумел устроиться студентом в Правовой институт, где тем же способом после нескольких месяцев «штудирования» добыл себе диплом. Вполне естественно, что эта шайка негодяев привлекла внимание японцев, и последние включили их в свою банду убийц, которая сеяла ужас в Харбине. Оказалось, что этот Родзаевский — участник похищения Кофмана. Он заявил, что возражает против уменьшения выкупа до 15 тысяч долларов, так как ему достоверно известно о наличии у Кофманов крупных денежных средств.

— Пусть мне разрешат его допросить. Я уверен, что добуду 30 тысяч долларов, если мне это дело поручат. Положитесь на меня, и все будет в порядке. Разрешение было дано. Вместе с неким Кириченко и двумя японскими жандармами он отправился в домик, где находился связанный Кофман. В 11 часов 30 минут меня вызвал начальник.

— Знаете что случилось? - сказал он.- Кофман умер. По-видимому, они подвергли его пыткам, и он не выдержал из-за больного сердца. Отправляйтесь туда, а затем доложите, что там произошло. Я уже распорядился о том, чтобы вас пропустили.

Я поспешил в штаб жандармерии, откуда меня повезли в автомобиле к китайскому домику в Модягоу. Через десять минут мы были на месте. Машина остановилась перед какой-то развалиной. Сопровождавший меня жандармский сержант отпер дверь, и мы вошли в домик. При свете свечи я различил пятерых людей, сидевших за столом, уставленным пивными бутылками. Это были два чина японской жандармерии в штатском платье, Родэаевский, Кириченко и еще один белогвардеец, Колюшко. Меня пригласили к столу и предложили выпить.

— Спасибо. Я прибыл узнать, что здесь случилось.

Родзаевский нагло ухмыльнулся.

— Я не вижу необходимости составлять полицейский протокол по поводу смерти этого еврея. Он не желал говорить или написать своей жене и получил по заслугам. Я его немножко припугнул, а он взял и умер. Мы тут ни при чем.

Я потребовал, чтобы мне показали тело убитого. Оно лежало в углу, прикрытое грязным дырявым одеялом. Я наклонился, приоткрыл одеяло и застыл от ужаса. Лицо жертвы было неузнаваемо из-за глубоких ожогов, причиненных ему заплечных дел мастерами; запах горелого мяса был невыносим. Только тут я понял, откуда шел тошнотворный запах, который я почувствовал сразу при входе в дом.

— Кто это сделал? — спросил я.

— Я, — ответил Родзаевский.

Несчастного Кофмана подвергли чудовищным пыткам. Сперва ему поджигали руки и ноги, а затем буквально изжарили лицо. Когда же он стал кричать от невероятной боли, они забили ему в рот такой кляп, что он задохнулся. По возвращении я доложил начальнику обо всем, что увидел и узнал. Мой рассказ не произвел на него особого впечатления.

Жертвой «оборотней в погонах» из «Кемпей» и боевиков РФП стал харбинский аптекарь Кофман. За него требовали выкуп в 30 000$. Жена аптекаря смогла найти только 18 000, поверив обещаниям фашистов, и расчленённые останки Кофмана оказались во рву, куда сваливали неопознанные труппы, найденные на улицах Харбина.

Это был не первый случай вымогательства, который происходил по воле японских властей руками русских эмигрантов. Родзаевский пошел на сотрудничество с «Токуму кикан» и «Кемпей», которые видели в фашистах лишь силу, способную действовать там, где японские власти не должны светиться. Сотрудники «Кемпеи» десятками нанимали русских эмигрантов, становившихся вымогателями, грабителями, стукачами и боевиками [1, 99-100]. Чаще всего жертвами похищений служили китайские и русские торговцы, которые были способны заплатить выкуп, варьировавшийся от 5000 до 100 000 долларов [1, 101].

Амлето Веспа

Жертвой «оборотней в погонах» из «Кемпей» и боевиков РФП стал харбинский аптекарь Кофман. За него требовали выкуп в 30 000$. Жена аптекаря смогла найти только 18 000, поверив обещаниям фашистов, и расчленённые останки Кофмана оказались во рву, куда сваливали неопознанные труппы, найденные на улицах Харбина.

Это был не первый случай вымогательства, который происходил по воле японских властей руками русских эмигрантов. Родзаевский пошел на сотрудничество с «Токуму кикан» и «Кемпей», которые видели в фашистах лишь силу, способную действовать там, где японские власти не должны светиться. Сотрудники «Кемпеи» десятками нанимали русских эмигрантов, становившихся вымогателями, грабителями, стукачами и боевиками [1, 99-100]. Чаще всего жертвами похищений служили китайские и русские торговцы, которые были способны заплатить выкуп, варьировавшийся от 5000 до 100 000 долларов [1, 101].

Дело Каспе

О русских фашистах Веспа упоминает в главе «Волна похищей», посвящённой похищению и последующему убийству евреев Семена Каспе и «некого Кофмана», чьё имя автором не упоминается. Убитый являлся сыном Иосифа Каспе, который имел в Харбине свою ювелирную лавку и содержал отель - с помощью шантажа похитители надеялись выжать из отца крупную сумму денег.

Говоря о похитителях молодого Каспе, японской жандармерии, автор отмечает, что в распоряжении оной «находилась шайка из пятнадцати преступников, подобранных с помощью Родзаевского, редактора гнусной газетки «Наш путь» и главы «фашистского клуба» (клевета на доброе имя итальянского фашизма и оскорбление всего того, что он представляет из себя под руководством Дуче), из числа членов которого японцы вербовали агентов». При этом Веспа указывает на то, что весь план похищения был разработан в штабе «фашистского клуба».

Похищение вызвало международный резонанс. Французский вице-консул Шамбон, узнав о бездействии японской полиции, начал расследование, добившись при этом некоторых успехов. Рядом газет, чего стоило ожидать, была поднята «бешеная компания» против него - участие в данной «кампании» принял и журнал «Наш Путь». В конце концов один из членов «фашистского клуба» вызвал вице-консула на дуэль. Позже шамбон был объявлен японцами «нежелательной персоной», после чего французское правительство перевело его в Тяньцзинь.

Поскольку Иосиф Каспе упорно отказывался выплачивать всю необходимую сумму, его сын был убит.

«Его тело было найдено в небольшой яме, прикрытое тонким слоем земли. Я никогда не видел более ужасного зрелища. Дни, проведенные в плену японских вымогателей, превратили его почти в скелет».

После распространения новости об убийстве молодого студента, приехавшего погостить к отцу, жители Харбина стали открыто высказывать недовольство японскими властями, догадываясь о составе преступной группировки. Данная ситуация не могла устраивать центральные японские власти и поэтому из Токио вскоре прибыло распоряжение, чтобы шестеро преступников были переданы судебным властям Маньчжоу-Го. О ходе судебного расследования и его последствиях Веспа делает ряд интересных замечаний:

«Обвинительное заключение составил Эгуци, пресловутый шеф уголовного департамента. Этот субъект платил 100 тысяч долларов в год за свой пост и был тайным сообщником всех японских бандитов. Составленное им обвинительное заключение останется непревзойденным образчиком человеческой гнусности. Шестеро преступников характеризовались в этом документе как «честнейшие и превосходнейшие граждане», «истинные патриоты», которые посвятили почти всю свою жизнь «борьбе с коммунизмом». Если они и похитили Каспе, то не из личной корысти, а лишь для того, чтобы обеспечить антикоммунистические организации «необходимыми денежными средствами» для продолжения их «борьбы с большевизмом». Поэтому, дескать, этих людей нельзя причислять к бандитам и т.п. «Обвинительное заключение» вызвало чувство отвращения даже у некоторых японских офицеров. Итак, шестеро обвиняемых были преданы «верховному суду»».

Благодаря своим друзьям Амлето Веспа смог познакомиться с одним из членов судейской коллегии, которому предложил дать все необходимые сведения об обвиняемых.

«Через неделю я передал ему все документы, устанавливавшие полную непричастность обвиняемых к политической деятельности; из этих документов было ясно, что это отъявленные головорезы и рецидивисты, что Мартынов за полгода до этого преступления, по приказанию начальника жандармерии убил около десяти жителей Харбина».

Судя по всему, о деятельности Веспы смогла каким-то образом узнать «фашистская партия», от которой он получил следующее письмо:

«Г-ну Веспа. Наша партия считает, что вы действуете вразрез с нашими интересами и на пользу евреев. Человек, занимающий такое высокое положение, как вы, должен отдавать отчет в своих поступках. Настоящим предупреждаем вас, чтобы вы прекратили деятельность, направленную против людей, которых мы считаем братьями и патриотами. Глава фашистской партии К. В. Родзаевский. Харбин, 26 февраля 1936 г.»

Начальник полиции, которому Амлето Веспа отнёс данное письмо, прокомментировал его следующим образом:

«Не принимайте этого письма к сердцу. Вы же знаете, что Родзаевский дурак» (в другом разговоре этот же начальник жандармерии охарактеризовал Родзаевского как «ничтожество»).

Именно так люди обычно и отзываются о лидере мощной политической организации, не правда ли?

Здравствуйте, уважаемые господа пикабушники. Вышло так, что сегодня я хотел Вам рассказать историю одного крайне необычного персонажа из белоэмигрантской среды. Однако, в результате поиска информации я обнаружил, что о нём уже написана необычайно подробная, вдумчивая, с ссылками на множество источников. Я ставлю тег "Моё", потому, что я подбирал фотографии к этому посту, помимо тех, что приложили авторы статьи. Я искренне выражаю свое уважение паблику Fiamma Nera, за их невероятную работу.

Копирайтер осуждает нацизм, фашизм, японский милитаризм. Статья размещена в ознакомительных целях и критикует Родзаевского.

Введение:

Имя Константина Владимировича Родзаевского получило довольно широкую известность в последнее время. Это стоит объяснять, скорее всего, возросшим интересом к т.н «Третьему пути». Родзаевскому поют дифирамбы, а идолопоклонники называют чуть ли не отцом русского национализма. Всероссийская фашистская партия, к которой относился вышеобозначенный персонаж, называется крупнейшей эмигрантской организацией, которая насчитывала около 20 000 членов, имела свои отделения по всему миру и была на хорошем счету у нацистской Германии и фашистской Италии…

С другой стороны, горячие почитатели Кости из Благовещенска всячески стараются не замечать преступления, убийства и службу японским властям. Аргументация довольно проста: советская пропаганда решила осквернить доброе имя Константина Владимировича. Из этой же среды вытекает и нежелание признавать переход якобы антикоммуниста и фашиста Родзаевского в стан национал-большевиков, почитающих И.В. Сталина.

Признаться честно, наши познания о К.В. Родзаевском до работы над этой статьей были не слишком обширными: глава фашистов в Харбине, сотрудничал с японцами и любил А. Гитлера — эмигрант как эмигрант, ничего особенного. Но возросший интерес к Константину Владимировичу и массовое появление похвальных комментариев о нем, побудил заняться детальным изучением этой личности. Встал вопрос: справедлив ли этот восторг?

Заметим, что советская пропаганда действительно врала насчет Родзаевского — он оказался ещё хуже.

Обширный материал о всех происках эмигранта давно находился в свободном доступе в интернете, но, по всей видимости, люди не относились к этому с должным вниманием. Только так можно объяснить тотальное невежество, побуждающее как-либо в положительном ключе отзываться о ВФП и её лидере.

В этой статье мы попытались показать истинное лицо Константина Владимировича Родзаевского и его партии. Вымогательства, демагогия, служба японским властям, русофобия, беспринципность — вот объект преклонения современных почитателей харбинских бандитов.

ОТМЕТИМ ОТДЕЛЬНО:

Рамки формата не позволяют нам уместить в себя весь найденный материал — вследствие этого размер статьи был существенно сокращён (например, не будет указано про покрывательство наркотрафика, вымогательства, взаимоотношениям с Семёновым и Вонсяцким, а список преступлений харбинских «фашистов» будет ограничен лишь некоторыми наиболее громкими делами).
Уточним, что в нашем исследовании мы ссылаемся, прежде всего, на эмигрантскую и зарубежную историографию. Хотя от этого может кардинально страдать фактическая часть, что признаем, мы сделали этот шаг ради душевного спокойствия псевдоисториков, которые, в силу своей маргинальности и необразованности, отметают подкрепленные источниками факты деятельности Родзаевского. Надеемся на понимание от уважаемых читателей.
Для полноценного ознакомления с темой мы настоятельно рекомендуем изучить литературу, представленную в конце статьи, поскольку она детально раскрывает те детали, о которых мы, к сожалению, не можем упомянуть сейчас.

ДЕМАГОГИЯ, ВОЗВЕДЕННАЯ В ИСТИНУ

Прежде чем приступить к разбору самой личности К.В. Родзаевского, необходимо остановиться на некоторых устоявшихся мифах.

Всероссийская фашистская партия.

Численность

Мнение о 20 000 человек, которое сегодня распространено, имеет свои истоки с самих речей Родзаевского. В чем была выгода? Выдать ВФП как крупную организацию, которая составляет авангард антибольшевистских сил.

Мнение Родзаевского

Безусловно, что завышенные числа играли на руку японской администрации, под непосредственным контролем которой и находилась данная организация.

Те же числа уже у Вонсяцкого, но после раскола с Родзаевским (sic!) [1, 252-253

Американский исследователь Дж. Стефан отмечает, что числа были завышены в раза три, однако подмечая, что к 1936 года число все-таки достигло отметки 10 000 членов [1, 214]. Совершенно другую численность приводит российский историк Ю. Мельников, определяя общее количество в 4 000 членов [2, 119]. Эти показатели более приближены к реальности, даже учитывая то, что членство в партии было весьма условное (достаточно было просто выписывать партийную газету) и ко времени работы в БРЭМ Родзаевским было установлено преподавания фашизма во всех русских школах в Маньчжурии. Кроме этого в члены фашистской партии добавляли жен, молодёжь, членов дочерних организаций вроде «фашистских крошек». В другом случае, если любой знакомый отправлялся в любую страну, то его просили стать представителем партии, что числилось в штабе партии. По данным советской разведки, численность партии составляла 4 000 человек [3, 270]. Это совпадает с общим тиражом партийной газеты «Наш путь» [1, 96].
К слову и к примеру, численность РОВС к началу Второй Мировой достигала 35 000 человек.

Состав

Кто составлял основу партии?

Прежде всего, молодёжь. Но был и целый ряд и интеллигентов, сотрудничавших с ВФП. Вполне возможно, что большую роль в этом альянсе играли деньги – как известно, фашисты были хорошо обеспечены японцами, а харбинские писатели сильно нуждались. Так, в материалах БРЭМ есть указание на то, что Б. Юльский («обитатель пристанских героинок») и ему подобные «используют Фашистскую Партию как дойную корову, не испытывая при этом истинных убеждений» [4, 95].

В качестве доказательства полной безыдейности и пассивности организации следует данный случай:

А фашистская ли вообще?

Обратимся за этим к Анастасию Вонсяцкому, одному из лидеров русских фашистов, участвовавшему в работе организации Родзаевского:

«Если хотите знать, название мы получили от красных. Они окрестили нас русскими фашистами, а мы это имя приняли».
«По моим понятиям, «фашист» значит «стопроцентный антикоммунист», а вовсе не обязательно то, что имеют в виду в Германии и других странах».
«Немецкий, итальянский и русский варианты фашизма различаются во многих отношениях. Российская фашистская партия есть просто объединенное антикоммунистическое движение русских, а фашизм в настоящее время является единственной политической системой на планете, способной покончить с коммунизмом».
[1, 149-150]

Фашисты Восняцкого

Организация — один большой симулякр.

Вся организационная структура и культурная пропаганда являлась компиляцией заимствований у других движений: название собственной партийной должности было «списано» у Сталина, митинговые манеры у Муссолини, пародией на итальянских сквадристов-чернорубашечников являлся Особый отдел, занимающейся по большей частью убийствами и расправами над неугодными русскими эмигрантами, евреями и прочими.

Примечательно, что глава этого органа и друг К. Родзаевского, А.А. Болотов, до своего побега из СССР служил в ОГПУ. Был любителем морфия и весьма привержен насилию, оставаясь холодным к партийной идеологии. Известен тем, что открыл на втором этаже штаб-квартиры Российской Фашистской Партии притон для азартных игр. Любил убивать неугодных ломом. И русские, и японские источники в один голос говорят о нем как о сумасшедшем (в одной японской дипломатической депеше он назван «убийцей-маньяком») — и тем не менее Александр пребывал на высоком посту большую часть 30-х годов. И японские работодатели, и русский «вождь» находили для него уйму дел.
[1, 98-99]

Что касается агитационных материалов, то и тут было мало какой оригинальности.
Константин Родзаевский был убежден, что организации требуется свой «Mein Kampf». Разработать теоретическое обоснование было поручено Геннадию Тараданову и Владимиру Кибардину, сторонникам линии Матковского («Вождь» участия в этом не принимал). Название книги «Азбука фашизма» удивительным образом сочетается с изданной «Азбукой коммунизма» Н. Бухарина, появившейся в 1921 году. Точно так же Родзаевский обошелся без упоминания о Чернышевском и Ленине, дав название «Что делать?» своей брошюре 1935 г., критиковавшей второй советский пятилетний план.

Что касается периодических изданий фашистской организации, то и тут не было особой новизны. Прибранный к рукам Родзаевского листок Б. Румяцнева «Наши требования» поменял название на «Наш путь», хотя по тиражу так и не смог догнать ни «Время», ни «Зарю». В журнале «Нация» Николай Дозоров (псевдоним Арсения Несмелова) и Георгий Семена строчили фашистские вирши, которые читались как пародии на революционные оды Владимира Маяковского. Дыры затыкались бесконечными романами Георгия Кручинина (например, «Свет с Востока»), имевшими чрезвычайное сходство с советской литературной продукцией. Для международного аромата включались и переводные материалы. Журнал щедро предоставлял свои страницы громокипящему многословию Альфреда Розенберга. Для оформления обложек «Нация» поочередно заимствовала образцы муссолиниевского неоклассицизма и антисемитской кухни «Der Stürmer»-a.

Время от времени издатели показывали пример творческого плагиата. На одну из обложек пошел французский военный плакат 1915 года с изображением улыбающегося «пуалю» и надписью «On les aura!» («Мы им покажем!»); художник переделал его в украшенного свастикой легионера РФП, идущего в атаку на жидов-комиссаров.

Согласно «Азбуке фашизма», форма РФП состояла из черной фуражки с черным козырьком, черной, наглухо застегнутой рубашки, черных галифе и таких же сапог. Чтобы не быть принятым за шофера, боец РФП носил портупею и нарукавную повязку с черной свастикой в ярко-оранжевом кружке, обведенном узкой белой каймой. Безусловно, что и тут было прямое заимствование у итальянских чернорубашечников и немецкого национал-социализма.
Официальное приветствие выглядело в виде римского салюта, сопровождаемого выкриком «Слава России».

Без музыки поход — не поход, и такой закоренелый поклонник оперы, как Родзаевский, просто обязан был позаботиться о том, чтобы РФП не испытывала недостатка в поднимающих дух песнях. Признанные партийные барды Арсений Несмелов и Николай Петлин снабдили ряд царских и советских мелодий фашистскими текстами; в результате вышли такие харбинские шлягеры, как «С лушай, соратник!» и «Закат красной звезды». Гимн РФП «Вставайте с нами, братья!» пели на мелодию Преображенского марша, где каждая строфа призывала людей вливаясь в фашистские ряды, идти к национальному возрождению.
[1, 96-98; 6, 194]

Тревожные новости, друзья. Харбин накрыло.

Фото честно потырены с китайских твитов. Любуемся.