Был у меня один знакомый, который терпеть не мог женщин с лишним весом. Прямо антифетиш у него был, а худые, наоборот, фетиш, до такой степени, что красивыми он мог назвать только ноги, которые имеют ярко-выраженную дырку между бедрами. Вот это с его точки зрения было сексуально, а нормально прокачанные мышцы бедер, даже сухие - уже не то. В общем, поклонник был женской худобы, кои сейчас не редкость, а женский жирок и особенно целлюлит и всякую прочую рыхлость презирал. Дружить с нехудыми женщинами мог, но когда такая намекала ему на что-то большее, отвечал, что она - не в его вкусе.

Все остальное с этим парнем было хорошо и когда пришло время, он женился. На худой девушке, конечно. А девушка худая, вот незадача, любила его не очень. Другие его любили, а эта, самая худая и длинноногая из всех его пассий, была с самого начала немного в плюсе. Повелась на то, что этот парень был востребован у других, но ей он не очень нравился. А ему было нормально. Обожал он ее, обожал, а она, как это часто бывает, заскучала и ушла к другому. К обычному совершенно парню ушла, не к олигарху, не к красавцу, не к рокеру или байкеру, а к такому же как он, только ниже на пять сантиметров и с меньшей зарплатой. Но вот влюбилась.

И стал этот мой знакомый страдать по ней. Два года молча выдержал, не вылезая из соцсетей и следя за развитием их отношений и каждым ее шагом, а когда они поженились и завели уже ребенка, решил попытаться хотя бы дружить, уж очень его тоска съедала. Девушка дружить согласилась и он стал другом семьи. Девушка к тому времени была уже не худой. А потом она сразу родила второго. И оказалась она в результате этого не просто не худой, а очень полной. Друг семьи, который так и дружил с этой парой, постоянно приезжал в гости, был крестным второго ребенка, тихо завидовал мужу и питался скупой дружеской лаской своей любимой, на полноту эту не обратил никакого внимания. Он все так же продолжал по привычке критиковать полных женщин, но любимую свою считал временно полной, а по сути - худой. Что такое - по сути худая, я понять не могла, но он именно так говорил - худая по сути. "Понимаешь, - говорил он. - Толстые приземленные, тупые какие-то, ленивые, а она вся такая... нублин" И вздыхал. При этом он еще строго добавлял: "Только что двух родила, конечно у нее лишний вес, скоро похудеет". Но она не похудела. И не собиралась. У нее был любимый муж, не особенно красивый, и ей тоже было не до красоты, она детьми занималась и работой.

Так она и осталась толстой. Не безобразно жирной, но все-таки очень не худой, толще среднего. А он так и продолжает ее любить и боготворить. Но что удивительно(!), других толстых все так же порицает, поскольку тип он ригидный, вкусы не меняющий. А она нет, она не толстая, она - это Она, особый случай. (И вот любовь - это всегда особый случай).

В общем, шаблон для большинства людей вещь, конечно, могучая. И чем ригидней человек, тем прочней шаблон. Все, что в шаблон не вписывается, отвергается на корню. Гибко обходить шаблоны, иметь их большой вариативный набор или вообще почти не иметь шаблонов под силу очень редким людям.

Однако даже самые зашаблоненные люди, твердо уяснившие, что жыр - безобразно, а худоба - это красиво, все равно удивительно спокойно обходят этот шаблон, если оказываются втянутыми в гештальт (например, в любовь). И тогда уже этот гештальт начинает работать как шаблон, они опять застревают на года и крутятся, крутятся как белки, повторяя одно и то же: "Она лучшая, таких больше нет, она лучшая" вместо того, чтобы выйти из порочного круга и влюбиться в другую.

При этом старый шаблон может стать уже неактуальным, а может и остаться. Вот как у этого человека, у которого шаблоны имели повышенную прочность, но при всей несовместимости сосуществовали друг с другом. "Толстых я не люблю, а Ее люблю, следовательно, она - не толстая" (несмотря на 90 кг живого веса). Сократ восхитился бы такой логикой.