Есть такой тип людей, которые, если их что-то беспокоит, или они хотят с вами поделиться каким-то своим переживанием, начинают это делать обычно ну очень издалека. Знаете таких? Я один из них. Кого-то из моего круга общения это наверняка подбешивает, но, вообще-то, мои друзья любят, когда я начинаю что-то рассказывать.
Вот и в этот раз. Прежде чем вывалить вам свои рассуждалки и поделиться мыслями о наболевшем, расскажу сначала небольшой (ой, это все же вряд ли!) рассказ. Все в нем - стопроцентная правда. Он немножко исторический, слегка краеведческий, так что запаситесь чаем, чипсами и терпением – и в путь!
Кто не любит исторических экскурсов - пролистывайте дальше, там полно свежих историй про то, как ловко и остроумно наши ребята и девчата ответили телефонным разводилам и рекламщикам)))…
В старинные времена, верстах в ста от Москвы на восток, в сторону древнего Владимира, находились заросшие лесом, топкие болотистые места, изрезанные тонкими шрамами бурых торфяных речушек. По берегам самых крупных из них, Клязьмы и Нерской, издревле жили люди – финны, балты, славяне. Земли эти были в ведении Патриархов Московских, оттого и назывались Патриарщиной. А те, что ближе к реке Нерской, называли Гуслицей. Так как места эти были дикие и непролазные, то облюбовали их старообрядцы, или, как говорили тогда – раскольники. Не приняли эти суровые люди «книжных справ», утверждённых Патриархом Никоном в середине XVII века, его нововведений и новых обрядов. Со временем приверженцы старой веры разделились на два крупных лагеря: те, кто принимал священство от господствующей церкви, назывались поповцами. Те же, кто отрицал возможность существования настоящего священства после Раскола, назывались беспоповцами. Поповские и беспоповские деревни перемешаны были по всей Патриарщине.
На берегу Клязьмы, где-то посередине между Москвой и Владимиром, стояла одна из таких деревень, село Зуево. Сохранилась запись от 1789 года, где указывается, что деревня эта была «вотчиной его высокопревосходительства тайного советника действительного камергера и кавалера Всеволода Алексеевича Всеволжского», тут насчитывалось 25 дворов и 167 жителей. Как я уже говорил, земли вокруг были низкие, заболоченные, климат сырой, дождливый, занятие сельским хозяйством большого дохода местным жителям не приносило, позволяя им только-только сводить концы с концами. Оттого местные староверы с самых давних пор осваивали ремесла – перепись книг, иконопись, а в особенности – ткачество. Почти все крестьяне села Зуева являлись ремесленниками, вырабатывающими у себя на дому шелковые ткани, платки, ленты и другие товары. Видимо, прядение шелка (по сути, на дому, в семейных артелях) приносило тогда огромную прибыль, потому что самые предприимчивые крестьянские фамилии, подошедшие к этому занятию серьезней и обстоятельней своих соседей – Кононовы, Зимины и, наконец, Морозовы – стали впоследствии богатейшими людьми предреволюционной России. В списке богатейших людей страны, составленном по версии журнала Форбс в 1913 году, Морозовы занимали пятую строчку. История этих людей, и Морозовых в частности – купцов, промышленников, меценатов, основателей нескольких городов – это целый роман, но в моем рассказе они занимают достойное, но не главное место. Главное тут то, что все эти люди были старообрядцами, людьми строгого жизненного уклада, глубокой (порой, до фанатичности) веры, патриархальных взглядов.
Тогдашнее российское правительство к «раскольникам» относилось сурово и жестко. Сейчас бы мы сказали – это была «дискриминация по религиозному признаку». Задолго до Гитлера с его расовыми законами все эти унизительные правила были обкатаны на лучших представителях русского народа.
Вот так, согласно Указу Петра I от 12 апреля 1722 года, должны были ходить все мужчины-старообрядцы Империи. Им было предписано носить на воротниках желтые козыри, то есть высокие стоячие воротники-нашивки, с буквами «е.р.о.», что означало «еретик, раскольник, отступник». В инструкциях поповским старостам прямо предписывалось следить за тем, чтобы записные раскольники ходили в таком платье «непременно, а которые ходить не будут, ловить, отсылать в магистрат и наказывать ссылкой». Александр Сергеевич Пушкин с изумлением писал в «Истории Петра I»: «Петр повелел ... раскольникам (читай — старообрядцам) нашить на спины платья четвероугольники из красного сукна с желтыми козырями. Они повиновались и безо всякого стыда являлись на бирже торговать с иноземцами». Также, они должны были платить двойной подушный оклад (потом тройной, с 1716 года – четвертной!), им было воспрещено занимать общественные должности, не допускались они к свидетельским показаниям. Лишь в 1783 году в царствование императрицы Екатерины II некоторые ограничения со старообрядцев были сняты, в частности, ношение позорных нашивок и платков с рогами для женщин. Таким образом, русские старообрядцы носили свой «магендовид» 61 год.
Самым страшным запретом, который действовал аж до 1905 года (напомню, 17 апреля 1905 года вышел Именной Высочайший Указ «Об укреплении начал веротерпимости»), с разной степенью закручивания и раскручивания гаек, был запрет на совершение совместных молитвенных действий. Раскольничьих немногочисленных попов отлавливали, били и ссылали. Старообрядцам было запрещено строительство новых церквей и ремонт старых. Некоторое послабление представителям Старой веры, которое они получили при Екатерине Великой, было отменено Николаем I, и все стало еще хуже. Легальными стали считаться лишь те церкви, которые были построены до 1826 г. С действовавших церквей снимались кресты и запрещался колокольный звон как «публичное оказательство раскола».
Тем не менее, несмотря на запреты, зуевские староверы, как поповского, так и беспоповского согласий, тайно и закрыто собирались по своим избам для совместных молений. Там же крестили детей, венчались, совершали другие таинства. Всего за сто лет, концу XIX века, помещичья деревня Зуево превратилась в большой промышленный поселок, практически, город с населением около десяти тысяч человек и десятком крупных фабрик. Именно тогда осмелевшие, окрепшие местные предприниматели из числа беспоповцев Поморского согласия решаются построить свой первый моленный дом. Он не имел, как тогда выражались «внешних оказательств» - ни крестов, ни колокольни, ни других церковных признаков. Освящение молитвенного дома во славу пресвятой Богородицы и святителя Николы было совершено 22 октября 1884 года. Основные средства на постройку пожертвовали Зимины - Григорий Иванович и Николай Макарович, а также Алексей Викулович Морозов, внук основателя династии. В постройке храма участвовала вся многочисленная зуевская беспоповская община.
Кирпичный молитвенный дом был просторным – высоким и светлым. Стены с десятью, словно взлетевшими вверх, арочными окнами и высокий свод были окрашены в голубой и салатовый цвета, росписи на них отсутствовали. У боковых стен на скамейках лежали горкой «подручники» — небольшие плоские подушечки, используемые молящимися для совершения земных поклонов. В центре под сводом висело громадное паникадило из белого металла. Оно величественно опускалось и поднималось с помощью целой системы блоков для зажжения восковых свечей перед большими праздниками. Калориферная система отопления и вентиляция с помощью выполненных под полом и в стенах специальных ходов и каналов обеспечивала тепло в любые морозы и прохладу в летний зной. Все иконы в большом иконостасе строгого древлеправославного письма, без дорогих золотых и серебряных окладов.
Особым украшением проводимых в храме служб считалось церковное пение. По большим церковным праздникам в молитвенном доме села Зуева пели три хора: мужской, девичий и смешанный. Послушать зуевских певчих приезжали из Москвы и других уголков России. Значительный вклад в развитие древнерусского знаменного пения внес один из видных представителей династии Морозовых — Арсений Иванович Морозов, а также Аверьянович Фортов — прадед экс-президента Российской Академии наук В. Е. Фортова.
В начале XX века Зуевская община старообрядцев выросла настолько, что приняла решение расширить молитвенный дом. Этому событию способствовал царский указ о даровании религиозных свобод старообрядцам, изданный в 1905 году. Теперь уже можно было не скрываться и украсить церковь, как хотелось верующим, благо желание и деньги были.
В 1912-м проект реконструкции здания храма выполнил выдающийся архитектор России (а потом и СССР) Илья Евграфович Бондаренко.
Спасибо за внимание! Завтра продолжу...