Птичий рынок
Птичий рынок. Смешались звуки.
Лай. Мяуканье. Гомон. Трели.
Продаюсь я в чужие руки.
Продаюсь уже две недели.
Я озяб. Я устал. Простужен.
Что вы ходите здесь кругами?
Мне хозяин другой не нужен.
Мне бы снова вернуться к маме.
Солнце к лесу склонилось низко.
Птичий рынок. Апрель. Суббота.
Вот опять начинают тискать -
Непонятная фифа в ботах.
Сбился набок берет упрямо,
шарф нелепый на шее тонкой.
- Вы бы мимо гуляли, дама.
Вам бы лучше купить болонку.
Вряд ли сможем ужиться вместе.
На меня не найти управу.
Я пока лишь комочек шерсти,
но ведь вырасту волкодавом.
Мне бы степь без конца и края,
ту, где ветер свободой пахнет,
Ту, где солнце встречают лаем,
а в квартире у вас зачахну.
Только фифа вдруг близоруко
заглянула в глаза с тревогой
И спросила: - Ты будешь другом?
Я устала быть одинокой.
Столько смысла и столько боли
было в этом простом вопросе,
Что нечаянно, поневоле
я лизнул её тёплый носик.
Носик сморщился так умильно...
До чего ж хороша суббота!
Я вот вырасту, стану сильным.
И порву всех за фифу в ботах...
Лай. Мяуканье. Гомон. Трели.
Продаюсь я в чужие руки.
Продаюсь уже две недели.
Я озяб. Я устал. Простужен.
Что вы ходите здесь кругами?
Мне хозяин другой не нужен.
Мне бы снова вернуться к маме.
Солнце к лесу склонилось низко.
Птичий рынок. Апрель. Суббота.
Вот опять начинают тискать -
Непонятная фифа в ботах.
Сбился набок берет упрямо,
шарф нелепый на шее тонкой.
- Вы бы мимо гуляли, дама.
Вам бы лучше купить болонку.
Вряд ли сможем ужиться вместе.
На меня не найти управу.
Я пока лишь комочек шерсти,
но ведь вырасту волкодавом.
Мне бы степь без конца и края,
ту, где ветер свободой пахнет,
Ту, где солнце встречают лаем,
а в квартире у вас зачахну.
Только фифа вдруг близоруко
заглянула в глаза с тревогой
И спросила: - Ты будешь другом?
Я устала быть одинокой.
Столько смысла и столько боли
было в этом простом вопросе,
Что нечаянно, поневоле
я лизнул её тёплый носик.
Носик сморщился так умильно...
До чего ж хороша суббота!
Я вот вырасту, стану сильным.
И порву всех за фифу в ботах...
Про собаку - пешехода.
Сначала предыстория: Ехали с другом ночью с бильярда по безлюдной дороге, наверное на 1 км пути, был только один пешеходный переход и вдруг к нашему удивлению именно по нему шла собаку, ну мой друг видя, что она остановилась, проехал дальше, я ему говорю мол нарушаешь Лёш, пешехода не пропустил. Ну я подогретый таким событием написал стишок.
На небе бездомные звёзды, искрились серебрянным цветом, водитель на старенькой мазде, вжав в тапок куда-то спешил.
Вдали освещаемой фарой, виднелись одним силуэтом,
Асфальта краплёные пятна, дорожных в полоску белил.
По этой тиши беспробудной, бежали продрогшие лапы,
Водитель на старенькой мазде, курил задыхаясь петра,
И мчались, крутились колёса, и воздух гонял через клапан,
В открытое кем-то окошко, резвясь проникали ветра.
Собака задумавшись молча, на зебре пустынной дороги,
Увидела свет, обернувшись, заметила белую сталь,
Водитель на старенькой мазде, одёрнул прижатые ноги,
Он тоже заметил собаку, в которой дышала печаль.
Петляла тропа сквозь хрущёвки, с простым двустороннем движением,
И знак уступи пешеходу окутанный тьмой - не видать,
Водитель на старенькой мазде, сквозь страх, но решил тем не менее,
Что этой дворняги замёрзшей, не станет уже уступать.
Собака так искренне веря, что добрые, верные люди,
По правилам писанным сверху, должны и её пропустить,
Но только не знала бедняга, что это лишь только по сути,
На деле законы как мусор, не станут пред ней тормозить.
Уехала в бешенном ритме, в ночи одинокая мазда,
Собака стояла на месте, как будто в деревне забор,
И так погружённая в мысли, в ночи волосатая масса.
Застыла как воды Байкала и так вот стоит до сих пор.
На небе бездомные звёзды, всё что - то шептали на ухо,
Водителю старенькой мазды, так жавшему тапок на газ,
Он выбросил в бездну окурок, поник взбудораженным духом.
В салоне наполненным дымом, посыпались слёзы из глаз...
На небе бездомные звёзды, искрились серебрянным цветом, водитель на старенькой мазде, вжав в тапок куда-то спешил.
Вдали освещаемой фарой, виднелись одним силуэтом,
Асфальта краплёные пятна, дорожных в полоску белил.
По этой тиши беспробудной, бежали продрогшие лапы,
Водитель на старенькой мазде, курил задыхаясь петра,
И мчались, крутились колёса, и воздух гонял через клапан,
В открытое кем-то окошко, резвясь проникали ветра.
Собака задумавшись молча, на зебре пустынной дороги,
Увидела свет, обернувшись, заметила белую сталь,
Водитель на старенькой мазде, одёрнул прижатые ноги,
Он тоже заметил собаку, в которой дышала печаль.
Петляла тропа сквозь хрущёвки, с простым двустороннем движением,
И знак уступи пешеходу окутанный тьмой - не видать,
Водитель на старенькой мазде, сквозь страх, но решил тем не менее,
Что этой дворняги замёрзшей, не станет уже уступать.
Собака так искренне веря, что добрые, верные люди,
По правилам писанным сверху, должны и её пропустить,
Но только не знала бедняга, что это лишь только по сути,
На деле законы как мусор, не станут пред ней тормозить.
Уехала в бешенном ритме, в ночи одинокая мазда,
Собака стояла на месте, как будто в деревне забор,
И так погружённая в мысли, в ночи волосатая масса.
Застыла как воды Байкала и так вот стоит до сих пор.
На небе бездомные звёзды, всё что - то шептали на ухо,
Водителю старенькой мазды, так жавшему тапок на газ,
Он выбросил в бездну окурок, поник взбудораженным духом.
В салоне наполненным дымом, посыпались слёзы из глаз...
Стихи о рыжей дворняге
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...
Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!
Эдуард Асадов
А вы говорите - Хатико...(Сорри, если бойан...Проняло...)
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...
Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!
© Эдуард Асадов
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...
Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!
© Эдуард Асадов
Далеко не первый стих но всё же взгляните.
собака друг человека
кто помнит эти слова?
уже все забыли о том что
она вам всю жизнь отдала
так часто дарила улыбку
за то что вы есть у нее
а вы совершили ошибку
и всё нету больше её
она вас любила так просто
за нежность за радость в глазах
за те золтистые золотистые звезды
за то что на ваших руках
она проживала все детство
все те развеселые дни
собаки друзья человека
ты просто на них посмотри
кто помнит эти слова?
уже все забыли о том что
она вам всю жизнь отдала
так часто дарила улыбку
за то что вы есть у нее
а вы совершили ошибку
и всё нету больше её
она вас любила так просто
за нежность за радость в глазах
за те золтистые золотистые звезды
за то что на ваших руках
она проживала все детство
все те развеселые дни
собаки друзья человека
ты просто на них посмотри