Периодически в ленте новостей (да и на ТВ это было очень популярно) можно увидеть сообщения о том, что доблестные сотрудники правоохранительных органов уничтожили столько-то гектаров коки/мака/вставить нужное. На первый взгляд, уничтожение плантации той же коки — это достаточно эффективный способ борьбы с наркотиками.
Просто цифры: если в 1994 в Боливии, Колумбии и Перу было уничтожено 6000 гектаров коки, то в 2014 уже 120 000. По самым приблизительным подсчетам ООН, за это время было уничтожено около половины всех полей коки в районе Анд. То есть, фактически «производственные мощности» отрасли коки были сокращены на 50%, но парадокс в том, что это никак не сказалось на цене самого кокаина для конечного потребителя. 1 грамм как стоил 180 долларов (или 90, если сильно разбавлен примесями), так и продолжал стоить. Это можно было бы объяснить падением спроса на кокаин, но проблема в том, что он остался прежним (да, в США стали меньше потреблять именно кокаин, но тут на «помощь» Америке пришла Европа). Как же наркокартелям удалось удержать стабильную цену на кокаин, несмотря на такие серьезные потери в производственных мощностях?
Во-первых, фермеры очень быстро восстанавливали популяцию коки, сея новые площади в труднодоступных местах. Кроме того, в самом способе посадки коки и культивировании произошел технологический прорыв, который позволил чуть ли не вдвое увеличить приток чистого кокаина с гектара земли в год (7,7 кг. против 4,7 ранее).
Во-вторых, и это самое интересное, наркокартели переносили финансовые риски от снижения объемов урожая коки на фермеров, просто покупая у них товар по меньшей цене. Фишка в том, что для большинства фермеров картели – это по сути единственный покупатель, который может приобрести их товар. А картель, как правило, является абсолютным монополистом в своем регионе, поэтому может диктовать условия для поставщиков товара. Последним просто некуда больше продавать листы коки, и картель может называть свою цену. В экономике такую ситуацию называют «монопсонией», то есть противоположной «монополии», когда условия диктует не продавец, а покупатель.
В итоге власти продолжают уничтожать поля коки, хотя это практически никак не влияет ни на цены, ни на объемы продаж. Сами фермеры говорят, что с удовольствием выращивали бы фрукты или разводили животных, если бы это сулило хотя бы сравнимые с полями коки доходы (а они, мягко говоря, не очень большие).
Правило №2 – «Если государственные институты говно, то репрессивные методы не помогут»
Стратегия жесткого подавления наркобизнеса работает достаточно паршиво (особенно, если в твоей стране, мягко говоря, не самые качественные институты). Ты можешь поубивать хоть всех главных наркодельцов, но если твои институты – говно, то результат будет околонулевой.
Возьмем для примера Мексику. С 2009 по 2012 там убили/арестовали или «казнили» (убили конкуренты, а не полиция) 37 главных топ-менеджеров наркобизнеса. Только вот объемы контрабанды наркотиков в США не уменьшился, а уровень насилия, наоборот вырос (20 человек на каждые 100 000). Так почему же это практически никак не сказалось на наркотрафике? Самый первый ответ — это снова наши любимые институты: коррупция в полиции и ее неиерархическая организация. С коррупцией русскому человеку все и так понятно, так что сразу обратимся к структуре местных космонавтов. Полиция в Мексике делится на федералов и местных бомжей, которые прикомандированы к конкретному штату (всего их 31) или городу. С одной стороны, тут у нас, вроде как, местное самоуправление, вовлечение жителей и бла-бла-бла, Максим Кац будет доволен. С другой стороны, ты всегда можешь обратиться с неформальным предложением к другой стороне, если первая тебе откажет (скорей всего, потому что уже сама приняла предложение другого картеля).
Второй ответ – это сама граница между Мексикой и США. 3500 км, всего 47 пропускных пунктов и на 6 самых больших из этих пунктов приходится 70% всего наркотрафика. Короче, если ты не владеешь хотя бы 1 из них, то сбывать белый порошок будет очень проблематично. В результате конкуренция за обладание каждой из таких точек чрезвычайно высока, что порождает особую жестокость картелей.
И тут у нас оба ответа накладываются друг на друга. Когда город Хуарес, являющейся одной из таких точек, был приватизирован хуаресской мафией, а местная полиция де-факто находилась в полной зависимости от них, то их конкуренты из синалоанцев просто взяли и обратились за помощью к федералам. В итоге на улицах города началась война не только между двумя картелями, но и между полицейскими управлениями, что, разумеется, не способствовало спокойствию в этом пограничном городке.
А теперь обратимся к примеру соседней с Мексикой страны — Сальвадору. В 2009 году там на 100 000 человек приходилось 71 убийство, страна официально была признана ООН самой смертельно опасной в мире. Фактически в Сальвадоре шла бесконечная война между двумя бандами: «Мара Сальватруча» и «Квартал 18». С начала 90-х годов в войнах банд погибло более 50 000 человек. Но за один день в 2011 году ситуация кардинально поменялась, количество убийств снизилось на треть и жить в Сальвадоре стало практически так же безопасно как в калифорнийском Окленде и дело здесь не в ретроградном Меркурии.
В какой-то момент «Мара Сальватруча» и «Квартал 18» просто сели за стол переговоров и поделили Сальвадор пополам, четко обозначив территорию влияния каждой из «компаний». На юридическом языке это называется «картельным сговором». Правительство Сальвадора сделало самую умную вещь, которую только могло – не стало вмешиваться. Более того, оно даже пошло навстречу бандам, увеличив различные соц. программы по адаптации бывших членов банд после тюрьмы (разумеется, когда об этом стало известно, то общественность повозмущалась). Учитывая, что в Сальвадоре достаточно паршивая и малочисленная полиция, то наиболее оптимальной стратегией по минимизации издержек наркотрафика стал негласный сговор с бандами (мы закрываем глаза на торговлю наркотой, но вы меньше стреляете на улицах и меньше давите на легальный бизнес).
Кстати, в Мексике сальвадорский сценарий невозможен чисто из-за географических причин. Страну не получится поделить на равные части (учитывая, что один только Хуарес «забирает» 70% наркотрафика), поэтому там всегда будет жесткое противостояние между картелями за контроль над территорией, а правительству нужно будет искать другие пути борьбы с наркомафией.
