Великая Моравия во времена Ростислава и Святополка.
Этнически русины происходят от восточнославянских племён тиверцев, уличей и белых хорват, которые населяли территорию Восточных Карпат в VI—VII веках нашей эры[32]:91. Существует также точка зрения, что к предкам русинов следует относить чёрных хорват[32]:91.
Русины известны также под именами: «руснаки», «руськи», «руски», «угрорусины», «угрорусы», «карпатороссы»(так себя называли[33] русины русофильской направлённости), «рутены», «русские». На заре становления государственности западных славян — Великой Моравии, земли современных русин населяли славяне: белые и черные хорваты. Белые хорваты населяли восточную Галицию (Западная Украина), а черные хорваты населяли центральные и западные территории Великой Моравии (Чехия и Словакия) и южную часть Польши. Венгерский король Соломон, внук великого Киевского князя Ярослава Мудрого, который был сыном старшей дочери великого князя Киевского — Анастасии Ярославны, королевы Венгерской, в 1068 году дает своему двоюродному брату Ламперту земли в современном Закарпатье. Ламперт основывает город Берегово. Поскольку его первыми жителями были колонисты из Саксонии (сасы), то и город назвали в честь князя и своей исторической родины «Лампертсас», или «Лупрехтсас». Первые документальные сведения о Лампертсасе фиксируются в латинском тексте в 1247 г. В 1284 году впервые фиксируется славянское название «Берегсас» (от славянского «берек» — небольшой лес, гай). В середине XII века пo приглашению венгерского короля Гезы II в Закарпатье прибыли переселенцы из Саксонии — лужичане, которые на Прикарпатье стали известны под названием «саксы»[34][35][36].

В X—XIV веках часть Закарпатья периодически входила в состав Киевской Руси и Галицко-Волынского княжества. Первым документально подтвержденным фактом службы у древнерусского князя был приход в 1236 году отряда рыцарей под предводительством князя Гуйда из Марамароша на помощь дружине великого галицко-волынского князя Даниила Галицкого. За военные заслуги воевода Гуйд получил большой земельный удел на Руси и женился впоследствии на Рамуне[37], вдове великого князя литовского — Шварно, дочери Миндовга и сестре Войшелка. Выходцы из Закарпатья неоднократно фиксируются в «галицко-волынской летописи», а русины из Галицко-Волынского государства — в актовых документах королевства Венгрия. С тех пор восточные славяне Западной Руси и, в частности, переселенцы из Галичины в Воеводину и Паннонию практически беспрерывно использовали и используют свой этноним «русин \ русины», несмотря на все перипетии истории. В Польше в XVI—XVIII веках использовали латинский этноним «рутены» (лат. rutheni, rhuteni) производное от «Русь» либо для идентификации украинцев и белорусов в противовес русским (лат. russen) из Российского царства (империи), либо в отношении только украинцев для отделения их от православных Великого Княжества Литовского (литвинов).[38] Юридическое включение Закарпатья в состав Венгерского королевства произошло в XIII—XIV веках в процессе династических браков и войн за галицко-волынский престол. Грамоты, выданные русо-волошским воеводам герба Сас, зафиксировали обширную категорию восточнославянских названий поселений, говорящих о проживании там в рассматриваемое время славян[39].
К тому времени Киевская Русь уже перестала существовать, а большинство удельных древнерусских княжеств пребывало в вассальной зависимости от Золотой Орды. Свою независимость ещё несколько столетий сохраняло Галицко-Волынское государство, королевство Руси. Вследствие угасания династии Романовичей и войн за галицко-волынское наследство оно прекратило своё существование в конце XIV века и было поделено между представителями родственных монархий: Пястами — королевство Польское, Гедиминовичами — Великое княжество Литовское в том числе их ветвью Ягеллонами, и Анжуйской династией — Венгерское королевство. В 1372—1387 гг. практически все славянские земли Галицко-Волынского государства входили в состав королевства Венгрия. Закарпатье до начала XX века оставалась в составе Венгерского королевства.
Земли современной Белоруссии и большая часть земель современной Украины вошли в состав Великого Княжества Литовского и Русского. Червоная Русь вошла в состав Польского королевства. Владимиро-Суздальское княжество оказалось под властью Золотой Орды.
В дальнейшем Великое Княжество Литовское объединилось с Королевством Польским в двуединую федерацию — Речь Посполитую («Общее Дело») Обоих Народов. Позднее южная часть Великого Княжества Литовского была передана под управление Польского королевства, а земли будущей Белоруссии вместе с собственно литовскими землями остались под управлением Вильны, что и послужило толчком к разделению западноруских земель и обособлению белорусского и украинского народов.

Я Русинъ былъ, есмь, и буду

Я родился Русиномъ,

Честный мой родъ не забуду,

Останусь его сыномъ;

Русинъ былъ мой отецъ, мати,

Русская вся родина,

Русины сестры, и браты

И широка дружина;

Великій мой родъ, и главный,

Міру есть современнiй,

Духомъ и силою славный,

Всѣмъ народамъ пріемный.

Я свѣтъ узрѣлъ подъ Бескидомъ,

Первый воздухъ русскій ссалъ,

И кормился русскимъ хлѣбомъ,

Русинъ мене колысалъ.

Коль первый разъ отворилъ ротъ,

Русское слово прорекъ,

На аз-буцѣ первый мой потъ

Съ молодого чела текъ.

Русскимъ потомъ я питанъ былъ,

Русскимъ ишолъ росходомъ

Въ широкій свѣтъ; но не забылъ

Съ своимъ знатися родомъ. —

И теперь, кто питаетъ мя?

Кто кормитъ, кто мя держитъ?

Самое русское племя

Мою годность содержитъ!

Прото тебѣ, роде мой,

Кленуся живымъ Богомъ,

За печальный потъ и трудъ твой

Повинуюся долгомъ.

И отдамъ ти колько могу:

Прійми той щирый дарокъ,

Прійми вотъ маленьку книгу,

И сей писменный рядокъ.

Прочее же не забуду

Сердца моего скруху

Пожертвовати; — я твой буду,

Твоимъ другомъ и умру.

1850 год. Александр Духнович

Александр Духнович встал у истоков национального возрождения Подкарпатской Руси. Он проникся идеями просвещения крестьян путём распространения русского литературного языка, который он считал общим достоянием всего русского народа, как в Российской империи, так и в «Подъяремной Руси». Литературная деятельность Духновича началась в период его руководства приходом в Беловеже. Там он начал изучать церковнославянский и русский языки, собирать народные песни. В 1847 году он издал свою первую книгу — карпаторусский букварь под названием «Книжица читалная для начинающих».

Итак, по мнению ученых историков, родиной всех славян и, в частности, русинов, принято считать Карпатский ареал. В некоторых своих статьях я уже упоминал имя великого русского историка Василия Осиповича Ключевского. Сегодня снова сошлюсь на его авторитетное мнение. Вот, что он писал: «Карпаты были общеславянским гнездом, из которого впоследствии славяне разошлись в разные стороны». «Восточные славяне, – пишет В.Ключевский, - пришли сюда не прямо съ Дуная, совершивъ непрерывную перекочевку: это была медленная передвижка съ остановкой на Карпатахъ, длившейся со II до VII в. Авары дали толчокъ дальнъйшему движенiю карпатскихъ славянъ въ разныя стороны»

Историк Ф.И.Свистун в своей книге «Прикарпатская Русь под владением Австрии», ссылаясь в приложении на книгу «Наша Родина» (1896г.) буковинского историка Григория Купчанко, пишет, что «нерусские историки, а именно греческие, римские, готские и немецкие упоминают о Русских еще в истории до Рождества Христового, называючи в той истории Русских: то Роксоланами, то Россоланами, то Роксами, то Россами, то Руссами». Так вот, эти Роксоланы, Россы, Руссы-славяне или славные люди имели свои корни, свое изначальное гнездо, как правильно указывают ученые Подкарпатской Руси Г. Таркович, И.Поп, Д. Поп, и знаменитые историки России Н. Карамзин и В. Ключевский, в Карпатах.

А вот как пишет о начальном исходе древних карпатских славян в своей книге «Истинная Исторiя Карпато-Россов или Угорских Русинов» уже упоминавшийся мною А. Духнович. Основываясь на имеющихся в то время источниках (1850-е годы), А. Духнович говорит «что Русскiй так, как и болгарскiй, сербскiй, власкiй, и славянскiй народ от древнъйших времен, и едва что не от самого потопа, как и во времена владънiя римского край сей наполнял, и по тому как грекам, так и римлянам, под различными именами знаком был; - и далее пишет, - что как велико, так и мало-россы быв отрывом Славян, из Карпата произошли, т.е. из плодоносныя Паннонiи, или от Дуная и Тисы. И во самом дълъ чтобы иное Нестора, и Карамзина Новгородскiе и Кiевскiе Славяне были, как не Панноно, или Карпато Россiяне – что самое слъдующiе однаго Угро-Росiяна стихи явным творять:

Карпат Славянам есть истинной Отець, Мати,

Но Россiяны дъти то не ищуть знати».

Под именем одного «Угро-Россiяна» Духнович имеет в виду священника, доктора богословия русина Григория Тарковича.

В подтверждение сказанного можно привести и слова историка профессора Федор Федоровича Аристова, утверждавшего ещё в начале прошлого века, что именно на территории Подкарпатской Руси славяне угро-руссы жили испокон веков, и именно отсюда славяне разошлись, разъехались, разбрелись в разных направлениях по Дунайской низменности и другим местам в поисках земли, пригодной для жизни.

Итак, выяснив этот исторический факт, мне хочется сказать отдельно о некоторых таких угрорусах, по-современному русинах, покинувших свое родное гнездо и искавших применение своим знаниям в других странах, а именно, в Российской империи.

Одним из первых известных нам первооткрывателей России, оставивших доброе имя свое в истории, был русин Иван Алексеевич Зейкан (1670 - 1739), уроженец села Имстичева Иршавского района Подкарпатской Руси. Зейкан, умнейший человек своего времени: педагог, просветитель, стал дипломатом при Петре I. Именно его фамилия стала началом, первой связующей ниточкой между Русью Петровской и Русью Подкарпатской. Он отлично знал философию, в совершенстве владел латынью, немецким, венгерским и славянскими языками. Образование получил в Праге и Вене.

И. Зейкан работал при дворе российских царей, выполняя различные дипломатические поручения. Позже И.Зейкан был наставником двоюродных братьев царя Петра I - Александра и Ивана Нарышкиных, а затем и внука государя. В 1722 году Петр I лично обратился к Зейкану с просьбой стать наставником внука: «Господин Зейкан! Понеже время приспело учить внука нашего, того ради, ведая ваше искусство в таком деле и добрую вашу совесть, определяем вас к тому, которое дело начни с Богом по осени...»

В июле 1727 года, спустя два года после смерти Петра I, И.А. Зейкан отбыл на родину в Подкарпатскую Русь, Венгрия, ныне Украина.

Вторым в этом списке является земляк И.Зейкана, Иван Семенович Орлай (1771-1829). Весной 1791 года, после окончания Ужгородской гимназии, он приехал в Петроград учиться в Медико-Хирургическом училище. Блестяще окончив училище, а затем и медицинский факультет в Венском университете, И.С.Орлай, вернувшись в столицу России, последовательно, по ступенькам карьерной лестницы поднимается вверх от больничного врача до гоф-медика царского двора. Став доктором медицины, И.С.Орлай работал по совместительству ученым секретарем Медико-хирургической Академии России. Он - автор медицинских сочинений и организатор медицинского дела в России, издатель первого в России медицинского журнала «Всеобщий журнал врачебной науки».

Именно по его рекомендации, в 1803 году из Австрийской монархии была приглашена целая плеяда молодых ученых русинов для преподавания в открывавшихся учебных заведениях России.

Князь А.Голицын, министр просвещения, докладывал Царю, что «Единственный народ, у которого мы можем взять ученых – венгерские рутены (русины – авт.), которые разговаривают тем же языком, что и мы, и сохранили христианскую веру наших отцов».

Среди приглашенных ученых людей главенствующее место, бесспорно, занимает Михаил Андреевич Балугъянский (Балудянский) (26.09.1769 – 03.04.1847), сын священника, выпускник юридического факультета Венского университета, доктор права, ученый в области юриспруденции и политической экономии. Ему было суждено в 1819 году стать первым ректором С.Петербургского университета.

http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_759.htm

Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. март.-апр. 1961г.

...Таким образом русская Буковина была украинизирована насильственно аппаратом, во главе которого стоял румын - Николай фон Вассилко.

Заслуживает внимания и то, что в соседней Галицкой Руси во главе украинского движения стоял поляк, граф Шептыцкий, который в течение своего сорокалетнего владычества в роли униатского митрополита во Львове сделал больше для украинизации Галицкой Руси, чем все остальные украинские дiячи, вместе взятые.

Д-р А. Геровский. Украинизация Буковины

Наши читатели уже знают из прошлых статей, что русское население Буковины считало себя русским и не имело никакого понятия о том, что существует какая то украинская нация и что они должны превратиться в “украинцев” и больше не называть ни себя, ни своего языка русскими. Когда, в конце прошлого столетия, пришлые галичане начали пропагандироватъ в Буковине идею сепаратизма, они в начале, в течение нескольких десятилетий, не смели называть ни себя, ни свой новый “литературный” язык украинским, но называли себя и свой язык руским (через одно “с”). Все русские буковинцы сочли это польской интригой. В этом сознается даже “Українська Енцикльопедiя”. Во главе этой пропаганды стояли, как наши читатели, вероятно, помнят, два “украинских великана”: профессор черновского университета Стефан Смаль-Стоцкий, человек без какой либо научной квалификации, получивший место профессора на основании письменного обязательства, хранившегося в архиве черновского австрийского губернатора, что он обязуется в случае своего назначения профессором “рутенского языка”, пропагандировать “научную точку зрения”, что рутенский язык - самостоятельный язык, а не наречие русского языка. Только через несколько лет после своего назначения он написал при помощи профессора романских языков, Гартнера, мизерную грамматику, заглавие которой было “Руска грамматика”. Впоследствии, незадолго до первой мировой войны, он попал под суд за растрату нескольких миллионов крон, которую он совершил, будучи председателем “Селянской Касcы”. Только мировая война спасла его от тюрьмы. Другим украинским “великаном” в Буковине был Николай фон Вассилко, отец которого был румын, а мать румынская армянка. Николай фон Вассилко не знал ни слова ни по русски, ни по “украински”, но это не помешало ему сделаться вождем буковинской Украины и быть “избранным” в австрийский парламент и буковинский сойм в чисто русском путиловском округе. Вассилко воспитывался в Терезиануме вместе с австрийскими аристократами и членами габсбургской династии. Благодаря этому у него были большие связи. К тому же он был сын богатых родителей. Имение его отца оценивалось в несколько миллионов крон. Он был единственный сын, родители его умерли рано. Когда ему стукнуло двадцать четыре года, он унаследовал имение отца и прокутил его в течение нескольких лет в Вене вместе со своими высокопоставленными приятелями. Оставшись без гроша, он решил заняться политикой. Сперва он предложил услугу своим румынам, но они, зная Вассилка, их не приняли. Затем он предложил свои услуги русскому консулу в Черновцах, обещая за плату в пятьдесят тысяч не то крон, не то рублей, работать в пользу России. Но и там он получил отказ. В конце концов он решил превратиться в украинца и в конечном итоге он вместе со Смаль-Стоцким составил “дуумвират”, который, по словам украинской энциклопедии, руководил всем украинским движением в Буковине. Как выяснило судебное следствие, Вассилко был тоже причастен к растрате миллионов “Селянской Кассы”. В это дело были замешаны, по словам украинской энциклопедии, тоже “почти все украинские интеллигенты в Буковине” (Українська Енцикльопедiя том III стр. 678).

В дуумвирате решающее значение имел фон Вассилко вследствие своих связей в высочайших сферах Вены. Что Стоцкий был весьма недоволен своей второстепенной ролью в дуумвирате, было общеизвестной тайной. Но он волей-неволей должен был подчиняться.

Итак, как в Галичине, так и в Буковине, во главе украинского движения не были украинцы. В Галичине главой был поляк, граф Шептыцкий, а в Буковине - румын фон Вассилко.

Как же случилось, что накануне первой мировой войны уже было много интеллигентов и полуинтеллигентов самостийников, хотя их родители все еще называли себя русскими. Вот как это произошло.

В последних десятилетиях прошлого столетия буковинская русская интеллигенция состояла главным образом из православных священников. Униатов в Буковине было очень мало и то только по городам. Но и униаты в то время считали себя русскими. В главном городе, Черновцах, униатская церковь всеми называлась просто русской церковью, а улица, на которой эта церковь находилась, даже официально называлась по немецки Руссiше Гассе (официальный язык в Буковине был немецкий). На всех углах этой улицы были надписи на трех языках: Руссiше Гассе, Руска улица, Страда Русяска. А на фасаде городского дома красовались три огромных мраморных доски, в ознаменование двадцатипятилетия, сорокалетия и пятидесятилетия царствования Франца Иосифа. Надписи на таблицах были составлены на немецком, румынском и русском языках. На первых двух таблицах русский текст был составлен на чистом литературном русском языке. Франц Иосиф на них величался “Его Императорское Величество”. Только на третьей таблице (1898-го года) текст был составлен на украинской мове, и Франц Иосиф из Императорского Величества превратился в “Найяснiйшого Пана”.

Я попал в конце прошлого столетия из Инсбрука в Черновцы. Гимназия там была немецкая, так же как и в Инсбруке. Когда в первый день занятий классный наставник читал список учеников, я жадно прислушивался к их фамилиям.

Значительно больше половины учеников были евреи с немецкими фамилиями, говорившие между собою на еврейском жаргоне. Было несколько сыновей немецких колонистов и чиновников, два поляка, а остальные были румыны и русские. По фамилиям не всегда можно было угадать национальность ученика. Оказалось, что Григорович, Литвинюк и Волчинский были румыны, а Тотоеску, Тевтул и Падура - русские. Но были русские и с русскими фамилиями в моем классе: Василович, Григорий, Клим, Залозецкий. Кроме меня, в гимназии были еще мои два брата, старший Роман и младший Георгий. И у них были среди их товарищей русские. Большинство из них были сыновья крестьян. Было несколько сыновей русских священников и очень мало сыновей русских интеллигентов-мирян. В моем классе кроме меня, только Залозецкий был сын русского интеллигента, врача. С нашими русскими товарищами мы быстро подружились и они часто к нам заходили. Мои родители были очень гостеприимны, и наш дом был всегда открыт для них. Когда они заходили к нам, во время обеда или во время ужина, они всегда обедали или ужинали с нами, а в остальное время на стол всегда ставился большой самовар и было вдоволь белого хлеба, масла, сыра и другой еды. Делалось это у нас безо всякой предвзятой мысли. После чисто немецкого Инсбрука, где во всем городе, да и во всем крае не было кроме нашей семьи ни одного русского человека, нам было всем приятно проводить время с русскими. Но не так на это смотрели австрийские власти. Когда после трех лет нас исключили из гимназии и не только из черновской гимназии, но согласно решению министерства народного просвещения в Вене, из всех среднеучебных заведений Буковины и Галичины, то есть, из тех австрийских провинций, в которых имелось русское население, то в своем постановлении австрийское правительство не постеснялось поставить нам в вину то обстоятельство, что в нашем доме “всегда кипел большой самовар” и что мы кормили наших товарищей очевидно с целью их обработки в “руссофильском” духе. Другое преступление, которое было поставлено нам в вину, было то, что после смерти православного русского законоучителя Ивановича, по городу были расклеены, по тогдашнему обычаю, посмертные объявления от имени его учеников, которые были составлены на русском литературном языке. Кроме того, мы обвинялись в том, что русские ученики, посещавшие уроки русского языка, которые давались для них два раза в неделю, отказывались писать “фонетикой”, только что введенной, и настаивали на старом правописании. В этом императорско-королевское министерство народного просвещения тоже увидело что то вроде государственной измены.

Мы были принуждены продолжать наше образование частным образом и затем держать ежегодно экзамены в других гимназиях. Но продолжали мы жить в Черновцах, и наше знакомство с бывшими товарищами не прекращалось.

Как я уже упомянул, большинство русских учеников черновской гимназии были сыновья крестьян. Крестьяне эти были чрезвычайно бедны. Их дети, наши товарищи, жили в подвалах или полуподвалах, которые никогда не отапливались, хотя зимы в Буковине были чрезвычайно суровые и долгие. Снег иногда лежал, не тая, около шести месяцев, причем температура понижалась нередко до 30 градусов ниже нуля, по Цельсию. Денег у них не было никаких. Еду им привозили родители не чаще, чем два раза в неделю, а обыкновенно только один раз, и эта еда состояла из холодной мамалыги (кукурузной каши), кислого молока и вареного картофеля. Согреть эту еду было негде. Ее всегда ели холодной.

Обрабатывать этих крестьянских сыновей в “руссофильском духе” было нечего. Все они не только были русские и называли себя русскими, но они все прекрасно сознавали, что это значит. Русская граница была тут же, под боком, от города Черновцов всего только в двадцати километрах, т.е. в 12-ти американских милях. Почти в каждом селе были люди, которые побывали в России на работах или сплавляли лес по Пруту в Россию. О них упоминает даже Максим Горький в одном из своих рассказов. Поэтому все буковинские крестьяне знали, на каком языке говорят в России, не только простонародие, но и представители власти, пограничные стражники и другие государственные служащие, с которым им приходилось встречаться. Язык этот они, конечно, не называли литературным русским языком, ибо они слова “литературный” не знали, но они считали литературный русский язык настоящим русским языком, выражая эту мысль словами “там говорят твердо по-русски”.

Во всей восьмиклассной гимназии в Черновцах среди русских учеников было только двое, считавших себя не такими русскими как “москали”. Это были два галичанина: Бачинский и Ярошинский. Бачинский был известен своими доносами на своих русских товарищей, и его все избегали. Ярошинский был сыном народного учителя, который почему-то переселился из Галичины в Буковину и продолжал учительствовать там. Когда я попал в черновскую гимназию, Ярошинский был уже в восьмом классе и скоро исчез с горизонта. Но не лишним будет отметить здесь факт, что когда за несколько лет до этого правительство решило упразднить в школах старое общерусское правописание и заменить его фонетическим, то оно встретило единодушное сопротивление со стороны всех учителей начальных школ. Правительство устроило что-то в роде плебисцита учителей, который дал совершенно неожиданный результат для их начальства. За “фонетику” высказались только два учителя, оба “зайды”, т.е. пришлые галичане. Один из них был Ярошинский. Не взирая на это, было приказано ввести фонетику. Но название языка было оставлено русским (через одно с). Однако лет двадцать спустя уже почти все народные учителя были самостийники, как и значительная часть интеллигенции новых поколений. Среди православных священников в конце прошлого столетия был только один единственный самостийник, по фамилии Козарищук.

Итак, среди православных священников все, кроме одного, считали себя русскими, и были сознательными русскими людьми. Лет через двадцать, среди новой генерации духовенства уже было немало самостийников. Случилось это очень просто. Были учреждены на казенный счет “бурсы”, т.е. бесплатные общежития для гимназистов, в которых их воспитывали в самостийно-украинском духе. Затем было приказано православному митрополиту представлять ежегодно список кандидатов, желающих поступить на богословский факультет, губернатору, который вычеркивал всех неблагонадежных, то есть, не желающих отречься от своего русского имени и превратиться в самостийных украинцев. Студенты богословского факультета жили в общежитии в здании митрополии, на всем готовом. Все это делалось за счет православной церкви, которая в Буковине была чрезвычайно богата и не нуждалась и не получала от правительства никаких пособий в то время, как все римо-католическое духовенство, а также и униатское оплачивалось из казенных фондов. Имущество православной церкви состояло из богатейших земельных угодий, но ими управляло австрийское министерство земледелия, которое получало в свои руки все доходы с этих земель и выдавало православной церкви ежегодно столько, сколько по его усмотрению было необходимо для покрытия нужд церкви. Таким образом в начале этого столетия доступ в православное духовенство был закрыт для русских.

Русскую мирскую интеллигенцию австрийское правительство постепенно превращало в самостийную украинскую через посредство “бурс”, бесплатных общежитий для гимназистов, в которых их воспитывали в самостийно-украинском духе и в ненависти ко всему русскому. В этих общежитиях были сотни гимназистов, в то время как в русских общежитиях, которые содержались на частные средства, были только десятки. При этом русские общежития были, конечно, гораздо беднее казенных.

Тоже самое происходило и в учительской семинарии с той только разницей, что там русскому ученику делать было нечего, ибо все знали, что русский, не желающий отречься от своей русскости, по окончании семинарии ни в коем случае не получит места учителя.

При всем этом необходимо иметь в виду, как мы уже упомянули, что подавляющее большинство учеников как гимназии, так и учительской семинарии были сыновья крестьян, которым вне общежития приходилось вести полуголодное существование. Казенное общежитие представлялось им настоящим раем. Мне часто приходилось разговаривать с родителями этих бурсаков, воспитываемых в украинском духе. Не раз мне жаловался тот или другой отец, что его сын, возвращаясь летом домой на каникулы, называет его, отца дураком за то, что тот считает себя русским. “Подумайте только, что сделали из моего сына в бурсе”, сетовал отец. “Он меня, своего отца, называет дураком и уверяет меня, что мы не русские, а какие-то украинцы”. И когда я спрашивал такого отца, почему он все же посылает своего сына в эту бурсу, он мне отвечал: “Потому, что он там не голодает и не живет в холодном подвале, и еще потому, что он оттуда выйдет в люди и будет паном”. И при этом такой отец утешал себя мыслью что когда его сын выростет, он поумнеет, и что вся эта “украинская дурь” вылетит у него из головы. Такие случаи, конечно, бывали, но очень редко ибо, окончив гимназию, а затем и университет, надо было подумать о дальнейшей карьере, а всякая карьера зависела в той или иной степени от всемогущего императорско-королевского правительства, которое “москвофилам” не только не давало ходу, но и сажало их в тюрьму за государственную измену.

Австрийское правительство не довольствовалось тем, что оно воспитывало в своих бурсах сотни и тысячи самостийников. Восьмого мая, 1910 года, буковинский губернатор в один и тот же день закрыл все русские общества и организации: русскую бурсу для мальчиков, русскую бурсу для девушек, общество русских студентов “Карпат” и общество русских женщин, которое содержало школу кройки и шитья. При этом правительство конфисковало все имущество организаций, в том числе и библиотеку общества русских студентов. А гимназистов и гимназисток полиция выбросила из общежитий на улицу, не заботясь о том, куда они денутся.

Не будет лишним отметить, что точно так же поступил в Карпатской Руси в 1939-м году украинский монсиньор Волошин, назначенный чехами по приказу Гитлера карпаторусским диктатором. Воцарившись, он сразу же издал приказ о закрытии всех русских политических организаций, культурных учреждений, студенческих организаций, спортивных обществ, русского скаута и т.д.

Таким образом русская Буковина была украинизирована насильственно аппаратом, во главе которого стоял румын - Николай фон Вассилко.

Заслуживает внимания и то, что в соседней Галицкой Руси во главе украинского движения стоял поляк, граф Шептыцкий, который в течение своего сорокалетнего владычества в роли униатского митрополита во Львове сделал больше для украинизации Галицкой Руси, чем все остальные украинские “дiячи”, вместе взятые.

А. Геровский

Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский ж

Ссылка на книги на малороссийском  http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=844362

Ссылка на книгу - прикреплена к посту в контакте https://vk.com/rus_zakarpatska?w=wall-146860384_329

Галицко-русская орфография середины XIX века или украинский язык здорового человека

Ни для кого сейчас уже не является секретом тот факт, что правительство (и значительная часть интеллигенции) Российской империи трактовало понятие «русские» иначе, нежели сейчас. По большому счёту, «русскими» считались те, кого мы сейчас называем восточными славянами. Помимо вполне ожидаемых великороссов, белорусов и малороссов под русским населением понимались и куда более экзотические русины, лемки, бойки, гуцулы и прочее население, говорящее на восточно-славянских диалектах и исповедующее веру греческого обряда (православную или униатскую). Таким образом, нынешние украинский и белорусский языки считались лишь диалектами или наречиями, как, к слову, и современный русский, называвшийся тогда великоросским. Encyclopedia Britannica в 1911-м году писала, что русский язык подразделяется на две больших диалектных области. В одну входили малороссийские говоры от Карпат до Кубани, а в другую — великорусские, и (сюрприз!) белорусские.

Далеко не последнюю роль в споре «язык или диалект», столь актуальном и поныне, играет стандарт правописания. Как правило, люди, выступающие за самобытность того или иного языка, имеющего на это достаточно спорные лингвистические обоснования, стараются делать максимальные различия на письме между новым языком и тем, от диалектного родства с которым они стараются отказаться. Хорошим примером здесь могут быть совсем недавние события в Черногории, где совершенно неожиданно для всех изобрели «черногорский язык» (на деле являющийся даже более близким к сербскому, чем боснийский или хорватский, по сути, являясь просто говором) и даже перевели его на латинское письмо, никогда не использовавшееся в Черногории, даже во времена Тито.

Привычная сейчас всем орфография украинского языка, максимально фонетичная (фонетичнее только белорусская «орфография» обоих изводов, не выдерживающая лингвистической критики, поскольку благодаря ей белорусский язык оказался на 100% состоящим из слов-исключений, не подлежащих проверке и не имеющих общих принципов написания) и игнорирующая основные, базовые правила общеславянской этимологии, возникла на территории Галиции в конце XIX—начале XX века. В общем и целом её именуют «желеховкой» по системе Е.И. Желеховского, издавшего во Львове «Малорусско-немецкий словарь» (1886-й год), но первые удочки в этом направлении были заброшены ещё раньше (альманах «Русалка Днестровая» 1837-го года и система Кулиша 1850-х годов, где, впрочем, письмо было более этимологически правильным).

Она активно задействована в знаковой работе доктора О.С. Терлецкого «Галицько-Руське Письменство» (Львов, 1903-й год), хотя и демонстрируется в несколько сыроватом виде (например, графема «I» с тремой не означает дифтонг/ji/ или /jɪ/, а дублирует обычное «I», как в старославянской алфавите). К слову, сам Терлецкий был видным общественным деятелем, сподвижником Ивана Франко и одним из отцов-основателей «Русско-украинской (sic!) радикальной партии». Чуть позже, правда, партия всё-таки переименуется в просто «Украинскую».

Тем не менее, несмотря на австро-венгерские корни современной украинской орфографии, было бы большой ошибкой слепо верить в то, что она не имела никакого хождения на территории Российской империи, среди «украинствующих» подданных малороссийского происхождения. Украинская националистическая интеллигенция, либо отрицающая свою связь с русским народом, либо склонная к отчуждению от русского народа великороссов, поддерживала активную связь друг с другом по обе стороны границ. Уже в 1907-м году выйдет первый словарь украинского языка, изданный Б.Д. Гринченко в характерной орфографии, известной как «гринченковка». Несмотря на ряд особенностей и сырых моментов, характерных и для труда Терлецкого, этот словарь в целом использует практически то же правописание, что и современный украинский язык.

Таким образом, есть все основания утверждать, что фонетическая неэтимологическая письменность, утрирующая речевые особенности малороссийских говоров, восторжествовала на украинских землях к началу XX века, не являясь в чистом виде австро-венгерским или, наоборот, российским изобретением. Нет ни малейших сомнений, что такая форма украинского алфавита преследует, по большому счёту, одну цель — в ущерб лингвистической корректности, этимологической точности и логике написания тех или иных графем продемонстрировать максимальную «несхожесть» малороссийского текста с великоросским.

Здесь нужно сделать важную оговорку. Вне всяческих сомнений, лингвистическая обособленность малороссийских диалектов не может ставиться под сомнение, поскольку они довольно долго существовали в почти полной обособленности от зоны великоросских диалектов, испытывая активное внешнее влияние. То же справедливо и для белорусских наречий и говоров. Безусловно, нельзя считать великоросское наречие на 100% взаимопонятным с речью украинцев и белорусов. Впрочем, это никогда не являлось значимым критерием для разделения языков и диалектов — большинство не граничащих диалектов немецкого языка также не имеют полной взаимопонятности, но безусловно являются частью единого языкового массива. Решающую роль в таких ситуациях имеет национальная система образования, сглаживающая экстремумы диалектных различий и прививающая всему населению знание единого литературного языка, которым для восточнославянских языков и в начале XX века, и сейчас, вне всяких сомнений, является русский — он же великоросский. Помимо неё, важно использование не фонетического, а этимологического алфавита, следующего базовым правилам лингвистической науки и облегчающего понимание текста, написанного на разных диалектах одного и того же языка.

Для примера, рекомендую посмотреть на ту же польскую орфографию, где значимая часть букв (в особенности гласных) читается отлично от традиционного латинского звучания в угоду праславянской этимологии. Например, графема «Óó» читается как /u/, но сохраняет традиционное написание, поскольку исторически в славянских языках звучала как «О» (ср. «Lwów» ([Львув]) и «Львов»). Если бы польские филологи пошли украинским или белорусским путём, они бы наплевали на этимологию и писали на её месте букву «U», превращая название города во «Lwuw», что бы уже очень сильно отличалось в написании от других славянских языков. Но поляки не испытывали желания дистанцировать свой язык от какого-либо иного славянского, перед ними не стояла стена из исторических комплексов, и в силу этого они создали письменность, звучащую как разговорный язык, но при этом во многом понятную при чтении всем славянам без исключения.

Существовала ли у малороссов-украинцев возможность пойти польским путём и создать этимологическую азбуку, ориентирующуюся на историческое развитие древнерусского языка и в то же время сохраняющую все особенности живой народной речи? Безусловно, существовала. И более того, они ей воспользовались. В середине XIX века в той самой Галиции, которая слывёт «Украинским Пьемонтом» и ответственна (совместно с российскими украинствующими деятелями науки и культуры) за создание современного алфавита, действовал уникальный стандарт кириллической печати, который было бы разумно и сейчас применять для записи малороссийского наречия. К слову, ни для кого не секрет, что само это наречие в Галиции достаточно сильно отличается от того, что считают сейчас «украинским литературным языком» — причём как в сторону большей «польскости» и «немецкости», так и наоборот, в чём-то приближаясь к великоросскому языку.

О.А. Мончаловский изо Львова писал в 1898-м году:

«Мало того, наше галицко-русское наречие {…} имеет много таких форм, общих с великорусским языком, каких не имеет украинское наречие. В стрыйском и турчанском округах народ говорит “что”, а не “що”, да к тому же с чистейшим московским произношением “што”, в яворовском и городецком округах и в целой Лемковщине народ употребляет великорусскую форму вспомогательного глагола “был” (быв), “были”, а не малорусскую “був”, “булы”. В стрыйских горах бойки и верховинцы {…} употребляют считающиеся великорусскими формы наречий: “ниже”, “выше” вместо малорусских “нисше”, “высше”…».

Мончаловский писал на великоросском языке. К началу XX века галицкая интеллигенция в целом размежевалась. Русофилы писали на совсем уж «прилизанном» варианте малороссийского наречия, демонстрирующем почти стопроцентное сходство с великоросским, а украинцы — на максимально дистанцированном варианте, использующим близкую к современной орфографию. И то, и другое, безусловно, было полярностями языковой картины мира, слишком политизированными и в равной степени плохо отражающими живой разговорный язык как Галиции, так и других малороссийских земель. Однако примерно за 40—50 лет до этого галицко-русские интеллигенты издавали множество книг, газет, журналов и брошюр, написанных языком, который и сейчас можно было бы порекомендовать в качестве образца высокого стандарта малороссийского письма, в равной степени похожего на великорусский язык и сохраняющего свою подлинную самобытность.

Мы, наконец, переходим к главному вопросу данной статьи — как писали галицкие русины в середине XIX столетия, и почему эта орфография и сейчас остаётся актуальной для передачи украинских диалектов. Особенно интересно, что в этой орфографии выходили не только и не столько русофильские («москвофильские» в украинской терминологии) тексты, но и вполне верноподаннические, направленные в адрес австрийского императора. Писались на ней даже и украинские националистические работы, но, всё же, значительно реже. Они тогда вообще не имели такого обширного распространения в обществе, как лоялизм — австрийский или общерусский. Тем не менее, невозможно не заметить её следование правилам общерусской орфографии и ярко выраженный этимологический, а не фонетический принцип.

По большому счёту, эта система письма восходила к проекту ректора Киевского университета М.А. Максимовича (1827-й год). Ирония заключалась в том, что несмотря на своё «московское» происхождение, «максимовичевка» практически не употреблялась на востоке Малороссии, но очень активно использовалась в Галиции, Буковине и Червонной Руси, допуская небольшие локальные варианты и изменения. Эта азбука была чуть ли не единственной на тот момент системой малороссийского письма, созданной профессиональным лингвистом.

М.А.Максимович

Эта орфография довольно долго занимала лидирующие позиции, пока не была окончательно побеждена украинской. Ещё в 1896-м году во Львове вышел сборник «Громадна депутацiя руска (!) въ Вѣдни (Справозданє руского комiтету депут ацiйного», уже затронутый влиянием новой украинской орфографии, но по-прежнему следующий базовым принципам прошлых лет. Позволим себе привести из него небольшой отрывок, адресованный императору Франциску-Иосифу I.

«Ваше цѣс. и кор. апостольске Величество! // Яко делєґаты высланой рускимъ народомъ депутацiи, зложеной зъ 220 членôвъ, важимось явити ся передъ Вашимъ цѣс. и кор. апостольскимъ Величествомъ, щобы передъ ступенями найвысшого трону запевненє непохитной вѣрности и вôдданности сего народу поновити, а вразъ щобы для того тяжко досвѣдчуваного народу просити о вселаскавѣйшу охорону».

Уже в этом отрывке, повторюсь, не самом показательном и демонстрирующем скорее переходный вариант от галицко-русского правописания к украинскому, невозможно не заметить куда более сильного родства внешнего вида текста с великоросским языком. Используется буква «ы», неотъемлемая часть и русского, и старославянского алфавитов, последний до сих пор в ходу у Украинской православной Церкви (обоих патриархатов). Буквы «и» (и-восьмеричное) и «i» (и-десятеричное) применяются по правилам тогдашнего русского языка («i» только перед гласными и «й»). В ходу графема «ъ», которая применяется и как ер (в конце слов), и как современный русский «твёрдый знак» при разделении морфем. На месте украинской «i» в корнях используется «ѣ» (ять), который создаёт единство написания («бѣлый»), но сохраняет различия в чтении: [белый] у великороссов и [билый] у малороссов. В Украинской православной Церкви ять традиционно читается как «и», не меняясь на письме. Отсутствует «i» с тремой (графема «ї») для обозначения характерного дифтонга. «I» в окончаниях там, где исторических в славянских языках использовалась «о», не используется. Вместо неё применяется буква «о» с циркумфлексом (графема «ô»), читающаяся как «и». Тем самым, сохранён и этимологический порядок, и лёгкость понимания носителем другого диалекта, и особенности народной речи. Что будет проще прочесть и понять носителю великорусского языка: «вôдданности» или «вiдданностi»? То же касается и всех прочих случаев. Правописание окончания притяжательных прилагательных отличается: более близкое к литературному русскому «-ск» вместо современного украинского «-ськ». Многое из лексики и грамматики ближе к современному русскому, а не украинскому языку, что демонстрирует не только орфографические, но и чисто лингвистические отличия галицко-русского текста XIX века от современного украинского.

Теперь же давайте взглянем на более «канонический» вариант малороссийской орфографии, используемой галицко-русскими интеллектуалами (повторюсь, далеко не одними только русофилами). Впрочем, прежде чем знакомиться с творчеством интеллектуалов, посмотрим на народное творчество, а то вдруг высоколобые прорусские интеллигенты специально коверкали живую украинскую мову в угоду московским грантодателям. Вот стихотворение Павла Думки, «селянина из Купчинец», посвящённое выборам на Галичине в 1885-м году. Называется оно характерно: «Въ честь нашимъ патрiотамъ». Если использовать такое начертание, то может возникнуть ощущение, что написано по-русски! Впрочем, оно и написано. Только на малороссийском диалекте. Вот что делает правильный выбор азбуки. Впрочем, вернёмся к стихам.

«Не заграютъ трубы, бубны, щобъ васъ величати,

Но заграютъ сердця люду, щобъ вамъ честь ôтдати.

Не бажаете вы блеску можныхъ того мира,

Вамъ милѣйшiй нарôдъ русскiй и русская вѣра».

Как можно заметить, если читать по-великоросски, рифма исчезает, «мира» и «вера» не рифмуются. Зато у малороссов ять читается как «и», и таким образом сохранено и фонетическое чтение, и этимологическая точность старославянского написания слова «вера». Совсем радикально отличается инфинитив глагола «отдать» — «ôтдати» ([итдати] вместо «вiддати» ([виддаты]).

«Ваше сердце лишь любовью къ Руси паленѣе,

Для меньшого свого брата ничо не жалѣе

Ани труду, ни выдатка, щобъ тьму побѣдити,

Отворити ему очи и умъ просвѣтити».

Картина здесь схожа. Написание стремится к русскому (точнее, общему славянскому) стандарту, в то же время, полностью сохраняя и диалектные, и просторечные особенности. Интересной деталью этого стихотворения является использование графемы «и» («и» с циркумфлексом) для передачи фонемы «и», который исторически звучала как «ы»: «Схаменитесь, мили братья…»; «Дѣла ваши добри, честни». «Братья» опять же написано по русским правилам, безо всяких геминаций. Свой стих Думка завершает тем, что «се не спивакъ — простый мужикъ отъ сердця складае».

Ну и, наконец, работа из интеллигентского круга. Труд Б.А. Дидицкого «Народная исторiя Руси отъ начала до новѣйшихъ временъ пôсля найлучших историкôвъ», изданный всё в том же Львове в 1868-м году, демонстрирует нам не только совершенно другую малороссийскую орфографию (и язык в целом), но и альтернативный взгляд галицко-русской интеллектуальной среды на историю Руси. Цитируем:

«Еще за житья двохъ Великихъ Князей русскихъ Александра Невского и Данiила Галицкого утворились изъ прежней единой Руси двѣ отдѣльныи державы, надъ которыми тiи-то два Князѣ, яко верховныи владѣтелѣ, господствовали. Державы тiи двѣ назывались у самыхъ же Русинôвъ — одна: Суздальско-Московское велике княжество на сѣверѣ, друга: Галицко-Владимiрское королевство на юзѣ Руси. Сусѣды же наши, якъ именно Поляки и Литовцѣ, стали тiи державы называти: первую Великою Русiю, втору: Малою Русiю».

Комментарии здесь, я думаю, излишни.

Итак, что же нужно делать для того, чтобы превратить украинский субстратный алфавит в полноценную славянскую азбуку? На самом деле, здесь нет больших практических сложностей. Главная из них связана, увы, с тем, что и мы, великороссы, тоже утратили очень много из нашего традиционного письма, также во многом пойдя на поводу у фонетичности и избавившись от многих «ненужных» букв, которые могли очень сильно помочь в качестве связующих звеньев с малороссийским и белорусским диалектами, равно как и многими другими (скажем, карпаторосским). Тот же «ять» ушёл не только из украинского, но и из русского письма, и современными средствами уже невозможно достичь того смыслового единства, которое было между «верой» и «вирой», «белым» и «билым». Тем не менее, сформулировать принципы этимологического малороссийского письма по-прежнему можно, лишь держа в уме особенности дореволюционной великоросской орфографии.

Малороссийский кириллический алфавит, следующий этимологическим принципам, схожим с польской орфографией и сохраняющий традиционные старославянские написания, состоит из следующих букв:

Аа (/a/ и его разновидности), Бб (/b/), Вв (/v/), Гг (/ɣ/), опционально может использоваться Ґґ для передачи /ɡ/, т.е. взрывного «Г»; Дд (/d/), Ее (/e/ и /ɛ/), для йотированного звука может использоваться Єє; Ёё (по русским правилам), Жж (/ʐ/ и /ʑ/), Зз (/z/), Ии (/i/ и /ɪ/), Ii (по русским правилам, т.е. перед гласными и йотом, возможно не использовать), Йй (/j/), Кк (/k/), Лл (/l/ и /ɫ/), Мм (/m/), Нн (/n/), Оо (/o/ и его разновидности), Пп (/p/), Рр (/r/), Сс (/s/), Тт (/t/), Уу (/u/ и /ʊ/), Фф (/f/), Хх (/x/), Цц (/ts/), Чч (/tʃ/ и /tʂ/), Шш (/ʃ/), Щщ (/ɕː/ — русское чтение, /ʃtʃ/ — малороссийское), Ъъ (по русским правилам, возможно не использовать как ер), Ыы (/ɨ/), Ьь (по русским правилам), Ѣѣ (/i/ и /ɪ/, этимологическая роль), Юю и Яя (обе по русским правилам). В данном случае «устаревшими» можно считать буквы Ѳѳ (фита, [ф]) и Ѵѵ (ижица, [и], старославянский аналог ипсилона/игрека), но в оригинальной системе Максимовича они присутствовали как часть общерусского наследия.

К этим буквам должны также быть добавляемы буквосочетания с диакритическими знаками, используемые в грамматических целях. Основу диакритики помимо тремы над «е», дающей «ё» и бреве над «и», дающим «й», составляет знак циркумфлекса или «домик», «крышечка». Он ставится над теми гласными, которые стали звучать как «и», но в старославянском тексте имели другое чтение, сохранившееся в русском, польском или иных славянских языках. Примерами этого можно назвать слова «мôй» ([мий], русск. [мой], польск. mój [муй]), «втêкали» ([втикали], русск. [утекали], польск. uciekali/uciekały). «И-циркумфлекс» показывает чтение как «и» в тех местах, где исторически было «ы» («мили»).

Выбор правильного знака для звука «и» (между ô, ê, ŷ) определяется наличием или отсутствием чередования c «о», «е», или «у» в открытом слоге, т.е. всегда пишется гласная из открытого слога — с диакритикой или без. В грамматических окончаниях сохраняется традиционное общерусское написание («-ск», «-тс» и т.д.). Вот небольшая табличка, показывающая разницу между предлагаемой нами системой, архаичной украинской кириллицей («ярыжкой») и современным украинским алфавитом. Еры опущены для лучшей иллюстративности.

(нос) — нôс — нис — нiс

(нёс) — нêс — нис — нiс

(воз) — вôз — виз — вiз

(вёз) — вêз — виз — вiз

(бог) — бôг — биг — бiг

(бег) — бêг — биг — бiг

Комментарии здесь, я думаю, излишни.

Ну и, наконец, отрывок текста (Молитва Господня) для сравнения. Вариант I: современный украинский алфавит, вариант II: предлагаемый нами (на основе «максимовичевки»). Рассудите сами, что Вам кажется более эстетичным и приемлимым вариантом правописания. Обращаем Ваше особое внимание на то, что здесь изменено только начертание, а вся лексика взята из современного украинского языка.

I:

Отче наш, Ти що єси на небесах,

нехай святится ім’я Твоє,

нехай прийде царство Твоє,

нехай буде воля Твоя,

як на небі, так і на землі.

Хліб наш насущний, дай нам, сьогодні;

і прости нам провини наші,

як і ми прощаємо винуватцям нашим;

і не введи нас у спокусу,

але визволи нас від лукавого.

Бо Твоє є царство, і силa і слава, на віки вічні.

Амінь

II:

Отче наш, Ты що еси на небесах,

нехай святится имя Твое,

нехай прииде царство Твое,

нехай буде воля Твоя,

як на небѣ, так и на землѣ.

Хлѣб наш насущный, дай нам, сёгодня;

И прости нам провины наши,

як и мы прощаемо винуватцам нашим;

И не введи нас в спокусу,

але вызволи нас ôд лукавого.

Бо Твое е царство, и силa и слава, на вѣки вѣчни.

Аминь

Ознакомиться с «максимовичевкой» более детально можно, изучив «Правописную справу» (Львов, 1882) за авторством Дмитрия Винцковского (более известен как Венцковский, но в орфографии Максимовича через «и»). Ссылка на книгу и вдобавок торрент с большим архивом малоросской литературы.

Завершим же мы наше небольшое исследование словами на малороссийском диалекте, которые как нельзя лучше отражают наше отношение к данной системе правописания: «Фонетика каже: Якимъ бачишь человѣка, за такого его держи; этимологія же каже: Держи человѣка за того, якъ его бачишь, но и провѣдуй, кто ôнъ зъ роду… Або иншими словами: правиломъ фонетики есть: пиши, якъ говоришь; а закономъ етимологіи есть: пиши, якъ говоришь, но вразъ же увзглядняй и корêнь слова, щобы всякій зналъ, зъ чого каждое слово походитъ и що оно означае».

Св

Я Русин был, єсмь, и буду,

Я родился Русином,

Честный мой род не забуду,

Останусь єго сыном;

Русин был мой отец, мати,

Русская вся родина,

Русины сестры, и браты

И широка дружина;

Русин – самоназвание населения Древней Руси. Сам этноним русин - производное от слова Русь. Он упоминается в литературных памятниках с X в. К примеру, в текстах договоров с греками князя Олега (912 г.) семь раз, князя Игоря (945 г.) - шесть, в «Русской правде» и т.д. Долгое время данный этноним сохранялся на всей территории, входившей в состав Древнерусского государства: Малороссии, Белоруссии, Великороссии, Карпатской Руси. Тверской купец Афанасий Никитин писал в «Хождении за три моря» (XV в.): «А в том в Чюнере хан у меня взял жеребца, а уведал, что яз не бесерменянин – русин».

К середине XIX в. этноним «русин» оставался широко распространенным в качестве самоназвания населения Карпатской Руси (Галичина, Буковина, Угорская Русь), чьи земли находились под владением Австро-Венгрии, а также населения севера Бессарабии и Холмщины.

Второй этноним населения Карпатской Руси – руснак. Население Карпатской Руси издавна проживало в соседстве с католиками-поляками. Этноним руснак возникло как противопоставление этнониму поляк. Руснаками (русняками) называли русинов их соседи поляки, словаки, чехи. Этот данный соседними народами внешний этноним был известен, по крайней мере, с начала XV в. В Чехии и Словакии русняками называли русинов, воевавших во время гуситских войн в отрядах таборитов.

Русины (руснаки) - потомки древнерусской народности. Впоследствии из нее, как указывала советская историография, выделились три братских восточнославянских народа: русские, украинцы и белорусы. Предки же современных русинов проживали в условиях гористой местности, в окружении иноязычного и зачастую иноконфессионального населения. Благодаря такой изолированности они сумели сберечь («законсервировать») многие культурные традиции Древней Руси, свой древний язык, сохраниться как этнос. Многовековое проживание в составе различных государств привело к возникновению у некоторых региональных групп русинов небольших этнокультурных отличий. Несмотря на это, русины и их потомки в большинстве своем сохранили русинское самосознание, историческую память и понимание единства всех русинов.

Проживая в составе Великого княжества Литовского и Русского, Венгерского и Польского королевств, русины смогли сохранить свою идентичность. Совместно с волохами и русинами Семиградья (Трансильвании) русины Карпато-Днестровских земель приняли участие в создании Молдавского княжества. В середине XIV в. русины составляли 40% населения Молдавии. Впоследствии большая часть русинов вошла в состав молдавской народности. К началу XX в. 250 тыс. русинов (более 1/8 населения Бессарабской губернии) проживали в основном на севере и северо-востоке Бессарабии. Несмотря на потери вследствие эмиграции и ассимиляции, в настоящее время в Республике Молдова проживают не менее 500 тыс. потомков русинов. Большинство их помнит о своих корнях, хранит обычаи дедов и отцов, свой несколько отличный от литературного русский язык.

В Молдавии фамилию Руснак носят 4696 человек. Также распространены фамилии Рэйляну (1998 чел.), Рэйлян (2937 чел.), Райлян (2230 чел.), Райляну (1241 чел.), Райку (378 чел.), Райко (около 175 чел.). Эти фамилии и производные от них носят потомки жителей Хотинского уезда, бывшего одно время турецкой провинцией – райей. Основным населением Хотинского уезда были руснаки.

В советские времена этноним «русин» по идеологическим мотивам был исключен из научного оборота и массового сознания.

В настоящее время во всем мире русинами себя считают около 2 млн. человек. Русины проживают в Словакии, Венгрии, Румынии, Польше, Чехии, Канаде и др. странах. Русинская диаспора в США насчитывает свыше 600 тыс. человек, действуют многочисленные научные учреждения и культурные организации русинов. Национальная идентичность русинов официально признана в Югославии и Словакии. В Словакии и Воеводине (Сербия) русинский литературный язык получил официальный статус, в Венгрии 13 районам компактного проживания русинов предоставлено самоуправление. В Парламенте Румынии представлены 19 организаций национальных меньшинств, в т.ч. Культурологический союз русинов Румынии. Русинов в румынском парламенте представляет депутат Георгий Фирцак. В вышеперечисленных странах действуют многочисленные общественные организации русинов, выходят книги, журналы, газеты, создаются интернет-сайты. С 1991 г. проводятся Всемирные конгрессы русинов.

И уже ни у кого, за исключением нескольких излишне политизированных граждан, не избавившихся от тяжелого наследия тоталитарного прошлого, не возникают вопросы: зачем это надо?, кто дал право русинам и их потомкам на сохранение своей культуры? Эти права представлены мировым сообществом всем людям, определившим свою принадлежность к национальным меньшинствам.

В Кишиневе создана этнокультурная организация русинов Молдавии - Республиканская общественная организация «Русь» (c 2007 г. - Общественная ассоциация «Русь»). Тел.: 27-02-84. Цель ОА «Русь» - научная разработка истории русинов. Вся работа Общественной организации «Русь» осуществляется в основном на средства ее активистов.

С 2005 г. Общественная ассоциация «Русь» издает Международный исторический журнал «Русин». Журнал выпускается по благословению первоиерарха Русской православной церкви за границей митрополита Лавра. В состав редколлегии журнала входят известные исследователи и общественные деятели Молдавии, Украины (Закарпатье), России, Словакии, Сербии и других стран. Электронная версия журнала размещена на сайте «Русины Молдавии».

Мы приглашаем авторов к сотрудничеству. Электронный адрес Международного исторического журнала ”Русин”:

Причина написания - вот эта заметка

#comment_87032732

с дешёвым пропагандистским плакатом мол украинец Майкл Стренк поднял флаг на Иводзиме.

Не, ну в том что поднял сомнений нет. Есть сомнения что украинец. Или хотя бы украинского происхождения - фамилия смущает.

И да, таки да, гуголь знает фамилию "Stręk", она внезапно польская. Там даже село есть "strękowa góra", штрековая гора если совсем дословно.

Теперь лезем в википедию.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Стренк,_Майкл

Майкл Стренк родился в русинской семье в деревне Ярабина, в Чехословакии, сейчас район Стара Любовня, Прешовский край на северо-востоке Словакии. Его родители Василь Стренк (словацк. Vasiľ Strenk) и Марта, в девичестве Грофикова (словацк. Martha Grofikova), были уроженцами деревни Ярабина, населённой преимущественно русинами.

Отлично.

1) там русины. Это не украинцы и украинцами себя не считавшие и не считающие.

2) нигде прямо не упоминается что он хотя бы русин и при жизни называл себя русином (не говорю об признании себя украинцем).

3) фамилия матери - Горохова. Русская фамилия, не?

4) фамилия отца - "Stręk", как уже писал польская.

5) имя Майкла при рождении - Михал. Это или польское или то же словацкое имя.

Всё. Подробности о том, что при переезде ему было аж целых 2 года даже упоминать не стоит. Хотя бы потому что украинство, оно генетически, через века передаётся. Или нет?