Знакомство с волком
Земля была ещё холодной, снег лежал частыми островками по всему лесу, а кое-где, между трухлявыми пнями и выступавшими из-под мшистых зарослей камнями, виднелись покрытые тонким стеклом льда грязные лужицы. Обрывистыми движениями ветер временами скидывал с огромных сосен мокрые комья снега или же забирался под куртку и заставлял лишний раз поёжиться от промозглой сырости, которую он разносил по всей окрестности. Мне приглянулась небольшая кочка в паре пядей от стройной молодой сосенки, и я уселся, даже не расчищая места, по-турецки. В ботинках это не совсем удобно, но привычка так сидеть уже давно выработалась. Я закрыл глаза и сосредоточился на дыхании, стараясь не обращать внимания на крепнущее желание тела замёрзнуть в этой обстановке.
Несколько глубоких вдохов и выдохов, затем всё медленнее и медленнее дыхание, биение сердца, мысли – через какое-то время и они стали редкими и спокойными. Вокруг царила вдохновляющая и таинственная тишина. Изредка где-то в стороне слышался шелест перьев вспорхнувшей птицы, шлепок падающей снежной шапки с веток или же скрежет замёрзших деревьев. Спокойствие рождалось где-то внутри и осторожно, словно пугливая кошка, выбиралось на поверхность, постепенно укрывая меня своим мягким теплом. Я привыкал к лесу, лес приглядывался ко мне, и наше взаимное молчание способствовало тому. В немой тишине мысли, текущие уже размеренным потоком, стали реже, отдельные моменты выплывали на поверхность и находили отражение в происходящем. Внезапно подумалось, что у леса есть свой дух, свой хранитель, и именно он сейчас решает, принять ли меня здесь или нет. Мне хотелось, чтобы это произошло, и я продолжал спокойно сидеть и медитировать на дыхание. Прошло, наверное, ещё минут двадцать, прежде чем появилось ощущение домашнего комфорта и уюта, разве что холод возвращал мысли о неприятном состоянии.
Спиной я уже опёрся о ствол приютившей меня сосны и откинул голову назад, наслаждаясь покоем и стараясь раствориться в прекрасной гармонии северного леса, когда справа в нескольких десятках метрах послышались чьи-то осторожные шаги. Снег с лёгким хрустом проминался под большим весом. Настороженная тишина. Снова несколько шагов. Я продолжал сидеть на месте, оставляя глаза закрытыми. Мозг начал понемногу тревожиться и выдавать желания скорее обернуться и посмотреть, кто это, чтобы затем уже судорожно придумывать план действий. Шаги приближались, но не прямо, а витиевато, словно кто-то старался сделать вид, что движется вовсе не ко мне. Снова тишина, и в ней отрывистое лёгкое пофыркивание. Меня наполняло ощущение появления кого-то важного, главного. Вновь шаги. Сзади. Справа. Тишина. Шаги передо мной. Ближе, ещё ближе. Повисшая пустота в воздухе. Я услышал тонкое журчание, затем шорканья чего-то твёрдого о землю, мелкие веточки и куски грязи с шумом падали далеко в стороне. Через мгновение наблюдавший за мной зверь уже убегал куда-то между деревьев слева от меня. Волнение накатилось новой волной, но с ним удалось справиться, и всё же я открыл глаза и огляделся – кругом всё так же никого не было.
Стараясь вернуться в медитативное состояние, я закрыл глаза одновременно с долгим глубоким выдохом. Плечи опустились, и всё тело стало постепенно расслабляться. «Я здесь, я тут, - проносились мысли в голове, - среди леса, я ехал сюда целенаправленно наблюдать и познавать свою природную сущность, выуживать древние корни, так что не за чем расстраиваться из-за нежелания зверя приблизиться ко мне». Ещё какое-то время в голове всё перемешивалось, какие-то слова всплывали и вновь тонули в общем потоке, но это уже не была бурная река – ей на смену пришёл тихий медленный ветерок. Лес ощущался домом, вокруг было очень хорошо и спокойно – единственное волнение, единственная грязь находилась внутри меня самого, и с этим можно и нужно что-то делать. Я наблюдал.
Одинокая птица всхлипнула где-то в чёрной паутине обмороженных веток и тут же умолкла. Послышались первые шорохи – несколько человек в нашей группе, видимо, устали сидеть на одном месте. Вдали раздался собачий лай, низкий и уверенный. Вновь тишина. И вот из глубины леса потянулся, потёк густой, тягучий, направленный вой. Звук, казалось, исходил одновременно из чащи впереди и из далёкого, уже совершенно забытого, прошлого, но он казался знакомым и родным, как голос близкого друга или брата после многолетней разлуки. Клич продолжался недолго, но затем какое-то время ещё висел в воздухе, зацепившись за ветки сосен, как обрывки тончайшей и лёгкой ткани. Через пару минут я почувствовал, что Он здесь. Сила и уверенность от него разливалась во все стороны, это ни с чем нельзя было спутать. Теперь же стали слышны и шаги, короткие, лёгкие, но по ним было понятно, что идёт тот, кто знает, куда и зачем нужно идти, тот, кто может вести за собой, за кем хотелось бы идти – это приближался вожак стаи. Любопытство взяло верх, и я уже не готов был сидеть с закрытыми глазами. Не шевелясь, я наблюдал, стараясь не смотреть прямо, на приближавшегося к нам огромного чёрного зверя. Он то останавливался, присматриваясь и принюхиваясь, то подбегал на несколько шагов в нашем направлении, то уходил в сторону, но постепенно сокращал расстояние. Мы сидели, разбившись на три части: группа на пригорке и мужчина и я отдельно, метрах в пяти-семи друг напротив друга.
Брюс – так звали вожака стаи канадских волков в этом питомнике – оббежал кругом всех нас, остановился и, резко, кашляющими рывками выдыхая воздух, стал грести землю метить территорию. Мы были в его владениях и смирно наблюдали за хозяином леса. Волк поочерёдно обнюхал сидевшего в отдалении мужчину, очень близко подойдя к нему, затем каждого в группе на пригорке. Обходя каждого, он останавливался, широко расставив мощные лапы и, как бы глядя расфокусированным взглядом, к чему-то прислушивался, то отводя уши назад, то приподнимая их вертикально. Ко мне Брюс даже не повернулся. Закончив таким образом знакомство, зверь вновь отдалился куда-то в лес по левую руку от меня. Любопытство и обида внутреннего ребёнка во мне желчно горчили, сводя к нулю все результаты медитации. Мне хотелось не то чтобы посмотреть на истинного охотника – я жаждал общения с ним. Но вместо этого волк обходил меня стороной. Эго бунтовало и бесилось, требуя внимания.
В очередной раз волк вернулся к нам. Теперь он целенаправленно двигался к мужчине напротив меня твёрдым и быстрым шагом. Брюс подошёл вплотную, несколько раз уже привычным образом фыркнул. Он остановился за спиной и вновь карие глаза его потеряли фокус, он словно о чём-то думал, взвешивал своё решение. Через пару мгновений волк сделал несколько шагов, описав таким образом полукруг, и… направил свою струю спокойно сидевшему мужчине прямо на левое плечо! Немое удивление заставило всех нас, а в особенности «меченого», округлить глаза и, не зная, как реагировать, широко улыбнуться. После этого необычного акта волк забросал страдальца землёй и ворохом мусора, развернулся и, несколько раз снова фыркнув, ткнул передней лапой ему в плечо. Мы наблюдали, словно очарованные. Наконец, Брюс приосанился, округлил могучую грудь и закинул передние лапы на плечи удивлённому мужчине. Это было поистине завораживающее зрелище: огромный зверь, размером с телёнка, стоял на задних лапах, высоко задрав роскошный пушистый хвост, даже густая чёрно-серая шерсть не могла скрыть тугие узлы хорошо развитых мышц, мощный широкий лоб, треугольники ушей, вызывали восхищение. Брюс опустился на все четыре лапы, и послышался голос организатора: «Он разрешает вам себя погладить. Осторожно. Можете, только спокойно». В этот момент во мне разливалась тягучим мазутом лужа зависти. Я смотрел на эту картину, видел прекрасного зверя и наблюдал за разрастающейся грязью внутри меня. Это продолжалось несколько минут. Наконец, Брюс фыркнул и, обнюхивая землю, направился к группе на пригорке. Здесь он проложил себе мудрёный маршрут, обходя людей с разных сторон и осторожно принюхиваясь к ним, в основном со спины, так, чтобы те этого не замечали. Временами он останавливался, расставив широко передние лапы, и вглядывался куда-то вдаль, словно погружался в транс, но затем возвращался к своему обходу гостей этого леса.
Я потерял надежду на близкий контакт с этим волком и мысленно махнул на всё рукой, послав это дело к лешему, закрыл глаза и постарался уйти в медитацию. Грязь, всплывшая на поверхность, эта большая санкара, не давала возможности легко погрузиться в благостное состояние сознания. Попытки продолжались вновь и вновь, упорство намерения боролось отторжением разочарования, пока слева не ослышались осторожные шаги. Я открыл глаза и увидел перед собой невероятно огромного по размерам и внутренней и физической силе волка, вожака стаи. Он осторожно, как бы стараясь не потревожить, приближался ко мне, опустив голову и вытянув вперёд могучую шею, уши его были отведены и прижаты назад. Он крался аккуратно, высоко приподнимая передние лапы и медленными движениями вытягивая их вперёд. Казалось, громадный зверь вот-вот прижмётся к земле, становясь всё меньше и меньше. Его живые, исполненные мудростью глаза, неотрывно следили за мной. Внутри всё перемешалось, и я ощутил, будто из далёкого детства ко мне вернулся кто-то очень родной, свой, добрый и любящий всю семью. Мои ноги уже давно устали, а потому какое-то время назад мне пришлось их вытянуть вперёд, выпрямив в коленях. Брюс крался вдоль них и был уже в каких-то нескольких сантиметрах от меня. Он внимательно рассматривал, заглядывая прямо в глаза, при этом оставаясь осторожным, словно перед чем-то хрупким. Я был открыт и доверял ему, не знаю почему, но доверял. И он это чувствовал. Волк медленно потянулся вперёд и уткнулся прохладным влажным носом мне под глаз, я усмехнулся, поскольку стало щекотно, и в этот момент огромный мягкий язык начал меня вылизывать. Позже мои ощущения подтвердились – вожак отнёсся ко мне как к младшему члену стаи, молодому волчонку. Было похоже, что он старался подбодрить, как-то помочь, сказать что-то вроде: «Ну, не всё так плохо! Нормально, видишь, у тебя всё в порядке! Погоди, всему своё время». Затем он медленно стал отступать, продолжая обнюхивать меня, постепенно отошёл, развернулся и вновь отбежал в лес.
Несколько мгновений, пока волк был лицом к лицу со мной, произвели неизгладимое впечатление, что-то переключили в голове, изменили внутреннее состояние, отбросив внутреннее Я далеко вглубь поколений, заставляя рушиться привычное мировоззрение, напоминая, что общение может быть и невербальным, а телепатия – не что-то из области фантастики последних веков, а давно утраченный нами, но сохранённый в природе способ делиться мыслями, чувствами, эмоциями и образами. Меня наполняло что-то непонятное, но крайне приятное, родное, естественное. А ещё было умиротворение. И где-то на задворках разума крутилось любопытство. Брюс ушёл в лес, а все мы долго ещё думали, каждый о своём, но все вместе – об этом опыте.