4 июля 1936 г. в женевскую прокуратуру из тюрьмы Сен-Антуан был доставлен Карл Петер Нордман, арестованный 23 мая того же года по обвинению в шпионаже. В кабинете прокурора находился адвокат. Прокурор заявил арестованному:

— Господин Нордман — или как вас там? Следственная комиссия приняла решение освободить вас до суда под залог в 10 тысяч швейцарских франков. Вам надлежит еженедельно отмечаться в полицейском участке и сообщать о своем местонахождении. Выезд из города вам запрещен. Подойдите и распишитесь вот здесь.

Нордман поставил свою подпись.

— У вас есть вопросы? — спросил прокурор.

— Я бы хотел получить свой паспорт.

— Паспорт останется у нас, тем более что он фальшивый.

— Господин прокурор, я заявляю протест! Я получил этот паспорт в посольстве Дании в Риме на законных основаниях.

— На следствии вы играли в молчанку, а теперь разговорились… Вот послушайте, — прокурор взял со стола какую-то бумагу и начал читать: «На ваш запрос о гражданине Дании Карле Петере Нордмане сообщаем, что таковой в книгах родившихся и жителей города не значится. Посольство Дании в Риме ответило, что паспорт за номером… не выдавался».

— Мне следователь уже говорил об этом, — спокойно ответил Нордман. — Но здесь какая-то ошибка.

— Никакой ошибки! — парировал прокурор. — Мы дважды проверяли.

— Подождите меня в приемной, — попросил адвокат, когда Нордман отправился к двери.

— Господин прокурор, может, все-таки вы бы отдали ему документ? Ведь без паспорта даже в гостиницу не устроишься.

— Что вы беспокоитесь, господин адвокат? Этот тип сумеет найти пути проехать туда, куда ему нужно, и без этого паспорта. Мы бы его так просто не выпустили, если бы пресса не раздула целую кампанию. Вот, полюбуйтесь, что пишут в сегодняшних газетах: «В отношении Нордмана происходит явная несуразность. Его, человека, который стремился предотвратить террористический акт, держат в тюрьме, а террорист, полковник Коновалец, за которым числится не одно «мокрое дело», свободно разгуливает по улицам Женевы».

Адвокат направился в приемную, где его ждал подзащитный. Они вместе вышли на улицу. Адвокат дал ему свою визитную карточку и сказал, чтобы завтра он зашел к нему в контору.

Нордман остался на улице один, подошел к небольшому скверику, сел на лавочку и минут десять любовался работой двух садовников, которые поливали клумбу с красивыми цветами. После тюрьмы этот сквер показался ему райским уголком.

Затем он встал, быстро направился вдоль улицы и зашел в первое попавшееся кафе.

Прокурор не ошибся: паспорт действительно был липовый, и человек этот был совсем не Нордманом, а резидентом советской внешней разведки Иваном Николаевичем Каминским (псевдоним Монд).

Родился в 1896 году в с. Корнин Сквирского уезда Киевской губернии, украинец, из семьи крестьянина. До 14 лет жил в деревне, зимой ходил в школу, на каникулах с 10-летнего возраста работал у помещика в поле.

Затем отец привез его в Москву и отдал «мальчиком на побегушках» в книгоиздательство «Агроном». Позднее Иван работал в ссудной кассе и одновременно учился. Закончил гимназию без отрыва от работы. В 1915 году был призван на военную службу, окончил школу прапорщиков, был направлен на румынский фронт, дослужился до подпоручика.

После Октябрьской революции вернулся на родину, где хозяйничали немцы. Вместе с товарищами организовал в тылу петлюровских войск 1-ю Волынскую повстанческую революционную дивизию, после ее переформирования в регулярный 1-й Волынский стрелковый полк был назначен командиром полка. В боях получил тяжелое ранение, находился на излечении в Москве. По выписке из госпиталя был направлен на работу в Особый отдел МЧК. В 1922 году переведен на работу в ИНОГПУ. С этого времени началась его работа в разведке. Первые пять загранкомандировок были по легальной линии. В 1922–1924 годах он работал помощником резидента в Польше, в 1924–1925 годах — помощником резидента в Чехословакии. С 1925 по 1927 год — резидентом в Латвии, в 1927 году — резидентом в Италии, в 1929–1930 годах — резидентом в Финляндии.

За восемь лет загранкомандировок на руководящих должностях Иван Николаевич приобрел большой опыт разведывательной работы, хорошо изучил страны пребывания, овладел несколькими иностранными языками. В характеристике, написанной в 1931 году, отмечалось, что «Каминский — хороший организатор, на самостоятельной работе вполне оправдал себя, за границей работал успешно, во всех отношениях честен».

Когда встал вопрос о разделе резидентуры Беера, руководство ИНО предложило Каминскому возглавить нелегальную резидентуру, которую он должен был сформировать из восточной стороны «треугольника Беера». Разведчик воспринял это как должное, несмотря на то, что он был известен в качестве советского дипломата во всех странах, где теперь ему предстояло работать с нелегальных позиций.

Поскольку в резидентуре Беера уже имелись провалы, Монду предписывалось тщательно разобраться с личным составом, отсеять агентуру, вызывающую подозрение, освободиться от малополезных связей, сделать организацию структурно более компактной, усилить контроль за работой сотрудников, жестко требовать соблюдения правил конспирации и безопасности.

Наиболее активно действовала группа Вебера — И.И. Брохиса. Об этом замечательном человеке нужно рассказать подробнее. Он был выходцем из России, из семьи крупного фабриканта-миллионера польского происхождения. Свою судьбу с разведкой Брохис связал в несколько необычных условиях. В 1917 году, выехав на Дальний Восток для того, чтобы выручить застрявший там товар отца, «застрял» и сам до установления советской власти. На Дальнем Востоке он познакомился с чекистом-разведчиком, которому оказывал помощь во время оккупации края японцами. Брохиса рекомендовали на работу в разведку. Когда Брохис вернулся в Польшу, он вошел в резидентуру Беера, а затем Каминского.

Как крупный предприниматель, он имел широкие связи в правительственных кругах и мог получать секретную информацию из руководства министерств иностранных дел, внутренних дел и от военного министра. Он приобрел несколько весьма ценных источников из числа чиновников этих ведомств. Добывал документальную информацию о замыслах и практических действиях польских властей, направленных против СССР.

Он также получал данные о готовившихся провокациях русских и украинских террористических формирований, действовавших под покровительством польских спецслужб на польско-советской границе.

В разведывательной работе Брохису помогала его сестра, которая содержала конспиративную квартиру для встреч с некоторыми источниками. Брохис имел филиал своей фирмы в Берлине и поэтому часто наведывался в Германию, привозил разведывательные материалы и передавал их Монду на конспиративных встречах.

Брохис нравился Каминскому: основательный, спокойный и исключительно смелый. В глубине души резидент тревожился за него.

Внушала опасение его прежняя работа в резидентуре Беера. В случае возникновения подозрений он должен был незамедлительно выехать в Берлин.

Но трагедия, которая потом разыгралась в Варшаве, как ни парадоксально, началась именно в Берлине. В один из приездов Брохис заметил за собой наружное наблюдение. Затем немецкая полиция произвела обыск в его конторе и берлинской квартире. В полицейском управлении, куда он был доставлен, его пытались обвинить в шпионаже в пользу Польши. Но спустя несколько дней он был освобожден за отсутствием улик.

Тем не менее, Каминский дал ему указание выехать в Швейцарию. В Польше он не должен был появляться ни при каких обстоятельствах.

Каминский был уверен, что такой дисциплинированный работник, как Брохис, беспрекословно выполнит его указание.

Но произошло непредвиденное. Вместе с Брохисом в Берлине была его жена, а их малолетний сын оставался в Польше. Супруги договорились, что муж едет в Швейцарию, жена — в Варшаву, а спустя некоторое время она с сыном прибудет в Цюрих.

Затем план несколько изменили. Брохис решил проводить жену до границы с Польшей, там пересесть на другой поезд и направиться в Швейцарию. При подъезде к пункту пересадки на немецкой территории Брохис вдруг решил следовать до Варшавы. А через пару дней намеревался незаметно отбыть в Швейцарию.

Через несколько дней он был арестован польской контрразведкой на вокзале при попытке выехать за границу. Варшавский окружной суд после двухдневного разбирательства приговорил Брохиса и одного из его помощников к смертной казни через повешение. Казнь состоялась в присутствии чиновников Министерства иностранных дел — как бы в назидание им, поскольку помощник разведчика был из этого ведомства.

Во время следствия и на суде Брохис держался стойко и никого не выдал. Мужественно принял смерть и его помощник.

Жене Брохиса разрешили два свидания с ним: одно на процессе во время перерыва, а другое — за два часа до приведения приговора в исполнение. Разведчик не мог сказать ей многого, так как при свиданиях присутствовала охрана. Однако он сумел шепнуть, чтобы она обратилась за помощью к советским разведчикам. Жену и сына Брохиса удалось нелегально вывезти в СССР, где по ходатайству руководства внешней разведки им было предоставлено советское гражданство.

Провал повлек за собой новые аресты членов группы, среди которых оказалась и сестра Брохиса. Были приняты экстренные меры по выводу из Польши сотрудников и агентов, связь которых с группой Брохиса могла быть установлена польской контрразведкой. В связи с провалом группы Брохиса Центр дал указание Каминскому вывезти на родину или перебросить в другие страны членов резидентуры, которые могли привлечь к себе внимание польской и германской контрразведок.

После завершения работы по локализации провала Ивану Николаевичу было предложено выехать в Москву Но на родине задержался ненадолго. Уже весной 1934 года он был направлен в Париж в качестве резидента нелегальной резидентуры для работы по эмигрантским террористическим организациям на территории Франции, Бельгии и Швейцарии. Кроме того, предусматривалось решение отдельных задач по этой линии в Германии и Польше.

Резидентура должна была создаваться практически на голом месте. Кроме двух-трех источников и связной по кличке «Жанна» в распоряжении Каминского никого не было. Началась кропотливая работа по приобретению источников, и уже через полтора года Каминский имел своих людей в наиболее важных объектах разведывательного интереса.

Было и немало трудностей. Особенно тяжело проходила работа по внедрению нужных людей в окружение полковника Коновальца, который руководил террористической группой ОУН и был известен своей лютой ненавистью не только к СССР, но и к Польше. Он родился в Восточной Галиции, которая тогда принадлежала Австрии, а после войны перешла к Польше. В качестве австрийского офицера попал в плен к русским. Спустя полтора года бежал из плена и включился в борьбу за отделение Украины от Польши и России. Затем он переселился в Вену, с 1923 по 1930 год жил в Берлине, а после этого переехал в Женеву и стал заниматься журналистской деятельностью.

После убийства польского министра Перацкого летом 1934 года в прессе сообщалось о заявлении польского министра юстиции, который возлагал ответственность за убийство на ОУН и полковника Коновальца. ОУН приписывалось убийство еще нескольких польских граждан, среди которых были высокопоставленные сотрудники государственных органов Польши.

Но именно Коновалец возглавлял боевое крыло ОУН. После вступления СССР в Лигу наций он начал подготовку террористического акта против советской делегации. Главной мишенью в этой операции должен был стать нарком иностранных дел М.М. Литвинов.

Центр дал указание Каминскому активизировать изучение Коновальца и его окружения, создать возможность следить за действиями террористов. Каминский перебрался в Швейцарию и по рекомендации парижской «легальной» резидентуры установил контакт с родственницей проверенного источника, молодой девушкой Терезой. Она характеризовалась как вполне надежный человек и могла помочь Ивану Николаевичу в подборе людей для организации наблюдения за Коновальцем и его группой. Времени было мало, террористы могли начать действовать в любую минуту, и надо было торопиться.

Выбор пал на Терезу еще и потому, что ее жених работал в полиции и у него был доступ к картотеке на лиц, находившихся под подозрением. Каминский был уверен, что Коновалец должен проходить по полицейской картотеке, и на него там наверняка хранятся интересные материалы.

В процессе контакта с девушкой Каминский пытался установить знакомство и с ее женихом. Однако скоро убедился, что лучше всего действовать через нее. А жених нуждался в деньгах в связи с предстоящей свадьбой и поэтому на предложение Терезы о передаче материалов ответил согласием.

Первое задание по Коновальцу жених выполнил быстро и четко, дав подробную полицейскую установку: биографические данные, прошлую работу, занятие в настоящее время, ряд связей, адрес.

Коновалец Евгений

Затем к разработке Коновальца был привлечен брат Терезы. Каминскому нужно было организовать непосредственное наблюдение за группой лидера террористов. Брату было поручено вести скрытое наблюдение за самим Коновальцем, некоторыми членами его группы и по возможности выявлять их намерения.

К сожалению, дальнейшую работу по Коновальцу пришлось прекратить из-за вмешательства швейцарской полиции. Как выяснилось потом, жених Терезы струсил и доложил своему начальству о сделанном ему предложении. Полиция арестовала брата Терезы, а затем и самого Каминского. На допросах брат во всем сознался. Тереза была задержана, но аресту не подвергалась. Во время допросов она вела себя более осторожно, признала факт знакомства с разведчиком, но свела все к чисто личным отношениям.

Анализ обстоятельств провала и складывавшейся обстановки дал Центру основания полагать, что швейцарские власти не заинтересованы в раздувании шумихи вокруг этого дела. Поэтому было принято решение нанять опытного адвоката и строить защиту Каминского на том, что у него не было намерений нанести какой-либо урон Швейцарии, а занимался он исключительно вопросами обеспечения безопасности советской делегации в Лиге наций.

Эта версия была подготовлена на случай суда и представления неопровержимых доказательств, что Каминский является советским гражданином. Она соответствовала действительности, и швейцарская полиция догадывалась о том, что происходит. К тому же версия была бы понятна и общественности, если бы она узнала о процессе.

Однако дело приняло другой, более благоприятный оборот. На следствии Каминский вел себя исключительно достойно и профессионально. Он не отступил от «легенды», упорно утверждал, что не связан с СССР, никаких показаний не давал и даже в знак протеста против плохого обращения с ним объявил голодовку.

Чтобы выяснить личность арестованного, полицейские органы направили запрос по месту его рождения, указанному в паспорте.

Но и это ничего не прояснило. Разведчик упорно стоял на своем и доказывал, что местные бюрократы все перепутали.

Следователи, которые вели допрос, оказались в весьма затруднительном положении: они не только не могли доказать, что арестованный занимался шпионажем, в чем ему было предъявлено обвинение, но и не сумели даже установить его личность. Это рассматривалось вышестоящим начальством как серьезный провал в их работе. Чтобы добиться желаемых результатов, к разведчику стали применять различные формы физического и психического воздействия. Он был помещен в одиночную камеру строгого режима, пища — хлеб и вода — всего два раза в день, лишение прогулок и другие меры, которые должны были, по замыслу следователей, расслабить волю и подорвать физическое состояние арестованного. В таких условиях Иван Николаевич провел две недели.

Твердость Каминского привела к тому, что у полицейских чиновников начали появляться сомнения в его виновности. Кроме того, определенное влияние на это дело начала оказывать пресса. Некоторые газеты встали на защиту арестованного и критиковали власти за то, что те встали на сторону террориста Коновальца, а жертву запрятали в тюрьму.

В конце концов прокуратура сообщила адвокату, что она готова выпустить арестованного. Так Каминский оказался на свободе. Но эта свобода была еще далека от реальной. Он оставался под наблюдением полиции, которая могла арестовать его в любое время. Кроме того, у него не было на руках никаких документов.

Для нелегального выезда из Швейцарии Каминский решил воспользоваться данными, полученными им в свое время от женевского таксиста. На территории Франции, недалеко от швейцарской границы, находилось одно увеселительное заведение, которое посещалось швейцарцами и служащими Лиги наций.

Туда можно было ездить без предъявления документов при пересечении границы. Разведчик, убедившись в безопасности маршрута, преспокойно проследовал через границу, а затем пересел на поезд и через несколько часов был в Париже.

Операция по намеченному сценарию против Коновальца не состоялась. Однако, хотя и с издержками, предпринятые действия достигли цели. Швейцарские власти, обеспокоенные тем, что личность этого человека стала слишком привлекать к себе общественное внимание, запретили ему пребывание на территории Швейцарии.

Разработанные против советской делегации планы оказались сорванными.

Продолжать работать во Франции Иван Николаевич уже не мог, наверняка швейцарская полиция предупредила французов о его возможном появлении в стране. Поэтому Каминский принял необходимые меры безопасности — несколько изменил внешность, на улице появлялся в основном вечером, не поддерживал контактов со старыми знакомыми.

Вскоре он был переправлен в Москву и после короткого отдыха приступил к работе в центральном аппарате ИНО в должности начальника отделения. По тому времени это была достаточно высокая должность. ИНО состоял из нескольких отделений, их начальники входили в руководящее ядро разведки.

В докладной записке начальника ИНО Слуцкого на имя комиссара внутренних дел отмечалась положительная работа Каминского по выполнению поставленной перед ним задачи, мужественное поведение во время тюремного заключения и содержалось ходатайство о награждении его вторым знаком «Почетный чекист».

Дальнейшая судьба Ивана Николаевича сложилась трагически. В 1938 году он был арестован по ложному доносу и приговорен к длительному сроку заключения. Однако в 1944 году неожиданно освобожден из тюрьмы и возвращен на работу в центральный аппарат.

В это время начались операции по обезвреживанию бандеровцев. Иван Николаевич имел большой опыт работы против украинских националистических формирований за границей. Многие из их участников во время войны служили в фашистских карательных или охранных отрядах. В конце войны бандеровские лидеры развернули диверсионную работу в тылу Красной Армии.

Борьба с бандеровцами осложнялась недостатком кадров, знающих их методы действий. Тут-то и вспомнили о Каминском. Его дело было пересмотрено, и он снова оказался в строю.

Разведчик с головой ушел в работу, как будто и не было шести тюремных лет. Однако судьба вновь оказалась к нему суровой. Во время командировки в Западную Украину он погиб от пуль бандеровцев. Так на боевом посту закончился путь этого мужественного человека.

По материалам : 

Примаков Евгений Максимович " Очерки истории российской внешней разведки." Том 2

Колпакиди А., Дегтярев К. Внешняя разведка СССР.

Резидентура «Дора» снабжала Москву весьма важной информацией, касающейся изменений в дислокации сухопутных, авиационных и военно-морских сил Италии и Германии, состояния итальянской и германской военной промышленности и судостроения, поставках вооружения для генерала Франко.

Резидентура «Дора» насчитывала в общей сложности 77 человек. Из них действовало:

— в Женеве — 19 человек,

— в Берне – 15 человек,

— в Цюрихе – 9 человек,

— в других городах Швейцарии – 27 человек,

— в Германии – 17 человек,

— в Италии – 2 человека,

— в Австрии – 3 человека,

— во Франции — 5 человек.

Распределялась агентурная сеть в основном по 4-м групповодам :

— «Пакбо» — 34 человека,

— «Сиси» — 20 человек,

— «Пьер» — 4 человека,

— «Джим» — 9 человек.

Руководил резидентурой «Дора» Шандор Радо.

Шандор Радо (Radó Sándor; 5 ноября 1899 года, Уйпешт, ныне в составе Будапешта, Австро-Венгрия — 20 августа 1981 года, Будапешт, Венгерская Народная Республика) — советский разведчик, венгерский картограф и географ, доктор географических и экономических наук (1958 год), революционер.

Родился в ноябре 1899 года в Будапеште. После окончания гимназии и получения аттестата зрелости был призван в армию и направлен в офицерскую школу крепостной артиллерии. Одновременно ему удалось поступить в Будапештский университет на юридический факультет.

Закончив офицерскую школу, Радо в 1918 году был направлен в артиллерийский полк, где в октябре его застала венгерская буржуазная революция.

После провозглашения в марте 1919 года Венгрии советской республикой Радо участвовал в боях в рядах венгерской Красной Армии, а после падения Венгерской советской республики в сентябре 1919 года эмигрировал в Австрию. Находясь в Вене, Радо продолжил образование в Венском университете, одновременно активно работая на Коминтерн, являясь руководителем информационного агентства Роста-Вин.

В 1921 году Шандор был приглашен в Москву на III конгресс Коминтерна, откуда вернулся в Вену, а вслед за тем переехал в Германию в Лейпциг, где стал одним из руководителей готовившегося на октябрь 1923 года вооруженного восстания.

Когда восстание не состоялось, руководство КПГ, учитывая возможность ареста Радо, направило его в 1924 году в Москву.

Летом 1925 года Радо вместе с женой Леной и старшим сыном Имре возвращается в Германию, где работает в основанном им агентстве «Пресс-географи», одновременно читая лекции в марксистской школе в Берлине. После прихода к власти Гитлера Ш. Радо переехал в Париж, где открыл информационное агентство «Инпресс».

В октябре 1935 года Ш. Радо по приглашению редакции «Большого Советского Атласа» приехал в Москву.

Здесь у него состоялась встреча с заместителем начальника Разведупра А. Артузовым.

Артузов предложил ему перейти на работу в военную разведку в качестве разведчика. Радо ответил согласием, и проинструктированный начальником Разведупра С. Урицким, он в декабре 1935 года выезжает в Париж. Перед ним была поставлена задача организовать в Бельгии под видом информационного агентства нелегальную резидентуру для сбора интересующих СССР данных по Германии и Италии. В качестве запасного варианта была Швейцария.

Закрыв агентство «Инпресс» в Париже, Радо попытался основать новую фирму в Брюсселе, однако бельгийские власти наотрез отказали ему. Тогда Радо весной 1936 года обратился с аналогичной просьбой к швейцарским властям, и в мае получил разрешение на открытие акционерного общества «Геопресс» в Женеве и вид на жительство.

«Геопресс» как единственная в своем роде фирма современной картографии сравнительно быстро стала известной, что помогло Ш. Радо приобрести аккредитацию при отделе печати Лиги Наций и получать заказы на изготовление карт от разных официальных учреждений многих европейских стран. Поэтому материалы, посылаемые им в Москву через сотрудника легальной резидентуры Разведупра в Швейцарии Полякову, высоко ценили в Центре.

В июне 1937 года, в связи с отзывом Поляковой в Москву, Радо был передан на связь Анулову («Коля»). По заданию Л. Анулова во второй половине 1937 года Ш. Радо совершил поездку по Италии, во время которой ему предстояло собрать сведения о переброске в Испанию немецких и итальянских войск и вооружений.

Используя деловые связи, в частности с фирмой «Фиат» и итальянским министерством авиации, Ш. Радо сумел осмотреть несколько портов. В Специи ему удалось побывать на борту крейсера «Джованни делла Банде Нере» и выяснить его боевую задачу на ближайшее время. В Неаполе и Палермо им были отмечены немецкие солдаты, отправляющиеся в Испанию. Собранные сведения Ш. Радо передал Анулову во время очередной встречи в Париже.

В апреле 1938 года Л. Анулова неожиданно отзывают в Москву. Перед отъездом он по приказу Центра передал на связь Радо швейцарскую группу О. Пюнтера. Именно с этого момента Радо становится нелегальным резидентом Разведупра в Швейцарии.

Отто Готфрид Пюнтер (Otto Pünter, 4 апреля 1900 года, Берн — 13 октября 1988 года, Берн) — швейцарский журналист, работник информационных агентств Res Publica, корреспондент социал-демократической прессы в Бундхаусе, участник сопротивления против фашизма, представитель Союза журналистов при швейцарском правительстве. Член разведывательной сети «Красная капелла». Оперативный псевдоним «Пакбо».

В 1927 году он стал членом агентства печати Res Publica и начал работать в информационном агентстве социал-демократической партии. В конце 1930-х годов и до конца Второй мировой войны он возглавлял это агентство.

Группа «Пакбо» сотрудничала с Шандором Радо («Дора»).

Пюнтер передал британской разведке важную информацию о местах производства ракет Фау-1 и Фау-2, что привело к бомбардировке этих фабрик.

Из-за того, что после 1 сентября 1939 года в связи с началом второй мировой войны Швейцария наглухо закрыла свои границы контакт Ш. Радо с Центром прервался. Несмотря на то, что у Ш. Радо был радиопередатчик, наладить связь через него было невозможно ввиду отсутствия обученного радиста. В этом сложном положении Центру ничего не оставалось, как приказать резиденту нелегальной резидентуры «Соня» в Швейцарии У. Кучински установить контакт и помочь ему наладить связь с Москвой.

Ш. Радо основательно ответил на вопросы Центра: его бюро продолжало работать, хотя количество заказов в связи с войной резко сократилось, организация связи через Италию в настоящее время не реальна, поэтому необходимы подготовленные радисты, шифр, кодовая книга и программа связи. Центр, получив сообщение Ш. Радо, принял решение передавать его донесения через радиопередатчик «Сони».

А в марте 1940 года в Женеву из Брюсселя приехал Гуревич («Кент»), который привез Радо шифр, кодовую книгу, программу связи и провел с ним инструктаж. К сожалению, он не смог привести Радо денег, так как при пересечении границы его могли арестовать за контрабанду валюты.

В июне 1940 года Ш. Радо привлек к работе в качестве радистов супругов Эдмонда («Эдуард») и Ольгу («Мауд») Хамель. Обучившись у Кучински работе на ключе, они с августа 1940 года начали работать самостоятельно, смонтировав передатчик у себя дома.

После отъезда Кучински в декабре 1940 года в Великобританию, Центр принял решение, что Леон Бёртон и Алексанлр Фут, работавшие у нее в группе, останутся в качестве радистов у Ш. Радо. Также по указанию Центра радиопередатчик Фута был переведен в Лозанну, а Бёртон должен был оставаться в Женеве и служить связником между Радо и Футом.

В марте 1941 года Фут наладил устойчивую связь с Москвой. До лета 1942 года он получал тексты сообщений через Бёртона, а когда тот уехал в Англию — от самого Радо или его жены Лены («Мария»).

В мае 1941 года в связи с приближающейся угрозой нападения фашистской Германии Центр приказал Радо установить контакт с резидентурой Р. Дюбендорфер («Сиси»), которая находилась без связи с Москвой с сентября 1939 года. Произошло слияние обеих групп в единую резидентуру «Дора», однако Р. Дюбендорфер сохранила относительную самостоятельность. В частности, некоторые сообщения в Центр она передавала своим личным шифром, который был неизвестен Радо. Быть может, это было связано с тем, что ее группе было поручено особое секретное задание.

Как и другие европейские резиденты Разведупра, Ш. Радо постоянно докладывал в Центр в мае-июне 1941 года о нападении Германии на СССР в самое ближайшее время.

После нападения фашистской Германии на СССР Центр передал Радо следующее указание:

«1.7.41. Доре

Все внимание — получению информации о немецкой армии. Внимательно следите и регулярно сообщайте о перебросках немецких войск на Восток из Франции и других западных районов.

Директор.»

В феврале 1942 года Р. Дюбендорфер установила контакт с сотрудником МБТ Христианом Шнейдером («Тейлор»), который оказался крайне осведомленным человеком. Однако самое главное было то, в числе его знакомых был Рудольф Рёсслер, которого называют одним из самых лучших агентов второй мировой войны .

Из-за увеличения объема передаваемой в Москву информации Радо привлек к работе в качестве радиста молодую антифашистку Маргариту Болли («Роза»). С помощью Э. Хамеля был собран третий передатчик, который разместили на квартире Болли в Женеве.

После обучения у А. Фута Болли в августе 1942 года стала выходить в эфир. Таким образом у резидентуры появилось три радиопередатчика — два в Женеве и один в Лозанне.

Очень активная работа подпольных радиопередатчиков на территории Швейцарии сильно беспокоила немецкую контрразведку. В зондеркоманде «Красная капелла» они проходили под названием «Красная тройка».

Точно установить принадлежность «Красной тройки» к советской разведке зондеркоманда смогла после ареста во Франции в ноябре 1942 года А. Гуревича («Кент») и Л. Треппера («Отто»). С помощью захваченных шифров гестапо удалось прочитать часть радиограмм «Доры», после чего руководство контрразведки схватилось за голову — через Швейцарию шла утечка секретной информации из высшего военного командования вермахта.

Тем не менее, ликвидация передатчиков «Доры» была затруднена тем, что они действовали на территории нейтрального государства. Поэтому работа по «Красной тройке» была поручена так называемому бюро «Ф», резидентуре VI Управления РСХА, которой руководил Ганс Мейснер, числившийся генеральным консулом Германии в Берне.

В конце 1942 года Мейснер поручил своему агенту в Женеве Гансу Петерсу постараться завязать отношения с Маргаритой Болли. Может быть, на нее вышли, ведя слежку за женой Ш.Радо Леной или О.Пюнтером, имена которых были хорошо известны гестапо. У Петерса получилось влюбить в себя 23-летнюю девушку. Самое ужасное, что Болли не поставила в известность о своем новом знакомом Ш. Радо. Так гестапо проникло в агентурную сеть Радо и получило возможность наблюдать ее изнутри.

К лету 1943 года бюро «Ф» в Берне, сравнив и проанализировав агентурные данные и дешифрованные тексты радиоперехватов, составило список возможных членов «Красной тройки». Туда входили Ш. Радо, его жена Лена, О. Пюнтер, Р. Дюбендорфер, Э. Хамель, А. Фут, М. Болли. Резидентом считался Радо, а заместителем — О. Пюнтер.

Тем не менее источники информации немецкой контрразведкой выявлены не были.

Выявив группу, немцы стали предпринимать шаги по ее ликвидации. Начальник VI управления РСХА В. Шелленберг два раза конспиративно посетил Швейцарию, где встречался с начальником спецслужб швейцарской конфедерации бригадным полковником Роже Массоном и комиссаром полиции Швейцарии Мауерером.

Под давлением Шелленберга Массоном и Мауерером была создана передвижная служба радиопеленгации под командованием лейтенанта швейцарской разведки Трейрера, в которую вошли также сотрудники бюро «Ф» ротмистр Ганс фон Пескаторе и оберефрейтор Вилли Пирт. В их распоряжении находились три машины радиопеленгации, с помощью которых они старались выявить местопребывание женевских радиопередатчиков.

Операция началась в сентябре 1943 года, а уже в начале октября было установлено место выхода в эфир — небольшой, отдельно стоящий домик на шоссе Флориссан. 14 октября 1943 года во время передачи были арестованы Эдмонд и Ольга Хамели.

В этот же день была арестована и М. Болли, которую задержали на квартире Г. Петерса. На допросах они всячески отрицали свою связь с советской разведкой, а когда им предъявили фотографию Ш. Радо, заявили, что видят этого человека первый раз.

Ш. Радо, предупредив о провале А.Фута, в связи с угрозой ареста перешел на нелегальное положение, укрывшись вместе с женой в квартире надежного человека — доктора Бианки. Оперативное руководство резидентурой было передано О. Пюнтеру, а связь между ним и Ш. Радо осуществлял А. Фут, который к тому же оставался единственным радистом.

Фут был арестован в квартире в Лозанне во время сеанса связи в ночь на 20 ноября 1943 года. Перед тем как полиция взломала дверь, он сумел ударом молотка вывести из строя передатчик и сжечь  телеграммы. Во время допросов Фут утверждал, что работал на одну из западных держав-союзников, передавал ей информацию о гитлеровской Германии, сообщников в Швейцарии не имел.

Контрразведка Швейцарии решила воспользоваться арестом радиста и провести радиоигру с советской разведкой, однако с самого начала совершила ошибку — шифровала сообщения кодом Радо, а не Фута.

В Центре поняли, что ведется игра и постарались увести щвейцарцев по ложному пути. Когда у Массона осознали, что идут на поводу, то начались новые аресты.

19 апреля 1944 года были арестованы Р. Дюбендорфер, П. Беттхер и Х. Шнейдер, а ровно через месяц был задержан Р.Рёсслер. Стоит заметить, что задержание Рёсслера со стороны бригадного полковника Массона было вынужденным. Он боялся, чтобы в ходе проводимого расследования не вскрылся факт сотрудничества Рёсслера со швейцарской разведкой. В этом случае боевикам В.Шелленберга ничего не стоило бы похитить или уничтожить его. Допустить этого Р. Массон не мог, а единственным местом, куда агенты гестапо и СД проникнуть не могли, была швейцарская тюрьма.

Фактически резидентура «Дора» была разгромлена…

В этой обстановке, к тому же не имея связи с Центром, оставаться в Швейцарии на нелегальном положении для Ш. Радо не было никакого смысла. Вследствие этого 16 сентября 1944 года он и его жена Лена с помощью французских партизан-маки нелегально перешли франко-швейцарскую границу и направились в город Аннси в Верхней Савойе, где власть принадлежала коммунистам. Оттуда в сопровождении членов движения Сопротивления они выехали в Париж и прибыли в освобожденную столицу Франции 24 сентября 1944 года. Там 26 октября 1944 года Радо установил контакт с представителями ГРУ и сообщил подробности разгрома швейцарской резидентуры.

5 января 1945 года на советском самолете Ш. Радо, А. Фут, Л. Треппер и другие нелегалы вылетели в Москву.

Опасаясь, что в Москве не будут объективно заниматься разбором дела и всю вину за провал резидентуры взвалят на него, Радо во время остановки в Каире, бежал из гостиницы

«Луна-парк» и обратился с просьбой о политическом убежище в английское посольство.

Однако англичане посчитали, что Игнатий Кулишер, бывший советский военнопленный, репатриируемый в СССР (паспорт на это имя вручили Ш. Радо перед вылетом в Париже) не представляет для них интереса, и отказали ему в просьбе.

Находясь в шоковом состоянии, через два часа после посещения посольства Радо попытался покончить жизнь самоубийством. К счастью, ему вовремя оказали медицинскую помощь и поместили в госпиталь, а после выздоровления — в лагерь для интернированных лиц.

Советский посол в Египте вручил властям ноту, в которой говорилось, что Игнатий Кулишер совершил на территории СССР убийство, и потребовал его выдачи. Не желая ссориться с Советским Союзом, каирские власти передали Радо в августе 1945 года официальным представителям СССР. Его доставили в Москву и передали органам военной контрразведки (СМЕРШ).

После более чем полугодового следствия Ш. Радо в декабре 1946 года был осужден Особым совещанием при МГБ СССР на 10 лет тюремного заключения за шпионаж. Ему вменялось в вину:

1. провал швейцарской резидентуры, произошедший по его халатности при хранении шифров, оперативных материалов и из-за отсутствия необходимой конспирации;

2. в его агентурной сети были агенты-двойники, работавшие одновременно на советскую, английскую, французскую и швейцарскую разведки («Лонг», «Зальцер», «Люци» и другие);

3. то, что он сам был двойником. (Это обвинение было выдвинуто на основании телеграммы Ш. Радо в Центр после ареста всех радистов, в которой он предлагал передавать сведения в Москву через английское посольство, а также по факту его бегства в Каире.)

В 1954 году специальной комиссией ГРУ, которая занималась пересмотром дел арестованных разведчиков, была доказана необоснованность всех обвинений Радо. Он был освобождён из заключения и выехал в Будапешт, где с 1955 года руководил картографической службой ВНР.

В 1958 — 1966 годах Шандор Радо был профессором, заведующим кафедрой картографии Университета экономических наук имени Карла Маркса в Будапеште.

С 1965 года руководил периодическим информационным изданием «Картактуаль», которое было освещало вопросы картографии и геодезии.

Скончался в Будапеште в возрасте 81 года.

По материалам:

1. Колпакиди, Прохоров «Империя ГРУ»

2. сайт Википедия

Как правило, когда заходит разговор о деятельности советской разведки в Западной Европе во время второй мировой войны, то, в основном, вспоминают о так называемой «Красной капелле» — нелегальной агентурной сети, которая работала как в Германии, так и на территориях оккупированных ею европейских странах.

Тем не менее, подобной агентурной сети в реальности не имелось, а были независимые резидентуры ГРУ и НКВД, к несчастью, раскрытые во время войны контрразведкой III рейха.

Что же касается названия «Красная капелла», то сначала так называлась зондеркоманда СС (SS-Zondercomander Rota capelle), в функции которой входила организация радиоперехвата нелегальных передатчиков, которые работали на оккупированных немцами территориях Западной Европы.

В дальнейшем такое же название получила операция нацистских спецслужб по борьбе с агентурой советской разведки в европейских странах. И только после завершения второй мировой войны в литературе, посвященной антифашисткой борьбе, так стали называть подпольные группы антифашистов, которые были связаны с советской разведкой, и в большинстве своем разгромленные гестапо.

На территории нацистской Германии в 1930 – 1940 годах действовала нелегальная резидентура советской военной разведки «Альта», которой руководила Ильзе Штёбе. Это была одна из наиболее важных резидентур в Германии.

Ильзе Фрида Гертруд Штёбе (Ilse Stöbe) родилась 17 мая 1911 года в Берлине в рабочей семье.

После окончания народной школы она поступила в торговое училище, где получила специальность секретаря-машинистки, после чего устроилась на работу в издательский концерн Моссе. Сначала она работала в рекламном отделе, затем перешла на работу секретарем главного редактора в газету «Берлинер тагеблат» (Berliner Tageblatt). Вскоре ее послали корреспондентом сначала в Чехословакию, а затем в Польшу.

В 1928 году, находясь в Варшаве, она познакомилась с членом КПГ и агентом Разведупра Рудольфом Гернштадтом (информацию о нем смотри ниже), который работал в Польше в качестве журналиста одной из немецких газет. Через некоторое время Гернштадт с согласия Москвы привлек Штёбе к работе на советскую разведку, и с 1931 года она значилась в Разведупре под псевдонимом «Арним».

С приходом к власти Гитлера Ильзе получила приказ — вступить в НСДАП и начать делать карьеру в партии.

В 1934 году она становится референтом по культуре ячейки НСДАП в Варшаве, поддерживая в этой роли знакомства с женами немецких дипломатов, которые имели доступ к секретам своих мужей.

В 1938 году по рекомендации немецкого посольства в Варшаве и местной организации НСДАП Ильзе стала корреспондентом газеты Frankfurter General-Anzeiger в Польше. В это время Рудольф Гернштадт создвал в Варшаве советскую нелегальную резидентуру, в которой Штёбе получила оперативный псевдоним «Альта».

Принимала активное участие в вербовке сотрудника германского МИДа Рудольфа фон Шелиа (оперативный псевдоним «Ариец»).

В 1939 году она возвращается в Германию, однако, не получив сразу разрешения на жительство в Берлине, некоторое время живет в Бреслау.

Связь с «Альтой» было поручено восстановить сотруднику Разведуправления Николаю Зайцеву, который был командирован в Германию в марте 1937 года под прикрытием должности дежурного коменданта советского торгпредства в Берлине.

Связь была установлена со второй попытки. Вот как сам Зайцев описывает процесс:

«Когда я подошел к ограде сада и нажал кнопку звонка, из дома вышла Ильза, которую я сразу узнал. Но не было пароля, она могла отказаться разговаривать со мной. Я назвал ей пароль встречи с нашим человеком в Польше, она поверила, попросила подождать и вскоре вышла ко мне.

Мы прошлись по пустынным окраинам Бреслау, она сообщила мне, что скоро получит разрешение на жительство в Берлине и приедет туда. Передал ей указания о строгой бдительности, снабдив деньгами на подбор соответствующей квартиры в Берлине, и мы расстались, условившись о встречах.»

В начале марта 1940 года при помощи «Арийца» (фон Шелия) Ильзе была принята на работу в пресс-службу МИД Германии, параллельно работая в отделе рекламы завода Lingner в Дрездене. Тогда же она поселилась в Берлине в квартире на Виландштрассе, 37.

Информация, поступавшая в то время от «Арийца» через «Альту», по-прежнему носила исключительно важный характер: перемещение немецких войск, дипломатическая переписка, сведения об успехах немецких дешифровальных служб и т. д. О значимости получаемых от фон Шелия данных говорит тот факт, что в феврале 1941 г. Штёбе передала ему 30 тысяч марок.

В конце декабря 1940 года «Альта» передала в Москву полученную от «Арийца» информацию о разработке в Германии плана вторжения в СССР «Барбаросса».

С началом войны против СССР в распоряжении группы, которую возглавляла Ильзе Штёбе, оставался радиопередатчик, с помощью которого важнейшая информация передавалась в Москву до осени 1941 года. После выхода передатчика из строя связь была прервана.

12 сентября 1942 года, в день ее помолвки с журналистом Карлом Хельфрихом, Ильзе была арестована гестапо. Несмотря на применявшиеся к ней жестокие и изощренные пытки она никого не выдала.

В ночь с 23 на 24 декабря 1942 года Ильзе Штёбе была казнена на гильотине в берлинской каторжной тюрьме Плётцензее. Вид казни определил лично Гитлер.

Ильзе Штёбе «за активное участие в борьбе против фашизма, помощь Советскому Союзу в период Великой Отечественной войны и проявленные при этом мужество, инициативу и стойкость» была удостоена ордена Красного Знамени (посмертно).

Рудольф Гернштадт (Rudolf Herrnstadt) родился 18 марта 1903 года в Верхней Силезии в семье преуспевающего адвоката и члена Социал-демократической партии Германии. Вначале Гернштадт пошел по стопам своего отца: изучал право в университетах Берлина и Гейдельберга, а затем работал адвокатом в Бреслау.

В 1924 году его жизненный путь круто изменился — он вступил в коммунистическую партию Германии. Вслед за тем он кое-какое время продолжал работать по специальности, однако в 1925 году перевелся на работу в газету «Берлинер тагеблат», где познакомился с Ильзой Штёбе.

В 1926 году он как журналист-международник и экономический обозреватель «Берлинер тагеблат» был командирован в Прагу, где в 1930 году и был завербован советской военной разведкой, в которой стал проходить как агент «Арвид».

В 1932 году Гернштадт трудился корреспондентом в Варшаве, а с 1933 года — в Москве. Как раз в это время он оформил советское гражданство. Тогда же по заданию Разведупра он стал на позиции крайнего антикоммунизма, что дало возможность без различных подозрений выслать его из СССР вместе с другими четырьмя немецкими журналистами в ответ на то, что представители советской прессы не были допущены в зал суда во время процесса над поджигателями Рейхстага. В ореоле мученика и героя, который пострадал от произвола большевиков, Рудольф в качестве журналиста возвратился в Варшаву, где активно работал как агент-вербовщик. Всего им было завербовано 7 человек.

В частности, в 1934 году он завербовал Герхарда Кегеля, корреспондента бреслауской газеты «Последние известия», который позже стал значительным информатором Разведупра в МИДе Германии.

В 1935 году Рудольф Гернштадт завербовал супругов Карла и Маргариту Велкиш, которые получили псевдонимы «АБЦ» и «ЛЦЛ» соответственно. Карл Велкиш, доктор юридических наук, работал журналистом газеты «Бреслауер Цайтунг» в Варшаве. Что касается Маргариты, то она выполняла роль фотографа и курьера.

В 1937 года Гернштадт завербовал советника посольства Германии в Варшаве Рудольфа фон Шелия.

После начала Второй мировой войны эмигрировал в СССР. Во время Великой Отечественной войны находился на руководящей должности в политическом руководстве РККА. После разгрома «Красной капеллы» оказался разоблачённым гестапо и другими секретными службами.

На связи у «Альты» находилось семь источников в МИДе Германии.Основными из них были Рудольф фон Шелия и Герхард Кегель.

Рудольф фон Шелия (Rudolf von Schelih ) родился 13 мая 1897 года. Это был единственный сын крупного силезского помещика-дворянина и дочери министра финансов в кабинете Бисмарка фон Миккеля.

Изучал право в университетах Бреслау и Гейдельберга, во время первой мировой войны служил в кавалерии, а потом поступил на дипломатическую службу и работал секретарем германского посольства в Праге и Константинополе, а затем вице-консулом в польском городе Катовицы.

В 1932 году по протекции посла Германии в Польше Г. фон Мольтке Рудольфа переводят в Варшаву на должность секретаря посольства. В МИДе он крайне негативно относился к нацистскому министру иностранных дел И. фон Риббентропу и вообще недолюбливал пришедших к власти «мелких лавочников». Правда, понимая, что для дальнейшей карьеры ему необходимо членство в нацистской партии, он в 1933 году, находясь в отпуске в Берлине, становится членом НСДАП и вскоре получает чин действительного советника МИДа.

У фон Шелия были две слабости — азартные игры и женщины. Но к середине 1930-х годов его заработная плата и доход его жены уже не дозволяли ему предаваться своим страстям. Поэтому при его вербовке Москва рекомендовала Гернштадту установить с ним отношения на материальной основе, и, в конце концов, фон Шелия (хотя и без особого энтузиазма) согласился сотрудничать с Гернштадтом. Поступающая от «Арийца» (псевдоним фон Шелия) информация была настолько ценной, что в феврале 1938 года Разведуправление РККА перевело на его счет в швейцарском банке шесть с половиной тысяч долларов — одну из самых крупных сумм, выплаченную советской разведкой в период между двумя войнами.

В августе 1939 года фон Шелия переводят из посольства в Варшаве в информационный отдел МИДа Германии. Перед отъездом Гернштадт предупредил «Арийца», что в Берлине связь с ним будет поддерживать Штёбе, которую он знал по Варшаве.

Поставлял в Москву ценную информацию политического характера, в частности, в конце декабря 1940 года сообщил о разработке «Директивы 21» (плана нападения на СССР, более известного под названием «Барбаросса»).

После ареста гестапо в 1942 году на допросах выдал Ильзу Штёбе, уже арестованную к тому времени. Был осуждён за государственную измену и казнён.

Герхард Кегель (Gerhard Kegel ) родился 16 ноября 1907 года в селе Пройсиш-Херби под Бреслау вблизи тогдашней германо-российской границы в семье железнодорожного служащего. Его отец был начальником железнодорожной станции.

В 1926 году Герхард сдал экзамен на аттестат зрелости, вслед за тем успешно закончил курсы при филиале Дрезденского банка и поступил в университет, где изучал государственно-правовые науки. В этот же период он начал работать в качестве репортера в бреслауских «Последних известиях».

В 1930 году, еще являясь студентом, он вступил в немецкий комсомол, а в 1932 году – в коммунистическую партию Германии.

После окончания университета Кегель был зачислен в штат «Последних известий», а в 1933 году был назначен заведующим экономическим отделом газеты.

После прихода к власти нацистов и начала травли коммунистов Герхард Кегель остался в живых благодаря превосходно налаженной конспирации. Кроме того, в скором времени он становится корреспондентом в Варшаве, где встречается с Рудольфом Гернштадтом, которого знал как товарища по компартии.

Гернштадт привлек Кегеля к работе на советскую военную разведку, где он с этого времени проходил под псевдонимом «ХВС».

В мае 1934 года по заданию Центра Кегель вступает в НСДАП, после чего при помощи Гернштадта в начале 1935 года становится сотрудником немецкого посольства в Варшаве.

До сентября 1939 года Кегель поддерживал связь с Москвой через Гернштадта, а после его отъезда в СССР, через Ильзу Штёбе.

Благодаря своему служебному положению он получал очень важную информацию. В частности, в беседе с ним в марте 1939 года сотрудник Риббентропа Клейст сообщил, что «в ходе дальнейшего осуществления германских планов война против Советского Союза остается последней и решающей задачей германской политики».

А германский военный атташе в Польше Хишер рассказал Кегелю о приеме у Гитлера и о его указаниях относительно тайной подготовки внезапного нападения на Польшу.

Было у Кегеля много доверительных бесед и с послом фон Мольтке.

В сентябре 1939 года после начала Второй мировой войны Кегель вместе с другими германскими дипломатами в Варшаве вернулся в Берлин и практически сразу был назначен представителем МИДа в торговой делегации Германии, которая направилась осенью 1939 года в СССР.

По прибытию в Москву, Кегель установил контакт с сотрудником Разведуправления, который представился ему Павлом Ивановичем Петровым (это был К.Б.Леонтьев), и поддерживал с ним связь до самого нападения Германии на СССР, сообщая обо всем, что ему становилось известно в посольстве.

В частности, он информировал о посещении Москвы под видом представителя химической промышленности Германии начальника отдела IVЕ (контрразведка) РСХА В.Шелленберга, который в одной из бесед рассказал о ходе подготовки войны с СССР, заметив, что она будет носит характер «блицкрига».

В результате внезапного нападения Германии на СССР Кегель чуть было не остался без связи в Берлине. Только в последний момент, когда поезд с немецкими дипломатами уже отошел от московского перрона, Петров, севший в вагон около Серпухова, сообщил ему условия связи со Штёбе.

Вернувшись в июне 1941 года из Москвы в Берлин и продолжив работу в МИД, Кегель восстановил связь с Ильзе Штёбе и передавал ей разведывательную информацию вплоть до ее ареста. Поскольку Штёбе не назвала его имени во время допросов, он остался вне подозрений и даже был награжден крестом «За военные заслуги» 2-го класса.

В ноябре 1944 года он был направлен на Восточный фронт, где при первой возможности перешел на советскую сторону.

После второй мировой войны Кегель работал в МИД ГДР, служил в бюро президента ГДР, возглавлял издательство «Берлинер ферлаг». Был награжден орденом Карла Маркса.

Умер Герхард Кегель 16 ноября 1989 года в день своего 82-летия от разрыва сердца, увидев по телевизору, как толпа громит здание госбезопасности в Берлине.

По материалам:

1. Колпакиди, Прохоров «Империя ГРУ».

2. сайт Википедия.