23 апреля 2007 года врачи ЦКБ зафиксировали смерть Бориса Ельцина. Он прожил в отставке семь с половиной лет, лишь немногим меньше, чем был президентом. Помню многочасовую очередь в храм Христа Спасителя. Попрощаться с неудачливым правителем, а заодно и с последними отблесками проклинаемых девяностых годов пришло совсем не мало людей. Протокольные обязанности перед памятью предшественника Владимир Путин выполнил с ледяной вежливостью. Национальный траур в день похорон, трансляция по государственным каналам, воинские почести. Официальные лица на церемонию явились, но слез не лили.
Многие уверены, что режим Путина – прямое продолжение режима Ельцина. С поправкой только на разницу в темпераменте, личном везении и ценах на нефть. Считаю, что 2007 год оказался последним, когда это действительно было так.
Почти все великое, что совершил Борис Ельцин, он сделал в первые три-четыре года своего правления и этим не отличается ни от череды своих предшественников – Хрущева, Брежнева и Горбачева, ни от преемника. Первую путинскую трехлетку, отмеченную умеренным завинчиванием гаек, сближением с Западом и стремительным ростом экономики и благосостояния, вполне можно назвать временем успешной наладки и приведения в рабочий вид системы, доставшейся от Ельцина. Вторую часть своего правления Ельцин, как и прочие наши правители, посвятил мероприятиям, продлевающим его пребывание у власти, и заботе о ближнем круге. Примерно то же самое можно сказать и о большей части второго президентского срока Путина. Место «Семьи» занял «кооператив «Озеро». Властная вертикаль стала жестче, свобод убавилось, но в быт граждан режим не влезал, духовным контролером подданных стать не пытался, окружающему миру себя не противопоставлял. Говорят, Борису Ельцину не по душе были возвращение советского гимна и отмена выборности губернаторов, но протестовать он не стал. Не только опасаясь за близких, но, видимо, вспоминая, что и сам эту выборность вводил неохотно и не сразу, а в 1996‑м реставрировал красный флаг под названием «символ Знамени Победы».
Если бы Ельцин оставил политическое завещание, то в нем, вероятно, просил бы новых глав России следовать в русле собственных понятий о том, что дозволено правителю. То есть сохранять какой-то минимум идейной преемственности с революцией начала 1990‑х; признавать распад советской империи как свершившийся факт; не совсем упразднять вольности; отстаивать статус России как западной, капиталистической, а в некоторых проявлениях даже и демократической страны; ограничивать авторитарную суть режима регулярной, через каждые два президентских срока, сменой первого лица – пусть и с правом выдвинуть преемника.
Как ни относись к первому президенту, он поставил своей власти границы и не переходил их. Поэтому даже и вторая половина его правления – это не одни только промахи, обманы и корыстные уловки. Дух 90‑х, олицетворением которого до конца дней был Ельцин, – это еще и свобода. Он не всегда ее уважал, но в ее удушении не находил ни удовольствия, ни смысла своей деятельности. Режим Ельцина имел берега. Режим Путина до 2007‑го кое-как в этих берегах держался, но к концу этого года навсегда из них вышел.
Хронологическая близость к смерти Ельцина, скорее всего, случайна. Еще при его жизни, в феврале 2007‑го, Путин выступил с Мюнхенской речью, одним из самых выношенных своих заявлений. Эта речь обозначила путь, по которому режим идет до сего дня. Разрыв с Америкой, с Европой, с Украиной уже незримо там присутствовал. А осенью 2007‑го закончились поиски формулы увековечения путинской власти. По примеру банановых республик великой державе предъявили кандидата в зиц-президенты, а в 2008‑м усадили его в кремлевское кресло с предписанием вовремя его освободить.
Из этого и вытекает почти все дальнейшее. Удержание власти стало уже не просто важной, а единственной заботой режима. Любые идеологические, репрессивные и бюрократические зигзаги, обслуживающие эту всепоглощающую страсть, автоматически стали дозволенными. Те, кто пришел в последний раз увидеть Бориса Ельцина, прощались с правителем, в котором до конца сохранялось что-то от лучших его дней. Люди, выросшие при Путине, вряд ли сберегут эту память. Но собственные свободы будут, похоже, завоевывать сами, не надеясь, что кто-то пожалует их сверху.
Сергей Шелин
Обозреватель информационного агентства «Росбалт»
