Это произведение Льюиса Кэрролла (да, именно того, который "Алису в стране чудес" написал). Я просто хочу им поделиться с пикабушниками. Комментарии вроде "Что за бред я только-что прочитал?" или "Что курил автор?" не принимаются. Если хорошо вдуматься, то можно найти и для себя что-то полезное в этой поэме.
ВНИМАНИЕ! МНОГО БУКВ!
ПРОЛОГ ПЕРЕВОДЧИКА
Сперва -- два слова о том,
что такое Снарк и с чем его едят.
(Разумеется, испросив прощения
у тех читателей, которые отлично знают,
что такое Снарк
(хотя, по правде сказать,
знать этого не может никто
(даже автор этого не знал)).)
Итак
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Балабон, капитан и предводитель,
Билетер,
барахольщик,
шляпный Болванщик,
отставной козы Барабанщик, он же Бывший судья,
Бильярдный маэстро,
банкир,
Булочник, он же Огрызок, Дохляк и пр.;
Бо6ер,
браконьер,
А ТАКЖЕ
Снарк,
Буджум,
Хворобей,
Кровопир,
Призрак дядюшки,
Видения Суда,
Обитатели гор и другие.
ВОПЛЬ ПЕРВЫЙ. ВЫСАДКА НА БЕРЕГ
'Вот где водится Снарк!' -- возгласил Балабон.
Указав на вершину горы;
И матросов на берег вытаскивал он,
Их подтягивал за вихры.
'Вот где водится Снарк! Не боясь, повторю:
Вам отваги придаст эта весть.
Вот где водится Снарк! В третий раз говорю.
То, что трижды сказал, то и есть'.
Был отряд на подбор! Первым шел Билетер
Дальше следовал шляпный Болванщик,
Барахольщик с багром, чтоб следить за добром
И козы отставной Барабанщик.
Биллиардный маэстро -- -отменный игрок
Мог любого обчистить до нитки;
Но Банкир всю наличность убрал под замок
Чтобы как-то уменьшить убыткики
Был меж ними Бобер, на уловки хитер,
По канве вышивал он прекрасно
И, по слухам, не раз их от гибели спас.
Но вот как -- -совершен но неясно.
Был там некто, забывший на суше свой зонт,
Сухари и отборный изюм,
Плащ, который был загодя отдан в ремонт,
И практически новый костюм.
Тридцать восемь тюков он на пристань привез.
И на каждом -- свой номер и вес;
Но потом как-то выпустил этот вопрос
И уплыл в путешествие без.
Можно было б смириться с потерей плаща
Уповая на семь сюртуков
И три пары штиблет; но. пропажу ища,
Он забыл даже, кто он таков.
Его звали: 'Эй, там!' или 'Как тебя бишь!
Отзываться он сразу привык
И на 'Вот тебе на и на 'Вот тебе шиш`,
И на всякий внушительный крик.
Ну а тем. кто любил выражаться точней
Он под кличкой иной Оыл знаком.
В кругу самом близком он звался 'огрызком
В широких кругах -- дохляком
'И умом не Сократ, и лицом не Парис, --
Отзывался о нем Балабон. --
Но зато не боится он Снарков и крыс,
Крепок волей и духом силен!'
Он с гиенами шутки себе позволял,
Взглядом пробуя их укорить,
И однажды под лапу с медведем гулял.
Чтобы как-то его подбодрить.
Он как Булочник, в сущности, взят был на борт,
Но позднее признаньем потряс,
Что умеет он печь только Базельский торт,
Но запаса к нему не запас.
Их последний матрос, хоть и выглядел пнем, --
Это был интересный пенек:
Он свихнулся на Снарке, и только на нем,
Чем вниманье к себе и привлек.
Это был Браконьер, но особых манер:
Убивать он умел лишь Бобров,
Что и всплыло поздней, через несколько дней,
Вдалеке от родных берегов.
И вскричал Балабон, поражен, раздражен:
'Но Бобер здесь один, а не пять!
И притом это -- мой, совершенно ручной,
Мне б его не хотелось терять'.
И, услышав известье, смутился Бобер,
Как-то съежился сразу и скис,
И обеими лапками слезы утер,
И сказал: 'Неприятный сюрприз"
Кто-то выдвинул робко отчаянный план:
Рассадить их по двум кораблям.
Но решительно не пожелал капитан
Экипаж свой делить пополам.
'И одним кораблем управлять нелегко,
Целый день в колокольчик звеня,
А с двумя (он сказал) не уплыть далеко,
Нет уж, братцы, увольте меня!'
Билетер предложил, чтобы панцирь грудной
Раздобыл непременно Бобер
И немедленно застраховался в одной
Из надежных банкирских контор.
А Банкир, положение дел оценя,
Предложил то, что именно надо:
Договор страхованья квартир от огня
И на случай ущерба от града.
И с того злополучного часа бобер,
Если он с браконьером встречался,
Беспричинно грустнел, отворачивал взор
И как девушка скромно держался.
ВОПЛЬ ВТОРОЙ. РЕЧЬ КАПИТАНА
Балабона судьба им послала сама:
По осанке, по грации -- лев!
Вы бы в нем заподозрили бездну ума,
В первый раз на него поглядев.
Он с собою взял в плаванье Карту морей,
На которой земли -- ни следа;
И команда, с восторгом склонившись над ней
Дружным хором воскликнула: 'Да!'
Для чего, в самом деле, полюса, параллели,
Зоны, тропики и зодиаки?
И команда в ответ: 'В жизни этого нет,
Это -- чисто условные знаки.
На обыденных картах-слова, острова,
Все сплелось, перепуталось -- жуть!
А на нашей, как в море, одна синева,
Вот так карта -- приятно взглянуть!'
Да, приятно... Но вскоре после выхода в море
Стало ясно, что их капитан
Из моряцких наук знал единственный трюк --
Балабонить на весь океан.
И когда иногда, вдохновеньем бурля,
Он кричал: 'Заворачивай носом!
Носом влево, а корпусом -- право руля!' --
Что прикажете делать матросам?
Доводилось им плыть и кормою вперед,
Что, по мненью бывалых людей,
Характерно в условиях жарких широт
Для снаркирующих кораблей.
И притом Балабон -- говорим не в упрек --
Полагал, и уверен был даже,
Что раз надо, к примеру, ему на восток,
То и ветру, конечно, туда же.
Наконец с корабля закричали: 'Земля!' --
И открылся им брег неизвестный.
Но, взглянув на пейзаж, приуныл экипаж:
Всюду скалы, провалы и бездны.
И, заметя броженье умов, балабон
Произнес утешительным тоном
Каламбурчик, хранимый до черных времен, --
Экипаж отвечал только стоном.
Он им рому налил своей щедрой рукой,
Рассадил, и призвал их к вниманью,
И торжественно (дергая левой щекой)
Обратился с докладом к собранью:
'Цель близка, о сограждане! Очень близка!'
(Все поежились, как от морозу.
Впрочем, он заслужил два-три жидких хлопка,
Разливая повторную дозу.)
'Много месяцев плыли мы, много недель,
Нам бывало и мокро, и жарко,
Но нигде не видали -- ни разу досель! --
Ни малейшего проблеска Снарка.
Плыли много недель, много дней и ночей,
Нам встречались и рифы, и мели;
Но желанного Снарка, отрады очей,
Созерцать не пришлось нам доселе.
Так внемлите, друзья! Вам поведаю я
Пять бесспорных и точных примет,
По которым поймете -- если только найдете,-
Кто попался вам -- Снарк или нет.
Разберем по порядку. На вкус он не сладкий,
Жестковат, но приятно хрустит,
Словно новый сюртук, если в талии туг,
И слегка привиденьем разит.
Он встает очень поздно. Так поздно встает
(Важно помнить об этой примете),
Что свой утренний чай на закате он пьет,
А обедает он на рассвете.
В-третьих, с юмором плохо. Ну, как вам сказать?
Если шутку он где-то услышит,
Как жучок, цепенеет, боится понять
И четыре минуты не дышит.
Он, в-четвертых, любитель купальных кабин
И с собою их возит повсюду,
Видя в них украшение гор и долин.
(Я бы мог возразить, но не буду.)
В-пятых, гордость! А далее сделаем так:
Разобьем их на несколько кучек
И рассмотрим отдельно -- Лохматых Кусак
И отдельно -- Усатых Колючек.
Снарки, в общем, безвредны. Но есть среди них.
(Тут оратор немного смутился.)
Есть и БУДЖУМЫ...' Булочник тихо поник
И без чувств на траву повалился.
ВОПЛЬ ТРЕТИЙ. РАССКАЗ БУЛОЧНИКА
И катали его, щекотали его,
Растирали виски винегретом,
Тормошили, будили, в себя приводили
Повидлом и добрым советом.
И когда он очнулся и смог говорить,
Захотел он поведать рассказ.
И вскричал Балабон: 'Попрошу не вопить!
И звонком возбужденно затряс.
Воцарилася тишь. Доносилося лишь,
Как у берега волны бурлили
Когда тот, кого звали 'Эй, как тебя бишь',
Речь повел в ископаемом стиле.
'Я, -- он начал, -- из бедной, но честной семьи...'
'Перепрыгнем вступленье -- и к Снарку! --
Перебил капитан. -- Если ляжет туман,
Все труды наши выйдут насмарку'.
'Сорок лет уже прыгаю, боже ты мой! --
Всхлипнул Булочник, вынув платок. --
Буду краток: я помню тот день роковой,
День отплытья -- о, как он далек!
Добрый дядюшка мой (по нему я крещен)
На прощание мне говорил...'
'Перепрыгнули дядю!' -- взревел Балабон
И сердито в звонок зазвонил.
'Он учил меня так, -- не смутился Дохляк, --
Если Снарк -- просто Снарк, без подвоха,
Его можно тушить, и в бульон покрошить,
И подать с овощами неплохо.
Ты с умом и со свечкой к нему подступай,
С упованьем и крепкой дубиной,
Понижением акций ему угрожай
И пленяй процветанья картиной...'
'Замечательный метод! -- прервал Балабон. --
Я слыхал о нем, честное слово.
Подступать с упованием (я убежден) --
Это первый закон Снарколова!
'... Но, дружок, берегись, если вдруг набредешь
Вместо Снарка на Буджума. Ибо
Ты без слуху и духу тогда пропадешь,
Не успев даже крикнуть 'спасибо'.
Вот что, вот что меня постоянно гнетет,
Как припомню -- потеет загривок,
И всего меня этак знобит и трясет,
Будто масло сбивают из сливок.
Вот что, вот что страшит...' -- 'Ну, заладил опять!
Перебил предводитель в досаде.
Но уперся Дохляк: 'Нет, позвольте сказать!
Вот что, вот что я слышал от дяди
.
И в навязчивом сне Снарк является мне
Сумасшедшими, злыми ночами;
И его я крошу, и за горло душу,
И к столу подаю с овощами.
Но я знаю, что если я вдруг набреду
Вместо Снарка на Буджума -- худо!
Я без слуху и духу тогда пропаду
И в природе встречаться не буду'.
ВОПЛЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. НАЧАЛО ОХОТЫ
Балабон покачал головой: 'Вот беда!
Что ж вы ран