КОЩЕЕВА ТАЙНА книга 2 гл 1(2)
КОЩЕЕВА ТАЙНА
/книга вторая/
Глава 1
/часть 2/
Росистая трава сама ложилась под быстрые ноги бегущего паренька. Филин несся через лес, пригибаясь там, где низко свисали узловатые ветки, легко перепрыгивал звонкие ручейки, пряча под рубахой заветные колдовские цветы. Заря-Заряница уже расстелила в небесах алые полотнища, а значит, вот-вот выкатится из-за леса золотая Даждьбогова колесница, огненными конями запряженная. Надобно успеть спрятать цвет папоротника в темном подполье, чтобы ярких, сияющих лепестков не коснулись рассветные лучи.
Проскочив сквозь узкий лаз в старом плетне, Филин промчался позади домов, петляя в соседских огородах. Собаки, почуявшие паренька, заворчали было, но тут же стихли, учуяв, кто именно скользит меж высокой травы быстрой, стремительной тенью.
Вот и родной дом… Парнишка замедлил шаг, завертел головой, выглядывая, не следил ли кто за ним, но не воротился с праздничного гуляния народ, пуста была улица, только всюду пели, пересвистываясь, звонкоголосые соловьи, да в лесу надрывно куковала кукушка.
- Вернулся, стало быть, - проворчал сгусток мрака, прятавшийся у крылечка. – А мать уж все глаза проглядела.
Филин с шага сбился, увидев, что перед расписными воротами стоят чужие кони, да такие, каких в их деревне отродясь не видали: внузданные дорогой уздой с оберегами, а узоры на ней не простые – словно вязь затейливая вьются… И сами кони не похожи на работных трудяг, что от рассвета поле пашут. Нет, не таковы эти восемь скакунов, что длинные шеи гнут да к полному корыту с водицей мягкие губы тянут. Холодом сковало сердце – неужто сваты к сестренке приехали?! Нет, мала еще Пригляда, не успела в понёву вскочить, стало быть, не по ней чужеземные гости прибыли.
- Кто таковы?! – сурово свел брови мальчишка, к собеседнику обернувшись. – Сказывай!
- Да почём мне знать-то? – фыркнул Домовой, котом рыжим оборачиваясь. – Матушке твоей, вестимо, знаком вожак ихний, как родного приветила.
Гнев вскипел в груди Филина, да такой, что домашний дух прочь шарахнулся.
- В подполе схорони, - велел паренек, бросив в усатого охапку ясноцветов. – Один пойду!
Взбежал по знакомым ступеням, сжимая кулаки. Будь что будет, а он – старший мужчина в избе, не позволит здесь чужакам хозяйничать!
Их было пятеро. Мать суетилась у стола, подавая из печи угощение, а сестренка с полатей сверкала любопытными зелеными глазищами, но спускаться не решалась, будто чуяла – недоброе что-то повисло в доме, от того красивая вдовица Благомила покрасневшие глаза прятала.
- Кто таковы будете? – звонко с порога выспросил Филин, потянулся к силам, что всякому человеку родные стены дают, напитываясь незримой мощью, а заодно оценивая, как биться с чужаками будет.
Младших вояк, которые сидят на лавке, зашибут сорвавшиеся с полок две небольшие, но тяжелые дубовые колоды, еще одного ослепят уголья, что вырвутся из печи, а вот старшего, косматого да бородатого, похожего на хозяина лесов, мужика, сразит печная заслонка, если хорошо удар направить… Оружены они все, но против ухваток чародейских не всякое железо пригодно…
- Здрав будь, княжич молодой, - поднялся из-за стола тот, кого Филин счел своим главным врагом. – Не гневайся, что без приглашения явились. Срок подошел тебя с сестрицей-красавицей родному отцу возвратить.
Вслед за главарем и другие воины оставили трапезу, чтобы поклониться босому белобрысому отроку, стоявшему посредь горницы, кулаки сжимая.
Филин запнулся, вскинул на бородатого чужака изумленный взгляд и понял, что не удержит колдовские нити. Дымкой растаяло все собранное чародейство, пустотой откликнулись занемевшие пальцы.
- Ты прости меня, сыночек, - всхлипнула Благомила, с болью сердечной глядя на худенького мальчишку, что вот-вот вступит в пору юности. – Правду говорит воевода Корчага… Ты мал был, потому и не помнишь…
- Сказывай, - сухо молвил Филин.
- Не мать она тебе, княжич, - вздохнул Корчага, оправляя окладистую бороду. – Кормилица, которой нужно было укрыть детей от взора дурного, увезти подальше и схоронить до срока.
- Я её в колыбели матерью называл и впредь так же кликать стану, - отозвался юный чародей, бросив взгляд в сторону рыжего кота, который так заслушался, что и намываться забыл. – Кыш с глаз моих!
Котище с коротким мявом в клеть сиганул, а с полатей спрыгнула зеленоглазая сестренка, почуявшая небывалую забаву.
- Княжна, - поклонился темноволосой девчонке воевода. – Вот, значит, какая ты выросла… Порадуется же ваш отец наследникам стольного града своего! Завтра поутру повезу вас в родную сторонку, как князь наш повелел.
- Не поеду я, - упрямо тряхнул головой Филин. – На кого дом оставлю?
- Что ты, сыночек, - бросилась к нему Благомила. – Езжай, раз батюшка родимый кличет! А я тут жить останусь, за всем пригляжу, даже не думай…
Взглянув в залитое слезами лицо матери, юный чародей потянулся к её сердцу, впитывая и собирая всю боль женщины, у которой отбирали сразу двух любимых чад. Он понял, отчего было столько грусти в колыбельных, что пела мать, укладывая их с сестрицей спать. Узнал, почему иногда во взгляде проступала собачья тоска, стоило ему пропасть из дому хоть на часок, не спросившись. Он по глупости своей злился, а оказалось, что мать ведала – скоро настанет час разлуки, когда резвые кони умчат в чужедальнюю сторону любимого сына и разумницу-дочь.
- Не поеду, - глухо повторил он, обнимая притихшую матушку.
- Или все вместе отправимся, - встала подле родных юная княжна. – Слышишь, воевода?
- Не могу я приказание князя нарушить, - вздохнул Корчага. – Пусть Благомила пока тут побудет до зимы, а после, коли батюшку уговорить сумеете, сам за нею приеду.
Юный чародей заглянул внутрь себя, привычно выспрашивая верное решение, и из глубины его «я» поднялось едкой горечью однозначное «да».
- Соберу в дорогу снедь, - всплеснула руками Благомила. – А ты, доченька, в сундуке приданое пересчитай, с собой повезешь… Жаль, не увижу, как ты невестой станешь…
- Да зачем княжеской дочери эти тряпки? – гулко рассмеялся Корчага. – Отец её в парчу оденет да самоцветами осыплет! Девчонкам деревенским лучше раздари, коли не жалко.
- А не жалко, - вздернула голову Пригляда. – Сейчас же и отнесу!
- Вот и славно, - хлопнул воевода в ладоши, дело непростое сладив. – Сразу видно, чья кровь в жилах течет. Ступай, княжна, прощайся с подружками!
Филин и глазом моргнуть не успел, как сестрица за порог упорхнула, только дверца и скрипнула.
- А ты рядом садись, княжич, - велел Корчага, сгоняя со своего места одного из воинов. – Есть, о чем с тобой потолковать.
На негнущихся ногах подошел Филин к родному столу, где каждая трещинка, каждая зазубрина были ему знакомы с самой колыбели. И лавка привычно скрипнула, когда он устроился подле мощного косматого воеводы. Юный чародей уже знал – все правда. Что-то всегда мешало ему, будто заноза в груди, а теперь раздражающая щепа вышла, оставив после себя кровоточащую рану, но это и хорошо – с алой рудой выйдет всё чужое и обманное. Нет ему места и судьбы среди густых лесов, путь-дорога дальняя зовет, от крыльца скрипящего стелется и поди знай, где завершится. Сестрица вот сразу сведала, а он долго упирался…
- Зачем отец нас отослал прочь? – спросил он у воеводы, не спеша коснуться еды. – И отчего возвращает?
- Прокляла князя старая Чернобогова жрица, - скупо бросил Корчага, но правды все же не утаил. – Сулила погибель народившимся наследникам, тебе да сестре. Вот князь и решил схоронить детей до срока, пока не истечет положенное время. Отдал батюшка ваш любимых деток никому не известной кормилице, с обозом ушла она на заре, а куда – только мне было ведомо. Я в то время простым гриднем служил, коему молодой князь жизнь свою доверял. Мне и досталось сопроводить Благомилу в леса дремучие…
- Мне нужно проститься кое с кем, - наконец, произнес Филин, искоса глянув на любопытного домового, высунувшегося из-за печки. – А пока отведай хлеба в доме моем, воевода.
Корчага кивнул, принимая слова заветные. Гость, отведавший угощение с хозяевами под их кровлей, становится родным.
- Славен будь, княжич, - пробасил он, поднимая чарку с квасом.
- Славен! – откликнулись молчавшие до сей поры воины.
Юный чародей потянулся к свежему праздничному караваю с острыми хлебными рожками. Правильный хлеб получается у матушки – пышный, ноздреватый… Гости принялись уплетать кашу, сдобренную добытой вчера дичью, а Филин с трудом заставил себя проглотить хотя бы кусочек. В последнее время ему вообще не хотелось есть, он питался чем-то иным, что вдыхал всякий раз, когда начинал ворожить. Но сейчас ему понадобятся все силы: заговорить избу от пожара, от мороза, от беды, повесить над входом несколько сторожевых заклятий, научить домового, как злее пугать незваного гостя… Хорошо бы еще Пригляда камешки свои заветные по четырем сторонам погреба закопала…
Это только со стороны кажется, будто он бродит по горнице просто так, с родными стенами прощаясь. Губы юного чародея слегка шевелились, сплетая изящную вязь заклинаний.
- Не мешайте княжичу, - велел Корчага, оглянувшись на худого, светловолосого отрока. – Пущай тешится. Скоро ему науку воинскую изучить придется – вот где проворство да упорство потребуется.
- На улицу выйду, - обернулся к матери Филин. – До реки пройтись хочу.
- Мои ребята с тобой сходят, княжич, - приподнялся воевода. – Охрана это твоя на все время отрочества.
- Пустое, - усмехнулся Филин, смерив дружинников насмешливым взглядом. – В моем лесу они меня не найдут, да и нет здесь никого, кто мне вред причинить сумеет.
Вышел за порог, никто и шевельнуться не успел. Бросились за ним трое вояк, а паренька и след простыл, словно провалился сквозь землю.
- Где княжий сын?! – рыкнул Корчага, вставая. – Упустили?!
- Воротится, как сам захочет, - вытерла руки Благомила. – Ты просто его еще не знаешь.
Взглянул воевода на былую зазнобу и замолчал, придавленный словом княжеским. Не успел он посвататься, пришлось самому увозить любимую прочь, да двух младенцев вместе с нею, вот довелось только теперь свидеться.
Сказочница Ксения Белова
Гридни* – дружинники, телохранители князя, входят в младшую княжью дружину