Не мог не поделиться отрывком из замечательной книги
– Женщину невозможно в чем-то убедить, – продолжил Мэт, глядя вперед. – Спорить с ней, ну… словно, играть с друзьями в кости. Только женщине нет никакого дела до проклятых правил игры. Парень, тот постарается тебя надуть… но сделает это по-честному. Воспользуется утяжеленными костями, так, что ты подумаешь, что проиграл случайно. И если ты достаточно глуп, чтобы не заметить подвох, возможно, он отберет у тебя все деньги заслуженно. И это правильно.
А женщина? Она сядет за ту же игру, будет улыбаться и делать вид, что собирается играть. А когда черед дойдет до нее, она бросит пару собственных костей, пустых со всех шести сторон. На всех гранях «пусто», без единого очка. Она взглянет на результат, а потом посмотрит на тебя и скажет: «Вот видишь, я выиграла».
Тебе останется только чесать репу, глядя на проклятые кости. И вот ты таращишься то на нее, то на кости. «Послушай, но на этих костях нет ни единого очка», – попытаешься ты ей возразить.
«Нет, есть», – не соглашается она, – «на обеих костях выпало по единице».
Ты говоришь: «Ровно столько нужно для выигрыша».
«Какое совпадение», – ответит она, собирая твои деньги. А ты остаешься сидеть, ломая голову над тем, что же стряслось. И тут до тебя доходит. Пара единиц вовсе не выигрышный бросок! Потому что у тебя-то была шестерка! А значит, ей требовалось выбросить пару двоек! Ты лихорадочно начинаешь ей объяснять то, что ты только что заметил. И знаешь, что она сделает?
– Понятия не имею, Мэт, – ответил Талманес, сжимая в зубах трубку, из чашки которой поднимался легкий дымок.
– Она возьмет да и потрет пустые грани костей, – ответил Мэт. – И с абсолютно честным лицом заявит: «Извини, тут на кости было пятнышко. Ясно, что на самом деле выпали двойки!» И она в это верит. Проклятье! Она в это верит!
– Невероятно, – сказал Талманес.
– Но это еще не конец!
– Я так и думал, Мэт.
– Она заберет все твои деньги, – Мэт жестикулировал одной рукой, второй удерживая ашандарей поперек седла. – И каждая женщина в комнате подойдет и поздравит ее с удачным броском! И чем больше ты возмущаешься, тем больше проклятых женщин станет с тобой спорить. Тебя моментально задавят количеством, и каждая будет тебе доказывать, как ясно видно двойки на костях, и что нужно перестать вести себя подобно капризному ребенку. Каждой проклятой бабе будет очевидно, что выпали двойки! И даже та чопорная, которая с рождения терпеть не может твою женщину – может, из-за того, что ее бабка украла у бабки той, другой, рецепт любимого пирога, когда они обе были девчонками – даже она будет против тебя.
– Они и в самом деле бесчестные создания, – ровным тоном откликнулся Талманес. Он редко улыбался.
– Когда они закончат, – скорее для себя продолжал Мэт, – ты останешься без гроша в кармане, с целым списком поручений и указаний, что тебе носить и как одеваться, и с жуткой головной болью. И вот ты сидишь, уставившись в стол, и думаешь, только для того чтобы сохранить рассудок: а вдруг там и вправду были двойки? Вот что, я тебе скажу, означает спорить с женщиной.
А женщина? Она сядет за ту же игру, будет улыбаться и делать вид, что собирается играть. А когда черед дойдет до нее, она бросит пару собственных костей, пустых со всех шести сторон. На всех гранях «пусто», без единого очка. Она взглянет на результат, а потом посмотрит на тебя и скажет: «Вот видишь, я выиграла».
Тебе останется только чесать репу, глядя на проклятые кости. И вот ты таращишься то на нее, то на кости. «Послушай, но на этих костях нет ни единого очка», – попытаешься ты ей возразить.
«Нет, есть», – не соглашается она, – «на обеих костях выпало по единице».
Ты говоришь: «Ровно столько нужно для выигрыша».
«Какое совпадение», – ответит она, собирая твои деньги. А ты остаешься сидеть, ломая голову над тем, что же стряслось. И тут до тебя доходит. Пара единиц вовсе не выигрышный бросок! Потому что у тебя-то была шестерка! А значит, ей требовалось выбросить пару двоек! Ты лихорадочно начинаешь ей объяснять то, что ты только что заметил. И знаешь, что она сделает?
– Понятия не имею, Мэт, – ответил Талманес, сжимая в зубах трубку, из чашки которой поднимался легкий дымок.
– Она возьмет да и потрет пустые грани костей, – ответил Мэт. – И с абсолютно честным лицом заявит: «Извини, тут на кости было пятнышко. Ясно, что на самом деле выпали двойки!» И она в это верит. Проклятье! Она в это верит!
– Невероятно, – сказал Талманес.
– Но это еще не конец!
– Я так и думал, Мэт.
– Она заберет все твои деньги, – Мэт жестикулировал одной рукой, второй удерживая ашандарей поперек седла. – И каждая женщина в комнате подойдет и поздравит ее с удачным броском! И чем больше ты возмущаешься, тем больше проклятых женщин станет с тобой спорить. Тебя моментально задавят количеством, и каждая будет тебе доказывать, как ясно видно двойки на костях, и что нужно перестать вести себя подобно капризному ребенку. Каждой проклятой бабе будет очевидно, что выпали двойки! И даже та чопорная, которая с рождения терпеть не может твою женщину – может, из-за того, что ее бабка украла у бабки той, другой, рецепт любимого пирога, когда они обе были девчонками – даже она будет против тебя.
– Они и в самом деле бесчестные создания, – ровным тоном откликнулся Талманес. Он редко улыбался.
– Когда они закончат, – скорее для себя продолжал Мэт, – ты останешься без гроша в кармане, с целым списком поручений и указаний, что тебе носить и как одеваться, и с жуткой головной болью. И вот ты сидишь, уставившись в стол, и думаешь, только для того чтобы сохранить рассудок: а вдруг там и вправду были двойки? Вот что, я тебе скажу, означает спорить с женщиной.
Притча о башмаках
- Всё дело в башмаках.
- В башмаках? - Сеталль выглядела полностью сбитой с толку.
- Именно, в них, - кивнул Мэт, затягивая шнурки. - Всё из-за башмаков.
- Но…
- Видите ли, - сказал Мэт, туго завязывая шнурок, - многим людям не нужно беспокоиться о том, какие башмаки надеть. Они бедняки. Если спросить кого-нибудь из них: «Какие башмаки ты собираешься надеть сегодня, Моп?» Его ответ будет простым: «Знаешь, Мэт, у меня всего одна пара, поэтому, полагаю, её-то я и надену».
Мэт помедлил.
- Или, поскольку вы, Сеталль, не я, вам они так не ответят. Они не будут называть вас Мэт, верно?
- Понятно, - весёлым тоном ответила она.
- В любом случае, для тех, у кого водится немножко деньжат, вопрос о том, какие башмаки надеть, усложняется. Посмотрите, к примеру, на обычного человека вроде меня… - Он покосился на неё. - И заметьте, я человек обычный.
- Ну конечно.
- Треклятски верно, обычный, - сказал Мэт, закончив со шнурками и выпрямляясь. - У обычного человека может быть три пары обуви. Худшую он надевает тогда, когда приходится работать над чем-нибудь не самым приятным. Они могут начать натирать через пару шагов, и в них может оказаться парочка дыр, но они всё равно хороши для ваших ног. И вам не страшно испачкать их в поле или в сарае.
- Хорошо, - согласилась Сеталль.
- Теперь перейдём ко второй по качеству, - сказал Мэт. - Это ваша повседневная обувь. В ней вы ходите, к примеру, на ужин к соседям. Или, в моём случае, их вы надеваете, собираясь в бой. Это отличные башмаки, в них удобно, вам не стыдно в них появиться и всё такое прочее.
- А самая лучшая пара? - спросила Сеталль. - Ты надеваешь её, собираясь на светские приёмы, балы или ужины с важными местными сановниками?
- Балы? Приёмы у сановников? Проклятый пепел, женщина! Я-то думал, вы простая хозяйка гостиницы.
Сеталль слегка покраснела.
- Мы не шляемся по балам, - пояснил Мэт. - Но если будет нужно, подозреваю, что туда сойдёт и вторая пара. Если они подходят для визитов к соседской старушке Хембрю, значит они треклятски хорошо сгодятся и чтоб отдавить ноги любым согласившимся с вами потанцевать дурочкам.
- Так для чего же тогда лучшая пара?
- Для путешествий, - ответил Мэт. - Каждый фермер знает цену отличным башмакам в дальнем пути.
- В башмаках? - Сеталль выглядела полностью сбитой с толку.
- Именно, в них, - кивнул Мэт, затягивая шнурки. - Всё из-за башмаков.
- Но…
- Видите ли, - сказал Мэт, туго завязывая шнурок, - многим людям не нужно беспокоиться о том, какие башмаки надеть. Они бедняки. Если спросить кого-нибудь из них: «Какие башмаки ты собираешься надеть сегодня, Моп?» Его ответ будет простым: «Знаешь, Мэт, у меня всего одна пара, поэтому, полагаю, её-то я и надену».
Мэт помедлил.
- Или, поскольку вы, Сеталль, не я, вам они так не ответят. Они не будут называть вас Мэт, верно?
- Понятно, - весёлым тоном ответила она.
- В любом случае, для тех, у кого водится немножко деньжат, вопрос о том, какие башмаки надеть, усложняется. Посмотрите, к примеру, на обычного человека вроде меня… - Он покосился на неё. - И заметьте, я человек обычный.
- Ну конечно.
- Треклятски верно, обычный, - сказал Мэт, закончив со шнурками и выпрямляясь. - У обычного человека может быть три пары обуви. Худшую он надевает тогда, когда приходится работать над чем-нибудь не самым приятным. Они могут начать натирать через пару шагов, и в них может оказаться парочка дыр, но они всё равно хороши для ваших ног. И вам не страшно испачкать их в поле или в сарае.
- Хорошо, - согласилась Сеталль.
- Теперь перейдём ко второй по качеству, - сказал Мэт. - Это ваша повседневная обувь. В ней вы ходите, к примеру, на ужин к соседям. Или, в моём случае, их вы надеваете, собираясь в бой. Это отличные башмаки, в них удобно, вам не стыдно в них появиться и всё такое прочее.
- А самая лучшая пара? - спросила Сеталль. - Ты надеваешь её, собираясь на светские приёмы, балы или ужины с важными местными сановниками?
- Балы? Приёмы у сановников? Проклятый пепел, женщина! Я-то думал, вы простая хозяйка гостиницы.
Сеталль слегка покраснела.
- Мы не шляемся по балам, - пояснил Мэт. - Но если будет нужно, подозреваю, что туда сойдёт и вторая пара. Если они подходят для визитов к соседской старушке Хембрю, значит они треклятски хорошо сгодятся и чтоб отдавить ноги любым согласившимся с вами потанцевать дурочкам.
- Так для чего же тогда лучшая пара?
- Для путешествий, - ответил Мэт. - Каждый фермер знает цену отличным башмакам в дальнем пути.