У самой двери, в троллейбусе, звонит телефон:
- Я вас видела вчера, у вас уже виски на уши лезут, - щебечет нежный голос, - у меня завтра «дырка» с десяти, насколько вас записать?
Это - мой парикмахер Дина, из соседнего офиса, с пронзительно зелёными глазами и медными дредами.
Вся её коротенькая двадцатитрехлетняя история называется «Побег».
Динины мама и папа исповедовали веру «где родился, там и пригодился» в глубочайшей белорусской глубинке. От цивилизации (райцентра) этот посёлок находился сравнительно недалеко – километров пятьдесят-шестьдесят.
Это - если «напрямки» по воздуху или в теории, по карте: от точки А до точки Б.
В действительности, по грунтовой, а местами асфальтированной дороге – часа три езды на ПАЗике.
Бежавшие от преследования властей основатели-старообрядцы заблудились в лесах среди болот и решили – здесь их никто не найдёт.
Советская власть, великая отечественная война, оккупация немцами – все, не сразу находили Динину историческую родину. Хотя теперь, в 21 веке, наземный транспорт (ПАЗик 1980 г.), ходил в посёлок с завидной регулярностью: в понедельник и четверг.
Романтичная мама моей парикмахерши назвала двух дочек (с разницей в восемь лет) не по-здешнему, экзотически – Тина и Дина.
Старшая, Тина, после окончания школы, пошла намеченным путём: выбрала самого красивого тракториста из одобренной папой семьи и каждые три года становилась мамой.
Молодым купили дом, нарезали земли по горизонт и помогли развести хозяйство как в Ноевом ковчеге, только больше.
Дина с ужасом наблюдала семейное счастье сестры, нянчила племянников и вопиюще хорошо училась в школе.
Только после того, как папа продал выводок поросят в райцентре и купил для неё крепкий деревенский дом по соседству, Дина поняла – надо бежать.
Не по годам трезво рассудив, что отличница из сельской школы, где три учителя ведут все предметы, в областной вуз не поступит, она выбрала верняк: парикмахерское училище по конкурсу аттестатов.
Неожиданно - родня не препятствовала.
Два года в городе с еженедельными визитами родни (с гостинцами и племянниками, с беседами на тему «кто помер в деревне» и обсуждение видов на урожай) укрепили Динину уверенность – надо бежать дальше.
Она с терпением Золушки мела волосы в частных парикмахерских вечерами до тех пор, пока её не взяли в штат.
Платили невероятными на сельской родине живыми деньгами, а не сельхозпродукцией. Заработав кое-какой опыт и навыки, Дина рванула в областной город (покрупнее), предусмотрительно выбрав его с максимально неудобным маршрутом для визитов родни.
Здесь она осмелела совсем: проколола губу.
И выкрасила волосы в рыжий, и завела дреды.
Убедившись в своей недосягаемости роднёй, пошла дальше: сняла крохотную квартирушку с парнем «не расписанная».
Однажды ей позвонил папа при мне; увидев на экране кто – Дина оттяпала мне кусочек уха и путано объясняла ему дрожащими губами, чем она занята в городе и почему не едет домой.
- На одиннадцать, Диночка, - говорю я и выхожу.
