В видео к посту: фрагмент спектакля Московского театра миниатюр «Хармс! Чармс! Шардам! или Школа клоунов»(1982) с участием замечательных актёров, который был снят специально для передачи «У театральной афиши», но в эфир так и не вышел, много лет пролежав на полках...

Сегодня исполнилось бы 115 лет человеку-явлению, одному из главных представителей русской художественной словесности 1920–1930-х годов, Даниилу Хармсу (1905-1942). Хотя и прожил он всего 37 лет…

Даниил Иванович Хармс (настоящая фамилия – Ювачёв) родился в 1905 году в Санкт-Петербурге. Его отец, в бытность морским офицером, в 1883 году был осуждён за соучастие в народовольческом терроре, за что провёл 4 года в одиночной камере и более 10 лет на каторге, в течение которых написал ряд произведений мемуарного и мистического характера. Мать Хармса, дворянка, в 1900-е годы заведовала в Петербурге приютом для бывших каторжанок.

Даниил получил образование в Санкт-петербургской привилегированной немецкой школе, по окончании которой прекрасно знал немецкий и английский языки. С 1925 года он полностью отдался своему призванию: посвятил себя писательскому труду и одновременно занимался интенсивным самообразованием, уделяя особое внимание философии и психологии.

Даниил быстро приобрёл скандальную известность в кругах литераторов-авангардистов под псевдонимом, который даже грамматически не укладывается ни в одно правило: «хармс» - это множественное число английского слова harm (употребляется только в единственном) – «ущерб»; «зло»; «напасти». Впрочем, это одна из версий.

Вот тут я хочу сделать паузу, потому что жизнь и творчество Хармса – сложное явление, разговор получится не новогодний, а упрощать фигуру человека, уже в наше время признанного одним из главных представителей русской художественной словесности 1920–1930-х годов, как-то не хочется. А почему мы говорим о признании статуса Хармса только в наше время? Хотя бы потому, что долгое время официально его главные произведения в СССР не издавались; до перестроечных времён его творчество выходило только в самиздате ну, и издавалось за рубежом. Но, по крайней мере, в отличие от некоторых его современников и единомышленников, архивы Хармса, по крайней мере, сохранились! И преимущественно это именно рукописи.

Но даже тем, кто не интересуется всерьёз литературой, одна сторона творчества Хармса хорошо известна – это его детские книги. С конца 1920-х до конца 1930-х годов Хармс активно сотрудничал с детскими журналами «Ёж», «Чиж», «Сверчок», «Октябрята», где публиковались его стихи, рассказы, подписи к рисункам, шуточные рекламы и головоломки. С 1928 по 1941 год писатель выпустил около 20 детских книг, которые позволили ему реализовать бушевавшую в нём игровую стихию. Произведения Хармса были действительно талантливы. Правда, дневники и письма Даниила Хармса свидетельствуют о том, что автор писал детские книги исключительно для заработка, не придавая им особого значения.

И если, как мы договорились, не углубляться в сложную творческую и идеологическую жизнь Хармса, скажем лишь, что он был дважды арестован. Первый раз – по обвинению в участии в «антисоветской группе писателей». Обвинения в распространении «клеветнических и пораженческих настроений", выдвинутые при втором аресте, грозили Хармсу расстрелом. Чтобы избежать этой участи, писатель симулировал сумасшествие, после чего военный трибунал определил содержать Хармса в психиатрической больнице, где он и скончался 2 февраля 1942 года во время блокады Ленинграда, в наиболее тяжёлый по количеству голодных смертей месяц.

Но у нас сегодня – «детский» Хармс. Парадокс этого писателя проявляется даже в столь разном «Хармсе для детей» и «философском Хармсе»… По моим наблюдениям, дети с интересом слушают его несколько парадоксальные, но действительно смешные истории: «Жила-была собака», «Храбрый ёж», «О том, как Колька Панкин летал в Бразилию, а Петька Ершов ничему не верил», «Профессор Трубочкин и ребята», «Однажды лев, слон, жирафа…», «Во-первых и во-вторых», «О том, как старушка чернила покупала» и многие другие. А кто не знает стихотворения про Иван Иваныча Самовара, Ивана Топорышкина, который с пуделем пошёл на охоту, и ещё много-много всего увлекательного!

Видео, которое предлагаю посмотреть, тоже во многом парадоксально. Спектакль театра Московского театра миниатюр «Хармс! Чармс! Шардам! или Школа клоунов», поставленный в 1982 году Михаилом Левитиным оказался, наверное, первым в стране спектаклем в жанре абсурда. Поформату - это шоу по мотивам словесных игр писателя, в котором прямо на глазах у зрителя, под живой оркестр, с минимальными декорациями воплощаются анекдотичные истории и сценки, детские стишки и песенки. И хотя подавался спектакль как набор клоунских номеров для детей, как раз малышню приводить в театр взрослые не решались...

Отрывок, который предлагаю посмотреть, был снят для передачи «У театральной афиши» в 1982 году, но, по понятным причинам, так и не вошёл в эфирный выпуск: слишком непросто было объяснить суровому советскому зрителю, что такое чушь, абсурд и художественная нелепица. Материал так и пролежал на полке в не монтированном виде много-много лет.

В сценке заняты самые первые исполнители ролей в этом спектакле Любовь Полищук (исполняет единственную женскую роль), Роман Карцев, Евгений Герчаков, Алексей Горизонтов, Александр Пожаров и Юрий Чернов.

Давайте смотреть и слушать!

Фрагмент передачи "У театральной афиши", выпуск 1982г. Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд России», www.youtube.com/c/gtrftv

Жил-был человек, звали его Кузнецов. Однажды сломалась у него табуретка. Он вышел из дома и пошел в магазин купить столярного клея, чтобы склеить табуретку.

Когда Кузнецов проходил мимо недостроенного дома, сверху упал кирпич и ударил Кузнецова по голове.

Кузнецов упал, но сразу же вскочил на ноги и пощупал свою голову. На голове у Кузнецова вскочила огромная шишка.

Кузнецов погладил шишку рукой и сказал:

- Я гражданин Кузнецов, вышел из дома и пошел в магазин, чтобы... чтобы... чтобы... Ах, что же это такое! Я забыл, зачем я пошел в магазин!

В это время с крыши упал второй кирпич и опять стукнул Кузнецова по голове.

- Ах! - вскрикнул Кузнецов, схватился за голову и нащупал на голове вторую шишку.

- Вот так история! - сказал Кузнецов. - Я гражданин Кузнецов, вышел из дома и пошел в... пошел в... пошел в ... куда же я пошел? Я забыл, куда я пошел!

Тут сверху на Кузнецова упал третий кирпич. И на голове Кузнецова вскочила третья шишка.

- Ай-ай-ай! - закричал Кузнецов, хватаясь за голову. - Я гражданин Кузнецов вышел из... вышел из... вышел из погреба? Нет. Вышел из бочки? Нет! Откуда же я вышел?

С крыши упал четвертый кирпич, ударил Кузнецова по затылку, и на затылке у Кузнецова вскочила четвертая шишка.

- Ну и ну! - сказал Кузнецов, почесывая затылок. - Я... я... я... Кто же я? Никак я забыл, как меня зовут? Вот так история! Как же меня зовут? Василий Петухов? Нет. Николай Сапогов? Нет. Пантелей Рысаков? Нет. Ну кто же я?

Но тут с крыши упал пятый кирпич и так стукнул Кузнецова по затылку, что Кузнецов окончательно позабыл все на свете и крикнув "О-го-го!", побежал по улице.

* * *

Пожалуйста! Если кто-нибудь встретит на улице человека, у которого на голове пять шишек, то напомните ему, что зовут его Кузнецов и что ему нужно купить столярного клея и починить ломаную табуретку.

Однажды один профессор съел чего-то, да не то, и его начало рвать.

Пришла его жена и говорит:

— Ты чего?

А профессор говорит:

— Ничего.

Жена обратно ушла.

Профессор лег на оттоманку, полежал, отдохнул и на службу пошел.

А на службе ему сюрприз, жалованье скостили: вместо 650 руб. всего только 500 оставили.

Профессор туда-сюда — ничего не помогает. Профессор и к директору, а директор его в шею. Профессор к бухгалтеру, а бухгалтер говорит:

— Обратитесь к директору.

Профессор сел на поезд и поехал в Москву.

По дороге профессор схватил грипп. Приехал в Москву, а на платформу вылезти не может.

Положили профессора на носилки и отнесли в больницу.

Пролежал профессор в больнице не больше четырех дней и умер.

Тело профессора сожгли в крематории, пепел положили в баночку и послали его жене.

Вот жена профессора сидит и кофе пьет. Вдруг звонок. Что такое?

— Вам посылка.

Жена обрадовалась, улыбается во весь рот, почтальону полтинник в руку сует и скорее посылку распечатывает.

Смотрит, а в посылке баночка с пеплом и записка: «Вот все, что осталось от Вашего супруга».

Жена профессора очень расстроилась, поплакала часа три и пошла баночку с пеплом хоронить. Завернула она баночку в газету и отнесла в сад имени 1-ой пятилетки, б. Таврический.

Выбрала жена профессора аллейку поглуше и только хотела баночку в землю зарыть, вдруг идет сторож.

— Эй,— кричит сторож,— ты чего тут делаешь?

Жена профессора испугалась и говорит:

— Да вот хотела лягушек в баночку изловить.

— Ну,— говорит сторож,— это ничего, только смотри: по траве ходить воспрещается.

Когда сторож ушел, жена профессора зарыла баночку в землю, ногой вокруг притоптала и пошла по саду погулять.

А в саду к ней какой-то матрос пристал.

— Пойдем да пойдем,— говорит,— спать.

Она говорит:

— Зачем же днем спать?

А он опять свое: спать да спать. И действительно, захотелось профессорше спать.

Идет она по улицам, а ей спать хочется. Вокруг люди бегают, какие-то синие, да зеленые, а ей все спать хочется. Идет она и спит. И видит сон, будто идет к ней навстречу Лев Толстой и в руках ночной горшок держит. Она

его спрашивает: «Что же это такое?» А он показывает ей пальцем на горшок и говорит:

— Вот,— говорит,— тут я кое-что наделал и теперь несу всему свету показывать. Пусть,— говорит,— все смотрят.

Стала профессорша тоже смотреть и видит, будто это уже не Толстой, а сарай, а в сарае сидит курица.

Стала профессорша курицу ловить, а курица забилась под диван и оттуда уже кроликом выглядывает.

Полезла профессорша за кроликом под диван и проснулась. Проснулась.

Смотрит: действительно лежит она под диваном.

Вылезла профессорша из-под дивана, видит — комната ее собственная. А вот и стол стоит с недопитым кофем. На столе записка лежит: «Вот все, что осталось от Вашего супруга».

Всплакнула профессорша ещё раз и села холодный кофе допивать.

Вдруг звонок. Что такое?

— Поедемте.

— Куда? — спрашивает профессорша.

— В сумасшедший дом,— отвечают люди.

Профессорша стала кричать и упираться, но люди схватили ее и отвезли в сумасшедший дом.

И вот сидит совершенно нормальная профессорша на койке в сумасшедшем доме, держит в руках удочку и ловит на полу каких-то невидимых рыбок.

Эта профессорша — только жалкий пример того, как много в жизни несчастных, которые занимают в жизни не то место, которое им занимать следует.

Даниил Хармс (1905–1942 гг.)

Источник: https://t.me/harmseveryday/76

Дорогой Никандр Андреевич,

получил твое письмо и сразу понял, что оно от тебя.

Сначала подумал, что оно вдруг не от тебя, но как только распечатал, сразу понял, что от тебя, а то было подумал, что оно не от тебя.

Я рад, что ты давно женился, потому что когда человек женится на том, на ком он хотел жениться, то значит, что он добился того, чего хотел.

И я вот очень рад, что ты женился, потому что, когда человек женится на том, на ком хотел, то значит, он добился того, чего хотел.

Вчера я получил твое письмо и сразу подумал, что это письмо от тебя, но потом подумал, что кажется, что не от тебя, но распечатал и вижу — точно от тебя.

Очень хорошо сделал, что написал мне.

Сначала не писал, а потом вдруг написал, хотя еще раньше, до того, как некоторое время не писал — тоже писал.

Я сразу, как получил твое письмо, сразу решил, что оно от тебя, и, потому, я очень рад, что ты уже женился.

А то, если человек захотел жениться, то ему надо во что бы то ни стало жениться.

Поэтому я очень рад, что ты наконец женился именно на том, на ком и хотел жениться.

И очень хорошо сделал, что написал мне.

Я очень обрадовался, как увидел твое письмо, и сразу даже подумал, что оно от тебя.

Правда, когда распечатывал, то мелькнула такая мысль, что оно не от тебя, но потом, все-таки, я решил, что оно от тебя.

Спасибо, что написал.

Благодарю тебя за это и очень рад за тебя.

Ты, может быть, не догадываешься, почему я так рад за тебя, но я тебе сразу скажу, что рад я за тебя потому, потому что ты женился, и именно на том, на ком и хотел жениться.

А это, знаешь, очень хорошо жениться именно на том, на ком хочешь жениться, потому что тогда именно и добиваешься того, чего хотел.

Вот именно поэтому я так рад за тебя.

А также рад и тому, что ты написал мне письмо.

Я еще издали решил, что письмо от тебя, а как взял в руки, так подумал: а вдруг не от тебя?

А потом думаю: да нет, конечно от тебя.

Сам распечатываю письмо и в то же время думаю: от тебя или не от тебя?

Ну, а как распечатал, то и вижу, что от тебя.

Я очень обрадовался и решил тоже написать тебе письмо.

О многом надо сказать, но буквально нет времени.

Что успел, написал тебе в этом письме, а остальное потом напишу, а то сейчас совсем нет времени.

Хорошо, по крайней мере, что ты написал мне письмо.

Теперь я знаю, что ты уже давно женился.

Я и из прежних писем знал, что ты женился, а теперь опять вижу — совершенно верно, ты женился.

И я очень рад, что ты женился и написал мне письмо.

Я сразу, как увидел твое письмо, так и решил, что ты опять женился.

Ну, думаю, это хорошо, что ты опять женился и написал мне об этом письмо.

Напиши мне теперь, кто твоя новая жена и как это все вышло. Передай привет твоей новой жене.

Даниил Хармс (1905–1942 гг.)

Источник: https://t.me/harmseveryday/73

Абрам Демьянович Пентопасов громко вскрикнул и прижал к глазам платок.

Но было поздно. Пепел и мягкая пыль залепила глаза Абрама Демьяновича. С этого времени глаза Абрама Демьяновича начали болеть, постепенно покрылись они противными болячками, и Абрам Демьянович ослеп.

Слепого инвалида Абрама Демьяновича вытолкали со службы и назначили ему мизерную пенсию в 36 рублей в месяц.

Совершенно понятно, что этих денег не хватало на жизнь Абраму Демьяновичу. Кило хлеба стоило рубль десять копеек, а лук-порей стоил 48 копеек на рынке.

И вот инвалид труда стал все чаще прикладываться к выгребным ямам.

Трудно было слепому среди всей шелухи и грязи найти съедобные отбросы.

А на чужом дворе и саму-то помойку найти нелегко. Глазами-то не видать, а спросить: где тут у вас помойная яма? — как-то неловко.

Оставалось только нюхать.

Некоторые помойки так пахнут, что за версту слышно, другие, которые с крышкой, совершенно найти невозможно.

Хорошо, если дворник добрый попадется, а другой так шуганет, что всякий аппетит пропадет.

Однажды Абрам Демьянович залез на чужую помойку, а его там укусила крыса, и он вылез обратно. Так в тот день и не ел ничего.

Но вот как-то утром у Абрама Демьяновича что-то отскочило от правого глаза.

Абрам Демьянович потер этот глаз и вдруг увидел свет. А потом и от левого глаза что-то отскочило, и Абрам Демьянович прозрел. С этого дня Абрам Демьянович пошел в гору.

Всюду Абрама Демьяновича нарасхват.

А в Наркомтяжпроме, так там Абрама Демьяновича чуть не на руках носили.

И стал Абрам Демьянович великим человеком.

Даниил Хармс (1905–1942 гг.)

Источник: https://t.me/harmseveryday/72

Нашла Маша гриб, сорвала его и понесла на рынок. На рынке Машу ударили по голове, да ещё обещали ударить ее по ногам. Испугалась Маша и побежала прочь.

Прибежала Маша в кооператив и хотела там за кассу спрятаться. А заведующий увидел Машу и говорит:

— Что это у тебя в руках?

А Маша говорит:

— Гриб.

Заведующий говорит:

— Ишь какая бойкая! Хочешь, я тебя на место устрою?

Маша говорит:

— А не устроишь.

Заведующий говорит:

— А вот устрою! — и устроил Машу кассу вертеть.

Маша вертела, вертела кассу и вдруг умерла. Пришла милиция, составила протокол и велела заведующему заплатить штраф — 15 рублей.

Заведующий говорит:

— За что же штраф?

А милиция говорит:

— За убийство.

Заведующий испугался, заплатил поскорее штраф и говорит:

— Унесите только поскорее эту мертвую кассиршу.

А продавец из фруктового отдела говорит:

— Нет, это неправда, она была не кассирша. Она только ручку в кассе вертела. А кассирша вон сидит.

Милиция говорит:

— Нам все равно: сказано унести кассиршу, мы ее и унесем.

Стала милиция к кассирше подходить.

Кассирша легла на пол за кассу и говорит:

— Не пойду.

Милиция говорит:

— Почему же ты, дура, не пойдешь?

Кассирша говорит:

— Вы меня живой похороните.

Милиция стала кассиршу с пола поднимать, но никак поднять не может, потому что кассирша очень полная.

— Да вы ее за ноги,— говорит продавец из фруктового отдела.

— Нет,— говорит заведующий,— эта кассирша мне вместо жены служит. А потому прошу вас, не оголяйте ее снизу.

Кассирша говорит:

— Вы слышите? Не смейте меня снизу оголять.

Милиция взяла кассиршу под мышки и волоком выперла ее из кооператива.

Заведующий велел продавцам прибрать магазин и начать торговлю.

— А что мы будем делать с этой покойницей? — говорит продавец из фруктового отдела, показывая на Машу.

— Батюшки,— говорит заведующий,— да ведь мы все перепутали! Ну, действительно, что с покойницей делать?

— А кто за кассой сидеть будет? — спрашивает продавец.

Заведующий за голову руками схватился. Раскидал коленом яблоки по прилавку и говорит:

— Безобразие получилось!

— Безобразие,— говорит хором продавцы.

Вдруг заведующий почесал усы и говорит:

— Хе-хе! Не так-то легко меня в тупик поставить! Посадим покойницу за кассу, может, публика и не разберет, кто за кассой сидит.

Посадили покойницу за кассу, в зубы ей папироску вставили, чтобы она на живую больше походила, а в руки для правдоподобности дали ей гриб держать.

Сидит покойница за кассой, как живая, только цвет лица очень зеленый, и один глаз открыт, а другой совершенно закрыт.

— Ничего,— говорит заведующий,— сойдет.

А публика уже в двери стучит, волнуется. Почему кооператив не открывают? Особенно одна хозяйка в шелковом манто раскричалась: трясет кошелкой и каблуком уже в дверную ручку нацелилась. А за хозяйкой какая-то

старушка с наволочкой на голове, кричит, ругается и заведующего кооперативом называет сквалыжником.

Заведующий открыл двери и впустил публику. Публика побежала сразу в мясной отдел, а потом туда, где продается сахар и перец. А старушка прямо в рыбный отдел пошла, но по дороге взглянула на кассиршу и остановилась.

— Господи,— говорит,— с нами крестная сила!

А хозяйка в шелковом манто уже во всех отделах побывала и несется прямо к кассе. Но только на кассиршу взглянула, сразу остановилась, стоит молча и смотрит. А продавцы тоже молчат и смотрят на заведующего. А заведующий из-за

прилавка выглядывает и ждет, что дальше будет.

Хозяйка в шелковом манто повернулась к продавцам и говорит:

— Это кто у вас за кассой сидит?

А продавцы молчат, потому что не знают, что ответить.

Заведующий тоже молчит.

А тут народ со всех сторон сбегается. Уже на улице толпа. Появились дворники. Раздались свистки. Одним словом, настоящий скандал.

Толпа готова была хоть до самого вечера стоять около кооператива, но кто-то сказал, что в Озерном переулке из окна старухи вываливаются. Тогда толпа возле кооператива поредела, потому что многие перешли в Озерный

переулок.

Даниил Хармс (1905–1942 гг.)

Источник: https://t.me/harmseveryday/71

Теперь я скажу несколько слов об Александре Ивановиче.

Это болтун и азартный игрок. Но за что я его ценю, так это за то, что он мне покорен.

Днями и ночами дежурит он передо мной и только и ждет с моей стороны намека на какое-нибудь приказание. Стоит мне только подать этот намек, и Александр Иванович летит как ветер исполнять мою волю. За это я купил ему туфли и сказал: «На, носи!» Вот он их и носит.

Когда Александр Иванович приходит в Госиздат, то все смеются и говорят между собой, что Александр Иванович пришел за деньгами.

Константин Игнатьевич Дровацкий прячется под стол. Это я говорю в аллегорическом смысле.

Больше всего Александр Иванович любит макароны. Ест он их всегда с толчеными сухарями, съедает почти что целое кило, а может быть, и гораздо больше.

Съев макароны, Александр Иванович говорит, что его тошнит, и ложится на диван. Иногда макароны выходят обратно.

Мясо Александр Иванович не ест и женщин не любит. Хотя, иногда любит. Кажется, даже очень часто.

Но женщины, которых любит Александр Иванович, на мой вкус, все некрасивые, а потому будем считать, что это даже и не женщины.

Если я что-нибудь говорю, значит, это правильно. Спорить со мной никому не советую, все равно он останется в дураках, потому что я всякого переспорю.

Да и не вам тягаться со мною. Еще и не такие пробовали. Всех уложил! Даром, что с виду и говорить-то не умею, а как заведу, так и не остановишь.

Как-то раз завел у Липавских и пошел! Всех до смерти заговорил. Потом зашел к Заболоцким и там всех заговорил. Потом пошел к Шварцам и там всех заговорил. Потом домой пришел и дома еще полночи говорил!

Даниил Хармс (1905–1942 гг.)

Источник: https://t.me/harmseveryday/69