Со всех сторон меня окружают деревянные бревенчатые дома. Стою напротив самого маленького. Крыльцо из трех высоких ступеней без перил, скрипучая входная дверь обитая изнутри войлоком. Захожу в дом, тут темно, душно и пахнет чем-то приторно сладким. Под потолком два крошечных окна, солнечный свет едва проникает через грязные стекла. У окна напротив входной двери стоит громоздкий письменный стол, заваленный стопками мятых бумаг и грудами засаленных книг. Справа и слева от стола кривые деревянные полки от пола до потолка, на которых рядами в беспорядке лежат какие-то вещи, то ли сувениры, то ли трофеи. Из второго окна слабый свет падает на старый диван бурого цвета, там кто-то лежит, или мне мерещится в темноте. В углу за диваном стоит низкий обшарпанный комод, заваленный сверху тряпьем. Справа от двери вертикальная металлическая стойка, в ней дулом вверх стоят несколько карабинов, еще какие-то ружья. Над стойкой 3 крючка, на одном из них на лямке висит автомат, над крючками деревянная полка, где в беспорядке лежат несколько пистолетов, пустые и полные обоймы, коробки с патронами. Здесь неуютно, и комната больше напоминает захламленный пыльный чулан. Хриплый голос больше похожий на скрип диванных пружин произносит:
- Подойди. У меня для тебя кое-что есть.
В полутьме вглядываюсь, но не могу понять, кто это подхожу ближе, лицо кажется мне знакомым. Человек на диване протягивает мне потрепанную книгу, обложка засалена и в каких-то темных пятнах. Медлю, но все же беру книгу.
- Что это? - голос не слушается и получается какой-то хрип.
Все руки, как и обложка книги теперь перемазаны чем-то липким и вязким. От неожиданности сажусь на край дивана, книга выскальзывает из рук и падает на пол. Изо всех сил стараюсь стереть с рук эту грязь, но размазываю ее только сильнее.
- Все что у меня осталось. Дневник. Ты должен закончить, для тебя там есть пустые страницы, папа.
В висках стучит кровь. Еще пристальнее всматриваюсь. Узкое изможденное лицо с выпирающими скулами, посеревшая кожа, каштановые волосы подстрижены ежиком, тонкая линия губ, прямой заострившийся нос, впалые мутные глаза.
- Кто ты? - срывается с моих губ. - В ответ только сдавленный смешок, который переходит в кашель. - Назовись!
- Меня так долго не было, что ты забыл родную дочь?
Перед глазами плывет, длинные тонкие пальцы незнакомого человека стискивают мое запястье.
- Помоги подняться.
Смотрим друг другу в глаза. Теперь я вижу и ссадину на правой щеке, разбитую губу, которая еще кровоточит, лицо становится все более знакомым. Только нет копны каштановых волос заплетенных в тугую косу, вместо нее ежик. Нет улыбки, которая могла растопить любой лед в душе, только уставший злой взгляд выцветших глаз, некогда бывших карими. Нет румянца на впалых щеках. Притягиваю ее к себе, обнимаю.
- Дочка! Лина! Что же я с тобой стало? Это я во всем виноват.
- Папа, ты не причем. Никто не виноват. Пообещай мне, что не будешь себя винить ни в чем! Закончи дневник, - шепчет она мне в ухо.
Я сел на кровати, по спине стекал холодный пот. Рядом спала Майя. В полутьме я осмотрелся. Мы все еще в подвале. Нет никакой деревни. Просто жуткий сон. Тихонько спустил с кровати ноги и пошел на кухню, жадно выпил два стакана воды.
- Приснится же такое?!
Вернулся и лег обратно на кровать, закрыл глаза и снова увидел все тоже изможденное лицо, мрачную обстановку комнаты, так уснуть точно не получится. Встал с кровати, побрел на кухню, зажег газовую горелку и поставил кружку с водой на огонь. Везде на полу стояли ящики с едой, что-то уже успели рассортировать и разложить по местам. Но большая часть вчерашних находок все еще стояла кучей. Вода вскипела, заварил чай и тяжело опустился на табуретку, что стояла поблизости.
“Какой-то слишком реалистичный и навязчивый сон. Надо себя чем-то занять, чтобы отделаться от мыслей обо всем этом. Но чем тут себя займешь в этой каморке, да еще и спят все. Так, у нас сегодня что? Шестой день. Значит завтра срок, если она не вернется завтра то, что делать? Ну, опять не то. Завтра Лина вернется, и мы должны уходить отсюда. Эти люди у магазина, их там слишком много. И они какие-то больно активные, начали разбредаться по округе. Вон вечером даже около дома двоих прибили. Значит надо собирать вещи и готовить машины к отъезду. Вот этим и займемся”.
Я переставлял вещи, упаковывал в ящики консервы, сворачивал и укладывал одежду, которая может нам понадобиться в дороге.
- Да, что ты гремишь? Чего не спишь? - Майя села на кровати, волосы были растрепаны, глаза горели гневным огнем.
- Ну не спится мне, вот и решил, что Лина завтра вернется. Она ведь нашла нам уже убежище. Надо собираться. Зачем время терять?!
Мои вялые попытки успокоить жену и извиниться за шум не нашли в ее сердце отклика. Гневно ворча что-то нечленораздельное, Майя поставила на горелку турку и принялась варить кофе, лихорадочно помешивая его ложкой.
Вскоре кофе был готов, и на запах вышла Ким. Она была очень молчалива, смотрела в основном в пол и в разговор не вступала.
Время шло к обеду. Я все еще возился с вещами, мне особо никто не помогал, но и не препятствовал. Когда Майя уже собрала на стол, сверху послышался глухой звук и затем вибрация от удара. Мы, не сговариваясь замерли, задрав головы к потолку. Секунда, другая и тут еще один удар.
- Пойду, посмотрю что там.
- Я с тобой.
Вместе с Ким, мы выбрались из люка и замерли, прислушиваясь из какой части дома, был шум, и тут снова удар. Ким тихонько подошла к входной двери и прислушалась, жестом позвала меня. На крыльце что-то копошилось. Из окна рядом с дверью мы увидели, что снаружи около дома были люди. Они шатались и как будто плохо управлялись со своими телом, беспорядочно взмахивали руками, толкали друг друга и бились в дверь.
- Надо убрать их отсюда.
- Как? - шепотом спросила Ким
- Я знаю только один способ. Я выйду, а ты будь тут.
- Нет, я тоже пойду.
Стараясь передвигаться как можно тихо, мы вышли из дома через заднюю дверь. Я шел впереди, Ким за мной. Я вооружился ножом и молотком, отверткой в кармане была на крайний случай. Ким взяла только нож. Тихонько обошли дом, на углу к нам спиной стоял один из этих. Я замедлил шаг, занес руку для удара, но не успел дойти. Ким с разбегу бросилась на этого ублюдка, вонзила ему в шею нож, резко выдернула. Тело этого человека кулем повалилось на землю, она перешагнула через него и с той же яростью бросилась уже на следующего. От неожиданности я замер. Их было много, но мы не считали, Ким перебила больше половины. Когда дело было сделано, она снова сникла, вся сила, вся энергия ушли из нее как вода в сухую землю.
- Надо оттащить их с крыльца.
- Давай к тем кустам.
Мы уже направлялись к дому, Ким вдруг резко обернулась, и побежала к соседскому пикапу. Села за руль, завела двигатель и задним ходом подъехала как можно ближе к черному входу. На мой молчаливый взгляд, она лишь бросила:
- Пришли одни, значит придут и другие.
После обеда никто не спешил выходить из-за стола, Маяй беспокойно покусывала губы, Ким молча сидела безучастная.
- Вчера мы привезли много продуктов, и часть осталась наверху. Надо их погрузить в пикап и отвезти к машинам. И оставить припасы там, чтобы если вдруг они придут еще раз и их окажется слишком много.… Тогда нам придется бежать и будет очень неприятно остаться без припасов.
***
Мой дом горел. Сердце билось так, что казалось вырвется из груди. Я остановила машину скорой помощи на дороге около дома. Выскочила и побежала через двор мимо крыльца к задней двери. Дом стоял, но пожар уже брал свое, на дорожке лежали трупы, они не были обгорелыми. Дверь была распахнута, и оттуда начали вываливаться изрядно обгоревшие Генри. Их было очень много. Я повернула обратно и на дорожке увидела любимого медведя Герды, нарисованную на асфальте стрелку и раздавленный мелок. Значит, они смогли уйти. Побежала к машине, Крис сидел на пассажирском сидении и, ничего не понимая, крутил головой. Сцепление, газ и мы резко рванули, съехали с дороги на газон и понеслись мимо маленького парка, что был вблизи дома. К гаражу подъехали со стороны леса. Я выскочила из машину и побежала в гараж. Он был не заперт, осторожно отворила створку. Машины Ким не было. Вздох облегчения вырвался из моей груди. На капоте моего внедорожника что-то лежало. Рация. Включила, заряд есть, под ней лист бумаги. Крупным маминым почерком было написано: “Мы ушли, отец сжег дом. Иди к грибному месту. Мы будем ждать тебя сутки”.
Я смотрела на записку и пыталась понять, сколько же времени прошло, как они ушли. Из размышлений меня выдернул вопрос Криса:
- Что за грибное место?
- Это за поселком, после красной башни еще километра 3 к югу. Там мы оставляли машину на обочине и ходили за ягодами и грибами.
- Тогда чего же мы тут стоим?
- Я не могу решить ехать нам туда или уже может быть поздно.
- Послушай, они оставили тебе записку. Нам надо туда ехать. Если их там нет, может там есть знак, куда они отправились дальше. Ну же, соберись. Мы зря теряем время.
- Да ты прав, давай тогда перенесем вещи из скорой в мою машину и поедем на ней.
Мы быстро вытащили все ценное из скорой и сложили рядом с моей машины, когда я открыла багажник, то у меня вырвался смешок. Крис подбежал и восхищенно сказал:
- Вот это да! Такого я не ожидал! Тут три ящика консервов, канистра, наверное с бензином. Еще крекеры и смотри, тебе даже одежду чистую положили.
Мы покидали свой вещи в багажник, Я села на место водителя и завела двигатель.
- Ну же, садись! Поехали.
- В скорой остался байк. Я его не оставлю, здесь нет для него места. Я поеду за тобой на мотоцикле.
- По дороге слишком большой крюк, мы поедем через просеку по пересеченной местности, там на мотоцикле не проехать.
- Тогда ты езжай напрямик, а я в объезд. Встретимся на месте.
- Зачем?
- Ну, посмотрю, может они двинулись дальше или не успели доехать. У твоих такой же танк, как у тебя?
- Нет, у сестры городская малолитражка.
- Тем более.
В доводах Криса была логика, поэтому спорить смысла не было. Я уехала первая.
Продолжение следует.