Воронеж. БПЛА. Спасатели попросили местных жителей отойти от окон. Опасность атаки всё ещё действует
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № ФС 77-59166 от 22.08.2014.
vestivrn.ru/amp/2024/03/14/voronezhcam-stali-rassylat...
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № ФС 77-59166 от 22.08.2014.
vestivrn.ru/amp/2024/03/14/voronezhcam-stali-rassylat...
Моему любимому деду 80 лет и он всю жизнь ждал, что его отец вернётся с войны,но он пропал без вести под Воронежем в 1942 .Позже на сайтах «Памяти» появилась информация, что был убит. Поиск по Воронежским сайтам ничего не дал. Помогите найти его могилу. Дробязко Григорий Артемьевич 1907 г.р. 100 стрелковая дивизия.
На фото мой прадед
Прочитал тут на днях пост, как бабушке, проживающей в бочке неравнодушные граждане собрали денег и купили квартиру. На волне, так сказать, хочу рассказать еще одну историю.
Эти люди – русские по национальности, бежавшие от гражданской войны и притеснений в Таджикистане. Врачи, экономисты, сейсмологи, инженеры-гидростроители, летчики гражданской авиации, ученые из знаменитой таджикской астрофизической лаборатории, возводившие Рогунскую ГЭС.
Бежали сломя голову, бросая или продавая за бесценок шикарные, как теперь о них вспоминают беженцы, квартиры. Но тогда было не до них: спасали детей. "В Душанбе мы три месяца жили, словно в блокаде: нас со всех сторон окружили боевики, во дворе "катюша" стояла. Связи с внешним миром не было: никто не мог уехать, письма не доходили",— у пенсионерки Ирины Воробьевой проступают слезы. "Мой муж участвовал в афганской войне, поэтому, когда начались военные действия в Таджикистане, мы сразу же решили уехать,— вспоминает ее соседка Ольга Васильева, бежавшая с семьей в 1992 году.— Мы боялись уезжать в никуда, но было страшно за детей: в них бросали камни и кричали: "Езжай на своя Россия!". Наталия Зайцева в том же 1992-м спасала сына: "Когда в Таджикистане началась война, я сразу стала думать, как мне вывезти сына. У нас два клана между собой воевали. А у меня сын только школу окончил — его в любой момент могли призвать в армию и отправить на войну".
Помогала устроить переезд в Борисоглебск переселенческая организация "ХОКО". "ХОКО" — это художественно-оформительское кооперативное объединение, которое действовало с конца 1980-х в Душанбе. Руководил им дизайнер Анатолий Балашов, а в штате числилось 50 человек. Первоначально "ХОКО" хотела вывезти членов семей объединения. Но где один член семьи, там еще с десяток знакомых и друзей. Поэтому со временем объединение художников переквалифицировалось в своего рода миграционную службу. За 20 лет "ХОКО" помогла более чем 10 тысячам переселенцев: им выправляли проездные документы, принимали на хранение личные вещи, чтобы их не растащили мародеры, давали крышу над головой — переждать бомбежку.
Место для массового переезда соотечественников искали в 12 регионах. Остановились на маленьком городе Борисоглебске в Воронежской области, во-первых, потому что здесь приятный климат, а во-вторых, местные власти с воодушевлением согласились принять переселенцев. Придумали, казалось бы, отличную схему: власти выделяют под строительство землю, люди сами строят для себя дома, а инфраструктурой делятся с городом. Таким образом, в Борисоглебске должен был появиться целый район.
В Борисоглебске беженцы расселялись как попало: кто мог, снимал квартиру, остальным давали место в общежитиях или даже банях. Где раньше была коммунально-эксплуатационная часть, на ул. Терешковой, 20, открыли пункт приема и обустройства вынужденных переселенцев. У большинства в паспортах в графе "прописка" до сих пор значится именно этот адрес, хотя многие здесь никогда не жили.
Когда мест в общежитиях уже не осталось, "ХОКО" совместно с ФМС закупили временные домики и организовали на окраине города поселок на 186 семей. Назвали его центром временного размещения (ЦВР), разделили на семь кварталов, а домам присвоили номера. СОДы (садово-огородные домики.— "О") привозили из Нижнего Новгорода. "Мы их здесь сами собирали. Даже мои спиногрызы, 11, 9 и 4 лет, помогали носить стройматериалы",— вспоминает Сергей Карпунин, который приехал сюда с женой и тремя детьми одним из первых.
Эти алюминиевые ангары предназначались для хранения садового инвентаря, куда можно что-то положить и долго не вспоминать об этом. И вот на протяжении почти 30 лет эти продолговатые бочкообразные сооружения служат домом для всеми позабытой группы беженцев.
Первое время жили, как говорится, надеждой в светлое будущее. "Когда я приехала в Россию, от радости ложилась на землю и целовала ее: "Господи, спасибо, я наконец в России",— Елизавета Портнова не может сдержать слез.
Обязательное условие участия в программе — нужно работать в переселенческой организации. 25 процентов заработка, как утверждают местные жители, шли в счет строящегося жилья. Многих переселенцев "ХОКО" обеспечивала работой. Сейчас предприятий ХОКО практически не осталось, не стало и работы. Вместо вожделенных коттеджей — либо стены будущего дома, либо фундамент, а где-то успели вырыть только котлован. Когда совсем перестали платить деньги, мужчины поехали на заработки в Москву. Позже вслед за ними стали уезжать и женщины. "У меня двое сыновей устроились дальнобойщиками,— говорит Ольга Васильева.— Мотаются по всей стране. В Москве снимают квартиру, но спят в машине — все время в разъездах. Им бы пора уже обзаводиться семьями (старшему — 36, младшему — 31), да только куда жен приводить? В "бочку", что ли?"
"Раньше у нас здесь все цвело и пахло: сажали огороды, цветы, деревья, устраивали палисадники",— вспоминает былое благолепие Ольга Васильева. И с горечью добавляет: "А сейчас все бурьяном заросло". Сегодня поддерживают уже разваливавшиеся домики, как могут. Наталия Зайцева сделала себе подарок на 60-летие: собрала по соседям старые обои и сделала ремонт в двух комнатах. Теперь у нее "гостиная", словно сшитое из разных лоскутков одеяло.
Так и живут: плачут и улыбаются, улыбаются и плачут. Зимой стены в домиках промерзают, а летом жара, как в сауне. Когда бьют сильные морозы, температура внутри поднимается не выше 12-14 градусов. Спасают масляные обогреватели, но нужно экономить на электричестве — зимой за него платят по 4-5 тысяч в месяц. Из-за экономии воду включают на два с половиной часа в день. А этой зимой, когда ударили морозы, насос на водокачке замерз: за водой пришлось ходить на речку. Благо, время было предвыборное: обратились к одному из местных депутатов, он выделил машину.
Между тем по закону каждый вынужденный переселенец должен получить жилищный сертификат. Но давали его только тем, у кого сохранился статус вынужденного переселенца. У каждой из семей своя история, почему не был получен или был утерян статус. "В 1999 году младшего сына забрали в армию. Мы переживали, что его отправят в Чечню, так и случилось. Когда кинулись продлевать статус — было уже поздно. Так мы этот статус и потеряли. Слава богу, сын вернулся живой",— и радуется, и горюет Ольга Васильева. "Приехали, подали документы на статус,— вспоминают Лариса и Борис Астаховы.— Нам сказали, что нашей жизни в Таджикистане никто не угрожал, и отказали. Даже статуса обычного, не вынужденного, беженца не дали".
Нагляднее всего специфику работы государственной машины с переселенцами видно на примере семьи Олеси Кузиной. Самой Олесе, ее брату и маме, в статусе отказали, потому что приехали слишком рано — в 1990-м, до начала военных действий в Таджикистане. Бабушке с дедушкой, приехавшим, "когда надо", в 1992-м, отказали, потому что обратились лишь спустя год — слишком поздно.
За 20 лет в поселке побывало несметное количество комиссий и журналистов. "Мы обращались в миграционные службы в Воронеж, в Москву, писали депутатам, губернатору, даже Путину,— говорит Ольга Васильева.— После каждого письма к нам приезжала комиссия. В 2006 году была ПАСЕ. Нам перед ее приездом выдали краску и заставили покрасить наши "ангары". Они приехали, поохали: "Да, ужасные условия" и пообещали, что каждая страна из ПАСЕ построит по три дома. Они уехали, на этом все закончилось".
С 2003 года в Россоши происходят очень странные мероприятия. Оккупантам там отдают больше почестей, чем русским воинам.
Жители Воронежской области добиваются ликвидации памятника фашистам в своём городе.
Бойцы элитных подразделений фашистской Италии били точно в звёздочку. До сих пор там находят останки солдат с касками, простреленными в одном и там же месте (фото - в комментах).
Стрелки отличились не только в бою.
Дело рук именно итальянских фашистов – сотни смертей в концлагере около Россоши. Именно они расстреливали и местных жителей в близлежащих сёлах, о чём свидетельствует сохранившийся журнал тех лет – в документах чётко отмечено, что убийства совершали именно «альпийцы».
В Россоши установлено сразу три мемориала памяти итальянских захватчиков – один другого краше. В том числе и Подвиг и трагедия русских солдат и мирных жителей увековечены, мягко говоря, невзрачно (фото в комментах).
Попытки хоть как-то уравновесить это установкой "Фонтана Победы" не увенчались успехом - администрация, представители которой нет-нет, да и выезжают в Италию по приглашению потомков Альпийских стрелков, зарубила идею на корню. Понятное дело, кто им это запретил делать - сквер с памятником в виде шляпы с пером не терпит соседства с другими архитектурными "излишествами".
Нужно отметить, что итальянцы грамотно подошли к делу, построив в Россоши детский сад - куда уж благороднее поступок. Интересно, что стоит он на месте штаба Альпийских стрелков, а внутри детского сада есть музей... угадаете, кому посвящённый? Да, убийцам наших солдат и мирных жителей. Только там они представлены чуть ли не как герои.
В этой истории очень много вопросов. Эта история не закончена. В ней пытается разобраться россошанский активист Николай Савченко, который уверен,что к юбилею Победы памятника итальянским убийцам в центре Россоши быть не должно.
Сейчас он вновь активизировался и пишет письма во все инстанции. Получится ли у него добиться своего, увидим.