Пьеса

Невероятная история в шести действиях

Действующие лица

ТАТЬЯНА, красивая женщина, главный бухгалтер, 40-45 лет.

ОЛЕГ, муж Татьяны, преподаватель в вузе, 45-50 лет.

ВАЛЕНТИН, любовник Татьяны, бизнесмен, 45-50 лет.

КАТЕРИНА, жена Валентина, домохозяйка, 45-50 лет.

МАРИНА, дочь Валентина и Катерины, студентка, 20-25 лет.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК, Вадим Юрьевич, человек в спецовке, около 50 лет.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК, Миша, человек в спецовке, около 20 лет.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Комната в квартире. В одном углу большая кровать, в другом – круглый стол. Две двери: входная около стола, ведущая в коридор, и дверь в душевую около кровати. Два грузчика вносят громадный старый деревянный шкаф. В нём две секции и четыре дверцы. Вслед за грузчиками входит Татьяна.

ТАТЬЯНА. Вот тут, у стены поставьте. Ровнее, ровнее! В нишу влезет?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Постараемся. У нас обычно везде влазит.

ТАТЬЯНА. Осторожно, паркет мне не поцарапайте!

Грузчики устанавливают шкаф в нишу в стене.

ТАТЬЯНА. Ну надо же! Как будто специально для этой рухляди место приготовлено было. Тютелька в тютельку!

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Ну, я же говорил, что у нас везде влазит.

ТАТЬЯНА. Влезает.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Что? Ну я и говорю, что везде влазит.

ТАТЬЯНА. Правильно говорить «влезает». Где мне расписаться? Или что там у вас?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Вот тут поставьте Ваш автограф. Будьте так любезны! И здесь к шкафу ещё инструкция с переводом. Вот, в папке.

ТАТЬЯНА. Инструкция?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да. Сам удивился! На итальянском и с переводом на русский. В магазине дали.

Татьяна подписывает документы.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Извините. А можно к вам в туалет сходить?

ТАТЬЯНА. Что? Вы с ума сошли! Какой туалет?!

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да я по-маленькому. Вы не переживайте, я быстро.

ТАТЬЯНА. Я и не переживаю. Молодой человек, Вы, когда ко мне в квартиру входили, может быть, надпись видели «Общественный туалет»?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Нет. Не было надписи. Только слово из трёх букв у входа в подъезд.

ТАТЬЯНА. Глазастый какой!

Звонит видеодомофон. На экране видно мужское лицо.

ВАЛЕНТИН (из домофона). Это я. Валя.

ТАТЬЯНА (подходит к домофону и нажимает кнопку). Да, милый. Да. Открылась? Нет? Через раз работает. Сейчас спущусь. Я не одна. Тут мебель привезли. Сейчас.

Снова нажимает кнопку. Домофон отключается.

ТАТЬЯНА. У вас всё?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да. Сейчас наши верёвочки соберём и отчалим.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да. Уже уходим.

Грузчики начинают сматывать такелажные ремни.

ТАТЬЯНА. Я сейчас вернусь.

Она уходит. Молодой грузчик бросает ремни и заглядывает в дверь рядом с кроватью.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Ты что делаешь?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да я писать хочу, сил больше никаких нету.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. А о чём ты раньше думал?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. А раньше я не хотел. Чёрт! У них тут душевая кабина. Нет чтобы писсуар поставить – душ влепили, а о малой нужде не побеспокоились.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Потерпи. Уже уходим.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да не могу я! Приспичило. А эта коза ещё и в туалет не пускает.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Первый раз такую стерву встречаю. Обычно разрешают. Может, потерпишь?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Не. Я им в шкаф налью.

Молодой грузчик открывает дверцу и заходит в шкаф. Старый грузчик пытается его оттуда вытащить.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Ты охренел, что ли? Нас уволят!

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Старая мебель. Может пахнуть чем угодно. А я не могу терпеть.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Идиот!

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Я быстро.

Дверь в шкаф с грохотом захлопывается. В этот же момент раскрывается входная дверь, и в комнату входят Татьяна и Валентин. В руках у Татьяны цветы, у Валентина – бутылка с шампанским.

ТАТЬЯНА. Вот, купил-таки. Только что привезли. Хотя должны были завтра. Ты представляешь, холодильник нам месяц, месяц везли. Я со всеми диспетчерами поругалась. А какой-то старый шкаф на день раньше припёрли. Это хорошо, я дома была.

ВАЛЕНТИН. Здравствуйте!

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Здравствуйте!

ТАТЬЯНА. А, Вы ещё здесь? Где Ваш молодой хам?

ВАЛЕНТИН. Какой хам?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Напарник мой. Он не хам. Он тут – верёвочки вот собирает.

ТАТЬЯНА. Где он?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Вышел.

ТАТЬЯНА. Куда вышел?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. На улицу вышел.

ТАТЬЯНА. Что Вы мне голову морочите? Я на лестнице никого не встретила.

ВАЛЕНТИН. А что происходит?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Мы шкаф привезли. Вот.

Татьяна проходит по комнате, заглядывает в душевую, открывает двери в шкаф. Он пуст. Валентин и Старый грузчик смотрят в него.

ТАТЬЯНА. Где Ваш напарник?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Вышел.

ТАТЬЯНА. Валя, посмотри в туалете, есть там кто-нибудь?

ВАЛЕНТИН. Ты серьёзно?

ТАТЬЯНА. Серьёзнее не бывает. Что за народ пошёл? Вместо того чтобы просто привезти мебель, они норовят весь туалет зассать.

Валентин выходит в коридор. Грузчик осматривает шкаф, сворачивая такелажные ремни. Валентин возвращается.

ВАЛЕНТИН. Нет никого. Ни в туалете, ни во всей квартире.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК (неуверенно). Я же говорю, вышел он.

ТАТЬЯНА. Да как он мог выйти, если я дверь закрыла, когда выходила, и открыла, когда заходила? На ключ.

ВАЛЕНТИН. Таня, в квартире никого нет. Вышел твой хам. Может, проводишь товарища?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да. Я пошёл. Только осмотрю мебель на предмет повреждений.

Осматривает шкаф со всех сторон. Простукивает его, прислушивается.

ТАТЬЯНА. Гражданин, Вы всё?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да напарник мой... пропал. В шкаф вошёл и не вышел.

ВАЛЕНТИН. Вы же сказали, что он в дверь вышел.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Я перепутал.

ТАТЬЯНА. Я сейчас полицию вызову.

ВАЛЕНТИН. Ты с ума сошла? Не надо полицию.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Я серьёзно. Он в туалет хотел и в шкаф зашёл.

ТАТЬЯНА. Зачем?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Не знаю.

ТАТЬЯНА. Вы трезвый?

Валентин берёт со стола инструкцию.

ВАЛЕНТИН. Тут вот инструкция к шкафу. На итальянском.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Там перевод пришпилен.

ТАТЬЯНА. Посмотри, что там. У меня сейчас мигрень начнётся. (Садится за стол).

ВАЛЕНТИН (читает). «Шкаф Казановы. Инструкция к применению». Тут всего три пункта. «Пункт первый. В шкафу прятать не более десяти человек».

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Вот. А Мишка один.

ТАТЬЯНА. Какой Мишка?

ВАЛЕНТИН. Какой Мишка?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Ну, напарник мой. Его Михаилом зовут. Может, он спрятался в шкафу?

Старый грузчик начинает открывать и закрывать дверцы шкафа.

ТАТЬЯНА. Мы же смотрели уже. Валя, какой там второй пункт?

ВАЛЕНТИН. «Пункт второй. Девственников не прятать – возвращениие невозможно. Пункт третий. Правда станет правдой».

ТАТЬЯНА. Товарищ! Товарищ грузчик, Ваш напарник, случайно, не девственник?

ВАЛЕНТИН. Да ну, бред какой-то.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Я не знаю. Мы только по работе общались.

ТАТЬЯНА. Ну, женщина-то у него есть?

ВАЛЕНТИН. Таня, ты серьёзно? У меня, кстати, времени нет. Я на два часа вырвался, а мы тут чёрт-те чем занимаемся.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Не знаю.

ТАТЬЯНА. Тогда забирайте Ваши верёвочки и вымётывайтесь.

ВАЛЕНТИН. Ну, наконец-то.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. А Миша?

ТАТЬЯНА. Оставьте телефон. Когда Миша выйдет из шкафа, мы Вам позвоним.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да. Вот наша визитка. Позвоните диспетчеру, она мне передаст. Скажите: «Филиппову». Это моя фамилия. Вадим Юрьевич меня зовут.

ТАТЬЯНА. Хорошо, Вадим Юрьевич. А теперь оставьте нас, пожалуйста.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да. Извините. Может, он и вправду вышел, когда я отвернулся?

Старый грузчик вместе с верёвками выходит из квартиры.

ВАЛЕНТИН. Дурдом какой-то.

ТАТЬЯНА. Не то слово. Вначале эту рухлядь притащили. Затем Миша этот мне нагрубил. Потом вот этого мужлана выгнать никак не могли.

ВАЛЕНТИН. Ну, успокойся. Все уже ушли. Все ушли. Остались только мы вдвоём. Только мы. Я и ты.

ТАТЬЯНА. Ты и я.

ВАЛЕНТИН. Я и ты.

Татьяна начинает медленно танцевать перед Валентином, постепенно раздеваясь.

ТАТЬЯНА. Валечка, милый мой. А Олег не говорил, за сколько он эту рухлядь купил?

ВАЛЕНТИН. Говорил, говорил.

ТАТЬЯНА. И за сколько?

ВАЛЕНТИН. Не скажу.

Татьяна останавливается. Она в красном белье.

ТАТЬЯНА. Почему не скажешь?

ВАЛЕНТИН. Не останавливайся.

ТАТЬЯНА. Почему не скажешь?

ВАЛЕНТИН. Он просил никому не говорить. Ну, Танюш. Ну что ты, ей богу.

ТАТЬЯНА. Я не кто-то. Я, вообще-то, его жена и имею право знать, за сколько денег мой сумасшедший муж-историк купил этот кусок старой фанеры.

ВАЛЕНТИН. Ну, так и спроси у него.

ТАТЬЯНА. А он не говорит, сволочь такая.

ВАЛЕНТИН. И я не скажу.

ТАТЬЯНА. А ты почему не скажешь?

ВАЛЕНТИН. Да потому что ты ему ляпнешь, и он поймёт, что это я сказал. И возникнет подозрение: где сказал, почему сказал. А шкаф мы с ним оформляли вдвоём. Точную цену знает он и я. Я ему добавил немного, у него не хватало.

ТАТЬЯНА. Ну, хотя бы намекни.

ВАЛЕНТИН. Танюша, прекрати. Ты на самом интересном месте остановилась. Давай, золотце моё, снимай уже трусики, и займёмся делом. Танюшенька. Золотце.

ТАТЬЯНА. Давненько меня никто золотцем не называл.

ВАЛЕНТИН. Золотце моё.

Раздаётся звук включения видеодомофона. На экране появляется мужское лицо.

ОЛЕГ (из домофона). Таня! Танюшенька! Золотце моё!

ТАТЬЯНА. Ой, мамочки. Это Олег. Ой, мамочки.

ВАЛЕНТИН (приседая). Блин, во влип!

ОЛЕГ (из домофона). Танюшенька, ты дома?

ТАТЬЯНА. Ой, мамочки. Он сейчас войдёт. У него же ключ.

ВАЛЕНТИН. Что делать-то? Одевайся. Таня, что делать?

ТАТЬЯНА. Лезь в шкаф.

ВАЛЕНТИН. Ты с ума сошла! Это какой-то пошлый анекдот: любовник в шкафу, муж из командировки.

ТАТЬЯНА (кричит). Лезь в шкаф, сволочь! (Запихивает Валентина в шкаф).

Домофон отключается.

ТАТЬЯНА (бегая по комнате). Ой, мамочки. Ой, мамочки. Мне-то куда?

Забегает в душевую. Захлопывает за собой дверь. Раздаётся звук льющейся воды.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

В комнату входит Олег. Вслед за ним – Марина.

ОЛЕГ. Заходи. Нет никого. Не бойся, Татьяна в командировке.

МАРИНА. Да я не боюсь. Как-то неудобно.

ОЛЕГ. Чего неудобного-то? Это моя квартира, между прочим. Проходи, проходи, моя ненаглядная. И вообще, ты слышала хоть один анекдот, когда жена возвращается из командировки?

МАРИНА. Нет. Обычно муж возвращается.

ОЛЕГ. Вот. А я про что? Ой, шкафчик привезли.

Олег начинает обходить шкаф. Открывает все дверцы. Внутри шкафа никого нет.

ОЛЕГ. Должны были завтра привезти. А вот он, стоит. Я за него целое состояние отдал. Это шкаф самого Джакомо Джироламо Казановы. Даты жизни – 1725-1798 годы.

МАРИНА. Ой, Олежек, ты такой умный! И о шампанском позаботился.

ОЛЕГ. О каком шампанском?

МАРИНА. На столе. И одежда тут чья-то разбросана.

ОЛЕГ. Что?

МАРИНА. И в душе кто-то моется.

ОЛЕГ. Ой, мама. Ой.

Олег от страха садится на корточки.

МАРИНА. Что?

ОЛЕГ. Это Таня. Это жена моя. Из командировки вернулась. Как в анекдоте!

Марина вскакивает на стул. Олег на полусогнутых ногах начинает метаться по комнате.

МАРИНА. Ой, что делать? Что делать?

ОЛЕГ. Вот попал! Всё пропало! Она меня убьёт.

МАРИНА. И меня?

ОЛЕГ. И тебя. Всех убьёт. Ааа!

МАРИНА. Мамочки! Я не хочу умирать.

ОЛЕГ. И зачем я её домой потащил? Сэкономил, блин, на гостинице. Ааа!

МАРИНА. Что делать, Олег Викторович?

ОЛЕГ. А? Что делать? В шкаф! Быстро в шкаф!

МАРИНА. Мне страшно.

Хватает Марину и закидывает её в шкаф. Закрывает дверцы. В этот момент раскрывается дверь в душ, и выходит Татьяна в спортивном костюме, вытирающая волосы полотенцем.

ТАТЬЯНА (поёт). Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее. Не указчики вам кнут и плеть…

Замечает стоящего спиной у шкафа Олега. Он руками держит дверцы.

ТАТЬЯНА. О, муж, объелся груш! А ты чего не на семинаре?

ОЛЕГ. Аааааа…

ТАТЬЯНА. Что случилось? Ты чего заикаешься?

ОЛЕГ. Аааааа…

ТАТЬЯНА. Так, Олег! Олег! Успокойся. Посмотри на меня. Посмотри. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Не нервничай. Не заикайся. Всё хорошо.

ОЛЕГ (облегчённо). Аааааа…

ТАТЬЯНА. Что случилось?

ОЛЕГ. Авария.

ТАТЬЯНА. Где?

ОЛЕГ. Тттттт…

ТАТЬЯНА. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

ОЛЕГ. Т… трубу прорвало.

ТАТЬЯНА. Где?

ОЛЕГ. Тттттам. В здании. И семинар отменили.

ТАТЬЯНА. Понятно. А чего мне не позвонил?

ОЛЕГ. Тттттт…

ТАТЬЯНА. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

ОЛЕГ. Так у тебя отключён телефон. Я думал, ты в командировке дддддд…

ТАТЬЯНА. Вдох, выдох.

ОЛЕГ. Ддддо сих пор.

ТАТЬЯНА. Перенесли.

ОЛЕГ. Что перенесли?

ТАТЬЯНА. Кккккк… командировку. Блин! Прекрати заикаться – я от тебя заразилась.

ОЛЕГ. Я не специально. Это нервное.

ТАТЬЯНА. А чего это ты нервничаешь-то?

ОЛЕГ. От счастья. Шкафчик привезли. А он принадлежит самому Джакомо Джироламо Казанове. Даты жизни – 1725-1798 годы.

ТАТЬЯНА. Стоп. А теперь, глядя мне в глаза, скажи, сколько стоит этот кусок старой фанеры?

ОЛЕГ. Какая фанера? Это натуральное дерево – венецианский дуб. Конец восемнадцатого века.

ТАТЬЯНА. Сколько стоит этот конец века?

ОЛЕГ. Немного. Я купил его на свои личные деньги.

ТАТЬЯНА. У тебя есть личные деньги?

ОЛЕГ. Да. Я экономил на обедах в нашей институтской столовой. И вот, сэкономил.

ТАТЬЯНА. Врёшь ты всё! Это фанерный шкаф из какой-то деревни.

ОЛЕГ. Это натуральный дуб. Пока ты плескалась в душе, я его уже успел посмотреть. И внутри, и снаружи. Изумительное состояние! Как будто и не было двухсот с лишним лет.

ТАТЬЯНА. Сколько стоит эта дубовая фанера? Погоди… Ты смотрел шкаф, пока я мылась?

ОЛЕГ. Да. И он в прекрасном состоянии.

ТАТЬЯНА. Ты внутрь заглядывал? В смысле, открывал дверцы?

ОЛЕГ. Конечно.

ТАТЬЯНА. И что там внутри?

ОЛЕГ. Ничего.

ТАТЬЯНА. Не лги мне.

ОЛЕГ. Ничего.

ТАТЬЯНА. Да? Ну-ка, отойди-ка.

ОЛЕГ. Нет.

ТАТЬЯНА. Что значит – нет? Я хочу заглянуть в этот шкаф.

ОЛЕГ. Не надо в него заглядывать. Я туда уже смотрел.

ТАТЬЯНА. И чего там увидел?

ОЛЕГ. Внутренности.

ТАТЬЯНА. Ой, мамочки! Чьи внутренности?

ОЛЕГ. Шкафа.

ТАТЬЯНА. Тьфу! Олег, перестань паясничать! Отойди и дай мне заглянуть в шкаф, в котором никого нет.

ОЛЕГ. Ну, не надо смотреть. Обычный шкаф. Ну, не надо.

Татьяна оттаскивает Олега от шкафа. Заглядывает внутрь, чуть приоткрыв дверцы, – вначале одну, потом другую. Олег садится на стул.

ОЛЕГ. Это не то, что ты подумала. Я это… Я больше не буду.

ТАТЬЯНА. Действительно, никого нет. Пустой шкаф.

ОЛЕГ. Правда?

Татьяна открывает настежь дверки шкафа. Он пуст.

ТАТЬЯНА. Ну да, странно. Сначала Миша.

ОЛЕГ. Какой Миша?

ТАТЬЯНА. Да парнишка один. Молоденький такой.

ОЛЕГ. Ты водишь в наш дом молоденьких парнишек?

ТАТЬЯНА. Идиот! Это не то, что ты подумал.

ОЛЕГ. А что я должен подумать? Кто такой Миша и что он тут делал?

ТАТЬЯНА. Миша – это один из грузчиков, которые притащили к нам в дом вот этот кусок старой фанеры. Его напарник утверждает, что Миша вошёл в шкаф и пропал в нём.

ОЛЕГ. Боже мой! Продавец был прав – это действительно шкаф Казановы.

ТАТЬЯНА. Да. И в инструкции написано, что нельзя много прятать и что-то про девственников.

ОЛЕГ. Какая инструкция?

ТАТЬЯНА. К шкафу. Вон, на столе в папке лежит.

ОЛЕГ. Что ты мне сразу не сказала-то?

Олег хватает папку, раскрывает её. Кричит.

ТАТЬЯНА. Что опять?

ОЛЕГ. Вввввв…

ТАТЬЯНА. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

ОЛЕГ. Вввввв… Варвары! Вандалы!

ТАТЬЯНА. Что?

ОЛЕГ. Они старинный манускрипт присобачили к переводу степлером. Степлером, Таня. Степлером. Вввввв… Варвары!

ТАТЬЯНА. Да успокойся ты. Ничего страшного.

ОЛЕГ. Как это ничего страшного? Они ещё и последнюю фразу неправильно перевели. Надо было написать, что всё тайное становится явным. Это же классика!

ТАТЬЯНА. Олег, сколько ты отдал за эту классику? Сколько денег стоит этот шкаф, в котором люди пропадают?

ОЛЕГ. Неважно. Я сейчас же пойду и разберусь с этими негодяями! Степлером, степлером они… Дебилы!

ТАТЬЯНА. Куда ты собрался идти?

ОЛЕГ. Они в соседнем доме. Новый магазин открылся. Сейчас же пойду и устрою им!

ТАТЬЯНА. Я с тобой.

ОЛЕГ. Зачем?

ТАТЬЯНА. Потому что! Пошли. Мне самой интересно, что за хрень тут происходит и почему Миша и остальные люди в этом шкафу пропадают.

ОЛЕГ. Какие остальные люди?

ТАТЬЯНА. Я теоретически. Не один же Миша мог туда попасть и пропасть? Должен ещё кто-то быть, кроме Миши.

Татьяна ещё раз открывает и закрывает двери шкафа. Олег хватает папку и выбегает в дверь. Татьяна бежит за ним.

ОЛЕГ. Степлером пришпандорили. Степлером!

ТАТЬЯНА. Подожди меня!

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Дверь шкафа открывается. Из него медленно выбирается Валентин. В руках у него туфли. Он на цыпочках идёт к входной двери. Когда он подходит к самой двери, открывается другая дверца шкафа, и из неё выглядывает Марина.

МАРИНА. Папа?!

Валентин замирает. Затем медленно поворачивается.

ВАЛЕНТИН. Дочка?!

МАРИНА. Папа, а что ты тут делаешь?

ВАЛЕНТИН. В гости зашёл вот. Смотрю, никого нет. Пустая комната. Пустая квартира.

МАРИНА. Я не про квартиру. Я про шкаф. (Выходит из шкафа).

ВАЛЕНТИН. Да я помогал Татьяне. Вот. А потом что-то зашёл туда. Затем вы пришли с Олегом. Они нас что, и вправду не видели?

МАРИНА. Я сама в шоке! Я думала, тётя Таня Олега Викторовича убьёт, когда меня увидит. А она меня не увидела. И тебя не увидела.

ВАЛЕНТИН. Да уж. Как ты могла? Со своим преподавателем. С нашим общим знакомым. У него дома.

Садится за стол. Марина садится напротив.

МАРИНА. Я вот не совсем понимаю, о чём ты, папа?

ВАЛЕНТИН. Ты всё отлично понимаешь. Я говорю о том, что ты сидишь в шкафу у женатого человека. У наших друзей в спальне ты сидишь. Вот я о чём. Ты спишь с моим другом. С моим женатым другом.

МАРИНА. Ну, во-первых, ещё не спала. Во-вторых, яблочко от яблоньки недалеко падает.

ВАЛЕНТИН. Что ты имеешь в виду?

МАРИНА. То, что в том же шкафу сидишь и ты. Причём ты попал в этот шкаф, судя по всему, раньше меня. И давно ты с тётей Таней спишь? А, папа?

ВАЛЕНТИН. Да как ты…? У тебя нет никаких доказательств. Это всё – твои выдумки.

МАРИНА. У меня нет доказательств?

ВАЛЕНТИН. Нет.

МАРИНА. Зато у мамы есть.

ВАЛЕНТИН. В каком это смысле?

МАРИНА. В таком. Ей надоели твои похождения, и она наняла детектива. Подробностей я не знаю, но он что-то нарыл.

ВАЛЕНТИН. Нарыл?

МАРИНА. Нарыл.

ВАЛЕНТИН. Детектив?

МАРИНА. Детектив.

ВАЛЕНТИН. На какие шиши она оплатила слежку за мной?

МАРИНА. На твои же шиши и оплатила.

ВАЛЕНТИН. Обалдеть! За мной шпионит моя жена. Да ещё и на мои деньги. Мир сошёл с ума! Дочь, вместо того чтобы учиться, спит с преподавателем истории. Мать её шпионит за мужем.

МАРИНА. А отец спит с лучшей подругой мамы.

ВАЛЕНТИН. Прекрати!

МАРИНА. Сам прекрати!

ВАЛЕНТИН. Мариночка, давай остынем. Давай ты мне расскажешь, чего нарыла мама, и я тёте Тане не скажу, что ты тут делала. Ты же знаешь Таню: она тебя в окошко выкинет и не поморщится.

МАРИНА. Не надо мне угрожать.

ВАЛЕНТИН. Я не угрожаю. Я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество.

МАРИНА. Я не хочу никакого сотрудничества. Я хочу знать правду.

ВАЛЕНТИН. Да кому она нужна, эта правда? Если бы все мужья знали о своих жёнах правду, а жёны о мужьях, то процент развода бы у нас в стране равнялся девяносто девяти.

МАРИНА. Ты спал с тётей Таней?

ВАЛЕНТИН. Марина…

МАРИНА. Ответь мне.

ВАЛЕНТИН. А ты спала с Олегом?

МАРИНА. Нет.

ВАЛЕНТИН. Честно?

МАРИНА. Честно. Думала, сегодня. Да вот в шкаф попала вместо постели. А в шкафу – папочка. Ха-ха-ха!

ВАЛЕНТИН. Прекрати.

МАРИНА. Ты спал с тётей Таней?

ВАЛЕНТИН. Да. Спал.

МАРИНА. И давно это у вас?

ВАЛЕНТИН. Какая разница? Ты, главное, маме не рассказывай. А с Таней я всё, больше не буду встречаться. Честное слово.

МАРИНА. Бедная мама!

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Открывается дверь. Входят Олег и Татьяна.

ТАТЬЯНА. Здрасьте!

ОЛЕГ. Ой…

ВАЛЕНТИН (вскакивая). Здравствуй, Танюша! Хорошо выглядишь. Привет, старик! А мы тут с Мариной проходили мимо, решили зайти и поговорить. С тобой поговорить, Олег. С тобой.

ТАТЬЯНА. О чём?

ОЛЕГ. О чём поговорить?

ВАЛЕНТИН. Об истории. О чём же говорить-то с преподавателем истории? У дочки вон не сдана история. Незачёт.

МАРИНА. И не только история.

ТАТЬЯНА. Погодите. А как Марина в квартиру попала?

ОЛЕГ. Да. Ккккккак ты, Валя, в квартиру попал, и Марина тоже попала?

ВАЛЕНТИН. Так дверь-то открыта была. Да, дочка?

МАРИНА. Папа.

ТАТЬЯНА. Я же её захлопнула.

ВАЛЕНТИН. Открытая дверь была. Мы и зашли. А вы куда бегали? Вон все в мыле.

ТАТЬЯНА. В магазин бегали.

ОЛЕГ. Зря бегали. Закрыт он, на переучёт. А какой может быть переучёт, когда они неделю назад открылись?

ВАЛЕНТИН. А дверь открытой оставили.

МАРИНА. Папа.

ТАТЬЯНА. Да я же вроде захлопнула.

ОЛЕГ. Таня, у нас полный дом антикварной итальянской мебели, а ты дверь нараспашку оставляешь. Разве же так можно?

ВАЛЕНТИН. Хорошо, это мы с Мариной зашли, а не грабители какие-нибудь.

МАРИНА. Папа.

ТАТЬЯНА. Может, чайку?

ОЛЕГ. Я с удовольствием.

ВАЛЕНТИН. И я.

МАРИНА. А я предлагаю прекратить этот балаган.

ТАТЬЯНА. Сейчас принесу.

Татьяна выходит.

ОЛЕГ. Валя, ты не переживай. Я поставлю зачёт Мариночке. Но ей надо заниматься. Это же история! Это непрофильный предмет, но всё равно. Надо знать.

ВАЛЕНТИН. Спасибо, друг. Спасибо. Я не сомневался.

Валентин встаёт. Жмёт руку Олегу.

МАРИНА. Олег Викторович! Мой папа спит с Вашей женой, с тётей Таней.

ОЛЕГ. А?

ВАЛЕНТИН. Марина, зачем ты?

МАРИНА. Не знаю. Распирает меня сегодня что-то. Вам не надоело? Обманывать друг друга, изменять, лгать, прятаться в шкафу…

ВАЛЕНТИН. Олег, что это за шкаф?

ОЛЕГ. Этот шкаф, он принадлежит самому Джакомо Джироламо Казанове. Даты жизни – 1725-1798 годы.

ВАЛЕНТИН. В нём действительно можно спрятаться?

МАРИНА. Алё, Олег! Ты меня слышишь? Мой папа спит с твоей женой.

ОЛЕГ. Откуда ты знаешь?

ВАЛЕНТИН. Она выдумывает.

МАРИНА. Когда ты меня прятал в шкафу, там уже сидел папа. Он прятался от тебя. Но его никто не видел, а увидела я, когда он вылез из шкафа.

ОЛЕГ. Валя, ты подлец!

ВАЛЕНТИН. Это я подлец? Это ты подлец! Ты хотел соблазнить мою дочь.

Открывается дверь. Входит Татьяна с подносом. Она расставляет чашки с чаем.

ТАТЬЯНА. Вот, сейчас чайку попьём. Вы что тут спорите? День шебутной сегодня какой-то. Сейчас все сядем, успокоимся, попьём чайку с бергамотом. И вы мне расскажете, сколько стоит вот этот кусок итальянской фанеры. Да, Олежек? Ведь расскажешь же?

ОЛЕГ. Я всё знаю.

ТАТЬЯНА. Конечно, знаешь. Ведь это же ты эту рухлядь покупал.

© Вадим Фёдоров

Рассказ из книги 17.

Вероника была крашеной блондинкой 48 лет. Среднего роста, обычной для её возраста внешностью.

Работала она в небольшом местном продуктовом магазине. Менеджером по продажам, как было записано в её трудовом договоре. А на самом деле продавцом на одной из трёх касс, расположенных в торговом зале.

Работа её состояла в том, что бы считать штрих-код с упаковки и подвинуть товар по ленте мимо кассы. Принять деньги и дать сдачу. Или просто выдать чек, если оплачивали карточкой. Разговаривать даже не требовалось. Сумма видна на мониторе.

- Добрый день.

Молоко, печенье, хлеб, три банки пива, колбаса.

- Спасибо, приходите ещё, - и уже следующему покупателю, - Добрый день.

Упаковка мандаринов, булочки, жевательная резинка, упаковка воды.

- Спасибо, приходите ещё.

И так каждый день. С утра до вечера. По плавающему графику. По которому иногда её выходные попадали на выходные. А иногда и на будние дни.

В ту субботу Вероника была на кассах одна. На третьей, на своей любимой кассе. В субботу утром покупателей в магазине мало. Всем охота подольше поспать, понежиться в постели.

Парочка человек ходила вдоль стеллажей, набирая себе в корзины разные вкусности. Вероника скучала, вертясь на своём табурете.

К кассе подошёл мужчина. Шерстяное пальто, шёлковый шарф.

- Добрый день.

- Здравствуйте.

Бутылка молока, кефир, хлеб, упаковка творога, небольшая коробка конфет, букет цветов.

Стенд с готовыми букетами роз и хризантем стоял возле её кассы. Стоили они раза в два дешевле, чем в цветочных магазинах. Но выглядели так же.

Мужчина протянул деньги. Взял сдачу. Уложил продукты в пакет.

А затем вытащил из букета розочку и протянул Веронике.

- Это вам, - сказал смущённо.

- Мне? - растерялась Вероника.

- Вам, - подтвердил мужчина и улыбнулся.

Улыбка очень шла мужчине. От уголков глаз побежали морщинки, сами глаза стали шире. На щеках образовались ямочки.

- И чем я это заслужила? - спросила Вероника. Всё так же растерянно.

- А вы подумайте, - ещё раз улыбнулся ей мужчина и пошёл к выходу.

Выглядел он лет на 40-45. Одет был очень прилично. И уехал на иномарке, насколько успела заметить через грязное витринное стекло Вероника.

Она держала в руках красную розу и пыталась прийти в себя. И ей это не удавалось. Небольшой цветок в её руке совершенно выбил Веронику из колеи.

Хлеб, сосиски, сыр, шпроты...

Вероника подняла глаза. У ленты топталась покупательница, выкладывая из корзинки выбранные продукты.

- Я сейчас, я на минутку, - сказала ей Вероника и слезла с табурета.

Она взяла с полки бутылку с минеральной водой. Открыла её. Поставила туда розочку. Вернулась на кассу.

Подумала, куда поставить импровизированную вазу с цветком. Наконец то приспособила её сбоку, рядом с планшетом, на котором были написаны цены на кондитерку.

Мысли в голове метались, как сумасшедшие. Бросало то в жар, то в холод.

Десяток яиц. Маргарин. Майонез. Банка оливок. Нарезка колбасы.

Подарил цветок. Почему ей? Почему вообще подарил?

Две бутылки пива. Упаковка селёдки. Сырок. Килограмм яблок.

На перерыв Вероника унесла розочку в подсобку. Выслушивала подтрунивание коллег по работе и глупо улыбалась.

Она уже и забыла, когда ей кто то дарил цветы.

Мужчина появился в следующую субботу. Прошёлся по торговому залу. Покидал в корзинку продукты. Около кассы подошёл к цветочному стенду. Выбрал букетик. Вытащил одну розочку из него. Протянул Веронике.

- Спасибо, - сказала Вероника.

- Пожалуйста, - улыбнулся мужчина.

И ушёл.

В этот раз Веронике удалось рассмотреть машину, на которой уехал мужчина. Красная новенькая Тойота. С надписью Hibrid на багажнике.

- Не бедный, - константировала подруга Ирка, которой Вероника рассказала про свои цветочные приключения.

- Да не в этом дело, - вздохнула Вероника, - он сам по себе замечательный. Улыбка, просто обалдеть. И цветы дарит. Мне.

- Может влюбился? - высказала предположение Ирка.

- В меня? - удивилась Вероника, - я его старше лет на десять. Я обычная. Взрослые дети. И муж.

- Любовь зла, - ответила Ирка, - никогда не угадаешь, кто в кого влюбится. Кстати, у тебя в следующую субботу выходной.

- Хочешь, я вместо тебя выйду? - тут же предложила Вероника.

- Хочу, - кивнула головой довольная Ирка.

На том и порешили. Вероника вышла на работу в субботу. А Ирка вместо подруги во вторник.

Мужчина пришёл в субботу как обычно. Утром. И подарил цветок. И в следующую субботу то же. И в следующую.

Это было похоже на ритуал.

- Добрый день.

- Здравствуйте.

Творог. Хлеб. Молоко. Кефир. Букетик цветов.

Одну розочку мужчина вытаскивал и протягивал Веронике.

- Спасибо большое, - краснела та.

- Пожалуйста, - отвечал мужчина.

Выходил из магазина. Садился в свою красную машину и уезжал.

Вероника хотела спросить, как его зовут. Хотела что то сказать, кроме обычных спасибо и пожалуйста. Но не могла. Терялась. Видела только его ослепительную улыбку и цветок в протянутой руке.

Обручального кольца на руке не было, кстати. На левом среднем пальце красовалась печатка. Правая рука была без украшений.

Одет мужчина был или в голубое шерстяное пальто, или в синюю тёплую куртку. Пахло от него неизвестным, но приятным парфюмом.

Вероника сделала себе причёску. Маникюр. Под фирменную спецовку одела итальянский свитер.

Долго мучилась с выбором духов. Пока Ирка не посоветовала Шанель номер пять.

- Это классика, - сказала она, - этот запах всем идёт. И молодым, и нам с тобой.

И Вероника с ней согласилась. Пятый номер - это классика. Тут не поспоришь.

Мужчина приходил каждую субботу пять раз подряд. Три раза в марте и два раза в апреле.

А на шестой раз не пришёл.

Вероника сидела с самого утра на третей кассе. С образцовым макияжем и такой же образцовой причёской. Пахло от неё Шанелью.

Макароны. Бутылка белого вина. Сыр. Коробка конфет.

9 часов утра. Обычно мужчина появлялся в это время.

Килограмм груш. Килограмм картофеля. Два кабачка. Упаковка лимонов. Три пакета специй. Батон белого хлеба.

10 часов утра. Вероника не отводила глаз от входа в магазин.

Упаковка чипсов. Пиво. Жевательная резинка.

11 часов утра. Надежда на встречу с любимым покупателем таяла. Но Вероника сидела на кассе, хотя ей уже давно хотелось в туалет.

Почки свиные. Горох в банке. Чёрный хлеб. Шпроты. Масло сливочное пачка. Килограмм сахара.

Лишь после обеда Вероника смирилась с тем, что мужчина сегодня не прийдёт.

Она вдруг как то сникла. Волосы растрепались. Пятый номер смешался с запахом пота. Да ещё и ноготь сломался.

Вероника нахамила покупательнице. Поцапалась с Иркой, обозвав подругу тамбовской дурой. А под конец рабочего дня ещё и с выручкой напутала. Пришлось пересчитывать кассу два раза.

Пришла домой. Поужинала вместе с мужем. Вместе посмотрели какой то фильм. Легли спать.

Муж подвинулся к ней в темноте. Зашарил по телу руками, стараясь стянуть нижнее бельё.

- Коля, ты что делаешь? - спросила его Вероника шёпотом.

- Это, сексом с тобой хочу заняться, - в ответ прошептал муж.

Дети жили отдельно от них, но привычка шептать в постели осталась.

- Какой может быть секс? - возмутилась Вероника, - от тебя чесноком воняет, мочи нет.

- Так ты сама же в борщ положила, - обиженно пробубнил муж, - три головки нарезала. Сама же говорила, что от простуды помогает.

- А ты и рад стараться, - прошипела Вероника, отдирая руки мужа от своего тела - все три головки и сожрал. А о мне даже не подумал. Чеснок у меня все желания убивает.

Коля обиженно засопел в темноте.

- Давай тогда я сзади, - внезапно предложил он.

- В каком смысле ты сзади? - не поняла Вероника.

- Ну ты на четвереньках, а я сзади, - пояснил муж, - ты тогда запах не почувствуешь.

Вероника задохнулась от негодования.

- Да я тебе что, корова, что ли? - завелась она, переходя с шёпота на крик, - ты меня вообще за человека не считаешь? Только о себе и думаешь, скотина. Пожрать да поспать. А о жене только по ночам вспоминает.

- Я сапоги купил, - попробовал оправдаться Коля, - две недели назад.

- Аха, купил, - голос Вероники окреп, - зимние сапоги он мне весной купил. Потому что 50 процентов скидки настали. Молчи лучше. Я всю зиму в старых протопала. И вот он, благодетель. Купил таки. Как раз почти на майские. Разведусь я с тобой. Надоело всё.

Коля отполз на свою половину постели и затих. А Вероника беззвучно поплакала в подушку минут десять. А потом уснула.

Мужчина появился в магазине в следующую субботу. Как ни в чём ни бывало.

Положил на ленту привычный набор продуктов. Вытащил из букета цветок. Протянул Веронике.

- Спасибо, - ответила та, - а вас не было в прошлый раз.

- Я болел, - улыбнулся ей мужчина, - простыл.

- Вы не болейте, - горячо сказала Вероника, - витамины попейте, чай с лимоном. Мёд у нас хороший продаётся. А ещё лучше, чеснок. Купите связку чеснока. У нас хороший продаётся. И в суп его порежьте. Или на хлеб натрите.

- Спасибо, - сказал мужчина, - уже всё хорошо. Я здоров.

Он взял пакет с продуктами. Пошёл к выходу. На пороге обернулся и помахал рукой.

Сердце Вероники рухнуло куда то вниз. Ей стало жарко.

Она помахала в ответ рукой.

К кассе подошёл следующий покупатель.

Упаковка сосисок. Батон белого хлеба. Чёрный чай. Кукурузное масло. Сухари. Килограмм конфет Птица дивная...

Веронике хотелось петь. Петь и танцевать. Но она сидела на кассе и обслуживала покупателей.

Так прошёл апрель. А потом и май. Вместо пальто мужчина стал приходить в рубашке и джинсах. Иногда сверху у него был надет пиджак.

Вероника одела лёгкое ситцевое платье. Коротко постриглась. Записалась к зубному. Поставить новые коронки и подлечить два коренных зуба.

Деньги на зубного пришлось с боем выбивать у мужа. Который планировал купить надувную лодку для рыбалки с друзьями. Коля сопротивлялся, как мог, но через два дня сдался. Вероника убедила его, что зубы для жены важнее куска резины.

И Коле было разрешено с друзьями уезжать на охоту и рыбалку на выходные. Тем более, что по субботам она всё равно работала.

Наступил июнь. Жаркий и томный.

По улицам гуляли влюблённые парочки. В парке играла музыка. Дни стали длиннее.

И Вероника решилась.

В очередную субботу она дождалась своего мужчину. Он выложил продукты на ленту. Достал из букета одну розочку и протянул Веронике.

- Сколько с меня? - спросил.

- Меня зовут Вероника, - ответила ему Вероника, - а вас как?

- Евгений, - ответил мужчина, - очень приятно.

Вероника вздохнула. Ей было страшно. Страшно что то спрашивать.

- А кому вы цветы покупаете? - продолжила она допрос.

- Папе, - терпеливо ответил мужчина, - я его навещаю по субботам. И ставлю цветы в вазу. У него так заведено. Сколько с меня?

- Понятно, - сказала Вероника, - а вы женаты?

- Женат, - ответил Евгений и улыбнулся, - а что?

Вероника побледнела. Ей вдруг сделалось дурно. И захотелось провалиться сквозь землю. Но вместо этого она продолжила спрашивать.

- А почему вы мне дарите по цветку каждую субботу? - внезапно охрипшим голосом спросила она, - у вас же жена есть.

Евгений внимательно посмотрел на Веронику. Улыбка медленно сползла с его лица.

- У вас в букетах по десять цветков, - сказал он, - а чётное количество дарят только мёртвым. Я папе всегда привожу нечётное количество. Он же живой. А один цветок жалко выкидывать было. Вот я вам его и оставлял. Без всякой мысли. Честное слово.

- Понятно, - прошептала Вероника.

У неё вдруг сильно заболела голова. И стало стыдно.

- Вы долго ещё? - спросил ставший за Евгением мужичок с упаковкой пива.

- Касса не работает, - кинула ему Вероника, - подойдите к первой.

За первой кассой сидела Ирка. Она одновременно обслуживала дородную тётку и старалась услышать, о чём говорят Вероника и Евгений.

Так сколько с меня? - спросил тот.

Вероника ответила.

Евгений протянул ей деньги. Взял сдачу.

- Извините, - сказал он, - я без всякой задней мысли вам цветы дарил. Не выкидывать же?

Он вышел из магазина. Сел в свою красную Тойоту и уехал.

Одинокая розочка осталась лежать на ленте.

Вероника взяла её и выкинула в корзину для мусора.

Подбежала Ирка.

- Что у вас произошло? - с горящими глазами спросила она, - что случилось? Как его зовут? Кому он цветы покупает?

- Он женат, - упавшим голосом ответила Вероника, - нам никогда не быть вместе.

- Ну и что? - удивилась Ирка, - делов то. Жена не стенка. Подвинется.

- На чужом несчастье счастье не построишь, - всё тем же замогильным голосом продолжила Вероника.

- Наше счастье в наших руках, - гоготнула Ирка, - и в ногах тоже. И не только. Раз цветы дарил столько времени, значит у него к тебе есть интерес.

Вероника внимательно посмотрела на подругу. Хотела сказать что то грубое и обидное, но сдержалась.

- Будет и на нашей улице праздник, - не унималась Ирка.

- Вообще то у меня муж есть, - вдруг твёрдо и чётко проговорила Вероника, - любимый. Он ради меня от своего хобби отказался.

- От какого хобби? - растерянно спросила Ирка.

К кассе подошёл мужичок в спецовке. Начал выгружать из корзинки продукты.

- Иванова, не мешай мне работать, - ответила ей Вероника, и добавила, обращаясь к покупателю, - доброе утро.

Мужичок кивнул.

- Подумаешь, принцесса, - обиделась Ирка, - у тебя климакс в голову ударил. Вот ты на людей и кидаешься. Успокоительного попей.

И Ирка ушла к своей кассе.

А Вероника принялась пробивать товар.

Батон белого хлеба. Чёрный хлеб. Банка кофе. Сахар-рафинад. Два сырка плавленных. Фасоль в томатном соусе. Скумбрия в упаковке. Связка лука. Пачка презервативов.

© Вадим Фёдоров

Продолжение. Начало Ведро - 1

В гараже наступила тишина. Как пишут в ужастиках - гробовая.

- Мне надо подумать, - прервала молчание Люба. - Ты всё равно живой. А мне надо подумать.

Она встала и взялась за дверную скобу. Подняла дверь.

- Мне в туалет надо, - вновь заныл Витя, - я тут сейчас обоссусь. Мне в туалет. И у меня клаустрофобия. Я боюсь один в подвале, Любочка.

- В туалет? - Люба положила дверь обратно. - Сейчас что-то придумаю.

Она взяла принесённое с собой пластмассовое ведро и кинула его вниз. Ведро спланировало прямо на многострадальное Витино плечо. Витя заорал.

- Извини, - сказала Люба, - я нечаянно.

И на всякий случай скинула вниз ещё и бутерброды. Чуть не уронив завёрнутый в тряпку топорик.

- Хана тебе, - бесновался Витя, - выберусь - я тебя в асфальт закопаю! Ты мне до конца жизни пособие будешь платить. Не закрывай, сучка! Я боюсь подвалов.

Но Люба уже опустила тяжёлую дверь в проём. Голос Вити стал еле слышен.

Люба подумала, выключать или нет свет в подвале. Решила, что не стоит.

Вышла из гаража. Заперла за собой.

Дома тщательно убрала квартиру. Всё пропылесосила. Вымыла посуду, полы, окна.

Затем сходила в магазин, купила продуктов.

Приготовила салат оливье и холодец из говядины.

Холодец в трёх мисках поставила в холодильник. Оливье поклевала сама.

Потом легла спать.

Лежала в кровати и думала: что делать?

Самым правильным вариантом было ещё вчера пойти в полицию и сказать, что Витя сам свалился в яму.

Но она это почему-то не сделала. А сегодня всё запуталось ещё сильнее.

Так в раздумьях Люба и уснула.

Проснулась она от звонка будильника.

Вскочила, почистила зубы, умылась, оделась. Вышла из дома. Через 10 минут была на работе.

Работала Люба продавцом в универмаге «Восход». С полдевятого до четырёх.

Ровно в 16.00 Люба выпорхнула из-за кассы. Сбегала домой. Переоделась. Уложила в пакеты холодец и оливье. Положила две бутылки с водой. Подумала и добавила туалетной бумаги, кусок ваты и перекись водорода.

Вышла из дома. Телефонный звонок от Гали.

Поболтали немного о разном. После чего Люба отключила телефон. Рассказывать Гале, что её муж сидит в подвале Любиного гаража, она не стала.

По дороге к ней пристал какой-то мужик на велосипеде. Лет под 50, с растрёпанной шевелюрой и в трениках.

- Девушка, а девушка, - говорил он, нарезая круги вокруг идущей Любы, - давайте я вам помогу. Сумки-то тяжёлые.

- Идите в задницу, - лучезарно улыбнулась ему в ответ Люба.

- Эх, да я б с удовольствием, - вздохнул мужик, объезжая женщину сзади.

Но оставил Любу в покое.

Она подошла к гаражу. Открыла дверь. Занесла сумки внутрь. Включила свет.

Витя встретил её истеричными криками.

- Выпусти меня отсюда! - надрывался он. - Я с ума схожу. Тут за стенкой кто-то есть. Кто-то скребётся.

- Я тебе поесть принесла, - спокойно сказала Люба своему пленнику, - отойди от дивана, а то опять зашибу.

Витя заткнулся. Встал с дивана и отошёл в угол, приволакивая ногу.

Люба сбросила ему вниз бутылки с водой.

Хотела бросить и еду в пакетах, но подумала, что они могут лопнуть.

Поискала на верстаке и на стеллажах. Нашла моток бельевой верёвки.

Привязала пакеты к верёвке и аккуратно спустила их вниз.

Витя принял пакеты. Сразу же залез в них и начал есть. Руками.

Люба потянула верёвку наверх.

- Подожди, - остановил её Витя, - ведро забери. Воняет.

Действительно, из подвала подванивало.

Витя привязал ведро к верёвке и поднял большой палец вверх.

Люба вытащила ведро. На дне его плескалась жёлтая жидкость. А в ней плавали две какашки коричневого цвета. Аккуратные и одинаковые, как две сосиски.

Стараясь дышать ртом, Люба накрыла ведро газеткой и вышла наружу. Через несколько боксов стоял контейнер. Куда она и вылила вонючее содержимое.

Люба хотела было помыть ведро, но около крана с водой стояли какие-то мужики. Курили, смеялись.

Она вернулась в свой гараж. Закрылась.

Спустила ведро обратно в подвал. Кинула вниз туалетную бумагу в пакетике с перекисью водорода и ватой.

- Любочка, - жалостливо попросил Витя, - выпусти меня отсюда. Я никому ничего не расскажу. Я боюсь. Тут за стенкой кто-то есть. Кто-то злой.

- Вить, не придуривайся, - устало сказала Люба, - ты же взрослый мужик. Тут за стенкой или песок, или такой же подвал.

- У меня клаустрофобия, - всхлипнул Витя, - я не могу тут сидеть. Тут кто-то есть. Он придёт за мной. Выпусти меня, пожалуйста.

- Я должна подумать, - вздохнула Люба, - и что-то обязательно придумать. Сейчас я не могу тебя выпустить. Ты в полицию заявишь. А я не хочу в тюрьму.

- Не заявлю, - подал голос Витя, - я тебя простил. Ты же не специально меня в яму столкнула.

- Не специально, - подтвердила Люба, - но вчера ты совсем другое говорил. Так что посиди ещё немножечко. Хочешь, я тебе пирожков испеку? С повидлом.

- Хочу, - после минутной паузы ответил Витя, - мне Галка с повидлом пирожки делала. Очень вкусные.

- Это я её научила, - похвасталась Люба, - я её многому научила. Она же у меня как младшая сестра.

- Да что ты говоришь? - удивился Витя. - Ты такая умница. Выпусти меня отсюда, пожалуйста.

- Нет, - отрезала Люба, - я же сказала уже. Посиди немного. Тебе свет выключить или оставить?

- Нееет, - взвизгнул Витя, - ни в коем случае не выключай. Они меня заберут в темноте. Не выключай.

- Хорошо, хорошо, - ответила Люба и закрыла дверь в подвал.

Отошла в сторону. Хотела было уже выйти, как увидела, что из-под двери подвала тянется кусок верёвки. Другой конец которой был привязан к ведру. Внизу у Вити.

Люба на минуту задумалась. Снова открывать тяжёлую дверь? Слушать Витькины вопли? Или оставить как есть? Всё равно он ничего не сможет сделать.

Люба вышла из гаража. Закрыла его. Пошла домой.

Утром всё то же самое. Подъём. Чистка зубов. Завтрак. Работа.

После работы Люба испекла пироги. Отнесла их в гараж. Взамен получила ведро с мочой и двумя аккуратными какашками.

Витя сидел на диване и ныл, что кто-то его хочет убить и что он скоро сойдёт с ума.

Но Любе казалось, что это она сходит с ума. Держит в подвале Витю. Носит ему еду. Убирает за ним. И не знает, что делать дальше.

Среда и четверг прошли так же, как и предыдущие дни.

В пятницу Люба сварила Вите борщ. Налила его в уже ставший привычным полиэтиленовый пакет. В другой пакет положила пластмассовую кружку и деревянную ложку. Металлические предметы Вите она почему-то опасалась давать.

Витя похлебал борща. Дождался, пока Люба спустит чистое ведро вниз.

- Ты когда меня освободишь? - спросил деловито. - Меня же хватятся рано или поздно.

- Пока никто не хватился, - ответила Люба, - по крайней мере, мне о твоих поисках ничего неизвестно. Город занят другими проблемами.

- Чем больше я тут сижу, тем хуже тебе будет, - буркнул Витя, - вот увидишь. Сама себе могилу роешь.

- Успокойся, всё будет хорошо, - сказала Люба, - мне надо подумать, и я что-то придумаю.

- Я спокоен, - закричал ей в ответ Витя, - я-то спокоен. Чего мне волноваться? Сижу в тёмном подвале со сломанной ногой. Жрать носят, дерьмо забирают. Не жизнь, а развлечение.

- Я не могу тебя выпустить, - вздохнула Люба, - не на верёвке же тебя вытягивать.

- В гараже лестница есть, - произнес немного успокоившийся Витя, - посмотри. Под верстаком.

Люба встала. Действительно, под верстаком, укутанная в брезент, лежала складная лестница.

- А ты откуда про неё знаешь? - спросила она у Вити.

- Раз есть яма, значит, должна быть лестница, - ответил Витя, - я просто предположил. Дедукция. Не просто же так тут диван стоит? Как-то его сгрузили.

Люба с сомнением посмотрела на Витю. Но ничего не сказала.

Закрыла дверь в подвал. Послушала еле слышные крики Вити в её адрес. Вышла из гаража.

Постояла на свежем воздухе. Поглядела в темнеющее небо.

Впереди было два свободных дня. Два дня выходных.

Люба хотела съездить на эти дни к маме и ребёнку. Отдохнуть в деревне. Поваляться на солнышке.

Но ничего не получится. Надо будет завтра опять идти в этот проклятый гараж. Кормить Витю, вытаскивать надоевшее ведро с его мочой и говном...

Люба вернулась в гараж. Открыла дверь в подвал.

Витя лежал на диване, глядя вверх, на Любу.

- Ты всё-таки решила мне отдаться? - спросил он. - Действительно, чего мужика просто так без дела держать? Спускайся ко мне, порезвимся.

- Откуда ты знал про лестницу? - спросила Люба, поморщившись.

- Какая лестница? - Витя сделал удивлённое лицо. - Я ничего не знал. Я просто предположил. Бери эту лестницу и спускайся ко мне.

- Откуда ты знал про лестницу? - повторила свой вопрос Люба. - Ты знал про неё.

- Иди в задницу, - ответил Витя и повернулся на бок.

- Я-то пойду, - пробурчала Люба, закрывая дверь, - а ты пока без света посиди ночку. Глядишь, сговорчивее станешь.

- Нееет, - заорал снизу Витя, - только не это. Не надо. Я не хочу умирать…

Но Люба уже щёлкнула выключателем. Вначале тем, который отключает свет в подвале. А потом тем, который гасит его в гараже.

Из подвала доносился еле слышный вой.

- Голос сорвёшь, - буркнула Люба.

Она вышла из гаража. Заперла его и пошла домой.

Спалось ей плохо. Снился Витька. Как будто он сидит у неё в ванне. Весь грязный. Пахнет от него мочой и немытым телом. А Любе надо его помыть. Но она боится зайти в ванную. Потому что не знает, живой Витька или нет.

Проснулась Люба рано. Вся мокрая. Невыспавшаяся.

В ванной никого не было. Ни Виктора, ни его запаха.

Утренний кофе немного взбодрил.

Люба оделась. Кинула в пакет уже привычные пару бутылок воды, бутерброды.

Остановилась перед входной дверью. Подумала минуту.

Выложила воду. Бутерброды убрала в холодильник.

Витю надо было отпускать.

Приняв это решение, Люба почти бегом побежала к гаражам.

От непривычки запыхалась. Бега хватило на два квартала. Дальше уже шла быстрым шагом.

Подошла к воротам. Открыла гараж.

От двери в подвал по полу тянулась белая бельевая верёвка.

Люба рывком открыла эту проклятую дверь, опрокинула её на сторону. Зажгла свет.

- С вещами на выход! - прокричала.

Внизу было тихо. Люба свесила голову в подвал.

Диван. Стул в углу, табурет. Ведро с тянущейся наверх верёвкой.

Она потянула за верёвку. Достала ведро.

На донышке жёлтая жидкость. И две какашки.

Люба на автомате вышла из гаража. Дошла до контейнера. Вылила содержимое. Вернулась обратно. Ведро кинула в угол.

- Витя, - позвала она, - выходи. Я знаю, ты прячешься под диваном.

Тишина.

Тишина, ясно дающая понять, что внизу никого нет.

Люба закрыла гараж. Вытащила из-под верстака лестницу.

Повозилась с ней, пытаясь понять, как та раскладывается.

Поняла. Разложила.

Спустилась вниз.

В подвале воняло. Немытым телом и нечистотами.

Под диваном никого не было.

Дрожа от страха, Люба поднялась наверх.

Закрыла дверь подвала. Выключила свет. Вышла наружу.

Светило солнце. Пели птицы.

Мимо промчался какой-то джип, из раскрытых окон которого гремела музыка.

Прошли двое молодых ребят, с любопытством оглядев застывшую Любу.

Та очнулась от их взглядов. Закрыла гараж на замок.

Когда шла домой, её трясло. На коже выступили мурашки. И было больно дышать.

У себя в квартире Люба первым делом открыла окно, впустив в комнату свежий дух жимолости, растущей под окном.

Жила Люба на первом этаже, на Молодёжном проезде. В маленькой, но уютной, как она считала, квартирке.

Послонявшись по этой своей квартирке пару часов, Люба позвонила Гале.

Та обрадовалась звонку. Начала приглашать в гости. Но Люба сослалась на занятость и повесила трубку.

Потом позвонила Жене. Хотя не разговаривала с ним уже несколько месяцев. Тот ответил не сразу. Сказал, что за городом, и перезвонит в понедельник.

«Бабу себе нашёл уже, не местную, - подумала Люба. - Не может он говорить, видите ли...»

Оставаться одной дома уже не было никаких сил.

Люба собралась и отправилась гулять. По городу. Обошла его вдоль и поперёк. Прошла все магазины, потолкалась на базаре. Уже ближе к вечеру зашла в церковь. Где долго стояла в углу, вспоминая молитву. Но дальше «да святится имя твоё, да придёт царствие твоё» у Любы вспомнить не получалось.

Ночью опять приснился Витя. Он сидел уже не в ванной, а на кухне. Такой же грязный и вонючий, как в предыдущем сне.

Витя был грустный. Он тихо плакал и постоянно повторял: «Забрали они меня, я же говорил, не выключай свет».

- Кто они? - спрашивала Люба.

Но Витя не отвечал, а только плакал.

Утром Люба по привычке вскочила рано. Умылась, оделась.

К гаражу шла долго. Останавливаясь у каждого столба.

Наконец-таки дошла.

Открыла гараж. Включила свет. И медленно осела на пол.

От дверного проёма по полу гаража из-под закрытой двери тянулась бельевая верёвка.

Люба на четвереньках подползла к этой проклятой двери, приподняла её. Заглянула вниз.

Рядом с диваном стояло ведро. Привязанное к этой самой веревке.

Как заворожённая, Люба вытащила ведро.

В нем в моче плескались две какашки. Коричневые и аккуратные. Такие же, как вчера и позавчера.

Люба поднялась, взяла ведро, вышла наружу. Выкинула ведро в контейнер. Вместе с верёвкой.

- Этого не может быть, этого не может быть… - шептала Люба, идя домой, - этого не может быть…

Она отчётливо помнила, что накануне швырнула ведро в угол гаража.

Как оно могло оказаться в подвале, да ещё и с Витькиным дерьмом?

В квартире Люба постаралась взять себя в руки. Приняла контрастный душ. Попила чаю с мятой. Немного успокоилась.

Затем принялась гладить. Перегладила всю одежду ребёнка, постельное бельё, своё.

Однотонная работа хоть ненадолго, но отвлекала от мыслей.

Люба помыла полы. Вытряхнула ковёр во дворе. Прогулялась в близлежащий магазин. Накупила продуктов на неделю.

Но всё это не помогло. К вечеру её опять стало трясти.

Она походила по квартире из угла в угол. И не выдержала. Пошла к гаражам.

Было ещё светло. Как и неделю назад, когда она встретилась с Витей около дома Гали.

Люба отперла гараж. Открыла нараспашку ворота.

И сразу же увидела верёвку. Которая, как змея, извивалась по полу от двери подвала.

Люба тихо завыла. Совсем тихонечко, почти неслышно.

Она щёлкнула выключателями. Откинула дверь в подвал.

Диван.

Рядом с диваном ведро. И от ведра тянущаяся вверх верёвка.

Люба вытащила ведро.

Две Витькины какашки весело плавали на поверхности его же мочи.

Люба поставила ведро в сторону. Посидела, раскачиваясь.

- Я больше не буду, - сказала кому-то в подвал.

Подвал ответил тишиной.

Люба встала. Отряхнулась. И пошла домой, не глядя по сторонам и слегка шатаясь.

Эту дорогу она уже знала наизусть. Целую неделю ходила по ней.

А гараж так и остался раскрытый нараспашку.

Пока добрела до дома, стемнело.

Люба зашла в квартиру. Включила везде свет. Приняла душ.

Надела чистую ночную рубашку. Расчесалась. Завязала волосы в пучок.

Было страшно.

Люба долго искала в кухонных шкафах верёвку. Но обнаружила её только в коробке на антресолях. Настоящую, пеньковую. Её купили ребёнку, когда тот увлёкся вязанием морских узлов. Но увлечение прошло, а вот верёвка осталась.

Люба ловко сделала скользящий узел.

Поставила стул. Залезла на него. Сняла люстру, безжалостно обрезав провода. Включила торшер, чтобы было светло.

Свободный конец верёвки закрепила на крюке, торчащем из потолка.

Крюк не выглядел надёжным. Но искать другое место для повешения не было ни сил, ни желания.

Люба набросила петлю на шею. Постояла, раскачиваясь на стуле.

И вдруг услышала шум. Со стороны окна.

Люба обернулась.

В окно лез Витька, по пути сшибая расставленные на подоконнике кактусы.

- Стой, стой! - кричал он.

- Мамочки! - завопила Люба, хватаясь за петлю двумя руками.

Она инстинктивно отпрянула от окна. Стул под ней поплыл куда-то в сторону, а потом и вовсе отлетел к торшеру. Крючок гнулся, потолок над ним трещал. Но ничего не ломалось.

Люба повисла на верёвке, хрипя и вертясь, как червяк. До пола не хватало каких-то пару сантиметров. Лёгкие разрывало от недостатка кислорода.

Её крутило против часовой стрелки, показывая то воюющего с кактусами Витьку, то накренившийся торшер, то дверь в ярко освещённый коридор.

Когда сознание начало покидать Любу, кто-то большой и чёрный выпрыгнул из коридора, схватил Любу за бёдра и поднял её вверх.

Люба рванула петлю, освобождая горло. Сделала глубокий вдох.

И увидела Виктора. В одной руке у него был нож. В другой стул.

Люба захрипела и описалась. Со страха.

Горячая струя ударила в ночнушку, пробила её и угодила прямо в лицо бывшему мужу. Женьке. Именно он поднял Любу и держал её за ноги, уткнувшись лицом ей в пах.

- Режь верёвку быстрее, придурок!- заорал Женька. - Она тяжёлая. Я долго не выдержу.

Витя поставил стул. Дотянулся до верёвки и ловко перерезал её.

Любу положили на кровать. Напоили чаем. Переодели.

Говорить она не могла. Только шептать. Поэтому пришлось говорить Жене.

Он рассказал, что второй ключ от гаража он оставил у себя. И периодически загонял в него машину. Люба ведь всё равно там не появлялась уже полгода.

И в ночь с пятницы на субботу он тоже поставил машину в гараж. И услышал крики товарища. Вытащил того из подвала.

Нога, кстати, у Вити была не сломана. Он её просто-напросто подвернул. Да и рана на голове - сотрясение мозга и рассечение.

Витя хотел сразу же пойти в полицию, но Женя уговорил его не делать этого.

Приятели решили проучить Любу. Напугать её.

Напугали.

Когда увидели раскрытый настежь гараж, то поняли, что переборщили. Успели вовремя.

- А как ты в квартиру попал? - спросила Люба у Жени шёпотом.

- Так у меня и от квартиры дубликат есть, - смутился тот. - Витька в окно полез тебя спасать, а я через подъезд кинулся.

- У меня претензий нет, если что, - сказал Витя, - я сам виноват.

- Прости меня, Витя, - прошелестела Люба, - я запуталась.

- Бывает, - сказал Витя и засобирался уходить.

- А я останусь, - сказал Женя. - Любу нельзя сейчас оставлять одну. Да и помыться мне не мешает.

- Оставайся, - сказал Витя, - ей сейчас одной нельзя.

И уехал в свою общагу.

А Женя пошёл в ванную. Где долго мыл голову разными шампунями.

Когда он вернулся, Люба ещё не спала.

Через несколько дней Женя зашел в общежитие за вещами и переехал жить к бывшей жене. Ребёнок, вернувшийся от бабушки, был очень этим доволен. Бабушка не очень.

Витя попытался помириться с Галей. Но ему это так и не удалось. Она не смогла простить ему его измену.

© Вадим Фёдоров

Рассказ из книги "Как найти женщину своей мечты и что потом с этой стервой делать?"

Из совместно нажитого имущества у Любы и Жени были только машина и гараж.

Квартира, в которой они жили до развода, принадлежала Любиной тётке. В этой двушке на Молодёжном проезде Люба и осталась. А вот Женя съехал в общежитие. На пятилетнем «форде». Любе достался гараж.

- Зачем тебе гараж? - спрашивал Женя. - У тебя же машины нет. Да и прав тоже.

- Права я могу получить, только экзамены сдать, - отвечала Люба, - забирай гараж, а мне машина останется.

- Зачем мне гараж без машины? - удивлялся Женя. - Я свой фордик не отдам.

- Тогда гараж мой, - подытожила Люба, - а машина твоя.

- А ребёнок чей? - спросил Женя.

- Ребёнок общий, - устало ответила Люба, - платишь нам алименты и можешь навещать его по выходным.

- Хорошо, - согласился Женя.

Он хотел ещё что-то спросить, но не стал. Поднялся из-за стола на кухне, где проходили переговоры, и ушёл. В своё общежитие.

Это было зимой.

А сейчас, летом, развелась лучшая подруга Любы - Галя.

Дружили они с детства. Хотя были совершенно разными. Люба русая, с косой, здоровая, широкая в кости, ростом метр восемьдесят. И Галка. Низенькая, чёрненькая, худая, как палка, вечно куда-то спешащая.

Виктор, Галкин муж, был такой же мелкой породы. Невысокий, тощий, с заметной залысиной.

Но. Маленький, да удаленький. Как выяснилось позже.

Поймала Галка своего благоверного в супружеской постели с какой-то девицей.

Скандалить не стала. Только выкинула в окно одежду незнакомой девки и потом с интересом наблюдала, как та, полуголая, вместе с её Витей ищет по кустам свои шмотки.

Витю она обратно в квартиру не пустила. Вещи его покинули семейное гнёздышко тем же путём. Через окно. Благо этаж второй.

Жили Галя с Виктором на улице Мира, в пятиэтажном кирпичном доме. В простонародье именуемом хрущёвкой.

Люба узнала об этом происшествии только на пятый день. Когда все страсти поутихли. Её не было в городе. Отвозила ребёнка в Тульскую область к матери на каникулы.

Приехала. Прочитала СМСки от подруги на забытом дома телефоне. Позвонила ей. И уже вечером сидела у Галки на кухне. С бутылкой настойки.

- Ты, главное, не переживай, - говорила Люба, - не стоит из-за этого переживать. Всё образуется.

- Что образуется? - всхлипнула Галя. - Я же его любила. Я ему ни с кем не изменяла. Я ему завтраки-ужины готовила. А эта сволочь в наш дом бабу привела.

- Это не ваш дом, это съёмная квартира, - осторожно сказала Люба.

- Какая разница, - махнула рукой Галя, - съёмная или несъёмная. Они на нашей супружеской постели тут кувыркались.

И Галя зарыдала уже в полный голос.

Люба встала. Налила подруге воды из-под крана. Прошлась по квартире. В спальне стоял раскладывающийся диван, который Галя называла супружеской постелью. Над диваном висела свадебная фотография. На фотографии глаза у Вити были заклеены чёрной изолентой. В углу валялось постельное бельё. Напротив окна стоял шкаф с полуоткрытыми дверцами.

В комнате пахло тоской и женской обидой.

Люба вернулась на кухню. Подошла к плачущей подруге.

- Галюш, - сказала она, - у тебя паспорт где?

- Чего? - Галя подняла заплаканные глаза. - Какой паспорт? Зачем?

- Общегражданский, - терпеливо, как ребёнку, пояснила Люба, - твой паспорт. Где он? Можешь принести?

- Я не помню, - шмыгнула носом Галя, - я как из ЗАГСа пришла, куда-то его зашвырнула.

- Принеси мне его, - попросила Люба.

- Зачем? - спросила Галя.

- Ты можешь не спрашивать, а просто принести? - вопросом на вопрос ответила Люба.

- Хорошо, - Галя послушно встала и отправилась в комнату.

Возилась она там минут десять. За это время Люба успела выпить пару рюмочек горькой настойки и сделать два бутерброда с колбасой.

- Нету нигде, - доложила испуганная Галя.

Начали искать злосчастный паспорт. Перевернули всю квартиру. Через полчаса красная книжица была найдена в куртке, мирно висящей на крючке в прихожей.

- Ты же сказала, что зашвырнула его куда-то, - сказала Люба, разливая по рюмкам настойку.

- У меня стресс был, - прогнусавила Галя, - я не помню, как домой-то дошла. Не говоря уже о документах.

Люба вздохнула. Выпила.

- Раскрывай свой документ, - велела подруге, - сразу вторую страницу. Читай. Вслух.

Галя послушно раскрыла паспорт.

- Батаруева Галина Анатольевна, 12 декабря 1990 года, - прочитала. - Это я и так знаю.

- Раздел «дети» найди, - продолжила командовать Люба, - страница шестнадцать.

Галя пошелестела страницами.

- Нет тут ничего, - ответила, - да и откуда? Нет у меня детей. Я это и без паспорта знаю.

- Что-то не видно, что ты что-то знаешь, - Люба снова наполнила рюмки. - Тебе 28 лет, детей нет. Через месяц разведут. Красота. Чего ты убиваешься-то?

- Погоди, - Галя отодвинула рюмку, - так мы тут битый час паспорт искали, чтобы дату моего рождения посмотреть?

- Аха, - кивнула Люба, - а то ты забыла, что ты молода и красива. Да нам только свистнуть - и очередь выстроится.

- Да, - кивнула головой Галя, - выстроится. Только зачем надо было паспорт искать? Так бы сказала.

Люба горько усмехнулась.

- Тебе слова сейчас, как от стенки горох, - вздохнула она. - Я полгода назад через всё это прошла. А тут размялись, пока твой документ искали. Жир растрясли.

Галя повертела в руках паспорт. Спрятала его в ящик стола.

- Люб, а у тебя есть кто сейчас? - спросила осторожно.

- Нету, - ответила подружка, - пока нету. Но будет. Очередь будет. И у тебя, и у меня. У меня поменьше, потому что ребёнок. А у тебя очередь точно будет. Из нормальных мужиков. С деньгами и прочим.

Пока у Любы после Жени никого не было. Как-то не получалось ни с кем познакомиться. Хотя бы просто для секса. Видимо, мужчин смущали немаленькие габариты Любы и наличие ребёнка.

- За очередь, - предложила Галя тост и глупо захихикала.

- За очередь, - поддержала её Люба.

Допили бутылку. Доели бутерброды.

Люба уложила захмелевшую подругу в постель, захлопнула за собой дверь и вышла во двор.

Вдохнула летний прогретый воздух полной грудью. Ей нравился город, в котором она жила. Протвино построили в 60-е годы в сосновом бору. На тот момент современные пяти- и девятиэтажные дома. И сосны. Везде, где только возможно.

Люба сделала несколько шагов, дошла до соседнего подъезда.

На лавочке с банкой пива в руке сидел Галин Витя.

- А вот и он, собственной персоной, - усмехнулась Люба, - наш герой-любовник.

Витя вздрогнул.

- Привет разведёнкам, - отозвался он и сделал глоток из банки.

Люба подошла к Вите, села рядом на скамейку.

- Ты зачем девочку обидел? - спросила.

- Так получилось, - ответил Витя и посмотрел куда-то вверх, - дурак был. У меня повышенная сексуальная активность. Одной женщины мало.

- У тебя повышенная козлятиность, - ответила Люба. - Ты чего тут ошиваешься? Активный ты наш. Если к Гале, то она тебя и на порог не пустит. Даже не надейся.

- Грубая ты женщина, Люба, - вздохнул Витя, - и чего Женька в тебе нашёл? Грубая и невоспитанная.

- А давно ты Женю-то видел? - перебила Витю Люба.

- Мы вообще-то с ним в одной комнате живём, - ответил Витя, сделав глоток из банки, - в общежитии. Два товарища по несчастью.

- А на двери у вас табличка, - усмехнулась Люба: - «Комната неудачников».

- Злая ты, - Витя допил пиво и спрятал пустую банку под скамейку, - тут и так никакой личной жизни, а ты ещё издеваешься. Может, к тебе пойдём?

- Зачем ко мне? - не поняла Люба.

- Кроссворды разгадывать, - потянулся Витя, - в общагу же я тебя пригласить не могу. Там народу много. Советами замучают. Да и Женька против будет. Он всё ещё на что-то надеется.

- Я тебе сейчас пальцы на правой руке сломаю, - пообещала Люба, - чтобы не было чем кроссворды разгадывать. Кобель общагинский.

Витя опасливо покосился на Любу. Помолчали. Темнело. Наступало то время между днём и ночью, когда ещё светло, но день уже закончился.

- Слушай, - прервал молчание Витя, - а сдай мне свой гараж. Он же у тебя пустой стоит?

- Зачем тебе гараж? - удивилась Люба. - Ты совсем с ума сошёл? Баб в гараж водить?

- А ты там была? - Витя с интересом посмотрел на Любу. - Ты в курсе про подвал?

- Была, - кивнула головой Люба, - но внутрь не заходила. И про подвал кое-что слышала. Вроде там для соленьев вырыто что-то.

- Для соленьев, - передразнил Любу Витя. - У тебя там двухуровневая квартира практически. А она про какие-то соленья.

И Витя рассказал Любе про её же гараж. Который Женя с Любой купили у уезжающего за границу мужика несколько лет назад.

Всё дело в том, что почва в городе Протвино и его окрестностях песчаная. Легко копается. И эту особенность при строительстве гаражей жители использовали в полной мере. Увеличивая полезную площадь вглубь. Особо ушлые умудрялись выкопать и забетонировать три или четыре этажа.

У Любиного гаража этажей не было. Под полом была огромная бетонная яма в три метра глубиной. По всей площади гаража.

- Там лестницу только поставить, и диван, - рассказывал Витя, - и жить можно. Электричество подведено, труба для вентиляции аж на крышу выведена. И сухо, что главное. Гидроизоляция сделана просто на пять с плюсом. Я две тыщи в месяц буду платить.

- Мало, - отрубила Люба, - десять.

- Да ты с ума сошла, - разволновался Витя, - у меня даже машины нет. А там же ещё облагородить подвал надо. Не на голом же полу...

- Я даже не помню, где этот гараж находится, - сказала Люба, - я о нём и не вспоминала, пока тебя вот не встретила.

- Так пойдём покажу, - вскочил Витя, - тут идти пять минут от силы. Как Мира заканчивается, гаражи идут. Ваш на второй линии. Ключи с собой?

- Не знаю, - ответила Люба.

Она открыла сумочку и принялась копаться в ней. На самом дне нашёлся ключ от гаража. Люба как положила его туда после развода, так он полгода и лежал там среди других Любиных вещей.

- Женская сумочка, - уважительно сказал Витька, - это как ящик Пандоры. В ней прошлое, будущее и настоящее женщины.

- Хватит болтать, - прервала его Люба, - показывай, Сусанин, где тут моя двухэтажная недвижимость?

И Витя повёл Любу к гаражу.

Идти, и правда, пришлось минут пять максимум. Зажглись фонари, было светло и свежо. Дневная жара ушла, уступив место вечерней прохладе.

В городе было несколько гаражных кооперативов, созданных ещё в советское время. Гаражи располагались вокруг Протвино, занимая огромные пространства. Строили их в то время из бетона, основательно. К этим гаражным городкам было подведено электричество. А на лето кое-где даже включали воду.

Подошли к воротам, окрашенным зелёной краской. Люба достала ключ, с трудом провернула его в замке.

Дверь со скрипом открылась.

Витя, зачем-то оглянувшись, скрылся за ней… Повозился где-то минуту-другую. Включил свет.

Люба с интересом шагнула внутрь. Гараж представлял собой помещение в шесть метров длиной и четыре шириной. Близнец сотен гаражей, тянущихся слева и справа от него.

У дальней стенки стоял узкий и длинный полустол-полуверстак. Справа от него, в углу, был стеллаж с каким-то барахлом. Пахло машинным маслом и сигаретами.

Посередине гаража в пол была вмонтирована дверь. Массивная, на вид сделанная из дуба, с металлическими вставками. С глазком посередине. Вместо дверной ручки была приварена скоба.

Витя подскочил к двери. Нагнулся. С большим усилием потянул за скобу.

- Помогай, - просипел Любе.

Та подошла, помогла.

Дверь поддалась, открылась. Люба с Витей осторожно повернули её на петлях и положили на пол.

С обратной стороны дверь была обита дерматином.

Витя подошёл к стене. Щёлкнул выключателем.

Из открытого проёма вырвался свет.

Люба заглянула внутрь. Внизу была бетонная яма. Очень глубокая, как показалось Любе.

Дверь, которую они с Витей открыли, была закреплена на металлических швеллерах. Потолком в подвале и полом в гараже служили старые шпалы, уложенные поперёк.

Прямо под дверным проёмом внизу стоял потёртый диван в голубой цветочек. В углу - деревянные стул и табуретка. На полу был уложен коричневый линолеум.

- Офигеть, - прошептала Люба, - вашу бы мужскую бы энергию да в мирное бы русло.

- Вот и я о том же, - задышал где-то сзади и сбоку Витя.

Одной рукой он схватил Любу за задницу. Второй попытался нащупать грудь. Но не успел.

Люба резко развернулась и ударила Витю под дых.

Дальнейшее, хоть и произошло мгновенно, врезалось в Любин мозг со страшной отчётливостью.

Витя крякнул, смешно открыв рот.

Люба схватила его за воротник и толкнула что есть силы вправо от себя.

Витя раскинул руки, споткнулся и грохнулся вниз, в подвал, по пути головой ударившись о железный край дверного проёма.

Раздался звук упавшего тела. Вскрик. И тишина.

Люба несколько секунд стояла в каком-то оцепенении. Или минут. Или целую вечность…

Наконец-то она пошевелилась. Осторожно подошла к краю дверного проёма. Присела. Заглянула вниз.

Виктор лежал на диване, как будто устал и прилёг отдохнуть. Вот только ноги у него были неестественно развёрнуты, и лицо заливала кровь.

- Убила… - прошептала потрясённая Люба. - При попытке изнасилования убила Витьку. Что я теперь Гале скажу?

Она отползла от края проёма. Посидела, переводя дух.

Затем встала. Осторожно закрыла дверь в подвал. Дверь, кстати, оказалась не такой уж и тяжёлой.

Выключила свет в гараже.

Из глазка на двери, вмонтированной в пол, выбился лучик света. Выбился и уставился в потолок. Маленьким жёлтым пятном.

Люба хотела поискать выключатель от подвала. Но не смогла. Было страшно.

Она по стеночке пробралась к гаражным воротам. Вышла. Закрыла за собой дверь. Заперла ее на замок.

Гаражный городок жил своей жизнью. Где-то играла музыка. Где-то ревел мотоцикл. Через десяток ворот компания мужиков пыталась закатить сломанные «жигули» в бокс.

Люба огляделась. Спрятала ключ в сумочку и пошла домой. Её трясло.

Лишь дома она немного успокоилась.

Попила чаю. Приняла какие-то успокоительные таблетки.

Затем Люба включила свой старенький компьютер и принялась искать статьи по ключевым словам: избавиться от трупа в гараже.

Интернет утверждал, что самый лучший способ для этого – расчленить сам труп и вывезти его по кусочкам. И делать это надо было как можно скорей.

Любе стало дурно от инструкций.

Она ещё выпила успокоительное, прилегла на тахту и уснула.

Настойка днём, перенесённый стресс и несколько таблеток вечером сделали своё дело. Организм у Любы отключился, как будто кто-то щёлкнул выключателем.

Компьютер померцал несколько минут экраном с напечатанными на нём инструкциями для преступников. А потом и он погас. Перешёл в спящий режим.

Проснулась Люба поздно.

Болела голова и ломило всё тело.

В квартире было тихо и пусто. Ребёнок у мамы на всё лето. Сегодня воскресенье. На работу не надо.

Люба, голая, прошла в ванную, залезла под душ. И тут вспомнила то, что произошло накануне.

Сразу же сделалось дурно. Как при беременности.

Закружилась голова, стало трудно дышать.

Люба насухо вытерлась полотенцем. Вернулась в комнату. Оделась.

Случайно тронула мышку. На экране высветился текст: «Затем, двигаясь от прямой кишки вверх, аккуратно рассекайте все связки и брыжейку, связывающие кишечник с телом...»

Любу затошнило.

Она убрала страницу. Открыла Яндекс. Забила новое слово: убийство.

Интернет выдал следующее: «Статья 105. От шести до пятнадцати лет лишения свободы».

Пятнадцать лет для почти тридцатилетней Любы - это было много. Да даже восемь лет было много.

Люба села на кровать и заплакала. Ей было жалко себя, Витьку, Галю. Но больше всего себя.

Плакала Люба минут десять или пятнадцать.

Затем она вытерла слёзы. Умылась холодной водой. И стала собираться.

Сделала себе пару бутербродов на всякий случай. Положила их в сумку. Туда же кинула полуторалитровую бутылку с водой.

В другую сумку, повместительнее, она положила моток бечёвки, рулон пакетов для мусора, разделочный топорик и два кухонных ножа.

Подумала и добавила в сумку моющее средство и пару тряпок.

Так она и вышла из квартиры. С двумя сумками в правой руке и пустым оранжевым ведром в левой.

Дошла до гаражей, смотря себе под ноги и пугаясь любого резкого звука.

На второй линии было оживлённо. Люди ходили вперёд и назад, как будто прогуливаясь между гаражами. Слышались разговоры. Смех. Где-то у кого-то играло радио. Или телевизор.

- И чего им дома не сидится? - прошептала Люба, открывая дверь в гараж.

Юркнула внутрь и сразу же за собой заперла. На замок.

В гараже было тихо и темно. Лишь лучик света из дверного глазка бил в потолок.

Люба на ощупь нашла выключатель. Включила свет.

Поморгала.

Пахло, как и накануне, машинным маслом и куревом. На полу чернели следы от шин.

Люба подошла к напольной двери. Поднатужилась и открыла её. Осторожно положила дверь на пол, стараясь не смотреть вниз.

- Дай попить! - заорал кто-то из проёма. - Я тут с ума схожу от обезвоживания.

- Мама! - заорала в ответ Люба и бросилась к выходу, по пути снеся ведро и сумку с ножами.

Она ударилась о закрытую дверь. Повернулась, тяжело дыша. Сердце билось в груди с сумасшедшей скоростью.

- Витя, это ты? - просипела Люба, внезапно утратив голос. - Ты живой?

- Пииить, - кричал из бункера Виктор, - пить дай.

Люба бросилась к сумке. Перевернула её. Достала бутылку с водой.

Опасливо подвинулась к краю дверного проёма.

Виктор сидел на диване, задрав голову к потолку. Лицо его было в запёкшейся крови.

- Лови, - сказала Люба и бросила бутылку.

Бутылка упала вниз, как маленькая бомба, и ударила Витю по плечу, отскочив на диван.

Витя взвыл. Схватился рукой за плечо.

- Сука, - заревел он, - ты мне за всё ответишь! Ты меня чуть не убила. Ты мне ногу сломала.

После чего он схватил бутылку, открыл её и стал жадно пить.

Люба присела около дверного проёма, глядя вниз. На Витю.

Тот попил. Икнул. Аккуратно закрыл бутылку. Посмотрел вверх, на Любу.

- Пи…ц тебе, Любаша, - сказал спокойно, - готовься к казённому дому. Захват заложника, причинение телесных повреждений и покушение на убийство. Я из этого подвала сразу в полицию поеду, побои снимать.

- Побои в больнице снимают, - поправила его Люба, - в полиции показания дают.

- Ты издеваешься? - удивился Витя. - Тебе срок грозит за такие художества, а ты ещё издеваешься?

- Я плохо соображаю сегодня, - сказала Люба, вставая с корточек, - я сейчас вернусь. Погоди.

- Ты куда?! - завопил было Витя.

Но Люба его уже не слушала. Она открыла дверь и вышла из гаража. Мобильный телефон в бетонной коробке не брал сеть.

Кстати, Витю вне гаража совсем не было слышно. Хотя он и безуспешно кричал в своём подвале, живописно рассказывая, что на зоне сделают с Любой.

А она подсоединилась к интернету.

Статья 127. Незаконное лишение свободы. До двух лет.

Статья 122. Телесные повреждения средней тяжести. До трёх лет.

Про покушение на убийство Люба даже смотреть не стала. Это было несерьёзно.

Она вернулась в гараж. На всякий случай заперла за собой дверь. Подошла к яме. Заглянула вниз.

Витя лежал на диване и смотрел вверх. Одна нога у него была разута и покоилась на спинке.

- Я не могу в тюрьму, - сказала Люба, - у меня ребёнок и мама. Мне нельзя в тюрьму.

- А придётся, - мстительно произнёс Витя, - тебя в тюрьму, а ребёнка в детдом.

©  Вадим Фёдоров

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Вечер. Комната в доме на Рублёвке. На столе – бутылка вина и бокал. У окна стоит Олег с гитарой. Он что-то тихонько наигрывает. В комнату входит Анна. В руках у неё коробка.

АННА. Извини. У нас тут авария.

ОЛЕГ. Что случилось?

АННА. Да инкубатор перегорел. А у меня тут шесть яичек. Вот-вот должны вылупиться.

ОЛЕГ. И что делать?

АННА. Нужна настольная лампа. Была тут, я видела.

Олег приносит лампу. Включает её. Анна направляет лампу вниз, в ящик.

ОЛЕГ. Так нормально?

АННА. Нормально. Следить только надо, а то перегреем. Вон, по-моему, один собирается вылезти.

ОЛЕГ. Не вижу.

АННА. Как скорлупа треснет, увидишь. Музицируешь?

ОЛЕГ. Да так. Струны терзаю. Чтобы пальцы не отвыкли. Извини.

АННА. А я когда в Италии была, песню сочинила.

ОЛЕГ. Споёшь?

АННА. Сыграешь?

ОЛЕГ. С удовольствием. Напой мелодию.

Анна напевает несколько нот. Олег подбирает мелодию.

АННА. Вот! То, что надо.

ОЛЕГ. Тогда сначала. Готова?

Играет на гитаре. Анна поёт.

АННА.

В судьбе моей лампы давно не горят,

На ощупь касаюсь размытых обоев.

Когда-то внутри разорвался снаряд,

И я покачнулась, ослепнув от боли.

Но губы опять посреди тишины

На имени (чьём?) спотыкаются нежно...

С огарком любви проползу вдоль стены,

Боясь в темноте затеряться кромешной.

Внезапно перестаёт петь. Отворачивается.

ОЛЕГ. Продолжай.

АННА. Это всё. Вот такая короткая песня.

ОЛЕГ. Ты его любишь. До сих пор.

АННА. Конечно, он же мой муж, он отец моих детей.

ОЛЕГ. Он умер. А дети у тебя замечательные! Мы с Никитой в Планетарий ходили недавно. Он астрономией увлёкся.

АННА. Я знаю. Он мне рассказывал. Никита от тебя в восторге. Жизнь продолжается.

ОЛЕГ. Да, продолжается.

АННА. А у тебя что за праздник? Вино стоит. Но без закуски. Надо закусывать.

ОЛЕГ. Андрей сегодня заезжал. Друг мой.

АННА. Адвокат который?

ОЛЕГ. Да. В общем, развели меня. Я теперь холостой. Вот и праздную.

АННА. Поздравляю! А меня Елена Михайловна неделю назад пыталась сосватать. Женихов нагнала, кастинг устроила. Жуть! Разве что раздеваться не заставила.

ОЛЕГ. И как?

АННА. А никак. Никто не подошёл. Не то всё. Один вообще женатый оказался, представляешь?

ОЛЕГ. А я вот холостой. Вот я – холостой.

АННА. Ну, неделю назад ты же не был холостым. Вот твоя кандидатура и не рассматривалась.

ОЛЕГ. Всё шутишь?

АННА. Я серьёзно.

ОЛЕГ. Я люблю тебя, Аня.

АННА. Ой, вылупился! Смотри.

Олег достаёт из коробки цыплёнка.

ОЛЕГ. Жёлтый.

АННА. Обожаю этот момент, когда ещё простое яичко, а через минуту – жёлтый комочек. Тёплый, пищит, всего боится. У него вся жизнь впереди.

ОЛЕГ. Может, ему еды дать?

АННА. Какой?

ОЛЕГ. Червяков каких-нибудь накопать. Я не знаю, чем цыплят кормят.

АННА (смеётся). Не спеши. Не сегодня. Я накормлю нашего цыплёнка. Не переживай, заботливый ты наш.

ОЛЕГ. Аня.

АННА. Замуж меня возьмёшь?

ОЛЕГ. А ты согласишься?

АННА. После всего, что ты для нас сделал, я, как порядочная женщина, просто обязана на тебе… то есть выйти за тебя. Запуталась.

ОЛЕГ. Всё шутишь?

АННА (встаёт и отходит к окну). Нет. Не шучу.

ОЛЕГ (подходит к ней). Аня.

АННА. Не спеши. Не сегодня.

ОЛЕГ. Я подожду. Сколько угодно подожду.

Олег обнимает Анну.

АННА. А мы вернёмся в Донецк? Или тут будем жить?

ОЛЕГ. Вернёмся. Вот война закончится, и вернёмся.

АННА. А она закончится?

ОЛЕГ. Обязательно закончится! Обязательно! Все устали уже от этой войны. Устали бояться. Устали от смертей. Она закончится.

АННА. А я сегодня с Катей в ладушки играла. Она смеялась.

ОЛЕГ. Это хорошо. Дети должны смеяться.

Свет медленно гаснет. Остаётся лишь круг света от лампы на столе, где пищит цыплёнок.

(Занавес)

© Вадим Фёдоров

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Комната в доме на Рублёвке. Посередине комнаты – круглый стол, стулья. Вдоль стен – мебель. На стенах висят картины. Олег стоит у окна. В комнату входят Галина и адвокат Андрей.

ОЛЕГ. Здравствуйте!

АНДРЕЙ. Привет! Хорошо выглядишь.

ГАЛИНА. Здравствуй, Олег!

Мужчины здороваются. Галина целует Олега в щёку.

ОЛЕГ. Присаживайтесь.

АНДРЕЙ (смеётся). Что, и даже чаю не попьём?

ОЛЕГ. Я могу принести. Будешь?

ГАЛИНА. Андрей шутит. Мы только что кофе напились по самое некуда. Давай ближе к делу.

АНДРЕЙ. Шучу, шучу. Ближе к делу.

Андрей достаёт из портфеля документы и раскладывает их на столе.

ОЛЕГ. Может, воды? Или ещё чего?

ГАЛИНА. Не надо ничего. Успокойся.

ОЛЕГ. Да я спокоен.

АНДРЕЙ. Не начинайте, ладно? Договорились, что всё пройдёт спокойно и мирно. Всё уже решили. Осталось уладить формальности.

ОЛЕГ. Да я, правда, спокоен. Где и чего подписывать?

ГАЛИНА. Извини.

АНДРЕЙ. В общем, по соглашению сторон, ваше недвижимое имущество делится следующим образом. Вот этот дом отходит Олегу. Всё остальное, а именно две квартиры в Москве и двадцать квартир в Болгарии, принадлежит Галине. Дача в Тульской области – тоже ей.

ОЛЕГ. Отлично!

ГАЛИНА. Для меня так вообще хорошо!

АНДРЕЙ. Рад, что все довольны. Подпишитесь вот тут и тут.

Все расписываются.

ОЛЕГ. Всё?

ГАЛИНА. А ты куда-то торопишься?

ОЛЕГ. Да, ко мне сейчас волонтёр должна приехать. По донецким делам.

ГАЛИНА. На меня-то пять минут найдёшь? Я пока ещё твоя жена. Официальная.

АНДРЕЙ. Я завтра подаю документы. В ближайшее время будешь свободной, как птица.

ОЛЕГ. Андрюха, не паясничай.

ГАЛИНА. Да кто из нас паясничает, так это ты. Жили нормально, жили. Нет, грёбаный майдан! И мой благоверный сорвался Донбасс защищать. Ну ладно. Защищать так защищать. Хорошо хоть, на войну не забрали. Спасибо добрым людям, посодействовали. (Кланяется Андрею.)

АНДРЕЙ. Галя!

ОЛЕГ. Погоди, так меня в ополчение из-за тебя не взяли?

АНДРЕЙ (встаёт). Олег, слушай, давно хотел спросить. Вот потолки у вас, это гипс или пластик?

ОЛЕГ. Ты мне зубы не заговаривай.

ГАЛИНА. Да какая сейчас разница? Или лучше было бы, чтобы тебя убили где-то там? Сейчас вон, водителем работаешь, как и раньше.

АНДРЕЙ. Не, ну, правда, гипс или пластик?

ОЛЕГ. Гипс.

ГАЛИНА. Гипс это. Олежек, а чего тебе дальше-то не жилось? Ну, ездил бы на свой Донбасс. Разводиться-то зачем?

АНДРЕЙ. Я так и думал, что это гипс.

ОЛЕГ. Я разлюбил тебя, Галя.

ГАЛИНА. Ну, разлюбил и разлюбил. Разводиться-то зачем? Гостевой брак – тоже брак.

ОЛЕГ. Я полюбил другую.

ГАЛИНА. Вот. Я так и знала. Бабу себе нашёл. Небось, на нашей кровати с ней кувыркался. И настолько кровать понравилась, что решил весь дом себе оставить.

АНДРЕЙ. Галина, ну тебе-то двадцать квартир отошли. На них тысячу кроватей можно купить.

ОЛЕГ. Галя, ты знаешь мои принципы. Я тебе ни с кем не изменял, будучи в браке.

ГАЛИНА. Так ты же сказал, что полюбил другую.

АНДРЕЙ. Да.

ОЛЕГ. Полюбил, но это не значит, что спал. Я вообще тебе никогда не изменял. Поэтому и развожусь. Ты достойна того, чтобы тебя не обманывали. Я тебя не хочу обманывать. Я люблю другую. Извини.

АНДРЕЙ. О как завернул!

Пауза.

ГАЛИНА. Поклянись.

ОЛЕГ. В чём?

ГАЛИНА. В том, что за всё время мне никогда не изменял.

ОЛЕГ. Клянусь.

ГАЛИНА. Сволочь ты, Олежек.

ОЛЕГ. Да сколько можно? Ты меня последний год только сволочью и называешь. Я и так тебе всё почти отдал. На всё согласился. Хватит уже. Хватит!

ГАЛИНА. Это я тебе ещё десятой доли не сказала, что о тебе думаю. Сволочь!

ОЛЕГ. Я не сволочь, я просто разлюбил тебя. Прости.

ГАЛИНА. Бог простит. (Встаёт.)

ОЛЕГ. У тебя всё нормально будет. Ты хорошая.

ГАЛИНА. А ты плохой. Я поехала. Андрей, тебя подвезти?

АНДРЕЙ. Мне тут ещё пару моментов надо с Олегом утрясти. Ты езжай. Я документы подам, и всё будет хорошо.

ОЛЕГ. До свидания, Галя!

ГАЛИНА. Прощай!

Галина кладёт ключи от дома на стол и уходит.

АНДРЕЙ. Слушай, а ты и вправду за всё время ни разу ни с кем?

ОЛЕГ. Какая сейчас разница?

АНДРЕЙ. Чисто из познавательных целей.

ОЛЕГ. Было два раза. Ничего серьёзного. Так.

АНДРЕЙ. А с кем?

ОЛЕГ. Ты их не знаешь. Я же говорю, мимолётные встречи. Ничего серьёзного. Но это давно было, совсем давно.

АНДРЕЙ. Хех! А ведь поклялся.

ОЛЕГ. И чё?

АНДРЕЙ. Ничё. Правильно сделал. Чем меньше женщина нас знает, тем больше нравимся мы ей.

Достаёт из портфеля стопку документов.

ОЛЕГ. Сделал?

АНДРЕЙ. Сделал. Вот эта Анна, это ты о ней говорил?

ОЛЕГ. О ней.

АНДРЕЙ. Красивая. Очень красивая. Я тебя понимаю. Вот тут на неё загранпаспорт. И сразу визу сделали. Так что хоть завтра может ехать в свою Италию, на операцию.

ОЛЕГ. Спасибо большое!

АНДРЕЙ. Это ты в неё влюбился? И настолько, что отказываешься от обеспеченной старости с довольно симпатичной женщиной, которая тебя любит? Галя тебя любит. До сих пор. Это видно. Что в этой Анне такого, чтобы всю жизнь с нуля начать?

ОЛЕГ. Я не знаю. Я её в первый раз в подвале увидел. Грязную, в какое-то тряпьё замотанную, с ребёнком на руках. Пять минут с ней поговорил и всё. И понял, что не могу без неё. Как будто кто-то ударил по голове. Захотелось обнять, помочь как-то. Она необыкновенная! Я её сюда привёз. Вот, живём всей коммуной. Три семьи у меня тут.

АНДРЕЙ. Остальные члены вашей коммуны могут получить общегражданские паспорта в приёмные дни в паспортном столе, дом девять. В среду – с девяти до часу дня, вторник и четверг – с трёх до восьми. Всё. Я пошёл. У меня тут недалеко встреча с клиентом. Точнее, с клиенткой.

В комнату входит Елена.

ЕЛЕНА. А что у вас двери нараспашку? Заходи, кто хочет, выноси, что может.

ОЛЕГ. Здравствуй, Лена!

АНДРЕЙ. Здравствуйте, здравствуйте!

ЕЛЕНА. Здрасьте!

ОЛЕГ. Присаживайся. Знакомься – Андрей. Мой бывший одноклассник и очень хороший адвокат. Он как раз документы принёс на наших подопечных.

АНДРЕЙ. Очень приятно. Вот моя визитка. Можете звонить в любое время, если Вас постигнет беда или если просто будет скучно.

ЕЛЕНА. Да как-то скучать не приходится. И сколько стоит вот это всё? Оформить гражданство, получить паспорт и прочее.

ОЛЕГ. Андрей всё бесплатно сделал.

АНДРЕЙ. Да.

ЕЛЕНА. Не может быть! А Вы молодец. Правда, бесплатно?

ОЛЕГ. Да.

АНДРЕЙ. Это не я. Это руководство Международной Евроазиатской коллегии адвокатов приняло решение для жителей Донецкой области помощь осуществлять на безвозмездной основе. А я? Я всего лишь винтик в этом безумном-безумном мире. Вот моя визитка.

ЕЛЕНА. А Вы довольно симпатичный винтик. Я Вам позвоню завтра. Кофе попьём.

АНДРЕЙ. С удовольствием! Приятно было познакомиться. Ну, я пошёл.

ЕЛЕНА. До скорого свидания!

АНДРЕЙ. До скорого, до скорого!

Андрей целует руку Елене и уходит.

ОЛЕГ. Лена, он отличный адвокат, но бабник. Я Вас сразу предупреждаю, чтобы иллюзий не питали.

ЕЛЕНА. А я с ним детей крестить не собираюсь. У меня вон, беженцев вагон и маленькая тележка. И почти все с украинскими документами. А наши чинуши к каждой запятой цепляются. Чтобы получить российское гражданство... Да кому я рассказываю? Ты и сам знаешь.

ОЛЕГ. Знаю, знаю.

ЕЛЕНА. Я бы всех, кто работает в паспортных столах и в миграционных отделах, я бы их на недельку-другую в Донецк бы посылала, чтобы почувствовали, как это. А твой Андрей молодец. Я представляю, сколько ему времени и нервов стоило всё это оформить.

ОЛЕГ. Он ещё загран и визу Ане сделал.

ЕЛЕНА. А где Анюта?

ОЛЕГ. В саду, кур кормит. Сейчас позову.

ЕЛЕНА. Кур?

Олег подходит к окну, открывает его.

ОЛЕГ. Аня! Лена приехала. Зайди в дом. Да.

ЕЛЕНА. Кур? Каких кур?

ОЛЕГ. Несушек. Я ей из Донецка привёз, от родителей. Сделал сарай в саду. Она этих кур прогуляться по саду выпускает. Хорошо, Галя этого не видела. Её бы удар хватил. Вишнёвый сад, как у Чехова. У нас даже садовник был, Василь. Сейчас в Чехию уехал. Там за вишнями ухаживает. А у нас куры, и ещё у нас овечки две живут. Пока под навесом. Надо будет ещё сарайчик делать. Вишни я уже обвязал. А то эти козы кору драть норовят, сволочи.

ЕЛЕНА. Козы?

Входит Анна.

АННА. Здравствуйте, Елена Михайловна!

ЕЛЕНА. Здравствуй, Анечка. Ты как?

АННА. Да потихоньку. Полегоньку, потихоньку. Уже отвыкла. Вот сейчас кур загоняла в сарайчик. Вспомнила тот день. Мы тогда с Игорем кур тоже загоняли и беспилотник увидели. А потом это случилось. Страшно стало. Но затем отпустило.

ОЛЕГ. Я пойду. Мне в рейс готовиться.

ЕЛЕНА. Спасибо, Олег. Спасибо.

АННА. Ой, Олег. Я папе звонила. Ты когда к нему заедешь, он тебе индоуток даст. Три штуки. Они в клетке будут. Ты их в фургон брось. За сутки ничего с ними не случится. Привезёшь?

ОЛЕГ. Привезу, не проблема. А что за индоутки-то?

ЕЛЕНА. Индо… кто?

АННА. Да индоутки. Утки, но у них мясо чёрное. Очень вкусное и полезное. Папа уже договорился за них. Надо только привезти. Привезёшь?

ОЛЕГ. Привезу, без проблем. Я пойду?

ЕЛЕНА. Индоутки?

АННА. Погоди, Олег. Тут это... Я с нашим соседом познакомилась, через забор который.

ОЛЕГ. Как познакомилась? Там забор четыре метра. Я его самого вижу только по телевизору.

ЕЛЕНА. Индоутки?

АННА. Так он со своей стороны лестницу подвинул и сверху со мной познакомился. Говорит, что когда утром его наш петух разбудил, он подумал, что с ума сошёл. Ну, и полез смотреть, кто там кукарекает. А тут мы с Никитой как раз кур кормили. В общем, я с ним договорилась, что каждый день он у нас будет десяток яиц брать.

ОЛЕГ. Пётр Васильевич?

ЕЛЕНА. Тот самый?

АННА. Да, Пётр Васильевич. Я, правда, цену ему заломила. Сказала, что десяток триста стоит.

ОЛЕГ. А он чего?

АННА. Он уточнил, евро или рублей. Шутник! Вообще, весёлый дядька. Сговорились на трёх сотнях. Я не знаю, какие тут цены, но, по-моему, очень дорого.

ОЛЕГ. Для Петра Васильевича нормальная цена.

ЕЛЕНА. Да. Можно было и в евро договариваться. Тоже была бы нормальная цена.

АННА. Ну и ладно. А то я переживала, что дорого. А с другой стороны, надо хоть как-то зарабатывать. Домина вон какой! На одном отоплении разориться можно.

ОЛЕГ. Ладно, я пошёл. Лен, созвонимся потом.

ЕЛЕНА. Да. Спасибо, Олег. До свидания!

АННА. Я в дорогу термосок соберу. Не забудь забрать.

ОЛЕГ. Хорошо.

Олег уходит.

ЕЛЕНА. Ань, а что за сельское хозяйство ты тут развела? Утки, куры. Всё же в магазине есть.

АННА. В магазине не то. Домашнее вкуснее. Да и привыкла я. У нас в Горловке о-го-го какое хозяйство было: и овечки, и корова. Но там у всех так. Неважно, тракторист ты или инженер. В доме обязательно огород, сад и скотина должны быть.

ЕЛЕНА. Аня, так у тебя рук почти нет. Как ты с хозяйством-то управляться думаешь?

АННА. Отсутствие рук не повод их опускать. (Смеётся.) Мама помогает. И Никита. Да и ты говорила, что в Италии мне сделают ладошки.

ЕЛЕНА. Сделают. Вот, знакомый Олега тебе кроме загранпаспорта даже визу открыл. Так что осталось билеты купить – и вперёд!

АННА. Здорово!

ЕЛЕНА. Это, конечно, руки тебе не заменит, но хоть что-то будет.

АННА. Спасибо. Мне столько людей помогает! Я даже не ожидала, что столько добрых людей живёт. Вот итальянцы эти. Кто я им? И почему они мне помогают?

ЕЛЕНА. У итальянцев тоже был фашизм. Давно, но они это помнят. Вот и помогают таким, как ты. Кстати, они просили, чтобы ты после операции поездила по стране и выступила: встречи, пресс-конференции. Проезд и проживание они оплачивают. Неделя максимум. Заодно и страну посмотришь.

АННА. Лен, ну какие пресс-конференции? Я не умею. И что я этим итальянцам рассказывать буду?

ЕЛЕНА. Правду. Как твой муж погиб, как твой ребёнок погиб, как ты без ладоней осталась.

АННА. Но я не хочу. Я не хочу об этом вспоминать. Я не хочу говорить об этом ужасе. Год почти прошёл, я забывать потихоньку стала. Никита стал лучше спать.

ЕЛЕНА. Анечка, надо. Вчера ещё двое детишек в твоей Горловке погибли. На минное поле зашли. Надо. Надо говорить об этом, чтобы знали. Чтобы все знали, что там происходит.

АННА. Я не знаю, смогу ли.

ЕЛЕНА. Если откажешься, никто тебе слова не скажет. Все поймут. Но я тебя прошу. Это же несложно – просто рассказать, почему у тебя нет рук и почему твои близкие убиты.

АННА. Ой, Лена, Лена.

Входит Вера Афанасьевна.

ЕЛЕНА. Здравствуйте, тётя Вера!

АННА. Мама!

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Леночка, здравствуй. Ты как?

ЕЛЕНА. Всё хорошо. Всё с божьей помощью.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. А Олежек где? Я ему поесть приготовила. Никиту с Катей покормила уже. Ваша очередь.

ЕЛЕНА. Он уехал.

АННА. Ему заправиться надо и документы какие-то получить. Он вечером приедет.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. А, ну ладно.

ЕЛЕНА. Вера Афанасьевна, Аня в Италию на днях едет. Ладошки ей там сделают. Искусственные.

АННА. Буду как новенькая.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Ой, как хорошо! Вот здорово!

ЕЛЕНА. Итальянская сторона всё оплачивает. Так что Вы тут за главную останетесь.

АННА. Мама у меня – молодец. Я не знаю, что бы я без неё делала.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Да ладно. Мне Никита помогает. Что бы я без него делала?

ЕЛЕНА. Да у вас тут взаимовыручка.

АННА. А куда деваться?

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Взаимовыручка. Но всё равно тяжело. Лен, ты бы поговорила с Аней, а то она меня не слушает.

АННА. Мама, опять ты за своё!

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. А ты за своё. Лен, мужа ей надо. Ну, куда мы, одни бабы и два ребёнка?

АННА. Мама!

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Что «мама»? Дальше надо жить. У тебя дети. О них надо думать. Игоря не вернёшь. Царствие ему небесное! А дети вот они, каждый день кушать хотят. Это хорошо, что добрый человек попался: приютил, документы вот выправил. Но нас тут и так уже три семьи. Да и я старая уже.

ЕЛЕНА. Тётя Вера, всё будет хорошо.

АННА. Ну мам!

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Что «мам»? Я уже тридцать с лишним лет «мам». Лена, поговори с ней.

ЕЛЕНА. Поговорю, тётя Вера. Прям сейчас и поговорю.

АННА. Мама, глянь, я закрыла сарай с курами или нет?

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА (уходя). Посмотрю. А ты вон Лену слушай. Она умная. И даже с её умом всё равно у неё муж есть.

ЕЛЕНА. Я поговорю, тётя Вера.

Вера Афанасьевна уходит.

АННА. Лен, а у тебя разве муж есть?

ЕЛЕНА. Нет. Но у меня и малолетних детей нет. Так что мама твоя права: мужик тебе нужен. Вот. Ты полгода в Москве пожила, в себя пришла, пообтесалась. Вон, олигархам яйца по спекулятивной цене продаёшь.

АННА. Да кому я нужна! Я же калека с двумя детьми.

ЕЛЕНА. Во-первых, ты молодая и жутко привлекательная женщина. Во-вторых, дети никогда не помеха. Если мужик из-за детей на тебе не женится, то и тебя он при любом случае кинет. И, в-третьих, скоро тебе ладошки сделают, и будешь хоть куда.

АННА. Вот мало мне, мама с одной стороны, теперь и ты подключилась. В кольцо меня взяли. Где мне мужика-то найти? Все нормальные заняты давно.

ЕЛЕНА. В Москве всё есть. Давай так. Пока ты будешь по Италии кататься, я тут от твоего имени анкету создам, отфильтрую маньяков и извращенцев, и, когда вернёшься, устроим кастинг.

АННА. Да ну!

ЕЛЕНА. Ну да. Чего ты теряешь? Поговоришь с парочкой претендентов. Может, кто и понравится. Становись у окна.

Елена достаёт телефон. Делает несколько снимков Анны.

АННА. Получилось?

ЕЛЕНА. Отлично! Как на обложку журнала. Чувствую, отбою от женихов не будет.

АННА. Не знаю. Я как-то онлайн никогда не знакомилась. Там же за монитором неизвестно кто. Я привыкла вот так, чтобы кто-то рядом был.

ЕЛЕНА. Ну, а кто у нас тут рядом? Вот, Олег, кстати. О, мне так кажется, он к тебе неровно дышит.

АННА. Думаешь?

ЕЛЕНА. Да видно! Влюблён. Поверь моему опыту. По нему заметно, как он на тебя смотрит.

АННА. Нет. Олег, он простой мужчина. Водитель. Мне с ним даже говорить не о чем. Он всю жизнь в дороге баранку крутит. А я всё-таки высшее образование имею. Старшая медсестра в хирургии была. Мне бы что-то моего уровня.

ЕЛЕНА. Баранку крутит, а дом-то на Рублёвке.

АННА. Да, Олег мне рассказывал. Это тесть его. Не сам Олег. Тесть его в Мосдуме работал. Ну, и для дочки с зятем постарался. Заказы на перевозку от правительства Москвы на их фирму шли. Отсюда и дом этот, и прочее. Да и женат он.

ЕЛЕНА. А я слышала, разводится.

АННА. Всё равно, не мой уровень. Мне бы пообразованнее кого, поумнее.

ЕЛЕНА. Ты знаешь, с умным мужиком тоже плохо.

АННА. Почему?

ЕЛЕНА. Много знает, гад.

АННА. Это ты про кого?

ЕЛЕНА. Неважно. Это я о своём, о девичьем. В общем, ты езжай, а я тебе подберу кандидатуры. Приедешь, посмотрим. Договорились?

АННА. Договорились.

ЕЛЕНА. Ну и ладушки.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Недостроенное кафе. На переднем плане – стол и два стула. В глубине сцены – барная стойка. Входят Анна и Елена.

АННА. Елена Михайловна, ну, мне как-то неудобно. И немножко страшно.

ЕЛЕНА. Проходи, не бойся. Страшно ей. То перед людьми выступать страшно, то знакомиться страшно. Боязливая ты какая-то, Аня.

АННА. Перед людьми уже не страшно. Привыкла.

ЕЛЕНА. Вот. А мужчины – тоже люди. И к ним привыкнешь.

АННА. Всё шутишь?

ЕЛЕНА. Короче, у меня знакомая через неделю открывает кафе. Вот это. Чтобы никто не отвлекал от процесса знакомства, я попросила у неё ключи на вечерок. Кстати, кофейный аппарат они уже установили. Так что кофе могу тебе и претендентам приносить.

АННА. Может, лучше было в людном месте? А то я тут одна с претендентами. Как-то...

ЕЛЕНА. В людном месте народ туда-сюда шастает. Шум, гам. Не сосредоточишься. А тут неторопливая беседа за чашкой капучино. И я тут рядом, за барной стойкой. Если что, кричи.

АННА. Хорошо. А оружие у тебя есть?

ЕЛЕНА. Есть. Газовый баллончик.

АННА. Ну ладно. А сколько всего будет претендентов?

ЕЛЕНА. На сегодня трое. Все с высшим образованием, как и просила. Будут приходить с интервалом в пятнадцать минут. Так что ты особо не рассусоливай. Если нынешние не понравятся, то завтра продолжим. Я, правда, не знаю, дадут ли мне на завтра ключи от этого кафе. Но что-нибудь придумаем.

АННА. Ой, Лена, авантюристка ты!

ЕЛЕНА. О, первый пошёл. Улыбайся, улыбайся!

В кафе входит претендент номер 1.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Здравствуйте!

ЕЛЕНА. Добрый вечер, добрый вечер, добрый вечер! Добро пожаловать к нам в кафе!

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. А там табличка «Ремонт» висит.

ЕЛЕНА. Забыли снять. Сейчас поправим. Вы к Анне? Она Вас ожидает.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Да, я по объявлению.

АННА. Здравствуйте!

ЕЛЕНА. Пойду сниму табличку.

Елена уходит и через некоторое время возвращается за барную стойку, откуда подслушивает разговор. Претендент усаживается за столик.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Я по объявлению. Вы Анна? Я сразу Вас узнал по фотографии. Вы очень фотогеничная.

АННА. Спасибо.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Я вот справки принёс: копия диплома, копия второго диплома, о здоровье справка. Никаких хронических болезней. Не пью и не курю.

АННА. Вы молодец.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Да, вот детишки у меня. Свидетельства о рождении.

АННА. Ой, у Вас их трое. А жена?

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ (вздыхает). Я вдовец.

АННА. Извините.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Да Вам-то чего извиняться? Вы-то не виноваты в моём семейном положении.

АННА. У меня у самой двое. Старшая девочка погибла. Вместе с мужем. Но Вы лучше расскажите о себе. Где живёте? Как с детьми ладите?

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Живём мы в Тульской области. Заокский район. Деревня Миротино. Это почти рядом с Москвой. У нас там полдома. Сборно-щитовые дома такие. Большое хозяйство: три коровы, два поросёнка и поле под картошку. Мы картошку выращиваем.

АННА. А как же Вас с высшим образованием в деревню занесло?

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Так после аварии с моей женой. Я же пил. По-чёрному пил. И в аварии она погибла из-за меня. Я Вам не писал об этом. Думал, вот когда увидимся, я посмотрю в глаза и всё сам расскажу. А я сейчас не пью. Вообще. Вот в деревне все пьют, а я один не пью. Смешно даже. Меня даже дразнят.

АННА. Завидуют просто.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Думаете? В общем, я спросить хотел… насчёт рук Ваших. Вы писали, что травма, а у меня хозяйство. Мне коров доить надо, картошку пропалывать, поросятам, там, комбикорм дать.

АННА. У меня кисти рук срезаны. Я думаю, что подоить корову я не смогу. И с прополкой проблемы будут.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Правда?

АННА. Правда. Вот, в Италии мне протезы сделали. На правой руке могу даже указательным пальцем двигать и большим. А на левой – ничего. Просто пластик.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Жалко. А Вы мне понравились. Жалко. У меня же хозяйство. Там женские руки нужны.

АННА. Ну, извините. А Вы пробовали просто помощницу нанять? Женщину какую-нибудь. Чтобы работала у Вас.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Так ей же платить надо.

АННА. А жена, значит, бесплатно будет работать?

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Ну да. А зачем тогда жениться?

АННА. Действительно. Вы удивительно логичны. Сразу чувствуются два высших образования.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Вы мне льстите.

АННА. Однако я Вам не подхожу.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. К сожалению. Но Вы мне понравились. Очень. Жалко даже. Вы очень красивая. Но вот с руками беда. Беда, да.

АННА. До свидания!

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ. До свидания!

Уходит. К столику Анны подходит Елена.

АННА. Жалко его.

ЕЛЕНА. Жалко у пчёлки. Он мне в анкете про детей ничего не написал.

АННА. Всё равно жалко. Тяжело ему, и жена из-за него погибла. Детей теперь одному поднимать в какой-то тьмутаракани.

ЕЛЕНА. В анкете написал, что он из Москвы и что площадь 150 квадратных метров.

АННА. Ну, так у него дом. Сборно-щитовой.

ЕЛЕНА. Ну ладно. Первый мимо. Сейчас второй придёт. Вон он.

Входит второй претендент.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Здравствуйте! А кто из вас Анна?

АННА. Я.

ЕЛЕНА. Я официантка. Вам чай или кофе?

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Я подумаю. Меню дайте, пожалуйста. И не беспокойте нас. У меня с этой девушкой очень серьёзный интимный разговор.

Присаживается за столик.

АННА. Здрасьте!

ЕЛЕНА. Пойду поищу меню.

АННА. Мне чай, пожалуйста.

ЕЛЕНА. Хорошо.

Елена уходит.

АННА. Расскажите о себе.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Так всё же в анкете написано.

АННА. В анкете – это одно. А вот, когда человек сам о себе рассказывает, это совсем другое.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. 40 лет. Не женат. Двушка. Машина. Дачи нет. Детей тоже. Работаю в фитнес-центре. Не инструктором, но фигуру поддерживаю. На халяву можно позаниматься, вот я и пользуюсь.

АННА. Так у вас там, наверное, барышень много. И всех можно рассмотреть.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Да знаете, Аня, меня не возбуждают обычные женщины: с накачанными задницами, силиконовыми губами и прочим. Ну, Вы понимаете.

АННА. Да. Понимаю.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Все наши привычки и пристрастия, они же из детства. С детства всё. А я девственность потерял не с обычной женщиной. Ничего, что я так откровенен с Вами?

АННА. Я не знаю.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. В общем, моя первая женщина была без ноги.

АННА. Боже мой!

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Да. И меня заводят дамы, как бы мягко выразиться, не совсем здоровые. Я не сумасшедший, не подумайте. Просто вот ищу свою половинку.

АННА. Я не знаю. Я как-то думала, что мы попьём чай, поговорим.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Так мы и разговариваем. Я Вам сразу всё выложил, как на духу, чтобы не было недомолвок. У Вас же рук нет?

АННА. Да, ладошек.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Ладошки. А это у Вас протезы?

АННА. Да.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. А снимите их, пожалуйста.

АННА. Зачем? Зачем это? Нет.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Просто покажите мне ручки. Ручечки Ваши покажите, пожалуйста. Снимите эти куски пластика и покажите мне ручки.

АННА. Нет.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Я же волшебное слово сказал – «пожалуйста».

АННА (кричит). Лена! Леночка!

Елена врывается на сцену со сковородкой в руке.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Что такое? Зачем кричать? Что?

ЕЛЕНА. Я тут.

АННА. Он меня обижает.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Я просто попросил. Ничего такого. Просто посмотреть.

ЕЛЕНА. Яичницу заказывали?

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Нет.

2-й претендент встаёт из-за стола и пятится к выходу.

ЕЛЕНА. А мне кажется, заказывали. Но вот беда, куриных яиц у нас нет. Все олигархи скупили, по 300 рублей за десяток. Но яичницу я для Вас сделаю и жрать заставлю.

АННА. Лена!

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Караул! Хулиганка!

Убегает. В дверях сталкивается с третьим претендентом.

ЕЛЕНА. Стоять!

АННА. Лена!

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Стою.

ЕЛЕНА. Извините, это не Вам. Яичницу будете?

АННА. Лена!

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Спасибо, я не голоден. У меня тут встреча.

ЕЛЕНА. Извините. Только открылись, а тут этот.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Кто?

ЕЛЕНА. Да вот этот. Моющий пылесос предлагал купить.

АННА. Лена!

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Что же Вы мне сразу не сказали? Я бы ему сам морду бы начистил. Терпеть не могу эту публику.

ЕЛЕНА. Проходите.

АННА. Здравствуйте!

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Здравствуйте!

ЕЛЕНА. Я тут, рядом.

Отходит и стоит у барной стойки, протирая стакан.

АННА. Да.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Вы в действительности красивее, чем на фото, Аня.

АННА. Спасибо. Если можно, давайте сразу к делу и начистоту всё.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Отлично! Мне даже импонирует такое ведение беседы. И Вы мне нравитесь всё больше и больше. Михаил – моё ненастоящее имя. Зовут меня Анатолий.

АННА. Аня. Очень приятно. Давайте начнём с Вас.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Хорошо. У меня к Вам, Анна, такое предложение. Я Вам снимаю квартиру, где-нибудь в Медведково, и мы там с Вами встречаемся два или три раза в неделю. Плюс я Вам помогаю материально. У Вас же дети, а они хотят кушать. Правильно? Вы просто сумму скажите, и мы её скорректируем.

АННА. Подождите. А зачем мне с Вами встречаться на какой-то квартире?

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Чтобы жена не узнала.

АННА. Какая жена? Чья жена?

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Моя.

АННА. Вы женаты?

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Ну, официально да. Но на самом деле мы далеки друг от друга. Мы практически не общаемся. У неё свой мир, у меня тоже. И эти миры не пересекаются. Я поэтому в анкете и написал, что холост. И я действительно холост. По мироощущению холост. Вы знаете, сколько у меня не было секса?

АННА. Нет. Не знаю.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Две недели.

АННА. С ума сойти!

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Да, две недели. Две недели без женской ласки.

АННА. Михаил, то есть Анатолий, простите, не знаю Вашего отчества.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Михалыч.

АННА. Анатолий Михайлович, мне не интересен женатый мужчина.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Так, может, попробуем? Так сказать, демоверсия. Я хорошо зарабатываю.

АННА. Я не проститутка.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Извините, я не хотел Вас обидеть.

АННА. Всё нормально. Но, я думаю, нам следует распрощаться.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Не проблема. Но если передумаете, Вы мне позвоните. Хорошо?

АННА. Хорошо. Но вряд ли я Вам позвоню.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Я понимаю. Ну, позвольте, я хотя бы кофе Вас угощу.

АННА. Тут нет кофе. Тут подают только яичницу.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Странно.

АННА. Весь мир странен.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. Это Вы совершенно верно подметили. Ладно, не буду Вас отвлекать. Очень рад знакомству. Вы обворожительная женщина! Позвоните мне. Может, поужинаем вместе.

АННА. До свидания!

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ. До свидания!

Мужчина встаёт и уходит. К столику подходит Елена.

ЕЛЕНА. М-да...

АННА. Лена, это что тут за цирк был в трёх представлениях? Ты же сказала, что выбрала лучших. Один меня в деревню в рабство хотел забрать, второй – извращенец, а третий вообще, страшно сказать, женатый.

ЕЛЕНА. Ань, реально лучшие. Остальные совсем того... некондиция. Я же не знала, что они половину наврали в анкете.

АННА. У вас в Москве что, нормальных мужиков не осталось?

ЕЛЕНА. Баб у нас нормальных не осталось. Товарно-денежные отношения всё испортили.

АННА. Как это?

ЕЛЕНА. Ну как? Все хотят сразу и много. Все хотят продать себя подороже, ничего при этом не делая. Я не знаю почему. Но вот ты – ты другая. Кур развела, уток. Пашешь, пашешь. А кто в Москву приезжает, они хотят, чтобы сразу всё было. Без всяких усилий. Ну, и мужик подстраивается под это. Начинает покупать, а не любить.

АННА. Да ладно тебе! Ты тоже другая. Ты сколько в Донецк уже караванов отправила? За «спасибо». Да и «спасибо» не всегда говорят.

ЕЛЕНА. Говорят. Не переживай за меня. Говорят мне «спасибо». Да и москвичи не все на деньгах помешаны. Это я так, в горячке.

АННА. Смешно получилось со сковородкой и яичницей.

Женщины смеются.

ЕЛЕНА. Да ты как заорала, я первое, что под руку попалось, схватила. Ничего, в следующий раз выберу более тщательно.

АННА. Не надо следующего раза.

ЕЛЕНА. Почему?

АННА. Да не надо. Ну их!

ЕЛЕНА. Так сама ты не вытянешь. Я знаю. Плечо тебе нужно мужское.

АННА. Да есть уже плечо, а я дурью маюсь, на кастинги хожу.

ЕЛЕНА. Олег?

АННА. Он, правда, мной интересуется?

ЕЛЕНА. Он тебя любит.

АННА. А ты откуда знаешь?

ЕЛЕНА. Так приятель его... Андрюша, юрист который. Евроазиатская коллегия.

АННА. Да, помню. Документы нам делал.

ЕЛЕНА. Он сказал, что Олег влюблён в тебя. Из-за этого с женой разводится.

АННА. Из-за меня?

ЕЛЕНА. Из-за тебя, Аня, из-за тебя. А Андрей разболтал Олегу, что рассказал мне про его чувства. Теперь Олег у меня про тебя всё спрашивает. Мы же с ним по нашим волонтёрским делам постоянно на связи.

АННА. А я не знала. Я думала, он помогает всем.

ЕЛЕНА. Так он и так всем помогает. Кроме вас, в вашей коммуне ещё две семьи живут. А в тебя он влюбился.

АННА. Я не знаю. Я видела всё. Но он простой, обычный.

ЕЛЕНА. Звонил мне твой обычный Олег, когда ты в Италии была. Плакал. Спрашивал меня, что делать.

АННА. А ты?

ЕЛЕНА. А я сказала: «Люби. Если не дура, оценит».

АННА. Понятно. А ты чего молчала?

ЕЛЕНА. Так тебе же с образованием подавай! Я вот и расстаралась. Все с высшим. А этот, который из деревни, тот вообще с двумя. Ещё свидания будем устраивать?

АННА. Нет. Хватит мне этих свиданий. Там, правда, на кухне ничего нет? А то я что-то переволновалась.

ЕЛЕНА. Яичницу будешь?

АННА. Так куриных-то нету. Кофе-то хоть в этом кафе есть?

Женщины смеются.

Главы из романа Такое время.

Глава 19

В Москве, в Ясенево, у него была небольшая двухкомнатная квартира, где он останавливался на ночь и иногда проводил в ней выходные. В квартире, кроме Виктора, жила Лизавета – молодая девушка из Крыма. Черноволосая, невысокая и спокойная. То ли гражданская жена, то ли просто сожительница. Жила она здесь уже довольно долго, почти год. Или даже больше.

Однажды весной, ещё в школе, с Виктором случилась история: когда их класс накрыла пора влюблённости, в него влюбились сразу две девочки, его одноклассницы. Он вначале обалдел от свалившихся на него знаков внимания. Но потом воспринял это как должное, и позволил себя любить обеим, не говоря ни «да», ни «нет» никому из них.

Их треугольник просуществовал до летних каникул, а после этого девочки остыли. И Виктор на всю жизнь усвоил одно простое правило: женщин можно и надо использовать. Главное, не показывать, что они тебе интересны. Как только дашь слабину и поддашься чувствам, всё – будут уже использовать тебя.

Придерживаясь такого простого правила, Виктор прожил три десятка лет, только однажды запятнав свой паспорт штампом о браке и через полгода – о разводе. С тех пор женщины в его жизни были постоянно, но одна сменяла другую, не оставляя следов.

Вот только Лиза как-то очень надолго задержалась. Елизавета Громова. Молчаливая, неторопливая, она приехала в Москву почти год назад. Работала официанткой в баре в «Сити». Виктора она окружила незаметной заботой о быте в московской квартире. У него всегда были выглажены штаны и рубашки. В холодильнике ждал остывший ужин. Она не спрашивала, где он ночует, когда не приезжает домой. Не интересовалась его работой. Она просто жила в его квартире, спала с ним и заботилась о нём.

Виктор открыл дверь своим ключом. В прихожей разделся, разулся. Из кухни выглянула Лиза.

– Привет, – сказала она, – ужинать будешь?

– Нет, – ответил Виктор, – я только что «отфастфудился».

– Ну вот, – расстроилась Лиза, – а я борщ сварила. На косточке. Очень вкусный.

– Нам надо поговорить, – сказал Виктор, входя на кухню.

– Да, конечно, – Лиза села за стол напротив Виктора. – Может, всё-таки полтарелки? Очень вкусный. Я старалась.

– Погоди, – поморщился Виктор, – не до борща. Дело серьёзное.

– Слушаю, – Лиза успокоилась и замерла, – говори.

– В общем, я встретил женщину всей своей жизни, – сказал Виктор внезапно охрипшим голосом. – Встретил, и мы полюбили друг друга.

Лиза застыла. Воцарилась тишина. Лишь где-то за стенкой звучал «Наутилус»: «Я хочу быть с тобой, я хочу быть с тобой».

– И эта женщина не я? – вдруг очнулась Лиза.

– Не ты, – подтвердил Виктор.

– А кто? – снова спросила Лиза.

– А какая разница? – удивился Виктор. – Какая тебе разница, кто она?

– Да так, – Лиза встала, достала из холодильника банку колы, налила себе, – просто интересно. Я думала, ты мне сегодня предложение сделаешь. Думала, что поженимся. Я тебе детишек нарожаю.

– Лиза, – тихо сказал Виктор, – у нас была договорённость. Живём вместе без обязательств. Тебе удобно – не надо квартиру снимать. Мне тоже удобно было.

– Я думала, ты меня любишь, – всхлипнула Лиза. – Я думала, что мы всегда будем вместе.

– Прости, – сказал Виктор, – я не люблю тебя. И я ничего тебе не обещал.

– Но я думала... – как заезженная пластинка, опять начала Лиза.

– Не надо думать! – вдруг зло сказал Виктор. – Зачем что-то придумывать и о чём-то мечтать? У нас были договорённости, и ты всё отлично знала. Зачем что-то придумывать?

Лиза допила колу и вытерла слёзы.

– Я договорился со знакомой риэлторшей, – продолжил Виктор, – она тебе завтра покажет несколько квартир. Выберешь любую. Первый месяц я проплачу.

– Не надо, – сказала Лиза.

Она достала свой телефон, набрала номер, коротко переговорила с собеседницей. Договорилась завтра утром приехать.

– Это Маша, – пояснила она Виктору, – тоже из Крыма. Жаловалась, что дорого одной за квартиру платить. Так что я завтра с утра съеду.

– Хорошо, – кивнул Виктор, – спасибо тебе. Я тут, на кухне лягу.

– А как же прощальный секс? – усмехнулась Лиза.

– Не надо, – поморщился Виктор. – Уж рубить так рубить. Извини, что так получилось. Но я и вправду тебе ничего не обещал.

– Я знаю, – ответила Лиза и встала.

Она вышла из кухни, плотно притворив за собой дверь. А Виктор разложил диванчик, подвинув стол вплотную к кухонному уголку, достал одеяло и подушку из шкафчика, натянул постельное бельё и лёг спать.

Глава 20

Когда он проснулся, Лизы в квартире уже не было. Он увидел лишь аккуратно застеленную постель и ощутил слабый запах её духов. На душе было муторно и гадко.

Виктор прошёлся по квартире. Нашёл в ванной трусики и в шкафу лифчик. Выкинул находки в помойное ведро. Позвонил уборщице.

– Надо сегодня сделать генеральную уборку, – сказал он по телефону. – И попросите мужа, пусть мне замок поменяет. Он же у Вас слесарь?

– Сделает, – отозвалась трубка, – но сегодня выходной, поэтому по двойному тарифу.

– Без проблем, – ответил Виктор, – я буду дома. Ну, может быть, на часик или два отлучусь.

Через 30 минут приехали уборщица и её мрачный муж-слесарь, который поменял личинку замка, забрал деньги и уехал. А уборщица Богдана принялась наводить порядок в этой и так чистой квартире.

Виктор съездил в парикмахерскую – постригся и побрился. Долго выбирал, что ему надеть в театр. Остановился на сером свитере, джинсах и тёплой стёганой куртке.

Вечером, в двадцать минут седьмого, он уже стоял у дверей театра. Полину увидел издалека. Она вышла из-за поворота на костылях. Управлялась она с ними довольно шустро.

Виктор подошёл. Поздоровался.

– А машину Вы где поставили? – спросил он девушку.

– Меня подруга подвезла, – ответила та. – Я свою в сервис отдала. Вы же на колёсах? Подвезёте меня после спектакля домой?

– Да, конечно, – ответил Виктор, – без проблем. Я как раз после спектакля в «Шесть озёр» собирался. Пойдёмте внутрь. Холодно.

Они зашли в театр. Виктор сдал одежду в гардероб, получил бирки и вернулся к Полине. Она сидела на диванчике, положив костыли рядом с собой. На ней был жёлтый свитер, джинсы и меховые сапожки.

– А какой у нас ряд? – протяжно спросила Полина, глядя на Виктора снизу вверх.

– Десятый, – отозвался он и, незаметно перейдя на «ты», с улыбкой сказал: – Ты мне племянницу напомнила, она с такой же интонацией спрашивает.

– А сколько племяннице лет? – в той же манере продолжила Полина.

– Десять, – ответил Виктор. – Очень вредная девчонка, между прочим.

– Я тоже вредная, – заявила Полина и тут же обычным голосом добавила: – Пойдём садиться? Уже второй звонок прозвенел.

– Пошли, – улыбнулся Виктор.

Он помог девушке подняться. Вместе они прошли в зрительный зал, нашли свои места и сели. Сидели не совсем по центру, а ближе к левому краю. Но видно всё было отлично.

Начался спектакль. На сцену выбежали актёры. Зазвучали стихи Евтушенко. Однако Виктор смотрел на свою спутницу. Чуть скосив глаза, он наблюдал за её лицом.

А Полина с началом спектакля вся была на сцене. Её личико порозовело, глазки открылись и засверкали. Виктор невольно залюбовался ею.

Полина почувствовала на себе взгляд и посмотрела на Виктора. Он смутился и повернул голову в сторону сцены. Там бегали люди, переносили большие кубики с места на место и читали стихи.

Виктора захватило происходящее на сцене. На подобной постановке он был впервые. Обычно мать брала его на классические спектакли: с декорациями и с нарядами на героях, которые соответствовали времени действия.

А тут всё было гораздо проще. Люди, кубики и стихи. Они лились со сцены, обволакивали, заставляли себя слушать.

Виктор на время забыл, где он и что тут делает. Он забыл о Полине, о Беляше, о своём отце. Он слушал, слушал и слушал.

Спектакль закончился внезапно. Раздались аплодисменты. Актёры вышли на поклон.

– Надо было цветы купить, – шепнул Виктор Полине на ухо.

– В следующий раз, – ответила она ему громко. – Мне очень понравилось. Спасибо.

– Мне тоже, – ответил Виктор.

Они дождались, когда публика выйдет из зала. Полина взяла костыли и поковыляла к выходу. Виктор старался ей не мешать, идя рядом.

Вышли на улицу. С неба неторопливо падали снежинки.

– Я сейчас, – сказал Виктор, – за машиной сбегаю. Она за углом, на парковке.

И он, оставив у входа в театр свою спутницу, ринулся за автомобилем. Пока заводил, разворачивался и ехал, почему-то очень сильно нервничал. Как будто боялся, что подъедет, а Полины на месте не будет. Но она стояла там же, где он её оставил. Маленькая, беззащитная и какая-то жалкая.

Виктор припарковался рядом с ней, включив аварийку. Сразу же какой-то водитель возмущённо загудел позади, но, увидев, кого усаживает Виктор на пассажирское сиденье, понимающе и извиняясь поднял руки.

Сели. Поехали. Снегопад усилился. С неба падали белые хлопья, превращаясь на дороге в грязную кашу.

– У меня в Москве квартира есть, – осторожно сказал Виктор, – можешь там переночевать. А я у друга устроюсь. Он в соседнем доме живёт. А то, я боюсь, нам снег все карты спутает.

– Нет, я хочу в «Шесть озёр», – ответила Полина, – ты же обещал.

– Раз обещал, значит, отвезу, – улыбнулся Виктор и продекламировал: – «А снег идёт, а снег идёт».

– «И всё мерцает и плывёт», – откликнулась Полина. – «За то, что ты в моей судьбе, спасибо, снег, тебе».

Она рассмеялась тихо и звонко, как колокольчик.

– Я когда служил в армии, у нас зимой как-то снега навалило по самые крыши, – внезапно начал рассказывать Виктор. – Занесло всё вокруг, в том числе и железнодорожные пути. И нас послали их расчищать. Это такой кайф был! На свободе, не в части. Свежий воздух. Снег. А ты его чистишь и чистишь.

Он всю дорогу, пока ехали, рассказывал об армейских буднях. И про эту расчистку снега. И про то, как ночью на кухне тайком жарили картошку. И про наряды вне очереди. И про самоволку, когда бегал к девчонке.

Выехали за МКАД. Симферопольское шоссе было более-менее чистым, а вот к самому коттеджному посёлку пришлось пробиваться – дорогу основательно занесло.

Виктор замолчал, исчерпав весь запас своих армейских историй. Полина, судя по всему, задремала.

P.S. На этом публикацию я приостанавливаю. Романом заинтересовалось одно крупное издательство. Спасибо за критику и поддержку. Целую, Шестой )

© Вадим Фёдоров www.vadimfedorov.eu