Аппендицит, который смог. Часть 3 - Товарищи по несчастью.
Часть 1
Часть 2
Ну, кажется, я обещал рассказать про прелести гнойно-септического отделения, а конкретно – про людей, его населявших в период моего пребывания. Так что, пожалуй, приступим.
Было много различных личностей, и хороших и плохих, так что дальше будет текст, в котором я постараюсь описать всех запомнившихся мне по обоим причинам. Имен, к сожалению, не помню, уж больно много времени прошло с тех пор.
«Узбек». Все называли его узбеком, шустрый, низкий и очень загорелый дядька с невероятно круглым, слегка уже морщинистым лицом. Дружелюбный и какой-то весь, по-восточному открытый к близким, напоминал он мне владельцев чайханы из сказок. Тараторил он, как мне казалось, на трех языках сразу, но русский ему явно давался с осечками. Впрочем это не мешало ему на нем разговаривать. Узбек пил чай. Даже не, не так – УЗБЕК ПИЛ ЧАЙ!!! Он пил чай всегда и везде. До и после завтрака, в обед и полдник, в перерывах между трапезами, до, после и во время ужина, на ночь(как он говорил «Для добрый сон») и даже ночью. Он вставал в три часа ночи, заваривал себе чай и пил его, шумно хлебая кипяток, обжигаясь и что-то говоря на своем языке. К нему приходили какие-то невероятные количества родственников, но вели себя спокойно и культурно, подолгу сидели в коридоре всей этой свой толпой и часто вместе пили чай. Кипятильник узбека шарашил денно и нощно как дешёвая портовая шлюха. Так же он очень много курил Беломору и для эффекта «пионерского костерка» мочил папиросы в раковине, а потом сушил на подоконнике. Папиросы при курении щелкали и стреляли искорками во все стороны.
Он угощал всех соседей по палате какими-то засахаренными орешками, призывал пить чай и «быть здоровый как я». В отделение же он попал из-за своей оплошности. Работал он на мясозаготовке и, как он сказал, задумавшись, умудрился насадить вместе с куском мяса на крюк ещё и свою правую руку. Помыв рану и помазав её зелёнкой, решил, что и так все пройдет(!) и поехал домой. С утра обнаружил опухшую и болящую руку размером с дубину и рванул в больницу, видимо чай не помог.
«Русский». Это был здоровый, смуглый чеченец, заросший угольно-черной бородой и с короткой стрижкой. Именно его друзья-товарищи притащили и поставили в палате телевизор с антенной и мы могли смотреть не только «Простомарию»(ну или что там шло в то время) с непреклонными бабками в коридоре, но всё, что захотим! Было у него что-то внутреннее, он долго ходил с дренажем, где-то два месяца или даже больше.
Такое странное погоняло к нему прилипло из телевизора. «Русский» любил нам рассказывать про свои любовные похождения, что мол столько-то девичьих сердец было покорено им в молодые годы, что надо подкатывать с такими-то словами и таким-то букетом и т.д. А в то время была какая-то реклама пива по ящику, где в бар заходит эдакая сногсшибательная блондинка, подходит к стойке вся такая красивая и, поправив волосы – молвит, мол «Русского хочу». Ну и естественно после первого же просмотра такой рекламы вся палата, после девичьей фразы «Русского хочу» - сказала ему – дык это ж тебя зовут-то, ты ж среди нас на русского больше всех похож. Но он не парился, только смеялся со всеми. Он очень круто играл в тыщу и в кости, иногда мы всей палатой рубились в карты и он частенько выходил победителем. Говорил с забавным акцентом.
«Айвенго». С Айвенго было забавно. Лет ему было на парочку побольше чем мне, поэтому стебались мы с ним постоянно, и гулять ходили и просто по больнице шарабанились. Стал Айвенго жертвой собственной лени, а в частности – попустительством в гигиене, вырастив на носу невероятных мощностей фурункул. Нормальный человек бы обратился ко врачу быстрее, но в ГСО нормальные люди попадают реже, как мне кажется, поэтому Айвенго припудривал фурункул, пока тот не решил показать ему настоящую мощь воспаления, да ещё и на лице.
Почему Айвенго, спросите Вы? А все из-за его повязки, у него была замотана вся голова, от макушки и до самого рта, и была ещё какая-то бонусная повязка, которую надо было носить на носу, она поднималась туда-сюда, постоянно падала, как забрало у настоящего рыцаря и мы быстро окрестили его Айвенго. Хороший парень, немного резковатый, но смелый, как настоящий рыцарь. С таким было не страшно выступить в поход по спящей больнице ночью. Интересно же!
Не помню имени, вроде-бы Юрий. К нему не прилипали никакие клички. Было ему 40 с чем-то лет, тощ, усат, в больших очках. Лежал в отделении из-за того, что у него было воспаление костной ткани в связи с установкой имплантата в бедренный сустав (ну или как-то так, он вроде его себе как-то ломал, не помню точно). Одна нога у него была короче другой на пару сантиметров, поэтому он носил правый тапок на большой такой платформе. Но такого веселья организму Юрия показалось мало и его параллельно одолела какая-то нефиговая форма геммороя. От этого Юрий на весь мир обозлился, на медсестер ругался, с нами был немногословен и вел себя весьма отстраненно. Особенно мне запомнился момент его штурма душевой, когда там кто-то брил, гхм, место будущей операции, а Юрий, с тазиком, чайничком и пакетиком марганцовки громко ломился в запертую дверь с криками, что ему пора мочить жопу в марганцовке, а побриться и в туалете можно. Доброжелательным я его увидел только спустя месяц после своей выписки (лежал он где-то два месяца), натолкнувшись на него на улице. Он с радостью рассказал мне, что вылечил свой «люфт втулки фланца заднего прохода», похвастался каким-то модным кроссовком с навороченной подошвой, вправился о здоровье и отбыл восвояси, затерявшись в толпе.
Был невероятно сварливый дед с погонялой «Капитан», который катался на инвалидной коляске, хотя мог спокойно ходить. Мы даже просили его отселить в другую палату, потому что своими матами, криками и беспочвенными непонятными понтами и командами он выбешивал всех остальных, включая меня(хотя я человек довольно бесконфликтный и рассудительный). То, что поначалу было просьбами типа «довези меня в коляске до перевязочной и тд» быстро перешло в командную форму типа «А ну ка подорвался и поехали вниз там ко мне кореша пришли, покрутись там, подожди а потом назад поедем». Особенно было забавно, когда он по ночам без всяких инвалидных колясок, бодрым шагом таскался до холодильника в коридоре (а идти там было вполне себе нормально, как до перевязочной). Был у него на предплечье якорь набит с годами службы, он всем рассказывал какой он ахренительный моряк, и что он так служил на флоте, что теперь мы все ему должны и должны очень много. Пару раз с ним пытались поговорить по человечески, но когда это все не дало результатов, мужики загрузили его по полной и он сам молча катался туда-сюда, а вскоре начал просто ходить пешком. Было у него что-то со спиной, то ли рана какая-то, то ли что. Но выздоровел и уплыл из отделения он довольно быстро.
Ну и напоследок я припас грамульку жести.
Василий. Василий был дедушка, весьма почтенного возраста, похожий на Кису Воробьянинова из «Двенадцати стульев» в исполнении Сергея Филлипова. И была у Василия беда – гангрена на левой ноге. Поступил он, его быстро видимо диагностировали и сказали – пора рубить. На подумать ему дали совсем немного времени и ночью, видимо от боли и внутреннего смятения ума, дед врубил революционера. В два ночи он аккуратно встал с кровати и начал шарабаниться по палате, заглядывая в тумбочки с фразой что ему нужны спички. Не найдя спичек он достал сигареты и попытался прикурить от простыни. Ну, видимо ему казалось, что простыня горит. Затем, он видимо вспомнил, что сам спички имеет, он поджег простыню. На такой треш оставаться в кровати и смотреть уже было как-то не правильно и мы повставали, а дед, тем временем, прошел к окну с папиросой в зубах, открыл его настеж и попробовал залезть на подоконник. Этого ему никто сделать не дал, естественно. Ох он нас материл, уши заворачивались. Подтянулись медсестры с поста, выписали Василию каких-то веществ и тот вырубился. Дело было в ночь с четверга на пятницу, а я уже досиживал свои последние недели, меня отпускали на выходные. Вернувшись в понедельник в палату, я уже застал Василия без ноги по колено. К нему вернулась адекватность и он радостно звал меня пить чай с вареньем, которое принесла ему его жена. Сюр.
Неизвестный дед. Пробыл у нас в палате три дня и дальнейшая судьба его была неизвестна. Привезли его из какой-то далекой деревеньки, где он, разбитый инсультом, пролежал на одном боку дофига времени, вследствие чего у него развились невероятно жуткие пролежни. Родственников у него то ли не было, то ли они на него ложили огромный болт… Перевязки ему делали прямо в палате и мы все выходили на это время. Он не говорил, только жалобно что-то мычал, а в палате пахло так, что становилось тошно, несмотря на все увиденное, услышанное и почувствованное за все время. За те три дня, пока он у нас лежал, к нему так никто и не пришел, а потом он куда-то пропал. То ли в одиночную палату перевели, то ли ещё куда…
Было ещё много разных хороших и плохих людей. Врачи все были хорошие, медсестры тоже, хоть некоторые и ругались на нас (теперь я их понимаю, ругались за дело, всё таки мировосприятие пятнадцатилетнего парня и тридцатилетнего – крепко различаются). Был и солдатик, который два раза лежал по неделе у нас с нарывами на руках, типа занозы ставил пока пол мыл (мы думали что он косит, хотя нам он не говорил ничего), был пацан лет десяти с прыщами на заду, который очень громко матерился приходя в себя после наркоза и бился головой о дужки кровати, приходилось его держать даже. По ночам иногда кто-то страдал. Не всегда по голосу было понятно мужик это или женщина. Тишина ночной больницы часто приносила с собой чьи-то протяжные стоны, а иногда и крики, полные боли. А ещё теперь меня подкидывает от запаха фурацилина и камфорного спирта, брр.
Странное место – та больница. Семь этажей и все со своими ужасами. Был я в ней ещё раз, но уже лежал в кардиологии, там все было проще, конечно, не так как в ГСО. Это сейчас хорошо, когда у каждого человека есть сотовый телефон, в любой загогулине интернет и все зарегистрированы в соцсетях. А тогда как-то не было этого. Что бы поговорить с матушкой приходилось отстоять некислую очередь к телефону, а ведь ещё был шанс не застать её дома. Приходилось тогда стоять ещё раз или шарахаться по всему зданию в поисках свободного телефона. Друзей у меня было весьма мало, но каждый человек, который приходил меня навестить – это был маленький праздник. Поболтать о чем-нибудь и отвлечься от всей этой гнойно-септической жизни было бесценно.
Кстати говоря, где-то в середине моего пребывания в больнице врач мне сказал, что у них произошел аналогичный случай с какой-то девчонкой, но, так как пример у них был перед глазами - то её быстро диагностировали, прооперировали и отпустили на все четыре стороны. Уж не знаю, ездил ли он мне по ушам, что бы я почувствовал себя полезным или просто так рассказывал...
Спасибо всем прочитавшим и подписавшимся на меня людям! Давно хотелось рассказать о этом, да никак не было повода, а тут вроде раз подписались, значит надо. Мотивирует, знаете ли! Возможно я ещё что-то буду сюда писать, из жизни ли или воображаемое, быть может поделюсь музыкой, которую сочиняю с тех пор(первой моей большой покупкой после больницы был синтезатор). Здоровья Вам всем и всем Вашим родственникам! Удачи! За ошибки - извиняйте =D