После освобождения портов Ак-Мечети, Евпатории, Ялты и Феодосии, с середины апреля перебазировавшиеся туда советские торпедные катера стали по ночам атаковать конвои и корабли охранения по обе стороны от мыса Херсонес.

Главные силы флота в течение всего времени оставались на своих базах в Батуми и Поти. В апреле также не было установлено, чтобы советские корабли производили минные постановки.

Присутствие немецких торпедных катеров предотвращало атаки на конвои, следовавшие в Севастополь и из него.

10 мая одна из подводных лодок доложила о потоплении одного советского миноносца у Туапсе.

Для успешной эвакуации из Севастополя требовалось достаточно времени для подачи и ухода, прикрытие истребителей, наличие достаточного количества причалов, необстреливаемых артиллерией противника, и самое главное — удержание Сапун-горы.

На основе этого впервые при сотрудничестве штаба АЧМ и штаба 17-й армии 22 апреля была разработана операция «Леопард» для планомерной эвакуации из крепости Севастополь в течение 14 дней. В соответствии с ним, после эвакуации большей части армии должен был отходить северный фронт обороны, через пять дней после подхода транспортов предполагалось в течение двух суток эвакуировать оставшихся 28.000 солдат морем и 4500 человек авиацией.

23 апреля началось мощное наступление советских войск в районе Сапун-горы и Кадыковки, в котором участвовало 100 танков. Это наступление привело бы к кризису, но были подбиты 24 танка, а советская пехота залегла под огнем немецкой артиллерии. Так как огонь советской артиллерии был неточен и «плохо организован», немецкие батареи остались невредимыми. 25 апреля атаки прекратились. Фронт, если не считать небольшого вклинения в районе Балаклавы, продолжал удерживаться.

1 мая в середине дня начальник управления кадров Сухопутных войск и шеф-адъютант Гитлера генерал-лейтенант Шмундт по телефону сообщил генерал-полковнику Шернеру, что на основании письменного доклада Гитлер считает, что не может больше доверять генерал-полковнику Енеке оборону Севастополя и освобождает его от командования 17-й армией. Новым командующим назначен генерал Альмендингер.

С 1 по 12 мая 1944 г. в Севастополь было доставлено из Констанцы два маршевых батальона общей численностью 1300 человек.

5 мая в 09:30 советская 2-я гв. армия под командованием генерала Захарова после мощной артиллерийской подготовки (около 400 стволов артиллерии и 400 минометов), при поддержке истребительно-бомбардировочной авиации перешла в наступление на северном участке обороны против 49-го горнострелкового корпуса. Несмотря на поддержку сухопутных частей люфтваффе (34 советских самолета были сбиты в первый день наступления) все передвижения войск и артиллерии в укрепленном районе прекратились, так как временами в воздухе находилось одновременно до 40 самолетов. И все же до вечера 6 мая 336-я пд устранила прорыв советских войск.

Утром 7 мая советские войска, как и ожидалось накануне, после мощной артподготовки (не менее 80 тыс. выстрелов, не считая минометов, при плотности 200 орудий на километр фронта!) начали наступление и против 5-го корпуса (в направлении Сапун-горы. — Прим, ред.) Советская авиация также сосредоточила свой удар на этом участке. За день боев люфтваффе при потере одного самолета были сбиты 90 советских самолетов.

Утром 8 мая советские войска после мощной артиллерийской подготовки при поддержке штурмовой авиации снова продолжили наступление. Разбитые боевые группы 73-й пехотной дивизии отошли, но фронт пока удержали. Свежие советские дивизии пробились через позиции на Сапун-горе, захватили Николаевку и оборудованное как опорный пункт, оставшееся со времен Крымской войны Английское кладбище.

В 21:15 командующий группой армий генерал-полковник Шернер доложил начальнику Генерального штаба Сухопутных войск о катастрофическом положении 17-й армии в Крыму, и в 23:00 он получил разрешение Гитлера на эвакуацию.

Портовые сооружения Севастополя были разрушены группой морских саперов. 1-я десантная флотилия заминировала Северную, Южную и Стрелецкую бухты 71 миной. На рассвете 9 мая танкер «Продромос», буксир и лихтер в сильный туман, будучи не встреченными лоцманскими катерами, попытались пройти во внутреннюю гавань Севастополя и попали под обстрел советской артиллерии.

Остатки немецких войск, неся тяжелые потери, заняли последний херсонесский оборонительный рубеж. Остатки 73-й пехотной дивизии были опрокинуты советскими войсками. Этим была нарушена оборона на южном участке. Севернее немецкие командиры предприняли неудачную контратаку, пытаясь отбить позицию у Николаевки. После этого наступательный порыв немцев окончательно был исчерпан. Остатки защищавших северный сектор вынуждены были пробиваться через части советских войск, начавшие переправляться через Северную бухту.

9 мая в 17:12 командующий 17-й армией направил телеграмму в штаб группы армий, в котором говорилось, что штабы 17-й армии и 5-го корпуса должны быть эвакуированы на материк в предстоящую ночь вместе с 14 тысячами человек. Оставшуюся часть армии численностью 20 тысяч, или, возможно, 35 тысяч придется вывезти «одним конвоем» в ночь с 10 на 11 мая. Армия просила направить в Севастополь все имеющиеся корабли, чтобы обеспечить эвакуацию в эту ночь.

После всех совместных совещаний командования армии и флота стало ясно, что невозможно вывезти из Крыма целую армию за одну ночь.

В течение 9 мая положение 17-й армии еще больше ухудшилось в связи с прекращением действий люфтваффе в Крыму.

В первые дни советского наступления, начавшегося 5 мая, немецкие истребители достигли значительных успехов и существенно облегчили оборону на земле. Отправка раненых самолетами продолжалась до последнего момента. После потери аэродрома севернее крепости вся авиация базировалась на большом аэродроме на полуострове Херсонес. После 5 мая соотношение сил немецкой авиации (60-75 самолетов, затем — 40-45 самолетов) к советской было 1:25. Регулярные налеты советской авиации на аэродром в Херсонесе повредили за все время боев 2 самолета и не доставили большого ущерба.

9 мая советская артиллерия и авиация уничтожили аэродром на Херсонесе. Вечером того же дня 13 последних немецких истребителей вылетели на материк. Только самолеты Ju-52 ночами с 9 на 10 и с 10 на 11 мая продолжали садиться на вспомогательных полосах для эвакуации раненых.

50 самолетов Ju-52 в последнюю ночь были сильно перегружены (в каждом — до 30 раненых), но всего было вывезено до тысячи человек. Самолеты Не-111 8 мая использовали также любую возможность для вывоза раненых. Всего с 12 апреля самолетами на материк было вывезено 21.457 солдат, из них — 16.387 раненых.

Спасательными самолетами спасено в море 109 человек. Потери самолетов, базировавшихся в Крыму, составили: два самолета подбиты советскими истребителями, один — подбит своим зенитным огнем, два — разбиты на земле, два — пропали без вести. 76 поврежденных самолетов, которые невозможно было вывезти на материк, были уничтожены на аэродроме. Из самолетов, действовавших с материка, два пропали без вести, один — сбит ночными истребителями.

После принятия решения об эвакуации, в ночь с 8 на 9 мая внимание всех обратилось в сторону флота. От него теперь зависело спасение или гибель 17-й армии.

С 12 апреля по 8 мая из Крыма в Констанцу и Сулину были перевезены 64.563 солдата, 9424 раненых, 11.358 гражданских лиц и 4260 военнопленных. 8 мая в Севастополь по первому требованию 17-й армии были направлены конвои, которые могли взять на борт 20 тысяч человек. Речь идет о конвоях «Танне» и «Патриа», вышедших из Констанцы соответственно в 20:00 и 23:15. В последнем находились моторные суда «Тотила» и «Тея».

Конвои должны были обеспечить эвакуацию в Констанцу основной части первой группы — 18 тысяч человек. Суда должны были прийти кХерсонесу в ночь на 10 мая.

По второму требованию командующего 17-й армией от 9 мая — все имеющиеся суда, торпедные катера и сторожевики в ночь с 10 на II мая направили для эвакуации войск, еще оборонявшихся на полуострове Херсонес.

9 мая из Констанцы были направлены конвои «Райер» (в 17 часов), «Профет» (в 20 часов), «Флиге» (в 20:30) (часть его вышла из Сулины в 24 часа) и «Овидиу» (в 24 часа). Эти конвои могли взять на борт 25 тысяч человек, но успевали подойти к Херсонесу не раньше ночи с 10 на 11.

Прибывшие в Констанцу 10 и 11 мая корабли, на части которых находились войска, сразу после разгрузки опять направились в Херсонес. Таким образом, используя все имеющиеся корабли, 10 мая удалось направить конвои «Пионир» (из Сулины), «Бухе» (в 14:00) и «Астра» (в 16:00) из Констанцы. 11 мая из Констанцы были направлены конвои «Ориент» (в 12:00), «Розе», «Айхе», и «Бруммер». Этими конвоями теоретически можно было эвакуировать еще 32 тысячи человек. Более 190 немецких и румынских военных кораблей и торговых судов находились в море. Они могли взять на борт 87 тысяч человек.

Силы 17-й армии на полуострове Херсонес насчитывали 8 мая 50 тысяч человек. Конвои еще на подходе обнаруживались очень хорошо работавшей советской воздушной разведкой. На основе ее данных советская авиация подвергала их массированным атакам. Погрузка на корабли производилась в прибрежной полосе под огнем артиллерии и налетами авиации. Немецких истребителей прикрытия с вечера 9 мая в Крыму не было, радиус действия немецкой авиации с материка обеспечивал прикрытие до района, начинавшегося в 100 км от берегов Крыма.

Обстановка еще больше обострилась, когда испортилась погода, до 9 мая благоприятствовавшая эвакуации. К счастью, лишь на короткое время в районе между Констанцей и Севастополем господствовал северо-восточный ветер силой 7-8 баллов. Поэтому шедшие в Херсонес конвои, состоявшие из маломореходных судов, вынуждены были возвращаться в порт или оставаться там. Другие конвои так сильно задержались, что подошли к Херсонесу только на рассвете 11 мая. Из-за этого погрузка была отложена до ночи с 11 на 12 мая. Но это означало, что замысел командующего 17-й армии эвакуировать всех одним конвоем в ночь на 11 мая невыполним. Чтобы не жертвовать всей армией, херсонесская позиция должна была удерживаться еще 24 часа.

Но в последующие часы стало очевидно, что эвакуацию придется отсрочить в связи с ухудшением погоды. За этим последовало сообщение командующего 17-й армией, что армия не имеет ни сил, ни боеприпасов, чтобы держаться еще и 11 мая. Ничего не могло изменить и требование командующего группой армий к АЧМ в 13:10 «выбросить все требования безопасности за борт и рисковать всем, чтобы вывезти из Крыма все, что можно еще спасти». Начальник оперативного отдела АЧМ заверил командующего, что все имеющиеся корабли уже отправлены, но погода и волнение в 6-8 баллов позволят конвоям прибыть только к 2-3 часам 11 мая.

Чтобы ускорить эвакуацию, подключился даже главнокомандующий флотом гроссадмирал Дениц, направивший в 07:15 телефонограмму АЧМ, в которой говорилось: «Обстановка в Крыму чрезвычайно серьезная. До 11 мая требуется обеспечить силами флота вывоз 35 тысяч человек. Главнокомандующий флотом ожидает самоотверженных действии от каждого человека, использования всех мыслимых средств для выполнения этой задачи и верит в готовность всех экипажей».

Вынужденное решение продлить оборону еще на сутки делает очень большой вероятность уничтожения частей, находящихся на полуострове. Приказ об отсрочке эвакуации пришел в войска так поздно, что не успел опередить выполнение распоряжения об уничтожении всего тяжелого вооружения, кроме минометов, панцерфаустов и стрелкового оружия. Таким образом, 11 мая оставшиеся немецкие части воевали без артиллерии.

В 15:35 командующий группой армий приказал передать «командование в Херсонесе» в ночь с 10 на 11 мая командиру 49-го гск генералу артиллерии Хартману. Командующий 17-й армией генерал пехоты Альмендингер, начальник штаба генерал-майор Ксиландер и штаб по директиве ОКХ должны были срочно эвакуироваться на материк. В полночь 10 мая торпедный катер «S 51» принял на борт командующего и его штаб.

В течение 10 мая советские войска продолжали атаки херсонесской позиции. Их удалось отбить. Усилился огонь советской артиллерии и налеты авиации. Большая часть мест для погрузки была расположена в Казачьей и Камышовой бухтах. Наибольшую опасность при погрузке представляли бы советские надводные силы, но большие корабли советского Черноморского флота, как и раньше, не вмешивались в проведение эвакуации.

10 мая около 02:00 в район Херсонеса прибыли первые транспорты — «Тотила» и «Тея». Они стали в 2 милях севернее мыса, где попали под сильный артиллерийский огонь и налеты авиации. Из-за обстрела пароходы не могли подойти ближе к берегу, что очень замедлило погрузку. Она проводилась с 04:00 до 07:30 с помощью катеров и шлюпок. «Тея» приняла на борт от 4800 до 5000 человек, «Тотила» — около 4000. В 05:45 «Тотила» была повреждена во время налета тремя бомбами, загорелась и затонула около 08:00. Подошедший на помощь «R 209» в 11:30 доложил о гибели корабля. Уходившая тем временем на юго-запад в сопровождении «R 164» и «R 35» «Тея» после попадания бомб и торпеды с торпедоносца была настолько сильно повреждена, что в 15:00 затонула в 23 милях юго-западнее Херсонеса. Тральщики смогли спасти около 400 человек и пришли в Констанцу 11 мая в 11:00. Большая часть эвакуированных солдат (около 8 тысяч) утонула.

10 мая на Херсонес транспортами «Те-бен», «Хельга» и «Данубиус» было доставлено большое количество боеприпасов. В тех обстоятельствах они уже не могли попасть на передний край. Из 40 т боеприпасов организованно были выгружены только 7 т.

В тот день штормом было уничтожено много катеров и шлюпок. Большое количество раненых требовало больше места и замедляло погрузку.

К счастью для остатков 17-й армии, около полуночи советские атаки на позицию у Херсонеса стихли, в то время как после 20:00, когда началась атака, казалось, что предотвратить их прорыв не удастся. Таким образом, части 49-го гск получили время, чтобы укрепиться.

В ночь с 10 на 11 мая эвакуация могла осуществляться лишь в ограниченных объемах, поскольку ожидаемые корабли еще не прибыли. Полуостров, форт «Максим Горький II» и места погрузки находились под постоянным огнем советской артиллерии и налетами авиации. В форте и на откосах, от которых вели ходы сообщения 3-4 м шириной, скопилось большое количество отбившихся солдат, о которых, несмотря на многочисленные приказы по армии, никто не заботился. Все коридоры форта были заполнены ранеными. Каждый был одержим лишь одной мыслью — как можно быстрее оказаться на корабле. Приказы не исполнялись, всем управлял только массовый инстинкт.

11 мая на полуострове Херсонес находилось еще около 20 тысяч человек, а 10 числа докладывали о 35 тысячах. 10 мая из-за шторма удалось эвакуировать лишь небольшое количество людей, если принимать во внимание большие потери на суше и на море.

11 мая в 00:33 радиограмма 10-й дивизии охранения дала информацию морскому коменданту о нахождении конвоев. После этого в 03:00 можно было рассчитывать на подход конвоя «Овидиу», в который входило вспомогательное судно «Романия». Прихода конвоев «Райер» и «Профет» можно было ожидать только около 10:00, «Астра» — в полдень, «Пионир» и семи KFK — после полудня, «Флиге», «Краутер» и «Волга» — вечером. Конвои «Бухе», «Айхе» и «Розе» должны были подойти в ночь с 11 на 12 мая. Прикрытие этих конвоев осуществлялось с территории Румынии дальними истребителями, совершившими с этой целью 80 самолето-вылетов. При этом было возможно обеспечить постоянное присутствие над Херсонесом лишь 4 самолетов Bf-110, но это было лучше, чем ничего.

11 мая в 02:00 конвой «Овидиу» с «Романией» подошел к Херсонесу. Снова погрузка натолкнулась на большие трудности, так как саперных паромов и шлюпок не оказалось на месте. Они были разбиты за сутки до этого, или ушли с конвоем «Патриа» на запад. БДБ и лоцманский катер «SW 12» занялись перевозкой. Тем временем «Романию» атаковали советские самолеты и «вчерашняя драма» повторилась: судно после попадания бомб и снарядов горело почти сутки и затонуло 12 мая ранним утром.

Входивший в конвой «Профет» пароход «Данубиус» после попадания бомбы в 07:30 взлетел на воздух. «Хельга» у Херсонеса была сильно повреждена попаданием бомбы и затонула. «Гейзерих» затонул после многочисленных попаданий бомб и торпеды с советской подлодки «Щ-201».

Находившихся на обоих этих кораблях солдат из-за недостатка плавсредств спасти не удалось. В среднем с погибших крупных пароходов только десятую часть из находившихся на их борту солдат удалось спасти кораблям охранения. Полностью загруженные корабли охранения уже не могли принимать на борт оставшихся на берегу.

В 05:00 танкер «Фредерик» («Фируз»), входивший в конвой «Флиге», торпедировала советская подводная лодка «Л-4» и он был вынужден на буксире кораблей охранения вернуться в Констанцу. Только из-за этой потери возможности конвоя снизились на 10 тысяч человек.

Но это был единственный крупный успех семи советских подводных лодок, если не считать пуски торпед по кораблям, уже тонувшим от попаданий авиабомб.

По сообщению 10-й дивизии охранения, до полуночи можно было рассчитывать на прибытие важного конвоя «Волга», в состав которого входили вспомогательный крейсер «Дакия», минзаг «Адмирал Мурджеску», эсминец «Р. Мария», три моторных тральщика, шестнадцать KFK, четырнадцать БДБ, один катер-тральщик типа «RA», буксиры «Ус-кок», «Дрезден», пять моторных парусников и один малый буксир. Неожиданно раннее прибытие конвоя из БДБ, по мнению морского коменданта Крыма, спасало ситуацию, так как теперь было чем перевозить людей на более крупные корабли, такие как «Дакия». За два рейса должны были перевезти 10 тысяч человек. Остальные 5 БДБ должны были осуществлять перевозку у западного берега. Подготовка к отходу прибывших в Констанцу кораблей проходила быстро, благодаря принятым АЧМ мерам. Прибывавшие корабли через несколько часов были снова готовы к отходу на Херсонес.

Потом связь морского коменданта с «Дакией» была снова потеряна. Он не мог установить связь и с другими конвоями. Поэтому многие корабли, особенно мелкие, с плохим навигационным оборудованием, после долгого похода из Констанцы не могли доложить своего точного местоположения, заблудились в тумане у берега и не подошли к местам погрузки. Всего в последнюю ночь у Херсонеса находилось 60 кораблей, из них только некоторые смогли загрузиться. Погрузка осуществлялась под руководством офицеров 1-й десантной флотилии без помех всюду, где корабли подходили для погрузки.

Быть может, в тумане было бы найдено больше судов, если бы морской комендант направил другие торпедные катера, находившиеся в его распоряжении, отыскать их и подвести к Херсонесу. Но он не мог принять такого решения, так как флотилия торпедных катеров была единственным боевым подразделением, которое имелось в его распоряжении на случай отражения советских надводных сил. Атака советскими эсминцами конвоя под погрузкой или во время возвращения этой ночью или утром означала бы новую катастрофу. Такая атака могла быть отражена только действиями флотилии катеров в полном составе.

В течение всего времени по акваториям мест погрузки велся сильный артиллерийский огонь, который с 20:00 10 мая носил характер «уничтожающего огневого удара». Он продолжался весь следующий день и в ночь на 12 мая. Постоянные воздушные налеты с применением осветительных бомб дополняли огонь артиллерии. С одной стороны, туман мешал кораблям подходить к местам погрузки, с другой — благодаря ему в эту ночь не было потерь среди кораблей.

Но эвакуация, как докладывал командир корпуса в группу армий, «была осложнена тем, что план погрузки кораблями не соблюдался, а большая часть шлюпок, предназначенных для перевозки, была уничтожена артиллерийским огнем». Поэтому суда не прибыли к части причалов, а приготовившиеся к погрузке войска — последние 10 тысяч человек — большую часть которых составляли фронтовики и раненые, ждали зря.

Так как с рассветом надо было рассчитывать на массированные налеты авиации, перед которыми конвои были бы беззащитны, войска покинули линию фронта уже в 23:00. Непосредственно перед местами погрузки оставались только посты охранения, таким образом продолжать погрузку после ночи на 12 мая было больше невозможно.

В 02:30 последний крупный конвой покинул акваторию Херсонеса. Пароход «Тисса» на пути в Констанцу получил повреждения от попадания бомбы и его взял на буксир тральщик «R 196». Пароход «Дуростор» затонул в 16:00 после попаданий бомб и торпеды подводной лодки «А-5». «UJ 310», поврежденный артиллерийским огнем, затонул. Находившиеся на месте БДБ оставались у пристаней и после 02:30 до полной загрузки. Они продолжали находиться в распоряжении морского коменданта. Им была дана команда взять на борт как можно больше человек (до 700 вместо 250 по инструкции, а некоторые — даже до 1100 человек) и идти на запад. Действия команд БДБ оценивались как образцовые.

В 03:30 в Констанцу направились торпедные катера под командой морского коменданта.

Немецкая воздушная разведка, несмотря на сильный туман, доложила, что 12 мая в 15 часов немецкие части, «которые не смогли погрузиться на корабли в связи тем, что они не прибыли к намеченным для погрузки местам, продолжают героически обороняться на позициях прикрытия», пока советские войска не преодолели их сопротивления после того как кончились боеприпасы. Но главные силы немецких войск, среди которых был и командир 73-й пд генерал-майор Беме, уже в 08:00 сдалась в плен.

В ночь с 12 на 13 мая с херсонесского побережья и с подручных плавсредств торпедными катерами были подобраны еще 83 человека. В последующие две ночи катера предприняли еще два поиска, оказавшихся безуспешными.

Сражение 17-й армии за Крым было закончено.

13 мая в 17:10 командование группы армий доложило НГШ СВ первые численные результаты:

3 мая в крепости Севастополь находились 64.700 человек.

С 3 по 8 мая было вывезено 3200 человек, 10-13 мая в Констанцу прибыло 19.000 человек, 13 мая в 12 часов еще 2500 человек были в море. В тот же день в Сулину прибыли 700 человек. С 3 по 13 мая самолетами было эвакуировано 300 человек, в то же время на материк прибыло 150 человек, которые не были зарегистрированы. Из подчиненных морскому коменданту Крыма и других подразделений флота с 3 по 13 мая прибыли 850 человек.

Всего — 26.700 человек, из них 10.000 — раненых.

Судьба еще 38.000 человек была неизвестна. Они либо утонули, были убиты или пропали без вести. После окончательного подсчета количество убитых и пропавших без вести в Крыму в период с 8 по 13 мая составило всего 57.500 человек (31.700 немцев и 25.800 румын).

С начала боев 5 мая на материк было доставлено 37.500 человек (из них 32.000 немцев и 5500 румын). За три последние ночи эвакуации с 9 на 10, с 10 на 11, с 11 на 12 мая были доставлены из Херсонеса в Констанцу 25.697 солдат и 6011 раненых. Кроме этого, были эвакуированы еще 8100 человек, которых при потере различных кораблей не удалось спасти.

Всего с начала эвакуации 12 апреля из 230.000 человек 17-й армии на материк немецким и румынским флотом было вывезено 130.000 человек, за то же время самолетами люфтваффе было вывезено еще 21.457 солдат. Из указанного командующим 17-й армией числа 57.500 убитых и пропавших без вести судьба не менее чем 20.000 человек осталась невыясненной.

Так что же произошло в Крыму? Было ли произошедшее крупным разгромом противника, как об этом пишется в отечественных работах, или немцам удалось спасти 2/3 своей армии? Эффективной была ли наша блокада Крыма? Если да, то почему спаслось так много солдат и офицеров противника? Если нет, то что мешало нам сорвать вражескую эвакуацию, ведь превосходство в силах было несомненным?

И почему бездействовал Черноморский флот? Давайте просто вспомним того, кто им командовал – адмирал Октябрьский, это именно он сдал Севастополь врагу в 1942 году ...

И потери наших войск при штурме Севастополя были настолько значительными, что 16 мая 1944 года 4-й Украинский фронт был ликвидирован ...

Вот так вот ...

Севастополь освобождали войска 4-го Украинского фронта.

Оборонялась 17-я немецкая армия ...

Часть 1

О своем решении удерживать полуостров Гитлер сообщил впервые 25 октября 1943 г. начальнику румынского Генерального штаба бригадному генералу Штефлеа. Напротив, перед румынским руководителем маршалом Антонеску на первом плане стояли другие заботы.

27 октября на следующем совещании в ставке фюрера Дениц гарантировал достаточное снабжение 17-й армии по морю (50.000 т грузов в месяц) и представил данные о имеющемся в распоряжении тоннаже, который может потребоваться для возможной эвакуации: 9 пароходов, 5 моторных судов, несколько танкеров, около 60 быстроходных десантных барж, большое количество вспомогательных кораблей, моторных катеров и мелких судов. Из этого следовало, что при имеющемся тоннаже каждые 4 дня (столько времени занимал путь туда и обратно) могли быть перевезены 20.000 человек.

Для полной эвакуации 200.000 человек 17-й армии требовалось минимум 40 дней.

В Крыму находилось две группы истребителей, одна группа пикирующих бомбардировщиков, одна группа ночных истребителей и разведывательные подразделения. Так как советская оборона, особенно истребительная авиация, были очень сильны, то здесь могли быть использованы только особые самолеты со специальным горючим, которые достигали очень больших высот.

В румынских и хорватских истребительных эскадрильях было только от 2 до 5 исправных самолетов, которые использовались практически только для охраны своих аэродромов.

Несмотря на небольшую численность немецкой истребительной авиации, до начала большого советского наступления 8 апреля 1944 г. удавалось охранять воздушное пространство над Крымом. Лишь после этого начало сказываться численное превосходство советской авиации. Наиболее крупными авиагруппами в Крыму были подразделения пикирующих бомбардировщиков, преобразованные позднее в подразделения штурмовой авиации.

Их присутствие в немалой степени способствовало тому, что советский Черноморский флот не покидал своих гаваней на восточном побережье Черного моря.

Сразу после окружения 17-й армии, наряду с морским снабжением, было организовано снабжение по воздуху.

В октябре 1943 г. была закончена эвакуация с островов Сицилия, Сардиния и Корсика. Использовавшиеся там соединения транспортной авиации были переброшены на Восточный фронт. Соединения транспортной авиации, сосредоточенные на аэродромах в районе Одессы и Умани под командованием «Начальника транспортной авиации I», должны были обеспечить снабжение окруженных войск в Крыму, эвакуацию раненых и переброску подкреплений и сменяющих войск.

До апреля 1944 г. на обратном пути самолеты загружались в среднем на 60%. В первую очередь перевозились раненые, затем — больные и отпускники, а также подразделения и службы, подлежавшие замене.

С ноября 1943 г. до начала апреля 1944 г. снабжение войск в Крыму осуществлялось из Одессы, после ее эвакуации — из Констанцы.

До марта 1944 г. штаб «Адмирала Черного моря» находился в течение ряда лет в Симферополе. С конца марта 1944 г. общее руководство «Адмирал Черного моря» осуществлял из Констанцы.

Черноморский Флот, предполагая, что будет происходить эвакуация 17-й немецкой армии из Севастополя, усилили подводный флот до 12 подводных лодок.

2 декабря у Евпатории был торпедирован и потоплен БДБ («F 566»). 19 декабря в том же районе — еще одну БДБ («F 580») с 20 т боеприпасов на борту.

С января по март все конвои фашистов были проведены без потерь. В марте 1944 г. в распоряжении немецкого флота находилось 18 крупных кораблей, десяток танкеров, 60 БДБ, 40 паромов Зибеля и под сотню мелких кораблей. В этот месяц 17-й армии было доставлено 45.500 т грузов и 111-я пехотная дивизия.

По сравнению с активной деятельностью малых сил немецкого флота, особенно бросается в глаза пассивность Черноморского флота на Черном море.

В 1943 г. его линкор, 3 тяжелых и 1 легкий крейсер, 1 лидер, 9 эсминцев, 2 миноносца, 30-40 подводных лодок, 50 канонерских лодок и торпедных катеров и большое количество вооруженных вспомогательных судов, если не учитывать редкие атаки эсминцев и миноносцев, прочно стояли на якоре в гаванях на восточном побережье Черного моря. Флот абсолютно не использовал своих возможностей, которые ему предоставлялись благодаря численному и качественному превосходству, а также слепому стремлению Гитлера удержать Крым.

Советская авиация над морем в течение всего времени проявляла большую активность. Численность соединений советских 4-й и 8-й воздушной армии оценивалась в 2000 самолетов.

До начала советского наступления 8 апреля 1944 г. они полностью не использовались. Большое беспокойство доставляла авиация Черноморского флота. Численное превосходство советской авиации позволяли вести постоянную воздушную разведку над Крымом и над северо-западной частью Черного моря, точно знать о передвижении немецких конвоев из Одессы или Констанцы в Севастополь. Это вынудило перенести прохождение конвоев на ночное время. Особую опасность представляли торпедоносцы. В 1943 г. было совершено 311 воздушных атак на конвои и соединения флота и 959 налетов на порты, в результате были уничтожены 13 БДБ, 2 моторных тральщика, 1 торпедный катер, 8 сторожевых катеров, 1 буксир, 3 парохода и 5 лихтеров.

Но в целом, действия советской авиации против тыловых целей не отличались активностью.

В начале апреля группа армий «А» под ударами советских войск отошла с Буга на Днестр, по которому проходила румынская граница до 1939 г.

10 апреля была оставлена Одесса, бывшая до сих пор главным пунктом снабжения Севастополя. Единственной оставшейся базой снабжения оставалась теперь Констанца, находящаяся в 200 милях (воздушная линия Констанца-Севастополь — 390 км!).

Время движения тихоходных конвоев теперь составляло 20 часов. Именно от этого пути зависела судьба 17-й армии фашистов.

Ну и Констанца оказалась единственным портом, куда могли быть эвакуированы войска из Севастополя.

Вечером 11 апреля советская авиация нанесла мощный удар по этому важному опорному пункту. Налеты повторились 17 и 18 апреля. Продолжение налетов могло сильно затруднить или вообще сделать морские перевозки невозможными.

Но они не последовали, несмотря на захват удобных аэродромов в Крыму.

12 апреля в полдень было принято решение, и в 14:15 генерал-лейтенант Хой-зингер передал начальнику штаба группы армий генерал-майору Венку приказ Гитлера, в котором говорилось: «Севастополь удерживать в течение длительного времени, поэтому боевые части не подлежат эвакуации».

Советские партизанские силы в горах Яйла, против которых румынский 1-й горно-стрелковый корпус без видимого успеха боролся в течение зимы, вопреки опасениям, не представляли серьезной опасности для отходившего 5-го артиллерийского корпуса.

9 апреля полный состав 17-й армии насчитывал 235.000 человек, к 18 апреля он снизился до 124.233 человек (78.000 немцев, 46.000 румын). С 12 по 20 апреля морем и по воздуху было эвакуировано 67.000 человек, среди них — 36.000 немцев, 16.000 восточных легионеров, 3800 военнопленных, 1600 гражданских, 9600 румын.

16 апреля командующий армией доложил, что боевой дух румын настолько упал, что они практически не могут защищать крепость. Их необходимо эвакуировать на материк. Это совпадало с мнением высшего немецкого командования, выступавшего из политических соображений за скорейшую переброску румын на материк.

В целом мощная природная морская крепость от нападения с суши была оборудована за 14 дней. Не было ни одного железобетонного ДОТа со стороны суши, хотя были некоторые, повернутые фронтом к морю. Они были построены советскими войсками и разрушены во время осады. Оборудование позиций для длительного боя не было завершено. Минные поля и колючая проволока часто находились позади позиций и мешали передвижению обороняющихся. Каменистая почва затрудняла строительство укреплений под огнем противника, а в некоторых местах его полностью исключала.

Перед началом наступления 5 мая советским трем армиям с 27-ю дивизиями и 200 танками противостояло 64 тыс. человек 17-й армии, из них только 2900 человек пехоты, остальные были артиллеристами полевой и береговой артиллерии, солдатами охранных войск и прочих подразделений.

Во время боев с 8 по 22 апреля было сделано 3795 самолето-вылетов. При этом было подбито (с подтверждением) 226 (+33 — без подтверждения) советских самолетов; 23 советских самолета повреждены на аэродромах; уничтожено 186 советских танков, 5 разведывательных бронемашин, 633 грузовых автомобиля, 12 орудий, 1 подводная лодка, еще 100 танков повреждено.

Немецко-румынские конвои в течение апреля были атакованы с воздуха 53 раза. При этом в налетах участвовало 400 советских истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков и торпедоносцев. Успехи этих атак были скромными. Причина этого заключалась как в ограниченности тактического мастерства атаковавших, так и умелых действиях немецкого охранения.

Для многочисленных и малоэффективных до последних боев после 5 мая атак на немецко-румынские конвои в северо-западной части Черного моря использовались чаще всего рвавшиеся в бой части авиации Черноморского флота.

Советский Черноморский флот даже не пытался оказать поддержку с моря действиям 4-го Украинского фронта ни во время освобождения Одессы 9-10 апреля, ни при наступлении в Крыму. Он не провел ни одной десантной операции, ни обстрелов с моря. Однако с началом эвакуации немецких войск из Севастополя 12 апреля, по-видимому, в связи с предположением, что эвакуация теперь пойдет полным ходом, Черноморский флот, несмотря на активизацию советских ВВС, увеличил действия своих подводных лодок на морских коммуникациях немецких войск между Констанцей и Севастополем. Используя данные своей хорошо организованной воздушной разведки в северо-западном районе Черного моря, советская авиация и флот своевременно получали данные о местах нахождения немецко-румынских конвоев и были в состоянии атаковать их в благоприятное для себя время. Несмотря на это, прохождение конвоев продолжало осуществляться планомерно.

За период с 20 апреля по 3 мая было эвакуировано 13.400 немецких и около 29.000 румынских солдат.

В начале апреля в операционном районе радионаблюдением было установлено присутствие 9 советских подводных лодок. В последнюю декаду месяца это количество снова сократилось до 4-5. По-видимому, из-за усилившейся противолодочной борьбы в прибрежных водах советское командование стало больше использовать подводные лодки в открытом море.

Советские подводные лодки предприняли 15 атак, но все они были безуспешны, если не считать торпедирование уже поврежденного танкера «Оссаг».

Оборона Севастополя.

Три дня из жизни несмываемого позора отцов-командиров.

Почему на двести пятидесятом дне обороны города-крепости была озвучена командующим СОР такая позорная просьба о разрешении бегства с боевого непотопляемого авианосца?

Трудно понять логику адмирала Октябрьского. Профессиональный моряк с детства, он отлично знал, что капитан покидает корабль последним.

Должен покинуть последним. Должен...

Но, тем не менее, он пошел на такой позорный шаг, прикрываясь тем, что надо эвакуировать командный состав.

После войны он рассказывал истории в свое оправдание стремлением спасти флот и командование. Но мы все знаем, что в таком случае он и весь народ потерял самую боеспособную часть всей Красной армии на тот момент, и отдал на растерзание фашистам десятки тысяч безоружных защитников города.

Как это было:

Адмирал Октябрьский, зачитав телеграмму Кузнецова на совещании и приказал генералу Петрову эвакуироваться.

Другой приказ назначал руководителем обороны генерала Новиков.

На самом деле такое решение усугубило ситуацию.

Генерал Петров был душой Севастопольских бойцов, он лучше всех знал обстановку, армия верила ему.

Далее начались приказы, разрушающие сам принцип обороны города:

– весь старший офицерский состав армии и флота должен был оставить свои боевые части, приготовиться (лично) к эвакуации и сосредоточиться в районе 35 батареи.

Севастопольский оборонительный район в миг стал обезглавлен. Без управления и без командиров солдаты и матросы были обречены.

Да и бегство такого количества командного состава привело к полной деморализации всей армии и к полному развалу обороны города, вызвало панику и хаос.

Участник обороны Севастополя Пискунов потом заявил в адрес адмирала:

«У всех нас было общее настроение, что нас сдали в плен. Мы могли воевать и драться. Многие от обиды и горечи плакали».

Армия утратила боеспособность. Все.

Начались эпизодные уличные бои, и в течение 1 июля 1942 года, откатывалась к району 35 батареи, а немцы шли за ней по пятам.

Войска могли еще держаться, могли с боями отходить и организованно эвакуироваться. Но. Спасение защитников Севастополя, а их было вместе с местными жителями около ста тысяч человек, требовало грамотной организации усилий не только Октябрьского, а и Ставки.

Ничего этого не было сделано.

Приказ генералу Новикову гласил: «Драться до последнего, и кто останется жив, должен прорываться в горы к партизанам».

Брошенным на произвол судьбы войскам поставили последнюю боевую задачу — прикрыть район эвакуации командования. Оставшихся без боеприпасов, воды, продуктов питания, топлива ожидал разгром, гибель или плен. На мысе Херсонес, в районе аэродрома, скопились десятки тысячи неорганизованных солдат, матросов и гражданских.

С собой они принесли своих раненых товарищей. Крики, стоны, шум, постоянные налеты и обстрелы фашистами территории...

Все ожидали эвакуации. Тридцать пятая батарея была переполнена комсоставом армии и флота, который пережидал там очередной фашистский налет. У входа стояли часовые и простых солдат туда не пускали. Батарея имела свой выход к причалам. На берегах бухт Казачьей, Камышовой и Круглой все с надеждой ждали «эскадру».

Слово «Эскадра» было самым ходовым в той массе обреченных, которые верили, что их эвакуируют. У них до самого конца не укладывалось в голове, что помощи не будет, Сталин и их командиры их бросили, и спрятались от бомбежки в подземелье 35 батареи...

Среди оставленной без командования армии защитников Севастополя находились и бойцы Приморской армии, организованно эвакуированные в октябре 1941 г. из Одессы.

(Эвакуация Приморской армии из окруженной Одессы была примером тщательно подготовленной и проведенной 15 октября с 19.00 до 05.00 часов практически без потерь операции. Отход армии прикрывали арьергардные батальоны, усиленные артиллерией. Перед отходом был нанесен удар по противнику артиллерией армии, бронепоездами и кораблями флота с имитацией наступления. Войска по плану покидали позиции и с тяжелым вооружением погружались на заранее расписанные корабли. После погрузки корабли покидали порт и уходили в море. Арьергардные батальоны по графику отходили в порт и на баркасах доставлялись на корабли.

Для эвакуации и была задействована целая эскадра (более восьмедесяти кораблей различного назначения), прикрывали отход боевые корабли ЧФ и сорок истребителей. За время перехода был потоплен только один транспорт, на котором погибло 16 человек. Было эвакуировано 4 дивизии с полным снаряжением, 38 тыс. человек, 570 орудий, 938 автомашин, 34 танка и 22 самолета и 20 тысяч тонн боеприпасов. И почти в полном составе они остались защищать Севастополь.)

В Севастополе же, ничего подобного не планировалось.

Всю армию было решено бросить на растерзание противнику. Что он впоследствии и сделал.

Эвакуация командования самолетами, подводными лодками и сторожевыми катерами была идеально спланирована, и началась 30 июня в 21.00. Все бы ничего, но не учли стихийную реакцию на данные действия, негодующей бегством командования, скопившейся на плацдарме массы бойцов и получившей приказ – прикрывать посадку командиров в транспорты для бегства.

Глубокой ночью адмирал Октябрьский в сопровождении штаба, по подземному ходу, (под охраной автоматчиков НКВД от разъяренной толпы) вышел на аэродром.

Свидетель событий лейтенант Воронов потом написал: «Адмирал прибыл к самолету, переодевшись в какие-то гражданские обноски, в потертом пиджаке и неказистой кепке».

Адмирал Октябрьский после войны рассказывал байки, что это не его идея, а «особистов», так как ему сказали, что немецкие шпионы охотились за ним.

Когда самолет с адмиралом взлетел, вслед ему раздались автоматные очереди ...

Прощальный салют от брошенных бойцов в спину своему командующему. В ту ночь транспортными самолетами было вывезено 232 офицера (политработников, старших командиров, сотрудников НКВД).

Той же ночью генерал Петров в сопровождении штабных работников Приморской армии и высшего командного состава (генералы и адмиралы) по подземному ходу вышли из тридцать пятой батареи к причалу. Он охранялся автоматчиками НКВД. Которые были готовы открыть огонь по скопившемся возле причала множеству шатающихся в панике военных и гражданских людей.

Буксир переправил их на две подводные лодки, «щуку» и Л-21, стоящие на рейде причала. Не оглядываясь, они скрылись в глубине лодок и те, незамедлительно погрузились в Черное море.

Трагедия последних дней обороны выглядела так:

Остатки армии самостоятельно вели беспорядочные бои по сдерживанию противника. Ночью, вместе с гражданскими, направлялись к бухтам и Херсонесскому полуострову. Там был аэродром, причалы, там была надежда на спасение. К утру 1 июля 1942 года все укрылись в различных местах Херсонесского полуострова под скалами, в укрытиях и землянках, так как весь полуостров постоянно простреливался пулеметами и артиллерией противника и подвергался авианалетам.

Попытки генерала Новикова организовать оборону без командиров, оказались тщетными.

Связи нет, полная неуправляемость частей и отдельных групп. Это был конец.

К вечеру фашисты приблизились к 3тридцать пятой на расстояние километра.

Новиков дал приказ контратаковать.

И вот атака, без выстрелов (каждый патрон на вес золота), десяток тысяч матросов и красноармейцев, практически каждый перебинтован, с криком «ура» произвела такое жуткое впечатление на фашистов, что немецкие роты обратились в бегство.

Генерал Новиков был ранен в руку, он бежал впереди всех. Его бойцы отбросили фрицев на полтора километра, но выдохлись, поэтому все вернулись на берег к батарее ожидать «эскадру».

Этой же ночью, 1 июля 1942 года, остатки подразделения пограничников, были окружены (мыс Фиолент), пытались прорваться к тридцать пятой, но атака оказалась неудачной. Там они и сражались еще около двадцати дней.

В плен они не сдались. Шли с примкнутыми штыками в атаку и умирали, глядя в лицо врагу.

Эвакуация, примерно 2 000 старших командиров, планировалась только с причала тридцать пятой батареи. Он был построен из бревен, консольного типа, длинна порядка семидесяти метров. Командиры, все еще находились на территории тридцать пятой батареи, были составлены списки тех, кто подлежал эвакуации.

Ночью второго июля количество солдат и матросов в районе берега, у причала тридцать пятой батареи, составляло по оценкам очевидцев более 10 тысяч человек.

Вместо ожидаемых четырех тральщиков – пришло только два в сопровождении десяти сторожевых катеров.

Генерал Новиков, в бинтах, без одежды, в сопровождении офицеров штаба вышел на пристань. Что он увидел:

вся дорога к пристани была забита людьми, и они все лежали. Он прошел между ними в полном молчании.

Начали подходить к причалу катера и корабли, и тут толпа встала и рванулась на пристань.

Смели автоматчиков в секунду и стремительно бросились к катерам.

Начали падать в воду находившиеся на причале и в первых ряды раненые, рухнула секция причала, хороня под собой людей. Часть из них бросилась по подвесному мосту к группе генерала Новикова. Автоматчики охраны открыли предупредительный огонь, а потом и огонь на поражение...

В 01.15 была взорвана тридцать пятая батареи.

О том, что будет взрыв, не предупредили.

Офицеры, находящихся на территории батареи, или погибли или сильно обгорели.

В 02.00 катер с генералом Новиковым ушел в море.

Остальные катера ходили малым ходом у рейдового причала и поднимали людей с воды.

В итоге в Новороссийск на сторожевых катерах вывезли около 600 человек начсостава.

Большинство старших офицеров, снятых 30 июня с фронта адмиралом Октябрьским для эвакуации, в основной своей массе погибли или попали в плен.

Много бойцов в эту ночь, на найденных рыбацких лодках, шлюпках, на плотах из камер покрытых бортами машин и на других подручных средствах, вышли в море, в попытке спастись, благо лето и вода была теплой.

Судьба катеров была разной. Кто-то дошел до Новороссийска, а кто-то нет.

Утром, у берегов Ялты, катер генерала Новикова, был атакован четырьмя катерами противника.

Новикова, взяли в плен и доставили в Симферополь.

Он погиб в 1944 году в немецком концлагере.

На катере сопровождения заглох мотор и на веслах причалили к берегу в районе Алушты, где их обнаружили отряды крымско-татарской самообороны. Завязался бой. В том бою многие погибли. Раненых моряков татары начали расстреливать. И только вмешательство подоспевших  румынских солдат спасло их от расправы.

2 июля 1942 года на берегу Херсонеса, в бухте Камышовой и Казачьей, скопилось без боеприпасов, без продовольствия и пресной воды, восемьдесят тысяч героических защитников Севастополя, опытнейших бойцов Красной армии, разведчиков, танкистов, летчиков, артиллеристов... в том числе около 30 тысяч раненых, большая часть из них тяжело раненых.

Фашисты начали свой кровавый бал:

Раненых, обессиленных и изможденных бойцов немцы беспощадно уничтожали, пощады не было ни для кого, да е и не просили бесстрашные защитники Севастополя. За столько дней обороны они привыкли смотреть в лицо и смерти и прочей нечисти «и смерть уже знает, что нам не страшна», так они им пели свою любимую песню улыбаясь из последних сил.

Тех, кто пытался сопротивляться без оружия и не был ранен – оглушали и брали в плен.

В самом городе продолжалось неорганизованное сопротивление, но защитники заведомо были обречены на смерть.

Последних взятых в плен защитников в сопровождении фашистов и отряда татарской самообороны погнали в Бахчисарай.

В конц. лагерях на территории Крыма они были на особом учете и их убивали при малейшем сопротивлении.

Пятнадцать тысяч военнопленных погрузили на баржи и в открытом море подожгли.

За три дня эвакуации (с 30 июня по 2 июля 1942 года) самолетами, подводными лодками, катерами из Севастополя было эвакуировано 1726 человек.

В основном командный состав, политработники, НКВД, раненые и некоторые ответственные работники Севастополя.

По данным архива, на 1 июня 1942 года общая численность различных войск в Севастополе составляла 130125 человек.

На дату 10 июня 1942 года безвозвратных потерь – 32275 человек, раненых – 17 894.

То есть в Севастополе было брошено на произвол судьбы 79 956 бойцов.

Немцы потеряли при третьем штурме 27 тысяч человек. Ну а всего, в боях за Севастополь, фашисты потеряли около 300 тысяч человек убитыми и ранеными.

Так закончилась героическая оборона Севастополя.

Несмотря на беспримерное мужество защитников города, он был сдан, а у командования не хватило силы воли стоять до конца вместе со своими бойцами и добиваться от командования фронта и Ставки принятия мер по эвакуации погибающей армии.

Отрывок из романа "Письма о войне, Война в письмах"

Мы обнаружили в архиве очень интересный доклад на немецком языке с места гибели 23 солдат пехотного полка вермахта под Севастополем.

«...место, где лежали в разных позах 23 мёртвых тела немецких солдат, нами обследовано.

Все солдаты в действующей армии с 1939 года.

Их офицер с 1940 года.

19 солдат погибли от многочисленных пулевых ранений несовместимых с жизнью.

3 солдата и офицер погибли в рукопашной схватке от удара прикладов в область головы.

Вывод: внезапная атака из засады превосходящих сил противника.

Виновных нет. Взвод погиб в полном составе вместе с командиром.

Обер-лейтенант Штайер».

А что об этом событии говорят наши архивные документы?

Германское командование в полном составе наверняка бы просто не поверило, если бы им сообщили правду!

Взвод нацистов уничтожила раненая и контуженая двадцатилетняя девушка – Мария Байда... санитарный инструктор, крымчанка.

Биография. Кратко.

Маша родилась 1 февраля 1922 года, среднюю школу (Джанкой), работала в колхозе и больнице.

Начало войны:

Севастополь.

доброволец в истребительном батальоне,

окончила медкурсы, стала медицинской сестрой,

декабрь 1941 года – разведчик.

Из воспоминаний Марии Карповны:

«Я видела столько крови и страданий, что у меня просто окаменело сердце. Не могла забыть разрушенные хаты, убитых детей, стариков и женщин. На поле боя на моих глазах гибли люди. Умирали молодые, в расцвете сил: им бы ещё жить да жить, трудиться для счастья!».

Мария Байда детстсво провела у бабушки в Севастополе, потому знала каждую пядь тех мест, где они ходили за «языками».

Из истории:

Ее «улов» обер-ефрейтора Вермахта, поднял шум при пересечении нейтральной полосы, и немцы открыли огонь из минометов, один из разведчиков группы погиб.

Марию, руководителя группы, наказали трёхдневным арестом.

Но через час её вызвали в штаб:

пленный отказывался говорить, хотел видеть того, кто его пленил – увидев Машу, он раскис, потерял самообладание и рассказал всё.

Арест отменили, а Маше объявили благодарность.

7 июня 1942 года начался третий штурм Севастополя.

Мария вместе со всем Севастополем отражает атаки. Патронов, да и не только патронов, всего было в обрез, но разведчицу это не останавливало, если становилось нечем стрелять, она ползла на передовую, забирала у мёртвых гитлеровцев оружие и возвращалась назад.

В момент очередной вылазки рядом разорвалась граната: Мария получила ранение в голову и правую руку, была контужена и потеряла сознание.

Пришла в себя уже ночью. На тот момент фашисты прорвали оборону.

Преодолев незамеченной пролесок, по дороге прихватив у убитых оккупантов несколько немецких автоматов, у развалин нашего блиндажа Маша увидела, что идет допрос оставшиеся в живых, израненных и контуженных бойцов ее разведроты, – в количестве девять человек.

Находясь немного выше блиндажа, Маша молниеносно и без колебаний крикнула:

«Взвод ложись!» и открыла шквальный огонь из двух автоматов.

Около пятнадцати немцев были убиты или тяжело ранены.

Раненые бойцы вступили с оставшимися в живых в рукопашную.

Маша, когда в автоматах закончились патроны, схватила один из них, как дубину за ствол, и проломила череп офицеру и фельдфебелю. Красноармейцы, когда свидетельствовали о её подвиге, говорили, что ее уверенные действия, спасли их от плена и расстрела. Мы же вспомним, что Мария была контужена, серьёзно ранена в голову и руку.

Бой по освобождению своей разведроты из плена занял несколько минут.

Подсчитали трупы фашистов:

Маша расправилась с 15-ю немецкими солдатами, среди них один офицер, четверо из них погибли в рукопашном бою с ней же.

Остальных прикончили раненные бойцы разведроты.

На момент подвига ей исполнилось только 20 лет. Вес у Марии был около 55 килограмм.

Хорошо зная тропы, Мария вывела красноармейцев в расположение своей части.

Война продолжалась. Лечиться было некогда, – враг штурмовал город-крепесть и днем, и ночью.

И вот еще одно, уже более тяжелое ранение, которое она получила на очередном задании по поискам «языка» ...

Госпиталь в Инкерманских штольнях.

Без света, без достаточного количества бинтов и медикаменов... плюс воспалились прежние раны, начали сильно кровоточить ... жар, и температура...Там она узнала, что 20 июня 1942 года Президиум Верховного Совета СССР присвоил ей звание Героя Советского Союза.

Не закончив лечение, 30 июня 1942 года, Мария вновь сбежала на передовую.

1 июля 1942 года, в ходе массированного штурма, немцы ворвались в Севастополь. Полк Марии, вернее, то, что от него осталось, отступил к Казачьей бухте. Там красноармейцы отстреливались ещё двенадцать дней, тщетно ожидая, что их заберут и вывезут на большую землю, как это было сделано в 1941 году в Одессе....

Этого не случилось. Вывезли только документы, начальствующий состав, полит.работников, остальным приказали «драться до конца!»

12 июля 1942 года Мария Байда была (в шестой раз) тяжело ранена и в бессознательном состоянии захвачена в плен.

Бахчисарайский концлагерь.

Зная, что она Герой Советского Союза, Мария изменила фамилию.

Перевели в лагерь под город Славуту. Потом в Ровно, а далее - Австрию, под Зальцбург.

Войдя в доверие к немцам, вошла в состав подпольной группы узников, собиравшейся поднять в концлагере восстание.

В январе 1945 года Марией заинтересовалось гестапо.

Специальная тюрьма для особо опасных узников.

Она находилась там четыре месяца, её избивали, держали в ледяном карцере.

8 мая 1945 года узники были освобождены. Туберкулёз и паралич ног.

Ходить она уже не могла. Врачи ей сообщили, что она инвалид и ходить не сможет.

После освобождения из плена она кое-как добралась домой, в Джанкой (Республика Крым).

В мае 1946 года начала работать официанткой.

И лишь в октябре 1947 года, Марии вручили орден Ленина и медаль "Золотая звезда".

Как эта хрупкая, красивая девушка, практически в одиночку, раненная, но не сдавшаяся, уничтожившая полтора десятка матёрых немецких военных, в последствии выжила в конц.лагере, пережила застенки Гестапо, просто невероятно!

Всю жизнь она вела себя очень скромно, без хвастовства.

В 1961 году Мария Карповна Байда по приглашению руководства города, переехала жить в Севастополь, в город, за который она проливала кровь, сражалась и погибала, но не погибла!

Вылечилась она окончательно от всех своих болезней уже на берегу Черного моря.

Работала Легенда Севастополя заведующей городским ЗАГСом.

Зарегистрировала за 25 лет 60 000 браков и выдала 70 000 свидетельств о рождении.

О своём подвиге она рассказывала редко, иногда в школах и при разговорах со студентами.

Мария Карповна Байда дожила да 80 лет.

Умерла 30 августа 2002 года.

Похоронена на кладбище Коммунаров в Севастополе.

Сейчас её имя носит Севастопольский парк... Никто не забыт, ничто не забыто!

Мы помним! Мы гордимся! Вечная память!

Увидел около часа назад в небе (Севастополь)

Фоткал на гнусмас, сори за качество. Бонус - коммент от проходящей мимо бабули ;)