Крысиный след

Холодное утро, кафе. Остатки луж на асфальте, изящная и романтичная картина для влюбленных, которые могли бы вместе пить кофе и говорить друг другу комплименты. Но, увы, вместо этого он с раздраженным злым барсуком, ритмично отмахивающим и отшагивающим очередной круг рядом с их столиком. Бар устало посмотрел на Джереми, о да, он был в ударе.

– Меня! Понимаешь, меня? Меня, Чеширски, они решили уволить меня! Барсука, который сделал все, чтобы эта паршивая газетенка поднялась из той жижи, в которой была!

– Всё было так плохо? – усмехнулся Бар, отхлебывая из чашки. Боже, это был чудесный кофе. Всё-таки Джереми не зря выбрал эту кофейню. Они (Тут) изумительно готовили этот напиток.

– Конечно, – Джереми даже не уловил сарказм. – А как ещё? Никто и близко не подобрался к тому, что сделал я.

– Это ты о своих статьях?

– Статьи – это всё, Чеширски. Но дело не только в них. Я пахал на них пятнадцать лет и вот на! В один день.

– У Горни не только деньги, но и связи, не забывай об этом. И если это тебя утешит, я тоже в отпуске.

– Сравнил жопу с пальцем. Ты в полиции без году неделя, а я уже двадцать лет.

– Ты же сказал – пятнадцать?

– Да какая разница, двадцать, пятнадцать… Это мелочи.

– Ну, не знаю… Пять лет, по-моему, не мелочи, – покачал головой Бар, но увидев, как на него смотрит барсук, добавил: – да, возможно, мелочи.

– Что творится в этом мире, нет, что творится! – запричитал барсук, покачивая своим интеллигентным хвостиком. – Это ж надо! Меня, профессионального журналиста, барсука и под зад! Да меня ж любая газета примет. А ведь мне «Хайли» предлагали лет десять назад к ним уйти, когда я на пике был! И ведь нет, я отказался.

Он ещё раз покачал головой. Бар пододвинул к нему чашку. Что он мог сделать? Посочувствовать разве что? Хотя, если честно, то ему это казалось всё же мелочью. Да, можно предположить, что работа заменяла Джереми все, но ведь это всё равно не личность и не любовь всей жизни, это просто работа. Хотя у него теперь тоже осталась просто работа. Или уже не осталась. Сколько ему самому ждать до увольнения?

– Может, зря мы в кафе пришли? – сухо заметил Бар.

– Предлагаешь напиться?

– Не отрицаю такой возможности. Только нам надо одного зверя дождаться. Который вот-вот должен прийти.

– Это кто ещё?

– Увидишь.

– Ну как просвети меня.

Но просвещать не пришлось. Впрочем, даже если бы Джек Портко не вошел, то запах его одеколона всё равно бы известил о его присутствии. Истинный джентльмен во всем блеске. Интеллигентно улыбнувшись официантке, енот осмотрел зал и, кивнув Джереми и Бару, пошёл к ним. Чеширски невольно обратил внимание на официантку, несколько минут зачарованно смотрящую вслед изящному эксперту. Пожалуй, он при желании смог бы потягаться с Джереми за роль обольстителя. Только, видимо, ему это было совсем не надо. Им владела наука.

– Джентльмены, прощу прощения, опоздал, – заметил Джек, посмотрев на часы. – Форс-мажор, увы, ничего не поделаешь.

– Как мило, – буркнул Джереми.

– Не обращай внимания, ты узнал?

– Да, – улыбнулся Джек и, посмотрев на барсука, исхитрился изобразить некое подобие отцовской теплоты и понимания. – Узнал, хотя и были сложности.

– Можно это опустить. Что с трупом?

– Джо Макроцели.

– Что ещё за Маркоцели? – оторвался от печальных мыслей Джереми. – Это кто?

– Это крыса, которую убил Чеширски. Это его настоящее имя.

– Это всё? Что-нибудь ещё смог достать?

– Чеширски, я же медик, а не детектив. Чем мог.

– Ты это мог и по телефону сказать, – откинулся на стуле Джереми и скрестил лапы на груди. – Приятель, меня с работы турнули за то, что я с этим котом вожусь, а ты не мог посидеть в офисе подольше, чтобы буковки насобирать.

– Успокойся, Джереми. Он и так рискует.

– Чем? Тем, что выпьет дешевый кофе?

Портко снова мягко улыбнулся и запустил лапу в портфель, откуда вытащил кипу листков. Чеширски посмотрел на первый, там красовалось смачное «Дело № 4567». Бар поднял глаза на Джека.

– Это то, о чём я думаю?

– Я не экстрасенс, Чеширски, но учитывая мои знания по психологии и вероятность твоего поведения, то да. Думаю, это как раз то, что ты хочешь.

– Джереми, это же дело Макроцели. Он его всё скопировал. Твою ж задницу, Портко, зачем молчать-то было?

– Хотел сделать небольшой сюрприз. Но, видимо, запоздал.

– Да уж, правду говорят, вы, медики, шутить не умеете. Обалдеть, как ты это сделал?

– У всех свои маленькие тайны, точнее сказать, профессиональные секреты.

– Ой, подумаешь, дело отксерил, тоже мне подвиг, – уже более мягко сказал Джереми. – Ай, у вас все без присмотра валяется.

– Всё, да не всё, Джереми. Дела под особым присмотром и просто так в картотеку не влезть. Признайся, дал на лапу, а?

– Профессиональный секрет. Ты же знаешь, как мы, медики, относимся к тайнам, тем более, служебным.

– Ладно, пусть будет секрет, – согласился Бар, принимая папку. – Ты с нами или?

– У меня есть несколько незаконченных дел. Так что извините.

– Какие извинения, Джек. Ты и так помог.

– Увы, это просто дело, Бар. Пока я ничем не помог, – всё так же галантно и вежливо обрезал Джек, приподнимаясь с места.

Затем, пожав лапы, он двинулся к выходу, всё также провожаемый щедрым официантским взглядом, который теперь заметил и Джереми.

– Какие же еноты, вот слов нет!

– Да, согласен, еноты просто ужасные создания, не то, что барсуки.

– Это что сейчас было? Ты забыл, из-за кого меня уволили? Это, между прочим, ты начал. У меня была и хорошая работа, и деньги, и репутация, а теперь у меня ничего нет. На что я вообще жить буду?

– А ты разве не оставил накоплений?

– Нет.

– Зря. Очень важно понемногу откладывать. Хотя бы чтобы тысяч двести было.

– Да ты издеваешься! Какие двести тысяч, Чеширски, ты меня без хлеба оставил. Да и не умею я копить. У меня куча трат.

– Ты же разведенный, какие траты?

– Как какие? Ты же сам сказал, что разведенный, а значит, у меня теперь нет бесплатного секса.

– Ах, ну да, ты же барсук. И как я забыл.

– Вот-вот! И теперь у меня ни работы, ни секса. Только твоя кошачья морда.

– Ты ещё забыл про алкоголь. Но тут не все так плохо, теперь, когда у тебя нет денег, ты мало того, что избавишься от сладострастия, так ещё и пить перестанешь.

– А ты что такой веселый?

– Не знаю. Просто я думал, у нас совсем ничего не будет, а Джек дело принёс. Уверен, тут что-нибудь, да найдётся для нас.

– Хорошо если так, – Джереми тихо вздохнул и посмотрел в окно. – Ладно, поехали отсюда. Всё равно дело тут смотреть не стоит. Ко мне поедем?

– Да, лучше к тебе.

Бар поднялся и посмотрел на улицу. И всё же, как Портко смог раздобыть дело, да ещё отпечатать? Это же невозможно.

Покорность

Освальд почесал подбородок и задумчиво посмотрел на Тода Харди. Одноглазый кот, впрочем, тоже не спешил начать первым и занял выжидательную позицию. Освальд снова посмотрел на Чеширски. Было видно, что его порядком достало его кошачье общество.

– Знаете, детектив, вы уже так часто бываете у меня в кабинете, что мне стало казаться, что это ваш кабинет, – грустно заметил Освальд. – А ведь я раньше думал, что от Хайнлайна много проблем. Поздравляю, вы подняли всё на новую высоту.

Чеширски лишь хмыкнул. Надо было дать капитану выговориться. Всё, что надо, он уже сказал, теперь дело за вердиктом. Плохо лишь, что пули его не нашли, лишь гильзы. Но кто же знал, что все попадет в фургоны и в неприятеля, которые благополучно скроются.

– Что вы молчите, детектив?

Чеширски устало посмотрел на Освальда, вся эта трёпка больше напоминала какой-то дешевый фильм, который стоит поскорее закончить. Грубо, да. Жестко, без театральности.

– Я отстранён?

– Небольшой отпуск, до тех пор, пока мистер Харди будет проверять вас. По подписку о невыезде. Так ведь, лейтенант Харди?

Кривой кот кивнул. Бар достал револьвер и положил его на стол Освальда. Затем значок.

– Нет, вы не уволены, вы в отпуске, вы всё ещё полицейский, – заметил Освальд, возвращая ему оружие.

– Но с такой горой трупов и кучей гильз это временное явление, – скривился Харди.

– Значит, я могу идти?

– Если вам больше нечего нам сказать, то да.

– Я уже всё сказал.

Бар поднялся. Не зря же он целый час распинался на допросе, как совершенно случайно наткнулся на эту разборку, гуляя по ночному городу. Ни Джереми, ни слежки, ни договора с Фучи, ничего, что могло бы бросить тень на его безупречную репутацию.

Репутация. Как же сильно он на ней потоптался. Равно, как и на всём остальном, проще было с самого начала спустить диплом в унитаз и пойти поваром в ресторанчик. Или же таксистом, толку было бы больше, нежели сейчас продолжать играть честного копа. Что он ещё не сделал? С мафией спутался. Наркомана прикрывал. Что ещё надо до полной отчужденности от первоначальной идеи?

Покинув кабинет, он доплелся до двери. Несмотря на то, что он просидел в участке четыре часа, дождь всё так же продолжал поливать улицы. Бар посмотрел в сторону шоссе, там, над дорогой, огненной змеей пролетел поезд метро. Тот самый поезд, то самое метро. Он похлопал по карманам. Пачка сигарет. У него где-то была пачка сигарет.

Закурив, он спустился по ступенькам. Да, было бы очень хорошо, если бы Джереми был где-то здесь. Прятался во тьме, стараясь не попасться на глаза копам. Ждал его, чтобы отвести домой. Но, увы, его не было. А окончательно эта мысль умерла через пару кварталов.

Бар открыл дверь и вошёл внутрь квартиры. Несмотря на усталость и желание спать, он всё ещё чувствовал это. Это тяжелое памятное наследство, столь щедро оставленное здесь. Выпить? Нет, нельзя. Хватит. Хватит пить. Надо просто уснуть.

Бар скинул мокрое пальто и лег на диван. Капли, дождь, барабанная дробь. Жанни любила эту погоду, она любила дождь. Ей нравилось, когда капли били по стеклу. А ещё она всегда ждала его. Лежала на кровати и ждала, пока её мокрый уставший кот заберётся к ней и будет нежно похрапывать рядом. Это всё, что ей было нужно.

Чеширски закрыл глаза. Спать. Он хочет уснуть и увидеть сон, где нет ничего, кроме темноты. Ни её лица, ни памяти, ничего. Абсолютно ничего. Только вот возможно ли это? Нет, скорее всего, нет. Не зря же этот ностальгический зверь так долго ждал его здесь, чтобы вот так запросто отпустить из своих цепких объятий. Нет, увы, такого не будет. Он должен насытиться им. Сожрать его покой и только тогда он даст ему заснуть.

Бар почувствовал, как устал. Но даже это не помогло, а значит, надо просто терпеть. Всё равно он когда-нибудь заснёт. Надо просто подождать. Посмотреть на капли, послушать их стук, как когда-то делала Жанни.

И всё бы хорошо, только вот сон оказался хуже реальности. Так как он снова увидел мать. Увидел отчима, избивающего её. Вспомнил снова всё, что так мягко укрывала Жанни. И это был, пожалуй, самый жесткий кошмар из всех, что он видел за последние годы. Да, самый, если не считать, конечно, детства.

Чеширски открыл глаза. Казалось, прошли секунды, но нет, часы, так как было уже утро. Он прищурился, даже солнце было враждебным по отношению к нему, стараясь ослепить с самого утра.

Он поднялся с дивана. Следовало как можно быстрее начать действовать. Пусть он и в отпуске, но так даже лучше, ведь теперь никто не сможет связать ему руки ненужными замечаниями. Только вот действовать надо осторожнее, так как ещё одного шанса уйти без наручников от Харди ему не дадут.

Зазвонил телефон. Бар поднял трубку. Взволнованный голос Джереми поливал так, что, казалось, вот-вот расплавит аппарат. Оказалось, что ему тоже не повезло, но, в отличие от детектива, он получил увольнение. Чеширски улыбнулся. Всё же барсук даже в самых грустных ситуациях мог сделать приятное. Он подобрал пальто и вышел на улицу.

Кажется, кафе «Дежавю», да, кажется, именно так он сказал.

Хороший песик

Это был высокий крепкий татуированный черный дог, спокойные глаза которого больше походили на мертвые, чем на живые. Бар поднял голову. Он, конечно, и раньше встречал здоровенных перекачанных бандитов, но этот – просто машина какая-то. Наконец, перестав разглядывать Джереми, дог опустил взгляд вниз и ухмыльнулся.

– Что-то видишь смешное? – не выдержал Чеширски, чувствуя, как начинает злиться, ведь как-никак, перед ним собака, да ещё и бандит.

– Да. Первый раз ко мне приходят барсук и кот, – задумчиво заметил Хартон. – И, наверное, последний.

– Мягче.

– Думаешь, успеешь выхватить ствол? – дог опустил свою огромную лапу на кобуру Чеширски. – А что теперь скажешь, пушистик?

– Когда я говорил мягче, то не имел ввиду настолько, – прошипел Бар и, спружинившись, ударил головой по носу, отчего дог отлетел внутрь дома.

Не дожидаясь, пока Барни придёт в себя, Бар со всей силы приложился ещё, затем ещё, пока, наконец, на его плечо не легла лапа Джереми.

– Успокойся, он уже всё понял, – тихо сказал барсук. – Давай лучше оттащим его к стенке, он нам живой нужен.

– Да, хорошо.

Усадив его около окна, Бар небрежно стряхнул собачью шерсть с кобуры и сел напротив Барни. Сплюнув стекающую с носа кровь, дог покачал головой. Затем оскалился и нагло посмотрел на Бара.

– Я найду твою семью, кот, и тогда нам будет весело.

Бар почувствовал как тело, словно пружина, сжимается для того, чтобы убить. Ему даже показалось что он вне его, что он – сторонний наблюдатель и уже никак не регулирует этот процесс. Вот его пальцы сжимаются в кулак, вот напрягаются мышцы. А затем он бьет, сильно, четко, строго в больное место. В нос. И снова Джереми, снова он останавливает его.

– Хватит, Чеширски, хватит! – кричит барсук Бару на ухо, пока его лапа снова и снова марается в крови дога. – Оставь его.

И вот Джереми снова оттащил друга. Бар обтер руки, кровь впиталась в шерсть, смыть её будет трудно. Он посмотрел на барсука. Как странно, неужели его мнение столь важно, что он смог вырвать его из этой белой вспышки ярости.

– Все, успокойся, ты чего? – закричал на него Джереми. – Мы в их квартале, хватит уже.

– Да я в норме.

– Черт. И что теперь делать? Нам посыльный нужен был, а теперь у него вместо морды кровавая каша.

– Да перестань. Он и так донесёт послание.

– Чеширски, что ты за кот такой! Ладно. Посиди тут и не надо бить его. Просто посиди с ним. Пойду за водой схожу.

Джереми пошёл на кухню и уже через пару минут пришёл оттуда с ведром воды, которую вылил на голову Билли Хартону. Дог пробубнил что-то нечленораздельное, но, тем не менее, в себя пришёл.

– Передай Фучи, что мы на Дог-стрит, восемь. Ждем до семи. Слышишь? – Джереми поднял голову пса за шерсть. – На Дог-стрит, восемь.

– Вам – хана, – еле проговорил Барни.

– Хорошо. Но только сначала передай всё Фучи.

– Да, ты куда вежливей, – буркнул Бар и достал сигарету. – Пошли, пожрём, уверен, этот Фучи не будет нас кормить ужином.

– Ты сумасшедший, – грустно заметил Джереми, подымаясь. – Просто сумасшедший.

Чеширски лишь пожал плечами и затушил спичку. Вряд ли тут было сумасшествие, просто гнев. Он посмотрел на дога, не такой уж он и опасный, если точно знать, куда бить. Разве что большой.

– Думаешь, он передаст? – спросил Чеширски, задумчиво рассматривая грязную улицу Догтауна.

– Уверен. Причем все будет настолько быстро, что нам даже следует поспешить, если мы хотим успеть перекусить.

И Джереми оказался прав. Через полчаса перед ними уже стоял черный линкольн, в переднем стекле которого высвечивались две здоровенные собачьи морды. А затем, моргнув им фарами, пехотинцы Фучи вежливо пригласили их в гости.

Со вкусом обставленный коньяком и сигарами, от которых исходил приятный аромат свежести и подлинности, внутренний салон приятно поражал роскошью. Немного помешкав, Бар сел в машину. Да, теперь он уже точно переступил ту черту, о которой несколько месяцев назад и подумать бы не смел. И Фучи, сидевший напротив, несомненно, был этому рад, улыбаясь своей теплой широкой улыбкой.

– Добрый вечер, детектив, – мягко сказал он, приглашая его сесть напротив. – Рад, что вы выделили мне время.

– Да без проблем. Всё для вас.

Фучи дождался, пока Джереми сядет рядом, затем отдал приказ водителю и лимузин не спеша тронулся в путь.

– Для начала хочу заметить, что очень сожалею о вашей утрате. Потерять любимую – это очень больно. Надеюсь, вы справитесь с этим. Да, и не переживайте за Барни. Я объяснил его ошибку. И у него к вам претензий нет.

– У меня тоже.

– Это хорошо, – Фучи вытащил сигару и откусил кончик, затем достал золотую зажигалку и затянулся, увесисто шевеля квадратной челюстью. – Итак, как я понимаю, вы изменили свою позицию относительно сотрудничества со мной?

– Да.

– Что ж, это разумно. Я всегда хотел нормального взаимодействия с полицией. Но вы юны, а порой это так мешает. Теперь вы повзрослели. Как и Хайнлайн когда-то. А, стало быть, приступим к делу. Что вы от меня хотите, детектив?

– Мне нужен Джек Горни. Вам он нужен тоже, так как именно он спонсирует Мордока Барнса, вашего основного конкурента.

– А зачем вам этот Джек Горни?

– Он подставил Хайнлайна.

– Только из-за этого?

– Да.

– Готовы побороться с самым сильным зверем города только по причине коповского долга коту, которого знаете всего лишь несколько месяцев?

– Да.

– Это так странно, – глаза Фучи блеснули. – Неожиданно.

– И несущественно.

– Не скажите, детектив, – Фучи аккуратно стряхнул пепел. – Мотив помогает удостовериться в том, что ваш партнёр вас не предаст, а пока он у вас слаб. Во всяком случае, для меня.

– У вас нет выбора. Вот посмотрите, это запись помощника Горни, который передает инструкции Мордоку. Горни знает, что в войне вы побеждаете, и он прямо говорит, что скоро вышлет свою службу безопасности. Для того, чтобы устранить вас.

– У него такая надежная служба безопасности?

– Все бывшие военные. Солдаты удачи. Боюсь, что даже полицейский спецназ им сливает.

– Положите сюда, – сказал Фучи, задумчиво посмотрев на конверт. – Если это так, то что предлагаете вы?

– Назначьте Мордоку встречу, предложите обсудить перемирие, уверен, его это заинтересует. Конечно, будет определённая опасность, но, предполагаю, вас это не пугает.

– Я так понимаю, как только начнётся стрельба, и включатся эти солдаты удачи из команды вашего Горни, то прибудет полиция и всех арестует? – усмехнулся Фучи.

– Да. Примерно так.

– Нет, боюсь, ничего не получится, детектив, ваш участок дырявый как сито. В нём не держится информация. Поэтому, кроме вас, там никого не должно быть.

– Это отборные головорезы, мистер Фучи. У вас нет шансов справиться с ними своими силами. И я не исправлю ситуацию.

– Во всяком случае, у Билли Хартона другое мнение на этот счет. А его мнению я доверяю. Детектив Чеширски, если всё, что вы сказали, верно, то я принимаю ваше предложение, но с одним условием. Вы сами вызовете подмогу, когда начнётся стрельба. Сидеть вам со мной не обязательно, но будьте поблизости.

Бар посмотрел на Фучи. Спорить было бесполезно. Слишком много этот пёс уже видел смелых копов. Да и он им был куда нужнее, нежели они ему. Чего он опасается? Что головорезы Горни перестреляют головорезов Фучи и его самого заодно? Это же бандиты, чем их меньше, тем лучше.

– По рукам? – Фучи протянул Бару толстую лапу. Бар задумчиво посмотрел на неё. Вроде такое маленькое движение, а столько смысла. Впрочем, он и так уже переступил все свои правила, что ж теперь, останавливаться? И он пожал её.

Догтаун

Просочившись в участок, Бар старался привлекать как можно меньше внимания, так как от него очень сильно разило перегаром. А во-вторых, он выглядел несколько помято, да и пальто было не в самом чистом виде.

Отодвинув стул, он засучил рукава и сел за компьютер. Собаки. Ему нужны были собаки и, желательно, самые ближайшие к Фучи, которые как можно быстрее выведут его на этого толстого пса. Бар быстро застучал по клавиатуре. Всё, что ему было нужно, это несколько минут и, желательно, без встречи с начальством. Чеширски быстро пробежался по картотеке. Так, кто у нас тут?

Жазо Кингсман, вор-рецидивист, состоит в банде Фучи. Убит в перестрелке. Не то. Гарни Дог, насильник, отсидел десять лет, живет в Догтауне. Тоже не то, насильников ещё не хватало. Ага, вот! Билли Хартон, подручный Лука Льюиса. Живет в Догтауне, Седьмой парк, дом десять. Два ограбления, разбой, девять лет отсидел в колонии. То, что надо. Бар переписал адрес и, схватив пальто, резко поднялся с места. Теперь можно звонить Джереми и ехать в Догтаун. Через этого пса они наверняка выйдут на Фучи.

– Все нормально? – спросил Освальд, деловито посматривая на Бара и потягивая кофе из небольшой белой кружки. – Я не мешаю?

– Э, нет, сэр.

– Хорошо, а то мало ли, может, я чему-то помешал? – сделал он ещё один глоток, продолжая смотреть на Бара.

– Нет. Не помешали.

– Ну и хорошо, – дикобраз улыбнулся. – Не хотелось бы мешать твоему расследованию. Всё нашел, что искал?

Бар кивнул. Освальд продолжил пить, не сводя с него внимательных глаз. Это был спокойный, добрый, можно сказать, несколько заботливый взгляд, если бы не одно но. В участке было непривычно тихо, словно все готовились к буре. Тут Освальд несколько отстранился от кофе и поводил небольшим черным носом прямо перед Баром. Затем поморщился.

– Это что? Ты пил? – он вопросительно посмотрел на него.

– Да, немного, сэр. Вчера.

– Да, понимаю, вчера. Хм. Но у тебя, кажется, был всего один выходной, не так ли? – заметил задумчиво Освальд. – Это, конечно, не страшно, что ты не предупредил, понятно же, ты был на задании. А где ты именно пил? Мне просто надо несколько бумажек за тебя заполнить.

– Сэр, если вы хотите что-то сказать, то не надо паясничать. Я сейчас не в том настроении, – чуть громче, чем надо, заметил Чеширски. После чего в комнате воцарился абсолютный вакуум, и все офицеры посмотрели в его сторону.

Освальд замер. Даже пить кофе перестал. Бару на мгновение показалось, что вообще все жизненные процессы дикобраза резко замедлились, позволив ему рассмотреть реакцию бешенства в замедленном темпе.

Глаза налились кровью. Иглы полезли наружу. Было видно, что Освальд борется, пытаясь остановить внутренний порыв, который уже мчался к выходу, предвосхищая нервным глазным тиком будущую бурю.

– В кабинет, Чеширски! – прорычал Освальд, едва не роняя от бешенства чашку.

– Сэр, я и вправду спешу.

– Быстро! – сказал капитан и подтолкнул его к двери своего кабинета.

А затем все, кто был снаружи капитанского офиса, смогли увидеть, как резко опустились жалюзи и, странно совмещающий в себе отборные ругательства, звук наполнил весь этот миниатюрный оазис своим громовым присутствием. Впрочем, полицейские долго смотреть в сторону офиса не стали и постепенно вернулись к своим делам. Спустя несколько минут Чеширски вышел из кабинета и пошел к выходу. В одном Освальд был прав, времени у него было мало.

Догтаун. Грязный Догтаун. Ещё одно скотское место этого города, где даже самый вонючий пёс имеет прав больше, чем вышколенная и обученная всем университетам мира кошка. Бар вспомнил Хайнлайна, с ним тут было заметно спокойнее. Он посмотрел на фотографию Билли Хартона, какой же мерзкий был этот бульдог.

Наконец, подъехал Джереми. Выглядел он, конечно, лучше, всё-таки сказывался алкогольный опыт, да и по барсукам вообще было сложно понять, пьют они или нет, форма морды у них такая, мало распознаваемая. Джереми достал небольшую флягу и отхлебнул.

– Ты ж за рулем?

– Это настоечка травяная, помогает при похмелье. Как чай.

– Дай-ка попробую.

Бар сделал глоток и почувствовал мягкий нежный привкус ягод и легкий аромат леса. Джереми не соврал, это действительно был чай.

– Что, убедился, Фома ты неверующий?

– Да.

– Слушай, а что мы тут встали, ещё же метров двести идти.

– Я не хочу, чтобы машину было видно. Это же понятно.

– Ага, а ещё понятно, что ты коп. И что коты тут долго не живут.

– Всё равно мы пойдем пешком. Надо застать его врасплох.

– Ох, господи, Святая Кошка, ты всё-таки сумасшедший.

– Да ладно, что уж теперь-то? Ты разведённый, я вдовец. Да и вообще, ради чего тебе жить-то? Ты ж старый и некрасивый.

– Не все так считают. Это раз, а во-вторых, тридцатка – это рассвет, это ты просто маленький. И ещё, ты зря не покопался насчёт этого парня. Я тут кое-что нарыл и, знаешь, он во всех местах отмороженный. Этот Хартон троих копов изувечил, когда его в первый раз брали, а ведь там самые настоящие волкодавы были.

– И что же он такого сделал?

– Одному руку сломал, второму – челюсть, а третьему нос откусил, да причем проглотил, чтобы обратно не пришили.

– Ты что, желтой прессы начитался?

– Да, желтой. Такой позор просто в рапорте не напишут. Три собаки не смогли нормально бандита упаковать. Кому это надо?

Они остановились у седьмого дома. Как и любой дом в Догтауне, он был крайне неприметным, грязным, вонючим и неухоженным. Бар выдохнул и посмотрел на крепкие двери. Джереми также осматривал дом.

– Ну что, кто пойдет? – спросил барсук.

– А что, вместе не судьба?

– Я здесь покараулю, а ты там разберись с ним.

– Джереми, что за задняя? Ты же журналист, где любопытство?

– В молодости осталось.

– Включился дед. Ладно, раз ты такой древний, сам разберусь.

Бар расстегнул рубашку и, открыв калитку, пошёл к дому. Заброшенные кусты, всюду разбросанные ржавые инструменты, двигатель, непонятно как очутившийся перед домом. Ох уж эти трущобы забытого собачьего рая. Он встал перед дверью и постучал. Затем потянулся к значку, но, несколько поразмыслив, вернул руку обратно. Значки не всегда уместны при дружеской беседе.

Уборка. Юморист

Когда Бар подъехал домику, то Джереми уже заканчивал подготавливать его к поджогу. Заботливо расплескав везде бензин, он стоял с канистрой посреди комнаты, рассматривая труп Бродски. Затем, резко повернувшись, увидел друга.

– Ты догнал его?

– Догнал, – тихо сказал Бар, доставая сигарету.

– Убил?

– Да.

– Что он сказал?

– Ничего.

– Хорошо, – Джереми снова повернулся к Бродски и облил его бензином. – Что со следами, ты оставил там что-то?

– Пули прошли навылет. В теле их нет. В кузове вроде тоже, – Бар порылся в поисках зажигалки. – Не возражаешь, я закурю?

– Кури.

– Спасибо.

– Только недолго, пора уже убираться отсюда, – сказал он, пройдя мимо кота.

Барсук выглядел немного растерянным, но все же, в общих чертах, держался молодцом. Наверное, уже начал привыкать к нарастающим, словно снежный ком, проблемам. Через секунду Бар услышал негодование. Ухмыльнувшись, он вытащил сигарету и кинул её в лужу бензина. Все же, барсук он и есть барсук, даже посреди трупов.

– Боже мой, твою мать, что это? – забубнил Джереми, осматривая машину. – Что с ней?

– С ней?

– Да, с ней, – Джереми заглянул в салон. – Господи, ты что наделал? Ты хоть знаешь, сколько она стоит?

– Да ладно. Подлатаешь.

– Наверное, на твою грошовую зарплату? – Джереми обошёл свой мустанг и сел за руль. – Как же ты меня достал, ну что там? Ты решил остаться или, наконец, сядешь?

– Подожди. Надо спалить машину, – Бар вытащил тряпку и, полив её бензином, вставил в бензобак тачки Бродски. – Сжигать, так уж все.

Джереми завел мотор и отъехал. Чеширски тоже отошёл. В фильмах при подобном действии машины взрывались. Но, по факту, ничего. Он вздохнул и, подхватив канистру, обрызгал весь салон, и только после этого машина вспыхнула.

– Теперь мы можем ехать? – раздался голос Джереми.

– Да. Теперь можем.

Бар сел в машину, и барсук выехал на дорогу.

Огонь, дождь, грязь и кровь. Бар поправил воротник, ему давило, хоть галстука и не было. Протерев запотевшее стекло, он увидел нескольких проституток, стоявший вдоль дороги. О да, город продолжал жить своей жизнью, нисколько не останавливаясь и не очищаясь. Он отвернулся от окна. Сейчас ему хотелось лишь уснуть.

– Что будем делать? – спросил Джереми, когда они въехали в город.

– Пока не знаю. Но, мне кажется, нам стоит наведаться к Фучи.

– В смысле – наведаться?

– Поговорить с ним. Враг моего врага – мой друг, ну, или хотя бы союзник. А Фучи явно против крыс.

– Да, он всегда был против.

– Вот и хорошо. Уверен, наш мертвый крысёныш наверняка работает на Горни.

– Или на Багнса.

– Да какая разница, все они, в конечном счете, работают на Горни.

– Не уверен, что ехать с поклоном к Фучи – хорошая затея, Бар.

– Мы с ним виделись уже.

– Это успокаивает.

– Всё равно это лучший вариант, время идет на дни. Чем быстрее мы свяжемся с ним, тем лучше. Сейчас, когда найдут труп этой крысы, то всё равно выйдут на нас, – Бар кисло улыбнулся. – Это вопрос времени. Кстати, ты можешь ещё спрыгнуть. По факту, я и один мог всё провернуть.

Джереми остановил машину. Дождь продолжал бить по стеклам, но покоя это не приносило. Барсук тяжело дышал. Бар вздохнул, ему не хотелось быть неуважительным к Джереми. Бедняга и так натерпелся. Но ведь дело принимало довольно серьёзный оборот. А точнее, мрачный. Мрачный по отношению к ним.

– Я никогда не предавал друзей, – тихо сказал Джереми, пропитывая сталью каждое слово. – Слышишь?

– Да я не это имел в виду, Джереми, я хотел сказать, что так лучше.

– Лучше? – Джереми повернулся к нему, в глазах его играл огонек. – Нет, Чеширски, ты не понимаешь, что лучше, а что хуже. Но это и не важно. Так уж получилось, что Хайнлайн – мой друг. Я не ради тебя влез в это говно. А ради него.

– Хорошо. Я понял. Но я про себя сказал, я могу всё на себя взять.

– Ты какой-то туповатый. Я же объяснил всё! – начал злиться барсук.

Вообще, Бар почти не видел злых барсуков, но говорили, что в бешенстве они почти как росомахи, совершенно неконтролируемые животные, особенно более-менее молодые. А значит, стоило опустить тему. Но, что греха таить, ему было приятно, что барсук решил не спрыгивать с их тележки.

Остановившись возле дома, Бар посмотрел на окна. Больше всего на свете ему не хотелось возвращаться внутрь. Это квартира буквально продирала его до костей, снимая и кожу, и мясо, оголяя душу.

– Может, лучше ко мне? – спросил Джереми, наблюдая за ним.

Бар повернулся, задумавшись. Затем снова посмотрел на окна и кивнул. А потом, когда машина плавно тронулась с места, почувствовал сильное облегчение. Всё же хорошо, когда у тебя есть приятели.

Квартира Джереми было до безобразия большой. Впрочем, это была студия, так что, если вставить стены, возможно, всё бы и уменьшилось и, тем не менее, выглядело всё очень шикарно. Тут даже бар был.

Скинув куртку, Джереми прошёл внутрь. Бар снял пальто и поискал глазами вешалку.

– Кинь на кресло, с вешалкой беда.

– А что с ней?

– Да в окно выбросилась, – вздохнул Джереми. – Вместе с плащом.

– А я думал, у меня жизнь плохая, – сказал Бар и аккуратно сложил пальто в кресле.

– Итак, прошу в мой бар, мистер Бар, – улыбнулся Джереми, встав за стойку и доставая бутылку. – Что предпочитаете?

– Разве что немного виски.

– Ого, с крепких напитков стартуем.

– Да, в последнее время я просто обожаю напиваться.

– А, к черту! Будет завтра и будет бой, сегодня мы празднуем, что живы. За жизнь! – пододвинул стакан к Бару Джереми. – Дрогнем.

Чеширски осушил стакан. Виски был хорошим, крепким. Чеширски махнул головой, ему вдруг захотелось смеяться, смеяться от всего. От чертовой ночи, от выстрелов, от кровавой морды крысы, от жизни, которая свела его с барсуком, у которого он сейчас пьет. От всего того, что вокруг.

– Не грусти. Не надо, – сказал немного захмелевший Джереми. – К черту печаль! В этом доме не грустят.

– Давай помянем вешалку, ведь по факту расследование проводилось, так?

– Да. А ведь это было не самоубийство, – вдруг стал совершенно серьезным Джереми. – Её выкинули.

– И кто же?

– Заместитель редактора нашей газеты, Натали. Вот, кто совершил сие преступление, – буркнул Джереми, разливая виски.

– Значит, оно почти раскрыто. Нужны улики.

– Трусы.

– Фу.

– Это память. Но, если следствию нужно… Я их принесу.

– Нет, не надо, – засмеялся Бар. – Не стоит. А то еще, не ровен час, свои принесешь.

– Не исключено, – Джереми поднял стакан. – За риск!

Потом был тост за любовь, за дружбу, за темноту, за память и еще много чего. Главное, что, несмотря на количество тостов, виски не заканчивался, словно у Джереми его был целый ящик. Надравшись в стельку, Бар снова отключился. Но теперь это было у друга. Именно у друга, так как он понял, что Джереми рисковал не только из-за Хайнлайна, но и из-за него. Просто гордый барсук не мог сказать об этом вслух. Барсуки вообще неохотно говорят о личных чувствах, ну, как и кошки, разумеется.

Погоня

Не добежав до убийцы, Бар услышал рев двигателя. Не надо быть гением, чтобы понять, что происходит, а потому, развернувшись, он бросился к машине. Благо, Джереми оставил ключи в зажигании, так что, много времени на то, что завести, не понадобилось.

Рванувшись с места, Бар почувствовал, как стало хорошо. То ли адреналин, то просто голова расслабилась, то ли при приближении смертельной опасности плохие мысли плавно отступали, дав мозгу возможность вырабатывать правильные решения. Но, в любом случае, он почувствовал, как скорость, выстрелы и общий драйв дали ему покой. Он добавил газу. Главное – догнать.

Поворот, второй, третий, а вот и долгожданные огни. Опустив стекло, Бар вытащил револьвер и несколько раз выстрелил. Огрызаться убийце было сложнее, так как приходилось разворачиваться, но все равно несколько пуль пробили лобовое стекло. Бар нажал на газ и двинул в задний бампер. Линкольн убийцы немного завилял, но все же недостаточно, чтобы съехать с дороги.

«Главное – не дать ему въехать в город» – мелькнуло в голове Чеширски. Он снова вытащил револьвер и уже более прицельно пальнул в заднее стекло. А затем ещё раз впечатался в машину. Убийца завилял и съехал в кювет, Бар же нажал на тормоз и чудом остался на дороге.

Пошёл дождь. Странно, так резко, внезапно, словно ждал такого поворота событий. Подняв голову от руля, Чеширски почувствовал запах крови. Он вытер морду, экстренное торможение всегда припечатывает вас головой о руль. Стало быть, в лучшем случае – разбивает нос, в худшем – голову. Он открыл двери. Следовало как можно быстрее догнать убийцу, но сначала надо было перезарядить оружие. Шатаясь, он направился ко второй машине. Дождь усиливался. Он сплюнул кровавую слюну. Теперь его время. Теперь он уже не будет упускать убийц, кого бы они ни тронули.

Это был крыс. Крепкий, но небольшой крыс. Бар спрыгнул в карьер. Вот он, ещё живой, медленно выползающий из искаженного линкольна. Схватив его за шиворот, Чеширски вытащил его наружу. Все же он поспешил с мнением насчет его живости, крысёныш испускал последний дух.

– Кто тебя нанял, ублюдок? – закричал он, прижимая его за горло к земле.

– Ты точно хочешь это знать? – улыбнулся крыс, и тут Бар почувствовал что-то очень знакомое.

И только после того, как хвост обвился вокруг его шеи, он понял, что это был тот самый парень, который напал на него в канализации, тот самый, который убил родственника Фучи и подставил Хайнлайна. Выпустив когти, Бар схватился за крысиный хвост. Царапая, разрывая плоть, Чеширски почувствовал, что уже ничто не сможет его остановить. Животная ярость, вот что двигало им.

Наконец хватка крыса ослабла и, оттолкнув его ногами, тот бросился в атаку. Понимая, что в долгой схватке не выиграть, так как Чеширски был физически сильнее, крыс все время пытался подобраться к горлу, стараясь вцепиться в него своими длинным зубами. Хороший ход, но только не в этот раз.

Нащупав его глаза, Бар вдавил их. Времени на игры было мало, тварь следовало убить. Крыс заорал, но Чеширски этого не заметил, разве что под пальцами что-то лопнуло, как небольшой мягкий пузырик. Ослепнув, крыс слез и пополз в сторону, ощупью находя себе дорогу. Бар вытер грязь с морды и поднялся. Похоже, он выиграл эту битву.

Кровь. Она снова мешалась с грязью. Только в этот раз она была крысиная и шла ровной полосой вслед за медленно ползущим убийцей. Наверное, после аварии одна из железок пропорола крысу, что и дало возможность победить. Но это было не важно. Сейчас главное – получить информацию. Хоть какую-нибудь.

Бар перевернул ублюдка. Мясо, выдавленные глаза, кровь, заливающая морду, грязь, проникшая глубоко в раны. Но ни одного намека на страх или желание пообщаться. Крысёныш вдруг улыбнулся.

– Кто тебя нанял, скажи, и я тебя быстро убью! – зашипел Чеширски.

– Да пошёл ты! – выплюнул крысёныш. – А тебе есть смысл жить, верно?

– Ты о чем, ублюдок?

– Ты знаешь.

– Кто тебя нанял?

– Уже не важно, – сплюнул крыс и попытался поднять взгляд изувеченных глаз.

– Я всё равно из тебя это вытащу.

Чеширски ударил по изувеченному глазу. Потом ещё и ещё, и так до тех пор, пока, наконец, тело не обмякло и безжизненно не повисло в его лапах. Да, выдержки у убийцы хватало.

Бар отпустил тело и поднялся. Дождь лил всё сильнее, одновременно смывая с его морды кровь и набиваясь в глазницы мертвой крысы. Эмоции, они всегда очищают разум. Он выдохнул и быстро пробежался по куртке трупа. Но, увы, кроме бумажника с деньгами, там ничего не было. Бар пошёл к своей машине, попутно обыскав линкольн. Как он и предположил, прав там не было, да и сама тачка, по всей видимости, угнанная.

Устало опустившись в машину Джереми, он тихо развернулся и поехал обратно. Ловить тут уже было нечего. Теперь это дело местных копов. Он посмотрел на разбитое стекло. Всё же жаль машину. Джереми, наверное, будет расстроен.

Возращение к делам

Джереми немного опоздал. Впрочем, это было не так страшно. Сев в машину, Бар расстегнул воротник ещё не высохшей рубашки. За время ожидания он выстирал почти все белье, даже пальто почистил, не говоря уже, что пистолет блестел как новенький.

Джереми завел мотор и, включив фары, плавно тронулся в путь. Он, видимо, очень любил свою машину, так как пару раз даже погладил её. Все же любовь есть везде, нельзя её окончательно выкинуть из сердца, может, ему тоже полюбить что-нибудь? Например, свой револьвер.

Он отвернулся к окну и поймал себя на мысли, что езда по ночному пригороду несла один положительный момент. Они могли с легкостью определить, есть за ними хвост или нет. С другой стороны, может, хвост даже хорошо, он сможет, наконец, пострелять в кого-нибудь.

– Приехали, – буркнул Джереми, глуша мотор.

Бар вышел из машины. Да, точно, тот самый деревянный сарайчик, где несколько дней назад они держали Бродски. Быстро всё же летит время. Он подошёл к двери и открыл её. Внутри горел свет. Бродски был там.

Он был всё такой же тощий, со спокойным разбитым взглядом. Бродски поднял глаза на Бара и улыбнулся. Рядом с ним стояла банка с пивом и маняще окутывала его запахом алкоголя. Бар тут же вспомнил, что возле домика видел машину Бродски, видимо, тот совсем не беспокоится о правилах дорожного движения.

– Как дела, детектив? – хрипло спросил Бродски, немного наклоняясь вперед. – Выглядите вы неважно.

– Нормально дела. У вас?

– Да тоже ничего.

Тут дверь скрипнула, и вошёл Джереми. Обойдя Бара, он подошёл к Бродски и сел на свободный стул. Чеширски сделал то же самое. И вот они уже снова в привычной обстановке, друг напротив друга. Как будто и не было этих нескольких дней.

– Ребята! Давайте прежде, чем начнём, решим главный вопрос, – Бродски опустил руку вниз и вытащил небольшой пакет. – Я бы сказал даже – самый главный. Здесь деньги, номера счетов, в общем, всё, что я сумел перевести за эти пару дней. И мне бы очень хотелось, чтобы они попали в руки моей дочери.

Бар и Джереми переглянулись.

– Учитывая ситуацию… – начал было Джереми.

– Учитывая ситуацию, – продолжил за него Бродски. – Мне осталось совсем немного. Я крыса и очень хорошо ощущаю, когда мне коротают хвост. Так что, ребята, если хотите поработать, возьмите несколько обязательств и, поверьте, я вас не подведу.

– Хорошо, я этим займусь, – кивнул Джереми и принял пакет.

– Там адрес и фотографии, всё. Она хорошая девочка, куда лучше своего папаши, – скривился Бродски.

– Тебя раскрыли? – спросил Чеширски.

– Нет, не столько по причине этого, нет, я просто им там не нужен. Но Горни не может убить меня сразу, ему нужно время. Иначе это лишние заботы, а ему этого не надо. Но то, что убьют – факт. Ведь помимо всего прочего, мне пришлось снять деньги и ради вас порыться в некоторых файлах, а у нас это бесследно не проходит, и Горни всё равно узнает.

– Что вам удалось нарыть?

– Вот это рвение, – улыбнулся Бродски, посмотрев на Чеширски. – Это по-нашему. Значит, сейчас у Горни проблемы с собачьей мафией, я ещё не понял, как они всё решат, но принято решение устранить к черту всех собак. Этот Фучи стал активно напирать на Мордока Барса, которого содержит Горни.

– Меня больше интересует его экспедиция, файлы. Может, записи, хоть что-то, чтобы можно было его засадить.

– Пока этого нет. Горни не такой идиот, чтобы всё держать на виду.

– Но ты сам сказал, что времени почти не осталось.

– И что теперь? Я и так делаю, что могу.

– Бар, все нормально. Давайте лучше перейдем к этому, как его, Барнсу. Это же крысиный мафиози, так ведь? – спросил Джереми.

– Да. Он плотно работает с Горни, прикрывая его. Не может же он везде охрану посылать. Но если Барнса прижмут, то, скорее всего, Горни будет вынужден использовать своих зверей.

– А это вариант.

– В смысле, вариант? – Бар вопросительно посмотрел на Джереми.

– Ну как. Как только собаки додавят крыс, и в дело вступит Горни, то он непременно запачкается. Если рядом будем мы и сможем зафиксировать его ребят в зачистке несчастного Фучи.

– Рискованно, но вполне возможно, – согласился Бар. – Только вот когда он их дожмет…

– Судя по всему, очень скоро, дела у Барнса очень плохи. Уверен, ждать осталось день, от силы – два.

– То есть, по злополучному Барнсу у тебя информация нашлась, а по экспедиции Горни – нет. Он что, свою работу с мафиози совсем не скрывает? – не удержался Бар.

– Ты это к чему сейчас? – прищурился Бродски.

– К тому, что это странно попахивает.

– Какой ты смешной, да только за то, что я тут с вами, я уже могу схлопотать пулю.

– Да, парень ты рисковый.

– Чеширски, можно тебя на пару минут?

Джереми поднялся и вышел на улицу. Бар пошёл следом. Всё же он не доверял этой крысе, пусть даже она и отдала им пакет с фотографиями своей дочери и счетами. Что-то тут было нечисто.

– Ты чё творишь? – сразу же начал Джереми, едва они оказались за дверью. – У тебя что, полно зацепок?

– Я ему не верю.

– И что? Ну не верь. У тебя большой выбор?

– Он что-то недоговаривает. Лучше надавить сейчас, чем проиграть потом.

– Ты хочешь на него надавить?

– Да, пока момент подходящий. Выжать из него все, что он знает.

– Эй, это точно, детектив Чеширски? – Джереми щелкнул перед его носом пальцами. – А тебя не подменили?

– Ты просто подумай, вдруг это подстава – пакет и деньги. Да сколько бы там ни было денег, для Горни, уверен, это копейки. Ради того, чтобы убрать надоедливого копа и журналиста, уверен, он и на большее пойдет. Не доверяю я этим крысам.

– То есть, ты хочешь его попытать?

– Это лучшее решение. Выжать из него все, что он знает. Нам ещё тогда надо было это сделать, пока он не вернулся к своим. А теперь, теперь уж я и не знаю. Не удивлюсь, если тут небольшая бригада в кустах.

– Бригада, – Джереми огляделся. – Это у тебя в голове бригада. Так, возвращаемся к нему, я буду вести диалог.

– Неправильно это, – покачал головой Чеширски. – Ох, мы пожалеем, нельзя ему доверять.

– Посмотрим. Сначала надо его выслушать. Уверен, он ценное приберег на конец.

– Ладно, но насчет ценного не уверен.

– Чеширски, я подольше пожил, верь моему журналистскому чутью, он ещё не всё сказал, просто торгуется. Сначала решил посмотреть, как мы среагируем на его просьбу с конвертом. Как-никак, он всё на кон поставил.

– Ладно, ладно, уговорил.

– Так-то лучше.

Они развернулись к двери и тут же услышали автоматную очередь, звон стекла и мягкое, тяжелое бульканье. Затем полетели щепки, и прямо возле них несколько пуль сделали корявые дырки.

– Ложись! – крикнул Бар, кладя лапу на голову Джереми, прижимая его к земле.

Наступила тишина. Вытащив револьвер, Бар выглянул за угол, в ту же секунду раздалась ещё одна очередь, чудом не задевшая его. Стрелявший сидел на холме. Бар повернулся к Джереми, его вроде тоже не задело.

– Будь здесь, я за ним, – тихо сказал он, кувыркнувшись в сторону.

Джереми поднял голову и посмотрел внутрь домика. Там, на стуле, всё так же сидел Бродски, сохраняющий свой безмятежный взгляд. Только теперь он был уже мертв, изрешечен пулями, как сито дырками.