Змей, гл.35⁠⁠

Остаток пути Змей проделал смирнёхонько лёжа в ложементе, уж больно наглядно ему показали: шутки шутить тут никто не будет. Буксир с капсулой тем временем доковылял до Цури, нырнул в тень планетоида и выскочил с подсвеченной стороны прямо на башни «Агамемнона» уже развернувшись стыковочным узлом вперёд. Маршевые двигатели включились, сбрасывая скорость, выключились, включились ещё раз. Змей, не удостоивший планетку и взглядом, не удержался, включил обзор, разглядывая тени, скользящие по гладким стенам протянувшихся в сторону Эдема сооружений. Глаз искал хоть какое-нибудь движение, огонёк – нет, ничего, только лучи светила скользят по серому монолиту, пытаясь проникнуть в каверны «площадей» и каньоны «улиц».

Змей хотел поесть – забыл, хотел достать насадки – забыл и это, сидел, смотрел, как надвигается серая громада, как становятся видны стыки на монолите, трещинки и выбоины от микрометеоритов, как тьма, царящая между шпилей и башен, собирается прямо над головой…

В горле пересохло. Змей опомнился: выключил обзор, содрал с головы очки и занялся ставшими уже привычными делами. Туалет, салфетки, еда из сухпая — распечатывая саморазогревающуюся упаковку, Змей поклялся самому себе, что по возвращении первым делом закатит обед в Пти фамин – и наплевать, сколько это стоит.

Едва он закончил свои дела, как замигала лампочка вызова. Текстовое сообщение: «Второй, внимание, занять место в ложементе, пристегнуть ремни, все передвижения с разрешения оператора. Позывной – «Агамемнон».

Змей послушно отбил: «Есть занять место в ложементе», — после приступа удушья, он был само послушание. Сидел Змей час, другой, третий, вечность – и всё это время перед глазами плавали i-очки, с каждой минутой разжигая желание включить обзор, посмотреть, на что похож вблизи этот «Агамемнон». Змей нацепил очки, потянулся к клавиатуре, замер.

А вдруг опять кулер вырубят?

Но потом, решив, что, если надо, операторы станции просто выключат видеодатчики, Змей нацепил очки, включил обзор, и обмер: буксир вместе с капсулой чинно плыл в раззявленную пасть гигантского люка. Где-то в невообразимой дали на стенках сооружения загорались и гасли огоньки, больше ничего не удавалось разглядеть из-за сизой дымки, заволакивающей внутренности…

Змей глубоко вздохнул. Ещё раз. Прислушался: работают ли вентиляторы – вентиляторы мерно гудели, поставляя воздух в его пересохшую гортань. Змей обмяк в ложементе и тут же перед глазами поплыли огненные буквы сообщения: «Внимание, сидеть прямо, не шевелится, производится сканирование». Где-то в недрах ангара загорелся ярко-красный огонёк и луч лазера упёрся Змею прямо в переносицу. Скорее всего, без очков увидеть этот луч было бы невозможно, но Змей сидел ни жив ни мёртв, глядя перед собой.

«Сканирование – удовлетворительно, – поплыли перед глазами буквы. – Ожидайте».

Вот тут Змей задышал полной грудью. Ожидайте – это привычно, это мы знаем, как только пришёл в это проклятущее УК на Муроме, так то ждать, то догонять… Ладно хоть деньги платят. Он содрал очки – от греха. Так и сидел, не шевелясь, час, а может быть два, а может быть вечность…

Капсула вздрогнула. Что-то звякнуло, зашипел воздух: вентиляторы взвыли с натуги. Змей рванулся в ложементе – ремни затянули в поясе и в плечах, сработали ограничители.

Кто-то открывал люк. Змей зашарил на поясе, заозирался по сторонам: на грунте у него под рукой всегда хоть мушкет завалящий был, а здесь…

Впрочем, нежданный гость не спешил нападать – шумно сопел у задраенного люка, ворочался в шлюзовом отсеке, будто места ему там не хватало. Змей извернулся так и эдак, пытаясь разглядеть пришельца; ничего не вышло и он обмяк в упряжи страховочных ремней: да будь оно неладно, человек вроде и бог с ним…

Также сопя и вздыхая человек влез между ложементами. Грузный мужик в комбинезоне точь-в-точь как у Змея, занял всё поле зрения, принялся по-медвежьи ворочаться в узком пространстве рубки управления, сунув ноги в мягких ботинках в лицо Змею, задев на пульте что-то такое, отчего весело перемигнулись огоньки сигнализации. Наконец мужик разместился в ложементе, утвердился, примяв спинку, поворочался, извлекая на свет ремённую упряжь. Щёлкнули замки. И вот после всего этого незваный гость подарил Змею долгий-долгий взгляд.

Змей оторопел. Нет, он не испугался – все страхи остались там, на полпути к Цури, да и мало кто из людей мог бы напугать его – ну, разве что Весельчак. Просто ему было ясно, что за этим мужчиной с неподъёмным взглядом маленьких голубых глаз стоит вся сила Земли. Ёжик отросших волос, жиденькая растительность на пухлых щеках и под мясистым носом, низкий лоб и тяжёлые надбровные дуги…

Чудовище, куда там дицерониху.

Змей ещё раз пожалел, что под рукой нет ничего хорошего. Потом была мысль без затей сунуть в морду этому… Но тут мужик отвёл взгляд, повозился в кресле, осваиваясь, и наконец замер, уставившись на приборную панель.

За этой невольной игрой в гляделки они и не заметили, как «Агамемнон» выпихнул капсулу с буксиром; Змей сообразил оглядеться только почувствовав, что в капсуле потеплело. Видеодатчики показывали солнце, гревшее лучами правый бок кораблика, Цури внизу-слева и чёрно-серую громаду «Агамемнона» позади. А прямо по курсу драгоценным камнем, изумрудом, сиял шар кислородного мира и Змей обрадовался Эдему как не обрадовался бы и родной планете.

Рядом завозился его спутник.

- Прошу прощения, — сказал мужик, — мне нужно в туалет.

Это были его первые слова и если Змей с первого взгляда почувствовал антипатию к этому человеку, то его тихий голос, проливавший слова елеем, окончательно похоронил надежду на хорошие отношения.

Но Весельчак дал задание довезти этого… В целости и сохранности, чтоб его.

Змей молча достал насадки. Показал, как пользоваться одноразовыми наконечниками, показал салфетки, всё – молча. Отвернулся, выжидая, пока вентиляторы вытянут тяжёлый запах.

- Спасибо, — сказал мужик. – Извините.

- Что? – поднял брови Змей.

- Запах, — пояснил его спутник. – Не получается фиалками благоухать.

- Да это понятно, — Змей почувствовал, как губы сами собой растягиваются в улыбке. – Там, где люди, там и вонь.

Он кивнул в сторону планеты. Его спутник проследил взгляд и непонимающе качнул головой.

- Очки, — пояснил Змей, — у вас в подлокотнике. Подстройка автоматическая, в меню выбираете «Обзор».

Мужик нацепил очки, поводил головой влево-вправо, обернулся на «Агамемнон». Замер в кресле, глядя перед собой – и в бескрайнюю даль.

- Да, — сказал он наконец. – Господь щедро одарил своих детей.

Змей посмотрел. Изумрудно-белый Эдем напоминал цветок – нежный и беззащитный среди безжалостной черноты космоса.

- Хреновые мы дети, — пробормотал Змей и содрал очки.

Мужик услышал его слова.

- Для Господа нет хреновых, — сладенький голосок был едва слышен за гудением вентиляторов. – Господь сотворил райский сад, Господь сотворил детей…

-…и бросил их, — он не хотел ничего отвечать – само сорвалось.

- Нет! Господь ничто не оставляет без воли! – мужик перегнулся через подлокотник, заглядывая в глаза Змею. – Мы все служим Ему, мы все нужны Ему – необходимы!

- И я?

- И ты.

- Но я убивал людей. И… - Змей запнулся. Слова застряли в горле, но он вытолкнул их, содрогнувшись всем телом: — И буду убивать.

- Не ты решаешь, — спутник взял его руку. – Бог. Он избрал тебя десницей.

- И выхода нет?

- Есть! Выход всегда есть! Ты не в силах отвергнуть волю Божию, но отвергнуть волю человека, что повелевает тебе: «Сделай то и это», — ты можешь и должен, — голос проповедника звучал всё так же елейно, но теперь он налился какой-то особой силой, заставляющей принимать одно слово за другим и жаждать ещё.

- Тогда убьют меня…

- А это так страшно? Умереть, явив миру свою волю, исходящую из собственных мыслей о всеобщем благе – так ли страшно это? Не страшнее ли жить в аду, исполняя волю не Господню, но человеческую?

- Мне всё равно в аду гореть, — Змей выдернул руку и отвернулся.

- Гореть, — усмехнулся его спутник. – В огне рождается планета. Из первобытного жара, из пламени и пыли рождается жизнь. Огонь расчистил людям путь на Земле – огонь расчистит людям путь в небо. Не надо бояться гореть.

- Знаешь что, — Змей развернулся к «пророку» всем телом, — ты давай-ка заканчивай вот это вот… Мне тебя живым доставить велено, а насчёт парочки синяков я с принимающей стороной договорюсь.

«Пророк» утих и съёжился в своём кресле, отвернувшись от недружелюбного спутника. Змей, сердито сопя, подтянул страховочные ремни ложемента, нацепил очки, принявшись рассматривать пространство вокруг Эдема.

…Где-то за тысячу километров до границы атмосферы, когда компьютер показал транспарант: «Приготовиться к переходу на парковочную орбиту», — их вызвал Весельчак.

- Приветствую, владыка, — улыбнулся патрон, удостоив Змея лёгким кивком. – Как добрались?

- Благодарствуем, без приключений, — кивнул «пророк».

- Тогда самое время чуть-чуть поприключаться, — от широкой улыбки Весельчака у Змея захолонуло сердце. Он сунулся в очки – но буксир с капсулой падали на планету, следуя за линией терминатора, никаких сюрпризов в строке оповещений не значилось, только помаргивал значок ожидания.

Змей поднял глаза.

- Это шутка, я надеюсь? – молвил он, глядя на изображения патрона.

Весельчак молча подмигнул ему – и тут запищала сигналка. Змей схватился за очки. «Внимание, — горел красный с жёлтым транспарант, — выход на расчётную орбиту невозможен». Змей поднял глаза на экран, но Весельчак уже отключился. «Внимание, — загорелся новый транспарант, — приготовиться к баллистическому спуску».

Космонавт из Змея был не ахти, но всяких баек про космос он начитался вдоволь: читал он и про это.

Баллистический спуск. Двадцать процентов выживших.