Зимний сезон на Малошуйке, 1992 год, часть 1⁠⁠

Встреча с профессором

Холодным декабрьским днём 1991 года я сидел в Токшинской геофизической партии и разбирал летние полевые журналы: проверял на ошибки, пересчитывал контрольные точки, в общем занимался очень нужным, но при этом жутко нудным делом. Вдруг в командирской комнате раздался телефонный звонок. О чём-то переговорив, старший геофизик партии Ювеналий Палыч вышел из комнаты и спросил:

- Дима, ты ЗСБ когда-нибудь занимался?

- Слышать слышал, но никогда не делал, даже на практике, - честно признался я.

- Ну и хорошо, поедешь делать ЗСБ на Малошуйку с профессором Родионовым, там и научишься. Кстати, он скоро должен подъехать, пообщаешься с ним - по-отечески улыбнулся Палыч и ушёл обратно в свою комнату, а я начал, громко скрипя мозгами, вспоминать курс электроразведки.

Итак, что такое ЗСБ и с чем его едят? Это один из многочисленных методов электроразведки, т.е. изучения глубинного строения земли с использованием электричества. Метод частотный, и как любой частотный метод, основан он на том, что токи разной частоты уходят в землю по-разному: чем ниже частота - тем глубже зондирование. Я ещё никого не замучил умными словами? Самый главный плюс метода в том, что не нужно в землю электроды запихивать, поэтому его можно совершенно спокойно зимой делать, а минус – зимой холодно на улице работать.

Через некоторое время начальство укатило по своим начальственным делам, а я отправился на обед, а когда вернулся, то застал у дверей партии очень впечатляющую личность. Огромный, бородатый и завёрнутый в необъятный тулуп мужик. Больше всего он напоминал ямщика, неожиданно выпавшего в наше время прямиком из пушкинской «Метели».

- Мне нужен кто-нибудь из начальства, – произнёс «ямщик» густым басом.

Начальства пока нет, так что придётся подождать, – ответил я, подумав про себя: «Вот ведь припёрся какой-то хрен, сиди тут с ним, а сейчас ещё профессор подойти должен». В партию время от времени приходили самые разные люди в поисках работы, так что ещё один пришедший меня нисколько не удивил. Время шло, профессор не появлялся, начальство тоже. «Ямщик» спокойно сидел на стуле, разглядывая развешенные по стенам карты, и я решил с ним переговорить.

- А Вы, собственно, по какому вопросу? – спросил я. – Может я чем помогу.

- Видите-ли, – степенно ответил «ямщик», – я профессор Родионов, и у меня назначена здесь встреча с геофизиком, с которым мы будем работать на Малошуйке.

Подобрав челюсть с пола и изобразив радостную улыбку, я пробормотал:

- Профессор Родионов? Александр Николаевич? Так я же Вас и жду!

Александр Николаевич привёз с собой из Ленинграда новую экспериментальную геофизическую станцию «Роса». По тем временам она смотрелась очень круто: измеритель и генератор на микросхемах, электронное табло вместо стрелочного прибора. Да и вес у неё был всего килограмм пять – как человек, поработавший на цифровой электроразведочной станции ЦЭС-2 (2 стойки весом по 70 кг плюс магнитофон для записи измерений под 30кг), я этот факт оценил очень даже положительно. Правда, как в старом анекдоте, станция-то прекрасная, да батарейки к ней оказались весьма увесистыми – одна только 70-вольтная батарея ГРМЦ-69 для измерителя весила около 15 кг, да для генерации тока использовались 2 батареи серебряно-цинковых аккумуляторов весом под 20 кило. И всё это мне предстояло в одиночку таскать по лесу во время работы! Но до работы было ещё рановато – сначала предстояло к ней подготовится.

В столярной мастерской экспедиции мы заказали 2 ящика для переноски аккумуляторов, после чего я отправился в отдел труда и заработной платы узнать про расценки на предстоящие работы. Там, глубокомысленно почесав в затылке, мне сообщили, что подобных расценок у них нет, поскольку экспедиция никогда не занималась ЗСБ. Поэтому флаг мне в руки, СУСН в зубы – и вперёд, рассчитывать расценки самостоятельно. Вот так, легко и непринуждённо, я познакомился с укрупнёнными сметными нормами, а также с бухгалтерами и трудовиками, которые, проходя мимо моего заваленного справочниками стола, тихонько шептали:

- Ничего-ничего, молодой ещё, справишься…

И я действительно справился, хотя до сих пор не понимаю, как мне это удалось без валерьянки, валидола и кофе, который в то время был жутко дефицитным напитком. Всё-таки до эпохи «Пеле» оставалось ещё года два.

А потом наступил Новый год, столяр Макарыч сваял шикарные фанерные ящики для аккумуляторов с ручками для переноски, я дописал смету на производство опытных работ методом ЗСБ, верховное экспедиционное начальство дало своё веское «добро» и всё заверте...

Я носился по складам получая бензоэлектрический генератор, лыжи, спальники, рабочую одежду и продукты. Если с одеждой, лыжами и прочим железом всё было в порядке, то с продуктами в январе 1992 года было, прямо скажем, не очень. Более того – хреново было с продуктами, и не только на складах, но и в магазинах. В итоге меня всё же снабдили парой мешков вермишели, несколькими ящиками консервированного борща, да тушей оленя, которую я порубил на куски прямо за домиком партии, вызвав сильный ажиотаж у местного собачьего населения.

Перед самым отлётом на Малошуйку ко мне прибежала экспедиционная фельдшерица с большими глазами и здоровенным пакетом лекарств в руках.

— Это Вы на Малошуйку летите? – спросила она, влетая в комнату. – Похоже у Вас там эпидемия дизентерии на участке, все рабочие жалуются на понос. Вот лекарства, но готовьтесь вывозить рабочих в случае опасности!

Несколько обалдев от открывающихся перспектив, мы с профессором упаковали лекарства и отправились в аэропорт Васьково, где нас уже ждал вертолёт.

История у меня получается длинная, поста на 3-4, ну никак она короткой не получалась. Так что ждите продолжение. Постараюсь сильно не затягивать.
От вас, как всегда, жду критику, вопросы и пожелания.