Жюль Верн и крушение фрегата «Медуза»⁠⁠

Жюль Верн так любил с типично публицистической дотошностью описывать разные маленькие процессы, что буквально в каждом произведении у него для этого находится свой «паганель» или «сайрес смит», а если, паче чаяния, Паганель в сюжет не вписывался, то его функции брал на себя рассказчик.

Эта страсть к дотошности, к скрупулёзным рассказам о том, как всё устроено и как работает, иногда оставляла главный процесс, самый большой — собственно сюжет — в тени бесчисленного множества маленьких процессиков. По этой причине у автора не оставалось ни сил, ни места на своих персонажей, поэтому они у Жюля Верна все шаблонные и их можно запросто переносить из романа в роман, никто не заметит. Я как–то раз написал, что у Жюля Верна герои второстепенны, по сравнению с сюжетом, так это тоже не так. У него и герои, и сюжет второстепенны по сравнению со всеми этими публицистическими деталями.

Воздержусь от оценок плохо это или хорошо, но замечу, что во взрослом возрасте Жюль Верн уже не особенно интересен, чтобы не сказать, не интересен вообще. Не случайно все экранизации — или детские фильмы, или вообще мультики.

Но есть, как минимум, одно исключение. «Как минимум» потому что, я, конечно, прочитал не всё, что Жюль Верн написал — может быть, треть. Или даже четверть. Из того, что прочитал, могу выделить «Ченслер» — нехарактерное для француза произведение, где сюжет главенствует, а некоторые персонажи даже наделены немультяшными характерами.

Вероятно, это связано с тем, что здесь Жюль Верн не фантазировал о далёких мирах, описывая злоключения «попаданцев» (скажем, «Таинственный остров» или «Гектор Сервадак» — типичные «попаданческие» сюжеты), а излагал на бумаге историю, в основе которой лежало вполне реальное событие — крушение французского фрегата «Медуза» и попытка экипажа спастись на плоту. По сути, Жюль Верн облёк в художественную форму происшествие, которое было задокументировано.

Сам писатель говорил, что идея написать «Ченслер» пришла к нему после того, как он увидел картину Теодора Жерико́ «Плот «Медузы» (в начале поста). Я не знаю, читал ли Жюль Верн книгу «Гибель фрегата «Медуза», написанную участниками событий Корреаром и Савиньи, но он достаточно реалистично описал и голод, постигший спасающихся, и схватки, возникавшие на плоту, и даже людоедство, в котором нашли спасение некоторые члены экипажа.

► Незащищённые от непогоды и солнца, без провианта, исчерпав все запасы воды, люди ожесточились и восстали друг против друга.
► К ночи плот стал погружаться в воду, и на нем в первый раз вспыхнула кровавая резня за последние капли воды и наиболее безопасные места около мачты. После второй резни в живых осталось только 28 человек. Израненные, обессиленные, мучимые жаждой и голодом люди впали в состояние апатии и полной безнадёжности. Многие сходили с ума.
► Среди тех, кто уцелел, некоторые были столь голодны, что накинулись на останки одного из своих товарищей по несчастью. Они расчленили труп и начали свою ужасную трапезу. Один из выживших матросов, потом вспоминал: «В первый момент многие из нас не притронулись к этой пище. Но через некоторое время к этой мере вынуждены были прибегнуть и все остальные».

В VI томе серии «Библиотеки путешествий» под названием «Рассказы о кораблекрушениях», напечатанном в Санкт–Петербургской типографии Императорской Академии Наук в 1854 году, на странице 191 содержится краткий пересказ книги Корреара и Савиньи.

Уже почти два столетия писатели возвращаются к теме крушения фрегата «Медуза». Алессандро Барикко описал её во второй книге своего романа «Море–океан».

События на плоте «Медузы» — наверное, одна из самых ужасных историй, зафиксированных документально. Жюль Верн избежал натурализма, но передал её довольно убедительно. И это один из немногих его романов без «паганелей».

«Рассказы о кораблекрушениях»
Алессандро Барикко. «Море–океан»
Жюль Верн. «Ченслер»