Эй, толстый! Пятый сезон. Серия 100Д
Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве
Толстый мальчик шел по промзоне. Как может идти человек под проливным дождем? Либо бежать, либо уныло плестись. Но не так передвигался по промокшей земле толстый мальчик. Походка его излучала радость жизни, переходя временами на детсадовскую припрыжку. Мальчик хохотал, задрав голову к небу, что поливало толстяка всяким своим небесным говном.
– Я жив! – кричал мальчик, перекрикивая раскаты грома. – Смерть, соси хуй! Я это я! Все сначала!
Гавриил Глебович оккупировал тело толстяка. Он отметил, что толстяк, как хороший продавец недвижимости – оставил в передаваемой жилплощади все самое необходимое. Например, базовые знания. Так, Гавриил Глебович знал, где живет Саня Жирный. Знал, как проехать до «Царицыно», а оттуда – кратчайший путь к дому.
Его Гавриил Глебович (давайте уже называть людей своими именами) проделал вприпрыжку. О, он обожал это невзрачное место, так похожее на соседнее Бирюлево. Родные места, сама неказистость которых овевает душу трогательным теплом.
– Здравствуй, мир! – хохотал избежавший вечной гибели олигарх. – Вот и я! Снова я!
Легкость танцевала в его теле. Он весил всего-то сто килограмм, вряд ли больше. Это ни о чем! Это, считай, невесомость.
Редким прохожим на скачущего толстяка было похуй. Лишь одна бабка вызверилась, когда толстяк скакнул в лужу и забрызгал и белую собачку, и ее хозяйку.
– Глаза залил, козлом скачет, – вынесла бабка доброжелательный, в принципе, социальный диагноз. А потом стала догадываться: – Это тот, из телевизора который, что ли?
Но бывший Жирный ускакал уже далеко. Если бы все происходящее было мюзиклом, сейчас звучала бы песня апофеозного счастья. На высоких нотах, задирая руки к небу. Гавриил Глебович заливался бы о своей любви к жизни. О том, как он наебал унылую смерть. Пусть та ждет, дожидается. Не пойдет к ней Гавриил Глебович.
– Смотри, куда прешь! – крикнули толстяку из проезжающего автомобиля.
Бессмертный олигарх быстро вернулся с небес на землю и обнаружил, что чуть не попал под машину, беспардонно поперев на красный свет, ослепленный счастьем.
И душу захлестнул ужас. Бывший олигарх понял, что пока он насмехался над старухой-смертью, та была рядом, вот здесь! Здесь! И даже нанесла удар. Пока промахнулась. Но показала, что она – рядом.
Это был хороший урок. «Отныне я буду внимателен», – пообещал себе бессмертный.
Он успокоился. Он понял, что счастье – друг смерти. Он дал себе еще одно обещание – не доверять счастью. Счастье провоцирует врагов, оно даже для друзей невыносимо. Счастье – мать врагов. Счастливых ненавидят все.
Подъезд, вроде бы, и убрали, но он производил впечатление пережившего нашествие. Впрочем, просканировав последние воспоминания Жирного, Гавриил Глебович понял, с чем это связано. Арестовали отца толстого мальчика – за его собственное, Гавриила Глебовича, убийство. Да, этот мужик ударил в студии олигарха по лицу. Но убийцей он не был.
При воспоминании о Сергее Жирном встроенная память тела выдала тревожный сигнал. Толстый мальчик не любил своего официального отца. Он был садистом. Жалости к этому человеку у бывшего олигарха стало заметно меньше.
Бессмертный знал, что Сергея выпустят из тюрьмы. Скорее всего, скоро, ибо дело шито белыми нитками. За это время надо успеть отселиться, обеспечить себе такую возможность. Память Жирного услужливо выстрелила информацией о квартире в Коммунарке. Отлично. Там Гавриил Глебович обоснуется на первое время.
И надо понять, где найти источник дохода. Впрочем, по опыту бессмертный знал, что надо рассматривать все явления в жизни с точки зрения извлечения прибыли, и та неминуемо будет извлечена.
В подъезде раздавался странный стук, сопровождавшийся громкими всхлипываниями. Оказавшись на нужном этаже, бессмертный понял, что причина странных звуков стоит на коленях у дверей его квартиры и как таран бьется в дверь головой. При этом еще и заливаясь слезами.
Увидев Гавриила Глебовича, человек на коленях обернулся, и вдруг на лице стучателя головой о двери зажглась радость. Невероятно уродливое, даже жуткое лицо зловещего чудака словно озарилось изнутри, словно лампочку в голове у него включили, и физиономия гостя засияла жуткой хэллоуновской тыквой.
– Александр! – протрубил этот зловещий тип. – Хорошо, что ты пришел, открывай дверь! Мои червяки! Они не политы…
Гавриил Глебович знал этого человека. Это был отвратительный гельминтолог, официальный отец наследника, который, похоже, вступит сегодня в права владения империей.
Что хотел этот безумный червячник? Память Жирного подкладывала, открывала файлы. Ага. Мальчик хотел похудеть, чтобы с него упали титановые трусы. А гельминтолог хотел поставить на нем научный эксперимент по универсальной технике похудания при помощи гельминтов. Целился, паршивец, с этим бредом на Нобелевскую премию. Сумел убедить Сергея Жирного, заставил всю квартиру глистами.
Бессмертному был отвратителен этот человек. Но, в то же время, в голове зажегся сигнальный огонек, означавший близость денег. Этот жуткий Ромуальд Филиппович – всплыло имя в файлах памяти Жирного – мог стать источником дохода. К сожалению, деньги, в основном, берутся из неприятных источников – это олигарх помнил по прошлой жизни.
– Что вы натворили? – иерихонской трубой гудел Ромуальд Филиппович, бросаясь в прихожей к лужам засохшего поноса с застрявшими в нем дохлыми червяками. – Вы убили моих малышей! Кто дал вам право? Так, Александр, быстро, бегом срать. Мы должны полить поносом остальных. Тех, кто еще живы.
– Значит, так, – сказал бессмертный. – Во-первых, вы получите то, что хотите, но за, скажем так, десять тысяч рублей.
Толстяк замолчал, иронично глядя на гельминтолога.
– Что?! – Этот гнусный тип даже не сразу нашелся с ответом. – Да что ты такое гово…
– У меня мать рожает, а мне даже не на что цветы ей купить. Раскошеливайтесь, давайте, скряга.
– Саша! С тобой все в порядке? Ты был другим…
– День-ги! – повторил толстяк. – Задаром я для вас больше не пукну.
– Но у меня нет столько денег.
– Давайте, сколько есть.
– Грабеж среди бела дня! – завопил Ромуальд Филиппыч. – Мальчик, я стараюсь для твоего же блага!
– Это благо мне больше не нужно, – сказал Гавриил Глебович. – Титановых трусов больше нет.
– Как это нет?! – завопил гельминтолог, став очень похож на обложку пластинки Iron Maiden из детства. – Как ты посмел?! О горе мне!
И вдруг тыква его лица снова засветилась инфернальным внутренним светом.
– Слушай, а давай продолжать без трусов? – хитро сказал он. – В трусах, без трусов, но худеть тебе надо, а?
– Пшел вон, – сказал Гавриил Глебович.
Он припомнил пластмассовую женщину Марусю. Как она могла выйти замуж за это… Ну, положим, не ничтожество. За этого гнусного типа! Что ее в нем могло привлечь?
– Эксперимент отменяется, – сказал толстяк.
– Вообще, я не с тобой договаривался! – затрубил Ромуальд Филиппович. – Я с твоим отцом! С ним!
– Претензии – в тюрьму, – продолжал бывший Жирный. – Кстати, мне еще надо батю греть. Передачки ему собирать.
Вот уж этого Гавриил Глебович делать не собирался. Или… Или посмотрим. Будем умнее. Не позволим эмоциям возобладать над здравым смыслом.
Ромуальд Филиппович помрачнел.
– Итого, – сказал бывший олигарх. – Вы довели мою мать до нервного срыва, с ней чуть выкидыш не случился. Пользы не принесли, квартиру загадили. Что с вами делать?
– Мальчик, кончай нести ерунду…
– Нет уж, слушайте! – рявкнул бывший Саня. – Отца нет, я теперь в семье старший. Дело будете иметь со мной. Ущерб я оцениваю, скажем, в миллион рублей. Это еще по-божески.
– Что?! Маленький паршивец! Да как ты смеешь?! – затрубил Ромуальд Филиппович.
– Не смейте орать на меня в моем доме, – перекричал его бессмертный. – Не смейте. Закройте рот. Чуть мать мою не убили.
«Так его! Так! Он тоже над толстым мальчиком издевался!»
– На вашем месте не орать надо, а тише мыши себя вести, – добивал толстяк гельминтолога. – Еще орет он, ишь! Это я еще моральный ущерб не считал.
– Какой еще такой моральный?! – завопил гельминтолог.
– А такой, что опозорили нас на весь мир. По всем телеканалам сюжеты про нашу квартиру с вашими глистами показали. Теперь все от нас шарахаться будут! Это еще два миллиона.
– Да что ты несешь, глупый мальчик?!
– О нет! Глупым этот мальчик был совсем недавно, – покачал головой олигарх. – С вас три миллиона, дорогой мой.
– Да где же я их возьму?
– А вы подумайте.
– И думать не желаю! Давай бегом срать!
– И речи быть не может! – усмехнулся бессмертный. – Без гарантий сотрудничества и платежеспособности заинтересованной стороны. То есть вас.
– Мальчик, я тебя не узнаю.
– Проще говоря, гоните деньги, – сказал бывший Жирный. – И тогда я так и быть, насру для вас в тазик.
– Я не буду тебе платить! – огрызался гельминтолог.
– Тогда глистов я оставляю себе, – сказал олигарх. – А вы все равно убирайтесь. Встретимся в суде.
– Они же… они же умрут, мои редчайшие особи!
– Мне их не жалко, – сказал бывший Саня. – Вас тоже. Вы нас, я помню, не особо жалели. Особенно маму мою. Все, давайте, выметайтесь.
Гельминтолог предсказуемо бросился драться. Бывший Саня, даже стакилограммовый, уполовиненный, был сильнее тщедушного человека науки. Бессмертный остановил ученого, на расстоянии вытянутых рук и брюха от себя.
Гельминтолог бился в руках, как свежепойманная рыба.
– Стойте спокойно, – сказал бессмертный. – Вы кругом неправы, признайте это. Давайте решим дело миром. На основе конструктивного сотрудничества. Хранение глистов вы должны оплатить. Тем более, с санитарией и гигиеной катастрофу нам развели. Если с мамой что-то не так будет в роддоме, с вас за это спросят.
– Что?! – выпучил глаза страшный Айрон Мейден.
– То, – сказал экс-Жирный. – Отец мой по роже олигарху дал. Теперь в тюрьме. И вас тоже посадят. Как убийцу.
– Убийцу?! – прошипел гельминтолог.
И вдруг в голове Гавриила Глебовича как молния сверкнула. Он вдруг понял, что держит в руках того, благодаря кому в голове его прежнего тела завелись черви. Вот сто процентов. Только, конечно, не совсем понятно, как он заразил кокаин. Но это убийца.
– Убийцу, – сказал Гавриил Глебович вслух. – Поэтому не усугубляйте свое положение. Давайте быстрее решайте. Мне еще к матери в роддом ехать. Ну? Три миллиона.
– Нет!
– Четыре, – сказал Гавриил Глебович. – Я их получу. И очень скоро. А знаете почему? Потому что оставлю глистов у себя.
– Нет! Они умрут!
– Они умрут, – жестко повторил бывший Саня. – Почему нет. Пусть умирают. Но могут и выжить. Если я получу четыре миллиона.
– Три! – завопил гельминтолог.
– Ага! – удовлетворенно сказал Гавриил Глебович. – Вы догадались, где их взять?
– Да у меня сын – долбаный миллиардер! Знаю!
– Ну, видите, как все просто. По рукам?
– Чтоб ты усрался! – прошипел Ромуальд Филиппович.
– Давайте всю наличность, тогда усрусь.
Денег у гельминтолога оказалось немного – три тысячи. Но для начала хватит. К тому же ровно в тысячу раз меньше требуемой суммы, а это хороший знак.
Стокиллограммовому человеку срать в тазик было куда приятнее. Можно было сесть прямо на таз, не боясь, что треснет унитаз, служащий подставкой. В общем, просрался олигарх от души, заработав первые деньги в своей новой жизни.
Пока счастливый гельминтолог оделял свежим поносом пересохших глистов, олигарх с ним договорился о деталях. Пока что глисты пусть живут здесь. Саня организует поставки поноса – три тысячи за пол-таза. Тем временем, Ромуальд Филиппович выбивает у сына деньги, покрывает аренду и моральный ущерб. Если дело затянется, сутки – миллион.
– Да ты меня без ножа режешь! – верещал гельминтолог.
– Для вашего сына – это просто тьфу! – усмехнулся олигарх. Он знал, о чем говорит.
Наконец, он вытолкал озадаченного гельминтолога.
И тут зазвонил телефон. Абонент «мама».
– Саша! Я родила! – сказала мама. – Мальчик, три восемьсот! У тебя братик!
Это же Катя! Та, с которой он на курорте…
– Мама, я тебя люблю! – сказал бессмертный. – Ты такая классная! Я сейчас к тебе приеду!
– Саша, что с тобой! Я тебя не узнаю! – сказала Катя.
– Это ничего, – сказал олигарх.
Он взял у мамы адрес роддома.
Началом жизни олигарх был доволен. Появились первые деньги. Обозначился многомиллионный транш и стабильный заработок на экспорте поноса. Такими темпами к концу года Гавриил Глебович выйдет на миллиард.
Продолжение следует...