Эй, толстый! Пятый сезон. 25 серия
Каким-то образом вертолет, в котором оказался Петров, не был виден снаружи. Но внутри-то это был самый, что ни на есть армейский МИ-28.
Как минимум двое стелсов выкручивали Петрову руки.
“Пидарасы, - метался злобный горох мыслей в маракасе головы Петрова. - Скрутили. Хуй, хуй вам! Мозги ваши невидимые выгрызу! Чавкать буду! Не дамся вам, блядям!”
Он подловил момент, когда хватка стелсов, как ему показалось, ослабла и дернулся. Тут же один из невидимок прихватил горло Петрова болевым захватом.
- Сиди, не дергайся, нахуй, - сказал стелс.
Это было неожиданно. Насколько Петров помнил, эти сволочи вообще не разговаривали. А тут, значит, по-русски, бляди, чешут!
- По нашему разговариваешь, хуесосина, - сказал Петров.
Вместо ответа стелс ебнул по почкам. Стало больно. Боль пробудила хитрость. Особую зомбачью хитрость - затаиться и напрыгнуть. и мозги сожрать.
“Я подожду, - думал Петров. - Сейчас вы, гондоны, расслабитесь, а тут я на вас как наброшусь!”
Но момента так и не представилось. Они куда-то прилетели, и вертолет стал снижаться.
Петров и ойкнуть не успел, как его выволокли под дождь и быстро-быстро повели в какой-то гнусный промзоновский барак. Похожий на их с Башировым базу в Домодедово.
Петров чувствовал себя синьором Помидором из детской сказки, который лопается от злости.
Его толкали, но Петров не шел. Идти было, в конце концов, больно. И его поволокли.
Конечной точкой, где Петрова, скорее всего, задвухсотят, оказалось безликое и гнусное в своей пустоте складское помещение, чьи стены тонули в темноте.
Стелсы усадили Петрова на жесткий стул. Один технично держал в захвате его руки, второй давил на плечи, и невидимые руки были в опасной близости от горла.
- Ыррргххххх! - сказал Петров.
- Здравия желаю, боец, - услышал он голос, который был совсем непредставим в этой обстановке.
Да этого же не могло быть!
- Фантомас Фантомасыч, ыррргггххх! - просипел Петров. - Это вы?
В голове Петрова взрывались протуберанцы стремных озарений. Это что же получается? Фантомас Фантомасыч хочет их с Башировым задвухсотить? Да как же так? Но зачем?
- Что ж, долбоебы в сборе, - сказал Фантомас.
“Ладно, я. Но кто еще?” - подумал Петров. И вдруг он увидел. Баширов!
Русик сидел на полу, уронив голову на руки, а голову с руками - на согнутые колени. И его никто не держал. Он сидел голый на полу, и вообще был похож на говно. Но хотя бы живой!
- Саня, - хрипло говорил Баширов. - Прости меня, брат! Это я, похоже, на тебя их вывел. Я не специально, они меня сывороткой…
- Русик? Ты меня подставил, что ли? - В это трудно было поверить. Как так?
- Подловили меня, братан, на одном воспоминании. И проболтался я.
Полагалось бы разозлиться на предателя. Но не получалось. Злиться на Баширова - все равно, что на себя самого. Что толку-то? И всегда сам себя оправдаешь. Его, к тому же, пытали. И сывороткой хуярили. Любой бы проболтался.
- Не держу зла на тебя, брат, - сказал Петров.
- Прости, Саня! - Баширов, похоже, плакал. На физиономии у него что-то мокро блестело.
- Ладно, хуйня.
Действительно, Петров не злился на Баширова. А вот на другого, здесь присутствующего - да.
- Так это вы за нами охотились, товарищ командир? - прохрипел Петров.
- Конечно, я, - сказал Фантомас. - Вы - два токсичных долбоеба, которые не могут прожить и дня, чтобы не задвухсотить разносчика пиццы. Вы ходячие генераторы проблем. Старые недоумки. Ваше время кончилось. Вы даже дроч-канал освоили через двадцать лет. А сейчас - конкуренция, слышали такое слово?
- Так что, Русик, этот гондон нас слил? - спросил Петров.
И тут же хрюкнул от боли. Стелс надавил на болевую точку.
- Не хами, боец, - сказал Фантомас. - Я не маленький мальчик, чтобы обижаться на обзывалки. В конце концов, ты показываешь свою слабость.
А Петрову было обидно. Он действительно, наверное, показывал свою слабость. Но ему казалось, что он - ребенок, которого наебали взрослые. Хотя какой, нахер, ребенок? Но чувство оставалось.
- Вы проявили себя уникальными тупицами, - загрохотал Фантомас.
Таким голосом он обычно говорил, когда был очень зол.
- Двадцать лет вам потребовалось, чтобы освоить элементарный способ коммуникации, который вот эти вот парни воспринимают в первые же месяцы. Я было уже подумал, что вы - безнадежны. Не стану скрывать, я хотел от вас избавиться. Вы просто подставляете всех. Вот эти вот штатские двухсотые - это никуда не годится, парни. Это пиздец просто.
- Мы же обещали этого не делать, - сказал Баширов.
- И тут же нарушили. На следующий же день! Хотя обещали, да. Я-то помню. Вот и цена вашим обещаниям.
- Но нас же самих двухсотить пришли эти вот бляди невидимые, - сказал Баширов. - Мы действовали в пределах необходимой самообороны.
- Мы еще и виноваты получаемся, Русик, - прорычал Петров.
- А ты чего такой дерзкий? - склонился над Петровым Фантомас.
- А ничего, Фантомас Фантомасыч! Вы такой нас убить хотели, а мы же еще и пидарасы оказываемся.
- Язык прикуси, на начальство матом выражаться, - Голос Фантомаса мог заставить покрыться льдом даже душу недоброго зомби.
- То есть, мы с вами согласиться должны? - спросил Петров.
- Разумеется, должны.
- Ну-ну.
- Короче, долбоебы, я не стану с вами спорить на морально-нравственные темы, - сказал Фантомас. - Это занятие бессмысленное. Я расскажу вам, что вас здесь ожидает. Да, вы смогли, оказавшись в экстремальных обстоятельствах, установить дроч-канал телепатической связи. Но, едва установив, тут же исхитрились его проебать! Это же надо было подцепить зомбачество! Если бы не этот непростительный косяк, я бы сейчас не разговаривал с вами так жестко, парни. Я бы похлопал вас по плечу - одного и другого. Сказал бы: “Молодцы! Один пытку выдержал, только на сыворотке просел. Второй - технично от погони уходил”. Красавцы были бы. Но один долбоеб из вашего дуэта исхитрился подставить себя для зомби-укуса. И теперь один из вас должен умереть. Потому что это ваше зомбачество так просто не уйдет. Носитель должен умереть. Другого выхода нет.
- А можно вопрос, Фантомас Фантомасыч? - робко, словно школьник, спросил Баширов.
- Ну?
- Я же вас тоже покусал, пока во мне зомбачество было, - продолжал Баширов. - Вы же сейчас превратитесь тоже.
- Не превращусь, - сказал Фантомас.
- Как так? - застонал Баширов. - Почему?
- Наверное, потому что я тоже владею телепатической связью.
- Через дроч-канал? - влез Петров.
- Нет, - разозлился Фантомас. - Есть и другие способы. Дроч-канал - самый примитивный способ. Как бы объяснить? Телепаты обычно образуют связки между собой, обмениваются мыслями, синхронно действуют. И есть в этой связке обязательно человек-унитаз. Как правило, самый слабый боец. Он, конечно, не догадывается, но в связке он нужен именно для того, чтобы при случае слить в него зомбачество. Ну, а затем эту связку разорвать.
- То есть, задвухсотить унитаза?
- Есть и другие способы. Закрыть его в помещении, например, через стены которого не проходит телепатия.
- Не по-людски это, Фантомас Фантомасыч! - всхлипнул Баширов.
- Гуманист нашелся, - огрызнулся Фантомас.
- И вы, значит, слили зомбачество унитазу?
- Выходит, слил.
- А парень-то думал, карьеру делает. Думал, растет. А вы его, получается, для такого вот говна держали, да?
- Отставить нюни, боец. Жизнь, вообще, боль, как знает любой сопляк.
- И, значит, унитаз - это один из нас?
- Да, - сказал Фантомас. - Носитель зомби-вируса должен быть нейтрализован. Я не знаю, кто из вас будет задвухсочен. Думаю, это решите вы сами. Между собой. Прямо сейчас. Выглядеть это будет так. Вы оба примете экстра-возбудитель. Таким образом, дроч-канал приобретет постоянно активный статус. Ну, а дальше начнется футбол. В идеале, тот из вас, кто будет чист, должен задвухсотить носителя зомби-вируса.
- А если наоборот? - спросил Петров.
- Это нежелательно. Значит, в таком случае, не выживете вы оба.
- Заебись разложил, - сплюнул Петров.
Зря он начал плеваться, потому что изо рта у него тут же вывалилась густая, липкая нить слюны, которую ни сплюнуть, ни вытереть не было никакой возможности.
На какое-то время Петров сосредоточился на том, чтобы проплеваться, и не заметил, как к нему подплыл, словно в пустоте стакан с водой.
“Это что еще за хуйня?” - подумал Петров.
А потом сильные и безжалостные пальцы сдавили ему зубы. Петров инстинктивно открыл рот, в который тут же упали таблетки.
- Ырргххх! - заклокотал Петров.
Но подлетевший стакан вылил Петрову в горло свое содержимое. Это, получается, стелс стакан держал.
Как ни хотел Петров выплюнуть таблетки, ему это не удалось. Они провалились внутрь.
Петров успел заметить, что и к Баширову прилетел стакан. И Баширов тоже глотал таблетки.
“Момент истины настает, братан!” - подумал Петров.
Сейчас он был тупым зомби. И убийство не казалось ему чем-то сверхъестественным. Но Русика двухсотить? Это все равно, что ногу самому себе отхуячить бензопилой.
***
Но что же Жирный? Кажется, мы бросили его в кустах промзоны, на улице Пруд-Ключики. Несчастный Саня только что разослал почти всем своим друзьям в “Контакте” фото себя без трусов. И теперь он метался в сомнениях. С одной стороны, ему было пиздец как неловко. А с другой - Глиста явно сейчас перекорежило от зависти. Реально чуваку башку вырвало. А это значит, что он сейчас пришлет за Жирным, как минимум, вертолет. И Саня, наконец, заживет во дворце, как ему и положено по статусу.
Саня подумал, что хуй он скажет прямо сразу так Глисту секрет избавления от трусов. Да, по-хорошему, Саня его и не знает. Петров знал, да его гуманоиды похитили в отблесках молний. Но Глист, тупой уебан, пусть думает, что Саня, типа, это знает. А Саня будет ему мозги делать. Скажет: “Давай, сука, пол-состояния!” Хотя какого хера половину-то? Все пусть отдает. Да и то мало будет. Саня ведь серьезно настроен жрать вкусно и дорого. А Глист, лошара, пусть в трусах сидит.
“Титановые трусы - опознавательный знак долбоеба”, - вальяжно подумал Саня.
Это была последняя его мысль. Потому что, в следующий момент на него навалилась сладкая волна.
“Дрочить! Немедленно дрочить! - ласково нашептывала эта волна. - Ты свободен, парень! Бегом дрочить! Вот прямо в этих кустах!”
- Да! - с восторгом зашептал Саня. - Дрочить!
“Здравствуй, Саня! - сказал Жирному писюн. - Ты, наконец, дорвался!”
- Да! Дорвался!
“Так вперед! Что же ты медлишь! Вдруг поймают и снова трусы наденут?”
- Ну, уж нет! Я больше не долбоеб!
“Да, ты крутой парень! - не мог не признать бывший пленник. - Меня освободил. От Петрова ушел, от гуманоидов ушел. Хуярь давай, колобок!”
- Да! - прошептал Жирный.
Он провел ладонью по истосковавшемуся бамбуку. Тот выпрямился, встрепенулся.
- Погнали, мой конь!
“Иго-го, блять!” - откликнулся скакун.
И они поскакали.
Продолжение следует...