Я неизлечимо болен⁠⁠

Есть такая болезнь, которая фатально отравляет жизнь, но при этом для окружаюших её последствия совершенно не заметны. Никто из ваших друзей и коллег и почти ни один из родных ни за что не догадаются о вашей беде. Ведь внешне она никак не проявляется. У вас не выпадут волосы, вы не будете терять в весе, цвет вашего лица останется прежним.

А если вы сами расскажете кому-то о постигшей вас беде, то, вполне возможно, натолкнётесь на равнодушие, а то и презрение. Мать, узнав, что сын её неизлечимо болен этим недугом, скорее всего, не будет бессонными ночами молить бога об исцелении для её сыночка. Скорее всего, она даже не поймёт, в чём проблема. Государство не даст инвалидность по этому заболеванию, ведь оно никак не мешает трудоспособности, и уж тем более не будет лечить вас за счёт ваших же налогов. От этой болезни никогда не умирают, не теряют силы, и вообще, не испытывают ни малейших физических страданий. И тем не менее, она трагически снижает качество жизни.

Имя этой болезни - эректильная дисфункция, а по-простому - импотенция.

Первые звоночки стали раздаваться в районе 16-18 лет, ещё до начала половой жизни. Я всё чаще стал замечать, что эрекция моя при возбуждении уже нет так стабильна, как, скажем лет в 14. В какой-то момент я с удивлением поймал себя на том, что не могу измерить длинну своего члена. Просто потому, что максимальная эрекция, при которой такое действие имело бы смысл, стала появляться довольно редко и держаться крайне недолго. Пока я бежал за линейкой, момент уже был упущен. Как бы смешно это ни звучало, но я до сих пор не знаю точный размер и оперирую теми данными, которые получил четверть века назад, когда мне было в районе 14-15 лет.

Я надеялся, что возбуждение, полученное в процессе контакта с живой женщиной, не сравнится с возбуждением от фантазий и эротических фильмов. И с первой партнёршей так и было. Однако уже на второй, в возрасте 23 лет, случился мой первый сбой. Я успокаивал себя тем, что это была уже далеко не первая наша встреча и чувства мои просто-напросто успели притупиться. Однако чем дальше, тем хуже. Сбои случались всё чаще. Годам к тридцати я уже вполне мог опозориться даже во время первой встречи с новой и желанной партнёршей. А после 35 половой акт без виагры стал для меня практически не мыслим.

Тогда-то я, наконец, дошёл до специалиста. Выяснилось, что моя проблема в венозной утечке. Кровь без помех втекает в мой орган, но из-за чрезмерно широкой дорсальной вены, так же без помех преждевременно покидает его. Таким образом, поднять мой достоинство - это примерно такая же задача, как наполнить водой раковину, не затыкая сливное отверстие. Эту задачу можно решить только существенно увеличив напор воды в кране, то есть приняв таблетку виагры или других подобных препаратов. Впрочем, и они не панацея. С каждым годом их действие на меня всё слабее.

Излечения от этой паталогии не существует. Все меры, которые можно предпринять в такой ситуации, направлены только на замедление процесса деградации. И одна из основных мер - хирургическая операция по ушиванию этой самой предательской вены.

Причём хирург честно предупредил меня, что успех в моём случае достигается лишь в 40-50% случаев, при этом положительный эффект, если такой будет, остаётся на непредсказуемый срок - от нескольких месяцев до нескольких лет.

Год назад я согласился на операцию, отдав за неё 150 тысяч рублей. Но чуда не случилось. В течении пары месяцев после вмешательства я ощущал лёгкие позитивные изменения. Ко мне даже впервые за долгие годы вернулась утренняя эрекция. Но первые же полевые испытания разрушили все надежды.

Сейчас мой секс - это абсолютная лотерея. Если сходится вместе несколько факторов: сильное влечение, которое, как правило бывает лишь при нескольких первых контактах, принятая вовремя таблетка, предварительное многодневное воздержание, общий позитивный эмоциональный настрой, отключение от насущных забот и удачное расположение звёзд на небе, - в этом случае мне вполне неплохо удаётся справиться с поставленной задачей. Но бывает такое стечение обстоятельств всё реже и реже.

Постоянной партнёрши у меня не было и нет. И я слабо представляю, как она могла бы появиться. Страх от случая к случаю только усиливается. Я успакаиваю себя тем, что бывает и хуже. В конце концов у меня могли бы диагностировать рак. Впрочем, от этого я тоже не застрахован.